Леший
авантюрный роман
ГЛАВА 5
22 марта 2003 года, суббота
Утро субботы 22 марта, как и обещал профессор Лиховцев, началось с торжественного чаепития. В честь высокого гостя этнограф распорядился выставить на стол все запасы сладостей, хранившиеся в буфете для особых праздничных случаев.
Любочка выглядела особенно ослепительно. В это утро она провела перед зеркалом аж два с половиной часа против обыкновенных двадцати минут. Трижды она перемеряла весь свой гардероб, пока не остановила выбор на сочетании шёлковой лиловой блузки с короткой обтягивающей юбкой чёрного бархата, которые наиболее выгодно подчёркивали безупречность пропорций её юного тела. Макияж она сделала легко и умело, затратив минимум «штукатурки», лишь акцентировав особо выразительные черты своего прекрасного лица. А вот с причёской пришлось повозиться. Пышная копна чёрных, от природы вьющихся волос, которую Любаша носила последние полгода, неожиданно показалась ей пошлой. Тигриная грива могла произвести впечатление на озабоченных юнцов, но для сегодняшнего случая явно не годилась. В ярости Люба чуть было не отстригла свое кудрявое сокровище, но вовремя одумалась.
В кратчайшие (по женским меркам) сроки были перепробованы десятки вариантов причёски. В результате этой титанической битвы за красоту был найден компромиссный вариант. Волосы, сохранив свою длину, были собраны в «кобылий хвост», перехвачены неброской заколкой в верней части лебединой шеи и пущены по спине божественным водопадом.
Закончив операцию под кодовым названием «повальная красота», Любаша придирчиво осмотрела себя в зеркало и осталась довольна общим впечатлением. В глубине души она всё же надеялась, что Марат Арнольдович не «голубой».
Пока Марат брился, Егор, которому по молодости лет брить было нечего, коротал время, тщательно утюжа ворот единственной своей белой рубашки. Он был так сильно обижен вчерашним поведением возлюбленной, что готов был прийти на чай в кальсонах и рваной майке – лишь бы только показательно досадить ей. О том, чтобы из гордости не принять приглашения, речи, разумеется, не шло. Во-первых, профессор сказал, что будут ванильные пряники, а, во-вторых, отказаться от встречи с любимой у Егора всё равно не хватило бы мужества. Впрочем, на кальсоны и рваную майку у него смелости тоже не хватило, и Мензуркин, в душе кляня себя за слабохарактерность, со вздохом надел безупречно отутюженную рубашку.
Стол был накрыт в комнате профессора. По такому случаю Илья Фомич достал с антресоли китайский чайный сервиз. При этом этнограф даже получил небольшое ранение, угодив пальцем в заботливо установленную Пелагеей Анисимовной мышеловку.
Помимо упомянутого сервиза на накрахмаленную до хруста скатерть были выставлены многочисленные вазочки с конфетами, печеньем и ванильными пряниками, а также сахарница и кувшинчик со сливками.
Усевшись за стол, Егор первым делом подвинул к себе корзинку с пряниками. Чаепитие началось. С первых же фраз беседа приняла непринуждённый характер. Фукс начал с того, что продемонстрировал Лиховцеву книгу академика Хрустицкого с дарственной надписью, чем сразу же поднял собственный авторитет в глазах этнографа на новую, более высокую ступень.
- Дорогому Марату Арнольдовичу с сердечной благодарностью. Академик Хрустицкий, - вслух прочёл Илья Фомич начертанное на форзаце посвящение. – Подумать только! До чего же блестящий у вас круг знакомств, милейший Марат Арнольдович! Должно быть, это удел всех путешественников? Я вам немножечко завидую…
- Приятные знакомства – не главное в жизни путешественника, - мягко возразил Марат.
- Скажите, а путешественник – это профессия? – ангельским сопрано почти пропела Любаша, одновременно выстрелив в гостя самым обольстительным своим взглядом.
- Нет, - твёрдо сказал Фукс. – Человек совершает путешествия потому, что того требует его душа. Ну, подумайте, душечка, какой бизнесмен заплатит туристу за его хаотичные перемещения в пространстве? Вот если бы этот индивидуум перемещал с собой некий полезный груз, тогда другое дело – это могло бы заинтересовать коммерсантов. А так…
- А вы, значит, полезных грузов по планете не перемещаете? – лукаво прищурившись, спросила дочь этнографа.
- Знания и опыт – вот мой полезный груз, детка, да ещё мой саквояж, набитый предметами первой необходимости…
- Чем же вы в таком случае зарабатываете себе на жизнь? – дерзко поинтересовалась Любаша, больно задетая обращением «детка».
- Люба, ну что ты пристала к гостю! – одёрнул дочку профессор. – Ты ему не даёшь даже чаю попробовать. Марат Арнольдович, угощайтесь, пожалуйста. Вон, глядите, Егор уже вторую чашку пьёт…
И в самом деле, Мензуркин, не имевший практики участия в светских беседах, всю свою энергию обратил на поглощение предложенного угощения. Скользящее упоминание профессора о второй чашке чая не нарушило аппетита будущего сантехника, однако заставило его немного снизить скорость поглощения яств.
- Папа, ну разве тебе самому не интересно, чем зарабатывают на жизнь путешественники? – не унималась Любаша.
- Подбирают с земли упавшие доллары, - неожиданно даже для самого себя произнёс Егор.
- Не без этого, - добродушно усмехнулся Марат.
Поскольку тайный смысл высказывания Егора был сокрыт для членов семьи Лиховцевых, затронутая тема была тактично замята.
- Марат Арнольдович, - обратилась к гостю Любаша, - вы наверно дружите с Фёдором Конюховым?
- С чего вы взяли?
- Ну как же! Он ведь самый знаменитый российский путешественник! Ваш коллега! Флагман отечественного туризма! Пример для всех путешественников, идеал, к которому должны стремиться все ваши… единомышленники.
- Ваше суждение, сударыня, ошибочно, - снисходительно улыбнулся Фукс. – У настоящего путешественника не должно быть кумиров, ибо целью путешественника не является подражание кому бы то ни было. Кроме того, Фёдор Конюхов – путешественник морской, а я, если позволите, – сухопутный. Задачей Конюхова является преодоление водных стихий. Я же вращаюсь в людской стихии. Я путешествую по местам, населённым людьми, а Федор, напротив, ярко выраженный одиночка. Звёзды, ветер и косяки рыб – вот круг его общения. Я бы сошёл с ума за неделю пребывания в такой скучной компании.
- Скажите, уважаемый Марат Арнольдович, совершая свои путешествия, какому направлению науки вы служите? – спросил Илья Фомич.
- Никакому, - не раздумывая, ответил Марат.
- В каком смысле «никакому»? – растерялся этнограф. – Должна же быть какая-то научная цель ваших изысканий… Ну, скажем, в области геологии, биологии, экологии, этнологии наконец…
- Отнюдь. Мои изыскания, профессор, нельзя назвать научными. То, ради чего я совершаю свои переходы и переезды, сидит внутри меня, и я не готов этим ни с кем делиться.
- Ну как же так? – расстроился Лиховцев. – Ведь этак же решительно невозможно… Должен же быть какой-то прок…
- Прок? – переспросил Фукс. – Ерунда! Общество выдумало массу занятий, не приносящих никакого реального прока. Могу показать вам это на наиболее близком вам примере.
- Что ж, извольте, - заинтересовался профессор.
- Вот скажите мне, Илья Фомич, какой прок от вашей науки? Я имею в виду не науку в целом, а этнографию, в частности.
- Как это «какой прок»? Что вы имеете в виду?
- Ну, помимо познавательных ценностей, есть ли в ней хоть какой-то материальный прок? Какую практическую прибыль может принести человечеству добываемые вами знания? Есть ли в мире хоть один толстосум, готовый купить результаты этнографических исследований?
- Послушайте, милейший, нельзя ведь всё переводить на деньги! Существуют же общечеловеческие ценности. Человеку свойственна тяга к познанию окружающего мира. На том зиждется прогресс, тем самым обусловлено поступательное развитие цивилизации…
- Бросьте, профессор! Всё это пустые слова. Давайте смотреть на вещи трезво. Человеку свойственна тяга не к познанию мира, а к накоплению капитала - это было неопровержимо доказано ещё основоположниками марксизма. Наука придумана людьми с единственной целью: ускорить темпы прироста накопленного капитала, и это аксиома, то есть суждение, не требующее доказательств! Геология, например, создана для того, чтобы ловчее выгребать из земли нефть, газ, уголь, алмазы и металлы; химия – чтобы производить дешёвые заменители натурального сырья; физика и математика являются вспомогательными науками, без которых прикладные дисциплины бессильны…
- Ладно, - прервал Марата профессор, - вы говорите о точных науках, а как же быть с гуманитарными? Они, по-вашему, также призваны помогать капиталистам наращивать свои капиталы?
- А как же! Это же очевидно. Вот, например, археология занимается добычей из почвы антиквариата, искусствоведение является в этом процессе вспомогательной дисциплиной, позволяющей вздувать цены на выкопанное археологами барахло. История находится на службе у политиков, которые используют исторические знания для придания своим предвыборным речам большей убедительности. А ведь политика – есть концентрированное выражение экономики. Так меня учили в советской школе. Сейчас ведь этому не учат, верно? – Марат метнул вопрошающий взгляд в сторону молодёжи.
Любаша лишь растерянно пожала плечами, Егор же, занятый поглощением конфет, и вовсе не расслышал вопроса.
- А вас, любезный Марат Арнольдович, видимо, в советской школе научили лишь тому, как из всего окружающего добывать денежные знаки? – презрительно произнёс этнограф.
- Нет. Этому я научился сам, - твёрдо сказал Фукс. - И, тем не менее, вы должны признать, что миром правят денежные знаки. Глупо отрицать этот очевидный факт… И всё же, вы так и не смогли доказать мне, что этнография способна принести материальную прибыль…
- Вы делаете кощунственные обобщения, молодой человек, - обиженно пробурчал Илья Фомич. – Печально, что мы разговариваем с вами на разных языках…
Неожиданно за отца вступилась Любаша.
- Я могу доказать, что папина наука может быть прибыльной! – уверенно заявила она.
- Любопытно, - заинтересованно произнёс Марат.
- Я слышала, что Британская академия наук объявила конкурс на лучшее научное изыскание в области этнографии и назначила грант в размере полутора миллионов фунтов стерлингов победителю конкурса.
- Это правда? – оживился Фукс.
Профессор кивнул.
- Предложение все ещё в силе?
- Не знаю, - пожала плечами Любаша. – Надо спросить у папы…
- Илья Фомич, – с самым решительным видом обратился Марат к профессору, – Конкурс ещё не завершён?
- Итоги будут подведены в июле будущего года, - нехотя произнёс продолжавший дуться этнограф.
- Отлично! – вдохновенно заявил Марат. – У нас ещё уйма времени!
Все участники диспута с интересом уставились на гостя.
- Если эта информация достоверна, я готов пересмотреть своё отношение к этнографии, - заявил Марат Арнольдович. – Профессор, вы можете подробнее проинформировать нас об этой премии?
Лиховцев насупил брови. В нём боролись разные демоны. Один, похожий на Вельзевула, нашёптывал профессору слова, заставлявшие отнестись к невежественному собеседнику с величавым презрением, другой, по виду, Молох, вселял в мятежную душу учёного искры теплоты и жизненного огня. Так или иначе, желание Марата пересмотреть своё отношение к этнографии показалось Илье Фомичу достаточно искренним.
- Что именно вас интересует? – сдался этнограф, не дождавшись результата битвы демонов.
- Каковы условия получения гранта? – предельно конкретизировал Фукс.
- Ха! – не без сарказма произнёс Илья Фомич. – Королевское общество не занимается раздачей денег по условиям. Поймите же, беззаветный любитель материальных благ, учреждённый англичанами грант – это не плата за произведённый продукт, и даже не награда за научные достижения в какой-либо области. Грант – это материальное подспорье учёному, либо группе учёных, имеющее целью способствовать ускоренному завершению перспективного научного исследования. Чтобы получить грант, необходимо доказать, что начатое вами научное изыскание является наиболее значимым из всех представленных на конкурс. Специальная коллегия из самых именитых учёных планеты будет решать, на осуществление какого научного проекта важнее всего пожертвовать выделенную сумму.
- Каковы критерии отбора? – практично осведомился Марат.
- Глобальная значимость для науки! – высокопарно заявил этнограф.
- Определение довольно расплывчатое, - неудовлетворенно заметил Марат Арнольдович, – но суть проблемы, в целом, ясна. Пожалуй, я возьмусь за это дело…
- Вы?! – усмехнулся Лиховцев и расхохотался настолько заразительно, что даже молчаливый и мрачный Егор улыбнулся столь широко, что поперхнулся ванильным пряником. – Вы намерены получить британский грант? Хи-хи-хи!.. Быть может, ох-ох!.. Быть может, вы стоите на пороге грандиозного этнографического открытия, кхе-хе-хе?..
- Отнюдь, - деловито возразил Марат. – Я не привык долго стоять на пороге. Но сумма в полтора миллиона фунтов кажется мне достаточно убедительной. Это мой масштаб, и я готов взяться за реализацию проекта, ибо рассматриваю его как коммерческий. Вам же, профессор, предлагаю возглавить научную часть предприятия. Решение всех организационных вопросов я беру на себя. Вы согласны быть знаменосцем нашего будущего триумфа?
Здесь стоит заметить, что Фукс попал в самое «яблочко». Оказаться знаменосцем научного триумфа – была мечта всей жизни этнографа. Именно благодаря этому соблазнительному словосочетанию Илья Фомич и не нашёл в себе сил сходу отвергнуть столь нелепое предложение гостя.
- Мне кажется, здесь отсутствует даже сам предмет обсуждения, - неуверенно произнёс Лиховцев, уступая здравому смыслу.
- Совершенно верно, - быстро согласился Марат. – Но это легко поправимый пустяк. Искомый предмет я вам подберу в считанные минуты. От вас же, профессор, требуется лишь принципиальное согласие.
- Вы меня простите великодушно, уважаемый Марат Арнольдович, но мне ваши рассуждения кажутся в высшей степени легкомысленными…
- И неудивительно! – живо отозвался путешественник. – Это всё оттого, что вы, уважаемый профессор, ещё не имели со мной дела. Поверьте, мои деловые качества, едва я начну их вам демонстрировать, очень быстро растопят лёд вашего недоверия.
- Вы готовы доказать, что в деле вы также неутомимы, как в болтовне? – ехидно спросила Любаша.
- Люба! – осуждающе шикнул на дочь этнограф.
- А что я такого сказала?
- Вопрос поставлен справедливо, - вступился за Любашу Марат. – Я готов доказать, что не являюсь болтуном. Кстати, Егор уже имел возможность убедиться, что мои слова не расходятся с делом. Так ведь?
- Да, вы умеете держать слово, - простодушно подтвердил Мензуркин, перебрав в памяти события минувшего дня.
- Я оставлю вас буквально на минуту. Егор, ваша комната открыта?
- Закрыта.
- Дайте мне ключ… Благодарю вас. Я скоро вернусь.
Марат вышел из комнаты профессора, оставив всю компанию в состоянии интригующего недоумения. Впрочем, не прошло и полминуты, как он вернулся с кипой газет в руках.
- Сейчас мы подберём тему для вашего грандиозного научного открытия, профессор, - уверенно заявил путешественник.
- В газетах? – саркастически хмыкнул Илья Фомич.
- Ну да, - серьёзно произнёс Фукс. – Минуточку терпения, господа. Сейчас найду… Ага, вот она! Профессор, прошу вас, прочтите эту заметку, можно вслух – пусть все будут в курсе.
- Ну-ну, - снисходительно буркнул этнограф, взяв у Марата вчерашний номер «Питерского вестника». – Что тут такое? Взрыв в жилом доме…
- Нет-нет, профессор, чуть ниже… вот тут. Читайте, пожалуйста.
Илья Фомич поправил очки и прочел вслух:
- По имеющимся у редакции данным, некто И., заядлый охотник из Питера около трёх месяцев провёл в плену у снежного человека. В конце декабря прошлого года И. отправился на охоту в Подпорожский район Ленинградской области и бесследно исчез. По заявлению близких родственников И., обеспокоенных его исчезновением, в районе его предполагаемого пребывания силами МЧС была организована поисково-спасательная операция, которая не дала никаких результатов. Отчаявшиеся родственники уже готовы были считать гражданина И. погибшим, когда вдруг он неожиданно для всех объявился сам. Измождённого и обессилевшего И. обнаружил егерь на берегу безымянного ручья вдали от населённых пунктов. Спасённый тут же поведал егерю о своих удивительных злоключениях. По словам охотника, ещё в конце декабря он был захвачен в плен странным существом: то ли звероподобным человеком, то ли человекоподобным зверем. Почти три месяца пленник провел в земляной пещере, питаясь корешками и насекомыми, и лишь в конце марта ему удалось бежать от свирепого существа. Сейчас охотник находится в одной из психиатрических клиник города, где проходит курс реабилитации под наблюдением опытных психотерапевтов. Редакция будет внимательно следить за состоянием здоровья охотника и постарается поведать читателю о неизвестных пока подробностях его удивительного лесного приключения.
Закончив чтение, этнограф вернул Марату газету, снял очки и скептически заметил:
- И какое же открытие вы, сударь мой, намерены совершить, опираясь на этот сомнительного происхождения… материал?
- Я? Ну, что вы, профессор, бог с вами! Я в этом деле типичный дилетант. Не скрываю и не стыжусь этого. Открытие предстоит совершить вам. Я лишь подал вам идею…
- И считаете, что этого достаточно? – рассмеялся Илья Фомич.
- Вы невнимательно меня слушали. Повторюсь, я готов взять на себя все организационные моменты нашего предприятия. За мной техническая и, если понадобится, материальная поддержка ваших научных изысканий, уважаемый Илья Фомич.
- О чём вы говорите, сударь? Какие изыскания? Вы что, всерьёз вознамерились поймать йети?
- Йети – это снежный человек? – спросила Любаша, чей интерес к поднятой теме оказался равным скепсису отца. – Как интересно!
- Между прочим, Николай Павлович Хрустицкий не отрицает возможности существования снежного человека, - козырнул Марат, воспользовавшись тем, что его слова невозможно проверить.
Хитроумная уловка путешественника сработала как нельзя лучше. Выражение лица этнографа изменилось. Он посерьёзнел и заставил себя переосмыслить свою позицию.
- Марат Арнольдович, я не утверждаю, что йети – продукт псевдонауки или выдумка шарлатанов, - сказал профессор, тщательно подбирая слова, - но поймите меня правильно, таких статей, что вы обнаружили в этой газете, за сто с лишним лет напечатано многие тысячи. Большинство из них – дешёвая фальсификация. Серьёзный учёный не может взять подобную публикацию за основу научного труда. Это нонсенс!
- Но я не серьёзный учёный, - легкомысленно возразил Фукс, - следовательно, мне это позволительно. Вы же, профессор, сможете без ущерба для собственной репутации присоединиться к работе в любой момент, когда сочтёте возможным…
- Голубчик, послушайте, что я вам скажу. Я очень ценю вашу целеустремлённость – в наши дни это редко встречающееся в людях качество. Однако вы пошли по ложному следу. Хорошо, пусть даже в этой статье – все чистая правда. Допустим. Но какое отношение снежный
человек имеет к этнографии, скажите на милость?
- Интересно, а к чему же он относится? – удивился Марат. – К кибернетике, квантовой механике, или, быть может, к коллоидной химии?
- Любезный, вопросами изучения реликтового гоминоида, которым по утверждению доктора исторических и философских наук Бориса Фёдоровича Поршнева является так называемый снежный человек, занимается криптозоология, но никак не этнография.
- Криптозоология? – задыхаясь от любопытства, переспросила Люба.
- Да, доченька, криптозоология. В буквальном переводе с греческого это слово означает «изучение тайных животных». Термин «криптозоология» был введён в употребление французским зоологом Бернаном Хеувелмансом. Существует даже международное общество криптозоологии.
- Вот видишь, папа, даже международное общество существует! – захлёбываясь от восторга, воскликнула Любаша. – Значит, этот мохнатый снежный уродец действительно существует! Давайте его поймаем! Ну, пожалуйста, папочка, это так интересно! Даже если британцы не дадут нам за это свой грант, всё равно мы станем знаменитыми на весь мир!
- Правильно! – поддержал Любашу Фукс. – Сначала отловим мерзавца, а потом будем решать, имеет он отношение к этнографии или нет. А британский грант от нас не уйдёт. Был бы только у нас в руках этот реликтовый гуманоид…
- Гоминоид, - поправил гостя этнограф.
- Вам виднее, профессор. Так вот, будь он у нас в руках, уж я найду способ убедить британских академиков в том, что это чудище имеет самое непосредственное отношение к этнографии!
- Здорово! – обрадовалась Любаша.
- Детский лепет, честное слово… - пробормотал Илья Фомич.
- А что, я бы прогулялся по лесу, - подал голос будущий сантехник. – Заодно грибов бы насобирал…
- Егорушка, грибной сезон ещё не наступил, - кокетливо напомнила Люба своему воздыхателю.
- Ну и пусть! Всё равно можно прошвырнуться, хоть воздухом подышать…
- Папочка, ну, пожалуйста, соглашайся! – взмолилась дочь профессора. – Это так романтично! Тем более, до конца марта всё равно каникулы, что я буду делать? Всю неделю так и просижу у телевизора?
- Я, конечно, не против выехать за город, погулять по лесу, - уступил мольбам дочери Лиховцев. – Но вся эта ваша затея с поисками снежного человека… Марат Арнольдович, вы же взрослый человек… Это всё в высшей степени несерьёзно.
- Ура! – захлопала в ладоши Люба. – Папа согласился! Марат Арнольдович, когда мы едем в лес?
- Сразу же, как только в том будет научно обоснованная необходимость, - пообещал соискатель британского гранта.
- А когда именно возникнет такая необходимость? – не унималась Любаша, которую захлестнул детский восторг от перспективы лесной прогулки. – Мне кажется, что необходимость уже наступила. По крайней мере, я её ощущаю.
- Милая барышня, - снисходительно улыбнулся Фукс, - я высоко ценю вашу готовность к намеченному нами походу, однако хочу лишь заметить, что я намерен совершить не просто прогулку «за грибами», а самую настоящую экспедицию с совершенно конкретной научной целью. А такая экспедиция потребует самой серьёзной подготовки.
- Серьёзная подготовка, - разочарованно произнесла Люба, - это, наверно, страшно долго. А каникулы такие короткие…
- Не расстраивайтесь, барышня, подготовку к экспедиции я намерен начать незамедлительно, - сообщил Марат. – Егор мне поможет. Ведь вы мне поможете, Егор?
- Конечно, поможет! – решила за Мензуркина Любаша. – Какие могут быть разговоры!
- Конечно, помогу, - оживился лицеист, польщенный столь неожиданным доверием возлюбленной.
По окончании исторического чаепития Марат Арнольдович сообщил Егору, что намерен отдохнуть полчасика, после чего они вдвоем нанесут «визит вежливости» главному редактору «Питерского вестника».
- Позволяя организму спокойно переварить пищу, вы продлеваете свое долголетие, - назидательно сообщил путешественник, укладываясь на тахту. – Берегите здоровье смолоду, очень рекомендую.
- Скажите, а как вы познакомились с этим академиком? – спросил вдруг Мензуркин.
- С каким академиком?
- Ну, с тем, который вам книжку свою подарил.
- Ах, вот вы о ком… - сообразил Фукс. – Признаюсь, мое знакомство с господином Хрустицким было непродолжительным. Это давняя история, не хочется её вспоминать.
Марат Арнольдович лукавил. На самом деле, упомянутая история произошла совсем недавно, а вспоминать о ней путешественнику не хотелось по той причине, что его собственная роль в той «давней истории» была, мягко говоря, не слишком благородной.
Дело было в Москве в конце февраля. Фукс только что прибыл в столицу. В голове его было огромное пространство для рождения прекрасных идей, а в кармане, как водится, ощутимый дефицит наличных средств.
Марат Арнольдович не любил Москву. И хотя по количеству денежных знаков на квадратный метр площади столица на порядок превосходила любой другой уголок страны, путешественника отталкивало от мегаполиса «отсутствие питательной почвы для творческого вдохновения». Куда милее его сердцу была наивная патриархальная провинция. На посещение Москвы Фукса могла толкнуть лишь крайняя нужда. Именно в такой период своей жизни Марат Арнольдович и наткнулся на академика Хрустицкого. Вернее, не на него самого, а лишь на его паспорт.
Рассеянный учёный уронил его прямо под ноги голодающему путешественнику на перроне Казанского вокзала и проследовал дальше, считая столичных ворон. Марат, естественно, подобрал документ. Это был заграничный паспорт на имя Николая Павловича Хрустицкого с открытой мексиканской визой. В паспорт был вложен авиабилет до Мехико.
Человек менее рассудительный, несомненно, поспешил бы догнать растеряху и в обмен на чистосердечное «спасибо» вернуть находку. Но Марат сверил дату отлета самолёта с текущим календарным днём и решил, что у господина Хрустицкого ещё достаточно времени, чтобы, вдоволь поволновавшись, адекватно оценить всю глубину постигшего его несчастья. До отлета в Мехико у Николая Павловича было ещё четыре волнительных дня и три бессонных ночи, по истечении которых учёного ждала приятная встреча со своим спасителем в лице отзывчивого путешественника Марата Арнольдовича.
Фукс верно рассчитал, что человек, потерявший загранпаспорт и билет на самолет, летящий в Мексику, не махнёт рукой на такую пропажу, а, наоборот, предпримет отчаянные попытки к возврату утраченных документов. Поэтому находчивому путешественнику оставалось лишь листать свежие газеты в поисках нужного объявления, которое, между прочим, не заставило себя долго ждать.
Единственное, чего не учёл Марат Арнольдович, так это детской непосредственности учёного, представление которого об окружающих его людях было до смешного наивно. Николай Павлович не мог и предположить, что человек, вернувший ему столь важные документы, всерьёз рассчитывает на денежное вознаграждение. По простоте душевной он одарил Марата полуторачасовой лекцией об «удивительных особенностях некоторых племён мексиканских аборигенов», в конце которой презентовал свою книжку с благодарственной подписью.
Марат Арнольдович считал, что таких людей как Хрустицкий нужно поголовно заносить в Красную книгу, и не стал докучать академику демонстрацией своих меркантильных интересов, дабы преждевременно не разрушить в нём светлую веру в человечество.
Вот каким образом Фукс стал счастливым обладателем книги о диких нравах потомков древнейшей цивилизации майя. Эта история заполнила не самую героическую страницу в книге жизни путешественника, и, естественно, он не стремился раскрывать её подробности перед кем бы то ни было.
- Когда-нибудь я расскажу вам об этом замечательном человеке, но не сейчас, - сказал Марат, - разбудите меня через полчаса, Егор…