идти в июле под листопадом - больно,
будто оказался нечаянным свидетелем
чьей-то преждевременной смерти.
тополиные, липовые, ивовые.
дворник безучастно сметает их в кучки.
он привык,
как привыкают хирурги,
что до старости доживают не все.
и ты вдруг думаешь,
что можешь не успеть…
до осени.
привычно отвечаешь улыбкой прохожему –
он еще не знает того,
что знаешь ты.
украдкой оглядываешь себя с ног до головы -
да, можешь не успеть.
никогда прежде не думала? -
лето ведь.
а оно – вот уже,
осыпает желтыми листьями
и улыбается виновато.
и зеркало – фиксирует вертикальную морщинку между бровями
и, кажется, тоже улыбается:
что, девочка моя? осень разглядела?
не ждала - не думала?
спеши теперь! тянись!
спинку, шею, губы
растягивай, вытягивай.
тянись.
и, ради Бога, перестань оглядываться.
читали же тебе в детстве сказки!
оглянешься – окаменеешь.
а ты, дурочка, сколько лет,
на каждом перекрестке,
у каждой развилки,
высекала на камнях пометки:
«налево пойдешь – коня потеряешь!»
привязывала к ветвям ленты с волос,
разматывала клубки…
а он шел другой дорогой
и ничего этого не видел.
а тебе теперь и промолчать трудно,
и говорить – незачем.
* * *
чтобы осознать это, надо,
чтобы летом начали осыпаться деревья.