Леший
авантюрный роман
ГЛАВА 12.
5 апреля 2003 года, суббота
У двери квартиры номер «тринадцать» нерешительно топтался тщедушный лысоватый мужчина лет сорока пяти с потёртым портфельчиком из светло-коричневой кожи. Сквозь очки с толстыми линзами мужчина растерянно смотрел на вертикальный ряд звонковых кнопок и пытался принять какое-то решение. Кнопок было четыре. Напротив каждой из них была прилажена табличка с фамилиями жильцов и рекомендуемым количеством звонков.
Чтобы попасть в гости к профессору Лиховцеву требовалось дважды надавить на нижнюю кнопку. Но гость то ли от скромности, то ли по рассеянности нажал на кнопку лишь один раз. За дверью послышались шаркающие шаги, лязгнула металлическая задвижка, скрипнули петли, и в образовавшуюся щель высунулось рыбье лицо Пелагеи Анисимовны.
- Вам кого? – недружелюбно спросила старушка.
- К Илье Фомичу, если позволите, - вежливо произнёс визитёр.
- К нему два звонка! – грубо заметила старушка и сильно хлопнула дверью, чуть не прищемив нос нерешительного субъекта.
Визитёр виновато огляделся по сторонам, протёр носовым платком стёкла своих очков и ещё раз – с повышенным вниманием – перечёл надписи на табличках. Убедившись, что старушка права, обладатель потёртого портфеля, стеснительно отвёл глаза в сторону и дважды надавил на нижнюю кнопку.
- Любушка! – послышался в глубине квартиры глуховатый голос профессора Лиховцева. – Глянь-ка, пожалуйста, кто там пришёл. Быть может, это Марат Арнольдович…
- Нет, это не Марат Арнольдович, - ответила профессору дочь, последние полчаса проведшая возле окна и неотрывно наблюдавшая за всеми входящими в подъезд. – Это какой-то лысый сморчок с портфелем, я видела. Наверно, твой доцент Подковыров…
- Ах ты, боже мой, - всполошился этнограф. – Неужели сам Акакий Сидорович! На сорок минут раньше назначенного. А я ещё в халате. Стыд-то какой!.. Доченька, открой, пожалуйста, а я пока оденусь…
Акакий Сидорович Подковыров был человеком одержимым. О его страсти к околонаучным исканиям могли бы ходить легенды, если бы эти искания были кому-нибудь, кроме самого Подковырова, интересны. Но в страсти своей Акакий Сидорович был одинок. Впрочем, такого рода исследованиями на планете занимались сотни энтузиастов, но Акакий Сидорович вёл свои дела обособленно. Он был в научной среде бунтарём-одиночкой.
Одиночество вообще кармически преследовало Акакия Сидоровича. Корни этого явления лежали, как ни странно, в страсти его отца к классической русской литературе. Потомственный кочегар Подковыров-старший любил литературу. К тридцати годам он кое-как выучился читать. Гоголевская «Шинель» стала первой его самостоятельно прочитанной книгой. Произведение классика настолько тронуло чувствительную душу потомственного кочегара, что он поклялся назвать своего первенца в честь героя повести. А поскольку «Шинель» была не только первой, но и единственной прочитанной им книгой, то, когда жена два года спустя родила кочегару сына, сомнений по поводу его наречения у Подковырова-старшего не возникло.
Естественно, с таким именем трудно стать душой коллектива. С самого раннего детства будущего криптозоолога сверстники дразнили Какашей. Мало что изменилось в отрочестве. И уж совсем нестерпимо в людском обществе Подковырову-младшему сделалось в юности, когда обидное прозвище стало звучать в насмешливых устах соблазнительных девиц. Тогда Акакий Сидорович понял, что любить людей ему не придётся. Но вместо того, чтобы стать серийным маньяком, чего от него ждали подкованные в детской психологии школьные педагоги, Подковыров решил прославить своё нелепое имя выдающимися научными открытиями.
Научную деятельность Акакий начал, едва достигнув десятилетнего возраста. Согласно стойкой семейной традиции Какаша черпал своё вдохновение из литературных источников. Книга об инженере Гарине и его гиперболоиде, трижды прочитанная от корки до корки, так взволновала пытливого отрока, что он решил, во что бы то ни стало, явить миру действующий образец выдуманного писателем-фантастом прибора. За три дня Акакий собрал достаточное, на его взгляд, количество линз и зеркал, расставил их на полу в экспериментальном порядке и разжёг возле первой линзы отцовскую паяльную лампу. И хотя ожидаемого концентрированного светового луча изобретателю получить не удалось, эффект от эксперимента получился громоподобным. Сначала от паяльной лампы загорелся ковёр, затем огонь перекинулся на занавеску, с неё – на стены и тахту… В общем, родительская комната выгорела за десять минут.
Хорошо, что вместе с комнатой сгорел и отцовский ремень. Но и без него от разговора с родителями в душе и на теле экспериментатора остались неизгладимые «впечатления». Особенно обидно стало Акакию, когда он узнал, что лазер уже изобретён кем-то до него, и принесённые им жертвы оказались не нужны ни науке, ни человечеству.
Разочаровавшись в точных науках, Подковыров взялся за иные дисциплины естествознания. На этой скользкой стезе Акакий оступился дважды. Первый раз, когда по примеру академика Павлова пытался вставить фистульку в организм бродячей собаки. Этот опыт закончился для начинающего зоолога наложением шестнадцати швов и серией из сорока уколов против бешенства. Вторая крупная неудача подстерегла юного учёного в стенах родной школы. Дождавшись конца уроков, Акакий Сидорович скрытно проник в библиотеку с благой целью окончательно подтвердить или опровергнуть теорию Чарльза Дарвина о происхождении человека. Совершить этот научный подвиг юноша собирался, используя методику экспертов криминалистических лабораторий. Акакий быстро нашёл в обширном библиотечном собрании нужные книги, вырвал из них две страницы: одну – с портретом человека, другую – с изображением улыбающегося шимпанзе. Человеческий лик юный дарвинист наложил на обезьянью морду, и стал на просвет выводить черты примата на фотографии человека. Работа близилась к триумфальному завершению и даже обещала закончиться неслыханной научной сенсацией, когда в стройное течение эксперимента кощунственно вмешался директор школы. И тут-то выяснилось, что Акакий Подковыров попал в неслыханный переплёт, отдающий гнилым душком крупного политического скандала. Оказалось, что человеческое лицо, столь удачно вписавшееся в черты обезьяньей морды, принадлежало Генеральному секретарю ЦК КПСС лично товарищу Леониду Ильичу Брежневу. Это досадное совпадение чуть не стоило последователю Чарльза Дарвина исключения из школы. Его даже грозились посадить в колонию для малолетних преступников, но спасла положительная характеристика с места работы Подковырова-старшего. Акакия лишь с позором изгнали из пионерской организации, напоследок взяв с него слово «завязать с антисоветчиной».
В результате этих неприятных событий Акакий Подковыров утратил веру в прогрессивное человечество. Однако тяжкие испытания лишь закалили будущего криптозоолога и укрепили его убеждение в необходимости тщательно скрывать ход научных исследований от окружающих. С той поры Какаша поклялся положить жизнь на алтарь науки. Он поставил перед собой цель найти в природе существо, такое же одинокое как он сам, но не испорченное уроками цивилизации. Таким существом, по его мнению, мог быть только ископаемый человек, чудом сохранивший свой первобытный облик. Тщательно скрывая свою идею, Акакий с головой погрузился в учёбу.
Подковыров с отличием окончил десять классов, получил красный институтский диплом, успешно преодолел рифы аспирантуры и защитил диссертацию. Последние восемь лет он возглавлял в родном институте кафедру исчезающих и вымерших видов. Правда, на кафедре его видели довольно редко. Доцент всё своё рабочее и личное время проводил в далёких командировках, в которые направлял себя сам. Акакий Сидорович в своих поисках был неутомим. Он в одиночку облазил весь Памир, изъездил верхом на муле труднодоступные места в Средней Азии, трижды пересёк на велосипеде Алтайский Край, прошёл на лыжах через тундру Чукотской автономии, сумел выжить в бесчисленных путешествиях на надувном плоту по порожистым рекам Карельского перешейка, и дважды преодолел Уральский хребет. Из всех этих изнурительных экспедиций Акакий Сидорович привёз лишь несколько скромных свидетельств возможности существования дикого человека: слепок следа ноги сорок девятого размера, клок бурой шерсти и горстку высохших экскрементов. Эти выдающиеся находки Подковыров бережно хранил в домашнем сейфе, не доверяя их даже своим институтским коллегам. Тем более что коллеги, даже младшие по рангу, относились к исследованиям Подковырова скептически, и даже не пытались скрывать откровенных насмешек. Но Акакий Сидорович свято верил в торжество своей идеи, а после беседы с Ильёй Фомичом, поделившимся с ним многообещающей информацией, настолько воспрял духом, что даже лишился сна. Последние два дня он не ходил на работу, мечтая о встрече с Фуксом, который привезёт его к пресловутому Игнату – человеку, лично знакомому с искомым диким человекоподобным существом.
И вот теперь, стоя перед запертой дверью профессорской коммуналки, Акакий Сидорович кипел в странном компоте чувств. С одной стороны он испытывал жгучее смущение закомплексованного человека, а с другой - жадно предвкушал долгожданный триумф своей научной мысли. Подковыров был уверен, что разгадка тайны реликтового человека близка как никогда, и, одновременно с этим, ощущал жуткую неловкость от своего конфуза с квартирным звонком. И чем дольше он стоял перед запертой дверью, переминаясь с ноги на ногу, тем сильнее ему хотелось сбежать вниз по лестнице и исчезнуть, сгорая от стыда. Если бы Любаша задержалась ещё на несколько секунд, Акакий так бы и поступил. Но вот профессорская дочь широко распахнула перед гостем дверь, и страхи доцента рассеялись как дым.
- Вы ведь профессор Подковыров, да? – вежливо поинтересовалась Любаша, ослепив криптозоолога лукавой улыбкой опытной обольстительницы.
- Д-доцент, - с трудом выговорил Акакий Сидорович, наповал сражённый неожиданным явлением почти мистической красоты. – Я к Илье Фомичу Ли-ли…
- Лиховцеву, - помогла гостю Любаша. - Я его дочь, Люба.
- Оч-чень приятно, - запинаясь, пробормотал учёный. – Ак…какий… Сидорович…
Подковыров галантнейшим образом склонился к протянутой девичьей ручке для нанесения ритуального поцелуя, но запнулся об порог, потерял равновесие и непременно растянулся бы на полу, если б не угодил носом прямо в Любочкино декольте. При этом очки его сбились на сторону и забавно повисли на одном ухе.
- А вы решительный мужчина! - хохотнула Любаша. – Но не собираетесь же вы овладеть мною прямо здесь, в коридоре?
- П-простите, я это… случайно… - испуганно пробормотал криптозоолог, восстановив дозволенную этикетом дистанцию. – За-зап-пнулся как-то…
- Вы всегда заикаетесь?
- Н-нет, т-только сегодня, - глупо ответил Подковыров.
- Любопытно, - усмехнулась девушка. – Что же за день сегодня такой?
- Люба, что же ты держишь гостя на пороге? – донёсся из комнаты строгий голос Ильи Фомича. – Акакий Сидорович, дорогой, проходите же скорей!
Подковыров почувствовал, что спасён, и, низко нагнув голову, словно боялся зацепиться за что-то, свисающее сверху, быстро прошёл в профессорскую обитель. Люба, довольная совершённым озорством, вернулась к наблюдательному пункту – окну в своей комнате. Про смешного доцента она забыла почти сразу. Всеми её мыслями владел другой образ – образ Марата Арнольдовича Фукса.
Люба ждала этого дня с ещё большим нетерпением, чем Акакий Сидорович. Подобно криптозоологу последние две ночи она также провела почти без сна. Разумеется, причины её волнений имели иное происхождение, нежели волнения неуклюжего доцента. Вынужденная долгая разлука с очаровательным путешественником, помноженная на муки ревности, разожгла в неопытном девичьем сердце нешуточную страсть. Бывали мгновения, когда Любаша готова была примчаться в квартиру Вероники и, бросившись в объятия Марата, признаться ему во всём… Но адреса она не знала, и безумный поступок продолжал оставаться пикантной мечтой.
Зато сегодня на её улице наконец-то должен был наступить праздник. Любаша настояла, чтобы задуманный Ильёй Фомичом научный форум прошёл непременно здесь, и в «расширенном составе», то есть в её, Любаши, присутствии.
К форуму Люба подготовилась основательно. Во-первых, она окрасила волосы дорогой немецкой краской и стала «платиновой» блондинкой. В сочетании с тонкими чёрными бровями и тёмно-вишнёвыми губами «платиновая» шевелюра становилась «оружием массового поражения». «Раз ему нравятся блондинки, - решила Любаша, с ненавистью вспоминая Веронику, - я стану блондинкой. А надо будет – и в зелёный выкрашусь, но своего добьюсь!».
С тщательностью военного стратега Любаша подобрала наряд. Каждая деталь гардероба была выверена с той точностью, на которую способна только женщина. Люба знала, что не имеет права на ошибку, и не жалела времени на огранку бриллианта своей красоты.
Искусство одевания женщины состоит в умении умеренно раздеться. Открытого тела должно быть ровно столько, сколько нужно для соблазнения мужчины. Главное не перейти черту, за которой лежат пошлость, вульгарность и ощущение чрезмерной доступности, способное лишь оттолкнуть мужчину с утончённым вкусом. А в том, что Марат Арнольдович обладает таким вкусом, Люба не сомневалась.
Руководствуясь этими соображениями, профессорская дочь облачилась в обтягивающую чёрную юбку до колен со скромным разрезом сбоку и белую блузку с классическим воротом. После долгого размышления Любаша решила оставить не застёгнутыми две верхних пуговицы, сообразив, что третью можно будет использовать в качестве козырного туза в решающий момент предстоящей партии.
Во дворе не было ни души. Люба на миг покинула свой пост с тем, чтобы ещё раз покрасоваться перед зеркалом.
- Да, против такого блеска не устоит даже импотент! – убеждённо сказала себе юная красотка. – Вероника отдыхает… Да что там Вероника! Сама Бритни Спирз на фоне такой красоты покажется драной кошкой! Нет, не устоит! Не может же он до такой степени быть лишён вкуса…
Налюбовавшись собой, Любаша вернулась к окну и ахнула:
- Он!.. Ну, надо же, на новой тачке… - и инстинктивно опять метнулась к зеркалу.
Марат Арнольдович действительно приехал на новой машине. Двухгодовалая «Нива» с транзитными номерами, которую Фукс не успел ещё поставить на учёт, выглядела породистей дряхлого гнилого «Запорожца» и совсем не портила имидж импозантного путешественника.
Дела научно-производственной корпорации «Панацея» шли в гору невиданными темпами. Спрос на антиалкогольные видеокассеты был огромен. Уже на второй день реализации готовой продукции обнаружился дефицит рабочей силы. Вероника днём и ночью принимала по телефону заявки, а Егор разрывался между изготовлением и доставкой продукции клиентам. Дирекция приняла решение взять на работу двух курьеров, но уже ко вчерашнему вечеру стало ясно, что штат сотрудников к понедельнику придётся расширять снова.
Рентабельность предприятия составляла тысячу процентов. Егор и не представлял себе, что деньги могут с такой лёгкостью течь в карман. Вчера Фукс выдал ему аванс – триста долларов. И это за каких-то пять дней работы! Будущий сантехник долго пытался пересчитать, сколько это будет в рублях, но путался даже с калькулятором. С этого дня он начал боготворить Фукса.
Вероника же была счастлива вдвойне. Помимо зарплаты заместителя директора она ещё имела подле себя любимого человека и считала свои шансы в борьбе за взаимность чувств достаточно высокими.
- Папа, там Марат Арнольдович приехал. Откроешь дверь? – спросила Любаша, заглянув в отцовскую комнату.
- Так открой, деточка.
- Не могу. Я ещё не одета, - соврала дочь и быстро ускользнула к себе.
«Бить надо сразу наповал, - решила Любаша, посчитав встречу в дверях не самым удачным началом акции обольщения. – Войду в комнату, когда они покончат с церемониями и рассядутся за столом. Сражу его словно молнией».
Тем временем Фукс уже взбежал по лестнице и без церемоний надавил одновременно на кнопки всех четырёх звонков. Он мог позволить себе такую вольность, ибо был уверен, что ни один из обитателей коммуналки не посмеет захлопнуть перед ним дверь. Впрочем, соседи, знакомые с повадками своего тирана, трусливо попрятались по норам.
Люба слышала, как отец отворил дверь, как они приветствовали друг друга и как затем прошли в профессорскую комнату. Она решила, что появится там ровно через три минуты, и засекла время.
Марат вошёл в комнату первым и сразу же направился к криптозоологу, который сидел на стульчике в углу комнаты, крепко обняв свой портфель.
- Здравствуйте, уважаемый Акакий Сидорович! – с располагающей улыбкой приветствовал доцента путешественник. – Меня зовут Марат Арнольдович Фукс. К вашим услугам.
Криптозоолог неловко и немного нервно вскочил со стула и горячо пожал руку Фукса.
- Очень, очень приятно! – волнуясь, произнёс он. – Я так ждал этой встречи…
- Господа, прошу за стол, - по-хозяйски предложил Лиховцев. – Кофейник горячий. Есть сливки… Марат Арнольдович, что-то у вас круги под глазами. Плохо спали?
- Нет времени на отдых. Много работы. Кручусь как белка в колесе.
- Ничего, в ваши годы это позволительно. Хотя отдых всё же необходим. Ну, что же вы стоите? Садитесь, пожалуйста. Скоро и Любочка к нам присоединится…
Гости заняли места за круглым столом. Фукс сел спиной к окну. Подковыров устроился справа от путешественника. Портфель, в котором лежали копии отчётов Российского общества криптозоологов за последние пятнадцать лет и фотографии своих бесценных находок, доцент положил на колени. Поначалу Акакий Сидорович намеревался принести сами оригиналы своих трофеев, но после долгой внутренней борьбы, решил всё же не подвергать столь ценные артефакты опасности, связанной с транспортировкой. Илья Фомич уселся напротив Марата, но тут же вскочил и засуетился с кофейником.
- Кому со сливками? – спросил профессор.
- Я люблю чёрный, - сообщил Фукс.
Акакий Сидорович неопределённо затряс головой и ещё крепче прижал к себе портфель.
- Мне налей немного, - раздался от дверей мелодичный девичий голос.
Все присутствующие обратили свои взоры на вошедшую профессорскую дочь.
- А вот и Любушка пришла, - с гордостью объявил Лиховцев. – Поглядите, какая дива!
- Здравствуйте, Любовь Ильинична, - произнёс Марат Арнольдович, с интересом разглядывая позирующую для него девушку. – Решили сменить имидж?
- Покрасила волосы, - с показной небрежностью бросила Люба.
- Белый цвет вам тоже идёт, - без ожидаемого восхищения произнёс Фукс. – Присоединяйтесь к нам, барышня. Разговор обещает быть очень интересным. У нас в гостях сегодня доцент Подковыров – крупнейший специалист в криптозоологии.
- Я уже имела сегодня тесный контакт с этим господином, - съехидничала Любаша, больно задетая чёрствостью возлюбленного.
Это замечание бросило Акакия Сидоровича в краску, что не укрылось от внимательного взора Марата. «Шалит девчонка», - с улыбкой подумал путешественник, для которого чувства профессорской дочери отнюдь не являлись тайной.
Илья Фомич был далёк от понимания заплетающейся любовной интриги, и пропустил замечание дочери мимо ушей.
- Ну что ж, господа, мы имеем уникальную возможность выслушать мнение эксперта в области изучения феномена йети. Акакий Сидорович, прошу вас, изложите, пожалуйста, нам, так сказать, общую картину в этой сфере…
Подковыров преобразился. Предложенная этнографом тема беседы была единственной, на которую он мог рассуждать без стеснения, раскрепощено, пространно и бесконечно долго.
- Господа, - начал доцент, тщательно прокашлявшись, - криптозоология – самая удивительная из мировых наук! Главной целью криптозоологии лично я считаю доказательство существования вида млекопитающих, параллельного человеческому. Совершенно очевидно, что такой вид существует. За последние десятилетия собрано такое количество свидетельств существования дикого человека, что удивительно, почему высокопоставленные скептики от мировой науки до сих пор официально не признали столь очевидного факта. Но такое положение открывает перед нами потрясающие перспективы! Вы меня понимаете, Илья Фомич?
- Разумеется, коллега! – горячо откликнулся этнограф. – Тому, кто явит мировой науке живой образец этого диковинного существа, обеспечено почётное место в истории. Но как вы думаете, возможно ли, чтобы йети обитал в наших широтах? Я имею в виду конкретно Подпорожский район Ленинградской области.
- Почему бы нет? Разумеется, возможно! Тем более, в Ленинградской области дикого человека уже видели, и не раз. Вот недавно случай был – в конце девяносто девятого, неподалёку от Кировска. Местные жители его засекли, жаль, камеры у них не было, а то вполне могли бы заснять. Чаще всего «лешего», как его называют карелы и вепсы, наблюдают в Приозерском районе. В восемьдесят втором году в Орехово лохматого гиганта видели сразу несколько различных групп туристов. Зафиксированы были встречи с ним также в восемьдесят седьмом и восемьдесят восьмом году примерно в том же районе. А с восемьдесят девятого по девяностый дикого человека регулярно наблюдали в узкой полосе от Ушково до Матоксы. Затем его видели под Сортавалой и Приозерском.
- Неужели так часто? – удивился Марат Арнольдович.
- На самом деле встречи с диким человеком происходят гораздо чаще, но не обо всех нам становится известно. В далёких глухих деревнях к «лешему» отношение местных жителей такое же как, например, к медведю или лосю. Этим людям не надо доказывать, что йети существует. Они просто знают об этом, и всё.
- С ума сойти! – воскликнула поражённая Любаша. – Это ж надо, сколько раз я в лес за грибами ходила, и не думала, что могу наткнуться на эдакое чудище… Скажите, доцент, а эти твари могут напасть на людей?
- Нет. Они травоядны, и охотой не занимаются. Однако известны случаи похищения детей.
- Какой ужас! – воскликнула Люба. – А могут они похитить молодую красивую девушку, ну, скажем, чтобы надругаться над ней?
- Люба, веди себя прилично, - строго попросил Илья Фомич.
- А что я такого сказала? У них же есть половые органы? Иначе как бы они размножались?
- На Кавказе были зафиксированы случаи похищения молодых людей: как юношей, так и девушек, очевидно, с целью создания семьи. Дальнейшая судьба похищенных мне, к сожалению, не известна, - сообщил Подковыров.
- Вот видишь, папа! – с упрёком сказала Люба. – Такие случаи зафиксированы.
- Ну, это же на Кавказе, - ухмыльнулся Фукс. – Горячий горный народ. Иного джигита легко спутать со снежным человеком. Кстати, уважаемый Акакий Сидорович, а как правильно называть это существо: снежным человеком или йети?
- В различных географических зонах его зовут по-своему. Йети – это название, бытующее в горных районах Азии. В Западной Европе дикого человека зовут «сноумен», то есть снежный человек. В Тюменской области местные жители говорят «землемер Джезтырмак». Ханты называют его «куль», а сибирские татары издавна звали его «маймул», что в переводе с тюркского означает «большая обезьяна». В Америке его зовут «сасквач». Да много ещё всяких названий…
- «Сасквач» мне нравится больше чем «Джезтырмак», - заявила Любаша, кокетливо играя глазками.
- Ну, в нашем конкретном случае дикаря правильнее будет называть «лешим». Ведь он был обнаружен, как мне сообщил уважаемый Илья Фомич, где-то в районе Подпорожья…
- Наш леший обитает в районе населённого пункта Пёлдуши, - уточнил Марат. – Вам известно это место, доцент?
- Лично мне там бывать не доводилось, но географически я отчётливо представляю себе это пространство. Места там болотистые, малонаселённые, есть где укрыться реликтовому гоминоиду. Кстати, Пёлдуши населены вепсами.
- Хорошо, пусть будет «леший», - легко согласился Фукс. – Для меня принципиален другой вопрос. Акакий Сидорович, вы готовы принять участие в нашей экспедиции?
- Безусловно! – воскликнул доцент с таким жаром, что опрокинул на стол чашку. К счастью, она была уже пуста. – Однако хотелось бы задать некоторые важные вопросы очевидцу…
- Мы можем отправиться к нему немедленно, - торжественно объявил Фукс. – Автомобиль заправлен и готов принять пассажиров. Через два часа мы будем на месте.
- Превосходно! – обрадовался Илья Фомич. – Я готов. Что-нибудь нужно взять в дорогу?
- Конечно, папочка. Не забудь взять меня, - напомнила отцу Люба.
- Марат Арнольдович? – обратился за разрешением профессор.
- Пусть едет. Места в машине хватит всем, - великодушно согласился Фукс.
«Ещё бы он посмел отказать!» - хмыкнула про себя Любаша.