(Из книги «Отец Чистой Любви»)
Страх оказаться ни с кем и ни с чем
при разорванных ранах и пустых карманах,
да катастрофически несвершившихся планах.
Мир на пороге откровения истинного Всевышнего. Предстоит увидеть внутренним взором (сначала в сверхсознательном озарении, а потом и воочию – в себе, в ближних, дальних, во всем страждущем человечестве) лик Бога каков Он есть: добрый Отец Любви, чуждый какого бы то ни было зла, насилия, жестокости. Увидеть и человека как Его, нет, не слепленное из воды и глины «творение», а рожденного в превечном непорочном Лоне сына, невесту, светлого небесного ангела, сошедшего во мрак земной, чтобы в свой час взойти еще выше по лестнице превосходящей любви.
От Отца чистой любви обжигающая любовь к ближнему. Коснуться его можно только преосененным взором. Человек ходит во мраке, а открывается через осенение светом. Дорогой привычный ближний может быть открыт впервые – через вспышку.
Увидеть Отца чистой любви - увидеть человека! Усмотреть в трижды оскверненном черном эфиопе чистейшего чистых Царя помазанников, сына чистой любви Христа!
Когда смотришь на ближнего очами вечности – каким драгоценным кажется он! Как неповторим каждый час общения! Боишься дотронуться, обжигающе посмотреть. Как перед величайшим чудом трепещешь, видя несравненный лик ближнего своего – так он прекрасен…
Так прекрасен человек перед очами нашего Всевышнего. Так он таинственен. Так сверхпотенциален.
Когда смотришь на человека очами нашего Всевышнего – весь на виду и наизнанку, здесь и сейчас в высвобожденном потенциале.
Рамки времени раздвигаются. Общение происходит из вечности, как если бы душа ушла и ты, трагически стеная, терзаясь пережил её уход: «Как же я не долюбил? Как же я не знал? Ах, если бы вернулась!...» И вот – вернулась! И воздаешь, как если бы расстался и в слезах каялся, что не долюбил. Не возблагодарил. Благодаришь, платишь по высшим счетам.
Иногда хочется целовать сыновей и дочерей в сердца. В сердце у каждого мирровые бутылочки, мирровые сосуды. Нет большей радости, чем видеть человека в потенциальном Божестве.
Слышащий наши голоса, Ты напомнишь человечеству о лучших душах, когда-либо посещавших этот бренный мир. О, если бы сохранилась хотя миллионная часть злодейски истребленных святых любви – не было бы ни атомных бомб, ни кровавых войн, ни диско-клубов, ни телешоу, ни гей-парадов. Царство Христово пришло бы на землю..
_______________________
Не нарадуюсь, глядя на человека. Как он прекрасен и чист – если только стереть с него начертания скверны и увидеть его иначе, чем видит в своих грехоцентрических религиозных схемах князь мира сего!
Увидеть человека в последней глубине – впервые. Как он бескорыстно служит, опьяненный безумец любви! Любить до безумия и служить до последнего возможно только через Крест. Но человек рождается только затем, чтобы у м е р е т ь и з л ю б в и. Мученичество любви - таков залог и формула его бессмертия, его торжества в вечной жизни.
Нет ни одного, кто не был бы юродивым. Вот он немоществует, вот ропщет… вот его мучает помысел… Вот он не хочет каяться, упорствует в своем маленьком зле, как мышка цокая зубами… Но ничего этого не надо видеть – поскольку ничего этого нет. Видеть другое – какой он есть.
Только ч и с т о любя (вне сексуальных магнитов), можно любить до безумия.
Только чисто любя, можно увидеть человека какой он есть, заглянуть в последние заповедные глубины его, увидеть его в небесной первой лепке.
Вот тайна светильничьего ока! Не в греховное подсознание заглянуть, где он хуже самого себя, а в его большее-самого-себя.
Кто я, зачем пришел? Вопросы мистической самоидентификации… Человек – существо наивное и чистое, не знает самого себя. Гетеро и гомосексуальная связь, хотя бы и санкционированная гражданским браком, не знает служения в чистой любви.
Звезда каждого падает на землю… принимает образ человека, нанизывается
на вертел родовых программ (папы, мамы, школы, институты, семьи, крики «простите»… а себя так и не знает. Не знает последних чистых мотивов. Не знает безумия безумцев любви в раскрытом божественном потенциале: служить до последнего, простираясь в чистой любви. И память о ней остается по степени великого служения в любви. Прочее стирается навеки.
Ангелом становится человек тогда, когда перестает критически видеть ближнего и влюбляется в него, служа до последнего в чистоте, бескорыстно, не зная меры. Ангелом чистейшего света становится он, когда живет единственно любовью, хотя служение его многообразно.
Как злобой можно человека убить, так любовью воскресить. Каждая душа – великая мистерия чистой любви. Бедствует человек в свои 50, 90, 100. Цепляется за страхи, ходит по-над пропастью… Дьявол бросает ему в глаза песок тьмы. Скорбит, страждет - и радуется, упокояясь в объятиях Матери чистой любви.
Все это - ради одного: однажды влюбиться до безумия в своего Христа и в свою Богородицу, какой бы юродивый образ ни приняли Они в веке сем.
Так да здравствует негасимая свеча чистой любви! Кроме этой любви ничего не нужно. Чистая любовь прекрасна сама по себе, поскольку не видит ни в ком зла и греха. Творит добро одним своим присутствием – хотя бы тащился ты на старом пассажирском или в товарняке на голых досках, а впереди пыхтит паровоз, заволакивая копотью и делая черным эфиопом…
Если бы знало человечество, сколько дыма в легких людей, просмерженных мегаполисными страстями-идеалами! Как нуждается оно в очищении и вхождении вратами чистых сфер!
Человек зацементирован. Запечатались поры, серая пыль ядовито въелась в легкие и впивается в сердце… А в последней глубине – хотя бы идиот, дебил, сморчок, придурок, родовой упырь – чает откровения твоей любви.
Что ищет человек в этой сгущенной тьме? Огоньков чистой любви. И как бежит к ним, если удастся ему разглядеть где-то вдали хотя бы блеклый фитилек от неё!
Все христианство в этом.