Часть вторая.
Мой водитель, Игорь Каретников, помог мне донести багаж до стойки регистрации. Уже много лет, с тех пор, как научился получать удовольствие от горных лыж, я езжу везде только со своим снаряжением.
Петер, с которым я познакомился лет десять назад, еще зеленым новичком, всегда смеется над моим багажом, но и сам катается только на собственных лыжах, той же фирмы, что и мои.
Я отключил и отдал Игорю свой телефон, он передаст его Марии Ивановне: это наша традиция, я всегда, уезжая, оставляю ему телефон в аэропорту, как бы прощаясь с суетной московской жизнью.
Впереди у меня три недели простой и приятной жизни в маленьком тирольском городке. Несмотря на обилие туристов, как-то никто друг другу не мешает. Великолепные виды, удобные подъемники, спуски разного уровня сложности, конечно, привлекают массу народа, и по вечерам здесь шумновато. Зато все это искупается гостеприимством местных жителей, неистребимым национальным колоритом, богатством и щедростью природы здешних мест. Я нигде в мире не видел таких замечательно тугих и пушистых елок, как в долине Циллерталь.
В последние дни в Москве мне стало душно, и я с удовольствием вспомнил свежий воздух долины, завораживающие горные пейзажи, поросшие елями склоны и остроконечные вершины, сплошь укутанные снежным покрывалом…
Я заметил, что за нашими с Игорем манипуляциями с интересом наблюдает молодая женщина с гладкими светлыми волосами. Перехватив мой взгляд, она улыбнулась:
-Павел Андреевич?
Черт, я и забыл про то, что еду не один! Не знаю, кому и что я хотел доказать, только переводчица мне там нужна, как рыбе зонтик. Десять лет, по меньшей мере, мне удавалось обходиться там собственными силами.
Я с интересом оглядел ее стройную фигуру и лицо: очень даже ничего! В последний момент, доверив выбор девушки Ирине, я, честно сказать, испугался, что получу в спутницы девятнадцатилетнюю Барби, поклонницу Димы Билана. Но нет, Ирина подошла к моей просьбе творчески: девушке было лет двадцать семь, умненькое лицо, широко расставленные серые глаза, минимум косметики. Впрочем, счет за ее услуги, который я получил накануне, тоже впечатлял. Я мрачно подумал, что, судя по сумме, эта молодая женщина должна уметь что-то необыкновенное.
Я спохватился, что пауза подозрительно затянулась, поздоровался с ней.
-Вы – Нина?
Она кивнула.
-Бывали раньше в Тирольских Альпах?
Она улыбнулась.
-Ирина Анатольевна позвонила мне в последний момент, и я даже не имела возможности узнать, какая программа нам предстоит. Я хорошо знаю местный диалект, даже недавно была там, - она запнулась на миг, - на стажировке. Думаю, я смогу быть вам полезной.
Я неопределенно выразился:
-Там увидим.
Вещей у нее было совсем немного, так что доплачивать за мой багаж не пришлось.
Мы летели самолетом компании «Австрийские авиалинии», в салоне бизнес-класса было просторно и удобно.
Нина заметила:
-Я редко летаю бизнес-классом, обычно – или эконом, или молодежный, почти в два раза дешевле, а сервис одинаковый: лететь-то всего ничего.
Я кивнул:
-Европа вообще хороша тем, что все близко.
На этом общие темы были исчерпаны и светская беседа прекращена.
Я заметил, что даже молчит Нина как-то так, что я не испытываю чувства неловкости и не пытаюсь развлекать ее разговорами. Это, наверное, и есть высший пилотаж.
Еще в начале января я забронировал места в отеле «Элизабет». Обычно я останавливался в мезонет-суите «Флорентина», там есть камин и вообще очень мило, но в этот раз попросил оставить за мной «Резиденц» - в числе прочего там были две спальни, паровая баня, джакузи и, самое главное, большая терраса.
Собственно, терраса и решила все дело. Когда я заказывал номер, мне представлялось, что по утрам мы будем сидеть с чашечкой кофе на залитой солнцем открытой площадке, глядя на величественную панораму высокогорных пиков. Мне представлялось, что Геле, раньше этого не видевшей, все ужасно понравится.
Я сердито заворочался в кресле. Непрошеные воспоминания готовы были завести меня дальше, чем я планировал. Нина глянула на меня:
-Уже Вена.
В Вене мы пробыли до девяти часов вечера, а уже в десять были в аэропорту Инсбрука. За нами прислали машину из отеля (это такой дополнительный сервис для заказывающих номера повышенной комфортности), и уже через час в холле нас встретил управляющий.
Мы немного были знакомы, даже пару раз посещали вместе с ним и Петером ресторанчик, принадлежавший сестре Петера, и в его улыбке я увидел не просто вежливость.
Учитывая позднее время, нас проводили в номер.
Отель «Элизабет» выделяется роскошью даже и среди местных гостиниц, а уж «Резиденц», честно скажу, впечатлял.
Нина повела глазами вокруг, но промолчала. Она уселась в кресло, молча ожидая, когда нам принесут вещи.
Наконец, мы остались одни.
Я подошел к окну, сдвинул портьеру и отпер дверь на террасу. Вышел, глотнул морозного воздуха. Постоял, облокотившись на перила. Чуть-чуть полегчало, и я подумал, что правильно я сюда уехал. Очень уважаю Хемингуэя, но думаю, что он погорячился: всегда, всегда возвращайтесь туда, где вам было хорошо! Он, впрочем, сам так и поступал, даже больше, он и не уезжал оттуда.
Я вспомнил о Нине, шагнул в комнату.
Она сидела в той же позе, в какой я оставил ее.
Я виновато пробурчал, показывая на двери спален:
-Выбирай, какая нравится.
Она недоуменно подняла на меня глаза, поднялась, помедлила и открыла левую дверь:
-Мне все равно.
Я занес ее чемодан, потом забрал свои сумки, лыжное снаряжение пристроил в специально оборудованный для этого шкаф, распаковал чемодан.
В дверях появилась Нина:
-Помочь?
-Нет, если хочешь, ложись. Ты не голодна?
Она покачала головой, предложила:
-Может, сделать бутерброды, кофе? Здесь все есть, а бар так и вовсе на все вкусы.
Я с интересом посмотрел на нее.
-Давай.
Она открыла баночку паштета, намазала тоненькие тосты.
Я открутил крышку и налил янтарную жидкость на дно тяжелого хрустального стакана. Нина нажала кнопочку в дверце холодильника, и льдинки с веселым грохотом насыпались в емкость.
Она сняла свою короткую шубку, и я с удовольствием убедился, что фигура у нее красивая.
Мы вышли на террасу, я взял с собой бутылку. Устроившись с удобствами, мы выпили за знакомство, решили перейти на ты. У Нины это легко получилось, и я вспомнил, как долго Геля не могла привыкнуть называть меня просто по имени…
Я понял, что опять надолго замолчал, повернулся к Нине.
Ее лицо освещалась всполохами рекламных огней увеселительных заведений, которых здесь было такое множество. Она посмотрела мне в лицо, медленно проговорила:
-Павел, я догадываюсь, что в твоей жизни что-то произошло. Этот номер… Ты планировал совсем другую поездку? Ирина Анатольевна сказала, что ты – ее давний и очень хороший знакомый, она была дружна когда-то с твоей сестрой, сказала, что у тебя, кажется, неприятности. И она просила, чтобы я постаралась помочь тебе. Я хотела бы, чтобы ты знал – это не всегда входит в мои обязанности, но ты мне, почему-то, нравишься. В общем, я – взрослая девочка, и, если тебе этого захочется, мы можем ночевать в одной спальне.
-Спасибо, я буду иметь это в виду, и, возможно, воспользуюсь твоим хорошим ко мне расположением.
Я остался на террасе, а Нина вскоре ушла к себе.
Завтракали, несмотря на общую роскошь отеля, здесь весьма демократично: внизу был буфет с замечательной австрийской яичной кухней. Мы уже выпили кофе, Нина выбирала свежие газеты, когда в холл отеля ввалился Петер.
Мы обнялись. Я представил ему подошедшую Нину, и мы поднялись в номер.
С удовольствием рассматривая девушку, Петер громко объявил:
-Когда неделю назад Павел мне позвонил, и предупредил, что приедет не один, я так и понял - это будет что-то необыкновенное!
Я в это время переодевался в своей спальне, и предоставил Нине выкручиваться самой.
Она расхохоталась:
-Петер, по-русски так нельзя говорить о человеке!
Он озадачился:
-Что не так?
-Лучше просто сказать, что вы думали, это будет необыкновенная девушка.
Пока они занимались языковой практикой, я переоделся и вышел к ним.
-Петер, оставь девушку в покое. – Я повернулся к Нине: - Ну, если ты не передумала, то мы тебя оставляем. Учти, что пробудешь одна почти до вечера.
Нина улыбнулась:
-Я взяла с собой работу, нужно сделать перевод статьи.
-Внизу есть комната, там установлены компьютеры, модемы, все, что может понадобиться для работы. Вот тебе карточка, с ней ты везде пройдешь. Если хочешь, сходи в бассейн, днем там не слишком многолюдно.
Она кивнула:
-Павел, ты так заботишься обо мне, что мне неловко…
Петер чуть удивленно поднял брови, я понял, что у него назрели вопросы, и предпочел утащить его.
Чем хорош именно этот отель – рядом расположен подъемник на Пенкен, и уже через несколько минут мы с Петером могли обозревать с высоты столь дорогие моему сердцу склоны.
Я повернулся к приятелю:
-Петер, извини, я не успел тебе сказать. Это не та девушка, с которой я собирался приехать.
Он с досадой сказал:
-Понял, не дурак. Мог бы предупредить раньше, чтобы я не обижал девушку.
Я покосился на него:
-Она необидчивая.
Петер помялся, но спросил:
-А где ты ее взял?
Я нехотя ответил:
-Она – переводчица из агентства.
Петер поднял брови:
-С каких пор тебе понадобилась переводчица?! Мне всегда казалось, что ты и сам прекрасно управляешься.
Я молчал, и Петер вздохнул:
-Можешь не отвечать. И так вижу, что ты темнишь.
Мы с Петером проводили вместе все время, свободное от его дежурств. Он уже много лет руководит местной службой спасения, его все уважают и любят. Вообще, здесь, в горах, я начинаю ценить прелесть жизни в маленьком городке. Здесь каждый человек индивидуален, каждого, даже ребенка, знают в лицо.
Вчера наблюдал интересную сценку в местной аптеке: маленький мальчик, лет восьми, наверное, пришел за какими-то каплями, бабушка его отправила. По дороге, естественно, название вылетело у него из головы. Строгая провизорша не поленилась набрать номер его бабушки, чтобы узнать, какие ей нужны капли. Невозможно даже и представить подобную сцену в московской аптеке!
Гулять по улицам с Петером и вовсе затруднительно, с ним постоянно здороваются, похлопывают по плечу, окликают, зазывают на кружку замечательного местного пива. Впрочем, его это совсем не раздражает. Такой уж он человек.
У него забавная внешность: коренастый, широкоплечий, рыжеволосый, докрасна загорелое лицо, огромные ручищи, поросшие рыжими же волосами. При такой колоритной внешности он, тем не менее, неизменно пользуется успехом у женщин. Петер до сих пор не женат, уж не знаю, по какой причине. Он нежно любит свою сестру и племянницу, и я просто поражаюсь, как это его до сих пор никто не окольцевал.
Возвращаясь, всегда застаем в номере Нину.
Она часами просиживает с ноутбуком, и на гладкой коже ее носа я всегда вижу две отметинки, она сидит перед экраном в специальных очках. Половину ее багажа, оказывается, занимали словари.
Впрочем, когда мы приходим, она с радостью оставляет работу, и мы тащим ее обедать, потом гуляем по заснеженным улочкам уютного тирольского городка.
Петер расхвастался, какой красивый у них городок, а Нина только голову склонила:
-Он, как на картинке, слишком красивый. Мне кажется, за стенами домов здесь и жизнь такая же картинная. Ну, не настоящая, что ли, - вырвалось у нее.
Петер замолчал, а потом пригласил нас в гости к сестре:
-Давно пора, а то она уж и обижаться начала! Заодно и с Мартой-младшей встретитесь, ее отпустили домой на неделю.
-Вот завтра сменишься с дежурства, и сходим, заодно накормим Нину настоящими тирольскими колбасками!
Нина засмеялась:
-Я и так чувствую, что джинсы мне стали тесны! Такой работы у меня за всю жизнь не было! Сплю, ем, плаваю в бассейне, когда захочу – к моим услугам джакузи, а не хочешь - паровая сауна, не жизнь, а мечта!
Вечера мы обычно проводим в баре отеля, а потом провожаем Петера и расходимся по своим спальням. Впрочем, я часто слышу, что Нина не спит.
Вчера мне тоже не спалось, и я заглянул к ней.
-Не хочешь выпить?
Она сидела над ноутбуком, задумчиво покусывая безупречными зубами карандаш.
Нина подняла на меня взгляд, сняла очки.
-Не спится? – ответила вопросом на вопрос.
Она отодвинула ноутбук, поднялась из-за стола и подошла ко мне. Присела передо мной, прохладными руками коснулась лица. Потом поднялась, выключила свет и вынула из рук стакан с виски. Наклонившись надо мной, коснулась губ. Не дождавшись ответного движения, вздохнула и поднялась, но не отошла.
Я взял ее руки и повернул к себе раскрытыми ладонями…
Проснулся я в своей комнате.
Нина не разрешила мне остаться у нее.
-Нельзя мне, понимаешь? Я и так позволила себе гораздо больше, чем обычно. Это – моя работа, я – профессионал, и не имею никакого права увлекаться тобой.
Я не настаивал, поднялся, захватив одежду, ушел в свою спальню.
Сегодня Петер дежурил, и мне предстояло развлекаться самому. Неожиданно Нина выразила желание сопровождать меня. Я недоуменно поднял брови, но промолчал.
Мы позавтракали в молчании, потом спустились вниз.
Нина попросила:
-Давай покатаемся на автобусе?
И мы, как добропорядочные туристы, проехали по всей долине, покатались на санях, посмотрели поближе на ледник Хинтертукс. Неожиданно я почувствовал, что получаю удовольствие от нашей поездки.
Нина улыбалась. Она попросила меня сфотографировать ее на фоне гор, потом рядом с подъемником, потом мы вместе снялись на санях и рядом с одетым в национальный костюм парнем, который правил лошадьми.
Мы накупили пакет сувениров, которые здесь покупают все туристы.
Усталые, но довольные и веселые, вернулись в отель.
Я устроился на террасе, освещенной еще не зашедшим солнцем, с сигаретой и виски, а Нина уселась за компьютер.
Примерно через час она появилась на террасе, держа в руках две чашечки кофе.
Присела рядом, задумчиво помолчала, а потом спросила меня:
-Павел, что у тебя произошло там, дома? Вижу, как ты мучаешься. Ясно, что я случайно попала на последний акт драмы. Все присматриваюсь к тебе и вижу, что ты – молодой, вполне состоявшийся мужик приятной внешности, не жадный, легкий в общении, добрый и с чувством юмора. Вчера я убедилась, что ты - великолепный любовник. Что, молодые женщины перестали ценить эти качества? Вроде, нет. Тогда в чем дело? Ну, хочешь, я попробую угадать? Она, та девушка, с которой ты собирался приехать сюда, она увлеклась кем-то другим, или тебе показалось, что она увлеклась? Надеюсь, что это не было капризом молодой и красивой, избалованной вниманием мужчин стервы?
Я глотнул и поставил стакан с остатками льда на столик.
-Все гораздо хуже. Она совсем не стерва, а замечательная девушка. Так вышло, что она любит, по настоящему любит человека, который почти в два раза старше ее, вдобавок еще и женат. Брак его очень прочен, завязан в том числе и на имущественных интересах. Я хорошо его знаю, мы с ним уже много лет в одном бизнесе. Не думаю, что она с ним сейчас счастлива, а уж про будущее… Однако, вопрос этот закрыт и пересмотру не подлежит. Хватит смешить народ.
Нина вздохнула:
-Значит, ты решил выпустить голубку?
-Какую голубку?
-Ну, это такая история-сказка из средних веков. Голубка была веселой и нежной, она томилась в клетке, и человек поддался на ее уговоры и выпустил ее, зная, что ей угрожают опасности и беды, когда он перестанет оберегать ее. И действительно, через некоторое время голубка вернулась к нему, крылья ее были обломаны, и сама летать она уже не могла. Человек обрадовался, вылечил ее, но голубка уже не могла быть такой, как прежде. Больше человек и голубка никогда не были счастливы, как раньше.
Я мрачно нахмурился:
-И о чем твоя поучительная история? Мне следовало запереть ее на замок?
Нина помолчала.
-Знаешь, современные мужчины не любят говорить о любви вслух. Почему-то я думаю, что ты ей предоставил право самой догадываться о своих чувствах. И еще: рыцарские времена прошли безвозвратно, но люди-то остались прежними. Ты должен был бороться за нее, говорить ей о своей любви, совершать подвиги в ее честь. Ладно подвиги, но хотя бы поступки! Ты должен был схватить и увезти ее на необитаемый остров, держать ее руки, целовать ладони!
От ее слов в моей голове что-то сместилось, и я почти злобно сказал:
-Я и сделал все это! Увез ее на новый год на свою дачу, а там… Ненадолго хватило моего благородства, а когда я узнал, как она дышит во сне, как у нас все может быть…Мне тридцать шесть лет, я каких только баб не видел, а такого со мной никогда не было. Я думал, что так будет теперь всегда, я даже не мог с ней находиться в одной спальне, понимаешь?! А она пришла ко мне на озеро, в дурацкой куртке и унтах, молчала и неумело затягивалась сигаретой. Это как?! И я понял, что я – дурак, что произошедшее между нами ночью ничего для нее не решает, что она, может, уже жалеет обо всем…
Она подняла голову:
-Ты, наверное, ждешь от меня слов сочувствия? Не буду я тебя жалеть. Ты, Павел, даже не знаешь, какой ты счастливый! И поверь мне, все у вас будет хорошо.
И было в ее словах столько убежденности, что я поверил ей. Вот и не хотел, а поверил!
В комнате затрезвонил телефон, Нина принесла мне трубку.
Хмурым голосом Петер спросил:
-Ну, вы готовы?
Я удивился:
-Ты чего не поднялся?
После секундной паузы Петер уже повеселевшим голосом спросил:
-А я не помешаю?
Я искоса глянул на Нину: вон у нас, оказывается, как обстоят дела, и сердито спросил:
-С каких это пор ты у нас такой деликатный стал?
Он посопел в трубку, потом засмеялся:
-Иду.
Марта-большая, сестра Петера, и Марта-маленькая, его племянница, готовились к нашему приему по большому счету. Марта не стала усаживать нас в общем зале, а устроила в каминной.
Она с удовольствием расцеловала меня при встрече, и я передал им подарки, заблаговременно приобретенные в Москве.
Обед, как это обычно бывает у Марты, был роскошным: вареная говядина по-старовенски, деликатес из сердца и легких, рубец, пирожки с разными начинками, чесночные гренки.
Я заметил, что Петер поглядывает на раскрасневшуюся Нину, и его взгляды не остались незамеченными Мартой.
Зато сама Нина весело переговаривается с Мартой-младшей, и я заметил в ней что-то новое и неожиданно мягкое.
Племяннице Петера восемь лет, он и мать ее обожают. С рождения девочка страдает астмой. Практически все время она проводит в санаториях и больницах, но терпеливо и мужественно все сносит. Я знаю, что Петер помогает сестре, потому что лечение обходится очень дорого.
Нина достала из сумки фотографии своего сына, и рассказывает о его проделках. Марта смеется, и я с удовольствием вслушиваюсь в серебряные колокольчики ее смеха.
Вскоре в зале зазвучала веселая музыка. Исполнители были в красочных национальных костюмах, и я сделал несколько снимков на память.
Потом мы вернулись к камину, нам на десерт принесли штрудель. Марта с гордостью объявила, что делали его они с дочерью, и мы захлопали.
Уже поздно ночью мы распрощались с гостеприимными хозяйками, и Петер проводил нас в отель.
Если учесть, что национальный напиток здесь имеет крепость чуть ли не 80 градусов, такая прогулка пришлась мне весьма кстати.
Мы поднялись в номер.
Нина прошла к себе, но дверь не закрыла.
Я почувствовал, что сегодняшнее веселье завтра отзовется головной болью, и с тоской подумал: хорошо бы вообще не ложиться спать.
Я громко спросил Нину:
-Это для сына ты делаешь фотографии? Сколько ему лет? Ты почему-то не рассказывала о нем раньше.
Нина появилась в дверях:
-Да так, раньше просто к слову не пришлось.
-Я рад, что ты развеселила малышку. Поверь, у нее очень тяжелая жизнь. Девочка очень любит дом, и мать с дядей. Но дома бывает, в лучшем случае, пару месяцев в году.
На ее вопросительный взгляд я ответил:
-Астма. Она живет на ингаляторах.
Она кивнула:
-Я обратила внимание, что Марта тяжело дышит.
-Болезнь сделала ее дисциплинированной, каждый час ее жизни расписан. Только так она вообще может жить. Петер очень любит ее.
Нина улыбнулась:
-Я заметила.
-Он помогает Марте, и материально тоже.
Нина вздохнула:
-Мне тоже помогают мама и сестра с мужем. Я стараюсь никому об этом не рассказывать, но два года назад Антон, мой здоровый и веселый мальчик, заболел, ему становилось все хуже, и врачи вынесли ему приговор: тромбоцитопеническая пурпурра. Я приехала домой, прочитала об этой болезни в медицинской энциклопедии, и у меня заложило уши. Знаешь, как в самолете?
Почему-то название болезни в моей голове ассоциировалось с какими-то французскими королями, но переспрашивать у Нины я не решился. Было что-то в ее голосе, отчего я не стал этого делать.
Она пояснила сама:
-Его организм не вырабатывает тромбоциты. Началась анемия, мы стали постоянными пациентами клиники и Тошкино лечение стоит безумных денег. Кроме того, нужна пересадка костного мозга, лучше всего было бы взять клетки у брата или сестры, но увы… А донора удалось найти только в иностранном банке. Ирина в курсе моих проблем, она помогает мне с клиентами, и подруги подбрасывают переводы.
Нина вздохнула:
-Твоя ссора с подругой мне очень помогла, теперь нам хватит денег, чтобы поддержать его организм и дождаться операции.
Несмотря на количество выпитого, я долго не мог уснуть.
Проснулся поздно, Нины в номере не оказалось, и я решил, что она пошла в бассейн.
К завтраку я спустился один, страшно трещала голова после вчерашнего.
По понятной причине есть не хотелось совершенно, и я с отвращением смотрел, как мои соседи, компания жизнерадостных молодых немцев, поглощают подносы еды.
Я уже допивал свой кофе, когда в комнату вошла Нина с розовыми от ходьбы щеками. Наверное, просто выходила прогуляться, с завистью подумал я.
Она подошла, расстегнула куртку, уселась и вытянула пушистый шарф. Сразу вокруг распространился холодновато-терпкий запах ее духов. То ли от выпитого кофе, то ли от этого запаха, но в голове моей слегка прояснилось, и я поднял на нее глаза.
Она спросила:
-Как полное имя твоей Гели – Ангелина? – Мне удалось поставить кружку на стол, не расплескав ее. – Наверное, она в самом деле очень хороший человек. Сегодня ночью Ирина разыскала меня, просила разрешения дать мой номер двум сумасшедшим девицам. Это подруги Гели. Павел, там, в Москве, что-то произошло. Она не то пропала, не то нашлась.
-Хорошо, я сейчас же позвоню в Москву, - встревожился я. Ясно, что такую бурную деятельность ни Лена, ни Алена, а я не сомневался, что это они, без веской причины развивать не будут. – Черт, я не взял с собой телефон!
-Возьми мой.
Я благодарно кивнул, нашел последний вызов. Ответил мне Антон:
-Павел, творится что-то неладное. Геля куда-то исчезла, потом позвонила с чужого номера, дома ее нет. На столе в вашем кабинете ее заявление об увольнении.
-Я вылечу при первой же возможности.
-Извини, что прервали твой отдых. Я сначала был против того, чтобы звонить тебе. Вы оба – взрослые люди и сами должны во всем разобраться, но, честно сказать, вижу, неладно все вырисовывается. Ты не замечал, что Гелька в последнее время сама не своя ходит? Ленка уверяет, что ее в секту какую-то заманили.
Я разозлился:
-Какого черта не нашли меня раньше?
Антон вздохнул:
-Я, если честно, думал, что ты все-таки уговорил ее уехать с тобой…
-О, господи! Можно ли что-нибудь скрыть от народа?
Антон сердито сказал:
-Можно, но для этого надо хотя бы приложить определенные усилия. А ты пялился на нее совершенно определенным образом, извини за откровенность.
Я рявкнул в трубку:
-Так, все, до встречи. Приеду, отзвонюсь.
Я вернул трубку Нине.
-Ты улетишь со мной или останешься?
Она подняла на меня глаза:
-Если можно, я хотела бы остаться здесь до конца недели.
-Конечно, номер я уже оплатил, обратный билет тоже. Улетишь, когда надоест отдыхать. – Я посмотрел на часы. – Извини, но мне нужно еще узнать, когда ближайший рейс, и собрать вещи.
Она улыбнулась:
-Я все узнала. Тебе повезло, всего раз в неделю, по воскресеньям, есть прямой рейс из Инсбрука на Москву, компания «Сибирь». Ты через четыре часа будешь в Москве. Иди, уложи вещи: у тебя есть два часа на то, чтобы собрать сумку и добраться до аэропорта. Не опоздай на регистрацию! Машину я уже вызвала. Да, основной багаж не пакуй, я сама его заберу, а Петер мне поможет правильно уложиться. А уж в Москве ты меня встретишь, договорились?
Я поднял на нее глаза:
-Спасибо тебе. Не знаю, куда смотрят мужики, но ты – замечательная девушка, и я желаю тебе счастья. Вернешься, обязательно позвони мне: я дам денег на операцию. – Лицо ее побледнело, а глаза стали огромными и прозрачными, я понял, что сейчас они прольются слезами, а мне этого было нельзя. – Только не плачь, а то я не смогу уйти и опоздаю на самый важный в своей жизни рейс. Все, я пошел!
Я выскочил на крыльцо, на пороге столкнувшись с цветочницей, забрал у нее все цветы, вернулся к Нине и вручил их, расцеловав ее.
Она засмеялась:
-Ты меня разбаловал. Чувствую себя царицей. За то, чтобы провести со мной одну ночь, мне никогда еще столько не платили.
-Ты и есть царица, а они все были просто кретинами, - на ходу бросил я. – И не придумывай, вовсе не плачу я тебе за ночь! Да, еще одно: не в моих правилах давать советы, но ты уж присмотрись к Петеру, пожалуйста. Он этого заслуживает.
Она вытерла глаза:
-Иди, Паша, а то я разревусь, как дура. На нас и так уже все смотрят. И, если можно, я не приду с тобой прощаться.
Наш борт сел строго по расписанию. Сумку я брал с собой в салон, поэтому мне не пришлось ждать багажа.
Я поднялся в квартиру, бросил вещи в холле. Прямо в ботинках прошел в спальню, подключил телефон.
Машинально вызвал знакомый номер, но телефон Гели был отключен.
Набрал номер Антона. Даже не поздоровавшись, он хмуро сказал:
-Ты дома? Жди, мы через полчаса будем.
Я начал, было, объяснять, как лучше проехать, но Антон прервал меня:
-Я знаю, где ты живешь. Подвозил как-то Гелю, когда ты болел.
Я переоделся, сунул багаж, не разбирая, в стенной шкаф. Входную дверь я оставил приоткрытой, позвонил вниз и попросил пропустить ко мне гостей.
-…А почему вы стали искать меня только на пятый день, как она пропала?
Алена виновато переглянулась с Антоном:
-Это я подумала, что она перестала валять дурака и улетела с тобой в Австрию, - грустно сказала она.
Лена подтвердила:
-Ирина Тимофеевна рвала и метала, говорила, что такие безответственные поступки вовсе не в Гелином стиле, на нее это непохоже – улететь без заявления, никого не предупредив. Телефон у Гельки все эти дни был выключен. А вчера днем она вдруг объявилась. Я чуть с кресла не свалилась, спрашиваю ее: «Ты где, в Австрии?» А она удивилась так, говорит, нет, в какой еще Австрии? Потом помолчала и попросила меня забрать на столе в твоем кабинете заявление. Отдай, говорит, Ирине Тимофеевне. Я стала орать, но она вздохнула так спокойно: «Ленка, не кричи так. Я не звонила, потому что телефон потеряла, ты мне продиктуй Аленкин номер и свой тоже, я вам сама позвоню. И не беспокойтесь, у меня все наладилось. Целую!» - Она покосилась на подругу и горестно вздохнула: - Алена меня чуть не убила, что я у нее никакие подробности не вытянула. И мы начали розыски.
Алена покивала:
-Вообще история странная. Ленка подозревает, что Гельку какая-то секта заманила, мол, она в последнее время сама не своя была, все время о чем-то задумывалась. А помнишь, мы сидели в кафешке, пили кофе, и она вдруг решила, что за ней следит какой-то парень? Правда, все вроде, обошлось: она потом рассказала, что видела его в соседнем подъезде. Просто случайное совпадение.
Я насторожился:
-Что за парень?
Лена переглянулась с Аленой, и сказала:
-Знаешь, невзрачный такой. Куртка нараспашку, джинсы. Волосы средние, не темные и не светлые, лет тридцати. Да, руки у него не то в шрамах, не то это следы ожогов: какие-то рубцы точно есть. Он перчатку снял, когда расплачивался, и я заметила.
-Молодец, ты, Ленка! - восхитилась Алена. – Я, если честно, и этого не запомнила. Действительно, общее впечатление невзрачности. Я завтра если с ним столкнусь, так и не узнаю. И как Гелька на него внимание обратила?
Антон спросил:
-Она тогда так и сказала, что этот парень за ней следит?
-Нет, наоборот, она выразилась в том смысле, что дважды за сегодняшний день встречает его, около дома и здесь. Да может, это и не значит ничего! Объявится Геля, и все сама нам объяснит!
Лена покосилась на подругу и сердито сказала:
-Что объяснит?! А заявление об увольнении, это как? Осмоловский как его в папке увидел, даже в лице переменился, но подписал молча. Я думаю, что он знает, где она.
Антон сказал задумчиво:
-А знаешь, какая-то мысль в идее с сектой есть. Мы проехали в тот дом, где она жила, но охрана сказала, что квартира пустует, уже неделю туда никто не приходил. Тогда мы проехали в ее старую квартиру. Там вообще все непонятно. Дверь закрыта, соседка из квартиры напротив уверяет, что с нового года там никто не живет. А Гелю, вообще, только осенью видели. Правда, сын соседки сказал, что на днях там какие-то ребята появились, музыка громкая была слышна. Но на другой день их уже не было. А вчера этот парень видел у дверей квартиры мужика с портфелем, говорит, похоже, что квартира продается. И в самом деле, Геля там уже давно не живет, ее сестра вообще в Америку укатила, а соседка старая, наверное, ее родственники к себе забрали. В общем, где искать Гельку, совершенно не ясно.
Алена подняла на меня глаза:
-Ты извини, что пришлось тебя вытащить. Я знаю, что Геля тебе совсем небезразлична.
Я потер лицо ладонями, спросил:
-Как вы меня все-таки нашли?
-Я же заказывала срочную визу, и получила факс с паспортными данными девушки, которая должна была лететь с тобой. Ну, а дальше – дело техники. Мы вышли на руководительницу, поднажали на нее, и она дала таки нам телефон этой девицы.
Алена подняла голову:
-А где она, кстати?
Я мотнул головой:
-Она осталась в Австрии. – Я засмеялся. – Нина сказала, что ей звонили две сумасшедшие. Это она о вас, подруги.
Алена смущенно улыбнулась:
-Понимаешь, мы должны были убедить ее, что для тебя это важно!
Я кивнул:
-Вы ее убедили.
Я поднялся, подошел к окну и сказал:
-Мало того, вы убедили в этом и меня. – Я помолчал, потом повернулся к ним и с трудом начал: - А если… Если они с Виктором просто решили, что ей не стоит работать в одной с ним конторе? Мужчина он состоятельный, вполне может себе позволить…
Антон сказал:
-Зачем тогда бросать обжитую квартиру? Почему не подписать заявление по тихому? Зачем скрываться от подруг? Почему все так внезапно?
Алена кивнула:
-Мы расстались вечером, уже после работы, и она ничего мне не говорила. А вот через пару часов Геля мне звонила, несколько раз, но мы с Антоном ходили в театр, и оба отключали телефон. Домой вернулись поздно, я увидела ее звонок, но решила не беспокоить, а утром я уже не смогла дозвониться.
Лена покрутила головой:
-Вы просто не слышали ее голос. Вы же ее знаете, она чувств своих совсем скрывать не умеет. Мне даже показалось, что она больна или чем-то сильно расстроена. Не очень это вяжется со счастливыми переменами в жизни.
Мне показалось, что Алена хотела что-то сказать, но передумала.
Я глянул на часы и вынул трубку.
Виктор ответил почти сразу:
-Павел, ты где?
-Дома, в Москве. - Что-то в его голосе насторожило меня, и я спросил: -Что-то случилось?
-Случилось. Влада в больнице, в реанимации. Ты же знаешь, эта ее проклятая аллергия!
-Что, сильный приступ?
-Сильный. Она до сих пор не пришла в себя. Меня не было дома, домработницу она отпустила к сестре, та вернулась за забытым абонементом, и нашла ее уже без сознания. Она - женщина толковая, вызвала скорую, дозвонилась мне. В общем, я приехал сюда почти одновременно с Владой. Что могло спровоцировать такой сильный приступ? Она мне звонила незадолго до этого, была спокойна, даже весела. Собиралась почитать какую-то статью в журнале. Я обещал вернуться пораньше, и она хотела поужинать со мной. Ирина Васильевна нашла ее в гостиной, в руке у Влады был зажат ингалятор, но она им воспользоваться, видно, не успела. Послушай, я не могу дозвониться Илье. Дома его нет, и телефон не отвечает.
Я предложил:
-Давай я приеду?
Виктор потерянно сказал:
-Знаешь, было бы здорово. А то я тут уже с ума схожу.
Ребята и так все поняли, объяснять ничего не пришлось. Они поднялись, и мы договорились, что завтра в конторе переговорим. Впрочем, все согласились, что расспрашивать Виктора сейчас не стоит.
По дороге я дважды звонил Илье, но безуспешно.
Около входа в больницу меня встретил Виктор.
На мой вопросительный взгляд он ответил:
-Зря я тебя дернул. Влада пришла в себя. Врач отправил меня домой, сказал, что опасность миновала. Меня не пустили в палату, но я видел ее через стекло. – Он закурил и с горечью сказал: - Когда-нибудь я не успею, или никого не окажется рядом…Ты же знаешь, ее мать умерла именно так: она очередной раз приревновала мужа, дома никого не было, у нее началось удушье, и, когда ее обнаружили, было слишком поздно.
-Илья рассказывал, что их мать всегда страдала подобными приступами, но у Влады раньше этого не было. Мы ведь жили недалеко и росли вместе, она была обыкновенной девчонкой, ну, может, чуть более плаксивой, чем другие. Помню, она получила тройку за сочинение, так рыдала полдня. Мы уж и дразнили ее, и успокаивать пробовали, ничего не помогало. Мой отец нам с Ильей тогда надрал уши, а мама кое-как ее успокоила.
Виктор затянулся и сказал:
-В последнее время все стало гораздо хуже. Влада всегда была ревнивой, а теперь к этому добавился кризис среднего возраста. Ей кажется, что молодость уходит, она бесконечно бегает по каким-то омолаживающим процедурам, лечится у шарлатанов. Недавно хотела сделать инъекции стволовыми клетками, я еле отговорил ее. Мало того, что никто не знает толком механизма их действия, это может вызвать у нее аллергию! И вообще, гадость какая! – Он передернул плечами. – Мне уже на работе стыдно всем в глаза смотреть. Влада требует, чтобы я сопровождал ее во всех поездках, выражал романтические чувства. Вот поверь, я любил бы ее гораздо больше, не требуй она от меня всех этих вывертов и реверансов, будь она проще, человечней.
Мы уселись в мою машину, Виктор своего водителя отпустил.
В машине он заговорил, продолжая начатую тему:
-Я всегда завидовал отношениям в вашей семье. Твой отец очень любил жену, от этого и вы с Аллой были веселыми, любящими, дружными. И я обратил внимание, как красиво старилась твоя мама: она даже волосы не красила, только седая прядь в ее прическе становилась шире. Всегда прямая спина, строгое и спокойное лицо.
Я кивнул:
-Она ведь и отца пережила ненадолго. Мне кажется, она тогда потеряла интерес к жизни. Может быть, если бы у нас с Аллой были дети, они удержали бы ее.
-Думаю, Владе тоже было бы легче, если бы у нас был общий ребенок. Марина никогда не была с ней близка, думаю, что ее мать так и не простила мой уход, и Марину настраивала против Влады.
Я подумал про себя, что Марина сама кого хочешь сумеет настроить, но промолчал.
Когда-то я чуть было не женился на ней, да бог уберег. Виктор хорошо помнил эту давнюю историю, но мы старались о ней не говорить вслух.
Мы подъехали к дому. Виктор спросил:
-Ты не поднимешься?
Я понял, что ему не хочется оставаться одному, и кивнул. Где-то внутри шевельнулась мыслишка, что я смогу узнать что-нибудь о том, где сейчас Геля.
Ирина Васильевна с расстроенным лицом вышла нам навстречу.
Виктор успокоил ее, отправил отдыхать.
На радостях, она предложила нам кофе. Виктор достал бутылку виски, а я, еще слишком хорошо помнивший немецкое гостеприимство, от виски отказался, попросив чашечку кофе покрепче.
Виктор удивился:
-Не поздновато ли для кофе?
Ирина Васильевна заметила:
-Может быть, предложить вам чай с ромом? Сегодня на улице похолодало, и сейчас отметка термометра на нуле. Циклон какой-то!
Виктор удивился:
-Откуда у нас ром? Ни я, ни Влада не пьем подобных напитков.
Ирина Васильевна улыбнулась:
-Ну, как же! Это ведь подарок Павла Андреевича. Как раз сегодня его принес молодой человек. Влады Николаевны не было дома, но я вечером ей все передала, и торт, и бутылку.
Уже начиная что-то соображать, я посмотрел на Виктора.
Тот пожал плечами:
-Не знаю, Влада мне ничего не говорила…
Я повернулся к Ирине Васильевне:
-Можно посмотреть на подарок?
Обеспокоенная выражением наших лиц, женщина торопливо вышла и вернулась с коробкой торта «Захер» и бутылкой австрийского напитка «Яга-те». Я узнал яркую этикетку: в Австрии полки всех магазинов уставлены этим концентратом, в который достаточно добавить кипяток, и получится довольно похожая имитация горячего глинтвейна, который подают во всех местных кафешках, и называют «Охотничьим чаем».
Я хмуро посмотрел на Виктора:
-Ты ведь понимаешь, что я не стал бы передавать Владке подобный напиток. В прошлом году я привез ей старинный ликер, до этого привозил коробку вина местного австрийского сорта, кажется, лоза называется «Грюнер». Мне бы и в голову не пришло дарить ей подобную гремучую смесь рома, шнапса и красного вина!
Ирина Васильевна оскорбилась:
-Почему же гремучую смесь? Мы с Владой Николаевной пили чай, и добавили по ложечке. Ей очень понравилось, говорит, что у нее уже начиналась простуда, а тут сразу все внутри согрелось. Я ей еще мед к чаю принесла, очень от простуды помогает. А Влада Николаевна меня отпустила на вечер, и торт подарила, чтобы я сестру угостила.
-А почему торт здесь? Ах, да…
-Ну, да, я вернулась за абонементом, оставила его в другой сумке, а Влада Николаевна уже лежала, вот тут, прямо на ковре. И конечно, я к сестре уже не поехала.
Она обеспокоилась и спросила Виктора:
-Я что-то сделала не так?
Я успокоил ее:
-Нет, нет, все так! Расскажите, вы тоже пили этот чай?
-Ну, да. Влада Николаевна меня угостила.
-И вы выпили примерно одинаковое количество напитка?
Она кивнула, начиная понимать, куда я веду.
-Если честно, я выпила даже больше, если вы имеете в виду то, что нас пытались отравить. И прекрасно себя чувствую, физически, я имею в виду.
Я вздохнул:
-Ирина Васильевна, никаких подарков я не передавал, поэтому вы нам сейчас опишите подробно вашего сегодняшнего гостя, ну, там, как пришел, что говорил, как выглядел.
Она ответила, не задумываясь:
-Он позвонил снизу, сказал, что водитель Павла Андреевича, привез сувенир Владе Николаевне. Я велела пропустить его наверх. Как выглядел? Обыкновенно. Куртка темная, сам собой невысокий такой, ладный. Шатен, лицо смышленое.
-Он просто передал вам бутылку и торт, и ушел?
-Ну, да. А, он еще попросил разрешения позвонить своему начальнику, а то, говорит, телефон разрядился. Я принесла ему трубку, он позвонил и вскоре ушел. Вот и все.
Я подумал еще:
-Вы оставляли его одного в холле?
Ирина Васильевна укоризненно посмотрела на меня:
-Как воспитанный человек, при телефонном разговоре не присутствовала. Но не было меня всего пару минут. Он к тому времени уже закончил разговор.
Я с надеждой спросил ее:
-А особенного ничего в его внешности не было? Ну, там, шрамы или ожоги, на руках, например?
Она поджала губы:
-Шрамов не видела, а на руках у него перчатки были, он их не снимал. Не все молодые люди хорошо знают правила этикета, это потому, что родители не занимаются их воспитанием.
Виктор, молчавший в протяжение всей нашей беседы, тяжело вздохнул:
-Извини, я тебе сегодня не помощник. Столько всего навалилось, просто, кажется, все против меня.
Я успокоил его:
-Разберемся. – Попросил домработницу: - Ирина Васильевна, вы уж, пожалуйста, упакуйте мне эту бутылку, и торт я тоже заберу. Договорились?
Она сокрушенно покачала головой:
-Конечно, что же я, детективов не смотрю? Только вот странно, что я-то себя нормально чувствую. Может, мне тоже врачу показаться?
Виктор кивнул.
-Завтра я договорюсь, водитель свозит вас. – Он глянул на меня, я кивнул, и Виктор отпустил ее отдыхать.
Мы остались одни.
Я внимательно осмотрел прихожую, но ничего не обнаружил. Впрочем, искал я так себе.
-Завтра с утра переговорю с Игорем, пусть пришлет спецов.
-Что ты хочешь найти? – мрачно спросил Виктор.
-Сам не знаю. Но для чего-то ему понадобилось остаться в холле в одиночестве? Может, жучок?
Виктор кивнул и саркастически улыбнулся.
-Ага. Я там, в холле, как раз провожу все совещания.
-Ты прав. – Я еще раз вернулся в холл, осмотрел все и уже хотел вернуться в гостиную, но мое внимание привлек низкий столик. На нем обычно лежали какие-то газеты, журналы. Сейчас он был пуст.
Я заглянул в комнату:
-Послушай, Виктор, что за журнал хотела почитать Влада?
Он кивнул на инкрустированный столик:
-Понятия не имею. Она сказала просто: почитаю журнал.
На стопке свежих газет сверху лежал «Космополитен», я взял его в руки и обнаружил под ним Кодаковский конверт.
В конверте были несколько фотографий: Виктор и Геля. Я мельком просмотрел их. Понятно, почему Владе стало плохо. Снимки не были совсем уж откровенными, но никаких сомнений не оставляли.
Виктор подошел ко мне, взял фотографии в руки, просмотрел и неожиданно усмехнулся:
-У меня скоро накопится целый фотоархив!
Он спросил меня:
-Ты хотел отдать бутылку и торт на анализ? Не надо, в них ничего нет. Это был просто предлог, чтобы остаться в холле и подложить пакет. Думаю, я знаю, кто к этому причастен.
Я спокойно спросил его:
-Ты не хочешь рассказать, что произошло?
Он вздохнул:
-Ну, ты, наверное, и сам догадываешься. Она ведь сначала собиралась закрутить с тобой, а потом, извини, решила, что я более перспективен. Тем более, что я имел глупость признаться ей в любви. В общем, немолодому ослу показали морковку на веревочке, и он добросовестно вращал колесо, перемалывая чужое зерно. – Виктор долил виски в стакан, и я заметил, что его руки дрожат. – Хочется верить, что в начале наших отношений она и в самом деле увлеклась мной. Не может ведь такая молоденькая девочка быть такой актрисой! Но в последние месяцы явно что-то изменилось. Она перестала отчаянно скучать по нашим встречам, легко переносила мои постоянные отлучки. А я ведь в последнее время даже стал задумываться о том, чтобы поговорить с Владой. Если бы не клятва, которую я дал ее отцу, я давно сделал бы это. А после возвращения из Рима на столе в офисе я нашел пачку фотографий. Я провел некоторое расследование, и выяснил, что парень, с которым ее засняли, довольно часто бывал в нашей квартире, они даже ночевали вместе. Представь, ночь накануне годовщины нашей встречи она тоже провела с ним!
Я хмуро посмотрел на него:
-Виктор, ты пытался объясниться с Гелей?
Он горько улыбнулся:
-Она все отрицает. Сначала уверяла, что первый раз его видит, предлагала мне расспросить охрану, а когда узнала, что я уже это сделал, и что они подтвердили, что видели его с ней, замолчала. Если честно, я тогда ушел, чтобы не ударить ее. Конечно, надо было оговорить каким-то образом наш разрыв, я не собирался увольнять ее, мне просто хотелось, чтобы она исчезла из моей жизни. В общем, утром в понедельник я увидел на стоянке ее машину, она оставила в ней шубку, которую я ей недавно подарил и все ключи, от квартиры и от машины. В нашей квартире она не появлялась, и сведений о том, где и с кем она может быть, у меня нет. Думаю, что она умотала к своему бой-френду.
-А эти фотографии, ты знал о том, что они существуют?
-Нет. Наверное, где-то в спальне она установила камеру, потому что те снимки тоже сделаны примерно в этом ракурсе. Знаешь, сейчас многие молодые любовники любят снимать свои игры. А может быть, она хотела шантажировать меня?
-Ага, и для этого подбросила пакет жене. Где же тут шантаж?
Я поднялся, подошел к окну.
Вспомнил, какое лицо у нее было тогда, на мостках, как она неумело пыталась закурить, как молчала потом почти неделю. Нет, я поверю во все: в то, что здесь замешана международная политика и израильская разведка, что это организовали инопланетяне, поверю во вмешательство потусторонних сил, но только не в то, что Геля могла с холодной душой врать мне, врать Виктору, врать всем вокруг!
Я повернулся к Виктору и твердо сказал:
-Ты как хочешь, а бутылку и торт я заберу. Если можно, я хотел бы увидеть фотографии.
Он нахмурился и сказал:
-Как знаешь. Пакет у меня в рабочем сейфе, если есть желание, можешь посмотреть, не возражаю. Я твой друг и хочу, чтобы у тебя выветрились некоторые иллюзии.
-И еще. Посмотри на эти фото и вспомни, как давно они могли быть сделаны?
Он вздохнул, вынул снимки из конверта, внимательно посмотрел.
-Точно не скажу, но все – после новогодних каникул. Я привез ей этот шелковый халатик из Таиланда, ручная вышивка и все такое. Она любила его надевать во время наших свиданий.
Он поднял на меня измученные глаза:
-Паша, я, если честно, еще не отошел от всего этого. Понимаешь, я даже ни с кем не мог поговорить об этом. Не мог пойти туда, в ту квартиру. Попросил начальника охраны отогнать ее машину со стоянки, якобы в ремонт, а потом оставил в паркинге. Машина оформлена на ее имя. Поверь, меньше всего я сожалею о тех подарках, которые делал ей.
Он посмотрел на пустой стакан в своих руках и мрачно сказал:
-Кажется, я выпил больше, чем обычно и наговорил лишнего. Ты уж извини.
Я кивнул ему:
-Знаешь, я рад, что мы с тобой откровенно поговорили. Завтра с утра езжай в больницу, потом встретимся в конторе. Может, к тому времени будут какие-то новости.
Новости, действительно, были. И какие!
Я едва успел войти в кабинет, как ввалились Лена с Аленой.
-Ну, как?!
-Осмоловский не знает, где Геля.
Лена убежденно сказала:
-Врет. Я же вижу, он сам на себя не похож. А что там с Владой Николаевной?
-Ей лучше.
Я не стал делиться семейными переживаниями Виктора, благоразумно рассудив, что в розысках Гели они нам не помогут.
Алена нахмурилась:
-Черт, где же ее теперь искать?
Наш разговор прервал мой телефон. На дисплее высветилось имя Ильи.
Он, не поздоровавшись, хмуро сказал:
-С приездом. – И, предваряя все мои вопросы, сказал: - Виктор звонил мне. Владке уже лучше. Он не рассказывал тебе, что там у них произошло?
Я подумал, что Виктор может решить, что не стоит посвящать брата жены в подробности произошедшего, и уклончиво ответил:
- Ты же знаешь, в последнее время у нее часто случались обострения.
-Ну, да, - как будто думая о чем-то своем, ответил Илья. – Я там подослал документы на подпись, в пятницу срочно отправляли деньги. Думаю, нам всем нужно серьезно переговорить. Так что я появлюсь у вас.
Илья редко бывал в нашей конторе, даже после того, как унаследовал акции Аллы. Он практически никогда не вмешивался в дела компании, и непонятно было, о чем будет разговор.
Он позвал меня:
-Ау! У меня впечатление, что ты меня не слышишь.
Я рассердился:
-Слышу! Приходи, я буду у себя.
Девицы, пока я разговаривал с Ильей, ушли.
Я вызвал к себе Игоря Баталова, начальника нашей службы охраны. У него от прежней работы в органах остались хорошие связи.
Не посвящая его в подробности, попросил сделать анализ вина и торта на предмет наличия посторонних веществ.
Игорь не удивился, спросил деловито:
-Как срочно нужен результат?
Я вздохнул, и он кивнул:
-Хорошо, тогда я сам проеду.
За время моего отсутствия поднакопилось дел, и я с час просидел с бумагами, не вставая.
Дважды, поднимая голову, взглядом упирался в стол Гели, непривычно пустой.
Потом не выдержал, позвонил Алене:
-Слушай, мне нужен человек в отдел. Ты не хочешь перейти ко мне? С твоим начальником я договорюсь.
Она тихонько ахнула и упавшим голосом спросила:
-Павел, ты думаешь, что Геля не вернется?
-Да нет, просто давно нужно было взять второго экономиста, так что не сомневайся. Если согласна – иди к Ирине Тимофеевне, пусть готовит приказ.
Она вздохнула:
-Только учти, что я тебя домашним печеньем баловать не буду. Кофе сварю, это пожалуйста, а с выпечкой у меня не очень.
Я хмыкнул:
-Придется нам с тобой пока обойтись без выпечки.
Ближе к обеду позвонила Лена.
-Вы просили предупредить, когда Виктор Иосифович будет у себя.
В коридоре столкнулся с Алениным начальником. Он долго и занудливо возмущался, что я переманиваю ценных работников, взращенных в коллективе под его неусыпным руководством. С кем ему прикажете работать? На что я, когда причитания мне надоели, взял его за пуговицу и сердито сказал:
-Ну, вот что, Сергей Иванович! Еще раз завалишь работу – уволю к чертовой матери, и не посмотрю, кто тебе протекции делает. А с кадрами, действительно, разберись – надоело содержать твоих любовниц и родственников. Я ясно выразился?
Он оторопел, и даже не смог ничего произнести вслух. Я оставил его и ушел дальше по коридору, не оглянувшись.
Из приемной выскочил молодой человек с перекошенным лицом. Я удивился: эк его разобрало. Впрочем, войдя в приемную, понял причину его паники: даже здесь было слышно, как Илья и Виктор орут друг на друга.
Я ободряюще улыбнулся побледневшей Лене и сказал, подмигнув:
-Не пускай никого в приемную, ладно?
Она только кивнула.
Когда я вошел, Виктор швырнул на стол какие-то документы и свирепо рявкнул:
-Павел, да что же это делается?
Я посмотрел на отвернувшегося к окну Илью и спросил:
-Я не понял, у вас тут семейные разборки или действительно произошло что-то серьезное?
-Да уж куда серьезней! – фыркнул Илья. – Я не собираюсь больше работать подобным образом!
Я сухо спросил:
-Могу узнать, чем вызваны ваши совершенно неприличные крики? Вся контора уже поставлена в известность, что в верхних эшелонах власти возникли серьезные трения, и только я еще ничего не знаю.
Виктор протянул мне документы:
-Понимаешь, я просил Илью подготовить документы на выплату страховых возмещений, для этого нам пришлось отозвать из оборота очень существенные суммы. Сегодня срок погашения обязательств, и вдруг выясняется, что в пятницу деньги со счета перечислены на карточки в разных банках, и сейчас их, естественно, в наличии уже нет. Нас развели, а деньги украли.
Я просмотрел документы и присвистнул:
-Подожди, Виктор. Илья, на какие карточки можно было перевести такие суммы?
-А это ты у него спрашивай. В пятницу он позвонил мне и лично просил срочно перевести эти деньги. Было уже половина третьего, банк с клиентами работает до трех, я подивился такой спешке, но документы подписал.
-Да я говорил уже, что не звонил тебе! Меня и в офисе не было.
-Что, по-твоему, я голос твой не узнаю? – возмутился Илья.
-Хорошо, звонил, не звонил – это одно. А карточка с электронной подписью?
Илья нехорошо усмехнулся:
-Вот и я о том же. Если это мошенничество, то откуда у них твоя карточка?
-Я не знаю. Никаких денег я не отправлял, об этих карточках слышу впервые. И нечего на меня так смотреть, я об этом не имею представления. Пусть специалисты поищут, не зря же мы им деньги платим.
Илья поднялся:
-Ну, вот что, родственник. Я считаю, что нам нужно пересмотреть наши взаимоотношения. Я не позволю делать из меня болвана в чужой игре. В прошлом году я предлагал вполне пристойные схемы работы, так ты говорил, что я втягиваю банк и нас всех в финансовые авантюры, что Козлов отзовет нашу лицензию, что дела нельзя вести подобным образом. Конечно, твой способ ведения дел, может быть, и лучше, только он нам слишком дорого обходится.
Он повернулся ко мне:
-Павел, подумай над тем, что я сказал.
Прихрамывая гораздо больше обычного, он подошел к двери, распахнул ее и вышел в приемную.
Мы с Виктором помолчали. Он достал сигареты и сказал беспомощно:
-Ну, и что ты думаешь обо всем этом?
Я пожал плечами.
Виктор достал из шкафа виски, налил в два стакана. Я удивился: раньше он никогда не пил днем.
Я отодвинул стакан и спросил:
-Что говорят врачи?
-А ничего не говорят. Влада пришла в себя, но память вернулась пока частично. Я, понятное дело, напоминать ей о том вечере не стал, зачем?
Виктор посмотрел на мой стакан, сказал:
-Как знаешь. А я выпью.
Он лихо махнул неразбавленного виски. Покрутил стакан в руках, потом поднял на меня глаза:
-Знать бы, что все это значит? У меня такое впечатление, что конец света возможен для отдельно взятого человека.
Я попросил его:
-Ты вчера обещал мне дать фотографии.
Он кивнул:
-Мне кажется, ты напрасно ищешь в этом направлении. Меня, например, гораздо больше интересуют наши сегодняшние проблемы.
Я спросил его:
-А ты не думаешь, что все это может быть как-то связано?
Он пожал плечами. Подошел к сейфу, вынул пачку глянцевых фотографий и протянул мне.
Я просмотрел их. Почти все фото были сделаны в одной комнате, в одном ракурсе. Скорее всего, снимки распечатаны с видеопленки. Они не отличались разнообразием, и позы, в которых были изображены участники съемки, были гораздо более откровенными, чем те, что прислали Владе.
Два снимка были сделаны на улице, они привлекли мое внимание.
На первом парень, поддерживая под руку Гелю, усаживал ее на заднее сидение машины. В руках у нее были розы, и поднесла она их к самому лицу, как будто хотела услышать аромат. Машина была Гелина, вне всякого сомнения.
Второй снимок неведомый доброжелатель сделал около подъезда дома, где она жила. Парень открыл перед ней дверь, пропуская вперед, и Геля улыбалась. В руках у обоих были фирменные пакеты из гастронома на Тверской, а у Гели еще какие-то коробки и свертки.
Парень был картинно красив, и, надо признаться, вместе они смотрелись, как на рекламном листке. И все-таки чем-то мне эти фотографии не понравились. Я подумал, что они выглядят не слишком естественно, как будто участники съемки позировали, изображая счастливую пару, которой предстоит романтическое свидание.
Я еще раз внимательно присмотрелся ко второй фотографии и внутренне ахнул: эти свертки и пакет я видел в руках Гели, когда она вручала подарки Асе и мальчишкам! Мы расстались с ней на работе, она заехала в магазин, а потом я забрал ее. Маловато времени для романтического свидания!
Я вернулся ко второй фотографии, но на ней ничего подозрительного не заметил.
Спросив у Виктора разрешения, я показал снимок Лене.
Парня она не узнала, а вот к фотографии присмотрелась и уверенно сказала:
-А я знаю, когда это сняли. Видишь, у Гельки в руках восемь роз? Это она к маме на кладбище ездила, ты же ее отпустил с обеда. Я еще собиралась с ней проехать, но меня Ирина Тимофеевна не отпустила, мы приказы по кадрам печатали.
Как же это я сам не заметил, что на снимке четное число роз? Может, конечно, для кого-то это и повод для романтического свидания, то, что начальник отпустил на полдня, но даже для того монстра, которым сейчас пытаются мне представить Гелю, это многовато. Заниматься утехами после посещения кладбища – это слишком.
Так что неизвестный доброжелатель только посеял в моей душе сомнения, вместо того, чтобы убедить в виновности Гели.
Я попросил у Виктора разрешения забрать снимки с собой.
Он только безучастно кивнул:
-Делай с ними, что хочешь. Мне надоела вся эта история.