Кто-то тихо-тихо, но настойчиво шептал о чём-то. Сколько ни прислушивался, не мог понять о чём. Накрылся с головой, однако шёпот проникал и сквозь одеяло. Внимание поневоле концентрировалось на шёпоте, и сон постепенно таял.
Однако тело не хотело просыпаться, да и не могло расстаться с утренней негой. Тело и сознание некоторое время были врозь, и тянули друг друга каждый в свою сторону. Сознание уже понимало, хотя и смутно, что шёпот шёл от окна, и звало тело подняться и узнать, что хочет этот шептун. Но тело роптало в ответ на эти толчки сознания и ещё более нежилось и старалось соблазнить сознание этой негой.
Как всегда победа оказалась за сознанием. Тело, в конце концов, подчинилось, сунуло ноги в тапочки и подошло к окну и открыло его.
За окном шёл ровный, спокойный, свежий майский дождь. Но кроме него было что-то ещё, чего не было ещё вчера. Лицо, освежённое дождём, по-настоящему открыло глаза. Прямо в окно смотрела ветка вишнёвого дерева вся в белых цветах. На листья и лепестках сверкали серебром мелкие бисеринки влаги.
В ещё не совсем проснувшемся сердце, в котором плавали тени сна, вдруг, стало светло и благостно. И ему захотелось обнять весь этот мир.
Руки сами потянулись к спортивной форме. Она всегда висела тут рядом, наготове, но не всегда была готовность её одеть…
И вот он идёт навстречу утру, небу и дождю.
Дождь не страшен. Предыдущие годы занятий приучили его тренироваться в любую погоду. Безо всякого сожаления о тёплом доме, он смело подставил моросею лицо. И понял, что поступил очень мудро…
Древние, полутораметровые в обхвате липы, покрытые всё тем же, что и всегда мхом, выглядели молодо и празднично, словно деревенские вышли на околицу в накинутых новых зеленых платках встречать молодца – первый весенний дождь.
Чуть далее, две берёзки в лёгких коротеньких платьицах, продрогшие, как девицы с ночных гулянок, робко жмутся друг другу, улыбаясь дождю, боязливо косясь на тёток – на липы, то и дело, одёргивая, задираемые озорником-ветром юбчонки.
А вокруг пруда, обрадовавшись дождю, тайно завидуя своим старшим сёстрам-берёзкам, и радуясь, что внимание старших оставило их, поопускали в воду свои косы девочки-ивы.
Пруд зазеленел изумрудом листьев кувшинок, протянувших свои ладони дождю – чистой небесной воде.
Пруд в этих местах особенный. Его питают ключи. И он состоит из двух частей, они как братья-близнецы в основном похожи друг на друга и чуть отличаются. Две части пруда соединяются протокой. А есть ещё ручей, вытекающий из пруда, и впадающий в рядом текущую прекрасную Яузу.
Над протокой и над ручьём стоят мостики, красивые, венские, заморские, но дивно вписывающиеся в эту деревенскую идиллию, как мелодия альта, вписанная талантливым автором в композицию, составленную из партий дудочек, свирелей и флейт.
А среди листьев кувшинок и брызг от дождя под эту неслышную музыку водили свои кадрили утки.
На берегу, дивясь этим танцам, и сами готовые пуститься в пляс, встали во весь рост, притопывая да пританцовывая, два медведя-пня, два друга, пришедшие, подвыпив, на праздник цветущего мая.
И только рыбаки, чьи фигуры, уныло согнувшись, поразбросаны то тут, то там по берегу пруда, укрывшись в плащи и куртки с капюшонами, словно посторонние предметы, кажутся абсолютно безучастными к происходящему вокруг таинству. Наверное, у них с рыбами своё таинство. Или они заразились от рыб хладнокровием, или гипнотизируют их, мысленно приговаривая – ловись рыбка…
Или это волшебством первого майского дождя материализовавшиеся гномы, сидящие у своих рудников, и зачарованные сиянием их драгоценных залежей…
А вокруг цветут черёмухи, вишни, яблони, липы и что-то, не знаю ещё… И запах стоит такой, как, «рассказывают», в райском саду, дышать – не надышаться!
В тихих накрапах дождя слышится уже не шёпот, а тихая-тихая песня, песня негромкой, неброской, нестрастной, но глубокой любви этого молодца - майского дня, проливаемой тёплым весенним дождём, любви к убранной белыми цветами девице-красавице земле.
И эта идиллия, нарушалась иногда лишь всхлипом чайки, резким взмахом крыла да свистом лески забрасываемой удочки…
Он поступил мудро… Вот уже сняты мокрые майка и шорты. Тёплый дом, душ, горячий чай… Тело наслаждается отдыхом после зарядки, согревается после прохлады. Но душа, сердце ещё там, там, где звучит эта песня дождливого майского утра. И это хорошо, пусть впитывают, насыщаются этой любовью, энергией, негой, и несут их в его будничный трудовой день.
Май-июль 2007 г.