Все права принадлежат Мальцевой Галине Марковне и зарегистрированы в Российском Авторском Обществе. Любые публикации, ссылки и копирование - только с разрешения автора.
"Стороны освобождаются от исполнения принятых на себя
договорных обязательств, если их невыполнение вызвано
действием непреодолимой силы - форс-мажорными
обстоятельствами"
(из текста договора)
Брат отмечал день рождения. Из катушечного магнитофона – громадного зеленого ящика под названием «Яуза» – прерывисто орала «Boney M». Коричневая пленка часто рвалась, и брат склеивал ее особым клеем, после чего казалось, что певцы заикаются. В маленькой комнате собрались его одноклассники. Несколько совсем взрослых шестнадцатилетних «тёть» только изредка выбегали на лестницу покурить и снова скрывались в заманчивой темноте.
Таня туда допущена не была. Она не обижалась - привыкла. Мир старшего брата был совершенно иным. Нет, конечно, он играл с ней «в охотку», но это случалось все реже. Через год Сережа заканчивал десятилетку. В школе они почти не встречались – начальные классы учились на другом этаже. Сталкиваясь с сестрой на перемене, он бросал: «Привет, малявка, как дела?» - и бежал дальше. Правда, девочки из его класса всегда были с ней ласковы.
Но сегодня им, разгоряченным, накрашенным, было не до нее. Что-то другое, заманчивое и опасное, мерещилось Тане в их глазах.
Родители уехали к бабушке, чтобы не мешать молодежи веселиться. Таню не взяли – возвращаться поздно, завтра в школу. Скорее бы они приехали… Из открытой форточки пахло весной, но на балкон выходить нельзя. Таня посмотрела «Спокойной ночи, малыши», взялась читать «Остров сокровищ», однако грохот музыки не давал ей сосредоточиться, да и состояние было возбужденное.
И вдруг пришла Катя - она тоже училась вместе с братом и казалась девочке эталоном красоты. Из маминых телефонных разговоров ей стало понятно, что брат с Катей дружат. Наверное, она будет его невестой. Невеста… Как это замечательно! Таня тоже хочет быть чьей-нибудь невестой. Скорее бы вырасти. Но ей только десять лет! Только десять. Ну, через месяц одиннадцать - это ужасно мало…
-Скучаешь сидишь? Бедненькая моя, - сочувственно проговорила Катя. Ее огромные карие глаза странно блестели, - бросили девочку... Пойдем к нам!
-Не… Мне нельзя, Сережка разозлится, - Таня втайне надеялась на посредничество.
-А ну, пошли, - тряхнув чудесными каштановыми волосами, Катя решительно взяла ее за руку.
Глаза не сразу привыкли к темноте, а музыка в комнате звучала совсем оглушающе. Кто-то танцевал, на небольшом диване непонятным образом умещалось человек семь. Она не сразу увидела Сережу, он выбирал пленки. Таня уже разбиралась в названиях – брат часто поручал ей найти нужную коробочку с корявой надписью – «Машина времени», «Абба» или «Высоцкий».
Симпатичный светловолосый юноша, стоящий рядом, приветливо махнул рукой. Пашу она знает, он часто приходит. Учится не с Сережей, а в восьмом, но живет в их подъезде. Другой парень, Вова, только глянул и отвернулся – он никогда не здоровается. Зато девчонки увидели ее и потянули к себе. Таня чувствовала, что все доставшееся ей внимание предназначается каким-то образом брату. Наконец Сергей тоже заметил сестру, и лицо у него стало недовольным.
-А ты что здесь делаешь? Кто разрешил?
-Это я позвала, ей скучно одной, - Катя загородила девочку.
Брат скривился. Отказывать Кате он не решался.
-Потом все родичам расскажет… - протянул он.
-Я? Я… когда рассказывала?! – на глазах у Тани появились слезы. Надо же… Ведь она ни разу в жизни не донесла на Сережку! Даже когда он так больно попал игрушечным пистолетом в горло, и у нее перехватило дыхание. И когда курил за школой. И когда кидал с балкона пакеты с водой, и толстая тетка пришла жаловаться маме… И когда свалился с «тарзанки». И когда, когда…
Таня была возмущена. Она гордо развернулась и отправилась было восвояси, но брат поймал ее.
-Ладно, малявка, не злись. Это правда - ты верный товарищ. Сиди здесь и не приставай! – приказал он и потрепал сестру по голове.
Таня сразу простила обиду и уселась в уголке на маленьком стульчике, стараясь, чтобы ее совсем-совсем не было заметно.
В прихожей раздался звонок.
-Ой, это Костик, - завизжали девочки и бросились открывать.
Костю она тоже хорошо знала.
-Не, я смотрю, тут и без меня весело! Тогда я пошел, - шутливо произнес Костик, делая вид, что разворачивается. И сразу три девушки повисли на нем, хохоча и не пуская.
Но он все-таки вырвался в коридор и как фокусник достал из тамбура видавшую виды гитару. Проходя в комнату, Костик слегка наклонил голову, чтобы не удариться о притолоку. Обнялся с Серегой и протянул подарок – новенький серебристый магнитофон, размером с альбом, и крохотные пластмассовые кассетки. Все восхищенно ахнули – у некоторых уже был «кассетник», но такого классного - ни у кого. «Электроника» - прочел надпись Вова.
-Шикуешь, Лебедев, - обалдел брат, - где достал?
- Заработал, - подмигнул Костик.
Таня слышала, как ребята шептались – Лебедев то ли разгружает вагоны, то ли моет машины. Звучало это почти криминально: комсомолец зарабатывает деньги! Правда, в комсомол Костю приняли в последнюю очередь: востроносая девушка-комсорг вынесла на общее собрание, что видела у него дома иконы. Мама у Кости была «практикующая верующая». Что это такое, Таня не знала, но так говорили родители. Востроносую девушку на день рождения, понятно, не пригласили. Верующих никто не понимал, но и доносчиков терпеть не могли. Кстати, на том собрании Костик в присутствии завуча послал активистку на три известные буквы, и ребята часто ржали, вспоминая об этом.
-Блин, такие бабки! Не меньше ста сорока… С дуба ты рухнул, что ли? Себе оставь!
-Обидеть хочешь, Серый? – прищурился Костик, - для друга не жалко. Так что не выдрючивайся. Привет, Катюха! Ирка, салют.
Он уже махал кому-то рукой, пытаясь вырваться от девчонок. Непослушные черные кудри торчали в разные стороны. Из-под дивана извлекли шампанское и водку (а Таня помнила, что Сережа клятвенно обещал маме - никакого алкоголя не будет). И праздник начался с новой силой, причем присутствие Костика внесло большое оживление.
Девушки уселись к ребятам на колени. Стали петь под гитару. Костя играл лучше всех, а пел с такой нарочитой хрипотцой… Потом гитару забросили – врубили новый магнитофон. Звук оказался замечательным, без всяких шумов и «заиканий». Поставили медленную, красивую песню и пошли танцевать. Сережа, конечно, с Катей. Они так крепко прижимались друг к другу, что Таня боялась смотреть. Ей все казалось, что ее вот-вот прогонят, и она сидела, как мышка. Костя тоже танцевал – то с одной, то с другой, очень ловко. Все, что он делал, Тане безумно нравилось. А девочки, обнимающие его за шею – не нравились совершенно. Особенно раздражала Ира с жуткой химией на голове – она липла к Косте, как муха. Мама про таких говорит – совсем бесстыжая. И Таня повторяла про себя: «бесстыжая, совсем бесстыжая».
Таня не знала, сколько прошло времени, кто-то ушел, кто-то, наоборот, пришел. Вова заснул в кресле, и его никак не могли разбудить. Ире стало плохо, и она пошла «тошнить» в ванную. Лучше всех выглядел Паша – он почти не пил.
-Ребят, надо Вовку вытрезвлять, - озабоченно говорил он, пытаясь привести друга в чувство. Но никто не обращал внимания.
Тане стало жаль Павлика, и она решила помочь. Несмело подошла и проговорила, запинаясь:
-Может, вызвать врача?
Паша тепло улыбнулся ей.
-Нет, Танюш, врача не надо, его бы головой под воду – в самый раз. А то твои придут – мало не покажется.
-А где Сережка? – она только сейчас заметила, что ни брата, ни Кати в комнате нет, и ей стало тревожно.
-Ну… наверное, пошли проветриться. Всем до фени, - вздохнул Павлик, - а нам с тобой не справиться.
-Может, попробуем? – смело предложила Таня.
-Нет, - он засмеялся, - Костян, ну иди же сюда, блин, даже ребенок – и тот помочь хочет, а от тебя никакого толку.
Костя наконец подошел к ним.
-А чё ты паришься? Проспится! - он уселся рядом, вытирая пот.
-Да хочу его в ванну засунуть, пока предков Серегиных нет.
-Ванна занята, - вдруг вспомнила Таня.
-Привет, малявка! – Костя, кажется, впервые заметил ее.
-Какая она тебе малявка? – вступился Паша, - отличная девчонка. Подрастет – вообще будет умница-красавица. Нет, правда, нравишься ты мне, Танюша, вырастешь – женюсь на тебе! Слышь, Костян – такая разница – самый класс! Надо жену себе с детства растить. Как, Тань, согласна?
-Ничего она не согласна! – Костя схватил девочку за руку и притянул к себе, поставив между коленок. Его длинные ноги занимали половину комнаты, и держал он ее очень крепко, - нужен ты ей, зануда! Она за меня замуж выйдет, правда, малявка? Ну-ка, отвечай!
Он сурово уставился на нее своими выразительными серыми глазами. Таня, конечно, понимала, что Костя шутит, однако точно знала, кого бы из них выбрала. Насупившись, она смотрела в пол.
-Чё молчишь? Нравлюсь я тебе, говори быстро!
Таня подняла голову и неожиданно для самой себя ответила:
- Я подумаю, - и сразу залилась краской.
Костик расхохотался.
-Нет уж, ты давай, думай сейчас. Мне тоже нужно жизнь планировать.
- Отстань от нее. Не обращай внимания, Танюша, мальчик у нас глупенький, - снова заступился Павлик.
-Ну, ты, партизанка! Пытать буду! Щекотки боишься? – Костик принялся ее щекотать, а она молча, сердито отбивалась. Наконец вырвалась и убежала в большую комнату под оглушительный хохот ребят.
Чем закончилась вечеринка, Таня не знала. Она долго лежала одетая на диване, прислушиваясь к шуму голосов и размышляя, была ли в Костином предложении хоть толика правды. И незаметно заснула.
Утром Таня поняла, что брат наказан, и ему запрещено идти в Парк Культуры. А она так мечтала напроситься с ним – на колесо обозрения и в комнату смеха…
На все мамины вопросы, что же тут вчера происходило, Таня коротко отвечала:
-Не знаю. Я спала.
***
Скандалы, репетиторы, слезы мамы - все это дало свои результаты. После десятого брат поступил – хоть и не в престижный ВУЗ, но на хороший факультет – машиностроительный. С окончания школы прошло пять спокойных, счастливых для родителей лет. Дочка, между прочим, тоже неплохо заканчивала десятый класс. В школу и Сережу, и Таню отправили на год раньше других (зачем держать детей в садике, если они умеют читать и писать?), так что теперь ей должно было исполнится только семнадцать. За Танино поступление почти не волновались – девочке в армию не ходить.
В последнее время стали популярными профессии экономиста и юриста. Таня выбрала юридический.
Конкурс был высокий, а блата - никакого. Зато нашелся хороший репетитор по истории и обществоведению – приятная, мудрая женщина. Доступно и подробно Надежда Михайловна объясняла ей, почему теперь надо говорить про «перестройку и гласность», а вот про «ускорение» упоминать больше не стоит. После освоения очередной порции «социализма» Надежда Михайловна наливала Тане чай, и они разговаривали «по правде». Репетитор знала много интересного. К примеру, что кошки видят цветные сны и могут лечить людей. Или что существует ясновидение и передача мыслей на расстоянии. Рассказывала странные случаи. Казалось, Надежда Михайловна знает все. Таня даже рискнула задать ей давно интересующий вопрос: «Есть ли все-таки Бог?» Репетитор вздохнула. «Нет, Танечка, нету, это точно. Материя первична, здесь диалектика права». Возвращаясь домой, Таня долго обдумывала слова учительницы. Надежде Михайловне она доверяла, и от этого ее ответ вызывал бесконечную тоску. Зачем питать иллюзии? Конечно, нету…
В Сережином институте существовала военная кафедра, и родители успокоились – армия сыну не грозила. Правда, он рановато женился, но против его выбора никто не возражал - Катя всем нравилась. Она с отличием заканчивала педагогический и вообще, была надежной и порядочной, сына ей доверили со спокойной душой.
Паша учился там же, где и друг, только курсом младше. Вован не учился совсем. Родители сделали ему «психическую» справку, и он устроился автослесарем. А вот Костик неожиданно легко поступил в Бауманский, чем привел в шок школьную учительницу физики, никогда не ставившую ему выше тройки.
К Сереге он практически не забегал. Тане со свойственным ей чутьем казалось, что вся компания где-то встречается, но жена и родители в это не посвящались. Костик у них в доме считался персоной «нон-гранта», на семейные праздники его больше не звали. Мама, папа и Катерина мощной стеной объединились против Лебедева и его влияния. Родители качали головой – куда смотрит Костина мама? Ведь парень занимается… фарцовкой! То ли красит джинсы, то ли шьет, а может, продает что-то импортное. Лишь бы не втянул в это Сережу! Таня боязливо прислушивалась к разговорам на кухне. А вдруг Костю посадят? Она представляла, как приносит ему передачу. Интересно, узнает ли он ее, или скажет – откуда Вы, интересная девушка?
А Таня была интересная девушка, она это точно знала. У нее было целых два ухажера, и с одним из них она даже целовалась. Ей казалось, что целоваться она умеет отменно. Но когда Таня думала про Костика, в душе у нее все переворачивалось. Зачем она ему – малявка... И возрастом, и ростом – мала... Как-то Таня встретила его на улице с высокой, привлекательной девушкой с ярко накрашенными губами. Таню он не заметил. А она весь вечер не выходила из комнаты, потому что едва сдерживала слезы…
Кстати, у нее была теперь своя комната! Точнее, комната Сереги. Брат с женой перебрались в большую, а родители приняли интересное решение – поселились в бывшей бабушкиной квартире, чтобы не мешать «молодым». Таня, очевидно, «молодым» не мешала, она и сама хотела остаться, пожить «под присмотром», но самостоятельно. Да и с Катей сдружились. Та ждала ребенка, и Таня оберегала невестку, как могла. Вот только тайн своих не раскрывала даже ей.
И вдруг, как гром среди ясного неба - мальчиков выгнали из института, с последнего курса, прямо перед дипломом! Мама сразу слегла, отец кричал, выходил из себя. Конечно, во всем виноват Костя Лебедев - ввязал их в подпольный бизнес! Хорошо хоть обошлось без милиции. Все еще можно было исправить, подключить кое-кого из родственников, например, дядю Юру, но... Сразу же пришли повестки в армию. Сереже как раз исполнилось двадцать два, Паше – на год меньше. А пойдут с восемнадцатилетними... «Может, это и к лучшему, - говорил отец, - выбьют из них дурь, да и здесь подзабудется. Придут, восстановятся в институте». Катя, конечно, ревела – через три месяца ей рожать. Мама тоже плакала. Шепотом произносилось: «а вдруг в Афганистан?», и тайком от отца женщины снова и снова названивали дяде Юре.
Костю из института, кстати, не исключали. Но он ушел сам, из солидарности.
Проводы были общими – на троих. Родители сидели в квартире, а молодежь тусовалась во дворе. Кстати, Таня впервые увидела Костину маму – неожиданно маленькую женщину с простым, усталым лицом. Видимо, она давно и катастрофически не справлялась с задачами воспитания.
Таня очень волновалась. Во-первых, ей было страшно за брата – впервые они расстаются так надолго. Во-вторых, она не знала, идет ли ей новая белая юбка, а Катю спросить не могла – та лежала на сохранении. А в-третьих, пыталась понять, провожает ли Костю какая-нибудь девушка. Девушек, прямо скажем, пришло немало, но, кажется, ни на одну из них Лебедев не возложил ответственности ждать его целых два года. Интересно, как будет выглядеть Костя без своих шикарных волос? Да все равно… наверняка лучше любого.
-Сеструха, иди сюда, - позвал Сережа.
Все уже сидели за импровизированным столом, сооруженным из двух досок и нескольких табуреток. Таня постаралась подойти как можно непринужденней, слегка улыбнулась.
- Танюш, какая ты красивая сегодня, - обрадовался Паша, - садись к нам.
Он усиленно отряхивал для нее заржавевший бочонок.
-Это что, Танька? – удивился Костя, - как дети-то растут! Танюха – это ты или не ты?
Взгляд у него был заинтригованный, на какой она втайне и рассчитывала. Таня изящно приземлилась на бочку, с ужасом думая, как будет выглядеть белая юбка после того, как она встанет. Внутри у нее все дрожало. Выдержала небольшую паузу, а потом, словно вспомнив, что забыла ответить, повернулась к нему и произнесла рассеянно:
- Не знаю. Наверное, я.
Костя замолчал, и она больше не смотрела на него, но чувствовала, что он поглядывает в ее сторону.
-Эх, Танюша, на два года из жизни выпадаем. Уведут тебя, как пить дать, уведут, - Паша явно уделял ей внимание.
Это очень хорошо, пускай. Пусть он видит!
-Что-то ты, Паха, запамятовал, - вдруг прищурился Костик, - помнится, лет шесть тому назад Татьяна Михайловна обещала руку и сердце мне. Я даже помню, когда - как Серому шестнадцать исполнилось. А теперь сидит, делает вид, что забыла.
Таня насмешливо посмотрела на него:
-Почему же, я помню. Только ничего я тебе не обещала. Я сказала «подумаю». Чуешь разницу?
-Ну и как? Подумала? Время-то было! – не унимался Лебедев.
-Э-э-э, притормози на поворотах! – вмешался Серега, - чтобы я – свою родную сестру – да такому оболтусу отдал? Не для того растили. Вон там, выбирай, этих можно!
Брат кивнул в сторону девушек. Ира, кстати, тоже была здесь. Она успела побывать замужем и развестись, но Костю явно не забыла.
-Этих – можно, но не нужно, - вздохнул Костя, - не разрешаешь, значит? А жаль…
Он продолжал задумчиво смотреть на Таню.
-Что-то ты быстро отказался, - усмехнулась она.
-А я еще не отказался, - снова прищурился Костик.
-Танька, хорош, - Сережа погрозил ей пальцем, - только через мой труп. И не заигрывай с ним, это опасно. Вот – Павел – другое дело. Это я одобряю.
-Ладно, прекрати, Серый, совсем человека в краску ввел. Какое замужество, ей учиться надо, - вмешался Павлик.
Таня вовсе не собиралась краснеть, но с удивлением заметила, что Паша сам изрядно смущен. Ей вдруг стало легко-легко. Она поняла, что может сказать и сделать всё, что угодно.
- А знаешь, я, пожалуй, буду тебя ждать, - и она с вызовом посмотрела на Костю, - если ты не передумал, конечно.
- Че-го? – вздыбился Сережа, - да ты хоть знаешь, какая по очереди «ждать будешь»? Дурында!
-Ловлю на слове, - с таким же вызовом ответил Костя, - а очередь мы раскидаем.
На улице появился Пашкин отец.
-Ребята, хватит, сворачивайтесь! Завтра в шесть утра вставать, вещи не собраны. Павел, давай, дуй домой, пока я добрый.
Остальные «предки» тоже вышли во двор. Мама Костика стояла за спиной у сына, не решаясь ничего сказать, только поглаживая его по голове.
А он все смотрел Тане в глаза и не собирался первым отводить взгляд.
- Завтра уеду рано. Прощаться сейчас будем?
- Я выйду, - тихо произнесла она, и соскользнула с бочонка.
Ничего, если и испачкалась, в темноте уже не видно. Серега, подозрительно глядя на сестру, подхватил ее под руку:
-Пошли домой.
Пока они поднимались по лестнице, быстрым шепотом говорил:
-Танька, прошу, Катюху не оставляй. Я на тебя надеюсь, ты мой самый верный друг. С малышом помогай, ну и все такое… За меня, ладно?
-Конечно, - серьезно кивнула Татьяна.
Она вдруг представила, что завтра Сережки уже не будет, он уедет неизвестно куда, и заревела, прижавшись к его плечу.
-Ну, что ты, маленькая, не надо, - брат погладил ее по спине.
Уже перед самой дверью он обернулся:
-Танька, блин, предупреждаю, на полном серьезе. Чтобы ни про какого Лебедева я больше не слышал. Друг он классный, но что касается девок… Короче, всю жизнь тебе поломает.
-Да чего ты? – огрызнулась она, притворяясь удивленной, - так, перебросились словами, не будь маньяком.
-Знаю я тебя, ты, если что в голову вобьешь…
-Ну где вы там - целый час поднимаетесь! - выглянула мама, - Сереженька, пойдем, я покажу тебе, что в рюкзаке лежит.
-Тань, - шепнул брат уже в дверях, - не забудь, где деньги спрятаны, покажи Катерине. И предкам ничего не говори.
-Мог бы не повторять, - обиделась она.
До пяти утра оставалось несколько часов, и Таня не стала ложиться, боясь проспать. Только сменила белую юбку на домашний сарафан и устроилась с книжкой в кресле. Но буквы сливались, а голова ничего не соображала. Незаметно она задремала. Что-то толкнуло ее, и Таня проснулась, в ужасе уставившись на часы. На кухне уже завтракали.
-Я с тобой, на призывной, - заявила она брату, наскоро отхлебнув чаю.
-И я... - начала мама.
-Э, нет, дорогие, - Сережа был категоричен, - прощаемся здесь. Надоели сопли. С Катькой никак не могли расстаться, весь коридор больничный рыдал, теперь вы начинаете.
-Правильно, - сказал отец, - они люди военные, вот пусть сами и едут. Тем более что втроем.
Наконец поцелуи были собраны, но Таня все равно спустилась за братом во двор. Было зябко и темно. Две фигуры: длинная худая и коренастая пониже – маячили у подъезда.
Серега остановился и положил рюкзак на ступеньку. Пользуясь заминкой, она быстро подошла к ребятам, досадуя, что «сообразила» выйти в стареньком сарафане.
-До свидания, Танюша, - произнес Павлик.
-Счастливо тебе, Паш, - слабым голосом ответила она и повернулась к Косте.
Ее слегка знобило. Таня знала, что должна сделать, и ужасно боялась. Боялась, что осмелится и одновременно – что так и не решится.
-Ну, будем прощаться, Танюха? – Костя наклонился к ней и распахнул шуточные объятья.
Тогда Таня поднялась на цыпочки, обхватив его шею, и поцеловала прямо в губы. Костя на секунду замер от неожиданности, а потом ответил на ее поцелуй… И это она думала, что умеет целоваться? Голова у Тани закружилась, она словно выпала из реальности в межзвездное пространство. Только чувствовала, как Костя крепко прижимает ее к себе, а его горячие руки судорожно гладят спину. Тане вдруг стало так страшно, что она вырвалась, как тогда, в детстве, и, не глядя ни на кого, бросилась в подъезд. Перепрыгивая через ступеньку, взлетела по лестнице и замерла в пролете между этажами. Когда она отдышалась и решилась взглянуть в грязное темное оконце, фигурок во дворе уже не было.
Мама, наверное, все видела… Теперь она и про Таню скажет «совсем бесстыжая». Лицо у нее горело. Что подумает Сережа, Паша? Но жалеть о случившемся она не могла. Никогда в жизни Таня не испытывала такого счастья, как в этот грустный для семьи день.
***
-Глупая девчонка, - сквозь зубы цедил Серега, пока они ехали в автобусе.
Сразу после того, как сестра убежала, он грубо выругался и теперь никак не мог успокоиться.
-Хорош, друг, спасибо тебе, - повторял он, а Костя упорно молчал.
-Скотина ты, Лебедев… Запудрил малявке мозги. Хрен с ними, твоими штучками, но сеструху мою оставь, понял? Ты через пять минут забыл, а она, блин, теперь думать будет!
Паша не вмешивался, но Костя прекрасно видел, на чьей он стороне. Костя мог бы сказать им: «не виноватый я, она сама пришла», но говорить ничего не хотелось. Он боялся, что спугнет это новое, странное чувство. Никогда и ни с кем в своей жизни он не испытывал такой пронзительной нежности, хрупкой и острой. В горле стоял комок. Почему-то вспомнился случай из детства. Ему было лет пять, и летом они жили с мамой в деревне. Как-то мать взяла его с собой на пруд. Пруд был заросший, окруженный темной стеной мрачных сосен. На нем торчал маленький мостик для рыболовов. А в воде, совсем рядом с мостиком, плавала единственная белоснежная кувшинка – чистая и яркая, как маленькая звездочка.
-Мам, я достану тебе, - Костя побежал по мостику.
-Только осторожно, в воду не свались, - опасливо крикнула мать.
Костя лег животом на мостик, легко дотягиваясь до цветка. И вот тогда ощутил нечто похожее – нежность, от которой заболело где-то в груди. Он вернулся с пустыми руками.
-Ну что же ты, где мой цветок? – засмеялась мать.
-Мама, нельзя, - серьезно ответил мальчик, - я его полюбил.
Из воспоминаний его вывел нарочито сильный толчок локтем – приехали.
Они вышли из автобуса. Серега с ним больше не разговаривал. Тогда Костя догнал его:
- Не парься, Серый. За два года она забудет даже, как я выгляжу.
- Забудет, - резко произнес Серега, - если только не вздумаешь со скуки писать или звонить. Она девочка гордая, первая не полезет. Ну, то есть, больше не полезет… - поправился он.
-Замётано, - мрачно ответил Костя, - моё слово закон. Да и не умею я письма писать.
***
Таня решила перевестись на вечерний. Во-первых, ей предложили работу – помощником юриста, и она решила, что практический опыт и стаж принесут куда большую пользу, чем «дрессура» в институте. Во-вторых, хотелось зарабатывать хоть какие-то деньги. Домой она теперь возвращалась поздно.
Так было намного легче. Голова весь день занята, можно не думать о Косте. Да и что о нем думать? Ни одного письма или звонка. Хотя приветы от Пашки брат передавал регулярно. Странно, но даже на фотографиях с присяги Лебедева не было, хотя она точно знала – все трое попали в одну часть в Казахстане.
Сережа писал, в основном, Кате – по письму в неделю. Родителям – два раза в месяц. Сестре – написал только одно письмо за весь год. Все очень волновались – в Казахстане начались националистические волнения. «Радуйтесь, что не на Украину попал», - говорил папа: к словам-страшилкам в семье прибавилось слово «Чернобыль» - авария случилась меньше чем через месяц после призыва.
Летом, на втором году службы, в отпуск приехал Павел, забежал к ним, но Таня отдыхала с родителями в Крыму. Катя только передала от него «горячий привет» и рассказала, что Паше с Сережей присвоили «сержантов». Про Костю – ни единого слова. Как сговорились.
А в сентябре и брата отпустили на неделю домой. Он приехал рано утром. Катя бросилась мужу на шею, а дочка испугалась спросонья и разревелась. Машке недавно исполнился годик, и она вовсю топала по длинному коридору, иногда с размаха плюхаясь на «пятую точку».
-Ну вот, - расстроился Сережа, - даже не идет ко мне… Еще бы, собственного ребенка только на фотографиях и видел!
-Ничего, привыкнет, - успокаивала жена.
В тот же день, прослышав про отпускника, появился Вовка.
- Ребят, дело есть! – с порога заявил он, - я кооператив открываю при нашей автомастерской, по ремонту кузовщины.
-А как? Разве это любому можно? – удивилась Катя.
-Ты газеты читаешь? Короче. Нужны разные документы, это мне напишут, а еще начальный капитал. Я тут кое-что набрал. Вы как – в теме?
-А что мы можем? - спросил Серега, - ты не забыл, нам еще почти год на плацу вышагивать под жарким казахским солнцем?
-Ребят, я же понимаю. Я сам все раскручу. Но нужны бабки, ясно? Прибыль – поровну. А пока вы тут на них сидеть будете, момент упустим. Потом много таких разведется, слыхал словечко – «конкуренция»?
Серега задумался.
-Сереженька, ну не надо, пожалуйста! Вы уже однажды влипли. Не наше это, не умеем мы... – Катерина смотрела испуганно.
-А кто умеет? – пробасил Вова, - говорю же - это мое дело, я знаю его. Блин, сейчас кому предложи на таких условиях – только деньги вложить, а получать – в равных долях! А вы кочевряжитесь.
-Вовк, я, в принципе, «за», - проговорил, наконец, Сергей, - и, знаешь, давай сорок процентов тебе, по тридцать нам, так будет справедливо. Но за ребят я отсюда не решу, а деньги общие.
-Сереж! – взмолилась жена, - у нас столько дыр, вон на зиму комбинезона нет у Машки.
- Блин, Катя! – Вова смотрел на нее, как на идиотку, мол, все женщины такие глупые? – ты прибыль будешь получать, ни за что ни про что! С неба! Ни то, что комбинезон паршивый, квартиру кооперативную купишь, ясно?
- Ладно, давай так, - Сережа устало провел рукой по лбу, - с ребятами перетрем, позвоню, ладно? А Катюха деньги передаст.
-Точно передаст? А то упрется…
Катя возмущенно встала и вышла из комнаты.
***
За несколько дней малышка успела привязаться к Сереже и даже начала говорить «папа». Тем тяжелее стало расставание. Катя сидела на кухне, уткнувшись мужу в плечо.
-Ничего, немножко осталось… Считай, осень уже прошла, только зиму переждать, - Сережа, похоже, уговаривал сам себя.
Таня пыталась отвлечь Машеньку, чтобы дать им нормально попрощаться, и заманивала ее новой игрушкой – музыкальным домиком. Если подергать за веревочку, внутри играла музыка, и котик в окошке двигался.
Малышка тетку любила - пока Катерина закрывала долги в институте и писала диплом, Таня порядочно насиделась в няньках. Но сейчас девочка будто чувствовала, что объявившийся папа уезжает, и наотрез отказывалась уходить.
Завтра предстояло защищать курсовую, а Таня совсем не готовилась. Весь вечер она просидела с семьей. Давно отправились к себе родители, а она все ждала и ждала. Неужели Сережка так и уедет и ничего не скажет про него? Сама она спрашивать не хотела и боялась. Но как убедиться, что Костя жив-здоров?
Наконец, Машка поддалась на ухищрения и отпустила мамин халат, согласившись дать ручку «Та-те». И тут невестка произнесла:
- А что, Костику вашему отпуск не дали? Я его мать вчера видела, так не знала, что и сказать.
Таня замерла в дверях. Брат метнул на жену недовольный взгляд, но ответил:
-Какой, на фиг, отпуск? Он уже два раза сидел на «губе». Ему только новый наряд вне очереди могут дать.
-Почему? – удивилась Катя.
- Ну, не вписывается Лебедев в армейскую жизнь, - вздохнул Серега, - всё ему кажется, что он какие-то права имеет. На дембель, небось, последним уйдет.
«Живой», - отлегло от сердца у Тани. Она хотела спросить, что такое «губа», но не рискнула. Спросила Катя:
- А за что наряды? Что он такое делает?
- Ну, последний раз за самоволку. В город его, видишь ли, потянуло.
- Зачем? – подняла брови Катя.
- Как зачем? К девочкам, зачем же еще?
Сережа не смотрел на сестру, но Таня могла поклясться, что последняя фраза, произнесенная с особенным удовольствием, предназначалась ей.
- Там же одни казашки? – засмеялась Катя.
- Зря ты так думаешь.
- Таак… а ты у нас в город ходишь?
Сцена ревности Таню уже не интересовала. Она подхватила Машеньку и отправилась в большую комнату. Механически дергала за ниточку на домике, чтобы играла музыка, а сама сидела совершенно подавленной. По телевизору шла программа «Взгляд», которую обычно ждали целую неделю. Она тупо уставилась в экран, даже не пытаясь понять, о чем говорит Листьев.
-Дай, дай, - лепетала Машка, протягиваю пухлую ручку.
И, наконец, разревелась, видя, что «Та-та» не обращает на нее никакого внимания.
Через месяц после отъезда брата Таня начала встречаться с одним парнем. Когда-то они вместе ходили к репетитору, а теперь столкнулись в институте - Димка тоже учился на вечернем. Но общались как-то странно. Дима приглашал ее то в театр, то на выставку, они увидели с десяток современных постановок на злободневные темы, изучили новых, ранее запрещенных художников. С Димой было интересно, но… Все это происходило, как во сне, тягостном и ненужном.
***
Возвращение домой, по задумке Сережи, должно было стать сюрпризом. Никаких писем и звонков с предупреждением. С отращенными челками, фуражками набекрень и другими «дембельскими» прибабахами «не по форме» они вылезли, наконец, на Казанском вокзале. Симпатичная смешливая проводница помахала им вслед рукой.
Москва удивительно изменилась за эти два года. Словно на дрожжах выросли сотни разномастных ларьков. Выползли нищие. В переходе играли на скрипке, собирали милостыню. И продавали, продавали, продавали… Посчитав свои скромные деньги, такси решили не брать и отправились в метро.
Через час они вышли на родной остановке. Поколебавшись, Сережа повернулся к Лебедеву:
-Слышь, Костян, без обид только. Ты к нам не заваливайся первое время. Завтра посидим в кафешке, дембель отметим. С Вовкой встретимся.
-Это почему? – нахмурился Костя, - не слишком хорош для такого общества?
-Не будь идиотом, ты знаешь, почему.
-Из-за сестры твоей, что ли? – выдавил тот.
-Да, - коротко ответил Серега.
- А чё, думаешь, она меня еще помнит? Спрашивала что-нибудь? – вопрос прозвучал впервые за два года, и голос звучал небрежно. Вот только… не слишком ли небрежно?
- Нет, не спрашивала… Даже странно. Так что, давай, не будем рисковать. Катюху в кафе позовем. Ну, обещаешь?
- Да Катюха твоя терпеть меня не может, - Костя, прищурившись, посмотрел на Пашку, - не, а этого господина, вы, значит, принимаете?
-А этот господин не представляет опасности, - вступил в разговор Павел.
-Ну да, ну да, смотря как посмотреть…
-Костян! – взмолился Сергей, - ну будь человеком, друг ты мне или…
-Ладно, - холодно ответил Костя, - не приду.
«Обиделся, все-таки, - подумал Сергей, - ну и хрен с ним, на обиженных воду возят». Он не сомневался, что Танька ничего не забыла. Очень ему не понравилось, как она слушала про Костины похождения.
***
Завтра, разумеется, встретиться не удалось. Послезавтра тоже. Сначала Серега обошел всех родственников, потом съездили в деревню к «другой» бабушке – папиной маме. Потом мать заставила его поехать в институт и узнать, что нужно для восстановления. И, конечно, соскучился по жене, по Машке – она стала такой забавной «лопотуньей», узнала его.
Павлик в тот же вечер забежал к ним поздороваться. Сережа видел, как обрадовался друг, увидев Таню, и как вытянулось его лицо – у них как раз гостил Дима, иногда провожавший Таню из института. Вообще, Сережа не возражал, если бы у Тани с Пашкой что-нибудь получилось. Нейтрализовать Диму будет легко - Танька и сама к нему почти равнодушна.
Он наблюдал за сестрой. Если она и была разочарована, что не увидела Лебедева, то виду не показала. Хотя даже жена удивилась, что Костик к ним не заглянул. Серега воспрянул духом. Он не мог объяснить себе, почему его так злит детская влюбленность Таньки. Конечно, Лебедев оболтус, но парень-то, в принципе, отличный. Да, отличный, для компании, но не для семьи. Сергей за сестру в ответе. А Пашка – воспитанный, интеллигентный, прекрасные родители. Сережа не замечал, как мысленно повторяет слова собственных предков.
Собраться вместе получилось только через пару недель, но этой встречи уже ждали с нетерпением. Во-первых, из отлучки вернулся Вовка, и всем хотелось узнать, как обстоят дела с вложенными деньгами. Во-вторых, соскучились. В-третьих, надо было решать, чем заниматься дальше, как заработать. Не с родителями же это решать и не с женой.
Вовик подрулил на новенькой красной восьмерке под восхищенные взгляды друзей. Одет он был по последней моде - в брюки-бананы и майку с надписями. Рассмешил только его выкрашенный чуб.
Начало обнадеживало.
-Ну привет, солдатики, родные! – они обнялись, - переднеприводная! – довольно объяснил он, кивнув на свою «красавицу».
Павел пожал плечами.
-Отец говорит, чудная машина. Движок стоит поперек, капота не видно, когда за рулем сидишь.
-Э, да что твой старик понимает! Одни пенсионеры теперь на классике и ездят.
Друзья уселись за столик в кафе. Костик запаздывал. Наконец, он появился, а с ним - Ирка. Ребята недовольно переглянулись, но Иру разговор не интересовал. Она отошла к бару, заказав себе новомодный коктейль.
-Костян, - вальяжно развалившись в кресле, поинтересовался Вовка, - не врублюсь никак. На кой хрен тебе эта дамочка, напоминающая мамочку? Помнится, любая девчонка становилась твоей через пять минут. Да чё я говорю – быстрее. Таких телок можешь иметь! Всегда тебе завидовал...
-Слушай, прекрати, - поморщился Паша, - не твое дело.
- Нет, ты прости, конечно, но, может, это любовь? Тады – ой, - и Вовка приложил руку к груди в притворном раскаянии.
Положив ногу на ногу, он немного свысока рассматривал своих «солдатиков». Пашка отращивал волосы, а Костя, наоборот, постригся покороче, избавившись от прежних «кудрей» и даже от дембельского чуба.
-Ну, если серьезно, я тоже не понимаю, - Сережа вопросительно глянул на друга.
-Вот как? Непонятливый ты мой, - усмехнулся Лебедев, - а понимать, пацаны, нечего. По барабану - Ира, не Ира. Тогда почему бы не Ира?
-Обленился ты, брат, совсем хватку потерял, - заржал Вова, - ну, я понимаю, Пашка, он у нас известный девственник…
-Ладно, хорош трындеть, давай, расскажи нам, что там у тебя с кооперативом. Как наши бабки – впрок пошли? – прервал его Костя.
-А как же! – хвастливо заявил Вовка, - я вам дивиденды приволок, за все время. Рассчитываю на вашу благодарность.
И он ленивым движением открыл портфельчик, достал три плотных пачки с купюрами и небрежно бросил их на стол.
-Лихой малый! – в глазах у Кости мелькнула насмешка.
-По сколько тут? – обрадовался Павел.
-Посчитай.
Серега взял деньги и радостно присвистнул:
-Ну, молодец, Вован, спасибо тебе!
Вовка довольно кивнул.
- Только вы, блин, теперь тоже подключайтесь, хорош на халяву бабки грести. Я тут один хватил лиха, особенно в первый месяц. Но теперь все в ажуре. Крышу нашел классную – ментура. Дикий рэкет больше не суется. Одно «но» – оружие ментам применять вне службы нельзя. Да и хрен с ним. Кто на майора милиции полезет?
-Майора? – поразился Сергей.
-А ты как думал? Им тоже кушать хочется.
-А с помещением что? – поинтересовался Паша, - все там же, в мастерских?
-Нет, помещеньице при гаражах снял, неподалеку. Значит, так, мужики... Ты у нас шибко грамотный, Пашка, вот и разберись, давай, с бухгалтерией, я в ней полный дуб - запутался. Серый, думаю, займется электрикой, а я останусь на кузовщине. Есть еще мыслишка чехлы шить, но не знаю, где ткань достать по дешевке. Костян, раскрутишь направление? Ты вроде с джинсами возился, опыт есть.
-А ты у нас за начальника будешь, да, Вовк? – невинно поинтересовался Лебедев, делая из салфетки кораблик.
-Да не гони, Костян! Я так не говорил. Просто дело знаю, ну и подумал, - Вовка несколько понизил тон.
-Да ладно, ладно, я тоже так спросил, - продолжал Костя, - слушай… ты нам вот еще что поведай. Сколько с рубля получается?
-То есть? – не понял Вова.
- Ну, без учета того, что ты работал, хлебнул лиха, а мы нет, говорим про вложенные деньги. Сколько с одного моего рубля вышло прибыли?
-Ты чё, Лебедев? – Вовка подскочил на месте, - я чё тебе, Рокфеллер, как я подсчитаю?
-Вовк, Рокфеллер – это миллиардер такой, - усмехнулся Серега.
- Все по честному! – обиженно продолжал Вова, - другой мог бы сказать, что дельце не выгорело и не отдать, а я, как дурак… Эх, вы…
-С другим бы мы дел не имели. Да не ерепенься ты, сядь. Никто тебя ни в чем не обвиняет, все благодарны, - спокойно сказал Костик, - простой вопрос задал. Че ты злишься?
-Ладно тебе, Кость, - смутился Павел, - зачем ты, правда? Человек старался…
-Бизнес есть бизнес, хочу знать, что я получаю, - упрямо продолжал Костя, - не, деньги отданы добровольно, никаких претензий, но надо понять, стоит ли овчинка выделки. Вложена-то хорошая сумма…
- Так ты и дальше с нее будешь зарабатывать!
- Ну, вот я и хочу знать, сколько будет дальше. Похоже, все бабки и через год не отобьем такими темпами, - Костя кивнул на пачку.
-Как дело пойдет. Может, быстрее, а может, нет.
- Значит, как решит твоя задняя нога… Слушай, Вовк, тогда такое предложение. Автомастерская – это не мое, у меня есть свои задумки. Отдай мой вклад, можешь даже заминусовать свое «лихо».
-Блин, Костян, как я тебе деньги из оборота достану? Они ведь крутятся! – Вова серьезно занервничал.
-Да я всё понимаю… Ладно, отдай хотя бы за минусом вот этого, - Костя кивнул на деньги, - считай, что мои бабки работали для тебя просто так. Никаких дивидендов, так сказать, взаймы без процентов. Для тебя – никакого убытка, весь ущерб мой. Разойдемся по-братски, а?
Вовка насупился. Видно было, как работает его мысль: отдай одному, попросят другие. Хотя… ну его, этого Лебедева! Вот геморрой, будет приставать с расчетами, домогаться до цифр. У дела должен быть один хозяин, который и должен решать, кто сколько заработал.
-Знаешь что? – на лбу у Вована появилась морщинка – признак еще одной мысли, - мне тут пригнали на ремонт тачку… Прикинь – иномарку. «Гиви» один пригнал, из Одессы, там таких тачек до фига теперь, моряки везут. Я ему новую искал, но он больно разборчивый. А эту – почини и продай, говорит, генацвали… а не починишь – выкини. А чинить-то там нечего, два раза плюнуть – я уже почти все сделал. Хотел себе оставить. Но, раз такое дело… Забирай уж. Других вариантов, извини, нет.
Костя, прищурившись, смотрел на него. Понятное дело, у Вовки и снега зимой не выпросишь, а тачка, наверное, совсем разбитая, раз так легко расстается. Но… черт с ним, с паршивой овцы, как говорится…
-А что за тачка?
- Ford Granada, американец.
Серега с Пашкой пожали плечами. Название никому ни о чем не говорило.
-А цвет?
-Черный. Хочешь, будет тебе другой цвет? Забыл, где работаю?
-Ладно, посмотреть надо.
-А чем заниматься-то хочешь, Костян? – запоздало спросил Серега.
- Идей много. Позвоню, расскажу. Звонить-то тебе можно? – нахмурился он.
-Звони, конечно, - опустил глаза друг.
-Как там… твои поживают? Как дочка?
-Болтает уже… Блин, так жалко, два самых интересных года – без меня…
-Ладно, остальные еще лучше будут. Татьяна как? Замуж не вышла?
Серега подозрительно посмотрел на него:
-Почему спрашиваешь? Мы же договорились.
-Не впадай в паранойю. Я помню, - Костя взял новую сигарету.
-Кстати, Серый, все хотел спросить, - вмешался Павел, - а что там за мальчик-зайчик у вас дома обитает?
-Дима, что ли? Танькин друг.
-Точно - друг?
- Да, по-моему, ничего серьезного.
-А ты почему спрашиваешь, Павел Борисович? – поинтересовался Костя, - хотя, прости, я вспомнил, тебе ведь можно.
- Вооон туда посмотри, - Паша кивнул ему в сторону бара. Ирка, про которую все успели забыть, вовсю заигрывала с барменом и, кажется, изрядно ему надоела, - там твой ответ сидит - почему мне можно, а тебе – нет.
-Ладно, пацаны, у вас треп, у меня дела, - Вовке стало скучно, - короче, давайте в понедельник, в мастерской. Костян, машина ждет, приходи смотреть.
-Мне тоже пора, - Лебедев поднялся с места, махнув рукой своей спутнице.
Ирка нехотя поднялась с крутящейся табуретки, коктейлями она уже накачалась изрядно. Костя спокойно взял ее под руку и вывел наружу.
Глядя им вслед, ребята снова пожали плечами.
***
Тачка Косте понравилась - большая, вместительная.
-Да такой в Москве ни у кого нет, - разорялся Вовка, - знаешь, сколько стоит? «Волга» отдыхает.
Костя вздохнул. Внутри, наверное, все гнилое, но вид – действительно, классный. Паша тоже восхищенно кивал.
- Кузовные, говоришь, работы… Ладно! - согласился Костя, - но если встанет посреди дороги – ремонт с тебя.
Вовка облегченно кивнул: деньги оставались при нем, прибыль с них – тоже.
-Заметано! - мысль поделиться с остальными дольщиками и в голову ему не пришла…
-Так чем займешься? – поинтересовался Серега на обратном пути.
-При Бауманке в аспирантуре есть парень. Помнишь, Мишку с моего курса? Хотя я вас не знакомил… Короче, интересная идея. Хотим открыть кооператив программистов. «Алгоритм», к примеру, или там «Лучшие программы»…
-Кооператив кого?
-Ну, программы писать для наших ЭВМ, - объяснил Лебедев, - я хочу или с ним в равных долях, или за свой счет - у него пока с бабками проблемы. Только вампир наш Вовик деньги не отдаст, а мне начальный капитал нужен. Сейчас видеосалоны хорошо пошли, наверное, начну с этого, подзаработаю, там видно будет. При салоне кафешку можно.
-А бабки где возьмешь?
-Займу, по старым связям уже нашел. Мужик тоже начинал с фарцовки, а теперь солидный такой кент. Процент обещал не очень высокий. Может, вы с Пашкой со мной? То, что вам Вовка приволок - на заводе и то больше в месяц зарабатывают.
-Да нет… Здесь вроде как дело верное, Вовка обещает рост. Сначала всегда труднее. Крыша есть. А в долги лезть - риск большой, вдруг не получится, чем отдавать?
-Смотри сам.
***
Таня впала в настоящую депрессию. Ждать неизвестно чего было легче - мол, брат вернется, с ним Костя, а там… Но прошло три месяца. Павлик не выходил от них, благо жили по близости, постоянно мозолил глаза. А Лебедев так и не появился. Надежда в то лето умирала медленно. Ей все казалось – вот-вот он зайдет или позвонит…
Теперь она знала, что совершенно ему не нужна. Как-то Костя позвонил, поздоровался и официальным голосом попросил Сергея. Это стало последним ударом. Кроме того, Сережа намекнул, что друг снова сошелся с Иркой. Вот этого Таня понять не могла. Если Лебедев таков, как говорит брат, для чего ему эта потасканная грубоватая баба, успевшая за два года еще раз выйти замуж и развестись?
С Димой она то дружила, то нет. И сама удивлялась – как он терпит ее до сих пор. Может, ему просто скучно? Институт и на нее наводил тоску. Столько часов на «Историю СССР», это невероятно! Таня давно прочитала все возможные публикации про культ личности, «Дети Арбата» Рыбакова, а на экзамене заставляли долдонить про политику партии и переход от социализма к социализму с человеческим лицом. Пару раз она даже нагрубила пожилому, закостеневшему на своей кафедре преподавателю, когда тот заявил студентам, что нынешнюю шушеру надо расстреливать, как при Сталине. Одна из подружек по курсу начала ходить в церковь и подсовывала Тане Евангелие и распечатки книг Александра Меня. Но Таня относилась к этому скептически. Правильно говорит отец, раньше все были комсомольцами, а теперь православными заделались.
Катя рвалась выйти на работу, но Машка, по общему мнению, была еще слишком маленькой для садика. К тому же совершенно не умела кушать сама - сказывалось обилие «нянек». Сережа восстановился в институте на заочном и активно искал работу. Впрочем, у него были какие-то заморочки с Вовкой. Павлик снова вышел на дневной. Его родители считали, что только на дневном можно получить нормальное образование, а денег у них пока хватит. Пашина мама была отличным стоматологом, отец – доктором наук, в каком-то продвинутом НИИ. Правда, НИИ-то как раз постепенно загнивало…
Жизнь текла однообразно. Осенью произошло грандиозное событие: по телевизору начали показывать первую мыльную оперу - «Рабыня Изаура». Вечерами на улицах Москвы все вымирало: и мужчины, и женщины не отрывались от доселе невиданного зрелища. Вот и сейчас на экране раздалась долгожданная мелодия-позывной, и появился усатый, но симпатичный злодей – синьор Леонсио. А бедняжка Изаура пряталась от его внимания, как только могла.
-И чего ей надо, никак не пойму? – заявила Таня, - классный мужик! На себя бы в зеркало посмотрела.
-Таня! – не желая понимать сарказма, возмутилась мама. Она сегодня навещала внучку и осталась посмотреть сериал, - вот и странно, что тебе непонятно! Она порядочная девушка, хоть и рабыня, и не приемлет такого отношения. И вообще, ты такая грубая стала! Что с тобой?
-Да с ней вообще разговаривать невозможно. Заболела ты, Танька, что ли? Или возраст такой вредный, – влез в разговор братец.
-И правда, бледная, худющая, синяки под глазами, - обеспокоилась мама, и минуту помолчав, спросила, - Танечка, а как у вас с Димой?
-А что с Димой? – равнодушно повторила Таня.
На экране Леонсио зажал Изауру и пытался насильно поцеловать, вызвав возмущение многомиллионной телеаудитории Советского Союза.
-Ну… - нерешительно начала мама, - вы так давно встречаетесь. Между вами… в смысле… ну, все в порядке?
-Ты хочешь узнать, не спим ли мы? – мрачно усмехнулась Таня.
-Татьяна! – мама потеряла дар речи, - ну как тебе не стыдно!
-Это тебе как не стыдно, мамочка, спрашивать при всех, - серьезно ответила Таня, - да ладно, ладно, успокойся! По крайней мере, мне это совершенно не нужно. Дима ведь не Леонсио.
-Ну, дайте же вы посмотреть, - взмолилась Катерина, которую и так постоянно отвлекала Машка, требуя то «пить», то «писать».
В дверь позвонили.
-Открой, Серега, - Таня больше не дергалась на каждый звонок: Пашка, конечно, кто же еще. Он здесь, как член семьи…
-Привет. А, Бразилия опять? Слушайте, как вы эту хрень смотрите? Я две серии посмотрел, и больше не выдержал.
-Не нравится – не смотри. И нам не мешай, - отрезала Катя, - вон, с ребенком иди поиграй, если делать нечего.
Павлик метнул взгляд в сторону Татьяны.
-А ты, рабыня Изаура, чего такая злая? Тоже смотришь?
Она пожала плечами.
-А что еще делать? Занятий сегодня нет. Точнее, есть, но я забила.
-Зря ты так с институтом, вдруг упустишь чего, - покачал головой Паша.
Таня хмыкнула.
-Да я туда почти не хожу, а сессии на пятерки сдаю. Со мной даже разговаривать кое-кто перестал.
-Хочешь, пошли в видеосалон? «Рэмбо», говорят, неплохое кино… Или еще куда, - как бы между прочим предложил Павлик, понизив голос.
-Не шепчитесь, я все слышу, - буркнул Серега, - иди, правда, Танька, отвлекись. А то глядеть на тебя кисло.
Таня задумалась. Они с Димой уже ходили смотреть «видик». Обычная комната с телевизором, а зрители располагались на стульях, составленных в несколько рядов. Только показывали фильмы, недоступные в официальном прокате. В прошлый раз они попали на какой-то ужастик.
Конечно, если пойти с Павликом, может быть, Костя узнает и… Таня ведь не дурочка, прекрасно понимает, Паша хочет «дружить». Если б он не был ей симпатичен, - наплевала бы и пошла. Но использовать Пашку не хотелось. Она представила, как попадает с ним в недвусмысленную ситуацию и вынуждена объясняться… Жаль обижать хорошего человека.
-Не, Паш, спасибо, не охота. Да и на работе устала. Лучше дома посижу.
-Слушайте, вы, идите отсюда, - не выдержала Катерина, - и ребенка заберите.
Таня поднялась и отправилась в свою комнату, и не подумав прихватить Машку. Она и так, как пришла с работы, только и делала, что развлекала девочку и кормила ужином, пока Катька трепалась по телефону. Пусть теперь отец занимается!
Павлик отправился за ней.
-А что ты слушаешь? – поинтересовался он, глядя, как она перебирает кассеты, - «Ласковый май», «Мираж»? «Модерн Токинг» любишь? Принести тебе что-нибудь?
Первый Серегин кассетник, подаренный Костиком, теперь принадлежал Тане. Брат купил себе другой, более современный.
Она презрительно скривилась.
-Вот еще! «Наутилус», «Кино», ну, «Алису» можно. Агузарову еще. Только нигде не могу найти новый альбом Бутусова, - она бросила взгляд на стенку, где висела фотография лидера «Нау».
-Заказ принят, - бодро ответил Павел.
-Паш, ты прости, хочу отдохнуть, поваляться. Ничего, если тебя выгоню? – прямо спросила она, так и не придумав нужных слов, чтобы отделаться от него.
-Конечно, Танюш, - он грустно улыбнулся, - тебе дверь закрыть?
-Угу, - кивнула она.
Паша вышел. А она врубила что-то погромче, легла на спину и уставилась в потолок. Ну вот, и еще один день прошел. Пустота…
***
Костя взялся за дело со всем энтузиазмом, погрузился в него с головой. Почему-то казалось, что вот сейчас он раскрутится, станет в своих глазах человеком, и тогда… А что, собственно, тогда? Мысли о Тане, которые он так упорно гнал от себя, стали чем-то вроде навязчивой идеи. Причем, чем больше Костя внушал себе, что это не по-дружески, и вообще – для чего ему надо? - тем сильнее хотелось увидеть девушку. Да ведь он и не знает ее совсем! И два года не видел! Но утро начиналось с мыслью о Тане. С этой мыслью он бросался в работу – как в бой. Засыпая, подсчитывал планируемые прибыли, и думал, думал, думал о Тане.
Причем в любой момент можно было услышать, что Таня, к примеру, вышла замуж. И что еще хуже – за Пашку. Совершенно очевидно, что ее братец только об этом и мечтает.
Костя оглядел салон. Он постарался сделать его уютнее и интереснее, чем у других, подобрать фильмы, которых нет у конкурентов. Аренда приличного помещения стоила бешеных бабок, но прибыль сразу полилась рекой. Нашлись и помощники. Вот только в последнее время все чаще заходит всякая шушера. Тут надо подумать… Да и видаки скоро будут доступными для народа, тогда салоны станут не нужны. А что будет нужно? Правильно, видеокассеты.
Костя хватался за любой способ заработать, который только попадался. Машина водки? Значит, продаем водку. Картошка из деревни? Тоже – давай. Вот только с кафешкой пока ничего не вышло - слишком много надо разрешений, а, значит, и денег. С местной крышей вроде договорился, грабеж, конечно, но неизбежно. Кстати, вполне реально снова открыть тему шмоток, один знакомый варит на дому джинсы. При салоне можно устроить ларек. Вот здесь – отгородить буквально пару квадратных метров …
Костя обернулся.
-Привет! Классно тут у тебя!
-А, привет, Павел Борисович! Как жизнь? – они пожали друг другу руки, - что-то давно тебя не видел.
-Ну, это ты у нас бизнесмен, а у меня институт… Как твоя идея с программистами? Пошла?
-Не поверишь, за всем этим – некогда заняться. Часть денег уже выделил, Мишка там копошится, а я – на разрыв.
Паша кивнул головой в сторону миловидной девушки, встречающей клиентов, и лукаво улыбнулся:
-Тоже, наверное, время отнимает?
-Ленка, что ли? – Костя покачал головой, - она у меня работает.
-Ну, ну, рассказывай… - недоверчиво протянул Павел, - что за фильм будет?
-Да, каратэшный какой-то… Достало меня это кино. Сам давно не смотрю.
-Слушай, Кость, по всей Москве ищу – не могу найти. Где бы «Наутилус» записать – второй альбом его?
- «Князь тишины», что ли? – уточнил Лебедев.
-Не знаю. Наверное.
-Увлекаешься русским роком? – с любопытством спросил Костик, - а не знаешь, чего хочешь!
-Ну, это не мне. Меня тут попросили…
-Девушка, наверное?
-С чего ты взял? – смутился Паша.
-По лицу видно. Симпатичная?
-Нуу…
-Где познакомились?
Паше разговор явно не нравился.
- Да ладно, принесу, - неожиданно согласился Костя, но взгляд у него стал нехороший.
-А как там у тебя с Ирой? – неловко поинтересовался Паша, опасаясь продолжения допроса.
-Ира любит замуж выходить, такой у нее маленький недостаток. Да и времени у меня нет вытаскивать ее из кафешек. Так что мы расстались.
-Дааа? – протянул Паша. Эта новость его не порадовала.
-Знаешь, Пашка… Не, отличные вы с Серым мужики, конечно. Я, может, вам и не чета. Только я тоже человек, ясно? – неожиданно зло сказал Лебедев.
-Конечно, к чему это ты?
-Да к тому! – Костя взял плащ и двинулся к выходу, - а кассету – принесу, принесу! Прямо тому, кто у тебя просит, как ты на это посмотришь?
-Кость, ты же обещал Серому, - встревожился Павел, - как так можно?
-А, сразу раскололся! Не дрейфь. Я, увы, сознательный, сам все понимаю. А считал бы иначе, и обещать бы не стал. Ладно, поехали!
-Куда?
-Кассету дам, выслужишься… Лен, пока без меня, ладно?
Они вышли из салона и залезли в Костин фордик.
-Эх, здорово тут у тебя, - примирительно начал Паша, - столько места! Не то, что у бати в четверке.
Костя молча прибавил скорость.
-Слышь, Костян, на меня-то что злишься? – не выдержал Павел, - просто Серега боится за сестру. Да ты, блин, сам виноват, перед армией такое вытворял… Не пойму я никак, тебе ведь по фигу было? Чего тебе до Татьяны, самолюбие, что ли? Ну, докажешь, какой ты мачо, у тебя получится. А я? Мне-то что делать?
-А что у тебя с ней? – глухо спросил Костя, - вы встречаетесь?
- Я люблю ее, - признался Павел, - всегда любил только ее. Почти с детства. Тебе этого не понять…
-А она? – Костя проглотил колкость.
-Не знаю… Да не гони ты так, темно ведь уже! Пока просто по-дружески относится. Она такая задиристая стала, подход найти трудно.
Костю слегка «отпустило».
-А вы с Серым, значит, измором ее берете? И ведь возьмете, с вас станется…
Они подъехали к Пашкиному дому.
-Мы разве не к тебе? – удивился Павел, снова встревожившись - Костя жил в квартале от них.
Припарковав машину у подъезда, Лебедев открыл бардачок и достал кассету.
-Держи. С доставкой на дом.
-Ну, ты жук! Сразу не мог отдать?
-Да думал, в какой овраг тебя скинуть… - ухмыльнулся Лебедев, - да так и не решился.
-А на что ты решился?
-Не зли меня лучше, Борисыч. Я хоть раз не сдержал слово?
Паша благодарно кивнул и вылез из форда.
-Дверью не хлопай! – крикнул ему вслед Костя.
Павел уже скрылся в подъезде, а он все сидел, задумавшись. Как рано стало темнеть… Кстати, надо подъехать к Вовке, отрегулировать свет. Костя вышел из машины, обошел ее, осмотрев фары, потом выключил их и закурил, глядя на Серегины окна на четвертом этаже. Окно маленькой комнаты было погашено. Неожиданно он услышал голоса, резко обернулся и сразу отшагнул в темноту деревьев.
Две подружки шли домой с автобусной остановки. Они еще не появились в свете фонаря, как он скорее угадал, чем увидел: тоненькая, невысокая девушка в джинсах и короткой куртке – это Таня. Она шагала быстро и решительно. Ее кудрявая светловолосая спутница что-то тараторила вслед.
-Значит, ты просто дурочка! – звонко отвечала Таня, - надо уважать себя. Пошли его на фиг, и всё!
-Да… тебе легко говорить, Дима твой другой, совсем другой.
-Дима – не мой.
-Что, опять поругались? И как он тебя только выдерживает? – ахнула та.
-А никак. Мы расстались, - и Таня резким движением открыла дверь подъезда, выпустив на улицу порцию света.
-Ну?! Вы же в одной группе учитесь, да? И как же… Ой, смотри, - вдруг обернулась кудрявая, - какая тачка! Интересно, чья это?
Костя стоял, не двигаясь. Таня вгляделась в темноту.
-Бандюги какого-нибудь машина, пошли быстрее. Слышала, стреляли вчера напротив?
-Ага, кошмар такой! У нас даже стекла звенели…
И девушки скрылись за дверью. Через несколько минут в доме зажегся новый квадратик окна.
Ступор покинул его. Надо уезжать, а то сейчас Таня покажет Сереге «бандитскую» машину у их подъезда. Костя быстро сел и завел мотор.
Кстати, где она там учится, в юридическом?
***
Теперь он ничего не мог поделать. Чтобы жить, он должен был видеть ее. Видеть хотя бы изредка. Нет, обещание он сдержит, встречаться с Таней не будет. К тому же девушка явно с характером. Прав Пашка, непонятно, как к ней и подойти-то… Впрочем, о чем он? Сказано – нет – значит, нет!
С таким же энтузиазмом, с каким открывал салон, Костя занялся розыском. Был куплен «Справочник высших учебных заведений» и под разными предлогами посещены или обзвонены кафедры ВУЗов. Например, он говорил, что звонит с места будущей работы студентки с целью проверить ее образование, или из школы, для сбора информации. Он не сразу сообразил, что Таня может учиться на вечернем, потом вспомнил, что слышал об этом от Сереги. В рекордные сроки – в конце недели – Костя уже знал не только ВУЗ и факультет, но и расписание ее группы.
Проблема оказалась в том, что на занятия Таня, очевидно, регулярно забивала. Несколько вечеров Костя впустую просидел в машине: студенты выходили из ярко освещенного подъезда и были у него, как на ладони. Только на четвертый день он увидел ее…
Вскоре Костя уже высчитал, какие лекции она посещает, а на какие плюет. Приятно было видеть, что возвращается с занятий Таня исключительно с подружками, а чаще – в одиночестве. Значит, с Димой, и правда, покончено. На совести стало легче – девушка ходит одна, в темноте, а он просто тайно оберегает ее. Костя вылезал из машины и «провожал» ее до метро. Потом рассчитывал время и ехал через всю Москву - убедиться, что окошко в маленькой комнате зажглось. Мимо Таниного дома он проезжал быстро, чтобы не рисковать.
Так прошло около месяца, и эти недели показались ему насыщенными содержанием больше, чем вся предыдущая жизнь.
Но однажды вечером Таня вот так брела в одиночестве, не глядя по сторонам. Утром шел дождь, а вечером – снег, и дорогу подморозило. Она шла, глубоко задумавшись, и не торопилась домой, несмотря на то, что ежилась от холода. Косте давно казалось, что Тане плохо, очень плохо. Что у нее случилось? Не сдала сессию? Расстраивается из-за Димы? Поссорилась с родителями? И он ничем, ничем не может ей помочь, не может подойти и согреть. Почему? Кто посмел запретить ему, и почему он тупо выполняет этот запрет? Дурацкие обещания казались ему бессмыслицей перед видом этой несчастной, одинокой фигурки. И, однако же, из-за дня в день он оставался внутри своего «лимузина». От досады Костя выключил печку. Нечего тут греться, когда ей холодно!
Таня почти дошла до его фордика, как вдруг – поскользнулась и упала. Он дернулся, схватился за ручку, но вовремя передумал: она быстро встала на ноги. Подняла сумку и стала отряхиваться от снега. Потом повернула голову - посмотреть, не видел ли кто ее в дурацком положении, заметила машину и замерла. Вся ее фигура выражала опасение. Таня быстро отвернулась и, стараясь снова не поскользнуться, скорее побежала, чем пошла в сторону метро. Он не рискнул отправиться следом и правильно сделал – Таня несколько раз оборачивалась.
Но не проверить, приехала ли она домой, он не мог. Костя притормозил у подъезда - свет в окне не горел. Он посмотрел на часы - может, автобус задерживается? Но вот от остановки потянулись люди - Тани среди них не было. Что же делать? Внутри у него все похолодело от недобрых предчувствий, воображение услужливо нарисовало ряд страшных картинок. Костя отъехал, нашел телефонную будку и опустил две копейки. В тревоге набрал номер. Трубку сняла Катя.
-Привет! – поздоровался он, раздумывая, что скажет дальше.
-Костя? – сразу узнала его Катерина, - а Сережки еще нет, он в гаражах. Слушай, рада тебя слышать! Ты где пропал? И от ребят вроде откололся? Не заходишь…
-Да… всё дела. Кать, ты одна дома? А где Татьяна?
-Почему одна? Таня с института недавно пришла, а что? – удивилась она.
Костя облегченно вздохнул. Но теперь надо как-то выкручиваться.
-Да, ты знаешь, глупость такая, - на ходу придумывал он, - не обращай внимания, что-то у меня перемкнуло. Слышал, у вас тут сегодня разборка в доме была, ну и забеспокоился, как вы. Серому только не говори, ладно?
-Ладно… А почему? – в голосе Кати слышалось недоумение.
-Ну… долго объяснять. Не говори, будь другом, - и Костя положил трубку на рычаги.
«Сумасшедший дом, - подумал он, - скоро я вообще перестану понимать, что делаю».
***
- Кто звонил? – вылезла в коридор Таня.
Лицо у Катерины было удивленным. Она пожала плечами.
-Чудно…
-Что - чудно?
-Костика Лебедева помнишь?
-Он звонил? – Таня замерла в дверях.
-Ага… Думала, Серегу попросит, а он, наоборот, не говори Серому.
-А зачем звонил? – вид у Тани был испуганным.
-Да, чушь какая-то. Говорит, стреляли где-то, хотел проверить, как мы. Спрашивал, дома ли ты, представляешь?
Таня не представляла. После того, как прошло полгода в тщетном ожидании, все это казалось мистификацией.
Катя внимательно посмотрела на нее:
-Да что с тобой? Ты тоже что-нибудь видела? - и сразу встревожилась, - не помнишь, Сережка говорил, во сколько придет?
Таня молчала, решив не пугать невестку. Сегодня вечером по дороге из института она снова наткнулась на черную машину. Конечно, она могла перепутать, но ведь во всей Москве такую встретишь не часто. Пока ехала домой, немножко успокоилась, да и около дома никого не было. Но, придя к себе, решила не зажигать свет, посмотрела в окно и чуть не умерла со страха. Злополучная иномарка стояла прямо напротив подъезда, так же, как и в прошлый раз, когда они со Светкой возвращались из кино.
Неужели преследуют именно ее? Но этого не может быть! Она не имела никакого отношения к бандитам или чему-то подобному. А если это связано с братом и его кооперативными делами? Не зря же беспокоится Лебедев… Она видела новый фильм – чтобы отомстить бизнесмену, бандиты выкрали его жену. Что же делать? Родителям сказать нельзя. Спросить у Кости? Да ни за что!
Пашка - вот кто может помочь! Пусть докажет на деле, что готов ее защитить. «В конце концов, - подумала она, уже лежа в постели и слушая, как брат вяло переругивается на кухне с женой, - Павлик действительно верный и надежный». Так чего ей еще надо?
«Звонит он, видишь ли! – снова вспомнила она,– беспокоится. Поздно… Да пошел ты!».
Но всю ночь ей снился Костя. Во сне она смело подходила к огромной и страшной черной машине, открывала дверь, а в ней оказывался он: на лице – насмешливое выражение, в руках – пистолет.
«Да стреляй! – говорила ему Таня, - так будет лучше».
***
Это были первые главы романа.
Ссылка на электронную книгу:
http://www.ozon.ru/context/detail/id/34056961/
Возможность заказать бумажную книгу:
http://www.ozon.ru/context/detail/id/33985837/