Вялые прохожие и тягучая вереница машин за окном. Над рамой, в правом углу – огромный паук. Ржавая труба тянется из ниоткуда в никуда. Православный календарь с оборванными краями – на стене. Изображение святого с указующим вверх перстом напоминает плакат времен Великой Отечественной. Под календарем расшатанная койка. Она не пустует. На ней миловидная женщина неопределенного возраста. Ее полноватые руки плавно перебирают густые вьющиеся волосы.
Анна сконцентрировалась на ее движениях, нервно перебирая складки больничного халата. Лицо девушки напряглось, выдавая тяжелые мысли. На шее – синяк в виде обруча. Темные карие глаза наполнены слезами. Дыхание как стук колес о рельсы.
Девушка отвела усталый взгляд от соседки и осмотрелась.
Стеклянная дверь в палату была разбита ею неделю назад. Края календаря она отгрызла совсем недавно. Одна из стен, практически, без штукатурки. Две недели назад Анна устроила светопреставление – билась головой о стену, одновременно скидывая с себя санитаров. На ее голове все еще покоился бинт с тех времен.
Соседка здесь всего час. У нее попытка утопиться в Яузе – вовремя спасли. А на улице – март, месяц любви… Анна нервно усмехнулась.
Женщина сдерживает свои плавные руки, кладет их на колени, становится похожа на персидского кота.
Ее пластика поражала Анну. Она не сомневалась, что соседка сейчас замяукает. И та, действительно, мурлычет, но человеческим голосом.
- Ну, здравствуй, соседка! Будем знакомы. Зовут меня Настя.
- Аня, - промямлила девушка и, упав в кровать, уткнулась в подушку.
- А, ну да, ну да, - Анастасия садится к ней.
Анна непроизвольно вздрогнула.
В коридоре – шаги. Звуки приблизились к их палате и замерли.
Обе женщины устремляют свой взгляд на разбитую дверь.
Там одиноко стоит врач и что-то записывает.
- Здравствуйте! – машинально говорит Анастасия, и тот покосился на них.
- Добрый день, дамы! Как себя чувствуем? – спросил он, не заходя.
- Хорошо, доктор. Я познакомилась с Аней, - улыбается женщина и легонько подталкивает девушку.
Та никак не отреагировала.
- Очень хорошо! Рад за вас, - кивнул врач и последовал дальше.
Таракан пробежался по спинке стула и рухнул на потрескавшуюся плитку пола. Анна машинально встала и со сладострастным остервенением раздавила носком тапочки насекомое. Затем она апатично прошлась по комнате, глядя в потолок, и вернулась на свою койку.
- Ну и? – вопрошает Анастасия, наблюдая все ее действия с понимающей улыбкой.
- Ну и? – повторила девушка, повернув к ней осунувшееся лицо.
- Ну, с чего начнем? – подытоживает ей соседка. – Ты меня не бойся. Расскажи, что с тобой случилось.
- А с тобой? – возопила Анна.
- Ой, не надо кричать! Все хорошо, - Анастасия усмехается. – Со мной все просто. Я люблю риск. Ну и решила искупаться в речке, испытать себя холодом. А кому-то взбрело в голову, что я – одна из тех, кто не хочет жить. Наоборот, я люблю жизнь! А ты? Ты любишь жизнь?
- Я? – понуро отозвалась Анна. – Нет. Мне скучно. Я не вижу в жизни ничего, что заслуживает моего внимания. Это все – дерьмо!
- Собачье? – шутливо переспрашивает Анастасия.
Та остервенело закивала головой.
- Н-да, девочка. Плохи твои дела. Ну, ничего. Это дело поправимо, - загадочно улыбается соседка и пересаживается к себе.
Девушка ровно задышала и, заметив, что Анастасия постепенно теряет к ней интерес, снова засмотрелась на мир, находившийся за окном.
Небо нахмурилось. Приближался вечер. Первые капли дождя вскоре забарабанили по водосточной трубе справа от окна. Прохожие заволновались. Появились зонтики. Яркие и темные, они мелькали за окном. Лиц не видно. Пелена дождя скрыла всех. Тоскливо и без того. А сейчас тоска разлилась по телу и пульсировала в каждом нерве, сосуде, мышце.
Грустные капельки дождя
Печально поют, и их глухой тревожный стон
Наполняет дом.
Вынести это целый день невозможно.
- Так ведь, девочка моя? – возвращает Настя Аню на грешную землю.
- Это Берт Бакарак, - машинально оттараторила Анна. – Из фильма «Буч Кэссиди и Санденс Кид». Помню, смотрела когда-то.
- О, она проснулась! – подсаживается к ней соседка. – И не просто так, а со знанием английского!
- Да ну, дерьмо все это! – огрызнулась девушка.
- Ладно тебе. Посмотри лучше вокруг. Здесь так хорошо! – машет рукой в сторону окна Настя.
- Нет. Все это ни к чему не ведет. Для меня весна давно закончилась, и «дождь осенний по жилам течет», - промямлила Аня, подойдя к окну.
- О, да ты – киноман! Это же «Последнее танго в Париже»! – бурно восклицает соседка.
- Да, да, но это все давно уже прошло. Мне скучно, - девушка уткнулась в стекло лицом. Ее губы образовали сердечко.
- А почему тебе скучно? Почему? – подходит к ней Анастасия.
- Не знаю.
- Любовь? То есть, то, что разбилось?
- Нет, не то.
- Смерть чья-то? Или проблема отцов и детей?
- Нет, нет, нет, - на глазах проступили слезы отчаяния. – Я не знаю, что со мной. Моя жизнь была скучна всегда! Все, за что бы я не бралась, мне не нравилось. Все!
- Ну да, ну да, - кивает соседка. – А может, тебе так кажется. Что ты помнишь из своей жизни?
- Ничего.
- У тебя амнезия? – шутит Анастасия.
Анна хмуро глянула на нее.
- Нет, я не больная на голову. Просто нет ничего такого, что бы задержалось в моей голове.
- А как же песни к фильмам? – удивляется соседка.
- Это всего лишь привычка, не более того, - пожала плечами Аня.
- Ну да, как же я не сообразила-то сама, - Анастасия садится на стул, обнимает свои колени. – Давай сыграем в игру.
- Нет, я уже не ребенок, - и девушка ожесточенно ударила по раме. Звон стекла. Но окно на месте.
- Нет, конечно, ты не ребенок. Но я тебе предлагаю не простую игру. Она – взрослая, - Анастасия поправляет волосы и устремляет свой смешливый взгляд на Аню. – Я буду спрашивать у тебя об одном из периодов твоей жизни, а ты будешь вспоминать, чем он примечателен. Вот и все. Ну? Начнем?
- А что мне это дает? – безразлично спросила Анна, сев напротив нее.
- А ничего. Просто игра для игры.
- Но она же взрослая! А во взрослой игре должен быть смысл! – логично заметила девушка, что тотчас подмечает соседка.
- А у тебя неплохая логика. Эта игра, может статься, заинтересует тебя твоим же прошлым!
- Да ну! Хотя…, - Аня задумалась и решилась. – Ладно уж, задавай свои глупые вопросы, новоявленный психолог.
- Итак, приступим! – она смеется. – Мне тут пришла в голову одна мысль!
- Какая?
- А я не скажу, - загадочно ускользает от вопроса Анастасия и, как лань, спрыгивает на пол. – Твой день рождения?
- Какой?
- Ну, какой-какой! Когда ты родилась, в каком году и так далее, - неопределенно машет рукой соседка.
- Ну… Тьфу ты, пристало твое «ну»! – усмехнулась Аня. – Допустим, что первое января 1980 года.
- О, вот это год! Понимаю, все понимаю. Значит, тебе скучно? – язвит Настя.
- Да, пока скучно.
- Вот это уже и радует, что «пока скучно»! – с сарказмом повторяет ее реплику. – Ты помнишь, что тогда было?
- Как я могу помнить? Я ж только родилась!
- Нет, ну, отличная логика! Поздравляю! – хлопает ее по коленке Настя. – Сползай ко мне. Мне неудобно смотреть на тебя снизу вверх.
Девушка съехала на пол. Холод пронзил ее тело, но она ничего не сказала, а лишь устроилась поудобней, скрестив ноги.
- Я помню, конечно. Это была Олимпиада. Мишка и все такое, - усмехнулась Анна.
- Да, правильно. Кстати, тебе повезло. Родилась ведь в первый день года. Ха! – Анастасия облокачивается рукой на стул. – Помнишь свой первый День Рождения?
Девушка покачала головой. Ее руки скользнули по коленям, но не замерли на них, как у Насти.
- Нет, я помню себя со второго года. Мне тогда папа…, - Аня осеклась и помрачнела. – Папы у меня уже нет. Он умер, когда мне было пять лет.
- А, так вот оно что! Вот и ответ на твою скуку, - радостно хлопает в ладоши Настя. – Но не будем об этом. Попробуй продолжить про день рождения.
Аня вытерла лицо. Слеза, как морская капля, упала на руку Насти.
Она печально смотрит на слезинку и грустно улыбается.
- Ничего, девочка. Все проходит.
- Да, все проходит, - согласилась девушка. – Он подарил мне игрушку. Это был белый зайчик. Я его до сих пор храню. Это мой талисман.
- О, уважаю! – протяжно замечает соседка. – У меня тоже такой имеется. В виде кота Леопольда.
- Леопольд? – усмехнулась Аня.
- Ну да, он самый, - улыбается соседка. – Ну, а все-таки, есть у тебя забавный случай в том возрасте?
- В два года? Не помню. Но хорошо помню, как я оказалась по ошибке в мужской бане. Тогда мне было четыре, - и Аня рассмеялась. Ее руки плавно остановились на коленях, и она стала похожа на Хотэя.
- О, мужская баня! Ну и как тебе там, понравилось? – заговорщицки шепчет Анастасия.
- Да, я мать достала расспросами, «что да как»! – смеясь, ответила Аня. – Однажды подошла к отцу и спросила: «А у тебя есть штучка?» Видела бы ты его лицо!
- Ну, прям как Масяня! – смеется Настя.
- Точно.
На смех поспешил санитар. Он возник из ниоткуда в разбитой двери и мрачно осмотрел комнату.
- Может, потише сделаем звук! – раздался затем его грозный совет.
- Да, конечно, - кивает Настя. – Извини, что я так громко хохочу.
Санитар удалился, оставив двух уставших от смеха подруг.
- Знаешь, я вспомнила, что однажды ходила по скале без страховки. Мне было тогда тринадцать лет. Ощущения просто кайфовые! – громко прошептала Анна. – Я тогда увлеклась было альпинизмом, но затем бросила. И тем не менее, на выступе, над пропастью – это многого стоит! Мое сердце чуть не капитулировало перед страхом.
- А что случилось, почему перестала дальше заниматься? – выпрямляет ноги Анастасия.
- Не знаю. Мне показалось это нецелесообразным, наверное. Подумаешь, лазаю на высоте, а дальше – что?
- А дальше следующий вопрос. Ты когда-нибудь чувствовала себя победительницей?
- Да, и не один раз. В школе я участвовала во всех конкурсах и соревнованиях, - с гордостью ответила Аня. – Но особенно четко мне запомнился наш КВН. Наша команда тогда победила, а я была ее капитаном. Я стояла на сцене. Ребята бесновались от радости. А мне было так хорошо. Волны успеха омывали меня, и мне не хотелось шевелиться. Я боялась движений, думала, что они зальют мои волны обыденностью… Я была когда-то счастлива.
- А сейчас, вспоминая это, ты разве не чувствуешь себя счастливой? – улыбается Анастасия.
- Да, что странно. Я никогда не думала, что воспоминания тоже могут дарить счастье, - Аня встала и потянулась. – Извини, ноги затекли.
В палате темно. Наступила ночь. Девушка включила настольную лампу. Проснулся мотылек и взвился к свету.
- А откуда у тебя любовь к кино? Мама привила?
- Да, ты права. Она у меня театральный критик. Я ходила раньше на все премьеры. Видела на сцене Миронова, Леонова, Ромашина. Даже сама однажды сыграла в спектакле с подачи матери.
- Понравилось?
- Да! Хотя, это был маленький театр на отшибе Москвы. Но сам спектакль заворожил меня. Правда, я мало что понимала. Мне же тогда только семь исполнилось. Сцена как заколдованный круг, огни рампы. Зрителей было немного, но они были мои, родные и неповторимые. Мой текст был большой. Я постоянно путалась, но зрители не гнали меня. Я им понравилась. Спектакль отыграли один сезон, и на этом мое путешествие в мир сценического искусства закончилось. Его сменили ощущения зрителя.
- Тебе повезло, а ты плачешься, что тебе скучно, - Настя обнимает ее. – Многие бы позавидовали твоей жизни. Не стоит больше тебе думать о смерти. Живи, наслаждайся жизнью, бей новые рекорды, иди на сцену, словом, наслаждайся тем, что ты жива!
- Спасибо тебе, - улыбнулась Аня и отстранилась. – Уж не психолог ли ты настоящий!
- Нет, что ты. Ну, может, и не простой пациент, - загадочно улыбается соседка…
*******
Через пару дней Аню выпустили. Она вернулась к жизни. Друзья не узнавали ее, но были рады ее оптимизму и энергичности. Анна с головой окунулась в мир экстрима, театра. Стала участвовать в независимых театральных постановках. У нее появился парень. Она познала, что значит – любить и быть любимой. Ее приглашали на все вечеринки и шоу. Имя ее произносили как нарицательное.
Прошел год. Снова была весна. Анна чувствовала – что-то забыла. Но что именно, никак не могла вспомнить.
Быстрые прохожие. Сверкающие столбы светофоров. Птичье щебетанье. Повсюду яркие цвета: одежды, машин, домов. Все многоцветье у нее в душе. Она счастлива от жизни. Но наступила тишина в ее сердце. Она поняла – устала. Чрезмерность поломала ее, и смерть напомнила о своих запросах на нее…
Девушку с перерезанными венами нашел ее любимый. Он не растерялся и быстро оказал ей помощь. Ему это не впервые – руки медбрата ловко перевязали раны.
- Что ты наделала? Тебе же хорошо! – прошептал он, отправляя ее в больницу.
И вот она все в той же палате, которую прозвали сами работники «палатой смертников» из-за того, что в нее помещали самоубийц.
Анна лежала на койке и хохотала, когда в палату вошел врач.
- Анна, встречайте! Это ваша новая соседка, - сказал он.
Перед ней – помолодевшее лицо Насти.
- Привет! Вот мы и встретились снова! – подсаживается она к Ане.
- Здравствуй! А я все вспоминала, чего я забыла! А оказалось, кого! – привстала на локтях Анна.
- Ну, что на этот раз?
- Ха! Чрезмерность жизни! – усмехнулась Анна.
- А у меня прыжок со второго этажа. Не рассчитала, немного поцарапала ногу, - у Анастасии шрам на левой щиколотке.
- Н-да, не повезло, - улыбнулась Аня.
Ветер распахивает окно, но она ничего не слышит. Ни шума ветра, ни грохота улицы. Все мертво, как на том свете.
- Ты находишься там, а не здесь, - печально говорит Жизнь.
- Где? – растерянно спрашивает Анна.
- Смерть забрала тебя. Я говорила Анаис, что дала тебе шанс жить, но она не послушалась. Все, тебя нет, - Анастасия хлопает в ладоши.
Появляется хрупкая женщина утонченной красоты. Она тихо подходит к Ане и шепчет ей на ухо:
- Извини, но я не могу тебя вернуть. Ты уже у меня.
Две леди переглядываются.
- Анаис, попробуй все же отказаться от нее. Ее ждет парень, - умоляюще просит Жизнь.
- Нет, я слишком многим уступала, - возражает та и дует в лицо Анны.
Аня чувствует облегчение. Краски мира блекнут перед ней. Она чувствует, что тает.
- Спасибо, дорогие мои, - ее последние слова.
Анаис с улыбкой поворачивается к Насте.
- Все. Поздравляю с рождением нового человека.