На восьмое марта снова выпали выходные, Виктор уехал с женой в Рим, а я опять осталась одна. Посмотрев в Интернете, я обнаружила, что в Риме всю неделю будут идти дожди, и мстительно улыбнулась.
Перед отъездом Виктор вручил мне подарок, очаровательную легкую светлую шубку. Я поцеловала его с искренней благодарностью, при этом, правда, подумав, что жене он, наверно, тоже купил нечто в этом роде, что несколько уменьшило мой энтузиазм. Честно сказать, к шубкам я всегда была довольно равнодушна.
Вся контора готовилась к корпоративному празднованию. Я идти в ресторан не собиралась, и Ленке объявила, что останусь дома. Алена с Антоном на выходные махнули к его родителям. Ленка рассердилась и побежала обзванивать своих знакомых, на предмет поиска спутника для похода в ресторан.
После обеда все разбежались по парикмахерским и салонам, наряжаться и причесываться. В конторе стало тихо.
Павел, уже в куртке, появился в дверях:
-Я на дачу. Поедешь со мной?
Я виновато сказала:
-Павел, зачем я тебе там нужна? У меня такие проблемы, что я ни о чем все равно больше думать не смогу.
Он удивился:
-Какие проблемы?
-Понимаешь, тот человек, про которого я думала, что именно он убийца, оказывается, имеет твердое алиби. А муж главной героини оказался вполне ничего, хотя и зануда, и мне жалко все сваливать на него.
Павел внимательно посмотрел на меня и расхохотался:
-Бери их всех с собой, и едем. А то ты уже зеленая стала без свежего воздуха. Меня мучает совесть, что это именно я подал тебе идею попробовать писать.
Я еще колебалась, и Павел сказал:
-Короче, через два часа я за тобой заеду.
В этот раз я подготовилась к поездке основательней: уложила удобную обувь, два свитера, теплый и тоненький (вдруг начнется оттепель!), прихватила домашние джинсы, белье и пару маечек. По дороге домой я заехала на Тверскую и купила игрушки для Асиных мальчиков и красивую коробку дорогого чая, помня предупреждение Павла.
Вынула из холодильника замаринованное еще вчера мясо, покидала в пакет приготовленные для праздничного стола продукты.
Вспомнила и вернулась к компьютеру: сгрузила на флэшку свой роман.
Поднявшийся в квартиру Павел одобрительно посмотрел на меня:
-Вижу, ты научилась получать удовольствие от дачной жизни. Экипировалась, во всяком случае, основательно.
Я вручила ему сумки и пакеты, позвонила на пульт, и мы отбыли.
Спускаясь в лифте, Павел спросил:
-Кажется, раньше ты не сдавала квартиру на охрану?
Я вздохнула:
-Знаешь, мне в последнее время мерещится всякое. То вдруг кажется, что за мной кто-то следит, то вещи оказываются не там, где я их оставила. Я даже стала закрывать плотные шторы, чего раньше никогда не делала. Мне вдруг показалось, что оттуда за мной наблюдают. А в последнее время у меня странно обострился нюх, и на днях я придумала, что банный халат пахнет чужой мужской туалетной водой. Знаешь, такой навязчивый, сильный запах. Никто из моих знакомых таким парфюмом не пользуется, а посторонних у меня дома не бывает. В общем, я посоветовалась с нашим начальником охраны, и он прислал мне знакомых ребят, которые установили охранную систему. Понимаешь, мне так спокойнее.
Павел кивнул:
-Конечно, так лучше. Хотя я думаю, что это – твои нервы. Правильно сделал, что уговорил тебя поехать на дачу – для расстроенных нервов нет ничего лучше лечения прогулками на свежем воздухе.
Мы свернули на грунтовку, и я радостно завозилась на сидении.
Павел внес наши вещи в дом.
По сложившейся традиции, я устроилась в спальне на втором этаже, переоделась и спустилась вниз.
Пока я готовила ужин, Павел поставил машину в гараж. Вернулся он не один, я узнала голос Ильи.
Он поздоровался со мной, вручил мне огромный букет, явно приобретенный в дорогом цветочном магазине и коробочку, в которой оказалась великолепная шаль с длинной шелковой бахромой.
Я удивилась:
-Откуда вы узнали, что я буду здесь? Или это дежурный букет?
Он улыбнулся:
-Нет, нет, букет и подарок предназначались именно вам, Геля. Я с утра знал, что вечером мы увидимся.
-Странно, но я сама решила ехать только во второй половине дня.
-Значит, считайте это внезапно открывшимся даром предвидения.
Особо не чинясь, Илья остался на ужин. Он принес из машины какое-то австралийское вино, и очень рекомендовал мне его. Вино, и в самом деле, оказалось замечательным, впрочем, пила его я одна: мужчины предпочли национальный отечественный напиток.
Мы очень мило поболтали, причем пару раз мне показалось, что он как-то странно и слишком внимательно приглядывается то ко мне, то к Павлу. А про себя вздохнула: если уж мне наши отношения кажутся довольно странными, то что говорить о других.
Через некоторое время мужчины перешли в гостиную, к камину, а я, убрав и сложив посуду в машинку, ушла в кабинет. Дверь оставалась открытой, и я невольно прислушивалась к тому, что говорят Павел и Илья.
Они обсуждали неприятности, которые преследуют Виктора, начиная с нового года.
-…Понимаешь, мы с ними сотрудничаем уже почти десять лет, и ни разу они не дали нам повод сомневаться!- горячился Павел.
Илья лениво протянул:
-Но и суммы страхового возмещения они никогда не старались сделать особо большими. А тут, только перезаключили договор, и на тебе. Немудрено, что тебе это показалось подозрительным. А то, что это давние наши партнеры, и еще отец привлек их в нашу компанию, это для тебя что-нибудь да значит?
-Я не подозреваю их в прямой нечестности, но разобраться надо. - Павел вздохнул: -Насколько я знаю, сейчас там всем заворачивает не Одинцов, а его сын. Он мужик мутный. У всех еще свежо в памяти то, как он обанкротил свою кампанию, к полной выгоде. И плевать, что пятьсот человек остались без работы. Знаешь, как писал Маркс, «нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист», а ведь здесь речь идет об очень больших суммах.
Они помолчали.
Илья после паузы спросил:
-Тебе не кажется, что Виктор в последнее время странно ведет себя? Он нервничает, эти его бесконечные поездки. Вчера я напрямую спросил его, за каким чертом он едет в Италию. Он так и не смог мне внятно ничего объяснить. Что-то о том, что у Влады расшатались нервы, он собирается ей сделать подарок, показать Рим весной. Скажи, он в своем уме? Какой, к чертям, Рим, если такие дела вокруг творятся. И эта истеричка, уже сорок, а все изображает из себя романтическую героиню. И когда надоест, скажи?
Павел устало сказал:
-А вот это не твое дело. Тебе бы радоваться, что он так заботится о твоей сестре.
-Как это не мое дело? Эти ребята оттяпали у нас два миллиона долларов, а Виктор ничего не сделал для того, чтобы хотя бы проверить, все ли там чисто. И я должен умиляться? Иногда я мечтаю бросить всю эту бодягу, забрать свои деньги и больше никогда не видеть ни его, ни свою сестрицу.
Павел насмешливо спросил:
-И что мешает?
-Ты прекрасно знаешь, что. Это мой и твой отец начали все это дело, но досталось почти все Виктору. Формально, конечно, Влада держит пятьдесят процентов акций, но и ты, и я знаем, что на самом деле всем заправляет Виктор. И в собственном банке я не могу избавиться от его давления, потому что его папаша умер, не оставив завещания, и половина акций банка тоже принадлежит ему! Тебя не злит это?
Кажется, Павел пожал плечами.
Илья со странными интонациями в голосе медленно протянул:
-Знаешь, Паша, а ведь ты тоже здорово изменился. Я помню, в каком ты был бешенстве, когда в той газете опубликовали фото Марины с той вечеринки. Странно, что сейчас ты так спокоен. Или я чего-то не знаю?
Павел усмехнулся:
-Если ты хочешь вызвать меня на откровенность, то ты выбрал не тот момент. И давай сменим тему.
Они заговорили о каком-то ружье, предполагая сделать подарок общему знакомому, и я перестала прислушиваться.
Тупо глядя на мерцающий экран, я мысленно перебирала те неприятные открытия, которые сделала из подслушанного разговора.
В-первых, ясно, что Влада Николаевна – сестра Ильи, впрочем, большой любви к сестре я в нем не заметила. Во-вторых, я с горечью подумала о том, что Виктор обманул меня в самом начале нашего романа, и истинной причиной того, что он так тщательно скрывал связь со мной, скорее всего, было его нежелание упустить акции Влады. Если бы это было не так, он хотя бы раз упомянул об этом, но нет, он ни разу не заговорил о проблемах, которые встали бы перед ним, вздумай он решиться на развод и раздел имущества.
Ну, то, что нашу компанию преследуют неприятности, я, конечно, знала. Виктор в последнее время был озабочен, часто нервничал. Виделись мы реже, чем обычно. Кое-что я узнавала из телефонных разговоров Павла.
Для меня не было новостью то, что денежные дела банка, который возглавлял Илья, и нашей компании так тесно переплетены. Как раз Павел занимался размещением привлеченных средств, и действовали всегда именно через этот банк . Но вот о том, что Виктор является его главным акционером, я не знала. Впрочем, не думаю, что реестр акционеров является такой тайной, я просто и не стремилась это узнать.
И даже себе я не решилась признаться, что меня странным образом задели слова Ильи о какой-то Марине. Значит, она была Павлу дорога, если ее поведение могло разозлить его. Илья даже упомянул, что он тогда был в бешенстве. Обычно Павел со всеми насмешливо вежлив, интересно было бы узнать, что его могло настолько вывести из равновесия.
Растревоженная этими мыслями, работать я не стала, рано ушла к себе, решив, что непременно попробую выведать что-нибудь у Павла.
Такой возможности мне на другой день не представилось: Павел и Равиль весь день возились с лодкой на причале.
За обедом он был молчалив, спросил только, как идут мои дела. Ушел на причал, даже не дождавшись, пока я уберу со стола.
Услышав под окном его шаги, мысленно пожала плечами: будь я немного самоуверенней, решила бы, что он меня избегает.
Оставив на столе ужин под салфеткой, я уселась за работу.
Вернувшись, Павел меня не беспокоил. Я слышала его шаги в доме, но в кабинет он ни разу не зашел. А мне, из чувства противоречия, вдруг ужасно захотелось, чтобы он улегся с книгой на диван, как раньше. К чему бы это?
Я покачала головой. Окончательно рассердившись на себя, сварила чашку крепкого кофе, и просидела над романом часов до трех ночи.
Поднялась поздно, почти в одиннадцать часов, с чугунной головой, и решила, что сегодня обязательно погуляю.
Представила, как хорошо на озере, и усмехнулась: не ищу ли я повода посетить лодочный причал? Следовало признать, что мне не хотелось, чтобы Павел находился в непосредственной близости от меня, но, когда он не обращал на меня внимания и избегал –это ужасно раздражало, не давая работать. Кажется, в мировой литературе есть поучительные произведения на эту тему. Но, может быть, он их не читал?
Выяснилось, что предмет моих размышлений еще утром отбыл с Равилем и Ильей на рыбалку, о чем меня известила небрежная записка на столе в кухне.
Я нехотя выпила кофе, уселась за компьютер.
В доме было тихо, отвлекающий фактор в лице Павла отсутствовал, и мне работалось спокойно.
Выглянув в окно, я вдруг заметила Асю. Простоволосая (она всегда ходит с тонким шелковым платком на волосах!), с растерянным выражением лица, она торопливо бежала куда-то.
Я выскочила на крыльцо.
-Ася, что случилось?
Задыхаясь, она на бегу крикнула:
-Тимка пропал! Везде уже обегала, нигде нет!
-Подожди, я с тобой!
Едва натянув сапоги и куртку, я выскочила на крыльцо.
-Когда он пропал?
Ася закрыла лицо руками.
-Не знаю. Я младшего укладывала, а он играл около дома со щенком, Павел ему недавно подарил, а потом я вышла – а их обоих нет. Я уж и на огород сбегала, и к дороге, думала, может, отца пошел встречать, только его нигде нет. Я уж и Равилю позвонила, не знаю, где и искать.
Я оглянулась на дорогу, ведущую к озеру. Ася с тревогой посмотрела на меня:
-Ты думаешь… - Мы, не сговариваясь, бегом бросились к озеру.
Я далеко опередила Асю. Когда я вылетела к причалу, заметила барахтающегося Тимку в полынье с рваными краями, у самого края мостков. Я пробежала по шатающимся мосткам и прыгнула в ледяную воду.
Здесь оказалось неглубоко, черная вода, злым холодом обжегшая меня, едва доходила мне до груди. Я подхватила мальчишку, подняла его на мостки. Щенок в его руках жалобно повизгивал, и я пыталась отодвинуть их подальше от края.
Мне на помощь подоспела Ася. От волнения она схватила на руки Тимку и пыталась помочь мне выбраться. Потом догадалась, усадила Тимку на берегу, вернулась ко мне, легла на мостки и я смогла с ее помощью подтянуться. Тяжелая одежда сковывала движения. Странно, но холоднее мне не становилось.
Мы выбрались на берег, схватили Тимку и щенка и заторопились к дому. Так как к ним нужно было бежать еще какое-то расстояние, метров сто, наверное, мы влетели в дом Павла.
Раздеваясь на ходу, я включила воду в ванной, и мы посадили в нее пришедшего в себя и начавшего отчаянно орать Тимку.
Ася, не слушая моих возражений, стянула с меня мокрые джинсы и свитер, и затолкала в ванну и меня.
Ошеломленный происходящим щенок заливисто лаял. Ася поймала его и пыталась растереть сухим полотенцем, он скулил и вырывался.
Кажется, Тимке все это потихоньку начало нравится, потому что он развеселился.
Влетевшие с перекошенными лицами в дом мужики застали дивную картину, которую, я думаю, они не скоро забудут: грязные лужи от растаявшего снега, мокрая одежда на полу в прихожей, мы с Тимкой, голышом сидящие в ванне, взлохмаченный щенок, с визгом бросившийся к ним за спасением, растерянная, с растрепанными волосами, Ася.
Первым пришел в себя Равиль. Он выпроводил всех из ванной, закрыл дверь.
Через полчаса лужи были вытерты, я, в теплом банном халате, и Тимка, сияющий глазками-маслинами, как главные герои происшествия, пили чай в кухне. По случаю счастливого спасения, четырехлетнего Тимура даже не стали ругать. Как выяснилось, щенок побежал к озеру, а Тимур за ним. Сначала они поискали папу, потом поиграли в лодке, а потом щенок свалился в воду, а Тимур его спасал. Щенку налили в миску молока и выдали котлету, так что он себя пострадавшим уже не считал.
Ася вздохнула, пощупав лоб Тимура:
-Надеюсь, обойдется. Все-таки ты его быстро вытащила.
Илья нахмурился:
-Вам сильно повезло. В озере бьют ключи, лед там всегда ненадежный, а мелководье только в одном месте и есть, как раз, где вы надумали купаться.
Павел и Равиль переглянулись и кивнули.
Павел принес какой-то бальзам, и мне налили в чай две полные столовые ложки. От горячего чая я раскраснелась, глаза у меня стали слипаться.
Равиль принес сухую одежду, и Тимку переодели. Ася собрала мою куртку, свитер и джинсы и, несмотря на мои возражения, забрала, чтобы постирать. Равиль выпустил щенка, и он с веселым лаем выскочил из дома. Чувствовалось, что ему наша беспокойная компания поднадоела.
Я открыла глаза. В комнате было тихо, догорал огонь в камине.
На ковре, привалившись спиной к дивану, сидел Павел, вытянув к огню длинные ноги. Почувствовав мой взгляд, он повернулся.
-Ты так и просидел на полу все время, что я спала? – спросила я.
Он не ответил. Повернувшись, провел пальцем по моей щеке.
Я невольно замерла, закрыла глаза. Понимала, что делать этого ни в коем случае нельзя, но так захотелось оказаться с ним рядом, так близко, чтобы услышать стук его сердца, его дыхание…
Внезапно он убрал руку, посмотрел на меня и задумчиво не то спросил, не то сказал:
-И ведь странно: человек ты вроде хороший. Послушай, тебе нравится держать меня на поводке?
Я от неожиданности села на диване, и махровый халат распахнулся от неловкого движения. Я торопливо поправила полы.
Павел уперся взглядом в мою грудь и холодно спросил:
-Наверное, тебе нравится, когда я, как собака Павлова, демонстрирую ожидаемую реакцию?
Кто-то хотел узнать, можно ли его вывести из равновесия? Вот тебе и ответ.
Он поднялся и пересел в кресло, потер лицо руками. С холодным бешенством в голосе сказал:
-Я – взрослый мужик, мне эти игры неинтересны, понимаешь? Ну, не умею я дружить с женщиной, которая мне безумно нравится, и одноразовый секс с тобой мне тоже не нужен. Когда ты видишь, что я уже дышать не могу в твоем присутствии, как будто отпускаешь меня. Но, стоит мне научиться жить и дышать без тебя, все снова. Да я после той новогодней ночи два месяца приходил в себя, ты хоть знаешь, чего мне это стоило? А теперь все мои старания прахом. Не знаю, что там у вас с Виктором, но скажу тебе одно: я взял два билета, во вторник вылетаю в Австрию. Если хочешь, летим со мной, и тогда будет все. Если нет, я не в претензии, только делать из себя подопытного кролика не позволю. Ясно?
Он поднялся, обошел меня и так хлопнул дверью спальни, что в шкафу зазвенела посуда.
Что он себе вообразил?! Что он себе позволяет?!
Конечно, я – полная идиотка, что поперлась к нему в гости, на дачу, но он-то, хорош!
И чем, скажите, плоха дружба? Да я без его дружбы давно бы умерла от тоски. Ну, если не всем дан дар любви, что ж тогда, повеситься?
Я мстительно подумала, что сделаю его героем следующего романа, и убью при первой же возможности. Потом вспомнила, что именно он и подал мне идею писать детективы, и решила, что лучше отомщу ему как-нибудь по-другому.
Я металась по комнате, забрасывая в сумку свои вещи. Потом вспомнила, что куртку и джинсы забрала Ася, уселась на постель.
А с чего он-то решил, что мне нужен одноразовый секс?! Хорошего же он мнения обо мне!
Стало ужасно обидно, и я тихо поплакала, свернувшись на покрывале.
За завтраком мы оба молчали.
Ближе к обеду Ася принесла высушенные вещи.
-Тимка совершенно здоров, щенок тоже. Спасибо тебе, - она обняла меня за шею, – сама-то как?
Я махнула рукой.
-Все в порядке.
Со вчерашнего вечера у меня сильно болел низ живота, кажется, все-таки купание в ледяной воде не прошло бесследно, но рассказывать об этом в присутствии Павла не хотелось.
-Мы сегодня уезжаем, - дипломатично объявила я. – Решили ехать пораньше: завтра на работу, а на въезде в город пробки сумасшедшие.
Ася попрощалась со мной:
-Ну, тогда до скорого!
Я вздохнула, про себя подумав, что при сложившихся между мной и Павлом отношениях, скорая встреча представляется весьма проблематичной, но промолчала.
Павел высадил меня у подъезда, вынул сумку с вещами и вместе со мной подошел к лифту. Он нажал кнопку, и, ожидая, пока кабинка спустится, спокойно напомнил:
-Завтра к вечеру я хотел бы знать, какое решение ты приняла.
Я хотела, было, спросить, почему именно завтра к вечеру, но он так глянул на меня, что у меня отпала охота задавать вопросы.
Павел подтолкнул меня в лифт, поставил сумку и строго сказал:
- И без бабских штучек, пожалуйста!
Не дожидаясь, пока створки лифта сойдутся, он развернулся и сбежал вниз по ступеням.
В квартире было тихо. Я позвонила на пульт, сняла квартиру с охраны.
Розы, подаренные мне Виктором перед отъездом, осыпали лепестки на стол.
Я сунула их в пакет и решила выбросить в мусоропровод, чтобы не оставлять на ночь. Тихо отперла дверь, вышла на площадку. Уже почти завернула за угол, но что-то меня внезапно остановило.
Я услышала шорох, а потом чей-то мужской голос отчетливо произнес:
-Она уже дома. Да, одна. Сменишь меня через час.
Я вернулась в квартиру, прикрыла за собой дверь, осторожно закрыла замок. В ушах шумело, и сердце билось где-то в горле. Конечно, этот разговор мог не иметь ко мне никакого отношения, но я почему-то сразу поняла, что речь шла обо мне. Значит, мне не показалось, и раньше за мной тоже следили. Кому это могло понадобиться? А вдруг это жена Виктора? Да нет, она с мужем в Риме, зачем ей следить за мной в его отсутствие?
Я хотела позвонить Павлу, и уже протянула руку к телефону, но опомнилась. Не такие у нас сейчас отношения, чтобы я звонила ему с просьбой приехать, на ночь глядя.
Тишину комнаты взорвал телефонный звонок.
Я судорожно схватила трубку.
Звонили с пульта охраны. Черт, как же я забыла, что нужно было набрать код! Я извинилась, а потом, подумав, сказала, что на лестничной площадке слышала шум и шаги. Охранник удивился:
-Кроме вас, никто за последний час не входил и не выходил.
Я промямлила, что, наверное, мне послышалось.
На всякий случай я придвинула к входной двери кресло. Конечно, это никого не остановило бы, но я просто хотела услышать, если кто-то попытается войти в дверь.
В темноте спальни я лежала без сна и думала, что влюбись я тогда в Павла, насколько моя жизнь была бы чище, проще и яснее. Умом я понимала, что связь с Виктором мне не принесет ничего, кроме боли и разочарований, что наши встречи со временем станут еще более редкими. Я подумала и о том, что, возможно, он все это время обманывал меня, может быть, даже и бессознательно, скрывая то, что не хочет расстаться с женой из денежных соображений. Последняя мысль была особенно горькой и обидной.
Я вспомнила, что завтра мне предстоит объясниться с Павлом. Конечно, будь у меня в голове хоть капля мозгов, я улетела бы с ним в Австрию, и дело с концом. Он хороший парень, замечательный друг, и одноразовый секс у нас с ним получился просто великолепный, но в его присутствии голова у меня не кружилась, вот в чем беда. Вообще с моей головой в последнее время творилось что-то неладное.
Спала я плохо, просыпалась и таращилась в темноту. В результате утром проспала, еще и пришлось оттаскивать тяжеленное кресло, отчего опять появилась противная тянущая боль в низу живота. Скрючившись, я посидела в кресле, ожидая, когда боль пройдет.
Конечно, на работу я опоздала.
Павла в кабинете не было, и я смогла перевести дух.
Забежала Алена, хорошенькая от счастья и полная весеннего ликования. Я налила ей кофе, предложила сигарету.
Алена жалостливо посмотрела на меня:
-Слушай, ты совсем зеленая.
Я с неохотой рассказала ей о дачном происшествии. Она всплеснула руками:
-Конечно, ты застудилась. Попей чего-нибудь, отлежись дома. Неужели Павел тебя не отпустит?
-Не суетись. Я в обед загляну в нашу поликлинику, покажусь врачу. А то мне и так показалось, что у меня все протекает не так, как обычно. Последние два раза вместо месячных так, какая-то мазня.
Алена встревожилась:
-Слушай, подруга, а ты не залетела?
Я пожала плечами:
-Я пью таблетки.
Фирма регулярно оплачивает наше медобслуживание, и, судя по всему, деньги платятся хорошие. Встретили меня по высшему разряду.
Немолодая женщина-врач внимательно выслушала меня, осмотрела и продиктовала сестре:
-Беременность, 10-11 недель.- Она наклонилась ко мне и буднично спросила: - Будем оставлять?
Я резко поднялась, села и прикусила губу, пытаясь унять головокружение.
Врач подсела к столу, прочитала мою карту, сочувственно посмотрела на меня и сказала:
-Должна вас предупредить: у вас отрицательный резус, поэтому первый аборт крайне нежелателен. Срок уже большой, и времени на принятие решения у вас мало. Посоветуйтесь в семье, и завтра приходите. Если решитесь оставить ребенка, мы возьмем у вас все необходимые анализы, и вы уйдете домой. Поставим вас на учет, обязательно будем наблюдать, в вашем случае это просто необходимо. Если же решите по-другому, я помогу все оформить за один день, и вам придется остаться у нас. Договорились?
Поликлиника находилась всего в паре кварталов от нашего офиса, поэтому машину я не брала.
Выйдя на улицу, я вдохнула свежий весенний воздух. Шубку не застегнула, и так и шла по улице, щурясь от яркого весеннего солнца.
Весна в этом году просто сумасшедшая. Еще только середина марта, а все сияет, тротуары уже совсем сухие, и почки на деревьях набухли. Жалко, что у меня нет дачи: очень хочется услышать запах нагретой солнцем садовой земли, увидеть пробивающуюся травку, и тогда можно поверить, что зима, в самом деле, закончилась.
Про дачу – это так, к слову. Какая уж из меня садовница? Я – типичная горожанка, да еще в четвертом поколении. Впрочем, может быть, скоро дача будет мне весьма кстати…
Попрошу Виктора, может, он выберет время, и мы поедем вместе куда-нибудь на природу. Я мечтательно прищурилась: ужасно люблю с ним ездить за город. Там нас никто не знает, и можно не притворяться и не делать вид, что мы – посторонние.
Завтра исполняется ровно год, как мы с ним познакомились.
Днем он прилетит из Рима, и можно будет удрать с работы пораньше. Я накрою стол, приготовлю что-нибудь вкусное. А потом скажу ему мою новость, мою невероятную новость!
Уже подходя к офису, я вспомнила о том, что собиралась сказать Павлу что-то важное, но что именно, так и не вспомнила. Впрочем, теперь этого говорить вовсе не стоило.
Вихрем влетела к себе, столкнувшись в дверях с Аленой. Едва войдя в комнату, сбросила шубку на спинку стула, закружила ее по комнате:
-У меня будет ребенок, понимаешь?
Алена уселась на стул и молча смотрела, как я порхаю.
-Послушай, ты всерьез считаешь, что Осмоловский обрадуется?
Я присела и, улыбаясь, сказала ей:
-А чего ему не обрадоваться? Я ведь не прошу, чтобы он на мне женился. Все будет, как раньше, только я уже никогда, никогда не буду одна. Ты просто не представляешь, как я провела эту ночь, б-р-р! В моей жизни теперь наступит полная ясность. А если Виктор не захочет этого ребенка, что же, я и сама его воспитаю, мне для этого никто не нужен.
Алена обняла меня, погладила волосы.
Вошедший в комнату Павел внимательно посмотрел на нас, покачал головой, но ничего не сказал.
Понятливая Алена смылась, а я уселась за стол, сложила папки в две аккуратные стопки, подняла глаза на Павла.
-Павел… - нерешительно начала я.
Он криво улыбнулся:
-Просил же, без бабских штучек! Мне неинтересно слушать, что я – хороший парень. Я и так это знаю, просто мне не повезло. Ладно, проехали! Научимся жить и с этим.
Я тихо спросила:
-Ты сердишься?
Он сказал:
-Пожалуй, нет. Спасибо тебе, что не стала обманывать. Раз уж сразу не сложилось, не стоит и начинать.
Наш разговор прервал телефонный звонок. Я обрадовалась, что получила передышку.
Звонила женщина по имени Ирина, Павел ей явно обрадовался.
Я слышала только куски разговора, но поняла, что это хозяйка какого-то агентства по оказанию услуг. Павел попросил ее прислать завтра к самолету девушку. Видимо, Ирина спросила, которую, потому что Павел сказал:
-Мне все равно, полагаюсь на твой вкус. Да, на три недели. Наша секретарь свяжется с тобой через час, продиктуешь ей фамилию и паспортные данные, нужно оформить визу и билеты. Все, ты меня очень выручила, буду обязан.
Я мрачно подумала, что все мужики – свиньи. Впрочем, даже это не смогло испортить моего настроения.
Вечером я заехала в гастроном на Тверской, накупила корзину деликатесов, готовясь к завтрашней встрече.
На углу, у гастронома, бабушка торговала букетиками фиалок, и я купила все оставшиеся у нее цветы.
Тщательно убрала квартиру, накрыла стол белой скатертью и поставила приборы и подсвечник. Нашла широкую вазу, наполнила ее водой, устроила фиалки. Комната сразу наполнилась их тревожным запахом.
Мне хотелось, чтобы завтрашний день стал праздником не только для меня.
Я заранее присмотрела Виктору подарок, изящную золотую зажигалку, и попросила выгравировать его монограмму, переплетенные буквы «В» и «О». Я полюбовалась на тонкую вязь, и положила замшевый футляр рядом с цветами.
Я все утро промаялась, ожидая звонка Виктора. Конечно, я волновалась от мысли, как он отреагирует на новость о том, что я жду ребенка.
В сотый раз я репетировала свою речь, прокручивая в уме то, что я должна ему сказать. Мне не хотелось сообщать ему это по телефону или на бегу. Пусть все произойдет в нашей квартире.
После обеда пришло сообщение от Ленки: «Юстас – Алексу. Прибыл шеф. Привез очень миленький сувенир. Душка!»
Прошло полчаса, но телефон молчал. Вернее, он непрерывно звонил, но это были рабочие звонки. Я переживала, что Виктор не может мне дозвониться.
Стало тревожно на душе, но я подумала, что, возможно, он просто занят важным разговором.
Я подошла к окну, наблюдая за резко похорошевшими и приодевшимися с началом весны прохожими, за воробьями, оккупировавшими ветки дерева. Неожиданно мое внимание привлекла машина Виктора, она резко отъехала от нашей стоянки.
Окончательно встревожившись, я позвонила Ленке.
-Приехал! – лаконично доложила она. – С час пробыл в кабинете, никого не вызывал, по городскому не звонил. Потом выскочил с перекошенным лицом, куда-то отъехал. И что могло его так всполошить, не знаешь?
-Откуда? – удивилась я. – Я и не виделась с ним еще.
-Что, и не позвонил тебе? – искренне изумилась Ленка.
Я подняла голову и сощурилась: яркий солнечный зайчик мазнул световой вспышкой по глазам. В здании напротив кто-то открыл зеркальное фасадное окно.
Рабочий день закончился, а Виктор все не звонил.
Заглянула Аленка:
-Домой собираешься?
Я кивнула:
-Раскидаю документы по папкам, и пойду. Вы меня не ждите.
-Ну, тогда мы едем. Чао!
Я разложила документы по местам, выключила компьютер. В кабинете Павла было непривычно чисто и тихо. Я заметила открытую фрамугу окна, и подошла к нему.
В этот момент в коридоре раздались шаги. Я узнала бы их из тысячи. С сильно бьющимся сердцем я повернулась к вошедшему Виктору. Улыбка сползла с моего лица.
Он был бледен, только на скулах горели яркие пятна.
-Что-то случилось? – помертвевшими губами спросила я.
-Тебе лучше знать, - отрывисто сказал он, вынул из внутреннего кармана пакет, бросил его на мой стол.
По полированной поверхности стола разлетелись глянцевые фотографии.
Я машинально взяла их в руки, просмотрела.
Часть фотографий была, без всякого сомнения, сделана в нашей квартире. В первую минуту я не поняла, а, приглядевшись, внутренне ахнула: почти на всех снимках была изображена я, да еще с каким-то парнем. На одной из фотографий он полулежал на моей постели в шелковом халате Виктора, и я подумала, что тогда мне не померещилось, и я действительно слышала запах чужой туалетной воды.
Я присмотрелась внимательней: гладкая кожа, накачанная фигура, белозубая улыбка, - парень был красив завораживающей мужской красотой.
На всех фото он был снят рядом со мной, и, несмотря на это, видела я его в первый раз.
Я подняла глаза:
-О, Господи, Виктор, но это же совершенная неправда! Я не знаю этого человека! Я его первый раз вижу!
Виктор в бешенстве глянул на меня:
-Дрянь, какая же ты дрянь! Ты даже сейчас не хочешь ни в чем признаться. Неужели ты рассчитываешь на какое-то продолжение наших отношений? Как подумаю, что даже в такой день ты не смогла удержаться от встречи с любовником!
Я попыталась прервать его:
-Почему ты мне не веришь? Повторяю: я не знаю этого человека, и никогда не видела его раньше! Если ты не хочешь выслушать меня, давай поедем, расспросим охранников, они-то ведь должны были видеть его?
Он заорал:
-А чем я, по-твоему, занимался последние два часа?! Один из ребят подтвердил, что парень посещал тебя. Нечасто, но за последний месяц он видел его раза четыре, не меньше. У него есть свои ключи, пару раз он приходил в твое отсутствие. Он показал мне видеосъемку, на которой хорошо видно, как вы утром вместе спускаетесь в паркинг. Конечно, ты осторожничала, и делала вид, что незнакома с ним, но его выражение лица выдает вас с головой!
Я насторожилась:
-Может быть, он в сговоре с этим парнем? Нужно еще раз расспросить его, возможно, он поймается на подробностях.
Он посмотрел на меня, презрительно сощурившись:
-Я сам поднялся в квартиру. Там полный бардак, остатки вашего романтического ужина, неубранная постель. Я так понимаю, ты рассчитывала, что успеешь привести все в порядок. У тебя это вполне получилось бы, если бы я не обнаружил эти снимки на столе. Так что больше никаких подробностей мне узнавать не хочется.
Я твердо сказала:
-Виктор, я не собираюсь с тобой разговаривать подобным образом. Я ни в чем не виновата!
Он рванул оконную створку. В комнату ворвался весенний ветер.
Виктор повернулся ко мне и с горечью сказал:
-Я понимаю, что не мог уделять тебе много времени, но я просил тебя, просил с самого начала, никогда меня не обманывать. Или тебе уже тогда были нужны только мои деньги? При всем своем внешнем благополучии, я не очень счастлив в личной жизни, и, когда я встретил тебя, мне показалось… В общем, жаль, что ты оказалась просто пустой и расчетливой стервой.
Он собрал фотографии, сунул их в карман, и вышел за дверь.
Его шаги стихли в коридоре, а мне все еще казалось, что ничего этого не было.
Я немного посидела за своим столом, потом достала из принтера чистый листок бумаги и аккуратно написала заявление об отпуске с последующим увольнением по собственному желанию.
Хмыкнула про себя. Это была неправда, никаких собственных желаний у меня не осталось.
Заявление я положила на стол Павла, с тем расчетом, чтобы он нашел его сразу по возвращении.
Вернувшись, подняла с пола одну из фотографий. Видимо, в пылу спора, Виктор не заметил, что она упала на пол. Я сунула ее в сумку.
Нашла коробку от бумаги для факса, сложила туда мелочи из ящиков стола: расческу, запасные колготки, начатую упаковку «Олвэйз», диски и симпатичную подставку для ручек, память о моей поездке в Испанию. Набралась почти полная коробка, я повесила на плечо сумочку, взяла в одну руку коробку, в другую – горшок с пальмой. Выходя, положила ключи от кабинета на стол, спустила язычок замка, и захлопнула за собой дверь.
На стоянке у конторы оставалась только моя машина. Я поставила на капот пальму и коробку, сняла шубку, сложила ее на заднее сидение, бросила на переднее сидение связку ключей от квартиры и машины, опустила флажки и захлопнула дверь.
Подхватив коробку и пальму, шагнула на проезжую часть, чтобы остановить такси. К вечеру подмораживало, и не стоило торчать на улице в тонком джемпере.
Вместо такси рядом со мной остановился джип. Я с неудовольствием посторонилась, пропуская его, но джип не уезжал.
Я злобно глянула на водителя, и обогнула джип сзади. Немедленно водительская дверь приоткрылась, и оттуда вышел Илья.
-Да садись же, в конце концов! Вот же достанется кому-нибудь такое сокровище!
Я попыталась сопротивляться, но он отнял у меня коробку и пальму, сунул их на заднее сидение и буквально затолкал меня в машину.
Усевшись, он неодобрительно посмотрел на меня:
-Мало тебе купания в ледяной воде, так теперь разгуливаешь раздетая по улицам. Что у тебя произошло?
Я перевела дух. В самом деле, он-то тут при чем?
Уже спокойно попросила:
-Отвези меня домой, пожалуйста.
Илья кивнул:
-Это само собой. Куда едем?
Я назвала адрес моей старой квартиры.
Несмотря на пробки, доехали мы довольно быстро.
Илья вручил мне коробку, с сомнением посмотрел на пальму и сказал:
-Подожди, я помогу.
Мы загрузились в старенький лифт и поднялись к квартире. Уже на лестничной площадке мне кое-что показалось странным. Где-то очень громко звучала музыка, причем из репертуара «Радио шансон».
Я сказала:
-Поставь пальму, теперь я сама.
Илья нахмурился:
-Ищи ключи.
Я нашарила ключи, вставила их в замочную скважину, но дверь и не думала открываться.
Илья нажал на кнопку звонка, потом еще раз. За дверью послышались незнакомые шаги.
На пороге стоял здоровенный парень лет тридцати, одетый в старые джинсы и довольно грязную майку. На его предплечье была довольно затейливая татуировка. Он с веселым одобрением смотрел на меня. Перевел взгляд на Илью и, дыша перегаром, спросил:
-Мы кто?
Илья посмотрел на меня и тоже спросил:
-Мы кто?
В этот момент в прихожую вышел еще один парень. Он тоже был нетрезв, но соображал, видно, все-таки чуть лучше.
-Вы – Геля? – спросил он.
Я кивнула:
-А вы – племянник Клары Ильиничны?
-Ага. Тетка переехала к моей матери, а мы пока тут живем. Вы проходите, - доброжелательно предложил он. – Тетка сто раз предупреждала, что вы непременно появитесь.
Я спросила:
-А ключи от двери зачем сменили?
Племянник пьяно нахмурился.
-Понимаешь, сестренка, тебя не было, а тетка нам дала только одни ключи. А нас тут четверо. – Он сделал неопределенный жест в сторону кухни. – Игорь и Иван пошли в магазин, скоро будут, так что вы как раз вовремя.
И действительно, дверь лифта распахнулась, оттуда вывалились два бугая со здоровыми пакетами в руках. Судя по звукам, там были бутылки.
Они обрадовались:
-А ты не говорил, что у тебя такая симпатичная соседка. Это очень хорошо, а то мы без женского общества тут немного одичали.
Мы с Ильей прошли в прихожую. Везде было натоптано, из кухни тянуло чем-то горелым, запах перегара мешался с вонью от переполненных пепельниц. Меня замутило.
Я шагнула в свою комнату. Здесь было тихо и пахло просто нежилым помещением.
Я попросила Илью, все еще державшего пальму в руках:
-Ставь ее на стол. Спасибо тебе.
Он кивнул, но, вместо того, чтобы уйти, уселся на диван.
-Ты всерьез собираешься здесь остаться?
Он пошарил по карманам, вынул сигарету и сунул ее в рот, но закуривать не стал.
Я пожала плечами:
-Это мой дом.
Илья оглянулся на дверь, мрачно сказал:
-Оставить тебя в такой веселой компании я не могу. У тебя даже нет замка в двери! Я тебе предоставляю на выбор: либо я привезу слесаря, и он врежет замок, либо я останусь с тобой. Второе предпочтительней, потому что родственники твоей соседки, на мой взгляд, собираются в ближайшее время пропить последние мозги, и что им после этого придет в голову, не ясно.
Я постояла около стола, погладила гофрированный лист пальмы. Конечно, Илья был прав, оставаться здесь не стоило, по крайней мере, сегодня.
Я повернулась к нему:
-Я позвоню подруге, поживу временно у нее. Ты подождешь, пока я соберу кое-какие вещи и созвонюсь с ней?
Илья кивнул.
Очень не хотелось мешать личной жизни Алены и Антона, но выхода у меня не было. Я подумала, что завтра с утра займусь этим вопросом основательно.
Звонила дважды, но телефоны у обоих были отключены, и я вспомнила, что Алена говорила мне, что они собираются на какой-то модный спектакль.
Неожиданно Илья предложил:
-Если тебя это устроит, можешь пожить в квартире моих приятелей. Они давно живут в Женеве, а квартира пустует. Кажется, они даже собираются продавать ее. Мебель они не забирали, Любовь Андреевна, у меня она тоже работает, раз в неделю убирает там. И, поверь, ты никому не помешаешь.
Я виновато посмотрела на него:
-Вот видишь, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Не взялся бы меня провожать, сидел бы дома, пил чай. А теперь тебе приходится возиться со мной.
Илья поднялся:
-Я так понял, ты принимаешь мое предложение. Думаю, задерживаться долее не имеет смысла. Если ты все забрала, можно ехать.
Он подхватил пальму и сумку с вещами.
Веселье у соседей шло по нарастающей, поэтому прощаться мы не стали, я просто захлопнула за собой дверь.
Илья завез меня в тихий московский переулок, мы спустились в подземный гараж. Кабина лифта остановилась, Илья выпустил меня.
На лестничную площадку, больше напоминавшую зимний сад обилием зелени и плетеной мебелью, выходили две двери. Илья уверенно открыл одну из них, пошарил в каких-то ящиках, и вышел ко мне с ключами.
Он повозился с замком, щелкнул выключателем, при этом свет загорелся во всех комнатах, видных из холла и сделал приглашающий жест:
-Прошу.
Квартира оказалась просто замечательная: уютная, теплая. Солидная мебель, удобные кресла, большой экран плазменного телевизора. В гостиной стоял рояль, настоящий концертный рояль.
На мой вопросительный взгляд Илья пояснил:
-Инесса периодически любила побренчать на нем.
Имелся и кабинет. Я с радостью убедилась, что на столе стоит компьютер, и спросила Илью:
-Как ты думаешь, это будет удобно, если я воспользуюсь хозяйским компьютером?
-Конечно. Если тебя это так волнует, я особо оговорю этот вопрос с ними. В общем, устраивайся, располагайся.
Я робко спросила:
-А та квартира, куда ты заходил за ключами, она чья?
Илья удивленно сказал:
-Конечно, моя. Разве я тебе не сказал, что это мои соседи?
Я подумала, что он об этом точно не говорил. Не знаю, решилась бы я воспользоваться гостеприимством Ильи, знай я, что он будет жить по соседству?
Похоже, что все мои мысли были написаны на лице, потому что Илья довольно сердито сказал:
-Я не собираюсь вмешиваться в твою личную жизнь и, тем более, не собираюсь надоедать тебе.
Почувствовав себя виноватой, я схватила его за руку:
-Не обижайся! У меня просто сейчас сложный период в жизни. Спасибо тебе, и просто не знаю, что бы я без тебя делала!
Илья оставил меня.
Я прошлась по квартире, осмотрелась и решила, что лучшего просто и не могла бы найти.
В ящиках кухонного стола нашелся сахар и кофе. Я сварила себе чашечку и удивилась: хозяева, по словам Ильи, здесь давно не жили, а кофе был ароматным, не хуже того, что я всегда беру в гастрономе на Тверской.
Я выбрала себе спальню, разложила немногочисленные вещи, переоделась в старенькие джинсы, которые забрала в своей квартире, и уселась в кресло.
Теперь можно было подумать, как я буду жить дальше.
На первое время деньги у меня есть. Тратила я немного, а платили у нас прилично, так что у меня на карточке собралась кругленькая сумма. Коли так получилось, что с квартирой мне неожиданно повезло, на первое время воспользуюсь любезным разрешением Ильи и поживу здесь. Впрочем, в ближайшее время нужно будет разыскать адрес сестры Клары Ильиничны и решить вопрос с собственной квартирой.
Нам много раз предлагали разъехаться, но раньше такой необходимости не возникало. Я твердо решила, что компания племянника и его друзей мне не подходит. Нужно найти риэлтера и заняться обменом или продажей квартиры. Тянуть с этим нельзя, потому что через полгода у меня будет ребенок.
Прежде всего, следовало решить вопрос с работой. Завтра же займусь поисками.
И надо поговорить с сестрой, но это я решила отложить на потом, когда у меня самой наступит какая-нибудь ясность.
Для начала я решила позвонить Кларе Ильиничне, узнать, как надолго ее племянник приехал в Москву.
Я вышла в прихожую, и обнаружила, что моя сумочка лежит на банкетке, замок ее расстегнут, и содержимое выпало на пол. Я подняла откатившуюся в сторону губную помаду, раскрыла сумочку и с удивлением убедилась, что телефона в ней нет.
Я точно помнила, что, позвонив Алене, я убрала трубку на место, однако сейчас его тут не оказалось. Я лихорадочно порылась: слава богу, флэшка с почти законченным романом была на месте! Наверно, сумка расстегнулась еще в машине, и телефон вылетел из нее. В лучшем случае, завтра его найдет Илья, а в худшем случае я уронила его на улице.
Почти без всякой надежды, я сняла трубку квартирного телефона и набрала свой номер. Чуда не случилось. Механический женский голос известил меня о том, что телефон вызываемого абонента отключен.
Конечно, жалко было и аппарат, он у меня новенький и симпатичный, но еще жальче было телефонную книжку: к своему стыду, ни одного номера из нее я на память не помнила.
Решив, что завтра дозвонюсь в приемную к Ленке, я пошла в кабинет, включила компьютер, и на некоторое время потеряла всякую связь с внешним миром, уйдя в дебри своего любовно-детективного романа.
Услышав мелодичный звонок, сначала даже не поняла, что это может значить. Потом спохватилась, пошла в прихожую.
Конечно, это был Илья.
Он виновато спросил:
-Слушай, я не хотел тебе мешать, но потом вспомнил, что мы совсем не подумали о продуктах. Можно пригласить тебя на ужин?
-А ты умеешь готовить? Со стороны ты производишь впечатление человека, питающегося исключительно в изысканных ресторанах.
Он почесал переносицу и засмеялся:
-Если честно, я позвонил в ресторан, и мне все доставили на дом. Я заказал на свой вкус, свиные ребрышки в кисло-сладком соусе, бамбук, креветки, ну и по мелочи.
У него было забавное выражение лица, и я улыбнулась:
-Обожаю китайскую кухню, и принимаю твое приглашение с радостью.
Мы очень мило поужинали. Илья предложил мне вина, но я отказалась. Он несколько удивленно посмотрел на меня, но ничего не спросил.
На другой день с утра я съездила в клинику, сдала все необходимые анализы, выслушала кучу советов и наставлений, и дала обещание регулярно являться на осмотр.
Я спустилась с крыльца и машинально направилась в сторону конторы. Шла, задумавшись, и не сразу услышала сигнал автомобиля. Рядом со мной притормозил джип Ильи.
-Как ты тут оказался? – удивилась я.
Он засмеялся:
-Если ты еще помнишь, банк расположен в паре кварталов отсюда. Я как раз собирался где-нибудь пообедать. Не составишь мне компанию?
Я кивнула. Заняться мне было решительно нечем, а роман мог и подождать.
В ресторане было сумрачно и тихо. Я с испугом посмотрела на нарядно одетую даму за соседним столиком, которая в два часа дня сияла бриллиантами и хорошо сделанными зубами.
Я укоризненно сказала Илье:
-Ты бы хоть предупредил, что идем в приличное место, а то я в куртке и джинсах. Чувствую себя, как Джулия Робертс.
Илья прижал мою руку к столу и тихо сказал:
-Ты замечательно выглядишь. – Он скосил смеющиеся глаза и кивнул в сторону столика, за которым устроились четверо молодых мужчин. – Мужики уже шеи себе свернули.
К моему ужасу и смущению Илья негромко спросил у них:
-Ребята, может, нам пересесть, чтобы вам было удобнее рассматривать мою спутницу?
Они засмеялись, и тот, что сидел напротив меня, прижал руку к сердцу.
В конце обеда, вместе с десертом, мне принесли букет роз и коробку конфет. Я посмотрела на Илью, но он улыбался, и я приняла подарок, поблагодарив ребят за внимание.
После обеда Илья, никуда не торопясь, завез меня в магазин, и я купила кое-какие продукты и пригласила его на ужин.
Приготовила отбивные с луком и грибами, смешала пару салатов, сделала целое блюдо закусочных бутербродов на поджаренном белом хлебе: с икрой, семгой, бужениной.
Часов в восемь в дверь позвонили. На пороге стоял улыбающийся Илья. В руках он держал бутылку вина и коробку пирожных из французской кондитерской «Леди Мармелад».
Я накрыла стол в просторной кухне.
Илья спросил, наблюдая за моими передвижениями:
-Позвонила подружкам?
Я виновато сказала:
-Знаешь, можешь считать меня совершенной растрепой, но телефон я вчера где-то потеряла.
Он удивился:
-Ты вчера его, вроде, сунула в сумку, когда мы уходили? Да ладно, не огорчайся, я подарю тебе новый. Мне недавно его презентовали клиенты банка, а я все равно не люблю дареные телефоны. Считаю, что мужчина всегда должен сам выбирать часы, телефон и автомобиль.
Я порадовалась, что он не поставил в один ряд с этими достижениями цивилизации и женщин, и оценила его деликатность.
Мы поужинали. Илья ел мало, поглядывал на меня.
Я убрала тарелки со стола, переложила пирожные на блюдо и принесла кофе.
Мой гость от сладкого отказался, а я любовно выбрала себе пирожное и, не удержавшись, облизала палец.
Он потер лицо руками и спросил без всякого перехода:
-Вы с Павлом поссорились, и он уехал в Австрию один?
Я удивилась:
-Нет, мы вовсе не ссорились. С чего ты взял?
Он уклончиво пожал плечами:
-У вас довольно близкие отношения. Одно время я даже думал, что…В общем, я удивился, что ты ему не позвонила.
-А у меня нет его номера.
-Если надо, я тебе его подскажу.
-Нет, не надо. Пока не надо. Мне не хотелось бы просить его о помощи, по крайней мере, сейчас.
Илья внимательно посмотрел на меня и тихо сказал:
-Ты ведь не будешь отрицать, что в твоей жизни что-то произошло? Ты уже убедилась, что я твой друг. Я никогда и никому не расскажу о том, что узнал от тебя. Ну же, попробуй произнести вслух то, что тебя тревожит, и тебе станет легче. А потом, вдвоем мы, может быть, придумаем решение твоей проблемы.
-А ты не боишься, что я, как в старом анекдоте, на твой вопрос «Как дела?» подробно расскажу тебе, как действительно обстоят мои дела?
-И вовсе тут не при чем твой анекдот.
Я закрыла глаза и тихо сказала:
-За последние два дня я сделала несколько открытий, которые перевернули мою жизнь. Человек, которого я любила, поверил, что я – предательница и холодная расчетливая стерва; друг, о котором я думала, что он влюблен в меня, уехал в отпуск, предварительно наняв себе за деньги подружку; я пренебрегла основным правилом работающей женщины и завела роман на работе, в результате одновременно с любовью потеряла и работу; в моей квартире резвится шумная компания со стойкими уголовно-алкогольными традициями; и самое главное – я беременна.
Он молча смотрел на меня, и я торопливо продолжила:
-Нет, нет, последнее можно смело вычеркнуть из списка неприятностей. Я ужасно хочу этого ребенка. Я сама узнала о его существовании два дня назад, но уже успела привыкнуть к тому, что он со мной.
Илья задумчиво сказал:
-Как-то я разговаривал с одним психологом. И он сказал, что самый первый шаг, который надо сделать, это подумать о том, что положительного принесут в твою жизнь изменения, связанные со случившимися неприятностями. Иногда оказывается, что польза бывает ощутимей вреда. Давай попробуем? Ты так сильно любила этого человека?
-Мне казалось, что да, сильно.
-А всегда ли он относился к тебе хорошо? Не было ли у тебя ощущения, что он использует тебя?
Я закрыла лицо руками:
-Мне было хорошо с ним. И он дарил мне подарки и был внимателен к моим желаниям.
-Понимаешь, ты молодая и очень красивая женщина. Понятно, что это могло быть твоей ответной реакцией на его сильное мужское чувство. А подарки… Мужчина, который влюблен в женщину и не делает ей подарков – на мой взгляд, просто дурак какой-то. Давай попробуем по-другому. Ты хотела чего-то определенного от этой любви? Ну, ты рассчитывала, что вы поженитесь, что любовь будет длиться вечно?
-Нет. – Я смахнула слезинку, вспомнив, как всегда боялась, что наша связь с Виктором ненадолго.
-Так не стоит ли тебе отнестись к вашему разрыву, как к естественному процессу?
Уже не сдерживаясь, я заплакала.
-Да, но он оскорбил меня, он считает, что мне всегда были нужны только его деньги!
-Но ты ведь о себе точно знаешь, что это не так. Кроме того, на память о вашей любви у тебя останется ребенок. Или вот с другом. Чего в ваших отношениях было больше, дружбы или неразделенной любви? Почему ты так странно реагируешь на то, что он пригласил в поездку девушку, пусть даже и за деньги?
-Да ведь он звал меня! Значит, я для него такая же, как и эта девушка!
Илья с юмором посмотрел на меня и сказал:
-Ну, то, что он хотел сэкономить, мы можем смело отбросить?
Я невольно засмеялась.
Он вздохнул и сказал:
-Не знаю, как ты, а я в его поступке вижу оскорбленное мужское самолюбие и ревность. Сильные мужики обычно стесняются своих чувств, тем более неразделенных. Почему ты считаешь его своим другом?
-Он всегда был рядом, даже зная, что я люблю другого. И это именно он подал мне одну очень важную для меня мысль, он поверил в то, что я справлюсь.
-Ты отпустила его на словах, отпусти и сердцем. И тебе самой станет легче.
Я засмеялась:
-Илья, да ты сам – настоящий психолог! Где ты этому научился?
-Это просто жизненный опыт, девочка. Просто я прожил на свете гораздо больше, чем ты. И я знаю, что такое настоящее несчастье.
Я вспомнила о его погибшей жене, и устыдилась. Попыталась перевести разговор:
- Ч то там у нас по списку дальше? Квартира и подгулявшие соседи?
Видимо, недовольный тем, что приоткрыл мне свои чувства, он поднялся:
-А это вообще не несчастье, а так, чепуха. Сегодня я поговорил с одним парнем, он держит риэлтерскую контору. Он обещал помочь. Дашь завтра мне ключи и объяснишь, где лежат документы.
-Да я и сама могу проехать!
-Нет, - отрезал он. – В твоем состоянии эти визиты не нужны.
-Да я же беременна, а не больна!
Он повернулся ко мне и сказал:
-Кстати, о твоей беременности. Завтра я договорюсь с заведующей ЗАГСа, и она зарегистрирует наш брак. Так что на вторую половину дня ничего не планируй. Спокойной ночи!
Он направился к входной двери, прихрамывая чуть больше обычного. В этот момент легкое помутнение рассудка, вызванное его словами, прошло, и я бросилась за ним:
-Подожди! Я ничего не поняла! Какая заведующая? С ума ты сошел, что ли?
Он повернулся ко мне:
- Не годится ребенку думать, что у него не было отца, или, того лучше, что отец его бросил. Ты будешь жить так, как жила до этого. Если встретишь и полюбишь другого – я не в претензии. Получишь развод, и выходи замуж снова.
Я завопила:
-Нет, ты все-таки ненормальный! Зачем тебе взваливать на себя заботы о чужом ребенке?
Он пожал плечами:
-Когда Алла разбилась, она была беременна на третьем месяце. После этой аварии у меня своих детей не будет. С некоторых пор в нашей стране, в связи с появлением собственности, снова стали популярны вопросы наследования, должен же я передать кому-то свои капиталы?
Видя, что я вовсе остолбенела, он наклонился ко мне, коснулся губами волос на виске и сказал:
-Иди спать, уже поздно.