Основано на реальных событиях 2005-2007
Эта история началась полтора тысячелетия назад, когда я еще изучал в курятнике методику преподавания молодым ксеноморфам всех тонкостей полета. Мы с Бэмби были в одном отряде уже три года и до судного дня не обращали друг на друга никакого внимания. Я тогда знал ее дружка – Гагару, скетбалиста с того же курятника, но с другого факультета. Отличный парень. Мы часто встречались с ним где-нибудь в пожирающем измерении в надежде что-нибудь съесть, и как только у нас завязывался разговор, - буквально стоило ему открыть рот - как я не мог удержаться от смеха. Он рассказывал обо всем: о том, что видел и о чем думал в данный момент, либо неделю назад, о том, что с ним приключилось на занятиях, на улице, либо в туалете. Стоило ему начать мысль, как тут же подключалась его фантазия, его мимика, плюс его манера говорить - и тут удержаться было уже невозможно – я в серьез боялся задохнуться от смеха – у меня пузырились сопли и болел пресс. Тем не менее, в дебрях его мозга водились порой такие мысли, которые могли бы поставить в тупик не одно поколение философов. Гага – это был ходячий склад, точнее, хаос юмора, откровенной вульгарности, спонтанной гениальности и спорта. А еще чистой души. Он был отличным парнем.
Лето. Под лучами Белой Дыры плавился асфальт. Да и мозги. Это была пора, когда по улицам ходили носороги. Я о них тогда мало что знал. Знал что они плохие. В большинстве случаев. Злые, тупые и наглые. Говорят, они пришли со стороны гор. Но сезон охоты тогда еще не открыли и разрешение на отстрел носорогов достать даже по талонам было очень сложно. Так что чаще выходило наоборот: носороги охотились на нас, а не мы на них.
А еще был бесперспективняк. Я о нем тогда тоже мало что знал. Мне всегда казалось, что с перспективой у меня-то уж проблем никогда не будет. Но судьба распорядилась иначе. А может, я сам сделал такой выбор...
Нинха тогда хорошо на счет меня подсуетилась – дайте небесные силы ей здоровья и благополоучия.
- Эльф, да ты пробубуй! Попробуйбуй! Всегда есть шшанс! В этой жизни все возможно и нет ничего невозможного! – твердила она, пытаясь выпутаться из миллиона цветных проводов. – Это только кажется, что так далеко. Нужно только поверить. Помни - голый бебеззащитный птенец в свое время превращается в орла-на...
Я подошел и стал помогать распутывать провода, в которых буквально погрязла Нинха и вся эта межгалактическая станция. А еще были проблемы с начальством, особенно когда в его составе кого-то меняли.
- Я не знаю, Нина-Сан, - ответил я. – У меня здесь все: друзья, планы, все, что нажил за эти долгие годы. Да и возни столько...
Нинха наконец высвободилась из металлической паутины и села за стол.
- Планы, твое «всё» и даже друзья – с тем же успехом появявятся снова-вова на новом месте. В твоей жизни настанет но-во-вый период. Перемены всегда к лучшему. Я позвоню твоей мамае...
Звонок маме стал решающим моментом в моей жизни – началом авантюры с кодовым названием «Куни-Муни» или «Трахни меня по-марсиански».
Мы с Бэмби сидели на четыреста восемьдесять десять... бльоа... девять тысячь, короче на N-ном этаже банка и пинали наглых воздушных мышей в ожидании своей очереди. Нам нужно было уладить несколько финансовых вопросов.
- Тебя-то как угораздило? – спросил я.
Бэмби ответила:
- Ммммэмм уэмэммм...
- Ясно. Та же история... – мне почему-то так захотелось супа с мясом. Дальше я выдал просто гениальную мысль, о которой потом мы не раз вспоминали: - Представляешь, вот сидим здесь сейчас... вот здесь... и вот сейчас... а если вырезать последующий отрезок времени, то мы здесь и сейчас окажемся на Марсе...
Бэм посмотрела на меня с улыбкой и немного с тоской в глазах.
- Мммэммэммм...
- Да вынь ты мышь изо рта...
- Я говорю я согласна!...
За несколько дней перед полетем у меня появился неплохой шанс попрактиковаться в общении с марсианами. Я о них тогда мало что знал. Приезжали к нам два стажера, и Нинха тут же организовала нам встречу.
- Я не могу, я боюсь... – отпирался я, хотя говорил правду. – Каждый раз как говорю по-марсиански, у меня начинается непроизвольное семяизвержение и текут слюни.
- Возьми себля в руки! – сказала Нинха сквозь зубы. – Уже поздно...
Появились стажеры. Один синий, другой нормальный.
- Абажур!
- Абажур! – сказали они по очереди.
«Господи!», подумал я и, вспомнив что-то из темы «хорошие манеры», не говоря ни слова, сложил ладони вместе и нагнулся вперед чтобы потереться с ними кончиками носов. Те переглянулись.
- Это не иззз той оперрры, - тихо зашипела Нинха.
- Черт... – я вдруг понял, что час расплаты за неприлежность настал. Надо ответить им «абажуром», иначе все пропало. Я выпрямился. – А... Ааа... – «блин, сейчас кончу...». Марсиане с любопытством смотрели как я кривляюсь в ломаном реверансе, засунув одну руку в карман, другой прикрывая рот. – Абшу! – выпалил я, зыбрызгав одного из них слюнями. И, чтобы довести дело до конца, отвернулся и зашептал: «Абажур, абажур, аба... а... ааа....».
Дальше все пошло немного лучше. Пятно на штанах я прикрыл сумкой, мы зашли в лабораторию.
На меня накинулась наглая воздушная мышь. Поймав ее и посадив в прозрачный пластиковый куб я начал, под контролем Нины-Сан, дрожа челюстью и заливаясь слюнями, рассказывать стажерам на ломаном марсианском о местных достопримечательностях.
- Здесь вы можете наблюдаете очень любопытная экземпляр «мышь воздушная обыкновенная» из разряда «наглых». – Я вдруг понял мышь была уже в моей правой штанине. – Нина-Сан, я ее убъю. Как она снова высвободилась?
Марсиане углубились в изучение родословной и семейных фотографий наглой воздушной мыши, а потом пригласили меня раздавить пару стаканов ближе к вечеру. Я согласился, закатив от оргазма глаза и добавил, что приду не один.
Вечером собралась вся компания. Я пригласил Бэмби, чтобы она тоже попрактиковалась. А Бэмби без Гагары не ходит. Я тогда о них мало что знал, но был рад, что они все же пришли. Еще и с друзьями. Друзья, точнее подруги – девчонки с нашего с Бэмби отряда – тоже получили неплохую возможность попрактиковать свой марсианский.
Парк, больше похожий на могильник, был весь увешан разноцветными огоньками. Было жарко. Мы надавились стаканов и, взяв с собой еще по паре, расположились на чумчарах. Люди ходили туда-сюда, словно массовка на съемках рекламы, время от времени делая неопределенные жесты руками и издавая какие-то звуки. Всем было плевать на нас, а нам на них. Вот так мы и сидели, заплеванные, когда Гага, потеряв интерес к ошалевшим от его доброжелательного натиска марсианам, неожиданно подсел ко мне.
- Эльф, вот знаешь... вот у меня даже в голове не укладывается что она улетает. – Гага поднял стакан и посмотрел сквозь донышко на Бэмби, которая сидела на противоположной чумчаре и болтала с подругами. – Я не знаю как буду жить без нее, - добавил он.
- Я тебя понимаю, - ответил я, ибо сам уже был научен горьким опытом «любви на расстоянии».
По большому счету мне тогда было безразлично, сложится ли у них все благополучно или нет, хоть я и пытался по своей натуре проникнуться ситуацией. Я смотрел на Бэмби и думал о том, как много воды утекло с тех пор, как я сам был влюблен в одну принцессу и как редко тогда видел предмет своего обожания. Но Бэмби тогда была для меня не более чем просто хорошей знакомой, и ее судьба меня тогда мало интересовала.
- Эльф, ты не знаешь какое это ощущение... когда я с ней рядом!... – сказал Гага.
«Ты просто летаешь...», подумал я.
- ...ты просто летаешь... – сказал он. - Это как...
«...как постоянный обмен энергией...»
- ...как постоянный обмен энергией...
«... и когда смотришь ей в глаза...»
- И когда я смотрю ей в глаза...
- ...Ты как во сне, - закончил я за него.
Гага посмотрел на меня.
- Да. Знаешь, я никогда не думал, что со мной может такое произойти...
- Давайте я вам спою! – сказал я.
- Ну на, спой, - сказал Гагара.
- Эй! Ээй!
- Заткнысь, дарагой, Эльф паёт, нэ выдишь? – сказал Гага.
Я взял в руки микрофон.
- Эту песню мы с чумчарой споем для наших дорогих гостей-марсиан! Переведите кто-нибудь, девченки, я не могу...
Народ оживился; я откашлялся.
- Три-четыре. Пии-роо-гаа! Дааа-йтееее нааам пиии-рооо-гаааа! – эхо разливалось по всему парку. Мы с чумчарой, положив руки, как старые друзья, друг другу на плечи, надрывались в микрофон: - А не тоооо... А не тооооо... А не тооооо мы обламаааем ваааам роооогааааааааааа!!!!......
Все подпевали и хлопали в ладоши. Даже марсиане. Один был уже совсем синий, другой все еще нормальный. Я тогда о них мало что знал.
Закончили все сольной импровизацией, чумчара дала петуха и сдохла. Дальше последовали бурные авации в мой адрес и мы продолжили нашу беседу.
- Гага, давай еще по стакану раздавим, - предложил я.
Гагара зажал стакан между ягодицами, поднатужился и раздавил его. Я не был так крут, поэтому давил стаканы подмышкой, либо, на крайний случай, подкошкой. Иногда мы с Гагой умыдрялись давить стаканы подсобакой.
- Слушай, Эльф, - продолжал Гага. – Ты там это... Там какие-нибудь марсианишки чтоб мою пусю не трогали, ты там позаботься о ней, ладно?...
* * *
Мне кажется, на похороны Брежнева не пришло столько народу, сколько пришло провожать нас. Хотя, если вычесть из этой массы всех наглых мышей, получится довольно скромная кучка родных и близких. Мы вышли на космодрём. Там зачем-то постелили красную дорожку. Видимо нам по ней. Пока Бэмби, после краткой но бурной встречи с Гагарой, запинаясь, надевала на ходу трусики и прощалась со всеми, мой отец пытался втюхать мне мешок сухарей.
- Папа, ну зачем? Папа... Пап, не надо...
Но отец настаивал.
- Давай, сынок, - говорил он. – Бери, бери. Еще вспомнишь там батьку.
- Ладно, пап. Как закончатся, - я тебе позвоню. Я тебе конвоем марсианского сыра передам, хочешь?
- Да не надо нам ничего, сын, побереги лучше деньги. Они тебе еще пригодятся, - ответил он. – Да, и еще... Давай, сынок. Мы с матерью на тебя надеемся...
Мама шла рядом и почти плакала. Вообще она сильная женщина. Но я улетал надолго. В чужой мир. Доказать, что я уже взрослый.
- Мам, да все в порядке, - сказал я. – Я же вернусь, не переживай так. Не плачь, мам...
Мама запихнула мне пачку носовых платков и провела по волосам рукой.
- Я знаю что ты уже взрослый, сына. – Сказала она. – Береги себя. И не забывай зачем ты туда едешь, - она улыбнулась.
Я улыбнулся в ответ:
- Я не забуду, мам.
- У нас все соседи локти кусают, - сказал отец. – Даже родственники – и те завидуют.
Я усмехнулся и сказал:
- Вы тут берегите себя. И сестренку тоже...
В самом центре космосрёма находилась стартовая платформа. Там нас ждал небольшой контейнер с проводниками. Дальше сопровождающим было запрещено идти.
Гагара буквально высосал Бэмби из кожи и та зашла в контейнер. Кто-то из друзей достал баян и запел «Я свободен» с каким-то легким хард-роковым оттенком. Гага посмотрел на меня. Мы обнялись так крепко, что по космострёму прокатился рокот от нашего раскатистого пердежа, словно от автоматной очереди. (Несколько десятков мышей полегли на месте от разрыва сердца, треть разорвало в воздухе, остальные скончались в реанимации от отравления газом.)
- Береги ее там, - сказал Гага.
- Не переживай, - ответил я и поднялся в контейнер.
Дверь закрылась. Через стекло я видел, как кучка самых близких людей начинает неумолимо удаляться. Никогда не забуду маму в тот момент. Она стояла, тревожно улыбаясь, и махала мне рукой. Она молилась, чтобы дорога моя была светлой. Ее рука покачивалась до тех пор, пока нас не разлучил серый металлический барьер последней предвзлетной инстанции...
- Ты раньше летала? – спросил я Бэмби.
- Это вопрос?
- Это не вопрос.
- Нет, но я не пропустила ни одного выпуска «Камеди-Клаб», там все рассказали, - ответила она. – Мне кажется, меня просто порвет в полете...
Я вдруг представил как Бэмби раздувается до размеров колбасной фабрики и лопается словно грелка: одна нога летит в одну сторону, другая - в противоположную.
- Я вот тоже в первый раз.
- Да, - сказала Бэмби, - все в жизни когда-нибудь бывает в первый раз.
Нас усадили за стол. Подали бобы, горох и сакэ.
- А зачем горох? – спросил я.
- Горох ясно зачем, - ответила она с видом профессионала. – А вот сакэ зачем?
Официант, одетый в шлем от скафандра и стринги, разлил сакэ по бакалам.
- Сегодня женский вечер? – поинтересовался я, глянув на его провисшую белую задницу.
- Да. Десерт у нас закончился, стриптиз будете заказывать?
Бэмби подавилась, выплюнув на стол пережеванные бобы с горохом.
- Иди убейся об стену, - сказала она.
Официант достал из стрингов платок и стал вытирать стол.
- На чаевые, видимо, можно не надеяться, - промямлил он. – Я так и знал. Должен вас предупредить, чтобы вы не задерживались. Ускоритель я добавил непосредственно в блюдо, так что доглатывайте сакэ и в последний путь.
Он исчез.
- Вот скотина. Что это значит? - спросил я.
- Быстро! – скомандовала Бэмби.
Мы чокнулись, залпом опрокинули сакэ и вошли в соседний зал. Там стоял огромный аппарат со всякими кнопочками, лампочками и другими непонятными примочками. «Ну вот и наш звездолет», подумалось мне. «Чхлан – 4»
Подошли люди. Стали проверять давление, затем температуру тела и т.д. В конце концов нас раздели и стали обматывать туалетной бумагой.
- Что за хрень? – выпалила Бэмби. – А где процетилодрипедриезалофоновый бинт?
- Нету, - сказал один и сотрудников в халате. – Закончился.
- ...!
- Сама такая. Заходите, - скомандовал он. – Вот ускоритель – он протянул мешочек с белым порошком.
- Ваш официант, скотина, уже подсыпал нам лошодиную дозу, - сказала Бэмби.
Тип в халате задумался.
- Ладно, не страшно. У нас здесь всегда все через жопу.
Я тогда не знал что это стоит понимать буквально.
Когда мы стали похожими на мумий, нам дали небольшие сумки через плечо, надели кислородные балоны и маски на рот.
- Бэмби, что происходит? – спросил я.
- Мы летим на Марс, Эльф...
Поднявшись в самый верхний отсек этого агрегата, я увидел два надутых резиновых шара довольно приличного размера, прикрепленных к полу. Один был желтым с улыбкой, другой – черный с изображением черепа и двух скрещенных костей. Меня подвели к последнему.
Сверху открылся люк, обнажив кусочек свежего вечернего неба. Тут же какая-то ворона уселась на край и нагадила прям на мой шар.
«Невезуха, так невезуха...», подумалось мне.
Мою руку зафиксировали на черной пластиковой рукоятке шара, где располагалась яркая красная кнопка.
- Как выйдете в открытый космос, - объяснял тип в халате, - нажмете на красную кнопку и вставите сопли. Блин, то есть эти... сопла. Они в сумке. Но предварительно намажьтесь как следует этой мазью, не то обгорите.
- Че за бред? – спросил я Бэмби.
- Делай что говорит, - ответила та.
- Мы что... Мы что, мля – на шарах полетим? – я чуть не заплакал.
- Пока – да... А ты думал – на звездолете? – сумничала Бэм. – Очнись – мы студенты!
Запиликали красные огоньки.
- Минутная готовность! – объявил кто-то в микрофон. – Хотя... старт!
- Бэм!!!
Что-то щелкнуло, и я почувствовал как меня с силой потянуло вверх.
- Аааааа!!!...
Я увидел как под моими ногами удаляются фальшивый звездолет, весь этот космострём и сверкающий вечерними огнями город. Я тогда о нем мало что знал...
Бэмби летела рядом. Нас тут же окружили стаи наглых летающих мышей.
- Ну ты как, живой? – спросила Бэмби.
- Не знаю... Как я выгляжу? – Задал я встречный вопрос, отмахиваясь от мышей. Они словно плавали в воздухе, отталкиваясь лапками и, почему-то, улыбались.
- Ты выглядишь супер, Эльф. Как младенец, пытающийся понять, чем неожиданно наполнились его подгузники.
- Спасибо, - ответил я. – Просто я не думал что полечу на Марс на воздушных шариках...
Наконец мыши отстали. Мы оказались в открытом космосе. Или закрытом – там была такая чернота, что если бы в поле моего зрения не попалась Бэмби, я бы подумал, что у меня лопнули глаза.
- А где звезды-то, блин?... – спросил я. - Бэм, слушай, у меня в животе бурлит...
Бэм достала компас.
- Нам туда, - скомандовала она и вынула из сумки какой-то тюбик.
- А теперь-то что? – спросил я.
- Что-что... сопло в жопу и полетели.
Мне казалось меня вот-вот разорвет.
- Терпи! – снова скомандовала Бэмби. Она вообще любит командовать.
Мы намазали задницы мазью и вставили туда предмет, похожий на воронку для разлива пива.
- О... О Боже!... Я больше не могууу!!!
- Поджигай! – заорала Бэм.
ПФФУУУУУ...
Такого облегчения я не испытывал с тех пор как в детстве со мной случился трехнедельный запор. Меня понесло куда-то в темноту, где моим единственным маячком было лишь голубое пламя из задницы Бэмби. От удушающего запаха, который проел дыру в моем защитном костюме и проник внутрь, стало резать глаза, и я потерял сознание...
* * *
- Папа, а люди... есть? – спросил маленький зеленый человечек.
- Нет, сынок, - ответил папа. – Люди – это фантастика.
- А тогда что это? – сын указал палчиком в ночное небо.
Папа открыл рот, потом тихо выругался.
- Ладно. Я соврал тебе, сынок. Люди есть... – сказал он, глядя на стремительно приближающееся тело, напоминающее ободраную мумию с походной сумкой, кислородной маской на лице и воронкой в заднице. – Вопрос в том, есть ли умные люди?...
Тело с грохотом рухнуло в сарай, проломив крышу. Если там и была какая-то живность, то она умерла от сердечного приступа.
Через некоторое время я пришел в себя и смог объяснить аборигенам что в полете произошла неполадка - мы попали под обстрел «имперских» крейсеров и если бы не мастер Йода и кучка Чубак мы вообще не дожили бы до Пасхи, а разложились на мелкодисперсную пыль. Я угостил марсиан отцовскими сухарями и добавил, что мы прибыли изучать их культуру и традиции в местном урбанизаторе, но в пути мы с моей спутницей разминулись.
Марсиане долго смеялись, а затем предложили мне стать их постояльцем в обмен на работу – я должен был обучать сына хозяина, Мембрана, межпланетной культуре. Так что вопрос с проживанием решился сам собой, и я поселился в том сарае, крышу которого проломил час назад.
С этого момента у меня началась совсем другая жизнь.
Я заделал дыру в потолке и занялся изучением комнаты. Собственно, в ней было все что надо – стол, стул, стены, стекла, шкаф, шкровать... Только на стене кто-то нарисовал огромную задницу. «Мембран меня поприветствовал», подумалось мне. Стереть было не чем, тогда я пририсовал глаза и уши и получился в точности портрет Мембрана. Я открыл сумку, чтобы разложить вещи.
- О нет...
Сонная, с выпученными черными глазками, любопытно озираясь по сторонам, из сумки высунулась мышь. И заулыбалась.
По соседству с моей новой берлогой обитали молодые марсиане. Я тогда о них мало что знал. Они тоже снимали жилье у отца Мембрана – Зупиока (хе-хе, так прикольно его звали), только за реальные деньги – цыцки... У нас с моими сожителями была общая кухня и санузлы – комуналка, да и только. Но было весело. Хотя долгое время я изъяснялся с трудом, вскоре я понял, что мои колокотяры – ребята совсем неплохие и жить с ними очень весело. К тому же многие из них были с того же урбанизатора, что и я.
Бэмби нашлась буквально на следующий день, когда я пошел в урбанизатор разбираться с документами. Выяснилось, что она тоже нашла себе жильё недалеко от центра и вскоре ожидает прибытия своей колокошки – нашей будущей боевой подруги – Шанель. Я тогда о ней тоже мало что знал. Шанель – это что-то...
Урбанизатор был коллектором всевозможных расс. Со всех уголков Вселенной сюда стягивались зорги, морги, различные цирионы и гноиды. Это было довольно заманчиво, потому что я давно хотел познакомиться с представителем внеземной цивилизации. Мое первое межгалактическое знакомство произошло с рассой, которая доминировала не только в урбанизаторе – она ненавязчиво, но навевая тревожные опасения, прибывала и плодилась на любой планете и в любых условиях – кицайцы. Веселый народец с планеты Кицай.
Начались занятия. Они лишь немного напоминали занятия, проводимые в нашем родном курятнике. Отличие было в корне: у нас корня вообще не было. Там от нас требовали показ знаний, которые нам давали. Здесь же мы должны были уметь анализировать даваемое и часто, на основе полученных знаний, самим давать что-то новое.
Урбанизатор находился в центре, а я жил на окраине, и чтобы сэкономить на городском транспорте, я купил себе единорога. Настоящего марсианского единорога. Он напоминал корову, игравшую в рэгби и обломавшую себе один рог. Продавец посоветовал мне такого за проходимость. Сказал что скорость у него тоже ничего... если распутать хвост, намотавшийся на задние ноги. «Бедная скотина», подумалось мне. Дома я привел его в порядок – распутал хвост, помыл, расчесал гриву, приклеил седло. Временно. Временно... Это был настоящий черный единорог. Только, к сожалению, рог у него был с боку. Тоже временно...
Еще я купил себе мозг. Дорогой портативный электронный мозг. На него-то у меня и ушла большая часть моих сбережений, - причина Большого кризиса во втором полугодии. Портативный мозг был очень удобной практичной штукой, его имел каждый. Но такой, какой был у меня – редкость. Я не поскупился при выборе – мой отец всегда поступал так же. Если брать – то брать лучшее.
Первый месяц мои затраты были колоссальными. Марс – это вам не Ззз, здесь все втрое дороже. Мне пришлось сильно постараться, чтобы адаптироваться к местной системе, особенно, учитывая, что дохода у меня не было и все средства шли из семейного очага.
* * *
Шанель напоминала мне Дэйла из мультика про двух бурундучков. Это была маленькая, веселая, энергичная машинка на батарейках «Энерджайзер», которая затыкалась только тогда, когда ложилась спать или оставалась одна (?). Марсианам она нравилась за свою внешность. У марсиан было очень мало симпатичных девушек, поэтому Шанель с Бэмби часто ловили на себе взгляды мужского населения, так же как и я, собственно, был интересен женскому, а иногда и обоим.
Разочарование меня постигло почти сразу же по прибытию на Марс. В моем представлении марсианки были эталоном красоты. Оказалось, я непростительно ошибался, потому что путал внешность с умением одеваться. А я уже раскатал губу. Пришлось закатывать обратно и браться за руку. От разочарования в моей жизни настал период голода – я не мог найти себе пару по душе. Вернее, «по телу». А все тонкости моей натуры... Мне кажется, при рождении мне перепутали пол.
* * *
Мембран представлял собой детину размером с гардеробный шкаф. Он был болен. В генах у него что-то не сошлось и его менталитет оставал от физического развития лет эдак на дцать. Его-то мне и предстояло обучать всему чему возможно.
Первое время я боялся что не смогу с ним нормально объясняться, потому что он и на родном-то марсианском говорил как буд-то с завязанным в узел языком. Но потом я понял, что это не так уж и сложно: нужно всего лишь отвечать «да», «нет», «не знаю», «может быть», «вряд ли» и т.д. А самому толкать свою тему – учить его всему, на что хватит фантазии.
Я поставил коня на А15. Мембран посмотрел на доску, почесал репу и подставил под удар ферзя.
- А если подумать, - сказал я.
Мембран задумался. Я сходил к себе, поужинал и вернулся. Ферзь был уже на другой клетке.
- Воот. Так-то лучше, - сказал я и поставил мат.
Парень поднатужился, пернул и дико заржал.
- Ничего, когда-нибудь ты выиграешь.
Из всех занятий Мембран предпочитал шахматы. Я не поддавался, но постоянно объяснял ему ходы и стратегии. Изредка я специально проигрывал, чтобы он не терял интереса и хоть иногда чувствовал себя победителем.
Порой мне было жаль его. Он как ребенок – с ним нужно было постоянно разговаривать, разделять его интересы. «Как прошел день?», «Чем ты занимался сегодня?». «Я задавил пару гипопозавров, а потом мы ели чренчики», отвечал он. Вот. Чренчики. Для меня марсианская кухня всегда оставалась загадкой.
Раз в неделю мы с Мембраном ходили в бассейн. Первые несколько раз это было довольно интересно, а потом на меня стал засматриваться какой-то марсианин, и мой интерес живо пропал.
Зупиок требовал от меня регулярности занятий и их разнообразия. Каким бы Мембран не был, все же он являлся его родным сыном. Поэтому мне приходилось выкладываться на все сто, чтобы оправдать бесплатное проживание.
* * *
Днем небо было красным. Я забрался на гору и остановился перед небольшим домиком, заваленным частями «Кадиллака» и другим различным хламом. Из-за двери доносились тихие звуки гитары и сиплый еле различимый монолог телевизора. Я понял что не ошибся и постучал.
Открыли не сразу. Гитара смолкла. Мне показалось прошла вечность. Наконец, дверь отворилась и на пороге появился пожилой мужчина с седым гребнем, выступающем далеко вперед, и сигаретой в зубах.
Я открыл рот. Король посмотрел на меня некоторое время, затем сказал:
- Кам-ин.
- Что? – не понял я.
- Я говорю зайди, камин гаснет.
Он взял меня за плечо и завел в комнату.
Кругом был срач: заваленный посудой стол, пепельницы, пачки от сигарет, пустые банки из-под какой-то гадости.
- Ты изменился, - сказал я, устраиваясь в дырявое кресло.
Элвис посмотрел на меня мутным взором, подкурил потухшую сигарету и снова взялся за гитару.
- И здесь нашли... – сказал он. В его голосе было столько тоски, что я поежился.
Повисла пауза.
- Кваса хочешь? – спросил он.
- Кваса? Какого?
- Квасного… Квасного кваса хочешь?
- Ну давай…
Он наполнил стакан мутной жидкостью и протянул мне.
- Элвис, а чё ты сбежал? – спросил я. – Люди любили тебя. А ты взял и сбежал. Получил все, что тебе нужно от них и смылся…
Старик положил гитару и пошевелил дрова в камине.
- Скажи, а это правда, что ты был влюблен в свою мать?
- Заткнись…
- А то, что ты кинул в Присциллу стулом, за то, что ей не понравилась твоя новая песня?
Он налил себе в бокал чего-то крепкого и залпом выпил.
- Че ты лезешь?... Ну че ты лезешь в мою личную жизнь?... Ты кто вообще? Ты мне никто, слышишь?... Я думал меня хоть здесь никто доставать не будет, убирайся отсюда!... Пшшёл вон!...
Я поставил кружку на стол, встал и направился к двери. Но вдруг обернулся:
- Элвис, прости, я… не хотел. Я просто не подумал…. Ты замечательный человек, это весь мир знает. Просто ты стал жертвой безграничной славы и свободы. Наркотики… Женщины… Но в душе ты все равно хороший…. И всегда им останешься… Они там… все еще верят и ждут тебя…
* * *
Я, Бэмби и Шанель всегда держались вместе, словно самые настоящие «неразлейводашные» друзья. Мы все делали вместе и везде ходили вместе. Вместе нам было очень здорово. Мы вместе открывали новый мир. Жизнь казалась сказкой. Я тогда мало что знал о ней. Она была как маленький розовый кролик: мягкая и пушистая, а когда достанешь ее - обязательно укусит .
На моем личном фронте было пусто как у шарманщика в кармане. Те, кого я хотел – были недоступны, а те, кто хотели меня – меня не интересовали. Я успешно проводил время дома, с головой погружаясь в хобби и, так сказать, «тянул мечту за хвост» или готовился к занятиям. Вечера я проводил дома у девчонок. Было весело, как бывает с друзьями. Но иногда я чувствовал необузданный животный голод, справиться с которым даже простым «подручным» методом было довольно сложно.
Бэмби тем временем скучала по Гагаре. Они часто созванивались, посылали друг другу почтовых воробьев, но расстояние даже телефонными звонками сократить было невозможно. Она любила его, а он ее. И мне часто доводилось слышать разговоры о том, как ей не хватало Гагары, как сильно ей хотелось бы его увидеть и прижаться к его сильному и такому родному телу.
Но однажды вся наша история приняла какой-то неукладывающийся у меня в голове оборот. Может, так и задумывалось изначально, однако, лишь Богу известна истина...
Как-то вечером, примерно перед Рождеством по марсианскому календарю, мы гуляли по центру. Нам нечем было заняться и мы развлекали себя тем, что пинали какой-то вонючий сгусток. Прохожие весело оглядывались, набрасывались и подключались к игре. Слышен был радостный смех и шмякание.
Но вдруг Бэмби подскользнулась и упала.
- Ай!
Никто не обратил внимания. Я подошел, протянул руку и поставил ее на ноги.
- Спасибо, - сказала она.
То ли это из-за вечернего света, то ли из-за принятой дозы радости - было в ее глазах, в ее взгляде что-то такое, что заставило меня замереть. «Когда-то я уже видел этот блеск в ее глазах», подумал я. И мне сразу пришла мысль о Гагаре...
Народ вместе с Шанель все продолжали пинать, а мы все стояли и смотрели друг другу в глаза, где огромными красными буквами читался намек: «Давай, сделай это... поцелуй меня...»
В моей голове завертелся целый поток мыслей, одна из которых мелькала особенно часто: «Гагара». Я смотрел на эти розовые мягкие губки, которые уже тянулись ко мне, и не мог этому противостоять. Настал момент, когда ее тепло плавно передалось мне, напрочь затуманив мой разум. Мне хотелось чтобы этот миг длился вечно, но чувство тревоги заставило меня остановиться.
- Бэмби, что мы делаем?... – спросил я.
Бэмби смутилась.
- Нууу... – наигранным обиженным голосом начала она. – Так получилось. Я так давно не целовалась... Мне так хочется просто поцеловаться...
Я понимал. А чего тут не понять? Мне и самому хотелось того же.
- А как же Гагара?
- А что Гагара? Я же ему не изменяю..., - сказала Бэмби. – Просто поцеловались один раз, подумаешь...
Я не знал что ответить. А вернее, не хотел ничего отвечать на эту тему, потому что после такого поцелуя станет оправдываться только придурок.
Вечером, когда я ложился спать, я увидел через окно на темно-бордовом небе маленькую мерцающую звездочку. «Странно, подумал я, а раньше здесь не было звезд...».
* * *
- Я не хотел, просто так получилось! – оправдывался я.
Гага часто дышал, теребил что-то в руках и смотрел по сторонам.
- Прости... – сказал я. И проснулся...
* * *
«Ну что ты, мля, так смотришь на меня», подумал я, проплывая мимо слащавого хмыря с улыбкой Джоконды, пожирающего меня глазами. Вспомнив в какую продвинутую цивилизацию я попал, мне пришла печальная мысль, что голубизна будет жить вечно – это закон Вселенной. Гермофродитам легче выжить.
Мембран залез на трамплин. Глядя на устрашающие размеры его зада, марсиане, тихонько улыбаясь, стали ненавязчиво вылезать из бассейна. Я беззвучно ругался сквозь зубы и скорее греб в противоположный угол. Однако не успел: послышался мощный бультых, и волна вонючей жидкости, наполнявшей бассейн, накрыла меня с головой, выкинув за борт.
Тут Мембрана не надо было ничему учить – он сам чему хочешь научит. Тут надо было следить за безопасностью окружающих.
* * *
Пару дней спустя, уже вечерком, мы возвращались из урбанизатора, и я решил проводить девченок до остановки. На остановке было пусто; до гвинталиса – местного автобуса - еще оставалось время. Шанель схватила моего единорога и потащила на инквизицию. Мы с Бэмби остались вдвоем.
- Слышал новость? – спросила она.
- Слышал.
- Марс атакуют.
- Кто?
- Мыши.
Бэмби приблизилась ко мне на довольно опасное расстояние.
- В смысле?...
- Завтра ожидается мышиное нашествие. «Мышествие».
- Мышиное наводнение... – задумчиво сказал я, глядя на ее губы. – «Намышнение»...
- Ага... - сказала Бэмби, кинув взгляд в сторону Шанель и придвинувшись ко мне вплотную.
- Значит Марсу крендец... – ответил я.
После второго «ага» мы уже как-то непроизвольно впились друг в друга губами. В моей голове снова завертелась мысль о Гагаре, но остановиться было уже невозможно. Гагара был где-то там – за миллионами километров, в прошлом и в будущем, а я был здесь и сейчас, один на один с самым сильным соблазном: горячими розовыми губками Бэмби.
Мы, конечно же, пятьсот раз спалились перед Шанель, но она сделала вид, что ничего не заметила и продолжила дрючить единорога.
Наконец, подъехал гвинталис – огромная зеленая гусеница с пьяными краснючими глазами и довольной сытой улыбкой, словно только-что кого-то сожрала. Наверное, потому здесь так мало безбилетников, подумал я. Пассажиры сидели верхом, держась за роговые отростки.
Девчонки забрались наверх и устроились поудобнее. Мы с Бэмби все смотрели друг на друга и загадочно улыбались. Она думала обо мне, а я думал о ней. А как я мог думать о ней, не думая о Гагаре?...
Водитель что-то гаркнул и гусеница понеслась, загребая всеми своими лапками, даже быстрее, чем я предполагал.
Вставив в уши плейер, я сел на своего коня и поехал домой с какми-то смешанным чувством тревоги и радости. Улицы светились разноцветными огнями, маня к себе все живое. По тротуарам бродили пары и одиночки. Иногда попадались шумные компании пьяных студентов.
Я поднял глаза. На небе весело сияла моя старая знакомая – маленькая, но яркая звездочка. Только рядом с ней уже набирала силу вторая...
«Мы зажигаем звезды», подумал я и пришпорил единорога.
* * *
Я завязал знакомство с одним чистокровным марсианином. Его звали Лэми. Я тогда о нем мало что знал. Знал что он был очень умным, каким и должен быть представитель хорошо развитой цивилизации. Но что нас объединяло – он как и я любил искусство и был творческой натурой. Как выяснилось со временем, у нас были те же вкусы, те же интересы. Вместе мы провели немало замечательных незабываемых моментов.
Лэми был помешан на рассе кицайцев. В нашем урбанизаторе он знал почти каждую кицаянку в лицо и по имени. И подружка у него, естественно, тоже была кицаянка. Причем, он по-настоящему любил ее. А я только с третьего месяца научился узнавать ее при встрече.
Тем временем мы с Лэми делали всякие проекты на электронном мозге, придумывали себе развлечения. Иногда мы выбирались в город погулять в парке или посидеть в баре за кружкой пива.
- Слушай, - сказал Лэми на своем марсианском. – А что у вас там с Бэмби?
- У нас??? – удивился я. – Да ничего...
- Да ладно, я же вижу как вы друг на друга смотрите...
- Да нет, Лэми, - ответил я. – Мы просто друзья. Тем более, у нее есть парень. И этот парень – мой друг...
Я не стал уточнять, что слово «друг» - понятие довольно растяжимое, и на тот момент Гагара являлся мне, скорей, «хорошим знакомым», нежели «другом».
- Парень – это явление временное. И далекое, - с хитрецой сказал Лэми.
«Проверяет меня, что ли», подумал я.
- Не, ну все-таки...
- Ладно, давай искать тебе подружку, - сказал он. – Я в этом спец. Выбирай. Покажи пальцем – какую?
- Да, давай, - я усмехнулся и пробежал по бару глазами. – Что-то не густо...
Правда. Марс как-то беден на красивых женщин. А я не из тех, кто бросается на все что движется.
* * *
Новый Год мы отмечали у одной нашей землячки дома. Я примчался на своем коне, девчонки – на гвинталисе. Мы хотели схитрить на двухчасовой временной разнице Марса и Ззз и отметить Новый Год дважды.
Первая часть праздника прошла как по маслу: выпили, закусили, нажрались, наржались. Встреча второго «Нового года» планировалась в центре города у другой нашей землячки, которая снимала жилье с марсианами. И тут, за два часа до самого важного праздника в году у меня настала черная полоса.
Девчонки успели на последний в этом году гвинталис, а меня с моим единорогом на гвинталис никто пускать, конечно, не собирался, и мне ничего не оставалось, как добираться самому. Однако проехать я смог не более километра, так как хвост у единорога попал в ноги и завертелся в такой узел, какой не смог бы разрубить сам Гордей. Я, проклиная все на свете и глядя на часы, побрел по дороге, надеясь успеть вовремя. Там уже собрался народ, все ели, пили и веселились, а я был километра за три до праздника.
Наконец, я очутился в том районе, где находился дом нашей землячки. Но на этом мои приключения не закончились: я потерялся.
- Ку-ку!.. Бэмби!... – я пытался дозвониться до девчонок из телефонной будки, но они, видимо, не слышали свои мобилоны, так как хранили их в задницах, и я уже почти отчаялся и настроился встречать Новый Год в телефонной будке. В моей голове снова стал вырисовываться путь к дому, в котором я был один единственный раз две недели назад. И вдруг случилось чудо... Я наткнулся на нужный поворот и дальше все пошло само собой: вот тот особняк, вот рекламный щит, еще поворот – вот собака мочится на стену – все как в тот раз, - дальше дерево и красная стрелка светофора с надписью «Тебе сюда, идиот». Наконец-то...
Пьяный веселый народ радостно бесился в огромном зале, заливая все вокруг вонючей жидкостью и дибильным смехом. Бэмби встретила меня с загадочной улыбкой и блеском в глазах. Да, я тоже был рад ее видеть...
Дальше все пошло нормально: пару стаканов непонятно чего, пьяные разговоры с пьяными марсианами, шведский стол и танцы.
Эта ночь была далека от романтичной. Мы с Бэмби зажгли пару звезд и разъехались по домам: усталые, но довольные праздником.
* * *
Дальше тянулись длинные скучные дни. Я занимался поиском стажа, коротал вечера за супермозгом и все чаще выходил гулять один: девчонки уже стажировались. Шанель уехала стажироваться к черту на кулички, а Бэмби нашла стаж в этом же городе, но не особо горела желанием выбираться из дома в такую погоду. Иногда мы виделись чтобы попить в баре какой-нибудь инопланетной гадости и потрепаться о том и о сем. И вот однажды мы набрались в хлам...
Это был обычный дождливый вечер. Не знаю чего мы намешали, но состояние было таким, что мы уже в тот момент себя плохо помнили. Было весело, шумел ветер. Мы пошли бродить по городу и наткнулись на чумчары в зарослях шипейника.
- Пойдем, зады подвесим, - сказал я, отхлебнув из полупустой бутылки.
Бэмби, как с ней часто бывает, закатилась беззвучным истерическим смехом, причина которого была известна только ей самой. Такой пьяной я ее еще не видел...
Мы стали разговаривать на откровенные темы и откровенно ржать, чокаясь бутылками и делая по доброму глотку.
- Да, - говорила Бэмби, шлепая губами, - чего мне действительно не хватает, так это секса…
Я усмехнулся и чуть не свалился с чумчары:
- Да уж... это верно... Да и мне тоже.
Бэм посмотрела на меня, улыбнулась. Затем подняла указательный палец и замахала им перед носом:
- Неее... Надо держаться.
Я вздохнул и крепче вцепился в чумчару.
- Да... это верно...
А сам уже жадно впивался глазами в ее грудь.
Бэмби пододвинулась поближе, схватила меня за куртку и впилась в мой рот губами. Я поддержал инициативу и взял ее лапой за шею, но тут она отстранилась:
- Не! Надо держаться!... – бойко сказала она, поднявшись на ноги.
Пошатываясь из стороны в сторону и тихо посмеиваясь, Бэмби пошла по темной аллее.
- Верно... – согласился я и пошел следом.
Догнав ее, я взялся за руку, чтобы легче было держать равновесие. Бэм посмотрела на меня как дикая кошка на мышь и закусила губу. Я ответил туманным взором, полным непреодолимого желания.
- Бэм... Я щас умру... – сказал я и потащил ее за руку куда-то в дебри кустарника.
Мы стали целоваться как обезумевшие. Бэмби часто дышала и гладила мои волосы руками. В один миг я обнаружил, что ее уже нет перед моими глазами...
В ту ночь на небе появилось сразу пятьсот звезд...
* * *
На утро болела голова.
Я проснулся в своей пастели и в памяти сразу же повсплывали картины минувшей ночи. «О нет...», «О Боже...». Стало безумно стыдно. «О чем сейчас думает Бэмби?». «Боже, что мы наделали?». «Нее, все это бред какой-то...», думал я. В подсознании все крутился образ Гагары. «Что если он узнает?...».
Чтобы ситуация немного прояснилась, я послал Бэмби почтового воробья с сообщением «Приглашаю на чай». Как ни странно, она согласилась, и на душе у меня стало немного легче.
- Гоосподи!... У меня на работе голова чуть не разлетелась, - сказала Бэмби, глядя с отвращением на кружку чая в руке.
- Да... я сам такой, - ответил я, устраиваясь за стол.
- У меня в голове одни провалы... Слушай, - она как-то стыдливо улыбнулась. – Я, кажется, тебе вчера делала...
- Тссс!... – я не дал ей договорить. – Ничего не было...
Бэмби поняла и застыла с растерянной улыбкой на лице.
- Пойдем лучше проветримся, - предложил я.
* * *
Прошло время. Настало жаркое марсианское лето. Я поехал в Южный Котлован стажироваться в небольшом уютном шлангере. Директор – дай Бог ему здоровья – встретил меня лично, все показал-рассказал и объяснил в чем заключается моя работа: я должен был принимать гостей и отвечать на их, порой, глупые вопросы. Работа была не тягостной, учитывая мой шестичасовой график с перерывом на обед.
Южный Котлован сразу же поразил меня своей живописностью. Кругом был красный лес, небольшие поля, на которых паслись ежики, а сам шлангер находился на берегу озера, цвета ядохимикатов.
Персонал мне тоже понравился сразу: на тот момент я познакомился с Македонским – здоровенным спокойным детиной, отличным малым, приехавшим на стажировку как и я, и с Каксом – бармэном – высоким худым и невероятно энергичным забиякой. На приеме со мной так же работала пожилая очень опытная марсианка - Таскаль. Она была очень хорошей в плане качеств характера и научила меня всему, что мне было необходимо для работы в шлангере. У каждого из нас был отдельный маленький бичлан в отсеке для персонала, но через месяц начался большой наплыв туристов и директор вызвал на подмогу прошлогодних работяг. Нам пришлось расселяться в домиках по двое-трое.
Марсианам я очень нравился. Я вообще умею нравиться людям (даже марсианам), так как легко нахожу с ними общий язык. Меня все теребили вопросами про мою Родину, про нашу культуру и часто подкалывали словом «водка», хотя сами хлебали ее, родимую, просто ведрами, благодаря межпланетным поставкам продовольствия. «Водка будет жить вечно», подумал я.
Был там такой персонаж, которого звали Бестиан. С ним-то мне и пришлось разделить свои хоромы «два-на-два». Это был небольшой коренастый парниша с большими губами, застывшими в вечной полупьяной улыбке и с полузакрытыми пьяными глазами, словно у Роки Больбоа, и у которого значимая доля мозгов переросла в дряблую мышечную ткань. Но он был не злым – довольно хороший простодушный парень, который наивно проглатывал и перенимал все что слышал. Особенно от Какса – заядлого бабника и немного даже хулигана.
Постепенно мы притерлись друг к другу и стали находить общие интересы, как например, рыбалка и ночные клубы. По утрам – до работы - мы шли на рыбалку, а вечером – после работы – в клуб. Жизнь казалась сказкой. А вот с самим рабочим процессом я испытывал некоторые трудности. Меня это сильно напрягало, потому что я особой тупизной никогда не отличался и привык к тому, что у меня всегда все получалось. Но не тут-то было. Первое время...
Шменифер была просто каким-то вундеркиндом. Она сама была не местной и ее марсианскую речь лично я понимал с трудом. Еще она была на несколько лет меня моложе, что меня особенно напрягало, так как со своими обязанностями она справлялась не хуже Таскаль.
Однажды мы с Таскаль поругались на этой почве.
- Я не знаю! Я стараюсь! – оправдывался я. – Таскаль, ну не могу я все это запомнить сразу. Я лучше спрошу что-то, чем совершу ошибку. Я потому и задаю постоянно вопросы.
- Эльф, ты уже месяц здесь работаешь, и я уже объясняла тебе все это по десять раз.
По большому счету она была права.
- Да здесь постоянно появляются какие-то редкие мелочи, которые я не могу запомнить. Тем более, в бумажных работах я не силен.
- Да ты просто невнимателен, - сказала она.
Меня это задело, потому что было правдой.
- Хорошо, - я надулся. – Я больше не буду задавать никаких вопросов.
- Нет, ты можешь задавать вопросы, только по существу, а не такие, на которые я уже отвечала пятьсот раз.
- Нет. Все. Никаких вопросов, - я обиделся, скорее, сам на себя, чем на Таскаль.
- Ну смотри. Совершишь ошибку – пеняй на себя.
Впрочем, мы с ней очень быстро помирились. Но тут появилась Шменифер и стала выеживаться, так как хорошо понимала, что справляется с работой лучше, чем я. Как только кто-то из клиентов обращался ко мне с вопросом – я и рта не успевал открыть - она тут же встревала и отвечала на вопрос, словно тот обращался к ней, а я, вроде как, и вообще был не причем. Первый раз я проглотил. Второй раз меня это взбесило.
- Послушай, Шмени. Если клиент обращается ко мне, то я сам с ним разберусь. Ясно?
- Да ты постоянно делаешь ошибки, - сказала она.
«Черт! Над ней кто-то поработал», подумал я. «Кто-то с ней говорил обо мне».
- Во-первых, не постоянно. Ты даже не даешь мне совершить эту ошибку. Во-вторых, я здесь для того, чтобы учиться. В третьих – это уже не твое дело.
Тут я понял, что за моей спиной стоит директор.
- Эльф, она здесь для того, чтобы тебя проконтролировать...
- Чтобы меня проконтролировать здесь есть вы и Таскаль, – я не на шутку взбесился. – А Шменифер мне просто не дает работать!
- Так, я сказал все!...
- Но это не справедливо!...
- ВСЕ!!!
Да, с директором не поспоришь. Пришлось засунуть язык себе поглубже и заткнуться.
И с директором мы тоже помирились. Мне такие «разборы полетов» идут только на пользу.
* * *
Тем временем я часто гулял по берегу озера и созванивался с Бэмби.
- Привет, ну как ты?... – спросил я, улыбнувшись.
- Отлично, - твердо ответила она.
- Чем занимаешься? Как на работке?
- Да как всегда кушаю,... Шутка. Вчера – прикинь – уронила графин на пол, прямо посреди ресторана! У него ручка откололась – картина: все в воде. Да этим клиентам все по барабану. Арик на меня так посмотрел.... Думала расплавлюсь. Пошел, убрал за мной. А вообще... Я по тебе скучаю... – она заулыбалась.
- Я тоже. Весело нам было втроем.
- Да... Помнишь как набухались?
- Ага, лучше не напоминай. Такое разве забудешь?
- Здорово, что у тебя телефон безлимитный. Хоть поболтаем...
- Ага, - согласился я. – Слушай, Бэм. А в чем ты сейчас одета?
Повисла небольшая пауза.
- Я?... Нуу... На улице солнце, так жарко... Можно сказать, ни в чем. Я шучу... На мне трусики и красная маечка., помнишь – у меня была такая?...
- Если честно – нет. В красной маечке я тебя еще не видел...
- Ты чё?... С орлом! Такая – нагнешься – и все видно. Гы-гы...
- Я имею в виду... в одной красной маечке я тебя еще не видел.
- Без трусиков?
- Ага...
- Ничего, скоро тебе предстоит!
- Надеюсь это шутка?
- «Доля правды» - помнишь?
- Значит шутка. Ладно, давай не будем. А то я совсем один. Девчонок нет, рука надоела.
- А как же Шменифер?
- Да какая на хрен Шменифер? Эта маленькая сучка мешает мне работать!
- Может она просто ждет пока ты ее трахнешь?...
- Ты хочешь на это посмотреть?...
- Знаешь... Я люблю смотреть. Извращенка, - самокритично сказала она.
- Ладно. Мы сегодня в ночняк едем. Бестиан там как всегда будет зажигать – научился у меня вертеть задом, думает что не вызывает смеха у окружающих.
- А-ха! Да ты как носорог танцуешь!
- Да чё ты понимаешь!...
- Ладно, хотела тебе сказать, чтобы не забывал меня. И звонил почаще.
- Ладно, солнце. Позвоню как нажрусь водяры. Шутка. До скорого.
- «Целую в носик. Твой верный песик».
Все эти разговоры были не более чем невинной шуткой и никогда не принимали серьезный оборот. Просто разговоры, какие часто можно наблюдать у старых друзей. Я тогда занимался другой проблемой: поиском какой-нибудь более-менее симпатичной марсианки, с которой можно было бы неплохо провести время и разделить свои интимные сладострастия. В шлангер приезжали, в основном, семьи с детьми и молодые пары, поэтому разгуляться было негде. Но я терпеливо ждал. Иногда я пытал счастья в ночном клубе, но там всех нормальных расхватывали, обычно, уже к нашему приходу. Поэтому я появлялся в клубе только чтобы потанцевать. Бестиан вообще был озадачен этой проблемой: он был непривлекательным, да еще и очень скромным, а глазами готов был наброситься на любое живое тело противоположного пола.
Я знал, что однажды удача мне улыбнется, нужно только ждать, а потом не профукать свой шанс. К сожалению я не из тех, кто идет напролом и берет то, что хочет своими руками. Я ждал.
И однажды удача меня нашла. Это была молоденькая симпатичная нурианка, которая ни слова не понимала по марсиански. Я встретил ее с родителями на приеме, улыбнулся, все показал-рассказал, оформил документы и проводил их в бичлан. Еще в тот момент я мало на что надеялся. За хвост я схвотил этот шанс вечером.
Я сидел в баре и точил стакан с коктейлем, перекидываясь фразами с Каксом. Сточив примерно половину стакана, я заметил как мимо меня проходит та нурианка и (!) улыбается мне.
- Привет, как дела? - спросил я на универсальном языке и тоже улыбнулся.
- Привет, нормально.
- Хорошо устроились?
- Да, все в порядке. Немного отвалился потолок и обгорела моя комната, но в остальном – все в порядке.
Мне показалось, она была в каком-то критически юном возрасте.
- Отлично. Если нужна будет помощь – обращайтесь.
- Хорошо, - она снова улыбнулась.
- А куда идешь, если не секрет?
- Я туалет ищу, не подскажешь?
- Подскажу, еще и покажу. Пойдем со мной.
Я повел ее в глубь шлангера, заметив краем глаза хитрый и немного растерянный взгляд Какса.
«Так тебе, Казанова. Хавай!», подумал я.
Как назло, в то время меня настигла одна зловещая болезнь – кака-рака. Временная, но неприятная. Тем не менее, отношения с нурианкой у меня складывались самые благоприятные. Ее звали Элиса. Мы гуляли по берегу озера, вели беседы, даже держались за руки. Мне удалось разузнать кое-что из ее жизни. Девочка оказалась панком, и все друзья ее тоже были панками. Угарные, как она сказала, безбашенные парни, не способные прожить и дня без того, чтобы не влипнуть в какую-нибудь передрягу. Многое для меня осталось загадкой, но я понял какой примерно образ жизни вела Элиса. К моему удивлению, со стороны она казалась совсем милой симпатичной девушкой, спокойной, наивной и добродушной. Ей было семнадцать лет. В шлангер она приехала с родителями на две недели. Родители, как показало знакомство, тоже были довольно милыми, но наверно, они уже просто смирились со свободолюбимыми наклонностями Элисы и не особо беспокоились, если она возвращалась домой поздно.
Бестиан, ослепленный своей завистью, все доставал меня своими обвинениями в педофилизме.
- Как ты мог! Ей семнадцать лет! Маньяк! Педофил!
- Во-первых, - защищался я, - я с ней еще ничего не сделал. Подумаешь – мне нравится девушка, походили за руку, поцеловались пару раз...
- Да она еще ребенок!
- Эй! Ей семнадцать лет! Очнись! Ты на моем месте давно бы уже оказался на ней! – он еще не догадывался о стиле ее жизни и друзьях.
Тело Элисы действительно будоражило кровь и навевало непристойные мысли. Под конец недели моя кака-рака успешно прошла, никого не заразив, и я задумал кое-какие коварные планы. Настало время ставить сети...
Наступил период праздников. Мы раскидались по вшинам – местный вид транспорта – и погнали в соседний городишко развлекаться. Конечно же Элиса была со мной. Это был теплый августовский вечер. Одна главная самая длинющая улица превратилась в сборище пьяных веселых гуляк, цирковых представлений и танцполов. Мы с Элисой отделились от наших и пошли гулять в глубь праздника. Выпили чего-то, натанцевались от души под марсианский рэпак и сели на чумчару целоваться. Я заметил как пьяный Македонский – наш стажер – ссыт под барную стойку.
- Смотри, - сказал я. – Это его коронный номер. Обоссыт все так, что никто и не заметит.
Вечер шел великолепно. Пьяные и веселые мы вернулись домой. Я проводил ее до бичлана.
- Ну что... До завтра? – сказал я, держа ее за руку.
- Да. Обязательно, - ответила она. – Мне очень хорошо с тобой.
Я улыбнулся.
- А мне с тобой...
Убедившись, что вокруг ни души, я притянул ее к себе и поцеловал в пухленькие губки.
- Сладких снов...- прошептал я.
- Пока...
* * *
На следующий день мои карты легли еще более удачно. Бестиан с Каксом и другими ребятами ускакали на тусу, и мы с Элисой остались в бичлане вдвоем.
- У меня есть пастис, будешь? – спросил я.
- Давай, - согласилась она.
Я откупорил бутыль и разлил по рюмкам. Как истинные ценители крепких спиртных напитков, мы не стали его разбавлять, а пили небольшими глотками, наслаждаясь обжигающим вкусом аниса. Через минуту напряжение спало, в голове все поплыло.
Я посадил Элису себе на колени и поправил прядь ее по-настоящему белых волос. Элиса была истинной блондинкой во всех смыслах. Как я узнал позже – даже брови у нее были белыми. Но что больше всего меня сводило с ума – ее ноги и миниюбка на упругой попке. Для себя я решил: «Если она девственница то... хотя... а что?» Семнадцать лет – это нормальный возраст чтобы потерять невинность. С собственного желания, естественно. Тем более что я не отношу себя к пьяным придуркам, вечно преследующих одну цель – потрахаться в свое удовольствие. Я всегда уважал интересы своих партнерш и старался в первую очередь доставить удовольствие им, а потом уже себе (хоть это и не маловажно), чем вызывал не просто уважение с их стороны, но и - без преувеличений – восхищение.
Но тут все оказалось немного иначе...
- Ты в первый раз?... – спросил я.
Элиса усмехнулась:
- Нее...
Мне стало как-то даже неловко. Хотя, с другой стороны, я почувствовал облегчение.
- Ну вот и хорошо.
Как выяснилось, мне еще самому было чему у нее поучиться... Блин, семнадцать лет!...
* * *
На следующий день, после работы, мы собрались всей толпой ехать на побережье океана. За всю мою жизнь я видел его только раза три - во время прохождения стажа.
Это... это просто неописуемое ощущение. Представьте, что вы стоите перед вечностью. Настолько она огромна, что просто дух захватывает. И не только потому что горизонт прячется в серо-красной дымке и не видно ни конца ни края, а ощущаешь всю невообразимую мощь океана, его размеры, красоту и великолепие, его вселенскую тайну всем телом, - разумом его сложно охватить.
Был ясный вечер. Небо как всегда приняло како-то необъяснимый оттенок красного. Всевозможные тихие кафешки позагорались разноцветными манящими огоньками. Солнце пожелало спокойной ночи и погрузилось в океан. Немногочисленный люд (марсиан) ходил парами с загадочными лицами и хорошим настроением.
- Что будете? – спросил бармен.
- Мне стакан «ума», - сказал Бестиан.
- Один «антивыпендрос», - заказал Какс.
- Вам что? – спросил меня бармен.
- Мне пожалуйста... стакан «сосредоточенности». И, наверное,... смешайте ее с «совестью».
- Вам, демуазель?
Элиса сделала пальчики крестиком и опустила глаза:
- Мне... Я бы... А у вас есть коктейль «целомудрия»?
- Да.
- Тогда мне его, и... добавтье еще «ума» тоже.
Остальные тоже заказали себе чего-то и мы расселись за столик с видом на океан. Теплый ветер приятно гладил лицо и тело, трепал волосы.
Очень скоро нам наскучило слушать болтовню наших компаньонов и мы с Элисой пошли прогуляться по берегу.
То там то здесь, словно пингвины, сидели парами марсиане. Они любовались слегка светящимся океаном, шепотом волн и почти потухшим небом со звездами (звезды... - наша с Бэм работа, подумал я).
Ближе к воде – или что бы там ни было – тусовались рыбаки с километровыми удочками. Вообще, для пляжа в такой час народу было довольно многовато. Но мы с Элисой увидели неподалеку место, где никого не было, и у нас у обоих непроизвольно возникла одна и та же мысль...
- У меня, может быть, никогда больше не будет возможности заняться любовью на берегу океана, - сказал я.
- Еще будет, поверь, - ответила Элиса.
Я взял ее за плечи и притянул к себе. Мне так в тот момент этого не хватало – ее теплых нежных губ. Наши рты, слегка влажные, заскользили друг по другу, словно в поисках чего-то сладкого. В один момент она поцеловала меня в шею и я почувствовал как мое тело слегка сжалось от приятного импульса. Я положил руки ей на плечи, заставив опуститься на колени. Настал тот самый миг, которого с нетепением ждет любой нормальный мужчина от кульминации предвкушения: первое ощущение от первого прикосновения – слегка запретное, такое желаемое, что в тот момент пытаешься придумать что же еще сделать, чтобы до конца поверить что это с тобой действительно происходит, до конца насладиться этим моментом, когда еще все чувствуешь – малейшее движение ее теплого розового рта.
Я провел рукой по ее шелковым волосам и взял рукой за затылок.
- Можно я кончу? – спросил я. Просто потому что должен был спросить.
Элиса остановилась.
- Нет, я хочу тебя...
Я подумал, что это никакой роли не сыграет, но решил что лишние разговоры и объяснения сейчас ни к чему. Я просто натянул презерватив и лег на песок, позволив ей сесть на меня сверху – так легче было избежать ненужного попадания песка в интимные места.
Пока она двигалась, я старался полностью озознать момент происходящего: я занимаюсь любовью с юной красавицей на берегу океана, чувствую слегка солоноватый привкус теплого ветра, слушаю шум прибоя. Как в сказке. И как обидно, что рано или поздно этот миг пройдет...
* * *
Время летело быстро. Я работал, по вечерам виделся с Элисой. Мы либо присоединялись к нашей компании, либо просто при возможности оставались у меня в бичлане и занимались любовью.
Однажды нас пригласили в соседний городок на марсианскую корриду. Что это такое, мне оставалось только догадываться, но мне безумно хотелось посмотреть. Что касается Элисы – она, как выяснилось, вообще представления не имела что такое коррида. После моих кратких объяснений она ужаснулась и сказала, что такие страсти не переносит.
- Если хочешь, - сказала она, - можешь ехать.
- Нет, ну я не могу тебя одну оставить скучать. Поехали, просто погуляем по городу – говорят очень симпатичный городок на берегу океана.
На том мы и порешили.
Ребята затрялись в толпах народа, желающих лицезреть убийство. Мы же пошли снова любоваться закатом и окрестностями городка, захватив с собой по обалденному мороженому. Было еще довольно светло, а город уже весь светился огнями.
На пляже как всегда тусовались влюбленные пары и рыбаки. Мы прошлись в один конец, затем в другой, и решили пойти посидеть в кафе. Но и там нам быстро наскучило. Тем более что мне не нравились косые взгляды марсиан на ее ноги и миниюбочку. «Что - свои так не ходят?» подумал я. Тогда мы решили подождать наших в парке возле корриды.
Даже возле стен этого Коллизея ощущение было захватывающее: сначала все погружалось в тишину, затем слышался крик одного или нескольких торреодоров и уже тогда вся толпа поднимала дикие возгласы.
Мы с Элисой нашли скамейку потемней прям в глубине парка среди деревьев, в ста метрах от корриды.
- Ты думаешь о том же что и я? – задал я ненавязчивый вопрос.
- Ага, - ответила Элиса.
- Думаешь здесь никто неожиданно не появится?
Она повертела головой по сторонам:
- Не знаю. Мне все-равно. Хочешь?
Что я еще мог сказать?
- Конечно хочу, - ответил я и расстегнул шеринку на штанах. Повозившись с презервативом, я сказал:
- Садись ко мне спиной. Тебе так удобнее будет.
- Зачем? Мне и так удобно.
«Удобно?», подумал я, глядя как она упирается сахарной костью в ребро каменной скамьи. Только представив какую это может приносить боль, я положил ей под ноги свои кисти рук. Но протупил: надо было ложить ладонями вниз, а теперь я сам был придавлен костяшками к грани бетона, поэтому долго не выдержал и убрал руки. Это позволило мне быстрей сосредоточиться и кончить.
- Да, - сказал я, - у нас тут своя коррида... Щас бы покурить...
- Смотри, твои друзья возвращаются, - сказала Элиса.
Коррида успешно закончилась, очевидно, не в пользу быка (или кто бы там ни был).
- Ну как? – все спрашивал я наших.
- Здорово!...
- Невероятно!...
- Эльф, я тебе рекомендую обязательно как-нибудь сходить.
- Да уж... Как-нибудь...
Мы уселись во вшину и погнали домой, веселые и довольные: каждый на свою тему.
* * *
Наши розовые дни подходили к концу. Я довольно привязался к Элисе. Да и вообще к шлангеру, этому тихому райскому уголку, где по утрам можно любоваться восходом солнца, спокойной гладью озера и пению неведомых мне птиц, а по вечерам сидеть в баре на открытом воздухе и болтать с марсианами, к которым тоже порядочно привязался.
Однажды у меня возникла замечательная идея: в последний день перед отъездом Элисы я решил сводить ее в ресторан вблизи нашего шлангера. Погода выдалась замечательная, денег хватало и мой план с успехом осуществился.
- Куда мы идем? – спросила Элиса.
- Сейчас увидишь, - ответил я. – Пойдем, не волнуйся.
Ресторан находился на берегу озера, окруженный густой растительностью и респектабельностью местных граждан. Мне было приятно ощущать себя одним из важных клиентов, который пришел со своей девушкой в ресторан в полном смысле слова, а не просто парой студентов, забежавших в местный бар раздавить по коктейлю.
- Ого, мы что – идем в ресторан?
- Ага, - я довольно улыбнулся: люблю доставлять людям радость. – Располагайся, - сказал я, когда мы пришли.
Я намеревался взять столик на свежем воздухе, но добродушный официант проводил нас внутрь, так как ужинать подавали только в помещении. Да и становилось прохладно.
- Принесите нам бутылку гвина для начала, а мы пока ознакомимся с меню.
Официант исчез. Мне, почему-то вспомнилось как один официант подмешал нам в еду ускоритель... При мысли, что сейчас ускоритель был бы катастрофой, меня разразило смехом.
- Скажи, Элис, чем бы ты хотела заниматься в жизни? – Спросил я, разливая гвино по стаканам. – У тебя есть цель? Мечта?
Настроение было на высоте, вечер проходил великолепно, и меня потянуло на филосовские темы.
- Да нет... – ответила Элиса.
Я немного удивился.
- Что - нет мечты?
- Я никогда не думала об этом...
- Ну к чему-то же ты стремишься в этой жизни? – предположил я.
- Ну... может, найти работу.
- Это уже что-то. Работа, семья, дети... большинство нормальных женщин стремится именно к этому. Муж, способный обеспечить семью, любовь и взаимопонимание, так?
Элиса как-то загадочно улыбалась.
- Ну да.
- А что-то сверх этого у тебя есть? Ну, какая-то мечта всей жизни?
Она так и не нашла что ответить. Принесли два салата и блюда из какой-то убитой живности.
- А у тебя? – спросила она.
Мне только дай поговорить об этом.
- У меня много... мечт. У меня жизнь состоит из них. Только, знаешь, от обычного мечтателя меня отличает то, что я стремлюсь к их реализации.
- А чего бы тебе хотелось?
- Ну... много чего. – Я не мог раскрыть ей все секреты. – Я бы хотел наделать много хороших дел. Для людей и животных. Я, конечно, понимаю – я романтик. Но как только у меня появится реальная возможность – я обязательно это сделаю.
- Каких, например?
- Например, создать огромный приют для всех животных, живущих в моей стране и нуждающихся в помощи. Я бы выкупил огромную территорию на природе и выпустил бы их туда после тщательного медосмотра. Я бы закупал пищевые отходы для их кормежки. Конечно, все это еще нужно продумать, но в целом план примерно таков.
- Здорово! А еще?
- Ну, я бы продвигал различные акции в поддержку мира, в защиту женщин и детей. Против алкоголизма и курения. Я бы как можно чаще внушал людям такие простые истинные фразы и лозунги, как «взаимопонимание спасет вашу семью и любовь», «только подонок может ударить женщину или ребенка», «ваши дети смотрят на вас». И особенно: «наши дети – наше будущее. Это продолжение нас. Сделайте мир лучше». Просто чтобы взрослые лучше воспитывали свои чада и любили их.
- Это прекрасно... – сказал Элиса.
Конечно это прекрасно, подумал я. Ибо это правда.
- Естественно, я преследую и собственные цели тоже. Я бы хотел стать известным и оставить след в истории. Я бы хотел, чтобы люди запомнили меня как борца со злом.
Элиса заулыбалась.
- Да, я знаю, это звучит немного наивно, но я хочу сделать многое, чтобы этот мир стал лучше. Прогресс идет, ему просто нужно помочь…
Я посмотрел на заходящее солнце. Озеро озарилось красным цветом.
- А мясо подгорело, - сказал я, отодвинув тарелку.
«За что столько денег заплатил?»...
Мы немного прогулялись по берегу и вернулись в бичлан.
- Предлагаю догнаться пастисом, - сказал я.
- Давай, - согласилась Элиса.
Я наполнил бокалы, посадил девушку себе на колени. Все вокруг стало обретать цвета. Это никак не было связано с алкоголем. Только с Элисой…
- Ты знаешь... Я все хотел тебе сказать... Ты замечательно выглядишь…
- Хм... Спасибо…
Синяя атласная лента заскользила в пространстве, ласково коснувшись своей прохладой моего горячего лба.
- Нет, серьезно. – Я протянул бокал. - За тебя, принцесса…
- За тебя...
Я увидел в ее полузакрытых глазах небо, и розовая слеза скатилась по горячей бархатной щеке.
- Иди ко мне... ... – сказал я. – Нас ждет вечность…
Я прикоснулся к ее губам своими и, не отрываясь, положил на кровать. Теплое дыхание скользнуло возле моего уха.
- Мне никогда не хотелось жить вечно… - прошептала Элиса.
Моя рука утонула в ее волосах, другая оказалась на ее полусогнутой ноге и, как змея, поползла вверх, по бедру, потревожив коротенькую юбочку.
- Но ты можешь забрать меня с собой…
Подплыл лебедь. Тихо шипя, он стал щекотать ей ушко, словно заигрывая. Та засмеялась. Я улыбнулся и стал целовать ее подбородок, шею. Затем задрал вверх ее маечку и прикоснулся к груди. Розовые соски слегка приподнялись, словно в ожидании. Я ласкал их губами и языком, а рукой гладил по точке скрещения ног, ощущая тепло через атласную ткань трусиков.
«Мне никогда не хотелось жить вечно…» все звенел в моих ушах ее шепот.
Теплая вода коснулась моих ног.
- Тогда нам не хватит времени познать этот удивительный мир…
Оставив в покое ее грудь, я стал целовать ее живот, опускаясь все ниже и ниже, пока не добрался до трусиков.
- Ахх…
Иногда между вдохами Элиса тихонько рычала.
- Лисс… Сейчас мы поплывем. Не бойся…
Элиса посмотрела мне в глаза.
- Не буду… Ты же со мной…
Добравшись до критической точки – всей ее женской сути – этого странного по своей форме, но безумно притягивающего объекта, напоминающего два сомкнутых лепестка магнолии, я закрыл глаза. Мой язык проник внутрь и сделал два уверенных движения. Последний вдох стал бесконечным. Кромка прозрачной голубоватой воды исчезла над нашими головами. Стало тепло и легко, как в колыбели. Я провел языком немного выше...
- Ррррр…
Элиса сжала мою руку в своей. На дне океана, пронизанного лучами солнца, преобладали яркие цвета. Вода не стесняла наших движений, наоборот: они были простыми и легкими, словно в вакууме.
Мой язык двигался ласково и уверенно, обмениваясь энергией с нежной плотью. Волна хрустальных нот заскользила вокруг. Элиса вытянула руку вверх, словно хотела дотянуться до чего-то. Затем изогнулась как куница, провела рукой по моим волосам, шее и впилась в лопатку. Пять бордовых лент опоясали наши тела, сплелись в легкое покрывало.
Я поднялся, снял футболку, взял Элису за руку и притянул к себе.
Она села на край кровати, раздвинув ноги, и стала медленно расстегивать молнию на моих джинсах, одновременно лаская губами живот.
Я хотел видеть. Я опустил глаза. Мои ноги висели в воздухе, с них капала морская вода. Лисс взяла в руку член и провела по нему языком.
- Ты вкусный…
«Какой же ты вкусссссный…»
Я горел. Голубое пламя охватило меня как газовую горелку. Мне было приииияяяятнооооо….
«О чем ты сейчас думаешь?...», мысленно спросила Лисс.
«Ни о чем…»
Через минуту она остановилась и посмотрела мне в глаза. А я совсем не хотел, чтобы это прекращалось. Мы были еще слишком далеко от земли. Я провел членом по ее щеке. Лисс снова открыла рот…
«Как тебе не сты…»
«Нет…»
«Мне нравится…»
«Яааа… эээтоооо… вижууу…. в твоёооомммм нннебееее…»
- Эльф. Открой глаза…
На миг я подумал, что сейчас проснусь, и все исчезнет. Мы сидели на облаке.
- Смотри какой водопад… Побежали туда!...
Я повернул голову.
- Ты не боишься тех птиц?... Они могут убить тебя своей красотой.
Эллиса посмотрела на огромные далекие ветви, выступающие из облаков.
- Нет… - она встала. – Нет. Пойдем! Ты же со мной!...
Мы побежали. Лисс почти летела и смеялась. Облако было до боли нежным. Настолько, что из моих пяток сочилась кровь, оставаясь на следах. Стаи цветных колибри с тихим шорохом вспорхнули с ветвей и помчались ввысь. Элиса почти добежала до водопада, до края облака, на ходу обернулась…
Я уловил ее сводящий с ума взгляд.
- Поймай меня…
Она развела руки в стороны, сжала ноги и прыгнула в падающую с неба воздушную пыль. Радуга устремилась ей вдогонку.
Я свой прыжок начал еще задолго до конца облака. Я уже летел над ним, прижав руки к бедрам и выпрямившись как стрела.
«Когда-то я был птицей…»
Мы падали. Вода каплями стекала по коже.
- Какой-то быстрый… - сказала Элиса, положив ладонь мне на шею. – Трахнешь меня?...
Я взял ее за талию и притянул к себе. Мой член почувствовал женское тело и напрягся. Лисс хихикнула и сжала его ногами. Одной рукой она все еще держалась за мою шею, другой сжимала мои ягодицы.
- Ну давай. Войди в меня… - сказала она.
Я бросил взгляд ей через плечо. Там, параллельно нам, летел огромный белый лебедь, плавно покачивая мощными мягкими крыльями. Вода не касалась его.
Я положил Элису ему на спину. Лебедь зашипел.
- Тсссс…. Не надо…
Лисс раздвинула ноги. Я не отрывал взгляд от ее глаз. Медленно, тая, словно призрак, я коснулся ее губ губами.
«Трахни меня…»
«Заткнись и замри…»
В конце водопада нас ждала Луна и звездное небо.
Глядя ей в глаза, я вошел...
- Аххх…
Моя рука скользнула по ее щеке и остановилась на губах. Пальчик разомкнул их и попал внутрь.
«Я умираю…»
«Рождаешься…»
Движение… Второе…. Третье…. «Аххх…» Пятое…Шестое… «Мммм…» Восьмое… Девятое…
«Однажды мы снова станем птицами…»
* * *
Настало время возвращаться на Родину. С позором, так как экзамены я не сдал и потратил большую часть денег из домашнего бюджета. Перед отъездом я остановился у Бэмби.
- О! Я смотрю у тебя тут заначка… - сказал я, глядя на бутылку виски.
- Ага, хочешь?
- Давай вместе, что ж, я – алкоголик. Что ли?
-Давай, только я немного…
Она достала бокалы, бутылку виски и бутылку колы.
- Ты чё – собираешься разбавлять виски колой?
- Ну да.
- Нее, так не пойдет. Виски надо пить только в чистом виде. Это же как коньяк: здесь важно вкус прочувствовать, - сказал я.
Она попробовала сделать небольшой глоток, но тут же схватилась рукой за рот и побежала в туалет. Я не удержался от смеха.
- Да, это тебе не дульки воробьям крутить. Виски… - я сделал большой уверенный глоток.
Мы проболтали с ней весь вечер. Вспоминали всякое…
- Ну что, пойдем баиньки? – сказал я. – Мне вставать рано.
Мы развалились на огромном матрасе, который Бэмби расстелила на полу. Она все еще рассказывала о чем-то, а я уже думал о том, что рядом со мной находится молодое женское тело в шелковом пеньюаре… Я положил руку ей на живот и стал гладить, ощущая ее тепло. Через минуту я уже ласкал губами ее грудь. Не знаю, насколько ей это нравилось, но мне это доставляло просто огромное удовольствие: молодая красивая упругая грудь с красивыми розовыми слегка набухшими сосочками.
Я понимал, что о нормальном сексе можно было и не мечтать. Но по крайней мере, рассчитывать на кое-что другое шансы были. Я снял штаны, используя свой член в качестве приманки. Бэмби было сложно устоять при виде хорошего упругого члена, однажды я в этом убедился…
В тот вечер мне повезло. На небе засверкали еще пять сотен звездочек…
На утро я взял свои чумоданы и упорхнул. Порхал до тех пор, пока не понял, что потерял бумажку, на которой был записан адрес того космострема, откуда должен был отправляться наш звездолет. На этот раз нормальный. Снова лететь в открытом космосе с помощью неестественного газовыделения я не хотел и готов был заплатить за это нормальные деньги.
Космострем находился где-то в Мариже – огромном марсианском городе, который за месяц пешком не обойдешь. Я позвонил Бэмби и объяснил ситуацию. Она пошарилась по комнате и сказала, что ничего не нашла.
- Кажется, я ее выкинул, - ответил я.
Бэмби попыталась объяснить мне откуда она сама улетала последний раз. Я схватил чумоданы и поперся «туда, не знаю куда». Чумоданы были ОЧЕНЬ тяжелые. Пока я их допер до примерного местоназначения, у меня опухли пальцы, все больше скручиваясь в замысловатый «fuck».
Это место космостремом назвать никак было нельзя. Просто улица как улица, где мирно дремали какие-то звездолеты. Но моим там и не пахло. До полета оставалось два часа. Я поспрашивал у встречных марижан, не стартует ли отсюда звездолет фирмы «ЧХЛАН-4», но они и понятия не имели о чем шла речь. Кто-то сказал, что большинство звездолетов гнездятся на Площади Большой Задницы. Я рычу сквозь зубы, хватаю проклятые чемоданы и несусь туда. Площадь Большой Задницы предстает перед моими глазами в виде огромного пространственного хаоса, наполненного марсианами, вшинами, звездолетами и огромными кучами дерьма. Я снова матерюсь сквозь зубы и начинаю метаться по площади в поисках «ЧХЛАНа-4». Ни один звездолет не имеет подобную надпись. Смотрю на часы: на часах время отправления. Все. Крендец.
Захожу в ближайшую телефонную будку, набираю номер дома.
- Алло, мам?
- Здравствуй, сынок! Как ты там?
- Мам, я опоздал на звездолет… - чувствую, что от отчаяния щас заплачу. – Я потерял адрес…
- Всмысле?
- В прямом. Мам я больше не могу… - в горле встал ком, из глаз полилось. – Я с этими чемоданами… у меня пальцы опухли, меня все задрало… Я по Марижу с восьми утра мотаюсь, одни говорят одно, другие – другое… Я не нашел того места, где они садятся… Я тут на площади, здесь этих звездолетов…
Я завыл.
- Так, сынок. Успокойся, - сказала мама. – Возьми себя в руки. Сейчас сделай вот что: спроси, где в городе есть ближайший космострем и езжай туда. Там должны быть еще звездолеты.
- Ладно, мам. Я сделаю, - сказал я, размазывая слезы.
- И не паникуй. Узнай расписание и перезвони мне.
- Хорошо.
- Давай.
- Пока.
Ближайший космострем находился в получасе пути, но ближайший звездолет до Ззз оказался только на следующей неделе. Звоню маме.
- Так, это не страшно, - сказала она. – Садись на сруль и едь в Арманию к тете Вере. Оттуда звездолеты летают на Ззз каждый день, я позвонила, все узнала.
- В Арманию?
- Да. Как приедешь – позвони ей, они тебя там встретят.
- Хорошо, мам. – Сказал я. – Спасибо тебе.
- Давай сынок. Целую.
Я снова хватаю проклятые чумоданы, но теперь, по крайней мере, появилась какая-то конкретная цель и надежда.
Вечером я был уже в Армании. Там меня встретили тетя Вера и ее дети, с которыми мы вместе играли еще в детстве. «Боже, как они выросли, подумал я».
- Тон, - сказал я огромному детине, - я тебя помню еще ползающим на четвереньках и размазывающим пальцами говно по стенам, а теперь ты в два раза шире меня!
Тон смутился, приняв это за комплимент.
- А Юба! Ты еще за муж не вышла? Ты ж просто красавица, блин!
Та улыбнулась.
- Не, рано еще.
- Правильно. Все равно нормальных мужиков найти сложно. Теть Вера, как вы тут?
- Да хорошо, Эльф. Лучше, чем раньше. Поехали, сегодня у нас переночуешь.
Вечером позвонила мама, сказала время и адрес, откуда будет стартовать мой звездолет. Она пятьсот раз мне все объяснила, кроме одного…
На следующий день меня поехали провожать всей семьей. Звездолет опаздывал. Я волновался. Все ждали. Наконец, часа через два прибывает звездолет с названием «Чхлан-119». Я понимаю, что это мой и с криками радости хватаю чемоданы и несусь к пилотам.
- Здрасьте, вы на Зззз?
- Ззззздрась. Да мы на Зззззззз.
- О, это зззззздорово. Можно я с вами? – задаю я глупый вопрос, хотя понимаю, что звездолет для того и существует, чтобы перевозить людей до Зззз и обратно.
- Конечно нет, - отвечает пилот.
Я в растерянности подбираю челюсть и говорю:
- Как «нет»?
- Ну вот так «нет». Надо ехать на станцию, заранее заказывать билет… чё в первый раз?
Я посмотрел на один чумодан, затем на второй. У меня возникло неудержимое желание забить ими пилота до смерти. Но тут люк резко захлопнулся и «Чхлан-119» стал набирать высоту.
Я медленно повернулся и увидел растерянные лица теть Вериных детей. «Так… Мама…», подумал я.
- Алло, мам?
- Да, сынок? Ты садишься?
- Нет…
Пауза.
- Как нет?...
- Мам, ты чё – не знала, что билет надо заказывать заранее?...
Пауза.
- Ты кретин! Твой билет был заказан! Надо было сказать пилоту фамилию!...
Я повесил трубку. Таким ослом я себя еще никогда не чувствовал. Я взорвался и стал в бешенстве пинать телефонную будку.
Когда я успокоился, мы сели в флаер и погнали за звездолетом, даже понятия не имея по какой траектории он полетел. Но тут позвонила мама.
- Сын, успокойся. Сегодня опять переночуешь у теть Веры, завтра у тебя снова звездолет на том же месте в тот же час. Билет заказан…
- Мам, мы щас попытаемся его догнать, мы предполагаем он летит через станцию Зопа…
- Нет, Эльф. Во-первых, он делает большой крюк через Флитор – вы летите в противоположном направлении, во-вторых, они, как выяснилось, забыли внести твою фамилию в список, иначе пилот назвал бы ее.
Я почувствовал какое-то облегчение.
- Ладно, мам… Мы возвращаемся, - сказал я. – Спасибо тебе…
- Давай, сынок. Мы ждем тебя…
Итак, я провел еще одну ночь в кругу, как оказалось, замечательных людей. Мы сходили в кафе, погуляли по городу, на следующий день я сел в звездолет и успешно вылетел…
На этом закончился первый этап моего приключения. Но за ним незамедлительно последовал второй. Куудааа более насыщенный событиями и переживаниями...
Продолжение следует...
* * *
Что вас ждет в следующей части:
И вот она вошла в кабинет. Села. Мое сердце заколотилось. Я посмотрел на нее: серьезное спокойное выражение лица, умело накрашенные ресницы, собранные в хвостик волосы. Взгляд в мою сторону.
- Ну как ты?...
- Нормально, вот сдаю зачет сейчас...
- Здорово... Я тоже...
- Я по тебе скучаю... – сказала Бэм.
У меня в горле встал ком.
- Я тоже... Бэм... Очень... Я не могу так больше...
Я почувствовал, что уже неминуемо заплачу.
- Я думаю о тебе с утра до вечера...
Нижняя губа скривилась и задрожала как у пятилетнего ребенка. Водопад слез хлынул из моих глаз, выплескивая все, что так долго накапливалось в моем сердце.
- Я тоже думаю о тебе...
- Бэм, я не могу так больше... Мне очень больно... Правда... Я не могу...
Она подошла и положила руки мне на голову. Я встал и прижался к ней всем телом, стараясь не показывать ей свое красное зареванное лицо.
- Не плачь... Не плачь, а то я тоже заплачу...
На меня что-то нашло: я не мог остановиться, я просто рыдал.
- Бэм, я так люблю тебя...
- Я люблю тебя, Эльф...
- Прости... Это... Я не знаю что делать...
Открылась дверь, Бэмби отскочила от меня, словно захваченый врасплох хулиган. Я отвернулся.
- Просто пацан какой-то, - сказала она. – Ушел...
- Ладно, не будем распускать нюни, - я вздохнул, размазал по лицу слезы и посмотрел в зеркало. «Кошмар, черт...»
- Все будет хорошо, Эльф, - сказал Бэмби.
- Да... Я знаю...
Бэмби танцевала. Просто пританцовывала под мотив одной мелодии из бразильского сериала. Она слегка покачивалась в ритм, переставляя ножками и наклоняя голову то в одну сторону, то в другую. А руками водила по бедрам, приподнимая юбочку с боков и открывая моему взгляду края чулков... Меня это поразило до глубины души. Я сошел с ума. Этими простыми движениями она вскружила мне голову, словно я увидел что-то божественное. Уже после ухода Бэмби я все снова и снова ставил эту незамысловатую, но какую-то волшебную мелодию и представлял как она танцует...
Я знаю как это невыносимо больно представлять, сомневаться, догадываться, даже чувствовать, что эту девочку, твою любовь, все содержимое твоего сердца, сейчас кто-то трахает. Я это испытывал не раз, как испытывал, наверное, в тот момент Гагара. А я – где-то на другом конце Вселенной – понимал это, и не мог остановиться – такими сладкими были мои ощущения. И мое сердце было так же заполнено Бэмби, как и его...
Раздался звонок. Номер мне не знаком.
- Але?
В трубке послышался голос Бэмби.
- Але. Привет.
- Привет.
- Как дела?
Я сделал паузу, не зная что ответить. Потому что дела, на самом деле, шли хреново.
- Хорошо. А у тебя?...
- Хорошо. Я сейчас в центре. Прикинь, автоматы все не работают, нашла один нормальный.
- А....
- Ты не отвечаешь на смс, я стала волноваться... Ну... так не делается, вообще...
Хотел сказать, что занят, что нет денег. Но на сердце накипело...
- Я... Знаешь… Не звони мне больше… - В горле встал ком. Из глаз полилось. Я зарыдал, с трудом выдавливая из себя слова. – Я не хочу больше ни видеть ни слышать тебя… Уйди из мой жизни, мне больно, слышишь?... Я не хочу больше тебя знать! И даже когда ты приедешь – я не приду тебя встречать…
- Я знала, что ты так скажешь…