Летним субботним утром двадцать пять лет тому назад мой дед вел меня за руку по тихой улице Белинского на трамвай. Мы проезжали одну остановку, и улица Успенского встречала нас теплым запахом затопленных печей, а Камчатовская улица провожала шелестом тополей где-то высоко в небе. Насосную станцию приходилось обходить из-за вечно разлитой вокруг воды, перепрыгивая по песчаным барханам. Песок, наваленный здесь горами, был для меня не только великой загадкой: откуда его так много и зачем он нужен, но и местом, где можно спрятаться от взрослых и думать о чем-то, о чем и не вспомнишь, когда сорвешься и покатишься с гиканием по склону в облаке песка.
Итак, мы подходили к деревянному забору, дед вынимал палочку из щеколды, и мир вокруг волшебно изменялся: я была на даче. Несколько шагов по затененной вишневой аллее, и за поворотом дорожки ослепляющее солнце превращало яркую многоцветную действительность в засвеченные кадры. Теплый ветер опускал на меня облако ароматов: от пионов, космей, маргариток и луков дыхание замирало, и кружилась голова. Тепло и свет пронизывали насквозь, и казалось, что я одновременно маленькая и большая как солнце-ветер. Стрекозы двигались в ритме вальса, мохнатые шмели лениво гудели над цветами. Только этот танец насекомых давал понять, что жизнь не замерла, она продолжается.