Первый снег

Серафимм
Тётя Тома останавливалась у нас каждую весну. Возилась с нами троими целый день, на десятый раз все наши немногочисленные игрушки перебирая, гоняла в футбол, мастерила куклы, пекла блины. Каждый раз приговаривая "Эхх, жаль, не мои вы..". При игрищах постоянно и неусыпно присутствовала бабушка, потихоньку плачущая при таких словах тётки.

Тётя Тома в юности "приспала" свою дочку, как говорили в деревне. То есть - задавила во сне невзначай. И навсегда об этом забыла. Что-то у неё просыпалось на эту тему, видимо, только осенью, когда Тома вдруг резала себе вены, глотала иголки, вешалась - каждый раз неудачно, без всяких "все увидят, как я умерла, меня пожалеют, я и оживу" - нет, просто чудом везло (однажды приехала родная сестра, которая была на гастролях в Н-ске, внезапно ей приспичило взять такси и гнать 200 км до деревни, залетела домой - младшая висела на притолоке, еще дергаясь. Вытащила. Иголки выходили чуть ли не самотеком, кровь у Томы сворачивалась моментально, потому порезка кистей рук не помогала, а до предплечий она не догадывалась добраться).
Каждую весну её ненадолго "обследовали" в "дурке" и выпускали, обнаружив полную норму. Осенью Тома опять точила ножницы.

Каждый суицид у Томы происходил ровно за три дня до первого снега. Это обнаружилось случайно, с третьей её попытки и дальше не менялось.
Мама боялась нас оставлять с Томой, но бабушка была надежным прикрытием, только ей мама и доверяла, несмотря на все невестко-свекровые нелюбви между ними (бабушка однажды задавила голыми руками взбесившуюся овчарку, накинувшуюся на детей в лесополосе перед аэродромом).

Однажды, услышав историю про Тому, сосед, ставший директором психушки, попросил привести её к нему на приём. Гипнозом он владел отменно - после двух его сеансов бабушка год не хромала своей искалеченной трактором ногой. Три года после лечения Тома осенью была тише воды, только пару дней в октябре не ходила на работу, сидела у окошка и кормила мурашей, прогрызших рамы, сахаром. Потом шёл снег и Тома опять шла на работу.

На юбилей свадьбы Томиных родителей в их большой дом съехалась вся родня, со всеми чадами. Целый день Тома с ними возилась, водила по двору, давала покормить кур и лошадей с ладошки.
А вечером, когда деревенская родня начала затягивать песни, обнаружилось , что нет Томы с её низким грудным голосом. Решили, что пошла в стайку дать коровам.. И тут не замычали - закричали коровы и раздался сильный шум-визг, лошади проломили загородку и заметались по стайке.
Племянник привез томиному бате кислоту для чистки котлов, оставил в люльке мотика, рядом со стайкой. Тома успела выпить, сколько смогла. До районной больнички довезти уже не вышло.

На третий день Тому хоронили за оградкой местного кладбища. Землекопы переговаривались, глядя на тихий безветренный первый снег, - К счастью..