Как у всякой творческой личности, погрязшей в бандитизме, у меня имеются некоторые странности. Самая, пожалуй, безобидная из них: я люблю поздние звонки. Ведь если кто-то дерзает нарушить мой покой – значит, я кому-то нужен? А если это происходит в четвёртом часу ночи – значит, я ОЧЕНЬ кому-то нужен.
На сей раз – взгляд на дисплей – я нужен Поручику. Вообще-то, у него есть христианское имя и даже фамилия, но для всех он – Поручик. Во-первых, потому что бывший старлей ВВС, что примерно соответствует старорежимному званию. А во-вторых – такого бабника, циника и разбитного пошляка можно уподобить только одному фольклорному персонажу. Что и было сделано.
- Хай, - говорю.
- Не спишь? – интересуется, изображая деликатность, Поручик. Обожаю этот вопрос, адресованный человеку, поднявшему трубку. Отвечаю адекватно-кретиническим вопросом:
- Вообще - или в данный момент?
- В данный.
- Нет.
- Тогда – хочешь прикол?
- Валяй.
- Короче, сижу, никого не трогаю. С подружкой чатюсь. Вдруг – звонок. Женский голос, томный, как… Том Круз, и пьяный, как пьяная вишня в шоколаде. Впрочем, столь же сладенький. Но и с некой горчинкой, знаешь ли. Шоколадной. Трогательное такое сочетание…
Осмысливаю: много ли томности в Томе Крузе? Наверно, не больше, чем крузости. Нда, всё-таки, хоть не сплю я, а притомился.
Поручик продолжает:
- И говорит мне этот сладенький, но с горчинкой, голосок: «Не вешайте трубку… Ваша жена - у нас. Это похищение. Если хотите получить её живой и здоровой – выкуп сто тысяч».
Поручик умолкает, интригуя.
- Драматично, - говорю. – А сто тысяч – чего?
- Вот и я спрашиваю: какую валюту предпочитаете в это время ночи?
- А она?
- Неоригинальна-с. «Доллары США, - говорит, - устроят. Собирайте деньги, мы вам перезвоним».
- А ты не уточнил, которая именно из твоих «жён» попалась в липкие лапы киднепперов?
Поручик вздыхает протяжно и огорченно, как паровоз, проскочивший станцию:
- Я хотел уточнить, но она трубку положила, - размышляет вслух: - Хотя, наверно, никакая из. Телефон – люберецкий. В тех краях ни единого моего амура сроду не порхало.
- Ну надо же!
- Нет, Тём, я думаю, что какие-то ребятишки просто нажрались, набрали фон наугад и прикололись.
- Добрый прикол. Хочешь скататься и воздать за доброту?
Ухмылка Поручика столь широка и задорна, что не удерживается на его ражей физиономии, соскакивает в мобилу, просачивается сквозь эфир и повисает на моём ухе игривым полумесяцем.
- Конечно, я бы скатался один, - хрипловато-покаянно заявляет Поручик. - Но я подумал: что, если Тёмка не спит? Потому что он вообще спит «мало, но редко» и по непредсказуемому графику. Так простит ли он мне, если я схаваю эту развлекуху в одно рыло?
- Оки. Встретимся на посту охраны.
Мы живём в соседних домах, корпоративных. «Партия» - думает о нас… что на компактном нашем проживании можно нехило сэкономить.
Надеваю ботинки, натягиваю куртку, стараясь не шуметь. Наверно, не получилось. В прихожую вываливается заспанная Женька. «Ты надолго?»
Заметьте, она не спрашивает: «Ты куда, в четвёртом часу ночи?» Будет случай – поделюсь рекомендациями, как правильно выдрессировать жену, чтобы лишних вопросов не задавала. Правда, для этого нужна изначально понятливая особь.
- Не думаю, что надолго, - отвечаю. Обнимаю, целую в мордочку: - Спи! Всё в порядке.
Как и многие эсэсовские нелюди, я – образцовый семьянин.
***
Встречаемся с Поручиком у «кордегардии» при въездном портале. Заходим внутрь. «Сапсан у себя?» - «А где ж ему…».
Андрей по прозвищу Сапсан, взводный командир наших «сардокаров», сидит в кабинете на диванчике, читает… подойдя, ненавязчиво поддеваю пальцем обложку… читает «Секретные задания РСХА», Отто Скорцени
- Ну и как тебе Скорцени? – интересуюсь.
Сапсан вскидывает свой зоркий, хваткий взгляд. Подёргивает сухощавыми плечами:
- Толковый парень, но слишком уж сентиментален.
Андрей – бывший капитан спецназа ГРУ. Понятно, что в этой фирме немецкой сентиментальностью не пахнет. Поручик хмыкает, но ничего не говорит.
- Андрей, не одолжишь немножко реквизита для шоу? – спрашиваю.
- Какого рода шоу?
- Костюмированного, - морщусь, кручу рукой, с привередливостью кокотки, подбирающей платье для бала. – Думаю, ФСБ – сойдёт.
- Не вопрос.
Сапсан – не только страж нашего покоя, но и гардеробщик, можно сказать. Или – костюмер. Главный по нарядам напрокат. Масочки, там, чёрные, тужурки форменные, бронники. Как правило, наши ребята изображают собр, но есть, конечно, и другие «скины» в ассортименте. Всех силовых служб России и даже кое-какие забугорные.
Кто-то, возможно, озадачится: а зачем нам такая мимикрия?
Да в общем-то, от лени. Порой бывает так муторно объяснять всяким малограмотным гопникам, кто мы, что мы, зачем мы. Лучше – использовать раскрученные брэнды попроще. Встречают-то по одёжке – вот мы и прибарахляемся.
Но кто-то, возможно, озадачится ещё больше: а как отличить настоящих ментов от таких вот ряженых?
О, это очень просто. Если вас пинают грязными говнодавами, обзывают плохими словами и страшно рычат – это или менты, или ещё какое-то бычьё. А если вас нежно и деликатно усаживают в кресло, в изысканных выражениях и мягким тоном призывают воздержаться от преумножения энтропии да при этом цитируют Сократа, Спинозу и Конфуция… боюсь, это наши люди. Главное же – вглядитесь в прорези для глаз в их масках. У наших там – бездна интеллигентности и море заботы о мировой гармонии.
И если оно так – признаться, я вам не завидую. Вы сделали какую-то выдающуюся глупость, коли накликали на свой дом таких гостей. Не то замочили кого-то не того, не то прокинули как-то неловко – даже гадать не возьмусь. Об том вы сами напишете в признательных показаниях. Один совет: если вы криминальный авторитет или чиновный коррупционер – лучше забудьте сразу о своих крутых связях и высоких покровителях. У вас их больше нет.
- А можно полюбопытствовать: вам для какой цели реквизит? – осведомляется Сапсан.
- Охота на жену, - отвечает Поручик.
- На чью?
- На мою, говорят.
Пересказывает историю с таинственным звонком. Сапсан – не самый эмоциональный парень, но сейчас глаза у него заблестели. Покашливает. Формулирует:
- Случившееся можно трактовать как угрозу в адрес сотрудника. Долг дежурного наряда – принять превентивные меры. Телефон люберецкий, говоришь?
Я его понимаю. Поди, скучно сидеть нахохлившись в охранном дежурстве. Крылышки расправить хочется. Не возражаю. Пусть его зам поскучает.
Через пять минут из нашего потаённого фьорда на Гольфстрим проспекта выплывает «мазда» Поручика, за ней – два «геленда». Не бог весть какой кортежик – ну да к чему нам лишняя помпа?
У нас в машине играет «Ленинград». Хороший выбор – помогает настроиться на задорный лад. Поручик подпевает: «Под окнами местная шпана канючит «No future…». И поигрывает рулем. В его военно-воздушной физиономии сквозит тоска по вертикальной маневренности. Но мы и так почти летим. МКАД пуст, как бьющееся ровно сердце Е.Онегина. Пяток песенок - и мы на месте.
Стандартная девятиэтажная коробка. Фары высвечивают на торце дома чёрную свастику и пририсованные к ней синие буквы «УЙ ФАШИЗМУ!» Налицо – борьба идеологий.
Весь двор занят ракушками и «бесконурными» авто. Новенькие БМВ и «лексусы» без снобизма уживаются с поржавелыми «тазиками-классиками». Забавная эклектика. Пожалуй, только в России такое увидишь.
Идём к подъезду. «Сардокары» крадутся за нами во тьме, грозными черномордыми тенями. Подходим. Конечно, здание оборудовано домофонами – куда ж без этого? Вот только жильцы считают, что ночью запорным магнитам положено отдыхать. Дверь широко распахнута, подпёрта камнем. Очень гостеприимная политика. Похоже, нам здесь рады. А коли так – не буду рассказывать, как внедряться в сервисное меню и вводить инженерный код. Тем более, есть нюансы у разных моделей. Общее только одно: все они открываются хорошим рывком. Хотя это грубо…
- Как работать будем? – спрашивает Поручик. – Совсем ласково или погрубее?
Пожимаю плечами:
- Ну, мы ж, типа, ФСБ нынче…
Поднимаемся по лестнице. С пятого этажа, из нужной нам квартиры, доносится музыка. Как ни удивительно, «Ленинград», причём тот же альбом, что играл у нас по дороге. Поручик ворчит вполголоса:
- Спорю на сто баксов, они откроют дверь не спрашивая…
Отвечаю:
- Спорю на двести баксов, дверь вообще не заперта…
Точно, так и есть. Незаметно проникаем в квартиру. Обычная однушка. На кухне во мраке, лицом к окну, томится длинноволосый, эльфийской наружности юноша, переминаясь с ноги на ногу. В санузле горит свет, оттуда слышится шум воды – и потому причина томлений «эльфа» понятна. Поручик, подкравшись сзади, кладет руку на его плечо, рычит: «ЛИЦОМ К СТЕНЕ!»
Всё, кажется, парень отмучился: никуда ему уже не надо…
Мы с ребятами заходим в комнату. Точнее, врываемся. Грубим, покорные нашему сценическому образу. «ЛЕЖАТЬ! РУКИ НА ГОЛОВУ! ВСЕМ НА ПОЛ! ЖИВО!» Но не пинаем – всё-таки воспитание не позволяет. Да и без надобности. Пара секунд – и вся компания распластана на ковре. Их пятеро, двое парней и три девчонки. Всем вместе – от силы век.
Выключаю музыку, интересуюсь спокойно, чуть устало:
- Где заложница?
Молчание. Ставлю уточняющий вопрос:
- Со слухом у всех в порядке? Где заложница?
Наконец, один паренёк в очках робко поднимает голову, подаёт голос:
- Эээто нед-доразумение!
Он чуточку заикается. От выпивки, что ли? Надо бы протрезвить.
Подхожу, наклоняюсь, бережно снимаю очки с его бледного носа. Парень сжимается, будто бы предвкушая удар в лицо. Меня всегда удивляло, почему граждане боятся родных спецслужб и ждут чёрте знает какого обращения? Ведь они, спецслужбы, так работают над своим позитивным имиджем. Обидно – до слёз…
Примеряю очки к своим глазам, оцениваю диоптрии. Спрашиваю:
- Стекла – минус три, если не ошибаюсь?
- Д-да…
- А ты уверен, что тебе достаточно? Точно ли ты разглядел, кто к вам в гости пожаловал?
Парень повторяет:
- Эт-то нед-доразумение!
Вливаю в его подрагивающие уши немного расплавленного металла:
- Недоразумение – это путь заблудшего сперматозоида за девять месяцев до твоего рождения! – закуриваю.
- Мы можем всё объяснить! – обещает рядом лежащая девица с пирсинговой «заклёпкой» в крыле носа. – Понимаете, мы выпили… дунули… в смысле, травы… играли в карты…
Тут в комнату влетает Поручик. Он страшен, как циклоп Полифем, потерявший любимую овечку. Хватает с пола ближайшего парня, встряхивает, как резиновый коврик. Ревет: «ГДЕ МОЯ ЖЕНА?»
Тотчас пихает бедолагу на кровать, сграбастывает девицу с клепаным носом: «ГДЕ? ГОВОРИ!»
Та лопочет: «Я не… не знаю».
«А КТО ЗНАЕТ? ТЫ? ТЫ?» - он перебирает и отшвыривает всех по очереди, точно Кинг-Конг, куролесящий по Нью-Йорку в поисках своей пассии-старлетки.
Вдруг – поворачивается к двери и замирает. А через секунду – изрекает на удивление благодушно, даже весело:
- Так вот же она!
В дверях стоит девушка в чёрных джинсах и сером свитере. Миловидная такая девушка. Глаза васильковые, ныне чуть мутноватые. Личико одухотворенное, беломраморное, обтесано не без изящества. И фигурка призовая, несмотря на мешковатый свитер.
Сейчас, правда, барышню малость штормит. Можно лишь догадываться, в какой глубокой утробе зелёного змия она пребывала полчаса назад. Однако ж – нашла в себе силы принять душ, сполоснуть голову. Мокрые пряди льняных волос немного растрепаны – но, пожалуй, её это не портит.
- Это я звонила! – призналась девица. Негромко, но внятно.
Дальше – всё произошло слишком стремительно, чтобы я успел вмешаться. То есть, я и не собирался вмешиваться. Звонили-то Поручику, а значит – это его шоу.
Он шагнул к девице, без слов закинул её на плечо, потом обернулся, бросил краткое «Всем спасибо!» - и был таков.
Какое-то время в наступившем безмолвии из-за приоткрытой входной двери слышались его гулкие, тяжкие прыжки на лестнице. Наверное, и Зевс в обличии быка, навьюченный Европой, не топал бы внушительней, если б перемещался посуху. Не говоря уж о прыти: в какие-то десять секунд могучий топот Поручика скатился на самое дно парадняка и заглох в сапропеле полнейшей неопределённости. Девица, кажется, не издала ни единого писка.…
- Минус одна сабинянка, - бесстрастно констатировал начитанный Сапсан.
Признаться, я испытал некоторую неловкость. Конечно, можно было продолжить наш спектакль, как будто ничего не случилось. В конце концов, у нас оставалось ещё шесть юных душ, включая эльфийского парнишку на кухне, которые можно было всласть потерзать когтями педагогического устрашения. Обожаю это дело – упиваться жестокой и безраздельной властью над робкими, трепещущими жертвами нашего произвола. Наверное, эта склонность коренится в изъянах моего собственного воспитания. С раннего детства мне твердили, что нельзя унижать слабых и беззащитных. Но малость повзрослев, я обнаружил досадную ошибку в этой доктрине. «Какая фигня! Это сильных и защищённых унижать проблематично. А слабых – сам бог велел!»
Однако ж, после кунштюка, что отколол Поручик, наша комедия масок рисковала обернуться полнейшим и безвкусным фарсом.
«Мы будем их дальше пугать?» - спросил Сапсан по-немецки.
«Чуть-чуть» - ответил я. И обратился к очкарику:
- Как зовут ту барышню, что покинула наше общество?
- Света, - ответил он, уже не заикаясь.
- Это правда, что она звонила?
Девица с пирсингом затараторила:
- Светка не виновата! Мы просто играли в карты, и…
Я прервал её:
- Вот этой колодой?
Карты были на столе, уложенные в пачку.
- Да!
Я вынул колоду, потеребил пальцем край – трррры! И попросил:
- Всем – сесть в позу лотоса, растопырить чакры, смотреть сюда и просветляться!
«Сардокары» притащили с кухни давешнего паренька, для полноты комплекта. Нет, джинсы его были сухими. Только серая футболка потемнела в подмышках и вокруг. Разглядев его при свете, я предположил, что скорее всего он брат похищенной девицы. Вероятно, младший. Те же светлые струистые волосы, те же голубые глаза. И было в них некое подобие готовности мстить «за честь сестры по закону гор». Ну, насколько это возможно для эльфа с «пацифой» на груди…
Добившись всеобщего внимания, я ухватил колоду за края и неспешно порвал пополам. Карты были пластиковые – фокус в том, чтобы правильно их надломить.
Осведомился:
- Всё понятно? Если ещё когда соберётесь в картишки перекинуться – держите эти клочочки на видном месте!
Кажется, они все уже протрезвели. Эльф с кухни спросил:
- А что со Светкой будет?
- Сейчас проясним, - отвечаю. Звоню Поручику: - Как там добыча твоя? Тёпленькая ещё?
Он зевает:
- А, чего ей сделается? Я пока в багажник её закинул. Дальше - поглядим…
Обращаюсь к компании, озабоченной судьбой подруги, успокаиваю:
- Вам лучше не знать, чего с ней будет…
***
Когда мы ехали обратно, кто-то из бойцов посетовал: «Можно было их пожёстче прессануть, за такие фортели!»
Невозмутимый Сапсан пожал плечами, ответил философски:
«Серёг, сколько на этом свете действительно вредных мудаков, которых хотелось бы прессануть в лепёшку? Но – конвенции, пакты, иммунитеты. Так мы будем отыгрываться на всяких пьяных дурачках?»
К слову, в качестве утешения и компенсации за украденную «сабинянку» я подарил тем дурачкам корабль родной индийской ганжи. Завалялось в кармане с корпоративной вечеринки. Растолковал: «Это хорошая дурь. Рекомендована Махатмой Ганди. Втыкает гармонично. И на глупые шутки – не тянет с неё…»
***
Через пару месяцев, повстречавшись с Поручиком на его свадьбе, я вдруг наморщил лоб, хлопнул себя по наморщенному месту и громко спросил жениха:
- Слушай, Стас! Помнишь ту компанию укуренных оболтусов? Ты ещё там девицу какую-то в багажник засунул. Так ты её оттуда вытащил – или как?
Невеста фыркнула, потупив васильковые очи и прикрывшись льняными прядями. А Поручик кивнул в мою сторону и пожаловался избраннице сердца: «Вот с такими негодяями приходится работать!»
Я не стал отпираться и признал: «Нда, это горько…»
И весь длиннющий стол подхватил последнее слово.