Глаза тонут в горячем кофе. Черный, обжигающий губы напиток не мог взбодрить его. Он хотел вернуть сон, чтобы не возвращаться в действительность, странную и необъяснимую. Да и сам кофе напоминал ему сон. Как хотелось окунуться в эту сладкую темноту – сон без сновидений. Но глаза бунтовали. Они не хотели ни того, ни другого.
Борис вырвался из паутины, расставленной кофе, и несколькими залпами допил его. Он не заметил, как напиток обжигающе прошелся по губам, небу и языку и каскадом боли ухнул в желудок. Для него это было обычное сентябрьское утро, пропитанное смогом летних пожаров.
Москва тонула в горьком тумане. Дым был во всем, дымом вдыхали и выдыхали, дым тщетно разгребали руками. Борис сидел за рулем в неизвестном пространстве. Сзади кто-то неистово, зловеще сигналил. Впереди – ничего, кроме тумана и мутных силуэтов.
Борис включил дворники. Щетки расслабленно зашуршали по вспотевшему стеклу. Но дым и от них не рассеивался, лишь на секунду показался просвет. Людей нет – можно ехать.
Сзади гудок сигнала уже не смолкал, и Борис поморщился. Его рука невольно легла на рычаг скорости, и машина медленно, словно продираясь сквозь толщу снега, поехала. Что-то мягко задело капот, и он рассеянно притормозил.
На дороге лежал человек, без единого пятна крови. Борис тронул его за плечо, и тот повернулся.
- Извините, я вас не заметил.
Рука вспотела от страха, что почувствовал пострадавший.
- Я сам виноват. Из-за чертова тумана красный не заметил, - усмешка скользнула по небритому лицу.
- В больницу, может? – голубые глаза встретились с мутным взглядом незнакомца.
- Да нет. Мне бы домой добраться, - кашель после сказанного прозвучал более веско, чем сами слова, – сухо и динамично.
Человек отдышался и протянул руку, испещренную царапинами.
- Олег.
- Борис.
Они миновали Тверскую и, свернув на бульвар, оказались в одном из характерных переулков Москвы. Остановились перед зданием 30-х годов. Немного посидели в салоне автомобиля, помолчали. Затем Борис помог выйти незнакомцу.
- Тебе на работу? – слегка охрип Олег.
- Да, но я могу и задержаться.
Лестница показалась ему убогой. Привыкнув к лифту, он выдохся уже на третьем пролете. Проклиная все на свете, Борис молча вел под руку пострадавшего.
- Осталось еще два этажа, - усталость передалась и Олегу.
Дверь… Зеленая, обшарпанная кожа на ней уже выцвела, превратилась в легкий налет пыли. Скрипнув, дверь пропустила их. Двое мужчин вошли в тесный темный коридор, словно в пасть огромного кита. Повеяло удушливым застоявшимся воздухом, и Борис непроизвольно зажал нос.
- Смог, - пожал плечами Олег. – Будешь кофе?
- Да, пожалуй.
Они прошли в одну из прохладных комнат. Старая мебель говорила не о жизни, а о существовании. Среди них выделялся большой современный холодильник с несколькими морозильными камерами.
- Присаживайся, - Олег скрылся в темноте коридора.
Глазница двери затягивала гостя зловещей пустотой.
Стул скрипнул под его нелегким телом. Он еще раз огляделся. Для него было ново это нищенское жилье. На стенах висели портреты родственников. Они вызывающе взирали на него, словно знали и пятьдесят лет тому назад, что он не из бедных. Борис нахмурился. Надо будет отстегнуть несколько сотен за ущерб здоровью.
Вошел Олег. В руках – поднос, смахивающий на серебряный, с фарфоровыми чашками «а ля Китай». Гость не подал виду, что удивлен. Поднос, сверкающий в наказание его мыслям, водрузился на шершавую поверхность стола.
- Не обращай внимание. Это фамильное, - пояснил Олег. Его руки открыли одну из дверец холодильника. Пар шел от кофе и из камеры. В ловких руках фокусника оказались черная коробочка в стиле Лемаршана и тарелочка сладкого печенья.
Что-то странное заметно в движениях незнакомца. Что-то немыслимо ускользающее, сама неизвестность. Неизвестность витала в самой комнате, в этой странной черной коробочке «известного кудесника», приковавшей внимание. Неизвестность давила на плечи, голову, кончик носа. Он заерзал на стуле.
Черная коробочка стояла на столе, затягивая его в свои сети. От кофе исходил манящий аромат. Улыбка незнакомца внушала доверие, но за ней чувствовался расчет. Эти зубы с легким налетом все же были белые, странно белые, как посеревшая оконная рама.
Олег хлопнул себя по лбу.
- Тебе лимон или сливки?
- Нет, я пью чистый кофе, - натянуто улыбнулся Борис.
- А, - протянул незнакомец. – Тогда я положу себе. Надеюсь, ты не возражаешь.
- К чему бы это?
- Ну, мало ли!
Он открыл коробочку довольно просто – откинул крышку. Посмотрел на гостя, как сквозь призму. Затем в его подвижных пальцах очутились глаза. Обыкновенные серые глаза. С разорванным пучком нервов. Они висели на пальцах, как ягодки вишни. Олег опустил глаза в кофе, как лимонную дольку, и стал помешивать ложкой. Вскоре глаза утонули в горячем кофе, разваливаясь на части и расплавляясь, как мороженое.
Борис замер. Его словно привязали к стулу. Он не мог сделать без боли в теле ни одного движения, ни одного жеста. Язык безвольно лег между зубами, забыв о своих функциях.
- Не бойся, меня не интересуют голубые глаза, - Олег отпил свой дьявольский напиток. – Я ведь прав, у тебя голубые?
- Зачем я тебе? – хрипло прорвался звук сквозь сильно затянутый тоннель горла.
- Ты еще не понял? – Олег ощупью нашел печенье.
Заметив движение незнакомца, Борис осознал, что его тревожило и успокаивало одновременно. Этот человек слепой. Обычный слепой, каких пруд пруди, просящих подаяние и путавших дорогу с пустырем. Борис повернулся к двери.
- Можешь не стараться. Замок под током.
Слова больно отозвались в сердце, пробежав по мышцам и нервным окончаниям. Он откинулся на спинку и безвольно опустил руки.
- Мне нужен поводырь, - четко произнес слепой.
- Для чего? – Борис чувствовал, что с ним что-то не так.
- Для всего, - широкий жест охватил всю комнату.
Гость схватился за сердце. Спазма сковала его. Он хрипло простонал и рухнул на пол.
- Не может быть! Черт, опять инфаркт! – выругался слепой, нагнувшись к умиравшему. – Ну и невезение!
Он вышел из комнаты, оставив гостя умирать в смутном одиночестве.
Борис чувствовал, что тонет. В глубоком крепком кофе. Его сердце заскрипело, глаза в последний раз выстрелили ненависть и недоумение в потолок. Всего несколько секунд – и его тело перестало биться, тепло стало покидать его.
Олег вернулся со шприцем и почуял запах смерти. Этот терпкий запах кофе ни с чем не спутаешь. Слепой покачал головой и подошел к трупу.
- Придется искать другим путем, - он нахмурился, постоял немного над оболочкой и решил все же допить свой осенний кофе.