Песня любви
От любви моей до любви твоей
Было столько верст, было столько дней.
Вьюга смешала землю с небом,
Серое небо с белым снегом.
Шел я сквозь вьюгу, шел сквозь небо,
Чтобы тебя отыскать на земле.
Как ты посмела не поверить,
Как ты посмела не ответить,
Не догадаться, не заметить,
Что твое счастье в руках у меня.
Нет без тебя света,
Нет от тебя ответа.
Верю, что ждешь где-то.
Всюду зову, всюду ищу тебя.
Вьюга смешала землю с небом,
Серое небо с белым снегом.
Шел я сквозь вьюгу, шел сквозь небо,
Но до тебя я дойду все равно.
От любви моей, от любви твоей
Стал упрямей я, стал еще сильней.
Хочешь, пройду я кручей горной,
Хочешь, взлечу я к туче черной.
Тесен для сердца мир просторный,
И не умею я жить, не любя.
Нет без тебя света,
Нет от тебя ответа.
Верю, что ждешь где-то.
Слышишь, зову, слышишь, иду к тебе.
Вьюга смешала землю с небом,
Серое небо с белым снегом.
Шел я сквозь вьюгу, шел сквозь небо,
Но я тебя отыщу все равно. Все равно.
(Стихи Л. Ошанина, 1964, музыка А. Островского, 1965)
___________________
Ностальгия по 60-м
За соседним со мной рабочим столом в нашем офисе сидит большая поклонница советской музыки 60-х годов. Это она меня заразила своим увлечением, открыв многие имена звезд тогдашней эстрады. Теперь мы с ней вдвоем рыщем по Интернету в поисках интересных песен. Однажды она, задумавшись над очередной производственной проблемой, начала тихонько мурлыкать под нос:
Нет без тебя света,
Нет от тебя ответа.
Верю, что ждешь где-то.
Слышишь, зову, слышишь, иду к тебе…
Она как заклинание опять и опять напевала эти четыре строки. В конце концов, я заинтересовалась и ее проблемой, и этими строчками. Что за странное стимулирование, мол, умственной деятельности? Оказывается, она пела, не задумываясь, и когда я, выучив за это время слова, процитировала их моей коллеге, она улыбнулась: «С этой песней у меня связано одно почти детское воспоминание. «Вьюга смешала землю с небом…» — так она называлась. Напомни, я расскажу тебе эту историю…».
***
Звезда художественной самодеятельности
Это были замечательные годы — хрущевская оттепель. Мне они запомнились первомайскими демонстрациями, на которые люди шли добровольно, а я их ждала просто с нетерпением, потому что мама шила мне новое красивое платье, покупала босоножки, и потом, после демонстрации, целый день развлечения — мороженое, зоопарк, качели-карусели… И новая музыка. Но это уже позже я поняла смысл этой новизны. Как-то незаметно из триады «Любовь, комсомол и весна» выпала средняя составляющая, и мы, совсем юные девицы, «умирали» за молодым красавчиком Муслимом Магомаевым, восхищались низким голосом Эдиты Пьехи, которую моя учительница химии брезгливо называла «кафешантанной певичкой».
Надев торчащие, накрахмаленные нижние юбки под платье (откуда же «формам» взяться в 13-14 лет?), натерев до блеска ногти мелом (лак был запрещен), держа на уроках концы косичек накрученными на пальцы, чтобы после уроков они превратились в локоны-колбаски, с облегчением покинув помещение школы, пели… пели… пели весь тогдашний репертуар. Вот она, счастливая невинная юность тинейджерок 60-х!
«Где-то есть город, тихий, как сон…» — пела Эдита Пьеха, а в этом городе была (и есть!) одна из многочисленных школ, откуда нас во время школьной практики привели в один из ближайших вузов, опустевший после сессии, что-то там мыть-красить. Благословенное лето, перерыв в работе, и мы во дворе сидим на бревнах, распевая «Бирюсинку» и «Таежный вальс» — хиты того времени. Песни на стихи Льва Ошанина заполнили эфир, взяв в плен наши девичьи сердца.
До свидания, белый город
С огоньками на весу!
Через степи, через горы
Мне на речку Бирюсу.
(«Бирюсинка»)
У песни был ответ, написанный от имени девушки – «Таежный вальс» тех же авторов — Льва Ошанина и Эдуарда Колмановского:
Ты пришел к нам таежной тропинкой,
На моем повстречался пути.
Ты меня называл бирюсинкой,
Все грозил на медведя пойти.
Закончилась «практика», и мой друг-одноклассник сказал: «Девчонки, пошли в актовый зал, я знаю, где это, у меня здесь сосед учится — Славка Верестников. Он так поет! Я был как-то на концерте, слышал. Может, репетиция сейчас».
И мы пошли в актовый зал. Никакой репетиции не было, не считая того, что за роялем сидел очень красивый высокий блондин, несколькими годами старше нас, и что-то наигрывал. «Верестников…», — шепнул мой дружок в благоговейном восторге. Парень повернулся на шум, и мой одноклассник подошел к нему поздороваться «на равных». Судя по всему — действительно соседи или просто знакомы. Артисту нужна публика, и мы стали для него в этот день ну очень благодарной публикой, особенно если учесть, как хорош был Слава Верестников!
«Ну, что, девчонки! Хотите, я вам спою — заказывайте». За этим дело не стало, и вот уже звезда художественной самодеятельности своего вуза Владислав Верестников поет песню за песней под дружное восхищение моих подружек. Они, обступив рояль, хором заказывали очередной шлягер — Славик знал все.
«Он не хуже Магомаева, может, и лучше…», — святотатствовала я про себя, упиваясь исполнением очередной песни из репертуара нашего кумира. И молчала, не присоединяясь к общему хору…
«А ты что молчишь? — спросил Верестников. — Что для тебя спеть, говори!».
И я прошептала, глядя зачарованно ему прямо в глаза: «Вьюгу»… Вьюга смешала землю с небом…». «Песню любви», — поправил меня Слава и запел…
Потом, уже позже, мы узнали, что инженера из будущей оперной звезды так и не вышло. Его голос заметили, посоветовали серьезно заняться вокалом.
Большой театр СССР очень обязан, как мне кажется, нашему родному городу. Это мое личное мнение. И что бы ни спел еще в своей жизни народный артист России Владислав Верестников, для меня он, в первую очередь, останется лучшим исполнителем «Песни любви».
«На то нам юность дана…»
Июль-2006