На обочине лежала смятая и обгорелая, как бумажный лист «девятка». Шмотки мозгов, перемешанные с мелкими стеклами, манили бродячих собак своей свежестью. Извлекать останки не стали. Нечего извлекать было. Не нашли даже голову.
***
Сегодня похороны. В комнате стоит пустой заколоченный гроб – там никого нет. И даже как - то странно думать, что там должен лежать Валька. Но еще более странно, что его там нет, а его хоронят. Он не был моим другом, мы и познакомились то с ним всего год назад, когда я пришел работать в «Исту». Он, пожалуй, был самым спокойным и здравым. Понравился он мне сразу. Вот интересно, что бы я мог сказать про него, если бы он не умер? Куда девается человек, после того как умирает. Тело превращается в нечто твердое – и, казалось бы, тот же самый человек: рост, черты лица: тот же нос, те же волосы. Ан нет, это уже не он. И опять таки – здесь нет Вальки, и даже нет его тела. А где же он тогда? И кто или что тогда было Валькой? От него остались только жена и дети. Она бедная даже не плачет, тоже, наверное, никак не поймет, что произошло и почему тут стоит этот деревянный ящик. Хлопочет о поминках. Салаты, мясо, кутья, водки хватит или не хватит. Бред какой то. Поеду я домой.
***
-Слушай, ты помнишь Вальку Чижова? Он позавчера в аварию попал. Под КАМАЗ влетел. Ничего не нашли, даже голову. Хоронили в закрытом гробу, - сказал муж.
Мне стало нехорошо. Перед глазами побежали серые мурашки, я на секунду отключилась. Нашла себя на табуретке, а в руках нож для разделки мяса. Здоровый такой. Пальцы липкие, грязные.
-Ты чего? – муж трясет меня за плечо.
-Так… Что - то нехорошо стало…
Я представила себе как сейчас тоже в кухне на табуретке сидит Валькина жена и у нее болит ампутированный Валька. Его нет, а он болит и болит. А она ждет и ждет, что вот сейчас он прокукует в дверь и принесет сыр и вино, которые она просила его купить три дня назад. Ужин готов, дети в комнате мультики смотрят. Надо чайник поставить. Он всегда перед ужином чашку чая выпивает. Надо что бы обязательно кипяток и что б чай свежезаваренный. Наверное, его жена сошла с ума, потому что вдруг увидела его фотку в рамке с черной лентой. Он что умер? Да нет же! Не может быть. Это ж Валька! Он не может умереть! А как же дети? Как им сказать?
-Я завтра в командировку улетаю, в Краснодар, - сказал муж.
-Во сколько?
-Самолет в десять, в семь надо выезжать из дома. Проводишь меня?
-Конечно, провожу. Слушай, может, не полетишь? А?
-Не могу. Надо лететь. Ты ж знаешь у нас там с мясокомбинатом договор, надо «первичку» привезти для бухгалтерии и договор продлить.
-У меня Валька из головы не идет. Я ж его и не знала совсем. Даже не видела ни разу. Только спиной, помнишь, когда заезжала за тобой на работу, мы его подвозили домой. Кажется в Строгино, мы его на круге высаживали. Я еще помню, Стинг по радио пел «Desert Rose», он попросил громче сделать – сказал, что это его любимая.
-Это было полгода назад, как ты все запомнила.
-Я и не помнила, просто сейчас, как кадр из кино все в деталях всплыло.
-Пойдем спать. Завтра вставать рано.
***
Сколько же лет прошло? Кажется, пять. Столько всего изменилось. Теперь мы с мужем работаем в Африке. Сейчас снимаем дом на берегу океана, а через дорогу пустыня. Я знаю, как выглядит пустынная роза. Наверное, Валька себе не так ее представлял. На самом деле она не красивая – обычный лысоватый куст, который растет прямо на песке.
Скажи Валька, это ты меня сюда привел?
***
Надо спешить я и так уже опаздываю на полчаса. Успею, только если самолет опоздает. Чертов трак, плетется впереди на скорости сто десять. Надо обогнать. Вроде пусто впереди. Может все - таки подождать до спуска? Да ладно успею. Втыкаю понижение на четвертую передачу, газ, пять с половиной тысяч оборотов, дошла до ста пятидесяти, нормально, черт, он двойной, втыкаю пятую, газ, сто восемьдесят, подъем почти закончился, прорвусь…
***
-Привет Валька.
-Привет.
-Ты боялся?
-Нет, а ты?
-Я тоже нет.
-Ты знал про встречный трак? Да?
-А ты знала, что моя жена на кухне чай кипятит...