Дорога. Неопрятная грязная змея осени. Стоптанные ботинки трамбуют ее в тысячный раз вздымая облачка сухой пыли. Увядающая на глазах зелень обнимает глубокие колеи, изредка расступаясь прогалинами полян. Мы идем. Идем без какой то цели, без путеводной звезды, просто идем. Я и мой друг Малькольм он же Мел. Мел придурошно подпрыгивая сшибает одуванчики на обочине, я же иду уверенно и достойно, с павлиньей гордостью чеканя каждый шаг. Впечатление портит только идиотская ухмылка на моем лице. А ля капитан Королевской гвардии. Эх дорога, дорога, сколько сказано про тебя, сколько пота, крови и слез пролито на тебе. Но уж точно никто и словечком не заикался про двух дезертиров валяющих дурака на ее Величество бесконечности Биргхамнской обводной. Так мы и шли. Шли от войны, от голода, от разрухи, от поганой жизни наконец. Смерть - сероглазая тетка обходила нас стороной даже в штраф-отряде, но в день, когда погиб Юго, наш заводила и весельчак Юго мы решили, с нас хватит. Хватит тухлой еды, вшей, вечернего дриста и вообще армейской жизни. И вот мы здесь. Идем вперед, только вперед, не оборачиваясь. Мы ничего не оставили там, ничего не забыли,ни потерянных друзей, ни пустошей белеющих костей, ни боли пополам с ненавистью, все здесь с нами - в нашей памяти.
К черту, что–то я расчувствовался, недаром мама говаривала – быть бы тебе знатным стихоплетом Зигги кабы не клятая война. Место рождения и место гибели. Война идет не прекращаясь уже лет сорок, воюют все против всех, север с югом, восток с западом, брат идет на брата, отец на сына.. Поганая в общем эта штука - война. Грязная. Кто-то снимает пенки, а простые парни вроде нас месят говно в окопах. Такова братцы жизнь. Вот мы и идем, подальше от такого вот дерьмового расклада. Да только нас она, житуха эта подлая, не хочет оставлять. К примеру, вчера, встретили одного балагородного.. Рыцаря я имею ввиду. А может и не рыцаря, просто тыловую крысу снявшую с подыхающего ветерана доспехи. Разбираться не стали, порскнули в кусты что твои зайцы. Малькольм приотстал, проверить нет ли еще парочки ведроголовых позади. Ну а я вышел так скромненько сбоку и негромко произнес привычную приветственную речь.
- Балагородный сер , не будете ли вы так добры поделиться сбережениями накопленными в дальнем пути дабы облегчить существование ближнего своего претерпевающего муки голода и холода.
Благородный сэр не разбираясь рубанул было мечом с оттяжкой, да не тут то было. Не на таких напал. Присев, рубанул я топором по ногам коня, мысленно попросив прощения у несчастной животины. Тот взвился, с диким ржанием сбросив всадника, и завалился набок. Когда я приблизился, рыцарь как перевернутый жук неуклюже барахтался безуспешно пытаясь подняться. Да, вот она беда тяжелых доспехов. Перед смертью он успел даже дотянуться до меча, отчаянный видно был парень. Оттирая руки от крови я кивнул Малькольму на жеребца.
- Добей, не могу видеть как он мучается .
- А сам чего?
- Не могу, смотрит… не могу я..
Хмыкнув, Малькольм перерезал коню горло. Руки мои тряслись, с детства не мог смотреть как мучают животных, помню даже в обморок падал. Потому и в армию пошел, ну еще и свет повидать, да себя показать, как говорил вербовщик. Спасибо вам с кисточкой насмотрелся и напоказывался. Хватит. С рыцаря того много не взяли, десяток медных монеток да пара талеров. Неплохой улов. Тела оттащили в кусты и веточками этак аккуратненько накрыли. Волнистый фламберг рыцаря воткнули в землю поодаль. Доспехи тоже решили не брать – зачем они нам? В ближайшем же городишке начались бы вопросы, глядишь и вздернут без суда и следствия. Народ такой сейчас, пуганый, чуть что и все проблемы к Веревочной Матушке отправляет. А я не хочу быть проблемой и даже проблемкой не хочу. Хочу просто идти домой, просто идти домой черт побери..
Недавеча еще разбойники напали, человек с десяток. Кошелек или жизнь и дальше как обычно. Развешали мы этих чудодеев на ближайших деревьях, тех кто в живых остался конечно. Безусая такая пацанва. Им бы за подолы мамок держаться а они на дорогу промышлять. Да и не разберешь сейчас кто есть кто. Вот к примеру в деревеньке одной заночевали, так чуть не прирезали ночью. Хорошо мы парни жизню повидавшие – завсегда по очереди спим. А будь путник какой простой – остались бы рожки да ножки.
- Эй Мел , ору .. – Как думаешь есть тут поблизости какая тихая деревенька ?
- Знаешь Зигги, хмуро пробурчал Мел, как-то вот желание появилось на свежем воздухе додавить вчерашний сон.
- Да ладно тебе дрейфить, ухмыляюсь я, масть не пошла разок, бывает ..
- Да мне плевать, только чур – на волчьих часах тебе стоять. Есть тут поблизости пара халуп, часок другой ходу.
Мдя. Конечно не улыбается мне в самую сонную пору куковать, ну да ладно, зато под утро выдрыхнусь.
Часок растянулся на два. Потом на три. Отчаянно матерясь в душе я бесцельно брел по дороге вздымая клубы пыли. Солнце сегодня пекло что в адовой печи. Рядом обливаясь потом тащился Мел вздыхая и бормоча проклятия. Сбросив с плеча тяжеленный клеймор, он уселся на обочине и угрюмо процедил.
- Все Зиг привал. Не знаю где эта поганая деревня и чесслово знать не хочу, пропади она пропадом.
Я завалился рядом, бездумно уставившись в пронзительно-голубое небо.
- Мел чем будешь заниматься когда дойдем?
- Не знаю. Может найду какую деревенскую красотку и заведу с ней десяток сорванцов.. Буду жить Зигфрид. Просто жить. Обрыдло это все. Надоело. Сначала я верил во что-то. Идеалы там. Честь солдатская капитан говорил. Все дерьмо. Поганые денежные мешки наживаются, а мы дохнем в этой бойне. Похоронил я их. Идеалы свои. Там на пустыре, вместе с Юго. Я устало прикрыл слезящиеся глаза.
- Кажись кто то идет.
Вдалеке показался какой то путник, неспешно передвигающий ноги. Чем то он был похож на хищного старого ворона. Такой эдак бац клювом и прощай мама.. Впрочем приблизившись путник оказался вполне обычным монашком из обители Святого Себастиана. Всегда недолюбливал этих святош. Умеют эти твари устроиться в жизни. Тянут с людей последнее, жируют как черви на протухшем мясе. Прирезать его что ли?
- Эй Зиг, погоди. Малькольм замахал руками. Он то знал какие чувства меня обуревают.
- Пущай хоть дорогу сначала укажет добрый человек. – сказал он.
- Добрый человек !! Я со злостью сплюнул.
- Скотина жирная..
- Эй я к тебе обращаюсь поганое отродье !! – заорал я..
- Что тебе сын мой? Пробормотал испуганно монашек.
- Дорогу знаешь к ближайшей деревене ?
-Знаю сын мой. Знаю.. Как не знать, рядом совсем. Старый тракт забросили, а то давно бы уже дошли… - зачастил монашек.
- Веди.
- Но сын мой, святые братья в обители ожидают меня с срочным посланием..
- Вот что монах. – я подошел к нему поближе и достал кинжал.
- Смотри очень внимательно – этот кинжал я добыл в городе лютеран-еретиков. Перед смертью сказал мне один старик, что если постоянно смачивать его в свежей крови толстого вонючего попа, то ни одна стрела, не один меч не коснутся меня. Так вот, уже трех поганых чернорясников я прирезал ради сего драгоценного оружия. И знаешь – есть такое чувство что и сегодня он отведает своего.
Монах бледный как полотно, что-то там забубнил, так и оседая на ватных ногах.
- Громче не слышу – рявкнул я .
- Отт.. Отт. Отведдду.. прохрипел он закатывая глаза.
- А вот это уже лишнее.. Я похлопал его по щекам и заорал – А ну пошел скотина, Вперед я сказал.
- Давай топай – отвесил ему пинка Малькольм.
Монах уныло побрел по дороге. Настроение как-то поднялось и мы бодро зашагали за ним. Вскоре монашек свернул на какую то неприметную лесную тропинку. Тропинка петляла и путалась среди буераков, путая след. Пару раз мне даже казалось – мы заблудились и просто тащимся в неведомое никуда по притихшему вечернему лесу. Вдалеке заблистала прогалина, мы ускорили шаг и вышли на поляну, вливавшуюся в широкую поросшую увядающей некошеной травой долину. Чуть поодаль виднелась деревня окруженная крепким бревенчатым частоколом. Добравшись до широких ворот, Мел первым делом постучал в них носком окованного сталью сапога.
- А ну открывайте хозяева – гости к вам пожаловали.
Постучав так еще немного, Мел с ухмылкой глянул на меня.
- Не открывают Зиг. Хоть тут ночуй.
- Не открывают говоришь.- и я с улыбкой посмотрел на монаха.
- Щас откроют.
Грузное тело святого отца с оглушающим грохотом ударилось в массивные створки бедолаги слышен был наверное за сотню локтей.
Иэххх – Раскачали , бросилииии.. - и подобранный с земли полуоглушенный монах снова взвился в воздух.
На третий раз, в двери что-то щелкнуло и басовитый мужской голос донесся из-за досок.
- Эй хватит баловаться, гости незваные.. Сейчас открою вам гости незваные.
Створки распахнулись и монах в очередной раз атаковавший злополучные ворота приземлился кучей грязного тряпья аккурат под ноги встречающих.
- Э.. – только и сказали они. Хмурый кряжистый мужик видимо – папаша, да девчонка соплячка, дочурка. Они с ужасом вылупились сначала на монаха , а потом на нас по-видимому ожидая от нас самого худшего.
- Господин Зигфрид! – сказал Мел тыкая в меня пальцем.
- Господин Мальком, – ответил на любезность я, в свою очередь кивая на приятеля.
- Еды и ночлега для усталых путников- продолжил Мел.
Эти деревенские клоуны закивали от страха головами, да так, что глядишь отвалятся.
- Конечно милостливые господа.
Нас провели в какой-то невысокий домишко на окраине деревушке. Не прошло и пары, минут как в здоровенной печке затрещал огонь. Девчушка – на удивление шустрая, заметалась меж нами, доставая все новую и новую снедь. И всюду мясо. Это в наши то голодные годы.. Откуда берут? Хорошо крестьяне живут. Тоже что ли попытать крестьянской доли? Сначала я расстегнул пояс на одну дырку, потом на две, а потом и вовсе его снял.