Отпадения в мир сладострастия
Нам самою судьбой суждены.
Нам неведомо высшее счастие.
И любить и желать — мы должны.
(Константин Бальмонт)
__________________
Шофер Коля Касаткин перед армией женится на официантке из кафе, красавице Танюшке Фешевой. Рождается дочь, а Николая забирают служить на Дальний Восток, куда он мечтает уехать после армии. В это время из дома начинают приходить противоречивые письма — от родных с известием, что жена изменяет, и от Танюшки с выражением самой искренней любви, тревоги и надежды на встречу. После возвращения сбывается все, о чем было в письмах — Танюшка самозабвенно любит мужа, но… она всё-таки изменяла ему неоднократно, практически не таясь и не осознавая своей вины. Более того, Николай случайно становится свидетелем очередной измены. Суд, развод, повторный брак героя. Мечта о Дальнем Востоке отодвигается, Николай превращается в пропойцу, новая жена, умница и красавица, старается быть доброй и справедливой. В итоге страдают все, выхода нет, открытый финал…
У меня есть одна странная особенность — когда я читаю книгу или смотрю фильм, в моем сознании параллельно создается свой собственный сюжет или сценарий, часто диаметрально противоположный оригиналу. И когда меня просят высказать свою точку зрения о прочитанном или увиденном, то суждение мое основывается именно на моих фантазиях. Так случилось и с рассказом Павла Нилина «Дурь». Фильм Иосифа Хейфица «Единственная», поставленный по мотивам этого рассказа, прошел как-то мимо меня — не видела и все! А рассказ впервые прочитала года полтора назад.
«У Павла Нилина есть один потрясающей силы рассказ, «Дурь» называется. Как раз по теме измены, женской. Меня он в свое время потряс… Невероятная штука. Черт его знает, о чем он. О любви первой? об измене? и об измене ли? и о любви ли? Я до сих пор душой не понимаю Татьяну, героиню этого рассказа! То есть, я отдаю себе отчет в том, что я полный чурбан, но — пробиться к пониманию не могу! Что-то важное от меня ускользает…»
— случайно услышала я обрывок разговора. Услышала и заинтересовалась.
И вот мое собственное впечатление полуторагодичной давности:
«Мой личный предел категоричности по отношению к изменам — это измена ради самоутверждения или банального коллекционирования. И то я еще буду сомневаться, верна ли моя оценка. Может, я просто ошибочно сужу о побудительных мотивах. Взять ту же «Дурь» Нилина. У меня личностное отношение к поступкам героини. Люди — сложные существа, конфликты разума и чувства у каждого свои, как и принятые решения для их преодоления».
Определенно, в то время я была на стороне Танюшки, иначе почему рядом именно эта цитата из рассказа: «… Не такая теперь эпоха, чтоб нам, мужчинам, унижаться перед женщинами…»? И стихотворение Марины Цветаевой подтверждает то же самое:
Суда поспешно не чини:
Непрочен суд земной!
И голубиной не черни
Галчонка — белизной.
А впрочем — что ж, коли не лень!
Но, всех перелюбя,
Быть может, я в тот черный день
Очнусь — белей тебя!
(17 мая 1920 г.)
Недавно я перечитала «Дурь» и попыталась заново определить свое отношение к героине. Но… меня опять подвела старая привычка перевирать авторский текст в своем воображении. Оказалось, я не увидела упоминания, что действие происходит недалеко от Москвы, и происходит оно, судя по всему, в районном центре — шестиэтажные здания с лифтами, жилые дома с удобствами превратились моей фантазией в российскую глубинку с беспробудным пьянством и блудом печально известного советского «периода застоя». «Зачем вранье пересказывать?», — вопрошал один из персонажей фильма «Доживем до понедельника». Вот и я оставлю за рамками свои завиральные идеи в трактовке поведения героев Нилина. Просто хочу отметить, что опять я была на стороне Танюшки Фешевой. Женская солидарность? Фраза: «… Не такая теперь эпоха, чтоб нам, мужчинам, унижаться перед женщинами…» — по-прежнему язвит мое сердце.
После третьего, внимательного прочтения рассказа, как говорится, с карандашом в руках, и осознания своей досадной ошибки (игра воображения), раздосадовавшись, я была готова отмести все свои версии и начать анализировать поступки героини с чистого листа, более того, присоединиться к тем, кто не видит оправдания этим поступкам. Но все же, все же…
***
А, может быть, это? Старичок-бухгалтер Костюков Аркадий Емельянович с пристани, который, как объяснила мужу Танюшка, «учит ее особо играть на гитаре в струнном кружке при клубе водников» — может, в нем вся разгадка, в той фразе, которую он произнес, когда Николай «застукал их с поличным»?
— Извините, — говорит, — если можете, Николай Степаныч, но я, — говорит, — не мог не уступить дамскому капризу. Такая, — говорит, — получилась у нас эмоция…
Итак — каприз и эмоция… И вот что сказала Танюшка, встретившись с мужем на суде:
— Ну что же теперь делать, если так получилось жестоко?.. Много горя я тебе, наверно, причинила? Но все ведь не со зла, наверно. Наверно, не со зла. И хотя я, наверно, кругом виновата перед тобой, но имей в виду, я любила все время только тебя одного. И никого другого, наверно, уж никогда не полюблю. Наверно, никогда…
Тебе удивительно, Коленька, что я говорю — наверно? А я так говорю, оттого что не уверена. Я многое еще не совсем понимаю. Ни вокруг себя, ни в себе. А врать, как другие, даже самой себе не хочу…
— Не сердись, Коленька. Не расстраивай себя, — опять сказала она. — И Костюкова не затрагивай. Все это ни тебе, ни мне не понять. Он человек необыкновенный…
Так в чем же «необыкновенность» бухгалтера Костюкова? Можно предположить, что Танюшке не хватает духовного общения. Мало-мальски просвещенный бухгалтер, играющий на гитаре и употребляющий к месту слово «сюита»… Потапов, какой-то местный начальник, тоже мог претендовать на подобную «необыкновенность».
А что же муж Коля? Что он сам знает о своей «беспутной, но честной и чистенькой» жене? Как там у них в семье с духовной близостью? Оказывается… никак! Исходя из текста, никак. О матери — есть, о жене — ничего. Психологический портрет матери нарисован им очень ярко и образно. (К слову, Николай — третий, младший сын в семье).
«…На женитьбу меня подталкивала в первую очередь моя мамаша… Словом, мамаша стремилась, как обыкновенно, поставить меня на правильную точку… Мать у нас, конечно, уж очень даже чрезвычайно нервная, одним словом — сердечно-сосудистая. И неграмотная до сих пор, но очень гордая… нам, детям своим, все-таки дала кое-какое воспитание…».
А я вспоминаю сестру героя, Манюню, и ее жениха Журченко и думаю, кто поступает честнее — профсоюзная деятельница Манюня, готовая идти замуж за кого угодно по благословению матери и с соблюдением всех норм приличия, или беспутная Танюшка? На чем воспитывались Касаткины — на нравственных принципах или на их видимости? По мне, так животный инстинкт не безнравственнее сознательного лицемерия. Николай Касаткин внутренне созрел для сопротивления давлению семьи, многое вызывает в нем неприятие вплоть до отвращения. Он уже готов защищать свой выбор, свою любимую. Другое дело, способен ли он помочь ей разобраться в себе, а вот с этим хуже.
На семейном вечере после возвращения из армейской службы:
«Мне эта сюита, откровенно говоря, была ни к чему, но поскольку Танюшке она, может быть, была интересна, я, конечно, не мог возражать».
И после похода в кинотеатр:
«А картина была на редкость печальная. И из семейной жизни. Про то, как муж бросил свою жену.
Танюшка так плакала, что лицо у нее после сеанса сделалось даже черным, поскольку потекла тушь…
— Мне, — говорит, — жалко было эту Мадлену, как она умирала… А ты сидел, я даже удивляюсь, как каменный. Неужели, — спрашивает, — тебе было не жалко ее?
— Жалко, — говорю, — но не очень, поскольку она сама была виновата. Живешь — живи. И думай, что делаешь. А она, как женщина, начала вертеться. Это, — говорю, — хуже всего.
— Но нельзя же, Коля, так рассуждать, — не соглашалась со мной Танюшка.
— Я сейчас смотрела кино, а думала все время о себе…
Это она говорила, когда мы после киносеанса уже обедали дома. И если б я знал тогда, что это наш последний с ней обед».
Разговор оборван, Танюшка опять одна со своими сомнениями и переживаниями. Не потому ли она именно в этот вечер зовет к себе «необыкновенного человека» Костюкова, что ей не с кем больше разделить свое эмоциональное состояние?
Заметьте, что в рассказе нет никаких упоминаний о родителях героини, что тоже немаловажно. Кто и как ее воспитывал, остается за рамками повествования. Я все еще пытаюсь найти для нее оправдания… Но куда девать сержанта «дядю Шурика»?.
Актриса Любовь Соколова:
«Как правило, я соглашалась играть только то, что было мне близко. Никогда не хотелось играть что-то отрицательное, резкое, злое, потому что мне это несвойственно. Как-то я снималась в фильме Иосифа Хейфица «Единственная», играла маму героя… Невестка связалась там со странным персонажем… Я все жаловалась: как же так, зачем она так сделала? А Хейфиц меня убеждал и как бы оправдывался: «Люба, ты пойми, это у нее темная любовь».
Не будем забывать, что фильм был снят все же по мотивам, сценарий несколько пригладили, причесали, исходя из требований того времени. Что же тогда говорить об оригинальном тексте, где все однозначно, определенно — поступки совершались, а не предполагались?
***
Однозначны поступки героини — да, изменяла… При этом любила мужа. Но читатели опять и опять задаются вопросом — почему?! Ну почему она так поступала? И не только читатели, судя по отрывку из интервью Л. Соколовой.
Вот я и провела небольшой эксперимент среди друзей и знакомых. Но для интриги и чтобы снять искажение в восприятии, которое могло бы иметь место — многие если и не читали рассказ, то фильм смотрели, хотя бы из-за Владимира Высоцкого в роли «возмутителя семейного покоя» Касаткиных — ни рассказ, ни фильм названы не были.
Была предложена сухая фабула:
Они любили друг друга, а она изменяла. Она красивая была… страдала очень, когда расстались. С ним лучше всего, а остальные так, вроде утренней зарядки легкой — для тонуса мышц (как версия). Все муж давал ей, даже с перехлестом. Ни в чем отказу не получала. Он ее муж был любимый. Оба молодые, любящие, НЕ интеллектуалы… «Секс обалденный», как сейчас говорят. Она не хотела разводиться — он настоял. Жизнь сломалась у обоих…
Корректируя ответы на вопрос «почему?» — вовремя отсекая заведомо ложные версии и нехотя подбрасывая дополнительную информацию, я получила вот такой результат, который и предлагаю вашему вниманию с разрешения авторов высказываний. Стоит сказать, что интрига была сломана очень быстро — возникло и имя автора, и название рассказа.
Мои слова, разделяющие разные мнения, это не комментарии к высказываниям, а продолжение размышлений о героях Нилина.
— Самоутверждалась, доказывала что-то себе… Она его не любила, вообще, никого не любила. А нужно ведь доказать себе, что женщина. Ну и ласки хотелось, наверное. С мужчинами было скучно сразу после этого, наверное, вот и меняла их… Чувствовать себя любимой хотелось. Отсюда и такое количество мужчин. И каждого записывала в свою собственность. А тот единственный был самым крупным приобретением, всегда тяжело терять… А еще он мог ее не удовлетворять. Не просто в сексе… Не давать ей всего, что надо было. Вот она и искала и дополучала… (Ф.)
Подвела игра «втемную», и акценты сместились на поиски причин ее измен. Не совсем правильно вопрос поставлен — досадно… «Почему измены?» — вопрос не столь важный.
— Может, тут и соль? Привыкла, что все всегда так, как она хочет… И еще — есть такое понятие как «нимфомания», медицинское кстати… Тут еще есть такое явление, как «саморазрушение»… Когда человек и знает, что поступает плохо, во вред себе, но, не имея моральных сил себя переломить или просто не понимая этого, начинает делать все еще хуже. И логикой таких людей очень, очень сложно переубедить, потому что они идут по самому простому пути для себя — уход от проблем, а не попытка их разрешения. (Д.)
Бывает так, что любящие и не подозревают-то по-настоящему о своей любви, пока она не протащит их судьбы по жизни, ломая их и круша.
— Взаимоотношения между людьми напрямую зависят от системы ценностей, которую принимает каждый… Алогичных поступков в нашей жизни предостаточно. Надо только вовремя предусмотреть последствия - потерять всегда быстрее, чем найти… Оба незрелые. Ибо он не смог провести грань между вседозволенностью и просто капризами жены. А она не осознавала… сколько стоит самая большая потеря. Это как инстинкт самосохранения — если его нет, это патология или обоснованное отречение (Ч.)
Говорят, что фильм первоначально предполагал название «Единственная любовь» — но посчитали слишком затертым. Герои не нуждается в глобальном оправдании. Правда та, что «единственности» своей любви они не осознавали.
— Да и фильм «Дневная красавица» Луиса Бунюэля с Катрин Денев в главной роли также фактически об этом. Искусство хорошо своей неоднозначностью, своей определенной открытой системой недосказанности — там всегда есть поле для размышлений и интерпретаций… На мой взгляд, все, кто говорил здесь, правы — в чем-то, так как каждый, естественно, в этой жизни все примеривает под свой опыт, под свой взгляд. Поэтому любимый муж может быть «КАК отец» — единственным. А «утренняя зарядка» на стороне — «детской шалостью» — чтобы затем испытать перед мужем чувство вины и любить его еще сильнее… Кто говорит, что секс должен быть только с мужем и по любви? Идеализированный миф и социальные нормы морали… Человек, будь то мужчина или женщина — не вещь, не инструмент из железа. Поэтому он не может до конца принадлежать никому. Даже самым близким ему людям. Муж любил ее, но духовно, как человека не видел — не мог уловить, услышать метаний и движений, надрыва ее души. С самого начала. Тогда что такое любовь? Вопрос вечный. И вечно за все надо платить… За сексуальные и прочее удовольствия — безусловно. По разному… (А.)
Это важно, но ответить совершенно невозможно…
— С вашего позволения тоже порассуждаю. Есть разные сексуальные отклонения. К примеру, секс с чувством риска для некоторых более ярок и насыщен, такая себе романтика. А с дорогим ей человеком ей удобно и приятно жить, назовем это бытовой любовью… Или просто балованная тварь, не способная любить других, а только получать удовольствие… (В.)
Даже в фильме (по рассказам тех, кто его видел) Танюшка стояла во время свадьбы за дверью в черном траурном наряде и смотрела на Николая, и их глаза встретились в тот момент, когда кричали «Горько!». И он помертвел в тот миг, а она смотрела с болью и молча…
— Ещё версия. Она очень его любила, но однажды изменила — так сложились обстоятельства. И вот, чтобы принизить значение измены, свести этот факт к «одному из многих», она стала изменять дальше, чтобы уменьшить значимость, а, следовательно, и чувство вины от каждого отдельного случая. Убеждая себя, что это всё пустяки и не имеет ровным счётом никакого значения (Л.)
С последним, пожалуй, можно согласиться. Таня искренне полагала, что ее любовь — это самое главное, а вовсе не ее измены! А для него это были отнюдь не «пустяки».
— Ну это же литература. Она больше рефлексия самого автора в культурном контексте его эпохи, чем реальность и жизнь… Что касается Нилина — давно я его читал, более 20 лет назад. Автор хороший и, на мой взгляд, подзабыт незаслуженно. Вроде бы пишет отстраненно, на дистанции, как бы документально закрепляя увиденное, но захватывает и ловит «нечто», что и есть подлинное зерно истинного искусства. В чем-то его творчество лежит в одном поле с «Посторонним» Камю. Не в смысле стилистической манеры изложения, а в русле сквозной идеи — «человек, как жертва обстоятельств и условностей окружающей его жизни». Так и у Нилина в «Дури», «Испытательном сроке», «Жестокости». Почему она так поступала? А Нилин и сам не мог ответить на этот вопрос. Да и не ставил такой задачи. Она у него была иная — поставить публично вопрос. Вопрос о месте сексуальной культуры в жизни человека. Поставить так, как это может делать только писатель — ситуацией и открытой многозначностью. Если вспомнить то время (когда он писал) и вообще историю русской культуры с ее проблемой «табуирования секса», его культурной нелегализации как составной и важнейшей части жизни человека, то рассказ попал в «яблочко». Вот и мы поймались на него, до сих пор спорим — почему? Ну, а если «оживить» нилинскую героиню… на мой взгляд, здесь все-таки репрессивная роль сложившейся социальной морали и ее отношения к сексу. Ведь интимные отношения — это целая мистерия эмоциональных переживаний, фантазий, ожиданий, романтических представлений и прочего замечательного. Вот чего-то ей и не хватало в этом. А признаться боялась и себе, и ему. Вот этот страх разговора о желанном спектакле-сексе друг с другом, психологическая боязнь неприятия многие семьи в этом плане у нас сгубил. Дело очень тонкое… Да и ранимое… В общем, ей нужен был в первую очередь ПРАЗДНИК, СОБЫТИЕ… (А.)
Затертая фраза гласит, что браки совершаются на небесах. Наверное, далеко не все браки, но в этой мудрости схвачено нечто очень важное. Зато измены стоят на грешной земле обеими ногами. Действительно, конфликт ада и рая в их единстве…
Фильм значительно отличается от первоосновы. Хейфиц сознательно сместил акценты, что сказалось и на названии — «Единственная», то есть, это ОНА у него единственная, именно ЕМУ суждено страдать, именно ЕГО это боль. А ведь в рассказе всё не так. Его, Николая, не способна отвлечь на себя даже идеальная Наташа. Танюшка, у которой вначале «глаза уже как потухшие лампочки: как потухли они тогда в народном суде, так и остались в таком состоянии», через некоторое время «уже не очень молодая и теперь отчего-то совсем некрасивая, будто нехотя разносит по столам еду и выпивку». Всех ее любовников, певунов и гитаристов, как будто водой смыло — не до них ей. Николай — «в прежнее время все к чему-то стремился, хотел чего-то достичь». Теперь же он иногда сам пугается «этой своей злобы, которая точит исподволь сердце», и не может он «никуда спрятаться от самого себя, вот от такого, с тяжелым, свинцового цвета лицом, которое смотрит на меня по утрам из зеркала». И вот теперь она говорит ему: «Не могу, не хочу тебя видеть. Ты противен мне. И этот виноград из твоих рук мне противен…»
Совершенно однозначно, что она воспринимает его как предателя! Понимаете? Не он — ее, распутницу этакую, а она — его, верного и наивного! И вот в этом-то и заключается тот парадокс Нилина, который не решился развить Хейфиц.
Фильм — это банальная драма, и суть его отражает рекламный плакат, где персонаж Высоцкого (а где он в рассказе, кстати?), словно злой демон разрушения, нависает над несчастной молодой парой. Ерунда всё это! Все высоцкие в рассказе — проходные фигуры, и ничего-то от них не зависит.
Она именно что любит, и больше того — она остро эту любовь осознает! Почему она отдается другим — вопрос, несомненно, интересный. Но для Павла Нилина этот вопрос, конечно, является второстепенным. Половинки это… (СБ)
***
А что же я сама? А сама я, вопреки очевидному, хотела оправдать Танюшку Фешеву, привести ее в соответствие с цветаевскими стихами. И до сих пор хочу, сколько б я не слышала иных мнений. Молодое, красивое животное, живущее инстинктами? Пожалуй, да. А кто помог ей, что называется, обрести душу? О родителях в рассказе ни слова — их не было на вечеринке по случаю возвращения Николая. Сирота? Не исключено. Свекровь изначально была не расположена к «невестке из кафе». Муж считал, судя по всему, что с моральными принципами рождаются. Был бы более образован — сказал бы, что нравственность имманентно присуща личности, а не формируется социумом, перенеся опыт своей семьи с элементами матриархата на Танюшку. Более-менее образованные поклонники? Так именно в силу этой «образованности», мне кажется, они и получали «доступ к телу», пользуясь тем, как легко можно было попасть в ее глазах в категорию «необыкновенных». И это, увы, все, что косвенно говорит в пользу моей героини, — то, что я могу выставить на суд общества в качестве ее адвоката. Все остальное в рассказе свидетельствует против нее, включая ее собственную дочь.
«Не судите и не судимы будете…», «… Ибо не ведают они, что творят» — цитаты из Библии не приносят облегчения попавшим в непростую жизненную ситуацию.
Да, как понятно, как близко мне стихотворение Владимира Солоухина, написанное в 1960 году! Мы, «советские дети», воспитывались на подобных стихах в обществе, в котором «хорошие» женщины обязаны были умереть, но не дать поцелуя без любви. В контексте такого воспитания и общеизвестное выражение «У нас секса нет!»
Вон с этой женщиной я долго целовался.
Я целый день с ней жадно целовался.
И вот живу. И вот гляжу, скучая,
На небо в однотонных облаках.
А на душе пустынно и неярко,
Как будто я совсем не целовался.
И пресно. И умыться не мешало б.
А душу сполоснуть горячим спиртом,
Граненый опрокинувши стакан...
Но у того же Солоухина есть другое стихотворение, написанное на три года раньше — осязаемо чувственное, насквозь пропитанное чувственностью!
... Ждет женщина любви.
Раздетая бесстыдно,
Вся жаркая,
Вся в чутком трепетанье,
В избытке юных,
Самых светлых
Сил...
Вот такие два полюса, между которыми мечутся мужчины и женщины…
С одной стороны — И вот живу. И грудь полна восторга, И легкое кружение…
С другой — Ждет женщина любви. Раздетая бесстыдно, Вся жаркая…
Не случайно, мне кажется, Коля Касаткин так и не смог полюбить свою вторую жену, Наташу, которая так подходила под первое стихотворение Солоухина.
«И хороша собой. И хозяйка замечательная. И о муже печется. И родню уважает. Ну что еще, кажется, надо? А я — в расстройстве. Даже не знаю, как объяснить…».
А что же «идеальная» вторая жена? Есть две фразы у Нилина, которые не позволяют воспринять ее в качестве простого символа идеального, иллюстрации того, что «не по хорошу мил, а по милу хорош».
После того, как Николай отказался еще раз навестить в больнице Танюшку:
— Странно, — опять говорит Наташа. И вроде того что еще что-то хочет сказать, но, похоже, стесняется, что ли…
Она поняла, мне кажется, вот эту «кровную» связь мужа с первой женой - ее неразрывность на уровне души и тела.
И после визита к доктору:
— Нам спокойствие только нужно в нашей семейной жизни. А его нет…
И не будет… Есть силы выше человеческих, выше - в прямом и в переносном смыслах. Ведь ему другая нужна была — та, единственная:
«Боже мой, да я бы, кажется, все отдал теперь, чтобы еще хоть раз вот так растерянно постоять возле нее. И чтобы вот так же светились ее большие глаза и пахло парным молоком и березовым соком и еще чем-то милым от ее ушей и губ и волос».
«Говорят, да я и сам где-то читал, что в человеке чуть ли не каждые семь лет вся кровь меняется. Но интересно: как, при каких обстоятельствах? И надо ли человеку самому принимать какие-то меры, чтобы вроде того что обновиться?.. Но если правда, что в человеке вся кровь меняется, значит, и я обязан на что-то надеяться. И тут же я думаю, что кровь ведь, пожалуй, тоже не сама собой меняется…»
Мыслью о смене крови, как единственной надежде, наконец, «раздвоиться», начинается и заканчивается рассказ.
«Половинки», однако, признаю…
***
— Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, —
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой…
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них…
Сентябрь-2006