До недавних пор считалось, что олигофрения имеет три степени тяжести: дебильность, имбецильность, идиотия.
В новейшие времена была открыта четвертая: покупатель магазина Ikea. Это, извольте видеть, такой жучок-скарабей, который тащит в дом всякую несусветную аляповатую херню, приобретенную раз в десять дороже, чем на ближайшей барахолке (с которой, собственно, это грешное тряхомудие и попало в замечательный магазин Ikea). Да, тут – четвертая. Без вариантов. Потому что обычные идиоты не ходят в этот странный магазин.
Меж тем я, будучи сертифицированным оператором курвиметра мозговых извилин, обнаружил пятую, самую суровую стадию олигофрении. Это – когда парень в двадцать лет задумывается о размере своей пенсии по старости. Душераздирающее зрелище!
Такому бедолаге хочется сказать: «Парень! Давай даже не будем прикидывать твои шансы дожить до пенсионного возраста. Хотя статистика внушает мало оптимизма. И я уж помолчу, сколько раз сменится к тому времени «концепция» в этой чудесной стране. Нет, возможно, тебе повезет, и очередное правительство не заграбастает накопленные тобой гроши. Но все-таки если говорить о реально вероятных событиях, то когда нашу любимую планету долбанет астероид или захватят чужие – будет уж точно не до твоих жалких социальных гарантий. А главное – ты действительно можешь вообразить себя дряхлым и немощным? А тебе от таких фантазий не хочется, скажем, утопиться? Нет? Напрасно…»
Тем более удивительно, когда такими далекими и мутными вещами, как пенсия, морочится парень не в двадцать лет, а в семнадцать. И уж вовсе аут, когда такой «дальнозоркий» юноша – мой младший братик.
Свою незаурядную озабоченность старческой коркой хлеба он умудрился обнаружить в самом, пожалуй, неподходящем для этого месте. В пыточной камере нашей школы. Он как раз явился устраиваться – и наш завуч терзал его калеными щипцами каверзных вопросов. А Саша возьми – и задай вопрос сам:
- А вы мне трудовую книжку оформите?
Завуч посмотрел на него так, как, наверное, мог бы посмотреть апостол Петр на клиента, озаботившегося наличием у «гостиницы» лицензии на турбизнес. И осторожно спросил:
- Зачем тебе трудовая книжка?
- Ну как? Чтобы стаж подтвердить. Для пенсии – это ж ведь важно будет. Одно дело – простая, другое – максимальная трудовая. Там чуть ли не в полторы тысячи разница!
Завуч закашлялся, извинился и вышел из кабинета. Позвонил мне.
- Лех, ты своему братцу сказал, что сумма – в евро?
Тут надо отметить, что школа наша – платная. И стипендии нам платят от души, без скупердяйства. Хотя, конечно, всякое злато меркнет перед кошмарами зубрежки и макабром дисциплинарий. Так что, не в деньгах дело, а в нашем чистом, коренном мазохизме.
- Натюрлихь, - ответил я. – И что полный tax-free – тоже сказал.
- Тогда еще вопрос. Он в детстве с велосипеда не падал?
- Ну, бывало, конечно.
- А вот так, чтобы головой об стальную трубу?
Уяснив, в чем дело, я заверил:
- Да все в порядке. Просто наверняка он с бодуна, поутру уж насосался пива и прикалывается.
Вернувшись в кабинет, завуч попросил:
- Дыхни!
Убедившись, что соискатель вакансии действительно пьян и валяет дурака, завуч бросил краткое: «Тауглихь!»
Хотя недоразумение счастливо разрешилось, вечером я вознамерился серьезно поговорить с Сашей. Ведь это мой долг старшего брата и товарища – наставлять на путь, унимать тревоги, давать мудрые житейские советы. Не хвастая, скажу, что очень многие полезные и нужные знания Саша получил от меня. Как мостырить дымовуху из гидроперита с анальгином, как открывать пивную бутылку зажигалкой, как получить наибольшее удовольствие от онанизма, как уболтать девчонку на минет, не оторвав при этом уши…
Сейчас же – я решил поведать ему, как обеспечить себя на старости лет. Я сказал:
«Санек, не думаю, что тебя реально парит, как ты там будешь на седьмом десятке, потому что, вроде, ты не мудак. Но на всякий случай запомни: пенсия – это самая тупая разводка для лохов, какую только могли придумать эксплуататорские классы, косящие под друзей трудящихся. Это все равно как заливать раз в месяц стакан бензина в твой старый скутер и гонять на холостом ходу. Типо, ему будет приятно. Только ему нихуя не будет приятно. Один *** – рама погнута и коробка наебнула. Какое тут может быть, в ****у, приятство?
Саша принялся оправдываться:
- Это ж не я, это Юрка в того Краза впилился!
Я махнул рукой:
- Да какая, блин, разница? И Юре мозги не впихнешь, и байку раму не выправишь.
- Чё ты гонишь? Какие мозги? На нем-то – ни царапины!
- Да в том-то и дело! Кабы черепушку ему раскроило – тогда можно было бы напихать мозгов. Но там ведь даже места конструкцией не предусмотрено… Эх, такой был скутер!… Но вообще, я про другое гутарю. Про то, как обеспечить безбедную, достойную старость. И самый разумный способ, наверно, такой. Запиши на подкорке! Значит, первое – ****ануть хотя бы лимон бакинских. Желательно без мокрухи, потому что - карма. Второе – грамотно притырить хабар в надежном месте. Третье – выждать чуток. Даже если тебя вычислят и прихватят – по малолетке больше червонца впаять не могут. А реально – семерик, да и то при злющем прокуроре. Откинешься годика через четыре – сто пудов. И будет тебе двадцать один. А в заначке – пенсия где-то за пять веков. Это если по максимальному тарифу брать, со всеми гребанными накопительными частями. Поди ***во? Согласись, это мальца потолковей, чем горбатиться до шестидесяти, а потом до конца своих серых унылых дней сосать сморщенный хуй собеса!
По правде признаться, я немного иронизировал. Я знал своего братца. Он застенчивый, даже робкий юноша, склонный к лиризму и мечтательности. Сам-то я, конечно, к его летам ограбил уж не один десяток банков. Мой фирменный рецепт был прост. Немного припугнув народ дробовиком, я раздавал из своей добычи по штуке баксов всем, кто находился в зале. Клиентам, кассирам, охранникам. Потом в вечерних новостях сообщали про неуловимых хакеров, взломавших инкассаторский фургон через Интернет. И все были счастливы. Но Саша, как мне думалось, слишком тихий мальчик для таких затей.
***
Рано-рано утром, часов в пять, пробуждается природа. Но это ее личное дело. А я – не намерен пробуждаться в пять часов. И очень критически воспринимаю попытки пробудить меня в это дивное время. Скажу более: того, кто пробуждает меня в пять часов утра звонком в дверь, – так и подмывает убаюкать сном вечным. Хотя бы - для сохранения гармонии мироздания.
Так думал я, ступая по коридору. Из окон тянуло прохладой, было зябко, поскольку я не сплю в пижаме. И я решил, что глоток крови моего нежданного визитера – будет самое что надо для согрева.
- Ты теперь всегда встречаешь гостей голым? – насмешливо поинтересовался парень на пороге.
- Нет, только в тех случаях, когда не собираюсь оставлять гостя в живых, - проворчал я. И в свою очередь поинтересовался: - А ты, Санек, теперь всегда разгуливаешь по улицам в черной маске?
Да, продрав глаза, я убедился: это был Саша, и был он в черной вязаной маске. Но я узнал его по голосу и по новенькому бейджику от нашей школы. Там значились ФИО и должность: «Младший ****обол за компьютеры».
- Нет, я не всегда разгуливаю по улицам в черной маске, - ответил Саша. – Только в тех случаях, когда на плече у меня мешок с деньгами.
Это была правда. На плече у него болтался мешок. Черный, для мусора. Но если там был не мусор – то, наверно, деньги. Хотя деньги – тоже мусор.
Мы прошли на кухню. Я поставил кофе. Поинтересовался:
- Никак, обменник ломанул?
Саша засмеялся.
- Да нет, все проще, - сказал он. И принялся описывать свои ночные похождения.
«Я пробил по базе мобилу хозяина казино «Золотой Страз». И позвонил ему, представившись доброжелателем. Сказал: «Господа жулики, над вами сгустились тучи. К вам едет ревизор. Внезапная проверка с участием ФСБ».
- И они повелись? – удивился я.
- А что им было делать? Они ж застреманные. К тому же, я ничего не требовал. Пока. Сказал только: если мои сведения подтвердятся – рассчитываю на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Но это было так, для убедительности. А сам я затаился на заднем дворике и стал ждать. Недолго пришлось. Выходят два сторожевых окорока, выносят мусорный мешок. Понятное дело – неучтенный нал, от греха подальше, притыривают. Закинули в мусорный бак, листом фанеры прикрыли – и, типа, заныкано богачество ихнее. Вот и все. Оставалось только подобрать.
- Ловко! – похвалил я.
- Правда, пока тащил, упрел зверски! – пожаловался Сашка. – Душ приму, не возражаешь?
- Какой базар между ворами!
Потом, выпив кофе с овсяным печеньем, мы пересчитали деньги. Там было чуть больше пятидесяти миллионов в рублях. Недурной улов за ночь.
- Ты их у себя оставь, что ли? – попросил Саша. – А то слабовольный я. Что на кабаки и девок не спущу – точно в карты промотаю. А мне ж ведь, типо, старость обеспечить надо.
Он ухмыльнулся. Конечно, это была шутка. Ибо теперь стало ясно: нет, никогда не грозит Саше забота о пенсионном пособии. Не пропадет он в этом мире, не опустится до такой степени. По правде, я гордился им и одновременно завидовал. Те грабежи, которыми я развлекался в его годы – это было, конечно, весело. Но вот на такую изящную, красивую аферу – ни разу не сподобился. Может, просто время другое было. Более прямолинейное, что ли? Да, то была эпоха гекторов и ахиллесов, а не улиссов. Но – за «Илиадой» неизбежно следует «Одиссея». По всем гекзаметрам так…
Еще же – я подивился тому, как стремительно взрослеют вчерашние дети…