Блики прошлого - начало 2 книги

Валентин Россихин

























БЛИКИ ПРОШЛОГО
(Авторская хроника)
Издание второе, дополненное.
Книга вторая.




















Издательство

2007

________________










Россихин В.П. «Блики прошлого».
Книга вторая
Брест. Издательство _________________________
2007 г. ____________ стр.

В книге автор излагает то, чем живет. Книга завершает хронику автора. Это конец XX века и начало нового. Красной нитью в нем Отечественная война, борьба с немецкими захватчиками и добытая кровью Победа над врагом. Горькие строки книги о неожиданном развале СССР и о бедах жизни, связанных с этой трагедией. В стихах много горечи об утраченном, об отношении к действительности, и с особой болью воспринимается жизнь на просторах любимой России.
И как прежде герои его творчества – люди и их борьба за утверждение добра, счастья, любви.
 

















____________________ ____________________________3

Люди Прибужья.
ЭТО БЫЛО ПОД БРЕСТОМ
очерк
Эта одна из многих встреч состоялась почти три года назад. После душного дня мы сидели возле хаты, в небольшой тени яблонь, слив, смотрели на закатывающееся солнце и вновь, и вновь вспоминали все, что слышали за эту неделю встреч с людьми в Рогозно, в Домачево, в Знаменке, в Медно. Тогда мы вместе с Алексеем Даниловичем Подоляком, бывшим заместителем командира партизанской бригады имени В. И. Ленина Брестского соединения по разведке, восстанавливали, насколько это было возможным, историю событий, в которых главным действующим лицом был Демьян Иванович Захожий, командир взвода разведки отряда имени Ворошилова, уроженец деревни Рогозно. В результате поиска был опубликован в газете «Заря над Бугом» очерк о Демьяне Захожем «В огне борьбы». Конечно, тогда, рассказывая о Д. Захожем, мы не могли отклониться от линии жизни главного героя, о котором, кстати говоря, многое рассказал Степан Осовец и деятельность С. Осовца осталась за рамками очерка. О нем, патриоте из деревни Рогозно, наш сегодняшний рассказ.
Вот что говорится об отряде имени Ворошилова в книге П. В. Пронягина «У самой границы».
«Отряд этот был образован 15 февраля 1943 года из нескольких групп. В него в частности вошли группы В. Н. Гребенева, П. С. Супрунюка и Н. Е. Олипы... К числу тех, кто стоял у истоков зарождения отряда, следует отнести и таких партийно-советских активистов как С. М. Осовца, А. С. Демчука, Н. Р. Свидинского, К. Д. Лойко и многих других.
Поначалу отряд имени Ворошилова насчитывал всего 34 человека. Но уже через четыре месяца в нем было более 120 бойцов, а к осени этого же года – свыше 330». К сказанному следует добавить, что Степан Макарович Осовец был назначен в этом отряде заместителем комиссара отряда по комсомолу и одновременно возглавил Домачевский подпольный райком комсомола, о чем есть подтверждение в книге «Подпольные комсомольские органы Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (1941-1944)». (Мн.: «Беларусь», 1976).
С мая по октябрь 1943 года комсомольскую работу в Домачевском (ныне Брестском) районе вел член Брестского подпольного обкома комсомола М. А. Леонтенко. Ему оказывали помощь С. М. Осовец, Я. Я. Гоголюк, А. П. Костров. Первого сентября 1943 года Брестский подпольный обком комсомола утвердил секретарем Домачевского подпольного райкома комсомола С. М. Осовца. Подпольный райком комсомола как коллегиальный орган приступил к работе 9 ноября 1943 года. Его основная база находилась в отрядах имени К. Е. Ворошилова и Г. К. Жукова партизанской бригады имени В. И. Ленина в Домачевском районе (командир В. В. Котков, комиссар В. Н. Гребенев).
Работа комсомола, связь с молодежью в те суровые годы была нелегкая. А если учесть, что в возрастном отношении среди партизан преобладала молодежь до 26 лет, то станет ясным, что выдвигался С. М. Осовец на наиважнейший участок работы. Выдвижение не было случайным. Осовец имел опыт работы.
– Комсомольцем я стал, – рассказывает Степан Макарович, – уже, можно сказать, в зрелом возрасте.
Действительно, семнадцатилетним хлопцем принял Степан решение вступить в ряды Ленинского комсомола. И было у него в ту пору пять классов польской школы для белорусского «быдла», как нередко называли коренных жителей-белорусов в среде белопанства, да плюс три года батрачества у разных панов, чтобы прокормиться самому, а значит и помочь батьке братьев и сестер поднимать в гору...
Суровая эта школа жизни – работа по найму, в батраках. Чуть что не так, сразу же за ворота выставят, а найти заработок было в то время нелегко. И уж если повезло, приняли на работу, то надо вести себя так, чтобы тобой хозяева были довольны. Многому научился Степан за три года батрачества. Мозоли с рук не сходили, спина была потная, а богатство все никак не удавалось скопить. Не любили его хозяева, свой «норов» имел парень и частым был ему от ворот поворот. Не раз уходил Степан от одного хозяина к другому, и нередко впустую заканчивался его поход. Но воля от этого закалялась, крепли руки, жадные до работы, богаче становились мысли, их полет часто уносил его за кордон, в Советскую Белоруссию. И как ветер приносил весну, так Степан ждал воли, ждал счастья человеческого. И оно наступило. Приход Красной Армии в сентябре 1939 года он со своими сверстниками встречал красными флагами в Рогозно.
 – Большое влияние на меня, – продолжает рассказ Степан Макарович, – в то время оказал бывший секретарь подпольной комсомольской ячейки Радежского округа Демьян Захожий. Опытный конспиратор, партиец, Демьян рекомендовал меня в комсомол. А вскоре после этого меня направили на учебу на курсы политорганизаторов. Были такие в то время. И после четырех месяцев учебы я стал работать заведующим Дубицкой избой-читальней, а по-простому – избачом.
Комсомольцы деревни Рогозно избрали Степана своим секретарем. В ту пору их было всего 16 человек.
Комсомольцы предвоенного года! Владимир и Ксения Осовец, брат и сестра Степана, Василий и Мария Захожие, Демьян Хивук, Николай Демчук, Василий Киричун, Дмитрий Вальчук,


 Россихин

Николай Ковальчук... Многие из этих ребят не дожили даже до того, чтобы взять оружие в руки, они первыми стали жертвами фашизма в Рогозно.
 – Война, – продолжает Степан Макарович, – пришла неожиданно. И с первого же дня оккупации – встреча с товарищем только так, чтобы чужие глаза не видели. Человек человеку волк – таков закон, который начали утверждать в жизнь гитлеровцы и их пособники, а такие, к сожалению, тоже были.
Но комсомольский вожак Степан Осовец все свои силы сосредотачивает на сборе оружия, мобилизует на это опасное дело всех комсомольцев организации. Это дало возможность передать впоследствии партизанам 42 единицы оружия, в том числе несколько пулеметов, винтовок, пистолетов, большой запас боеприпасов.
Как ни осторожничали ребята, однако действия их от внимательного наблюдения не были скрыты. По доносу немецких пособников гитлеровцы нападают на след Рогознянского подполья. Начались аресты. Так, уже в сентябре 1941 года Степан Осовец был схвачен и заточен в брестскую тюрьму. Допросы, физическое истязание с целью выявления других руководителей, особенно бывших членов КПЗБ, коммунистов ничего не дали. Степан понимал, что от него зависит жизнь многих товарищей. Он стойко выдерживает муки.
В марте Степана Осовца бросают в отдельную камеру заложников. Из нее одна дорога – на расстрел.
– Терять-то мне уже нечего было, – вспоминает Степан Макарович. – И задумал я бежать... Легко сказать, а сделать? Но верно говорят, что кто ищет, тот всегда найдет.
«Нашел» дорогу на волю и Степан. Сначала установил связь с охраной, которая тогда еще не была столь жестокой, как в конце 42-го и последующих годах. Нашел единомышленников – Алексея Шевчука, Василия Киричуна. Совершают они дерзкий дневной побег из тюрьмы. Алексей Шевчук погиб при погоне за ними, а Степан и Василий ушли в родные леса. Василий погиб в боях с гитлеровцами будучи уже бойцом партизанского отряда.
Трагически сложилась судьба и других комсомольцев. В августе 1942 года каратели собрали 42 человека жителей деревни и расстреляли их в центре Рогозно. Погибли почти все ребята, отдавая жизнь за будущую победу. Но собранное ими оружие в руках партизан метко разило гитлеровцев. А родные леса надежно укрывали не только Степана, но и других его товарищей. Партизаны установили связь с подпольем в Рогозно, Богуславке, Отятах и других деревнях.
Патриоты, бывшие военнослужащие и местные активисты советской власти Василий Гребенев, Демьян Захожий, Леонид Корнелюк, Онуфрий Демчук, Василий Воробьев, Филипп Тыцик, Дмитрий Станчук, Петр Патей, Петр Соловчук и многие другие составляли партизанские группы, которые вскоре проводят небольшие вылазки против гитлеровцев.
Полную силу они получают со времени создания отряда. Это уже боевое подразделение, имеющее крепкую связь с центром, что позволило ему совместно с партизанами отряда имени Жукова провести смелые операции по разгрому немецко-полицейских гарнизонов в деревнях Отоки, Новосады, Гвозница, в районе Шацка, на железнодорожной станции Домачево и в центре Домачево, бой с гитлеровцами на шоссе Брест – Домачево, в районе деревень Збунин – Дубица, рейд за Бугом и бои с гарнизоном на станции Влодава и многие другие боевые операции.
Бой на ж.д. станции Домачево-Товарная отряд провел в ночь с 22 на 23 октября. Было уничтожено 25 вагонов, груженных рожью и картофелем, предназначенных к отправке в Германию. Убито 18 гитлеровцев из числа охраны. В числе трофеев партизаны взяли пулемет, семь винтовок.
В эти же дни была уничтожена партизанами отряда районная управа в д. Приборово.
Через месяц – 23 ноября – был разбит гарнизон в поселке Домачево. Операция готовилась тщательно, разведчики добыли достоверные данные о расположении укреплений и силах немцев в Домачево.
Три колонны партизан одновременно ударили по школе, где было до 200 фашистов, по полицейскому участку (возле бани), по мельнице, где располагалась немецкая добровольная команда по борьбе с партизанами. Разгром врага был полный. Убито 33 немецких офицера, солдата и полицейских, ранено 22. В числе трофеев – ручной пулемет, 200 голов крупного рогатого скота, продукты, обмундирование.
– Конечно, – говорит Степан Макарович, – молодежь задавала тон. Я хорошо помню таких боевых товарищей по отряду как Леонтий Шаликов, Владимир Коротков, Иван Виноградов, Владимир Сацюк из диверсионной группы.
Кстати говоря, Степан Осовец более десяти раз участвовал в диверсионных операциях группы Владимира Короткова и имеет на личном боевом счету шесть подорванных и спущенных под откос воинских эшелонов противника, за что награжден орденом Красной Звезды и многими медалями СССР.
В числе боевых соратников по отряду Степан Макарович отмечает смелых ребят разведвзвода Дмитрия Станчука, Петра Олтушеца, Ивана Авдеюка, Марка Олипу, Адама Канчулина, а также тех, кого он помнит по фамилиям: Линзаева, Маркасьяна, Симоранова, Алимкина, Филоненко, Леха, Братчука.


«Блики прошлого». Книга вторая. ______________5

В отряде, который к концу 1943 года имел уже более 500 бойцов, было немало женщин. Из них некоторые участвовали в боях, другие готовили пищу, шили одежду.
Шла всенародная борьба в тылу врага. В октябре 1943 года только в одной операции – раскопке шоссейной дороги Брест – Влодава, в районе Збунин – Дубица, вместе с партизанами принимали участие более 500 человек мирных жителей. 350 квадратных метров раскопали они шоссе. Вырыли 25 преград на дороге типа противотанковых рвов.
Будучи комсомольским вожаком Степан Осовец много сил и внимания отдает работе по созданию подпольных комсомольских организаций в населенных пунктах, поднимает комсомольцев и молодежь на борьбу с гитлеровцами. В отряде, – вспоминает С. Осовец, – комсомольцев было около 100 человек, да и в населенных пунктах, где располагался отряд, было около 130 членов.
Среди молодежи проводилась политическая работа, в частности по разъяснению населению военного положения Советского Союза, победах Красной Армии, поражениях немцев, обращалось внимание на усиление активных и непрерывных действий партизан в борьбе с врагом. На собраниях комсомольцев и молодежи широко обсуждался вопрос об авангардной роли и личном примере комсомольцев в выполнении боевых заданий.
В книге «Мужала молодость в боях» Ф. Ромма, бывший секретарь Брестского обкома комсомола, высоко оценивает деятельность комсомольских вожаков в тылу врага, которые проявили немало изобретательности, инициативы в своей подпольной работе. Среди многих он называет и Степана Осовца. Ведь это благодаря активной работе комсомольских организаций отряд имени Ворошилова только с июня 1943 года по апрель 1944 года вырос с 221 до 616 человек. Главным образом за счет молодежи...
28 июля 1944 года. Этот день вошел в историю Прибужья, как день изгнания немецко-фашистских захватчиков со всей белорусской земли. Началось восстановление народного хозяйства.
И многие бывшие бойцы, командиры партизанских отрядов включаются в эту большую и важную работу. Степан Макарович работает инструктором райкома комсомола, его товарищи по отряду Никита Мелещук, Николай Широков, Григорий Карпенко, Яков Гоголюк, Дмитрий Станчук, Степан Герасимук, Емельян Кунда, Василий Калиновский трудятся в партийно-советских органах, на хозяйственной руководящей работе...
Вспоминая суровые, огненные годы Великой Отечественной Степан Осовец говорит:
– Мы не первыми прошли этой дорогой и не последними. Впереди нас были многие, позади – тоже немало, но я счастлив и горд, что сумел пройти этой дорогой.
Брест, 1979.

Сыны Беларуси. Семен Мизерия.
И ВСЯ ЖИЗНЬ
очерк
1. В районе его знают многие, в колхозе – каждый, да и он каждого и в лицо, и по делам, жизни, детям, внукам... Четверть века на одном месте, из них более пяти лет бригадир и 20 – председатель колхоза. Срок немалый. И надо прямо сказать, что плохого председателя не держали бы столько, а вот он, Семен Филиппович Мизерия, столько лет простоял у руля большого корабля – хозяйства, где одной земли пахотной более двух с половиной тысяч гектаров.
... И всякое было за эти годы, годы, вошедшие в историю Белоруссии, 60-летие которой мы отмечаем. И ведь что хочется подчеркнуть: 60 лет БССР и Компартии Белоруссии, а из них сороковой год западные области в единой семье республики, и из этих сорока – Семен Филиппович почти 30 лет в рядах партии, долгое время бессменный председатель колхоза и по сей день народный депутат Остромечевского сельского Совета.
2. Оглядываясь сейчас на свой пройденный жизненный путь, он до боли ощутимо чувствует все упущения, недоделки, все то, что так волновало, да и сейчас волнует, несмотря на вполне заслуженный отдых. Он чувствует, что где-то недоделал и не раз ловит себя на мысли, что это ныне надо было бы сделать по-другому, иначе.
Однако, память вновь возвращает к истокам начала послевоенной жизни, и он не раз думает о том, что все полученные огорчения, неудачи, а их было гораздо больше, чем хотелось бы, неотделимы от радостей и удач, хотя на его долю их тоже досталось немало, и каждая из них незабываема. Но неудачи учили искать, не успокаиваться, а радости уходили, их сменяли новые заботы, новые задачи, которые порой приходилось решать без опыта, без знаний – просто так, как говорили, что надо так, а не иначе... Сомнения мучили его всю жизнь. Это от неполной уверенности, что сделано будет так, как надо, и что сделанное принесет наивысшую выгоду тому общему делу, которому он служил честно, добросовестно, преданно, делу всей практической жизни – сделать крестьянскую жизнь лучше. И в том, что его даже мучают бессонными ночами мысли об этом же, можно только позавидовать человеку, вся жизнь которого отдана одному делу.
А начиналось все с артели... Да нет, начиналось в его жизни это значительно раньше.


 Россихин

3. В книге уже названного нами Ф. Д. Роммы есть такие строки: «... через несколько месяцев в рядах комсомола района уже насчитывалось свыше 400 юношей и девушек, объединенных в 29 сельских комсомольских организаций... Я с душевной теплотой думал о Семене Мизерии, комсомольском вожаке... о Никите Вьюне, возглавившем объединенную комсомольскую организацию деревень Лыщицы и Остромечево... Это благодаря им и их товарищам райком мог с полным основанием заявить, что в создании коллективных хозяйств Прибужья есть большая доля труда и комсомольцев, они первыми вслед за коммунистами пошли на организацию колхозов и возглавили в них бригады и звенья.
Лишь год и девять месяцев отделяли трудящихся западных областей Белоруссии от грозного 1941 года. Но как изменилась за это время жизнь в деревнях и местечках! На бывших помещичьих землях были созданы колхозы, и бывшие батраки стали полеводами, животноводами, механизаторами, даже некоторые девчата стали водить тракторы. Были открыты белорусские школы. В домах сбежавших богачей комсомольцы оборудовали клубы...». Автор рассказывает о 1939-40 годах Прибужья.
– Да, – вспоминает Семен Филиппович, – до воссоединения с Советской Белоруссией давила нас крайняя нужда крестьянская. И многие из нас ставили вопрос: «Как жить, что делать?».
Оттуда, из Советской России, из родной Белоруссии доходили до нас вести о человеческом счастье, о светлой доли крестьянской, а у нас – власть белопольского капитала, душителя свободы, против которого шла борьба передовых людей Западной Белоруссии.
Помню, как начал ходить в школу. Но ни одного класса до конца не доходил. Еще до школы стал пастушком работать, помогать отцу, а потом, как трава на дворе, так я в поле, – не до учебы. Правда, старался читать больше. В этом потом помогла наша Остромечевская библиотека, вокруг которой впоследствии собрался наш молодежный коллектив, о котором так тепло вспоминает в своей книге Федор Дмитриевич. Но до этих дней было еще далеко.
4. В 1937 году призвали Семена в белопольскую армию. Деваться-то некуда – служил, и, кстати говоря, эта служба впоследствии пригодилась, получил военные знания. В 1939 году фашисты напали на Польшу, и кончилась ее самостоятельность, не смогли буржуазные правители противостоять гитлеровцам. Нас, русских, белорусов в 1939 году, после того как Западную Белоруссию освободила Красная Армия, вернули по обмену в родные края. Вот тогда-то и пошла моя жизнь – по-настоящему живо, интересно, перспективно.
Вместе с друзьями Никитой Вьюном, Семеном Демидовичем Шиш и другими хлопцами (а нас уже было комсомольцев более двадцати человек в начале сорокового года), и с заведующим клубом – библиотекарем Михаилом Андреюком, которого мы за его изобретательность и веселый характер называли чудотворцем, содействовали Совету в его работе среди населения, вовлекали ребят и девчат в комсомол, проводили вечера молодежи, ставили спектакли, всеми силами тянулись к новому, светлому.
А тут война...
Годы временной фашистской оккупации из жизни не выбросишь. Заглохла жизнь в те черные годы. Люди ждали, верили, что придет день освобождения и чем могли содействовали его приближению. В июле 1944 г. пришла Красная Армия, а через некоторое время Семена призывают в ее ряды.
5. Сорок четвертый год – год великих побед Советской Армии, и в этом есть частица его личного ратного труда, честной службы, из которой шесть месяцев Семен Мизерия, младший командир роты автоматчиков, не выходил из боев под Варшавой, с передовой линии сражения. Шесть месяцев – это дни и ночи под огнем врага, это горечь утрат, это огромный труд миллионов таких же простых ребят, которые своею жизнью прокладывали путь к победе и которая застала Семена в Казани, в госпитале, где он пролежал более пяти месяцев и вышел, чтобы вновь встать в строй, чтобы вновь продолжать воинскую службу, которую заканчивает в 1949 году и приезжает к отцу в Остромечево, где шло восстановление, упрочение власти трудового народа.
6. Отдыха не получилось. Просто не до него было. Бывший фронтовик, комсомолец получает задание и засучив рукава вступает в борьбу за становление власти Советов.
– И что был я в то время? – говорит Семен Филиппович, – вроде бы, по нынешнему понятию, бригадиром, хотя колхоза еще не было, но шло уже обобществление имущества, раскулачивание богатеев, сбор сельхозинвентаря – все, что надо было для сельхозартели. Да, это было время нелегкое. Партия, коммунисты района вели огромную работу по разъяснению массам линии партии в области дальнейшего развития сельскохозяйственного производства. Шла коллективизация, а кадров не было, особенно из местных жителей. И вот тогда-то Брестский райком партии посылает зарекомендовавшего себя Семена Мизерию на учебу в Пинск. После учебы он вернулся в родные места агрономом и вскоре был избран председателем сельхозартели «Память Ильича», и было это, как говорит Семен Филиппович, 22 декабря 1952 года.
7. Объединило хозяйство жителей Остромечево, Бояры, Цюприки, хутора Величково, Кошилово, Владычицы, М. Сухаревичи, Рудавец и Плянта. Было 460 хозяйств, 6 коров в
Сухаревичах, 20 – в Кошилово, 15 – в Острамечево, а всего, примерно 60 голов. И началась жизнь беспокойная, без понятия дня и ночи, часто без сна и отдыха во имя светлого будущего, которое надо было строить самим.

«Блики прошлого». Книга вторая. ______________7

– Записи я не вел, – говорит Семен Филиппович, – но отдельные эпизоды вспоминаются довольно ярко. Вот, к примеру, август 1954 года. Нас тогда техникой снабжала МТС. Помню тракториста М. Мациюка, который работал на ДТ-54 и П. Попова – на «НАТИ». Оба они перевыполняли сменные задания. В четвертой и пятой бригадах землю обрабатывали в основном живым тяглом. Не забуду, как мы, получив в то время молотилку МК-1100, круглосуточно организовали на ней работу по обмолу хлеба, и работали на ней по-ударному. Н. Кухарук – машинист и П. Богатей – тракторист. Вереница подвод тянулась с полей на ток. Песня широко разливалась, это колхозники во главе с бригадиром Василием Хвалюком шли из деревни на работу. За десять дней уборки скосили мы 275 гектаров ржи, пшеницы, ячменя. Провели свозку снопов и скирдование, не допускали разрыва в уборочных работах, и каждый колхозник с вечера знал, что ему нужно было делать с утра. Молотьба – дело ответственное. Десять подвод подвозили снопы, и возглавлял работу подвозчиков комсомолец Федор Павлючик. Каждый из них по 15 рейсов делал за день. Отвозили зерно к амбару беспрерывно, сразу же и скирдовали солому, вывозили удобрения, на работу выходили в семь часов утра...
Честное слово, даже трудно поверить, но мы и этому были рады, что на наших полях в то время работали два комбайна, 12 жаток, 11 лобогреек, что мы успевали проводить вечера отдыха, шахматно-шашечные турниры, организованно вели занятия в четырех политкружках, где училось более 50 человек.
С каждым годом крепло хозяйство, росло животноводство, росли люди на общественной работе. Особенно большой сдвиг в развитии колхоза дали решения мартовского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС.
8. Росли доходы, достаток приходил в крестьянские хаты. Родина высоко оценивала труд, и к боевой награде бывшего солдата-фронтовика добавлялись новые – за труд. Семен Филиппович дважды награждался орденом «Знак Почета» и медалями. Однако, трудностей в жизни не убывало, наоборот, чем опытнее становился руководитель, тем ответственнее приходилось решать вопросы. Решать, ошибаться, искать пути роста. Вот почему и сейчас, уйдя на пенсию, на заслуженный отдых, он все еще не раз думает, передумывает, что что-то сделано было не так, что что-то можно было бы сделать еще лучше. Это уже от характера. От всей нашей жизни – стремительно идущей вперед.
9. Время неумолимо. Оно вносит свои коррективы в жизнь. Было раньше на селе много люда. Стало меньше. Города, заводы растущие позвали молодежь. И его дети тоже улетели из родного гнезда, но село осталось. Колхоз значительно пошел вперед. Ныне в хозяйстве много техники, опорой стал механизатор. Это новый, выросший за последние годы тип сельскохозяйственного рабочего. Он – решающая сила. Но бывший председатель, бессменный и поныне депутат сельского Совета, член правления колхоза, Семен Филиппович Мизерия и сейчас в строю. Летом он на поле среди механизаторов, и хоть функции его более общественные – народный контроль за качеством уборочных работ, он и здесь по-прежнему на своем посту, посту наставника, советчика, чей жизненный опыт способствует успехам, развитию родного колхоза, оторваться от которого он уже не сможет на всю оставшуюся жизнь.
Жаль, говорит он, что сделал мало. И это еще раз подтверждает то, о чем мы уже рассказали выше.
Брест, 1979.

Повесть о верности, о дружбе, о горести и радости жизни.
ОДНО МОРЕ НА ВСЕХ, А ЛЮБОВЬ У КАЖДОГО СВОЯ
ПОВЕСТЬ
В этой маленькой повести все случайное, так как никто из ее героев ничего подобного не планировал. Просто так сложилось в жизни каждого, да и начиналось все у моря, которое и сыграло объединяющую роль данного неровного сюжета.
Написанная в черновике 1973-1978 гг., она пролежала в столе до 1998 г., когда из героев ее почти никого не осталось, но память о них своим прошедшим отблеском напоминает об этом, а значит они живут.
Уже с февраля весь Крым, особенно его южное побережье у моря, покрывается цветущими садами. Начинается с алычи, миндаля, затем персики, сливы, абрикосы, медленно разгорается почти на глазах иудино дерево. Его фиолетовые огоньки вспыхивают не только на ветвях, но также и на стволе (у нас так цветет сибирская айва: нет ни листка, а гроздья тяжелых соцветий ярко-желтовато-красноватых широких лепестков покрывают низкорослые кустарники, влекут к себе шмелей и пчел). Затем дурманящий чуть приторный запах акации и море роз везде – от простой хатки до дворцовых клумб и дорожек.
И в один из летних дней я сижу на берегу моря, слушая концерт в записи. Море оживает в этой музыке и уже оно не одно, а нас трое: он, она и море. Море, как море музыки – музыки, которая в нас самих, в нашей сути существования. И я вижу эту музыку...
Море. Волны: одна, другая, третья... Много. И все они приветствуют нас. И вокруг тихо... Как это может быть, а? Но далеко на горизонте появляется новая волна, за которой еще, еще, еще –


 Россихин

и они катятся к берегу, к ее и моим ногам, где рассыпаются в пыль. Потом стук – и тревога, и наплыв чувств...
Она вбежала на утес. Ветер раздувает платье, косынка, словно флаг. И ликующее море, и волны идут могучими валами и тихо шуршат у ног, скрываясь в разноцветной гальке.
Она бежит по ступенькам горы вниз. Остановилась, задумалась. О чем?
... И гимном звучат аккорды, заключающие первый концерт П.И.Чайковского для фортепиано с оркестром (Си бемоль минор, сочинение 23. Первая часть – Аллегро нон троппо э мольто маэстозо. Вторая – Андантино семпличе. Третья – Аллегро кон фуоко).
Прощай, море, не злись своими звуками. Мы уходим. Салютуй нам аккордами счастья!
* * *
...Ничто не может повториться: прошел день, прошла ночь, а утром Вальченя, взволнованный, вбежал по лестнице на третий этаж спального корпуса (прозванного в среде отдыхающих “Дворянское гнездо”) в свою палату, присел к столу и торопливо начал записывать то, что рвалось из сердца, души.
– Ты был у моря? (В этом “ты” он отметил вопрос к себе).
– Да!
– Что оно тебе сказало?
– Спросило...
– Что?
– Почему я один.
– ? (глазами)
– Я ответил ему...
– ? (всем лицом)
– Оно задало мне вопрос: “Почему ты ее не попросил остаться?”
– ? (всем существом)
– Не мог! Ее глаза горели и молили, чтоб я отпустил, дал разрешение...
– Ты мог ошибиться, – недовольно сказало море.
– Мог! Но она ушла. Даже головы не повернула.
– Значит ей так было надо, – глубокомысленно произнесло оно. Волны тихо и нежно шептались между собой. Затем море вновь задало вопрос: “А ты посмотрел ей вслед с балкона?”
– Я просто был ошеломлен... Два-три вечера осталось, а тут – кино... Не обвиняй меня, а пойми.
– Мне это известно, – начало сердито море, – лучше, чем тебе. Я знаю ее всю – она не раз входила в меня, – море замолчало.
Я чувствовал, что переполнено оно. И был весь захвачен этим чувством откровения, когда не глаза, а разум видит то, что скрыто от глаза.
– А потом, – спросило море, – разве ты не мог пригласить ее?
– Мог.
– ? – спрашивало море.
– Но ведь вечер-то этот не повторится, – в отчаянии ответил я, – она ушла к другим.
Море смягчилось:
– Тебе сейчас нелегко. Я знаю. Но ты же знаешь, что она молода.
– Да! Но ведь я...
– Этого у тебя никто не отнимет, – перебило море.
– А тот, молодой? – невольно вырвалось у меня.
– Старик, – уничтожающе прошелестело море.
И было в этом столько иронии, что я даже не мог сразу найти ответа достойного этого баловня и мудреца. А оно продолжало:
– Тебе нелегко, я знаю. А мне? – неожиданно спросило оно меня. Помолчало. Потом, словно играя изрекло сурово:
– Я смотрел в ее глаза. Не вижу в них лукавства. Знай ее такой, какая она есть. И не желай большего, ибо ты убьешь ее этим.
***
– О-о, Вальченя! Ты же прекрасно знаешь, что я не видела кино. Я смотрела на экран, а на нем было твое лицо, твои глаза. В них я видела, что ты без желания отпустил меня...
– Ты же мне не жена, – вставил он свою фразу. Она отмахнулась от нее, словно от мухи, и продолжала:
– Но в этом-то ты весь! Я могла бы прожить с тобою долгую жизнь и не узнать тебя, если бы не твои глаза. Они открыли мне разум, и я знаю теперь, что жизнь не обошла меня. Я очутилась волею судьбы на той дороге, где смогла встретиться с тобою.
Они стояли на балконе третьего этажа. Лицо Валентины светилось радостью. И в этом было откровенное признание, что она счастлива. Легкий утренний ветерок нежно шевелил ее легкие волосы у самых ушей. Далеко внизу море величаво лежало неподвижной громадой светло-синего стекла, в которое, словно морские камешки, вросли неподвижные рыболовецкие суда. Они знали,


«Блики прошлого». Книга вторая. ______________9

что эта флотилия из соседнего прибрежного селения и что скоро они уйдут, ибо кончится трудовой день, скорее ночь.
– А ты знаешь, – нарушила Валентина молчание, – я бы по этому морю дошла бы к ним. Верно?!
Черт его знает, и как это их мысли часто совпадают, но признаться в этом оба не хотели.
– Море коварно бывает, – ответил он.
– О нет! Меня оно не обманывает. – И она резко повернулась всем корпусом к нему. Ее простые и такие как море глаза впитали в себя всего его. Он чувствовал, как глубоко она дышит, хотя рот ее был закрыт и нос не дрожал, когда он широко вбирал в себя прохладу. Все ее тело напрягалось, и они мысленно поняли друг друга настолько, что оба разом опустили свой взор. И разумом, без чувств заговорили вновь, но не о том, что уже сблизило их, а о самом прозаическом, благо для этого был повод.
– Твоя нога в порядке? – спросил он.
– О, да, – как-то поспешно ответила Валентина и продолжая рассказала ему о том, как врач накладывал компресс и что сегодня, даже вчера вечером, она уже не чувствовала боли.
– Тебе просто повезло, – вставил он. – Могло быть хуже.
– С тобою, Вальченя, хуже не будет, – ответила она.
Фраза была сказана просто, четко. Чувствовалась внутренняя убежденность в правоте своего суждения. Он понял, что отныне ему не надо говорить о том, что он не сказал ей вслух. Они поняли это умом и сердцем.
– Я пошла, – сказала она. – Мне с восьми фотарий.
И легко, и плавно, и быстро шагала она. Вскоре ее стройная фигура, в простой юбке и розовой шерстяной кофточке, мелькала на дорожке между ветвей кипарисов, елей и прочей земной зелени.
Ему было легко. Он знал, что она тоже его любит. Странно, и как это получается, что два существа встретились? Нередко эта встреча абсолютна не подготовлена, или как принято говорить в простом обиходе, случайная, но становится в жизни основной. А так ли это? Вот и пойми: разум или сердце? Где они эти глубины, которые так трудно достаются людям? Причем они повторяют все это: отцы, дети и т.д. и т.п.
***
С легкой руки Тамары Николаевны, официантки, обслуживающей их стол, их стали называть «космонавтами». Это потому, что их почти везде видели вместе. Уже не спрашивая, знали, что если один на горизонте, то остальные где-то тут рядом.
Павел из Ленинграда, Алексей из Башкирии, Серега из Казахстана и Вальченя из Гомеля. У них не было заводилы, так как каждый мог им быть. Не чувствовалось старшего, ибо возраст их был в среднем не старше тридцати пяти. Они дополняли друг друга, создавали единый организм – бескорыстную дружбу, в которой каждый был индивидуален и каждый был коллектив.
Павел высокий, какой-то квадратный, на всех их мог свободно смотреть свысока. Это привело к небольшой сутулости, которая чувствовалась лишь тогда, когда он был в одиночестве или, как определил Вальченя, без общества, под которым имелась в виду только женская половина. Павел входил в свою роль – балагура, весельчака, пройди-свет парня при мужском обществе. Но при этом он имел более грубоватый тон разговора, правда, без пошлости, а просто отпускал посальнее. Он был умен, смекалист. Это видели женщины, и данное качество его оценивалось, как правило, высоко. Пустышки не могли с ним ладить, но зато он приходил в повышенный восторг, если удавалось провести вечер в обществе женского ума и красоты.
Первым сюда приехал Павел. За пару дней он знал уже все. Кто с кем дружит, кто чего хочет, где и что можно взять, у какого врача лучше всего находиться под наблюдением, кто из нянечек человек и кто «зверь», которого не умолишь и не упросишь ни в чем.
За ним прибыл Алеша. Оба они были в солидном звании. И вероятнее всего это послужило основой для того, чтоб Алешу поместить в комнату Павла. Рассудительный, спокойный Алексей лечил радикулит, руку и плечо, покалеченные когда-то серьезно пулей. Лишь однажды он сказал, что раны свои получил не на фронте, а при выполнении одного задания. Друзья не стали больше спрашивать его об этом, так как мало ли каких заданий и кому из них приходилось выполнять за годы своей жизни.
Серега приехал третьим, его поселили на первом этаже. Все смеялись – удобства холостяку. Гуляй, сколько хочешь, и придешь когда, то не надо будить дежурного – пройдешь в комнату через балконную дверь. Благо она никогда у него не закрывалась.
Вальченя прибыл последним. Сильно уставший после большого семейного несчастья – похорон отца – он первый день провел в одиночестве. На другой день, когда сидел у моря, ожидая, когда ударит в дамбу волнореза “самый сильный девятый вал”, чтоб запечатлеть это событие на фотопленке, мимо проходили Павел, Алеша и Сергей. И Павел сказал:
– Чего ждешь, щелкни нас!
Вальченя ответил:
– А я уже щелкнул.
– !? – у всех трех вытянулись вопросительно лица.

 Россихин

– Да, – продолжал Вальченя. – Я это сделал, когда вы проходили по берегу и заигрывали с одной дамой, – и улыбнувшись открытой улыбкой, на которой очень красиво виднелась белизна зубов, закончил. – Так что женам есть что показать.
Он специально сделал нажим на слове “женам”. Это заметили. Серега, открывая рот в широкой улыбке, произнес:
– Павел, пиши пропало.
– А на каком таком праве вы фотографируете людей, не предупреждая их об этом, а? Вы что, из тех...
– Да, да, – спокойно отвечал Вальченя, – а вы из этих?
– Мы? Из энтих, – вступил в разговор Алексей.
Иносказательный характер фраз не был прикрыт. Вальченя решил сказать, что он просто пошутил, но Павел перебил его.
– Погодите, братцы, а с кем же он нас щелкнул?
– Не нас, – сказал Алеша, – а тебя!
– Алеша, ша!
– Не ша, – улыбаясь, сказал Серега. – А тебя с этой, как ее?
– Валентиной, – уточнил Алеша.
– Вот именно, – подтвердил Сергей.
– Сдаюсь, – словно “аминь” произнес Павел, и улыбка озарила лицо. – Валя, чудесный человек, но я уже старик.
– Ничего. На фотографии этого не будет видно, – поддел Алеша.
– Ну, коли так, то давайте знакомиться, – сказал Павел и первый протянул руку Вальчене.
***
“Да будет, сын мой, над тобой благословение отца Небесного, да сохранит он в тебе навсегда веру, кротость и смирение. Аминь!” – совсем тихо, словно шелест кипариса, произнес Алеша.
Они стояли возле фонтана и только что закончили разговор на тему очередного увлечения Павла. По этому поводу Вальченя сказал:
– Стоило ли тебе с ней связываться?
– Чудак ты, – невозмутимо парировал Павел, – познав плохое, ценить будешь хорошее.
– Да, я не об этом, – возразил Вальченя. – Просто она пуассардка.
– Точно! – согласился с этим Сергей. – Вальченя прав, Павлуша. Эта особа – грубая, вульгарная женщина.
– Таков перевод? – спросил Павел.
– Да, – ответил Сергей.
– Черти, грамотные все, – как-то вяло, словно признавая свое поражение, но делая это внешне незаметно, самолюбие все-таки у Павла было, он склонил голову набок и даже вроде бы ссутулился немного больше, чем обычно.
Павел смотрел на ребят, словно ждал от них какой-то жалости, сочувствия, но друзья, словно сговорившись, жалея в душе Павла, не подавали ему на это никаких надежд. Установившееся молчание становилось мрачным, и яркий день, только что начатый, грозился обернуться для них скукой.
Они стояли и думали.
Вальченя – о том, что какое ему до всего этого дела. Сергей – что надо идти бриться. Алеша – о фотографе, обещавшем проявить пленки. Павел – о том, что хлопцы журили его не по злобе, а вероятнее всего из-за того, что он действительно ушел вчера с танцев с пренесимпатичной особой. От этого воспоминания он вздрогнул. Потом взглянул на ребят, и озорно блеснувшие глаза выдали его, что он признал право этих трех на суд, который произошел. Он громко воскликнул:
«Он не письмо прочел, а яд испил!
Нет, на базар Несчастья он вступил».

Это было так неожиданно, что все трое вздрогнули, молча уставились на сияющего Павла, а Вальченя сказал:
– «Фархад и Ширин»! Письмо.
– Точно, – прокричал Павел. – А коли так, то “Скорее, кравчий, нам подать изволь вина, что заглушило б нашу боль”. На что Вальченя ответил:
– “Да, свойство человека таково: Все недоступное влечет его; Для достиженья не щадит он сил, но лишь достиг желанного – остыл...”.
– Братцы, да ведь я же каюсь, – признался Павел.
– Теперь слово мне...
– Пожалуйста, Алеша-джан...
– Предлагаю до обеда с женским полом не встречаться, не замечать его...
– Тяжело, – отозвался Сергей, – но приемлемо.
– А если они будут сами с нами заговаривать, – вставил робко Павел.

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________11

– Молчать! – отозвался Алеша.
– Есть, молчать, – проговорили все хором. Но Павел все-таки процитировал еще раз, адресуя эту цитату полностью на Алешин счет:
– “А ураган! Как разъяренный зверь, неистовствовать стал он лишь теперь”.
– Аминь! – разом почти произнесли Сергей и Вальченя.
– Мол-ча-ть! – нараспев словно полковой старшина, произнес Павел. Все рассмеялись. Скоро их можно было видеть далеко от этого места, среди камышей и редких зеленых кустов. Они уходили в горы.
***
Солнце укладывалось спать. Его прощальные лучи, словно сказочные дорожки, пролегли от самого горизонта до этих прибрежных камней. Морская гладь являла тишину. Валентина шла вдоль берега, напевая полюбившийся местный вальс:
Затуманились сизые Крымские горы,
Запечалился с ночи Форосский утес,
До свидания, синее Черное море,
До свидания, зеленое чудо – Форос.
Я в далеком краю, в непогоду любую
Не забуду звенящей твоей тишины,
Сохраню на губах, словно след поцелуя,
Соль и горечь прощальной форосской волны.
Подобрав по дорожке три цветных морских голыша и прижав их к щеке, ощущая чуть-чуть их морскую прохладу, она продолжает петь и в то же время мысленно кружиться в вальсе.
Без меня, как при мне, будут ласковы зори,
Будут сосны шептаться, готовясь ко сну.
Люди в белых халатах и Черное море,
Будут также дарить северянам весну.
Эта песня для нее одной – это как мечтания вслух, глубина содержания которых доходит до Валентины и во время пения возбуждает в ее мозгу не отвлеченные образы и действия, а те что она хочет сама видеть и слышать. Так она идет, поет и светлая улыбка огромного счастья озаряет ее лицо.
Улыбнись, Черноморье, мне в день расставания,
Напои меня ветром до боли, до слез...
У Байдарских ворот оглянусь: до свидания,
До свидания, зеленый товарищ Форос.
И вся она светится радостью жизни. А ведь все это кажется из-за пустяка. Просто встретила у входа в столовую этого “очкастого” парня с белозубой улыбкой, с какой-то внутренней загадочностью на лице. Правда, последнее никто не видит в нем, кроме нее. По этому поводу Ленка, соседка по комнате, высказала свое суждение:
– Что у него в башке, того на лице не видно.
Валентина возразила:
– В его глазах скрывается целый мир.
Ленка парировала:
– В его глазах – ты, да к тому же еще без платья.
Валентина обиделась. Повернулась уходить, а Ленка ей вдогонку:
– Вот попомни меня. Ты ему только для этого и нужна.
Валентина обернулась. От обиды ее лицо стало бледным, глаза сузились, губы вытянулись в презрительной улыбке, и она резко ответила:
– В его глазах – море, а в глазах твоего капитана (Валентина имела в виду одного моряка, усиленно ухаживающего неделю за Ленкой и переметнувшегося уже как два дня к ее подруге) Виктория над тобою...
– А я для этого сюда и приехала, – грубо отрезала Ленка. – И не тебе, девчонке, указывать старшим.
– Это я нередко слышу, и не только от тебя. Ссориться я не хочу, но и примера с вас брать не буду.
После этого Валентина долго ходила по аллеям старого парка, думала о себе, о своей жизни. Рано пошла обедать после чего, выходя из столовой, она и встретилась с Вальченей. Он был один. И, конечно, никакого внимания не обратил на нее, от этого ей было и обидно, и радостно. Обидно, что он ее не замечает, тогда как почти все мужчины санатория чуть ли не считают за честь добиться ее благосклонности. Но этот?! Такое отношение к себе задевало ее и ей безусловно хотелось, чтоб “очкарик” обратил на нее свое внимание. Но вот уже неделя, а он ходит с дружками и даже в клуб не заглядывает.
“Интересно, что он делает, когда все в клубе?” – невольно возник перед нею вопрос. И ей до физического ощущения захотелось узнать, чем занимается он, и вообще узнать все о нем, что возможно. Так с этими мыслями она и пошла от моря по тропинке, что вела к вершине берега, уходящего вверх, где кто-то когда-то заложил каменный грот с небольшой площадкой наверху,

 Россихин

откуда особенно удобно глядеть на море, на бухту, на мыс, зеленым клином уходящий в море, с маяком на носу, словно это плывущий корабль.
***
Одним духом, преодолев подъем, Валентина остановилась на краю, передохнула и пошла прямо, через кусты, так было ближе к гроту. Пробравшись сквозь заросли, она взглянула на его вершину и увидела на ней человека. “Вот еще не везет”, – подумала она. – Но все равно поднимусь, и если это только тот тип (под этим словом она имела в виду отдыхающего томича, усиленно ухаживающего за нею), то прогоню его раз и навсегда! Взбежав по обветшалым ступенькам наверх, Валентина оторопела. Перед нею стоял Вальченя. Растерявшись, она произнесла первое, что пришло на ум:
– Это мое любимое место.
– Да, – не то утвердительно, не то предположительно ответил Вальченя. – Располагайтесь, – и словно тень проскользнул мимо нее, и вот уже его фигура мелькнула на краю обрыва, а вскоре Валентина увидела, как он вышел на волнорез и, словно лилипут, пошагал по нему, прямо к его краю, что выступал далеко в море. Она видела, как волны, которые только что набегали на скользкий от морского мха бетон волнореза, утихли, как будто он усмирил их, а они ласково стали лизать серо-зеленоватую стенку, не набегая под ноги.
Валентина загадала: “Если ни одна волна не поднимется на волнолом, то он полюбит меня...”. Это было так неожиданно, что она сама усомнилась в том, что подумала. Но тут же стала просить: “Море, море, родное мое, не шуми, не волнуйся, дай ему простоять столько, сколько он хочет. Ведь тебе это сделать нетрудно, ну, пожалуйста, потерпи”.
Ее сердце то замирало в испуге, когда она видела, как из морской пучины вздымался очередной вал, то трепетало от радости, когда большой вал замирал в высоте бескрайнего синего неба, а потом мягко докатывался почти до самого волнореза и обтекая его с двух сторон с шумом исчезал в прибрежной гальке.
Если бы мог видеть Вальченя ее глаза. То он узнал бы от них, как преданно они следят за ним, человеком, еще почти незнакомым ей, но ставшим отныне самым дорогим.
***
Павел сиял:
– “Жемчужину крупнейшую для вас извлек нырнувший в море водолаз...”, – прочел он басом и галантно шаркнув ножкой отвесил Вальчене, игравшему в бильярд с Сергеем, низкий поклон.
– Не вели казнить, вели миловать, – продолжал он.
– Давай, давай, – отозвался Вальченя, резким ударом забивая шар в дальнюю лузу бильярда.
– Молодец, – раздался голос Алексея. – Отличный удар. Рад вас приветствовать и передать пожелание уважаемого Исидора Олимпиадовича, что он ждет нас всех у себя.
Исидор, как коротко между собой звали работника санаторного фотария, был из тех, о ком в народе говорят, что это “ходячий анекдот”, а не человек, был всегда рад приходу этой веселой, искрящейся радостью и бодростью, компании.
– Идем, идем, – отозвался Сергей и тоже точным ударом послал шар в среднюю лузу. Павел съязвил:
– Любит серединку... Но погодите, братцы, мое приветствие и поклон шли не от меня. Черта с два я вам бы раскланялся! Они передаются самому юному, самому умному, самому прекрасному (прошу учесть также, что это не мои слова, я бы мог адресовать их себе) представителю чудеснейшего края Белоруссии – высокоуважаемому Вальчене. И шлет их амазонка с реки Дон. – Валентина... фамилию забыл, нет, она ее просто мне не говорила.
– Это та самая? – спросил Сергей.
– Так точно, мой большой друг, это та самая, которую тов. Вальченя запечатлел с нами на берегу...
– Ну, не с нами, а больше с тобой, – перебил его Алексей.
– И это верно, – не смутившись и придерживаясь веселого шутовского разговора, отвечал Павел. – Но я тешу себя надеждой, что тов. Вальченя подарит мне не только фото, но и негатив.
– Надейся, – вступил в беседу Сергей. – Может и дождешься.
– Да, но как это произошло? – спросил его Вальченя. – И почему тебе такие полномочия?
– Безусловно, вопрос законный. Отвечаю, но лучше сначала фотарий.
Все согласились. Алексей ушел в парикмахерскую. Через полчаса они сидели в парке, под огромной сосной и слушали рассказ Павла.
***
Лена, о которой читатель уже знает, не блистала красотой. Просто она приехала сюда только потому, что путевка была, во-первых, бесплатной, во-вторых, она только что получила по лотерейному билету сторублевый выигрыш, и в-третьих, пусть-ка поживут без мужа пятый год, тогда проще будут смотреть на некоторые, якобы несуразные желания здорового человека. Когда приехала Валентина, то ее поместили в комнату к Ленке. Ежевечерние выпивки, шум, игра в карты как-то ошеломили Валентину, но уже на третий вечер, когда один из представителей “сильного пола” попытался ее поцеловать, Валентина разогнала всю компанию, а назавтра ушла

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________13

и от Ленки. Ленка чувствовала свою вину, поняла, что своим поведением оскорбила Валентину, пришла к ней в комнату и со слезами попросила не шуметь на нее, а понять, что это не ее вина, коль одногодки ее погибли на войне, что сама она живой осталась чудом, и что вообще Вальке надо пожалеть ее, так как она хорошая сердцем и душою и никогда никого не обидела, и не хочет, чтобы прекрасная Валентина плохо думала о ней. Под конец она расплакалась. Валентина искренне пожалела ее и простила. Так они не стали ни врагами, ни друзьями, просто в будущем старались об этом случае не помнить. И все-таки Валентина извлекла из этого пользу. Ленка беззаветно “защищала” ее от чрезмерно любопытных мужчин. При Ленке, с которой Валентина все-таки частенько гуляла по парку, их окружали веселые ребята. Но Ленка бесцеремонно просила особо рьяного “оторваться от их корабля”, ибо такое соседство пользы не дает. Валентина постепенно обрела уверенность, вошла в роль “дочки”, как шутливо ее иногда называла Елена. И все, кажется, обрело покой, пока не появились “космонавты”. Они выделялись из всей массы своей коллективностью жизни. “Космонавты”, кроме Павла, были на отшибе. Они жили своей жизнью. Ходили в горы, купались в море, изучали окрестности, историю курорта и не встречались с женщинами. Павел же за два дня познакомился со всеми. Его знали тоже, не раз расспрашивали о друзьях. Но он говорил, что с “личными делами своих товарищей не знаком”. Пронырливые, любопытные особы узнали, однако, что Павел и Алексей – чуть ли не майоры, а то и выше, а Сергей – тоже военный, но звания невысокого, а Вальченя (и что только их сблизило? – спрашивали они друг друга) – просто учитель. Кроме этого было установлено, что все они женатые, кроме Сергея. Ну да это и понятно – ибо он был самый молодой. На этом все сведения официального порядка кончались и шли догадки. Автор судить и пересказывать их не собирается, а считает, что о человеке всегда столько мнений, сколько его знает разных людей.
* * *
Валентина шла одна. Она любила эту тропинку, что вела по зарослям парка прямо к столовой минуя многолюдные аллеи.
Пахнет степью,
Пахнет мятой,
И над Волгой опускается
туман.
В час свиданий,
В час заката,
Приходи, мой родной,
на курган –
тихо напевала она для себя, вкладывая в слова песни всю свою невысказанную нежность, печаль и еще что-то такое, о чем трудно сказать словами и что чувствуется только при живом общении людей. На одном из поворотов тропинки рядом проходила одна из таких аллей парка, где стояли два ряда скамеек для отдыха, Валентина увидела Павла и Лену. Оба говорили о чем-то серьезном. Она решила прошмыгнуть мимо, ибо хотела, чтобы ее не видели, и не дай бог подумали бы еще что-нибудь плохое, но ее шаги услышал Павел, вскинул голову и, улыбнувшись, сказал:
– Подходите, посидим немного вместе, а то одной-то скучно.
– Нет, спасибо, – ответила Валентина. В разговор вступила Елена, которая тоже пригласила ее. По тону голоса Елены Валентина поняла, что та будет рада, если она подойдет. И она подошла. Поздоровалась. Валентина села возле Лены. Та сказала:
– Ты легка на помине. Павел интересуется тобою.
Валентина ответила:
– А я интересуюсь другом Павла...
Это откровенное признание смутило Павла. Он перестроился мгновенно. Нужно отдать должное Ленке, та его поддержала.
– Он поэтому и хочет узнать о тебе больше, – сказала та, незаметно подмигнув Павлу. Тот уловил это:
– Валентина, свет очей моих, Елена Федоровна говорит моими устами.
– Пусть каждый говорит своими устами. Это лучше, – ответила Валентина.
– Тебя интересует, конечно, холостяк, – невозмутимо спросил Павел.
– Нет! А если точно, то я сама ему скажу об этом, – и легко, словно птица, взмахнув крыльями, она мгновенно поднялась и уже скрылась за кустами. Шуршала под ногами галька на тропинке, да со стороны моря доносились глухие удары волн.
– Ее интересует “очкарик”, – тихо произнесла Ленка.
– Ну что ж, Елена Федоровна, а не запить ли нам это открытие стаканчиком вина?
Та согласилась. И шагая вместе с Павлом, Елена думала, что сегодня у нее может быть неплохой вечер. Тем более, что в клубе танцы.




 Россихин

***
Под танцы в зале освободили место, отнесли стулья к стенкам, у сцены сел баянист с баяном, и массовик, как всегда, объявил: “Вальс!”. Потом, словно считая, что одного слова недостаточно и что присутствующих надо как-то расшевелить, он добавил “Кавалеры нашего санатория – настоящие мужчины!”. Все чувствовали, что это далеко от юмора, но натянуто улыбались: одни, словно стесняясь, другие, наоборот, устремлялись к жидкой толпе женщин стоящих, как правило, у одной какой-либо стены зала. И начинались танцы.
Постепенно атмосфера накалялась, ибо редко кто из мира сильных не пропустил перед вечером рюмку коньяка, так как твердо считается, что он запаха не дает и что с “дамой” можно будет вести разговор, не вызывая отвращения к себе. “Космонавты” пришли в зал в самый разгар. Шла оживленная игра, суть которой заключалась в том, что мужчина должен был догнать убегающую от него по кругу стоящих людей партнершу по игре и постараться ударить ее ремнем. После этого они менялись местами, и все начиналось сначала.
Павел, словно таран, сразу же вошел в круг. Его активно приняли, и вскоре он уже бежал, спасаясь от ударов преследовавшей Елены. Алексей и Сергей тоже включились в общую суматоху, но вскоре Сергей отошел к баянисту, где стояла санитарка Вера, и о чем-то завел с ней разговор. Вальченя сел на свободный стул. Он любил подвижность, смех, игры, веселье, но очень уж медленно сходился с людьми. И это накладывало на него отпечаток внешней грусти, хотя в душе он был всегда заодно с веселящимися. Дело другое – в своей компании. Он чаще всего исполнял роль заводилы, не по долгу, а по требованию своего сердца... Он сидел, смотрел и думал. Думал о том, что представляет из себя каждый, кого он видит здесь. Мысли нарушил голос Павла: “Дамочки и девочки! Объявляется индивидуальное соревнование на лучшую пляску. Призы! Главный – дама с другом сердца или друг с дамой сердца заказывает свое желание... повару Никифору Никифоровичу на индивидуально-персональный обед! Ура, товарищи!”. Шум усилился. Разнобойное “ура” трижды раздавалось в зале, и баянист Никиша задорно развел баян. Первым, конечно, вышел Павел. Плясать он умел, баянист его понимал, и они оба являли слаженный ансамбль. “Русский” сменился “Барыней”, потом по залу разметались звуки “Яблочка”, за которым Павел и баянист устроили импровизацию из смеси всех мелодий, поддающихся пляске, и так до тех пор пока Павел не свалился на стул, тяжело отдуваясь от жары. Наступило затишье. И вдруг в круг вышла Валентина. Она так плавно прошлась по залу, что вызвала общее одобрение присутствующих, улыбки. Громкие хлопки словно разбудили ее. Она встала. Быстрым взглядом, не поворачивая головы, обвела всех присутствующих и остановилась на Вальчене. Тот был удивлен. Легкостью ее тела, аккуратностью движений, их отточенностью, что подумал: все гармонирует в ее танце. А Валентина как-то неуловимо чуть-чуть приветливо кивнула ему головой, и тишину расколол каскад непередаваемых стуков туфель. Баян на самом нежном звуке вел плясунью вперед и она, вдруг широко взмахнув руками, прямо пошла на Вальченю, оставляя после себя дробь каблуков.
Все присутствующие горячо захлопали, закричали “Молодец! Браво!” и под этот шум она словно наткнувшись на непреодолимую стенку, остановилась в трех-четырех шагах от Вальчени, и сразу низко поклонилась ему, после чего спокойно отошла в сторону, тоже начав аплодировать, чем явно дала понять, что она приглашает его на смену, на то, чтоб и он показал всем, на какие вещи он способен.
Вальченя, словно во сне, встал, низко поклонился всем и подняв руку заговорил:
– Да пусть простят мне все присутствующие и вы, прекраснейшая этого вечера, но я, грешник, не смогу ответить вам тем же. Но с вашего разрешения я прочту стихи...
В ответ по залу прокатились хлопки, возгласы: “Просим!”. Многие стали рассаживаться, и когда в зале установилась тишина, ее нарушил голос Вальчени:
“Москва – Сухуми”
мчался через горы,
Уже о море были разговоры”
После этих слов все поняли, что перед ними не просто чтец-любитель, а артист, и к нему как бы сами по себе люди стали подходить все ближе и ближе. А голос царствовал в зале:
Уже в купе соседнем практиканты
оставили
и шахматы
и карты.
Курортники толпились в коридоре,
смотрели в окна:
“Вскоре будет море!”
С улицы пришли курцы. Плотная стенка жадно слушающих людей стояла, боясь пошелохнуться. Валентина широкими глазами смотрела на Вальченю. Рядом с ней стоял Павел, Алеша и Сергей. Как они очутились возле нее, никто из них потом не мог объяснить. Вероятнее всего то, что Павел хотел пожать ей руку, признав тем самым свое поражение. Но это было в мыслях, а чтение остановило все. Казалось даже, что в зал вошло само море. Со своим дыханием,


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________15

шумом, волнами, кораблями, рыбаками – все, что каждый из присутствующих видел здесь и все то, что перечувствовал, когда ехал сюда, думая о море.
А Вальченя, словно мечтал вслух, словно высказывал о море самое сокровенное каждого, стоящего здесь, перед ним. Он читал:
Одни, схватив товарищей за плечи,
свои припоминали
с морем встречи,
А для меняв музеях и квартирах
оно висело в рамах под стеклом.
Чей-то женский голос не выдержал, прошептал: “И верно у меня тоже так было”. На нее только посмотрели рядом стоящие, и она замолчала. А Вальченя продолжал:
Его я видел только на картинах
и только лишь по книгам знал о нем.
И вновь соседей трогал я рукою,
и был в своих вопросах я упрям:
“Скажите, – скоро?..
А оно какое?»
“Да погоди –
сейчас увидишь сам...”
И вот – рывок,
и поезд – на просторе,
И сразу в мире нету ничего:
исчезло все вокруг –
и только море,
затихло все,
и только шум его...
Зал не выдержал напряжения. Громовые аплодисменты обрушились на Вальченю. И он, застенчиво улыбаясь, даже как-то виновато смотрел на радостные лица незнакомых ему людей, которые вот сейчас стали ему как-то ближе, понятнее, дороже.
Он чувствовал на себе взгляд Валентины, но боялся взглянуть на нее. Боязнь эта, зародившаяся в нем, когда он видел ее идущей к нему в пляске по залу, все более и более завладела им. Он знал уже, что она ему нравится, но признаться в этом не хотел. Он слышал сквозь шум голос Павла, который говорил: “Валечка! Мы тоже не лыком шиты. Я побежден, но он – победитель!”. И снова вспыхнули аплодисменты. Краска заливала лицо Вальчени. Ему просто было неудобно, что Павел так бесцеремонно провозглашал его победителем. Он просто хотел, чтоб Валентину в этот вечер никто не превзошел и продолжив чтение думал об этом. Но потом увлекся и читал последние строчки так, словно они с Валентиной были вдвоем.
Вдруг вспомнил я: со мною так же было.
Да, это же чувство, но сильней,
когда любовь уже звала,знобила,
а я по книгам только знал о ней.
Любовь за невниманье упрекая,
я приставал с расспросами к друзьям:
 «Скажите, – скоро?..
А она какая?»
«Да погоди – еще узнаешь сам...»
У одних это вызвало на лице грусть, у других улыбки, у третьих – усмешки, но все слушатели было покорены чтецом.
А Вальченя вдруг повернулся к Валентине, встретил ее взгляд и закончил:
И так же, как сейчас,
в минуты эти,
когда от моря стало так сине,
исчезло все –
и лишь она на свете,
затихло все –
и лишь слова ее...
Вальченя поклонился всем, молча сел на стул, и когда баянист заиграл вальс, когда пары смешались в танце, незаметно вышел из зала. Валентина танцевала с Сергеем. Она видела это, и когда закончился танец, тоже вышла на улицу, словно освежиться в прохладе вечера, подышать свежим воздухом, а на самом деле узнать – здесь ли Вальченя. Но того нигде не было.
***
Было девять. Отбой в одиннадцать. Вечер в полном разгаре. Приглашений – даже девчата косятся. Но ей грустно. Валентина выходит на улицу и медленно удаляется от клуба. Подойдя к барьеру, за которым далеко-далеко внизу лежало чуть-чуть дышавшее море, она решила идти вниз. К морю, которое она любит, словно живое существо. Ей очень хочется поделиться с ним

 Россихин

всем тем, что она пережила сегодня, попросить у него совета. Под ногами – привычные плиты длиннющей лестницы. Она приводит ее на пляж. Потом ведет дальше, туда, где любимое место, камень-седунец, у самого начала большого волнолома, того самого, на котором стоял Вальченя, когда волны послушались ее мольбы и не окатили его.
Она идет сюда, ибо знает, что здесь, посидев одна, обретет покой, ясность мысли. Но что это?
Впереди, на фоне желтой от верхних фонарей громады воды, на ее любимом месте сидит человек. Валентина остановилась. Упавшая из-под ног галька зашумела по камням к воде. Ее разозлило, что кто-то сидит там, где она сидела всегда. Будь что будет! Громко гремя камнями она прямо идет на сидящего. Подойдя вплотную цедит сквозь зубы: “Это мой камень”. Она чувствует все детское в этом “мой камень”, но уже не может остановиться: “Потрудитесь себе найти, а не захватывать найденное”. Человек молча встает, а у нее от страха сердце уходит куда-то в пятки.
“Извините”, – тихо произносит незнакомец. Валентина узнает Вальченю. Это он ушел и сидел здесь. Вовсе не думая о том, что камень может быть чей-то. Но он согласен, что этот “нашел не он”. “Садитесь”, – приглашает он ее. Валентина исполняет просьбу. Но от волнения она не может ничего сказать. Выручает Вальченя:
– Вам не страшно одной на берегу моря в такое время?
– Нет!
– Тогда я могу уйти?
– Нет!
– Это меня удивляет. Я просто не хочу мешать вам.
– Нет, нет, нет! – повторяет Валентина.
– Тогда разрешите сесть?
– Да, пожалуйста, – Валентина быстро встает, как бы уступая место ему.
– Не надо. Я сяду рядом, – Вальченя садится у самой воды. Берет камешки и тихо скатывает их в воду. Так проходит минут десять.
– Вы простите меня, я просто грубиянка, да? – нарушила молчание Валентина.
– Нет, нет, нет! – отвечает Вальченя.
– Ну и поделом мне, – она поняла, что он иронизирует. – А все-таки этот камень мой. Я его вон оттуда прикатила сюда, – и Валентина махнула рукой к самому обрыву, где свалены были груды камня для строящейся стенки, предохраняющей берег от обвалов.
– Я третий вечер сидел на нем, – отвечал Вальченя. Это был скрытый намек на то, что Валентина не всегда сидит здесь, а кое-где и в другом месте.
– Это верно, – согласилась она. – Я наелась мороженого и ...
– Ангина, – закончил Вальченя.
– Да.
– Извините меня. Спокойной ночи вам, – сказал Вальченя. Он встал и сразу же исчез в темноте. Валентина хотела остановить, крикнуть, что неприлично оставлять ее одну, но потом подумала, что вдруг ему надо уйти. Может, здесь он ждал кого-то, а она помешала. Стало обидно.
Обидно не потому, что он ушел, а потому что любит, вероятно, другую. “Любит”, – повторила она вслух и потом, словно удивившись, что сказала громко, она тихо спросила сама себя. “А что такое любить”? Может быть, ты, седое море, скажешь мне, что это такое?” “Нет”. “Жаль”. “Ты не знаешь, но я, кажется, узнаю. Это то, что я чувствую к нему”.
***
Вальченя уходил сам от себя. Он любил ее – эту ясноглазую, немного эксцентричную девушку, но никогда никому в этом бы не признался. Он умел скрывать свои чувства, но и умел говорить о них так, как это сделал дочитывая стихи в клубе.
“Слюнтяй, расчувствовался, не выдержал, а теперь весь санаторий говорит об этом”, – так думал Вальченя сам о себе, поднимаясь вверх по лестнице. Если же говорить о его поступке с Валентиной, которую он бросил, то сделал это он не потому, что хотел еще более подогреть чувства девушки, которая, он видел, очень ему симпатизирует, а потому, что испугался своего желания признаться ей в этом, что он ее любит. Это не было увлечением. Как он, так и она – они оба уже любили друг друга. Но вероятнее всего чистота и глубина чувств не позволяла ни одному из них сделать первый шаг. Они просто оба шли друг другу навстречу и даже сейчас, когда Вальченя входил в свою комнату, он знал, что его уход от Валентины не отдалил, а приблизил его и ее. Нужно было время, когда созревший плод принесет человеку радость. Но их время еще не настало.
Взглянув на часы, Вальченя спокойно, словно во сне, стал раздеваться. Потом он помылся, взял книгу и лег. И словно ожидая этого, в дверь кто-то тихо постучал.
– Входите, – отозвался Вальченя.
Вошел Сергей. Немного смущенный своим поздним посещением, Сергей извинился за беспокойство и собрался уже уходить, как Вальченя остановил его.
– Ты, Сергей, чем-то расстроен?

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________17

Тот нерешительно отозвался:
– И да, и нет!
– Конкретно? – спросил Вальченя и быстро поднялся. Надел брюки, подошел к Сергею, и встретившиеся их взгляды многое объяснили друг другу.
– Посидим, Сережа.
– Да.
– У меня чудесное сухое...
– Принимаю, но если откровенно, то (и с этими словами Сергей достал из кармана брюк бутылку коньяку) прими и мой взнос!
– Хорошо.
– Закусон, колбаска, сырок... – и Сергей вновь, но уже из другого кармана, извлек несколько целлофановых пакетиков и выложил их тоже на стол.
Вальченя понял, что вопросы неуместны. Он знал по опыту, что если человек пришел с чем-то к другому, то это станет скоро известным.
Зеленая настольная лампа, двое мужчин за столом, на котором, говоря откровенно, было что выпить и закусить, тихая музыка из транзистора, все это как-то теснее сближало этих людей, делало их своего рода единомышленниками того, что будет между ними, хотя вроде бы основы, главного, ради чего пришел Сергей, еще и не было видно.
Вальченя налил по рюмке коньяка, разломил яблоко (он не терпел разрезанных, ибо это по его мнению уродовало их естественный вид) и произнес:
– За твое здоровье, Серега.
– За твое, Вальченя.
Выпили. Жевали яблоко. Молчали. Потом Сергей закурил и тихо, тихо сказал:
– Я завидую тебе, Вальченя. Всей твоей жизни, и главному в ней – семье.
– Начало твое, Серега, мне не совсем понятно.
– Я вижу человека! Понимаю, – продолжал Сергей свою мысль нисколько не обращая внимания на слова Вальчени, – что счастье дано не всем. Но почему, учитель, одному – все, а другому тоже все, но противоположное.
– В твоей философии, Сергей, много тумана. Что значит – все?
– Все? Это счастье! Противоположное... тебе и так ясно?
– В чем же, Сергей, твое несчастье?
– В чем?
Сергей долго молчал. Потом налил в рюмку коньяк и сказал:
– Выпьем, Вальченя, и если тебе не трудно, послушай меня.
***
Из дневника Вальчени:
Все что рассказал Сергей, у меня с трудом укладывается в голове. Ограничусь сверхкратким изложением сути первой части его рассказа.
Войне конец. Можно строить планы на будущее. В конце августа победного года Сергея откомандировывают из части, и вскоре он становится слушателем курсов по подготовке “бойцов невидимого фронта”. (Так несколько шуточно определил сам свое положение в рассказе Сергей.)
Несколько месяцев учебы прошли без каких-либо событий. Правда усиленно учили немецкий, немного английский и уже по одному этому курсанты делали предположения, что “работать” им придется в пределах Германии...
Учеба закончилась, и началась его жизнь полная опасностей. Он искал предателей Родины, военных преступников, бывших палачей и карателей, свершивших свои чудовищные преступления на временно оккупированных территориях Советского Союза.
Работа лично ему приносила удовлетворение, ведь он добивал оставшихся в живых бандитов, карателей, предателей и в этом видел свое дело как высшее предначертание. От удач и успехов стал терять высокое чувство осторожности и бдительности. Тайная полиция, секретная служба оккупационных войск Западной Германии наступили группе Сергея на “хвост”. Два его напарника были арестованы, началась охота и на него. Однако, ему удалось уничтожить после последнего выхода в эфир рацию. Получив “добро” действовать на свое усмотрение и исходя из складывающихся обстоятельств, Сергей через три месяца дошел из-под Мюнхена к границе Восточной зоны Германии.
***
– Не дурите голову, отвечайте только на вопросы, – вот уже в который раз говорил ему одно и то же молоденький офицер.
Сергей, не скрывая слез от радости, счастья, что жив, что почти дома, отвечал:
– Сообщите по этому адресу, что прибыл Соколов. Больше ничего не надо.
Лейтенант обиженно смотрел на него. Так и ушел. Через три часа он же быстро вошел в комнату, где сидел Сергей, и весело улыбаясь заговорил:
– Приказано доставить вас на место. Бриться будете, кушать будете?
Сергей смеялся: “Нет. Дома все буду делать. Лейтенантик, скорее доставляй”. Он ехал, потом летел, потом снова ехал. И вот этот кабинет, откуда он четыре года тому назад вышел.

 Россихин

– Ты, Вальченя, даже представить себе не можешь, что пришлось пережить мне. Добрался до дома, а дома не признают. Более трех месяцев шла проверка. Затем меня снова вызвали в этот же кабинет. Полковник пожал руку, вручил мне орден “Красной звезды”, и я поехал домой.
Сергей вылил остатки коньяка в рюмки. Они выпили. Он продолжал:
– Но лучше бы я не возвращался. Дома у меня уже не было.
– ?! – спрашивает Вальченя.
– Жене сообщили, что я погиб при исполнении служебных обязанностей. Она не стала справлять траура, а вскоре вышла замуж за другого. Сын мой не знал, что я его отец, он уже папой называл другого... Я простил жене все, кроме одного, что так быстро научила сына звать другого “папой”.
– Как же так, а? – задал вопрос Сергей. Ответа не было.
Вальченя же думал об услышанном.
– И вот сегодня, – снова начал Сергей, – я на танцах танцевал с Верой, медсестрой. Та спросила, холост ли я?
– И ты?
– Я ничего ей не ответил. Да и что сказать, если развода своей жене я не дал. Она живет с другим, уже дочку родила, потом сына, а я все еще на что-то надеюсь, что-то жду.
– Вера – хорошая девушка, – сказал Вальченя.
– Все они хорошие, – глухо произнес Сергей, – а муж за порог и новый “папа”! Ты не сердись, я мрачен. Но я искренне завидую тебе и всем, кто живет хорошо семейной жизнью. Для меня же это какая-то недосягаемая мечта.
– Ничего, Серега, все уладится. Все в мире имеет начало и конец. А развод жене дай. Не стоит пользоваться тем, что не идет на пользу людям. Проще смотри на все это. Счастье придет к тому, кто идет вперед по дороге жизни.
Вальченя налил в стаканы вина.
– Выпьем это вино за счастье, Сергей!
– За счастье, Вальченя!
– А уже рассвет. Пойдем к морю, – предложил Вальченя.
– Идем, – бодро отозвался Сергей.
Скоро их можно было видеть у самых волн. Они стояли и думали, о чем? Вероятно, каждый о своем.
***
– О-о, как рано вы приходите к морю, – раздался голос. Они обернулись. Перед ними стояла Вера.
– Простите, что нарушила ваш покой. Но увидела и захотелось поближе узнать, кто же это?
Здравствуйте, товарищи! – И Вера первой протянула им руку. Вальченя сразу же, словно у него осталась дома не выключенной электроплитка, нашел первый попавшийся предлог, чтобы оставить их вдвоем. Уже с горы крикнул:
– Зайду к тебе, как только будет свободное время.
– Хорошо, – отозвался Сергей.
– Я не буду вас долго задерживать, Сережа, – начала Вера, – вам надо идти на завтрак, мне на дежурство. Но...
– Что значит “но”? – спросил Сергей.
– Только одно: я много думала о вас, – сказала она в ответ. Потом секунду-две смотрела Сергею в глаза, после чего повернулась и быстро побежала наверх, откуда задорно крикнула:
– Я люблю вас, Сергей...
Сергей так и остался стоять у воды и не видел, как большая волна, тихо подкралась к нему. Вода окатила его до пояса, вымочила всего и ушла назад, смеясь, по прибрежным камням. Смеялся и Сергей.
***
Время на курорте летит как птица. Сергей откололся от ребят. Чаще ходил вдвоем с Верой. Хлопцы подтрунивали над ним, смеялись.
– Был человек, взял и влюбился, – горячился Павел.
– Ну и не всем же так бесшумно действовать... – начал Алеша, имея в виду ночные прогулки Павла, но тот вывернулся, вставил:
– Как уважаемому тов. Вальчене.
Конец фразы прозвучал четко и невольно вызвал своим недвусмысленным подтекстом задорный смех. Вальченя шутливо замахнулся на Павла, тот также в “испуге” бросился убегать.
– Вальченя тоже стал часто проводить вечера не в одиночестве, это верно, – начал Алексей, – но ты-то Павел Иванович до-о-брый гуляка. Жене фотографии стоит выслать.
– Ничего не выйдет. Вальченя вручил мне все негативы, – смеясь отвечал Павел. – Так что, Алеша, привет...
Дорога сворачивала к входной арке. Затем прошли мимо клуба, а у спортплощадки Сергея окликнули:
– Сергей Федорович, вам телеграмма. Лежит в комнате на столе.

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________19

– Откуда? – спросил Сергей. Но вопрос повис в воздухе без ответа. Увлекла игра в городки, где тот, кто сообщал новость, брал последнюю биту. И только тогда, когда на квадрате не осталось от очередной фигуры следа, он ответил сквозь шум болельщиков:
– Подписано: Лида...
– Лида?! – удивленно переспросил Сергей. – Не может быть?! Вы, ребята, побудьте, а я сбегаю, узнаю, в чем дело.
– Давай, мы будем на пляже, – ответил Алексей.
Сергей долго не мог понять смысла текста, а когда он дошел до него, то от неожиданности и прихлынувшего внезапно беспокойства растерялся. В телеграмме стояло: «Сын при смерти тчк Выезжай Лида тчк”.
“Сын, сын”, – бормотал Сергей и потом выскочил из комнаты и через пять минут стоял перед главврачом.
– Хорошо, Сергей Федорович, возьмите мою машину до аэродрома. И когда после обеда пришли ребята на отдых, Вальченя обнаружил на своей кровати лист бумаги. На нем Сергей писал:
“Вальченя! Жена сообщила, что сын при смерти. Уезжаю не прощаясь, благо, шеф санатория дал “Волгу”. Не забывайте меня, хлопцы. Серега.”
Внизу стояла приписка: “Вере не сообщай ничего. Ибо счастья я ей не принесу. С.”
– Счастья?! – повторил Вальченя. Может в том-то и счастье твое, что едешь к своему сыну. Он не стал спать. Ушел к морю, где пробыл до ужина. Они с морем вели свой разговор. О чем? О жизни.
***
– Ты снова печален, старик? – спросило море.
– Да, немного.
– И печаль твоя о детях?
– Откуда тебе это известно? – раздражительно ответил он.
– Мне все известно, – гордо ответило море. И было в этой фразе столько чопорности и неприкрытого хвастовства, что Вальченя невольно рассмеялся.
– Ты как старый, старый самоуверенный пенсионер...
– Не болтай глупостей, – уже спокойно отозвалось море, признаваясь в своей душе, что сморозило еще большую глупость насчет того, что все знает, и старалось установить тон разговора, удобный своему сегодняшнему поведению.
Волны тихие, ласковые создавали вокруг миротворное спокойствие. Глубины просвечивались солнцем, и море нежилось. И ему, морю, доставляло наслаждение беседовать с Вальченей.
Но тот был занят самим собою. Он думал:
– Тебе хорошо. Тысячи лет волны моют берега. Тысячи лет и еще бесконечное множество волны на твоем теле будут передавать эстафету из поколения в поколение. Для чего ты живешь? О, я знаю, ты дашь мне ответ. Для радости! А я? Для чего?
– ?!
– Не притворяйся, ты очень хорошо меня понимаешь. Осуждаешь? За болтовню?
– Нет, за поведение. Почему ты говоришь, что не знаешь, для чего живешь? А разве тогда, когда ты под Курском шел в своем танке на таран на фашистского “тигра”, ты не знал, для чего ты живешь?
– Знал! Погибая, мы спасали других.
– Не просто “других”, – ворчливо говорило море. – Ты спасал командира бригады. Почему?
– Что за глупый вопрос, – недовольно отозвался он.
– Потому, – безжалостно констатировало море, – что ты, как командир танка, двадцатилетний озорной мальчишка, знал, что спасая танк комбрига, ты обеспечивал полный успех боя. Ты знал, что твой танк, как и сотня других, а его сто и плюс еще один.
– Ты хитришь, старый черт, – отозвался он.
Море возразило:
– Можно подумать, что это простое дело, что сделал ты со своими ребятами, спасая танк комбрига, и сгорая после этого заживо в своей искореженной стальной коробке – верх всего того, для чего жили?
– Пошел ты к черту, – беззлобно отозвался Вальченя.
– Не чертыхайся, – как-то тихо, приглушенно отозвалось море. – Это не верх! Это то, для чего ты живешь. Там – для комбрига и его ребят, для успеха в бою, для Победы.
– Ну, уж если ты так хорошо все знаешь, то какого черта мне делать теперь?
– Ты имеешь в виду, старина, ее?
– Да!
– Оставим ее пока в покое. Я хочу услышать от тебя, как бы ты жил потом. Это самое лучше, когда двое настоящих мужчин доводят начатую беседу до конца.
– Конечно, а ей ты говоришь, вероятно, двое настоящих женщин, да? – уязвил он.
– Если бы я был твоих лет, мне стоило бы обидеться. Я прощаю тебе грубость, но не хочу с тобою говорить больше. Иди.

 Россихин

Волны громко бились о камни. Их удары становились все настойчивее, все сильнее. И он ушел, сожалея в глубине души о своей дерзости ему – морю, которое он любил теперь еще больше.
***
– Потом! Потом! Потом! – в каком-то забытьи твердил Вальченя. Он шел в гору. Уходил от разъяренного моря туда, где было тихо. Он шел на второй этаж, в холл, в угол на диване, к книге, на страницах которой хотел найти забвение от терзающих все тело и мозг мук влюбленного. Впервые, по-настоящему он клял себя. Даже собрался уезжать. Но любимый угол сегодня был занят. Преферансисты засели прочно и надолго. Тогда Вальченя вышел на улицу и тихо пошел по вечерней, самой темной, уединенной тропе. Куда? Просто так. Но каждый шаг в тишине успокаивал. Он стал находить в его ритме какую-то еще неуловимую им мысль. Но вот она блеснула ярче. Озарила всего. И Вальченя оказался весь в ее власти. Она привела его к тому бою под Курском, точнее к событиям, свидетелем, очевидцем и исполнителем, участником которых он стал сам, лично.
Танк горел. Но “тигр” тоже пылал рядом. В накаляющейся стальной оболочке их спасало пока одно – отсутствие боезапаса. Раненый Вальченя добрался до водителя. С великим трудом вытащил его наружу из горящего танка, отполз немного и упал без сознания. Сколько прошло времени, он не знал. Очутился в госпитале. А когда узнал, какое было время, то понял, что после боя прошло уже трое суток.
Началась борьба за жизнь. Он помог победить болезнь, ибо хотел воевать еще. Но... увы! К этому он был неспособен. Даже более того. Подполковник, начальник госпиталя просто и ясно ему сказал:
– То, что ты жив – это чудо! Понял? И жить тебе я приказываю долго! Понял? За всех, кто сгорел в твоем танке, понял? Но детей Вальченя, у тебя не будет, понял?
Вальченя не понимал одного. На какой черт жизнь, если тебе двадцать лет и ты – никто, никому не нужен, и никто после тебя не вспомнит. Ни жена, ни дети. Ведь их-то у него не было еще и не будет.
***
Они уже давно отстали от общей экскурсии и шли потихоньку позади, разговаривая о внезапном отъезде Сергея. Вальченя коротко уже посвятил их в суть дела, извинился за Сергея, что тот не смог лично проститься с ними и шел молча, слушал:
– Товарищ называется, – уже в который раз повторял Павел. Алеша возражал:
– Конечно, товарищ. Он же Вальчене все рассказал.
– Что все? Только то, что уезжает – и все. Немного.
– Чего же ты хочешь?
– Хочу знать, откуда у него сын? Сын же без жены не будет. Значит – есть жена, а коли так, то какого черта притворялся здесь холостяком, завел шуры-муры с Верочкой, а сам – адью, сеньоры, да!? Ну и черт с ним, пусть едет! Не хватало, чтоб еще наша голова болела.
– Вот это дело другое, – отозвался Алексей. Они остановились прямо на краю обрыва. Внизу, далеко от них, жило море. Своею жизнью, и по сравнению с ним эти три фигурки на скале выглядели как-то нелепо, портили вид острого пика, этого часового тишины. Вальченя заговорил:
– Ты, Алеша, извини меня, но Серегу нельзя подозревать в плохом. Ни в чем!
– Ну, да! – недовольно пробурчал Павел. – А чего его подозревать?
– Вы, – отозвался Вальченя, – прекрасно знаете, что Сергей честен перед нами, так же как и перед своей жизнью. Ты – подполковник, он – капитан. Но наград, которыми Родина отметила его труд и жизнь, у него в два раза больше. И потом разные вещи: заслужить и выслужить.
– Ну, братец, ты и попер, – отозвался Павел. Правда, фраза была произнесена без особого энтузиазма, просто так, как будто было положено это сказать, но Вальченя и Алексей сразу же поняли, что она попала точно в цель. Павел тоже это понял и постарался резко изменить тему разговора.
– Стоит ли нам болтать об этом?! Может перед обедом что-нибудь сообразим, а?
Это было отступление. Более того – капитуляция. Павел не разворачивая сил уходил с “поля боя”.
– “Выслужить и заслужить”, – как-то тихо произнес Алексей. – Верно. За выслугу лет мы получили награды. Заслуженно тоже. Дело другое, – и он оживленно повернулся к Вальчене всем телом, – дело другое, что в контексте твоих мыслей заложена их двойственность. Выслужить – это есть еще и такое, когда угодничая, подлизываясь и т.д. и т.п. человек вдруг начинал шагать в гору, словно он слон. Заслуживать – тоже стало однотипно первому. Заслуги у начальства, выслужись у старших – да добре если оно не подмечает, тут куда ни шло, я готов, но ведь было такое время, у нас, коммунистов, когда не выслужился, то и не заслужишь.
– Братцы мои, – перебил их Павел, – вы ударились в такую политику, где сам черт ногу сломает. Пошли пить, это полезнее для здоровья.
– Вот именно, – резко бросил Вальченя. – Полезнее, – повторил он это слово иронически, нараспев. – Полезнее? Кому? Тебе, мне, ему? Да! Я ненавижу того, кто считает верхом


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________21

социализма и коммунизма только одно – полезность для себя, своей жены, своих детей, а для других?
– А другие за хлебом стоят, – вставил Алексей.
– Другим не хватает этих санаториев, моря, которое кажется бескрайним, а его не хватает всем. Я не думаю, что Павел живет так, как говорит...
– Зря, – отозвался тот, – я не скрываю. Живу с наибольшей пользой для себя. И ничего в этом антипартийного не вижу.
– Да этого не видишь не только ты. К сожалению, конечно, – сказал Вальченя. – Этого не видят многие. Секретарь горкома отгородился от народа стенами индивидуальной квартиры и подчас не хочет знать, что творится кругом.
– По вашему, он должен совать нос в каждую неполадку? У него есть аппарат, штат. Все они работают, а он контролирует, – отозвался Павел.
– А надо работать, дорогой Павел Иванович, ра-бо-тать, – закончил это слово по слогам Алексей.
– Так я же и говорю, – ответил на это Павел, явно ища примиренья, ибо чувствовал, что залез в своих рассуждениях не туда, куда было надо для этих двух упрямцев. – А поэтому в столовую – марш. Ибо обед через десять минут будет. Кончен бал. Пошли.
Вальченя, Алексей как-то неохотно приняли совет Павла, и вскоре они уже оправдывались перед Тамарой Николаевной. Она их ругала за опоздание в столовую.
***
Вера уже знала, что только Вальченя может сказать ей, из-за чего внезапно уехал Сергей. Она ожидала его у фонтана на центральной аллее парка, так как отсюда ей было видно всех, кто куда бы ни шел.
Вальченя выскочил с тропинки неожиданно. Это всегда так. И всегда тот, кто ждет не улавливает точного момента появления нужного объекта.
Вальченя, увидев ее, сразу же понял, что речь пойдет о Сергее. Они поздоровались. Потом он спросил:
– Кого-то «караулите»?
– Вас.
– Я не убегаю.
– Иногда это у вас бывает.
– Не замечал.
– А я видела. Однажды вы девушку оставили одну у моря, а сами ушли.
– Да, было. Но сейчас я не ухожу.
– Я благодарна вам за это.
– Что нужно, чем могу помочь?
– Вальченя, вы единственный человек, кто видел Сергея Федоровича последним.
– Понимаю. Если не трудно, пройдемте к той старой, старой сосне. Там скамья.
– Идемте.
Они шли чувствуя друг друга. Вера немного впереди, он чуть-чуть отставая, правда не более чем на полкорпуса. Ему видна была хорошо ее голова, часть правой щеки, маленькое, словно морской камешек, ухо и нежные серые волосы с короткой стрижкой, и нежный пух у уха, шевелившийся от ветерка, дующего по аллее навстречу им.
Скамейка была большая, и Вера сев, утонула в ней. Потом она передвинулась на край, да так и замерла, словно птица, готовая взлететь при малейшей надобности.
Вальченя сел рядом. И сразу же рассказал ей о телеграмме и о личной жизненной драме Сергея.
Слушая его, Вера не раз менялась в лице. То оно выражало радость, то печаль, то испуг, то боль, то разочарование – такова была сила ее собственного воображения обо всем том, что ей приходилось сейчас узнавать.
Рассказ был окончен. Вальченя встал. Вера сидела. молчала. Потом она поднялась, подошла к Вальчене и попросила:
– Вы знаете его адрес? Дайте мне, пожалуйста.
Вальченя долго молча боролся. Потом тихо ответил:
– Я принесу его вам вечером, хорошо? В клуб.
– Хорошо, – отозвалась Вера.
На другой день Вальченя узнал от девчат, что Вера уехала утренним автобусом в отпуск к больной бабушке. “Пусть будет так, – мысленно отозвался Вальченя. – Если бабушка поправится, то от этого будут счастливы многие. А я хочу этого”.
***
Вечером Тамара Николаевна пригласила “космонавтов” к себе в дом, на вечеринку. Было вино, речи, веселье – все это давало им возможность красиво провести время, побыть в новой обстановке, где каждый сам себе хозяин, а хозяйка рада, что все идет хорошо и что стол полон, и что играет любимая каждому музыка, благо выбор пластинок был у Тамары Николаевны великолепен.

 Россихин

Павел, Алеша и Вальченя, принаряженные, какие-то торжественные, сидели у раскрытого окна, курили, пуская дым на волю, слушали разбушевавшееся море. Оно сегодня как-то по- особенному вело себя. Гудел ветер, волны стучали о стенки волнолома и защитных от оползней дамб. Ждали прихода некоторых приглашенных. Женщины суетились на кухне. Среди них, кроме хозяйки, помогала накрывать на стол Елена и ее новая подруга Марите, приехавшая недавно из Литвы.
– А, пожалуй, из мужчин, – начал Павел, – не предвидится никто.
– Ну и дальше что? – спросил Алеша.
– Ничего, – ответил Павел. Однако его практицизм вскоре вылез наружу. Он добавил:
– Придется разделиться. Тебе, Алеша, симпатизирует сама хозяйка. Алексей круто ответил:
– Не стоит волноваться. Я могу за столом побыть со всеми вместе.
– За столом, – не унимался Павел, – субординация должна быть соблю-де-на-а. Однако, если тебе это не нравится, можно взять Елену...
– Прекрати, Павлуша, – вступился Вальченя.
– Конечно, – отозвался тот. – Пусть это тонкое дело решают дамы. Хотя, откровенно говоря, именинницу обижать сегодня не стоит, а ты, Алеша, конечно, будешь блюсти чистоту взаимоотношений... – Он недоговорил мысль до конца. Алеша перебил:
– Чистота взаимоотношений нужна везде. Я спорить не буду, выбирай, кого хочешь.
В это время открылась дверь и в комнату вошла хозяйка, но не одна. Следом шли Валентина и моряк, москвичка Нина, а еще двое молодых ребят: Андрей и Салават. Павел тихо присвистнул и прошептал:
– Вот это неожиданно во всех отношениях. Нас трое – их трое – шесть мальчиков, а девочек – пять. Баланс не сходится.
– Знакомьтесь, товарищи, и прошу всех за стол.
Вскоре Тамара Николаевна как-то быстро и тактично рассадила гостей. Рядом с ней были Павел и Алеша, возле Павла – Елена, потом Валентина с моряком, потом Марите с Андреем из Томска, Нина с башкирцем Салаватом и Вальченя. И сразу же бросилась в глаза его одинокая фигура, на что Тамара Николаевна шутливо заметила:
– Вам и здесь не везет, Вальченя. Идите ко мне, рядом, а Алеша немного передвинется.
Вальченя перешел. За это время Павел сумел наполнить все рюмки и встал:
– Дорогие товарищи, – с пафосом произнес он, но понял, что это здесь ни к чему, и он сразу же как-то сник. Выручил Вальченя:
– Пусть первый тост скажет хозяйка, – предложил он.
Тамара Николаевна согласилась.
– Я поднимаю этот бокал вина за тех, кто не вернулся, кого нет за этим столом, но кто остался навсегда в сердце женском. За мужей, отдавших свою жизнь, чтоб жили их... семьи.
Все молча согласились. Выпили. Потом Алеша встал и тихо сказал:
– Я не умею произносить тосты, но от всего сердца желаю выпить за вас, Тамара Николаевна, за день рождения, за счастье.
– Спасибо, – прошептала Тамара.
Вскоре Вальченя отошел к радиоле. Взял наугад пластинку из кучи лежавших на столике и включил. Широкая, раздольная полилась мелодия о великой русской реке, о человеческом счастье. Павел громко стал подпевать, к нему присоединилась Елена, а потом и все. Вальченя стоял у окна, курил и, казалось, был весь поглощен музыкой, песней, но и на самом деле он смотрел в окно, где в стекле отражался весь стол и видел, как и что делала Валентина. Трудно было признаться, но она, только она одна, волновала его сейчас. И впервые Вальченя подумал, что на свете действительно есть какое-то непонятное, эгоистическое на его взгляд, чувство, именуемое ревностью. Он переживал, не показывая этого, он просто боялся признаться в этом, ненавидел этого молодого морячка, сидевшего рядом с нею и что-то оживленно рассказывающего ей. Подошла Тамара Николаевна.
– Вальченя, идемте танцевать. Первый вальс я хочу станцевать с вами.
– С огромным удовольствием, – ответил он. Вскоре на маленьком пространстве комнаты кружились все, кроме Валентины. Та, забравшись с ногами на кресло, сидела у радиолы и перебирала пластинки.
И будь Вальченя повнимательнее, он бы увидел, что глаза Валентины смотрели не на пакеты, а пристально глядели на него. И было в этом взгляде столько невысказанного, но просящегося наружу, что оставаться равнодушным никак было нельзя. Морячок танцевал с Марите. Они весело обсуждали какое-то событие и при этом широко улыбались. Кончилась пластинка. Валентина сказала:
– Фокстрот. Приглашают дамы. Да, да! Пусть мужчины учтут, что их больше, а поэтому право выбора предоставляется меньшинству.
– Да, но оно обязано подчиняться большинству, – возразил насмешливо морячок. Валентина ответила:
– Больше не значит лучше.
– Валечка, я жду, – вступил в летучку переговоров Павел.

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________23

– О, нет! Я прошу вас, Вальченя, оказать мне честь, – как бы подводя черту, сказала Валентина и низко склонила голову перед Вальченей в знак приглашения его на танец. Вальченя тихо, едва касаясь рукою ее платья на талии, повел Валентину в танце. И сразу же понял, что танцевать с нею одно удовольствие. Они шли и шли в танце, не видя никого, и в то же время ни разу не задели никого из танцующих. Через некоторое время Валентина заметила:
– Вообще-то я от кого-то слышала, что кавалер в танце должен смотреть на даму, с которой танцует, а не по сторонам.
– Это верно. Такое правило есть. Но я, извините, просто... одним словом действует неожиданность приглашения.
– Это пройдет.
– Да!
– И вы будете смотреть на меня.
– Да, – ответил Вальченя и прямо посмотрел на Валентину.
Никогда еще ее лицо, ее тело не были так близко, как сейчас. Серые, большие, с какой-то долей синего оттенка глаза, смотрели на него. Лицо выражало нескрываемую радость, счастье. Губы, словно мак, алели без помады. Волосы развевались в такт движений танца. Грудь твердо уставилась на Вальченю двумя выпуклостями, которые подчеркивали ровный живот.
– О чем вы думаете? – неожиданно спросил он ее.
– Ни о чем.
– ?!
– Да. Мне просто хорошо.
– А моряк страдает, – почему-то уязвил он.
Валентина улыбнулась. Потом тихо сказала:
– А я его специально взяла с собою, так как провожать меня вы не пойдете.
Но было в этом не столько утверждения, сколько сомнения. Вальченя понял.
– Нет, я пойду вас провожать, если это для вас интересно.
– О, о, это действительно по-царски с вашей стороны. Но я принимаю ваш дар. Не забудьте.
Танец кончился. Павел со свойственной ему бесцеремонностью предложил еще выпить. Многие поддержали. Вальченя огляделся. Он уже уловил те изменения, которые произошли в компании. Тамара хотела сесть с Алешей, но тот почему-то определился рядом с Ниной. Зато Павел мгновенно оказался рядом с хозяйкой. Морячок и Андрей окружили Елену. Марите очутилась с Салаватом, а он возле Валентины. Выпили. Потом Павел стал показывать фокусы с картами, с копейкой, исчезающей из кармана, потом пели песни, пили чай, горячо разговаривали о чем-то, но общей нити так и не было. Подвыпивший морячок и Елена решили уходить, их поддержал неожиданно Алексей и с ходу стал помогать Нине в розысках жакета, но Марите с башкиром ушли первыми. Просто, тихо, без слов. Андрей ушел за Ниной.
Вскоре в комнате остались Павел и Вальченя, Тамара и Валентина.
Вальченя мог бы уйти, но ему очень не хотелось, он и сам бы не сказал почему, чтобы Павел оставался сегодня здесь, чтоб Тамара побыла одна, нет даже совместно с ним и Валентиной. Но Павел пил вино, хохотал над своим же анекдотом и начал давать волю рукам. На все это Тамара взирала спокойно, смеялась, где было не смешно, позволяла Павлу хватать руками за колени, иногда даже хлопать по плечу и при этом задерживать руку. Видя все это Вальченя возмущался, и чтоб не нагрубить встал и начал прощаться с хозяйкой. Тамара как-то вдруг сникла, ссутулилась, даже постарела. Но, сохраняя всю еще неугасающую веселость, вышла провожать их на улицу.
– Ты, Вальченя, не думай ни о чем, – сказала она. – И он понял ее: “Не думай о ней плохо, что она осталась с Павлом. Она знает цену таким мужчинам, как Павел” , – но он ответил другое:
– До завтра, Тамара Николаевна.
– До свидания.
– До свидания.
Он еще долго видел силуэт Тамары в квадрате огненного проема двери. Потом их стало два. Потом свет исчез.
А утром Павел сказал товарищам:
– Я остался, думал, дурак, что она будет этому рада, а она вот что сделала.
Все видели синяк у него под глазом. Но вместо сочувствия Павел встретил в ответ молчаливое осуждение. Он это понял и ушел от всех.
А история синяка проста. Когда все ушли, Тамара Николаевна включила “Болеро” Равеля и закрыв глаза слушала ритмичную музыку. Павел подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал в шею.
Тамара Николаевна повернулась. Суровый ее взгляд Павел не чувствовал, ему даже показалось, что она не устоит и полез к ней. Тогда Тамара Николаевна взяла со стола статуэтку танцующей балерины и спокойно ударила ею Павла по щеке. Павел опешил, от бешенства побледнел, но она так же спокойно, поставив статуэтку, сказала:
– Если бы это был Алексей, я, вероятно, так бы не поступила. А ты, Павлуша, иди спать, – она помолчала. Потом добавила:

 Россихин

– Я одна из тех 20 миллионов женщин, кого обидела война. Но такому как ты, Павел, я не хочу принадлежать. Для тебя это развлечение, для меня это жизнь. А в ней надо уважать себя.
Но что знала Тамара о Павле?
***
А Вальченя и Валентина шли к морю. Они выбрали этот маршрут не сговариваясь. Тропинка вела все вниз и вниз, и скоро под ногами зашуршали камешки. Валентине было трудно идти (туфли-шпильки так и увязали в бесконечном каменном потоке), но она храбрилась и даже отказалась от руки, которую ей подал Вальченя, чтоб она оперлась на нее.
– И так дойду, – шептала она. – А ваша рука только будет стеснять меня.
– А я думал – наоборот.
– Все мужчины так думают.
– Они вам об этом говорили, – уязвил Вальченя.
– Конечно, – весело отозвалась Валентина. – И даже больше...
– Что больше?
– Больше рассказывали о себе. Вы знаете, до чего ваш брат бывает порою болтлив, а? – вдруг остановившись спросила она.
– Может быть, – как-то примиренчески согласился Вальченя. Ему просто не хотелось спорить, так как в тоне Валентины он уловил искры раздражительности. Однако решил ее лениво поддразнить.
– Наш брат – мужчины, а ваш ведь не лучше. Вот, к примеру, вы.
– Я?!
– Да! Чему вы удивляетесь. Пришли на вечер с одним, а ушли с другим.
Валентина долго молчала. Потом заговорила тихо, медленно, с какой-то проникновенностью, что Вальченя даже подумал, а она ли это, но рядом тихо-тихо шагала Валя.
– Вы прекрасно знаете, почему так все получилось. Я и к Тамаре Николаевне пришла только затем, чтоб увидеть вас поближе, рассмотреть позорче, даже привыкнуть к вам. Не надо, не перебивайте, – поспешно сказала она, уловив чутьем, что Вальченя хочет в чем-то ей возразить или объяснить или просто что-то сказать. – Послушайте, Вальченя. Вот вы учитель, и, конечно, вам все ясно. Но скажите, пожалуйста, зачем Павел остался, ведь Тамара Николаевна не тот человек, которого может быть ищет ваш друг.
– Ну, знаете ли, – возразил Вальченя, – пусть уж в этом разбираются они сами. Зачем нам-то вести речь.
– Нет, я не согласна. Надо и нам вести речь. Вы знаете Тамару Николаевну? Нет! Я так и знала. А скажите, есть у нас женщины по духу похожие на жен декабристов? Не знаете? А я знаю! есть! И одна из них Тамара Николаевна.
– Я что-то не понимаю, – сказал Вальченя.
– А вы знаете нянечку тетю Фросю? Тоже не знаете, а я знаю. Я очень счастлива, что встретила здесь настоящих людей. А моряк? Так это просто так. Я еще не была уверена в том, что вы пойдете со мною. Вот так, просто как сейчас. Я очень сомневалась в том, что своей персоной смогу заинтересовать вас.
– А вы думаете, что заинтересовали, – возразил Вальченя. Ему очень не понравилась этакая самоуверенность Валентины, ему вообще претили всякие самоуверенные люди, он их не уважал. Валентина уловила в его голосе ноту недовольства и тихо сказала:
– Не надо на меня сердиться, Вальченя, – и взяла его за руку. – Слышите, как бьется мое сердце, а? И она спокойно приложила его руку к левой половине тела, туда, где упругий шар груди оттягивал платье, и где под этим шаром билось сердце, Вальченя покраснел. Но руку не отдернул, а уловил биение сердца спокойно начал считать: – 31, 32, 33, 34, 35 – одним словом пульс почти в норме, примерно, что-то около 80 ударов.
– Да, – согласилась Валя. – Так вот, что рассказала нам тетя Фрося о Тамаре Николаевне. Хотите послушать?
– Да.
– Сядемте, вот мой камень.
– Садитесь.
– А вы? Я рядом.
– Как тогда.
– Когда?
– А первый раз, когда я вас прогнала с этого камня, а вы сели внизу, а потом убежали. Только не убегайте сегодня. Я очень хочу побыть с вами у моря.
– Хорошо, – отозвался Вальченя.
– Так вот. Отец Тамары Николаевны служил в те годы в органах. И вот однажды ему приказали арестовать двух товарищей. Он знал их хорошо и спросил, за что же их арестовывать? Ему ответили, что это не его дело, а приказ надо выполнять. Пошел он с горькой думой, нашел своих товарищей и сказал им: “Я приехал за вами. Вы арестованы”. Те ответили: “Мы, Никола (это его имя), согласны пойти и поехать с тобою, но скажи нам за что нас арестовывают?”. Он отвечает: “Не знаю”. Они ему в ответ: “Разве можно так отвечать – не знаю. Ты убежден, что мы

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________25

враги советской власти?”. “Нет”, – отвечает он, – я убежден в обратном”. ”Тогда выполняй приказ. Ты же знаешь, что чем скорее мы будем доставлены, тем больше тебе доверия будет! А коли так, то и ты сможешь когда-нибудь рассказать о нас”.
Ехали три человека в одной телеге. Три друга, вместе прошедшие Гражданскую войну и вот один из них чист, двое других – враги. Под городом остановил Никола повозку, вылез, поправил седелку на потной спине лошади, подошел к своим друзьям и говорит: “Вылазьте”. Те вылезли молча. Стоят друг против друга. Смотрят они на него, молчат, а слезы тихо скатываются по щекам у всех. “Так вот, други мои, – нарушил молчание Никола, – я вас не нашел, поняли! А сейчас уезжайте прямо в Москву. Вот вам на дорогу”, – и подает им деньги и наган. А наган этот подарили ему эти друзья еще в семнадцатом году, в честь победы над буржуазией. Обнялись крепко. Расцеловались и расстались. Двое сразу же на поезд и в Москву, а Никола к начальству. Так мол и так, не нашел я их. А начальник как заорет: “Упустил, сукин сын. Врагов упустил. Мы тебя тоже проверяли на этом. Никто тебе не поверит, что ты их не нашел. Вчера мы еще знали, где ты их взял и увез. Где они?” А тот в ответ: “На меня при царе никто не кричал, не позволял этого, а теперь тем более не разрешаю орать”.
Побледнел начальник, нажал кнопку, вскочили трое, скрутили Николу, а вечером суд и за пособничество побегу преступников дали ему на полную катушку и увезли туда, где Макар телят не пас, как говорят в народе. В сорок первом отцу отказали в просьбе отпустить на фронт. После смерти Сталина, Тамара узнала, что отец убежал из лагеря, добрался до фронта, но погиб, так и не повоевав, при бомбежке одной прифронтовой станции. Осколком, наповал.
– А друзья его? – спросил Вальченя.
– При них никто ничего не знает. Были слухи, что нашли при разливе Иртыша два трупа. Сказывали, что это были они, но точно так никто ничего и не знает, – тихо закончила Валентина.
Они сидели рядом. На одном камне. И не было в этом ничего удивительно, что двое сидят на одном камне и смотрят на море, слушают его. А оно тихо шелестит, бормочет что-то меж камней, играет при свете луны серебром своих волн, слушает неторопливый рассказ Валентины и вздыхает, словно человек, от боли.
– А Павел-то остался у нее, – вдруг вырвалось у Вальчени.
– Это ничего не значит, – спокойно ответила Валя. – Павел там не нужен. Тамара Николаевна сама умеет стоять за себя. Вот я почему и спросила у вас о женах декабристов. Нашим женам не приходилось изъявлять желание идти на каторгу вместе с мужьями, но они отбывают ее вместе с ними и даже еще больше. Вот и она русская женщина, Тамара Николаевна, простая теперь официантка столовой, правда в престижном санатории... Личная жизнь не сложилась, так вышло...
***
Валентина, несмотря на то, что легла поздно, встала утром рано и побежала к морю. Солнце только, только поднималось из-за хребта гор, но уже на море шла своя кипучая жизнь. Рыболовные сейнеры, столпившись в кучу, словно вели какой-то неторопливый танец, светились еще своими фонарями на мачтах, но уже можно было различить на борту людей, доносились редкие голоса, а как солнце осветило все море, то они медленно, один за другим, словно караваны гусей переходящих дорогу, потянулись в сторону родного причала.
Валентине эта картина доставляла радость. Она сама хотела бы побыть там, среди этих смелых людей моря, потянуть сеть, потрогать свежую рыбу, понюхать воздух, в котором жили и трудились эти замечательные люди. Воздух моря тоже казался каким-то особенным, мужественным. Окунуться бы в него, то сразу бы стала сильной, смелой, волевой, а так – простая, самая обыкновенная, как и сотни, тысячи других таких же девчат.
– Слышишь меня, море, здравствуй, – протяжно и звонко кричала Валя свое приветствие этим могучим валам, величаво накатывающимся из морской дали, прямо на нее. И ей всегда оно отвечало: “Здравствуй, здравствуй, дочь смелого народа”.
Валентину это трогало, она никак не могла перенести спокойно эти слова, обращенные к ней. А может этих слов и не было, может ей просто казалось все это?
Но нет! Я сам был свидетелем их разговора, молчаливого в присутствии постороннего человека, но понятного, ибо все было видно как и на ее лице, так и на движении моря.
После этого Валентина нежно касалась руками морской волны и убегала наверх. Так и сейчас. Окунув руки в воду, она, словно лань, быстро взбежала на гребень обрыва, оглянулась на морскую даль и быстро зашагала в корпус. Утренняя встреча освежила ее, заменила физзарядку и Валя шла раскрасневшаяся, радостная, с улыбкой, открытой всему встречному миру.
И каждый, кто мог видеть ее в это время невольно заражался ее настроением и весь день находился под неизгладимым светлым чувством любви к жизни.
И как-то само собою получалось, что когда она подходила к корпусу, на балконе стоял он – Вальченя. Он смотрел на море, на нее и улыбался. И слов нет и все ясно! Ясно, да не всякому. Ясно тому, кто сам ясен, кто честно и просто идет по жизни, неся радость другим.
– Приветствую тебя, заря востока, – шутил громко Вальченя и махал ей рукой. После этих слов на балконе первого этажа появлялись Павел, Алеша, а Сергей, когда еще был, первым пожимал ее мокрую руку и шумел:

 Россихин

– Лоботрясы, вставайте, на завтрак шагайте.
Все смеялись. Не только они, но и посторонние. Да и как не смеяться, если радость так и прет из этих ребят наружу, а их взаимоотношениям позавидует не один.
– Идем, – гудел Павел. – Ждите.
И пока Валентина переодевалась все были в сборе. Так и сегодня. Все собрались внизу и ждали Валю. Алексей шутил:
– Ты, Павел, хоть бы царапину пластырем заклеил, а то за версту видно, что идет само назидание мужскому полу.
– Да брось ты, Алеша. Мне право не до смеха. И чертовски стыдно.
– Значит, совесть еще есть, – издевался Алеша. – Это наука тебе, Дон-Жуан из Питера.
– Сдаюсь, Алеша, сдаюсь и каюсь. Готов на колени стать, но только больше не пили.
– Пожалеем, – вступился Вальченя. Алеша согласился, и взяв Павла под руку, уводил его и уходил сам, оставляя Валентину и Вальченю вместе. Те шагали следом.
– Ты знаешь, Валя, я все время думал...
– О чем?
– При чем здесь тетя Фрося, и как ты это все узнала, а?
– Тетя Фрося? Она единственная сестра Николы – отца Тамары. И когда его взяли, то мать Тамары приехала к ней, но через год умерла, и Тамара стала ей как дочь. Тетя здесь тогда работала. Правда, в магазине. Потом ее уволили, как родственника врага... После реабилитации брата ее тоже восстановили на работе, да она не захотела. Так нянечкой и осталась, а Тамару Николаевну приняли официанткой. Вот они и живут в этом присанаторном поселке.
– А почему ее вчера на вечере не было?
– Она в тот день ездила в Севастополь, на Сапун гору, при штурме которой погиб ее единственный сын. Цветы возила. Муж Фроси погиб в конце войны, в Китае, в бою с японцами, и осталась она одна, и Тамара ей свет в окошке. Все просто...
Шли молча. У столовой она сказала:
– Знаешь, почему “просто”? Это для меня может быть, так как я тоже в один день хожу на курган у Дона и кладу цветы. Только там могила моего отца. Не говори, – сказала она, видя, что Вальченя хочет ей что-то сказать или спросить. – Не говори! Всему есть свое время. – И она легко взбежала по ступенькам наверх, к дверям, которые ей услужливо открыл морячок.
***
“Всему есть свое время”, – записал Вальченя в свой дневник. Он отложил ручку, встал, прошелся по комнате, потом вышел на балкон. Взор его остановился на скалах Байдарских ворот. И впервые подумал: “А что если подняться туда не по тропе, а прямо, от корпуса санатория и во-о-он туда. – Он даже показал себе рукой этот маршрут. – Завтра же и пойду. Сначала один. А почему? Потому, что боюсь, что увяжется идти и Валентина. Я и сам хочу этого сердцем. Но разум говорит другое. Настает час решиться: как мне вести себя с нею дальше?..». Вальченя вновь присел к столику. Раскрыл толстую тетрадь – дневник и прочел: “Странно. Я ее видел один раз, но она как живая все время передо мною. Я вижу взгляд ее глаз. Слышу голос. Чувствую, что она делает в то или иное время...”.
“А сегодня я сидел в холле на своем любимом месте и читал “Женщина и социализм” А.Бебеля. Подошла она. “Такая погода, солнце, а вы за книгой, и не стыдно?” – сказала она. “Нет, – отвечал я. – Не стыдно. Ибо книга эта те же лучи солнца по вопросам женского движения мира”. “Ого, – живо отозвалась она. – Можно с вами посидеть?” Она села рядом, взяла с моего колена книгу и начала ее перелистывать, читая вполголоса заголовки. Я смотрел на нее. Мне даже чувствовалось тепло, излучаемое ее телом. Если бы я был художником, то обязательно изобразил бы ее такой, как сейчас. Устремленной вперед. Книга заинтересовала ее. Она попросила прочесть. Я согласился и сразу отдал книгу. К вечеру я пожалел об этом, ибо она нигде не показывалась. Вероятно, читала книгу”.
Вальченя перевернул несколько листов.
“Вот море, – начал он читать. – Сегодня оно какое-то скучное, я бы даже сказал, плачущее. Есть во всей его громаде какой-то необъяснимый налет печали. Серое небо, хотя нет низких облаков. Правда, над перевалом вершины гор иногда закрываются облачной кисеею, но ненадолго. Чувствуется порою солнце, но его не видно. Ни одного лучика. Лишь после обеда засеребрилась в лучах полоска горизонта. Но это было недолго. А жаль, очень красивое зрелище. Да. Я иногда стал ловить себя на мыслях в какой-то большей чувствительности, чего не замечал ранее. Что это? Решил, что от природы, ее воздействие?”. Еще несколько страниц и новая запись.
“Вчера осуществил свой план. Правда, перед этим позвал Павла и Алешку, но те отказались, мотивируя свой отказ несбывшейся надеждой на подъем. Я им приказал, чтоб они через 2-3 часа смотрели на самую высокую точку, откуда им Вальченя сделает “привет ручкой”. “Давай, давай”, – смеется Павел, – ставлю бутылку, что ты к вечеру там не будешь. “Посмотрим”, – отозвался я. И ушел. Сомнения не было. Я верил в себя. А как интересно! Выбрал сначала более прямой путь, но вскоре забрался на такие “тропки”, откуда и назад-то было отойти не так-то просто. В одном месте сел на выступ скалы. Пути наверх нет. А до вершины всего 5-8 метров. И в сторону тоже нет пути. Только назад, да и то надо перевернуться на этом “копеечном” мыске, над

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________27

обрывающейся вниз скалою. Чтоб не “напороть” глупостей, решил здесь отдохнуть. Уселся удобнее. Стало спокойнее. А внизу все под лучами яркого солнца. Вот несколько “озер” – это искусственное водохранилище. В них собирается вода, бегущая с гор, и она-то питает всех людей и плантации виноградника, что расположились у каждого водоема. Небольшие островки зелени – это прибрежные леса, парки санаториев. Домики, словно на макете, ползущий автобус – не более мухи. “Интересно, а какие в нем люди”, – почему-то пришла в голову мысль. Иссосав четыре куска сахару, сфотографировав полюбившиеся места, вдоволь налюбовавшись морем, меняющим свою окраску от быстроты набегающих туч, я тихо стал спускаться. Дошел до намеченного камня, откуда можно было перейти на другую “тропку”, и быстро зашагал вверх. Это “быстро” зависело от многого. Под ногами был сплошной поток мелкой каменной крошки. Ступишь на нее, она вся вниз и ты с нею. Потом наловчился. Ногу ставлю на выступающие (коренные) камни, такие, которые связаны с породой скалы. Он хоть и мал, но держит, и так пошел выше.
Скоро стали попадаться деревья. И вот я уже в нагорном лесу. Отсюда до вершины далеко, а не высоко. Только время. И вот я достиг цели. Внизу, передо мною, всего в полуметре отвесный обрыв, на низу которого могучие сосны кажутся карликовыми. Солнце ярко освещает все. Его лучи переливаются на серебристом теле моря. Далеко-далеко, словно спичечный коробок, идет теплоход. Это или “Россия” или “Молдавия”. Интересно, видят ли они меня? Я громко закричал вниз, замахал руками, всем своим видом призывал, чтоб “мои хлопцы” увидели меня. Потом взял палку, привязал к ней платок и воткнул ее в расщелину на краю обрыва. Спускался с другой стороны, через перевал, через мост, мимо церквушки, прилепившейся на краю обрыва, по тропинке и через час был дома.
Первой встретила она. Спросила: “А почему вы меня не позвали, а?”. Я пожал плечами, виновато и в недоумении склонив голову на левое плечо. Сам думал: “И хорошо, что не взял. Видела бы ты меня присосавшегося к скале, то что ты подумала бы обо мне. Я на скале голенький был, без ореола, который ты создала”. Ответил ей: “Это получилось как-то само собой”. “Что? – спросила она. – Что не пригласили или что ушли одни?”.
“И то, и другое”, – ответил я. “Это правда! На вас похоже. Вы всегда делаете так, как хочется только вам. Но я завтра сама пойду, одна. И тоже поднимусь. Поняли?”. “Понял. Могу дать совет?”. “Не нуждаюсь”, – ответила она. Но в голосе звучала обида. Мне ее стало жалко. Жалко от всего сердца и я действительно почему-то почувствовал себя виноватым перед нею. Но в чем?”. Закрыв тетрадь, Вальченя закурил и вышел на балкон. Посмотрел в сторону вершины. Улыбнулся. Он вспомнил, что Павел и Алеша наблюдали его путь и на другой день “обязали” Вальченю вести их наверх. Но вместо трех пошло шесть. Валентина, Елена и Марите сами вышли в путь, без них. Их догнали ребята уже у подножья и пригласили с собою. Так весь санаторий был удивлен, а главное отдыхающим был показан “интересный прогулочный маршрут, особенно для тех, кто хочет похудеть”.
Вальченя снова сел за стол. Перевернул несколько страниц и остановился перед записью: “Вчера приехала Вера. Сказала об этом Валентина. Хотел увидеть, но так и не удалось. А сегодня утром в ингалятории Вера сама подошла и сказала, что ей очень нужно поговорить со мной. “Приходите к морю после ужина. Нет! лучше на ту скамейку, где мы сидели, хорошо?”. Я хотел сказать, что иду в клуб, там танцы, и Валентине обещал, но промолчал.
***
Этой старой сосне было никак не менее ста лет. Ствол у земли был как-то расперт сильными корневыми стволами, уходящими, словно могучие змеи, сначала в стороны, а уж потом они ныряли сразу в землю и надо думать на немалую глубину, так как держали перед всеми невзгодами мира эту великую сосну, гордо вознесшую свою широкую густую крону высоко над двухэтажным коттеджем. Под нижним ярусом толстых, горизонтально идущих над землею ветвей стояла эта скамейка. Она тоже была могучей. Длинная, высокая спинка, в львиной позе раскинутые ее четыре лапы крепко держали на своем ложе и десять, и двадцать, и столько, сколько влезет на нее людей. Она даже не кряхтела, хотя сосна при ветрах стонала протяжно, словно жаловалась, что дуют на нее ветры моря, а береговые закрывают здание, а ей хочется узнать новости от своих родичей, стоящих высоко на хребтах перевала, откуда когда-то и она была завезена предприимчивым хозяином и украсила собою когда-то пустынный и дикий берег этого морского угла.
Вот сюда-то и пригласила Вера Вальченю. Это место располагало к беседе, к откровенности, к поверке тайн сердца.
Сразу же после ужина он пришел сюда. Вера уже его ожидала. Она снова, как птица, сидела на краю скамьи, словно собиралась куда-то улететь. При заходящем солнце Вальченя впервые увидел, как изменилась Вера. Даже с сегодняшнего утра. За все время ее рассказа Вальченя не заметил ни одного движения на лице. Это была словно маска, снятая после смерти с покойника. Глаза лихорадочно горели, и он чувствовал, что все ее спокойствие, какое Вера сохраняет, достается ей нелегко. И вот что Вальченя узнал из ее рассказа.
...Сергей прямо с аэродрома приехал к дому. С замирающим от черт знает каких предчувствий сердцем, он поднялся на третий этаж. Вот и дверь с номером 13. Впервые у Сергея мелькнула мысль: “Вот где, пожалуй, роковое число действительно” и трясущейся рукою нажал

 Россихин

кнопку звонка. Резкая трель заставила его вздрогнуть, и он подумал: “А что если все уже поздно”. Мороз пробежал по всему телу, он зажал лицо ладонью, словно боялся увидеть что-то страшное, неестественное. Но кругом по-прежнему было тихо. “Как в могиле”, – мелькнула у него мысль, и на звонок так никто и не реагировал. Он, подождав еще немного, нажал звонок еще раз, потом еще и еще. Двери молчали. Их было три на площадке, и все молчали. За ними ничего не было слышно. Он постоял минут пять. Всякая всячина лезла в голову. Одна мысль особенно не покидала:
...Какая ты со мной –
я это знаю...
Какая ты за этими дверьми?!
Он не выдержал. Вновь нажал звонок. Его звонкая трель могла бы поднять любого, а здесь в ответ тишина.
Сергей направился вниз, рассчитывая найти кого-нибудь живого из этого подъезда и спросить. Прошел один марш, второй, третий и вдруг слух резанул детский громкий голос: “А я первый!”. И вслед за этим из-за поворота прямо на Сергея шагнули бегущий сын Игорек, за ним жена с ребенком на руках и ведущая второго рядом с собою. У Сергея потемнело в глазах и он не отдавая отчета в своих действиях вдруг просто сел на ступеньки и закрыл глаза и лицо в ладонях. Потом встряхнул головою и снова увидел эту же картину. Игорек, жена и дети шли навстречу. Лида побледнела, но первая пришла в себя и сказала: “А мы с прогулки”.
Сергей не выдержал: “А я думал с кладбища”, – и тихо встал, взявшись рукою за перила. Он не боялся, что упадет, он боялся, что ударит ее в лицо. Сжав кулаки, словно готовый к бою, он ждал, когда они поднимутся. Игорек тихо прошептал: “Папа!?”, и это простое слово вернуло Сергея к действительности. Он взял Игоря на руки, поцеловал и спросил: “Соскучился?”. Ребенок не понял и ответил коротко: “Нет, я в садик хожу, там весело...”.
В разговор вступила Лида: “Я тебе все объясню, Сережа...”, – и она виновато взяла его за рукав. “Идем. Игорек, веди папу, вот ключи вам”, – и она сунула в руку Игоря ключи. Игорь взял отца за руку и потянул наверх. Так он и вошел в квартиру. На него пахнуло чужим уютом, сыростью, и Сергей сказал: “Я слушаю вас, Лида”.
“Разденься, сына посмотри, пообедаем, и все тебе станет ясно”, – ответила Лида. “Хорошо”, – глухо отозвался Сергей. Правда, не прошло и получаса, как обед был на столе, а Сергей и не заметил времени за игрой с детьми. Они сидели у него на руках, на плечах, смеялись с его “козы”, которую он делал и весь осадок горечи, обиды, ненависти постепенно улетучился, осел на глубину, и потом ему казалось, что в мире нет несчастья, нет зла, а есть одна добродетель людская.
Лида вошла в комнату раскрасневшаяся, в переднике и какая-то возбужденная и не глядя Сергею в глаза сказала: “Дети, идите обедать. Игорек, папу зови”, – и взяла малышку на руки, пошла в столовую. Игорек тихо взял отца за руку, посмотрел ему в глаза и сказал: “Идем, папа...”.
Горький комок подкатился к горлу Сергея. Он подхватил Игоря, прижал и проговорил: “Идем, идем, сын мой дорогой!”.
По тому как быстро и не бедно был накрыт стол, Сергей отметил, что в этом доме царит покой и достаток. “Зачем же я, зачем?” – твердил он сам себе. И молча, с огромной неохотой начал есть. После обеда, прошедшего довольно спокойно, Сергей понял, что дети находятся под хорошим присмотром и все одинаковы. Он подумал, что уж не специально ли для этого Лида позвала его. Но тут же отбросил эту мысль, ибо предчувствие говорило еще о чем-то другом, тоже важном, может не столько для Сергея, но не безрезультативном для Лиды. Дети сами легли спать, Лида убрала со стола, Сергей смотрел в окно. Он чувствовал, что Лида оттягивает разговор, и чтобы не томиться Сергей прошел на кухню. Лида укладывала посуду в шкаф, посмотрела на него и как-то виновато произнесла: “Тебе не терпится?”. “Это не то, – ответил Сергей, – тут это слово не подходит. Чем ты объяснишь вызов?”.
Лида молчала. Закрыв медленно дверку шкафа, она сняла передник, повесила его на гвоздь у холодильника и только после этого тихо начала: “Ты не глупый, Сергей, и я не виновата, что так у нас с тобою получилось в жизни. Но ты видел теперь, что я имею. Дети... Их трое. Они у меня все равны. У Николая, мужа, тоже”.
Сергей кивнул головою. Они так и вели разговор, стоя на кухне. Сжав руки Лида как-то вдруг осунулась в лице, осела, как показалось Сергею. Она продолжала: “Николай сейчас под следствием. Растрата. Я собрала четыре тысячи рублей и ...”, – она вдруг замолчала и зарыдала без слов.
– Ясно, – сказал Сергей. – Тебе нужны деньги? – Он тихо присел перед стоящей Лидой и закончил со злостью:
– Пусть его посадят, он заслужил. Мы же будем вместе, – он шел напролом. – Ты поняла?
Лида отняла руки. Все лицо ее какое-то опухшее, дряблое, уныло смотрело на него. Он даже подумал: “А ведь для нее это горе. Не то, что со мною, а настоящее”. Но злость играла в крови. Он продолжал: “Ты соврала ради выгоды. Все будет целым, машина, квартира и все забудется...”.
– Это не ты, – воскликнула Лида. – Это не ты говоришь.

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________29

– Почему?
– Сергей так не может.
– И я кое-чему научился за эти годы...
– Нет! – твердо сказала Лида. – Давая эту телеграмму, я знала, что ее получит тот Сергей, добрый, смелый.
– Ты просто ошиблась, – вяло отозвался Сергей.
– Нет, – сказала Лида.
После этого они долго молчали. О чем думали два человека, волею судьбы или случайно разлученные и несущие каждый свой крест? Сергей вспомнил все, что было связано с Лидой. Этого, оказывается, было страшно мало. Познакомились на вечере в городском театре. Он пошел ее провожать, через неделю сделал предложение, Лида, только что окончившая педучилище, дала согласие. Пожили месяц вместе, и Сергей исчез. Потом появился. Она уже была беременной и очень хотела, чтобы Сергей больше никуда не уезжал. Но тот вновь уехал. Это была его служба, а она не хотела, чтоб ее ребенок вдруг остался сиротой. Хватит того, что она выросла без отца. Но Сергей этого не мог понять, как ей казалось. Она вышла за другого, Николая, когда получила сообщение, что муж погиб при исполнении служебных обязанностей. Лида уехала с Николаем во Львов, потом в Брянск. Муж работал на больших материально-ответственных должностях, в доме был уют, покой, и дети росли с отцом. Вот и все, что хотела Лида. Все это было. Но вдруг... Крупная растрата, хищения... И Николай был взят под арест. Надо было семь тысяч внести, чтоб он вновь обрел свободу. Только ее и больше ничего. Четыре тысячи она набрала сама, а три ... решила просить у Сергея.
– Я верю в тебя, Сергей, – нарушила молчание Лида.
– Да! – отозвался тот. Он встал, ушел в детскую, долго смотрел на детей, спящих каждый на своей постели и вышел к Лиде.
– И ты уверена, что его не будут судить? – спросил он, делая ударение на слове “он”.
– Да!
– Через три дня принесу тебе деньги сам, – глухо выдавил он и одевшись вышел. Он не хотел иметь благодарности от нее. Он это делает для сына.
***
На звонок Веры открыла дверь Лида. Молча смотрели две женщины друг на друга. Мужской голос из глубины спросил: “Лидуся, кто там?”, и была в нем какая-то невысказанная доля страха, дребезжания. Лида спросила: “Вам кого?”. Вера в ответ: “У вас Сергей Федорович? Мы договорились с ним встретиться, так как едем в одну и ту же часть”.
Лида: Нет! Сергея Федоровича? У нас такого нет и не было. А кто он вам?
Вера: Ну что ж, на нет и суда нет. Просто он подвел меня. А кто он? Товарищ по работе.
Лида: Там и такие работают?
Вера: Да.
Лида: Может вы зайдете?
Вера: Нет, не стоит беспокоиться (но ей очень, очень хотелось увидеть обладателя этого мужского вопроса). Но он, оказывается, сам шел сюда. В пижаме, ковыряя в зубах спичкой и громко рыгая, он встал позади Лиды и спросил: “Кого ей надо?”
Лида: Так, никого! Просто ошиблась дверью.
И она потянула дверь на себя. Но не из таких была Вера. Поставив ногу вперед, она четко спросила вновь.
Вера: Я спрашивала у вашей жены, здесь ли Сергей Федорович?
Он: Кто?
Вера: Сергей Федорович, которого Лида, ваша жена, вызвала по телеграмме, что при смерти его сын.
Он: Черт знает, что! Лида, объясни.
Лида: Коленька, Коленька я все тебе объясню, все, все. А вам нечего в чужую жизнь лезть.
Вера: Я свою устраиваю. Мне нужен Сергей Федорович.
Лида: Он ушел утром. Говорил, или на вокзал, или в аэропорт. Все. Идите. Уходите, я вас очень прошу.
Вера (отнимая ногу): Ну а об остальном вы договоритесь сами.
И Верка бесшабашно понеслась сначала в аэропорт, там никого не нашла. Тогда на ж.д. вокзал. Тоже никого. И уже отчаявшись найти того, ради которого приехала, она зашла в ресторан. Сергей сидел у окна. Один. Она подошла. Спросила, можно ли сесть. Он ответил: “Пожалуйста”. Она села. Подошел официант: “Что вам угодно?”. “Сто пятьдесят “столичной”, – ответила она, – и бутерброд. Только с икрой. Я страсть как люблю с икрой”. Официант ушел, а Сергей, которому только сейчас дошел смысл ее заказа, решил взглянуть на заказчика. Посмотрел и остолбенел! Это не будет преувеличением.
Сергей: Вера?!
Вера: А-а-а, Сергей Федорович...
Сергей: Какой там Федорович. Не дорос! А ты как сюда попала?


 Россихин

Вера: Ездила к тетке, – соврала она, – и вот назад. Да город захотелось посмотреть, так я остановку сделала. Может быть, вы мне покажите его, а?
Сергей: Нет, Верочка, не смогу. Через пятнадцать минут поезд на Кустанай, я еду домой. Хватит, Вера, отпуск кончен.
Вера: Счастливо, Сергей Федорович.
Официант принес заказ Вере. Она молча разлила водку на два стакана. Поделила пополам бутерброд и произнесла: “За счастье, Сережа!”. И было в ее тоне столько теплоты, что Сергей весь как-то обмяк, ему захотелось прильнуть к Вериной груди, забыться от всего, что он пережил за эти дни, но он встряхнул головою, вздохнул и залпом выпил водку. Молча закусил бутербродом, что дала ему Вера, и стал собираться. Они вышли вместе. Седьмой вагон гостеприимно принял Сергей, и уже когда поезд тронулся, он подумал: “Почему же Вера плачет? Кто ее обидел?”. Но ответа на это он не получил. Вера все быстрее и быстрее удалялась от него и вскоре исчезла.
***
Уже давно был отбой. А Вальченя все слушал Верин рассказ. Шумел хвоей над головой ветер. Где-то далеко в море мелькали огни рыбацких сейнеров.
– Идите, Вальченя, – нарушила тишину Вера.
– Иду... – отвечал он и не трогался с места.
Тогда Вера встала. Попрощалась с ним и ушла... к морю. Вальченя подумал: “Ей к дому ближе берегом”. Он встал и пошел по аллее наверх. А Вера подошла к самой воде и долго, долго стояла над нею. О чем думала она? Дорого бы за это дали Сергей и Вальченя. Вера шептала, ее звуки вылетающие из полураскрытых губ могло слышать только море. А море умеет хранить тайны, вот почему эти люди и не узнали о том, что Вера скоро (разве восемь месяцев много!!!), очень скоро родит сына, которому даст имя – Сергей.
***
Это было днем. Валентина зашла к Вальчене. Передала книгу. Потом, не согласившись сесть, хотя ей он и предложил, и подвинул стул, она в какой-то словно дремоте прошла на балкон. Стояла, смотрела на горы. Потом тихо спросила:
– Вы едете в понедельник?
– Да, – ответил Вальченя и направился к ней. Но она уже шла с балкона. Они встретились на пороге. Долго смотрели друг на друга и потом оба молча обнялись.
Вальченя целовал ее губы, щеки, лоб, глаза. Она откинув немного назад голову, не двигаясь принимала все это.
Потом легонько рукою отстранила его чуть-чуть от себя, и снова устремила взгляд на него.
Вальченя вдруг обмяк, как-то ссутулился и поворачиваясь к ней боком, куда-то вниз, с опущенной головой, тихо прошептал, вернее простонал:
– О море...
Валентина прошла за ним. Она взяла его за руку и тихо потянула вниз, на постель. Здесь и сели они рядом, тесно прижавшись друг к другу, слушая как сердца бьются в унисон. Потом Валентина резко встала и сразу же на ее лице появилась выражение игривости, даже лукавства. Она спросила – сказала:
– Интересно, что мужчины ищут в нас, девушках? Чем мы лучше женщин?
Вальченя немного оробел, но вспомнил: это влияние Бебеля. И уже спокойно отвечал:
– Вероятно то, что не имеют женщины.
– Этот ответ я и предвидела. Он сам напрашивается. Но я не думала, что это главное. Ведь из девушки выходит женщина, а не наоборот. Не так ли?
– Может. Если серьезно, то в девушке мужчина всегда встречает свою молодость.
– Почему к ним тяга и повышенная.
– Ну, я об этом судить не могу. А статистических данных у меня под руками нет. Хотя это и чисто биологически тоже понятно, а потом, Валя, это вероятно еще и от того, что наш брат немало еще страдает от женщин. Ибо женщина, идущая к тебе, вполне допустимо, уже была в объятиях другого.
– И т.д. и т.п., – перебила его Валентина. Это все свойственно и вам – мужчинам.
– Право, согласиться с этим можно. Но я лично вижу в этом идеал красоты. Это в самих нас от рождения заложено, верно? Еще дикарь на заре человека в природе природой отбирал идеалы.
– Сильная женщина могла не только иметь семью, но и постоять за нее при надобности. А это было не редко. А вообще я завела разговор для того, чтобы вы не кисли. У меня три дня. И я уеду. Работа, семья... – На последнем слове Валентина специально задержалась, растянула его, вкладывая намек на семью Вальчени, но тот не принял этого.
– А у вас семья тоже?
– Да, мама, я и мама. Родственников куча. Скучать некогда.




«Блики прошлого». Книга вторая. _____________31

– Это хорошо, – отозвался Вальченя. Но он был поглощен тем, что же будет с ним, когда она уедет. Это как-то до сих пор не вставало, не будоражило, и он неожиданно проговорился:
– А как же я?
Это прозвучало так неожиданно, и смысл был настолько открыт, что Валентина от волнения встала, но чтоб скрыть его, налила воды и тихо ее выпила. Потом сказала:
– Так же, как и я. Слышишь, Вальченя, до вечера.
***
Из дневника Вальчени:
Она покинула меня раньше. Ушла на процедуры, я же остался наедине с уже утихшей музыкой и шуршанием моря. И странно, я задал вопрос, точнее, не вопрос, а вопрос-ответ, но обратил его к морю, словно продолжая прерванный музыкой разговор:
– Когда любят, не лгут?! Могу же я ей сейчас сказать: извини, но я имею право, да? Задавать прямые вопросы, ведь я сейчас даже не верю, что у нее день рождения – просто выпила она для храбрости, а говорит мне не всю правду...
Море, слушая меня, затихло. А потом сказало мне в ответ на мой монолог:
– В жизни моей, когда тихо, зреют силы, которые рвутся наверх, и вот волны ласкают землю, которую я люблю не меньше тебя, но никогда не могу быть с нею, землею, вместе. Мы рядом, но не вместе, и любовь наша, земная и морская, живут в мире, созданным для людей.
Подумав, помолчав, я кивнул морю в знак согласия и пошел от него наверх, а море шумело, и мне казалось, что это волны ласкают меня, а от этого легче на сердце, ведь море-то со мною.
***
Он и Павел сидели у моря, лениво перебрасываясь фразами. Разговор шел в основном об отъездах. Павел сказал, что получил вторую путевку, в Одессу, и вероятно из Севастополя сразу же махнет туда. Вальченя был более реален. Отпуску конец. Надо за работу, ибо в школе без него... Он и не допускал ничего плохого, но уже в письмах жена сообщала ему, что из парткома ему звонили, узнавали, скоро ли будет. Кворума что ли у них, там без Вальчени не хватало, он так и не знал. А тут это чувство. Он рвал его от себя, а оно шло к нему отовсюду, и вся природа была наполнена им. Павел что-то спросил. Вальченя ответил невпопад. Тот засмеялся:
– Перед отъездом любовью-то заговариваться стал. Ты, брат, как я. Ночь: раз, два и налево. Чувствам тут нечего ходу давать. Задушат.
– Но и жеребцом быть не все могут.
Павел самодовольно улыбнулся:
– Это уж папа с мамкой виноваты. Дали сполна тебе или только на начин...
В это время подошел Алеша. Вальченя был рад. Ему не хотелось перед отъездом ссориться с Павлом, да и воспитывать его уже поздно. Алеша был немного задумчив, сосредоточен, он посмотрел на Вальченю и тихо сказал:
– Я прошу тебя перед вечером ко мне в комнату. В 18.00. Очень прошу, Вальченя. Я даже буду рад, если ты придешь не один.
– Ха-ха. Значит, Вальку притащит. Это мне нравится, кого же мне пригласить?
– Безразлично, – ответил ему Алеша. Он повернулся и тихо пошел в гору. Павел вспомнил, что “подруга сердца” будет в библиотеке и махнув Вальчене “до вечера” бегом побежал вдоль берега, потом наверх, Вальченя был этому, откровенно говоря, рад.
***
– Ты грустишь? – спросило его море.
– Да. И даже очень. Смогу ли все забыть?
– А стоит ли?
– Что?
– Забывать все!
Они замолчали. Седое море сегодня было не в духе. Весь день оно гоняло валы за валами, словно хотело в чем-то пожаловаться людям.
– Ты сегодня не в духе.
– Да. Сегодня ушли на дно четыре человеческих жизни.
– И кто они?
– Это принесли волны мне от турецких берегов. Жить им не захотелось.
При этих словах море обрушило горы своих валов на берег, словно хотело и здесь взять в свои объятья живое существо.
– Не дури, – угрюмо отозвался на это Вальченя. Разве можно с друзьями ссориться.
– С друзьями? – переспросило море. – Нет. Но я не хочу, чтоб этот парень (море ударило волною при этом слове) был с вами. (Море имело в виду Павла).
– Добре, – отозвался Вальченя. Он встал, окинул серую морскую пустыню и зашагал наверх. Надо было найти Валентину и сказать ей о приглашении Алеши. А вообще, что он задумал, этот милый тугодум Алеша-джан?




 Россихин

***
Это не принято. За такое, узнай главврач, по головке не погладят, но жизнь берет свое. Они собрались в палате. И стол был полон фруктов, вина, сладкое, даже горячее второе на закуску – свежемороженая морская рыбина – окунь. Вальченя шутил:
– Окунь – да! Но вот местный ли он, а?
Все смеялись. Павел острил:
– Послать запрос по учебной части – наиглавнейшему окуню. Пусть засвидетельствует лично.
Было весело. Еще не пили – все ждали “женскую половину торжества” – шутил Павел. Алексей сидел у двери на балконе, глядел на море, курил.
Павел уже аккуратно попробовал всего понемножку. Шепотом Вальчене:
– Живу вместе с ним и не знал, что он готовит, а? Ты как на это смотришь?
Вальченя добродушно-иронически:
– Живешь? Вместе? С кем? А! Оно и видно, что постель твоя как неделю заправлена, так вероятно и стоит?
Павел шутит:
– Чепуха! Это по случаю торжества. А вот в честь кого? Убей не знаю! – и он приглушенно вздохнул, потом выглядывал в дверь, смотрел, идут ли, кого они ждут, и снова нетерпеливо шептал. – Вот ведь черти, аккуратные. Ровно к 18.00. А чего бы не раньше, а?
Бездеятельность его бесила. Особенно, когда он видел убранный стол. Вдруг в дверь постучали. Алексей сразу же встал. Молча подошел к ней и открыл. Перед ним стояла Тамара Николаевна, Валентина и Елена. “Прошу вас, входите, пожалуйста”, – сказал Алеша и сделал легкий, едва уловимый поклон головою, и рукою развел так, как будто расчищал им путь от всякой всячины.
Они вошли. Павел оживленно вскочил, поздоровался, Вальченя тоже. Все было как-то торжественно. Пахло духами, женщины были нарядны. На лице каждого можно было прочесть одно лишь выражение – радость и ожидание.
Алеша как-то быстро, незаметно рассадил всех так, что сам очутился рядом с Валентиной, а напротив Тамара Николаевна. Вальченя сидел с Еленой, но зато видел напротив Павла, справа Валентину, Алешу, слева Тамару Николаевну.
Эта асимметрия за столом веселила его. Он успешно стал ухаживать за Еленой, та живо откликнулась, Павел, делая равнодушное лицо, сосредоточенно накладывал закуски на тарелку Тамаре Николаевне, та смешливо-застенчиво краснела, бросала редкие робкие взгляды по сторонам и на Алешу. Тот о чем-то тихо говорил с Валентиной, та в ответ молча кивала немного головою, и со стороны Вальченя видел лишь ее нос, двигающийся то чуть вперед, то чуть назад, словно он выискивал себе цель и никак не мог в нее попасть. Но вдруг это движение прекратилось. Вальченя с удивлением поднял глаза и увидел, что Алеша стоит. Он поднял руку с рюмкой коньяка, словно призывал всех к вниманию. Потом медленно обвел сидящих глазами, в которых всем показалось какое-то глубоко запрятанное от людского глаза, не то скорбь, не то слезы, но вот они исчезли и все услышали:
– Я пригласил вас всех, дорогие товарищи...
Вальченя подумал: “А не слишком ли ты, Алеша, высоко взял?”
– ...чтоб вместе с вами отметить мой...
Вальченя снова подумал: “Неужели это у него есть – мой?”
– ...семейный праздник – день рождения жены Полины...
Вальченя открыл: “Как, я до сих пор не знал, что у него жену звать Полиной...»
– ...почти пятнадцать лет я отмечаю этот день без нее... – сделал паузу и продолжил. – Выпьемте первый бокал за день рождения Полины, – оборвал Алеша свой необычный тост и молча выпил коньяк. Все последовали его примеру. Даже Валентина, которая обычно немного пила вино, тут молча выпила всю рюмку и села не зная, то ли ей дышать, то ли ей закусывать. Алеша молча подал ей стакан боржоми и она его выпила до дна.
После этого Алексей добавил тихо:
– Я очень рад, что выпавший на мою долю этот день, я отмечаю в кругу хороших людей. Разных и хороших.
При этих словах Тамара Николаевна как-то тяжко вздохнула, но чтобы скрыть свои внезапно прорвавшиеся чувства, неловко произнесла:
– Это верно.... – помолчала чуточку и закончила, – счастливая ваша супруга...
Алеша при этих ее словах побледнел, напрягся как-то необычно аж до полной бледности лица, но неимоверным усилием восстановил свое обычное выражение и уже спокойно проговорил:
– Спасибо вам, Тамара Николаевна, за эти добрые слова, спасибо...
Промелькнувшее состояние Алеши даже не всеми присутствующими было замечено, но




«Блики прошлого». Книга вторая. _____________33

Тамара Николаевна почувствовала его смену лица, это неуловимое дуновение ветерка, и отнесла происшедшее на счет своих слов “счастливая ваша супруга”, так как до этого Алеша был таким, каким был всегда. Спросить его об этом она не могла, но и не спросить – тоже не могла. Решила подождать. А за столом становилось шумнее, все уже подвыпили, неслись шутки, кто-то пытался привлечь внимание свежим анекдотом, особенно Павел, но ему это не удавалось и он, повысив голос, предложил всем уйти из помещения на воздух. Начался спор, куда идти и все решили отправиться в шашлычно-чебуречную у Байдарских ворот.
За время подъема немного отрезвели. Шашлычник встретил их как старых знакомых, да так это и было, ибо каждый из них был здесь не раз, как по одиночке, так и в компаниях таких же отдыхающих. Просидели за шашлыками до темноты и расходились как-то само собою разобравшись на пары: Алеша и Тамара, Павел с Еленой, Вальченя с Валентиной. У всех впереди оставалось два-три дня побыть вместе, и они этим дорожили.
***
На другой день вечером к Вальчене зашел Алеша и сказал:
– Все, старик, я утром уезжаю, можешь не провожать. Девчатам – привет и пожелание счастья, все...
– Как бы не так, – ответил Вальченя. – Сам не люблю проводов, но тут уж извини, придем все.
– Не надо, слишком рано такси будет.
– Это не твоя забота, – отозвался Вальченя, и они разошлись.
Конечно же Вальченя после его ухода оповестил всех, кроме Павла, они жили вместе и тот знал об отъезде товарища – значит придет сам. Так все и вышло.
В пять часов утра на площадке отъезда собрались все, кроме Тамары Николаевны, ее Вальченя не смог найти, а Вера сказала, что она уехала в Ялту. Причину отъезда не знал никто. Алеша на это пошутил:
– Тамара, одна загадка – жди сюрприза.
На это Павел среагировал по-своему:
– Вечером от нас получит втык...
Разговор на этом заглох. Павел открыл бутылку коньяка, вытащил из кармана плитку шоколада, разломил по долькам и вручив каждому, сказал:
– Давай, учитель, речь глаголь...
Вальченя принял приказ к исполнению:
– Никогда в моей жизни не было такого счастливого ее периода, как в эти три случайные недели на берегу моря. После друзей юности эти три товарища стали самыми настоящими друзьями. Без навязчивости, услужливости, заискивания, лицемерия... и тому подобных вещей. Жаль, конечно, что приходится расставаться, но я благодарю судьбу, что свела меня с ними. Я от этого стал богаче душою... До свидания, Алеша. Пусть небо будет безоблачным, а путь твой земной радостным!
Несколько секунд все стояли и молчали. Потом Павел тихо сказал:
– Пока, Алеша, и попутный ветер в паруса!...
Алеша пожал всем руки и скрылся в машине, которая сразу же взяла скорость и через минуту скрылась с глаз. Провожающие всей компанией прогулялись по шоссе в сторону Ялты, а через пару часов так группой пошли на завтрак.
***
Неожиданно для всех уехал Павел. Заскочил к Вальчене в комнату, пожал руку, сказал “Прощай, старик!” и укатил. А вечером Вальченю у моря нашла Тамара Николаевна, после ужина. Разговор у них состоялся продолжительный.
– Я, Вальченя, провожала Алешу в аэропорту. Здесь не могла, не скрыла бы чувств, а там я одна и душа моя свободная в своих проявлениях. Моих слез никто не видел, даже Алеша, но я плакала о себе, о своей драматической жизни, о том, что и на этот раз судьба обходит меня, и для чего я живу, порою сама не знаю.
– Полюбила Алешу, но безответно. Чувствую это, хотя и уговорила его приехать ко мне на Новый год. Он дал согласие, а я предчувствую, что и приезд его ничего не изменит...
Вальченя осторожно заметил:
– Жену же он, конечно, не бросит?
Наступило молчание. Вальченя не мог развивать свою мысль дальше, он давал возможность самой Тамаре Николаевне довести разговор до конца. Она долго молчала, а потом как-то неестественно тихо произнесла:
– Нет, Вальченя, у Алеши жены...
Тут уж взял продолжительную паузу Вальченя. Тишина и тягостное молчание не прервало даже море. Оно замерло, затихло, словно его и не было рядом, у ног этой пары.
– Да, дорогой друг, жены у него нет.., – помолчала и добавила, – но была...




 Россихин

Вздох облегчения вырвался у Вальчени. Он подумал: “Таких историй в жизни немало, просто умело скрывал, а может и нет...”
– Вальченя, Вальченя, такой судьбы как у Алеши никому не пожелаешь. Он, Алеша, в далеком 1956 году служил в Венгрии. В особом отделе дивизии. Все мы помним этот контрреволюционный мятеж в этой стране. Тогда ликвидирован он был с помощью наших войск. Вот во время этого мятежа у Алеши были зверски убиты в Будапеште жена и дочь... Алеша от великого горя принял личное участие в тех кровавых событиях, но вскоре был откомандирован в Союз, куда привез тела жены и дочери и похоронил на своей родной земле... Он их помнит, он их держит в сердце и никто этого у него не нарушит... И уготовано же мне судьбой его встретить, Господи, за что эта мука...
Тамара Николаевна зарыдала, Вальченя прижал ее голову к своей груди и весь напрягся от волнения, а спазмы в горле не давали ему возможности произнести хоть какой-нибудь звук. Море яростно ударило в берег. Брызги взлетели на много метров ввысь, рассеиваясь по воздуху, а грохот накатывающихся волн все бил и бил в берег.
...Новогодняя встреча, о которой Тамара поведала Вальчене, состоялась, но она ничего не изменила. Алеша проезжал на новое место службы в Грузию. И был у них вечер, и была у них ночь, но Алеша не смог преодолеть самого себя – он остался верен памяти жены, и понял, что это теперь навсегда. Тамара была готова на все, чтобы удержать Алешу, но после новогодней ночи тоже поняла, что Алеша никогда не будет ее. Она смирилась с этим и провожая Алешу сказала только, что будет помнить его пока живет. Больше они не встретились никогда. Ни в этом мире, ни в том.
Мне, как автору, прискорбно сообщать, что Сергей погиб при схватке с бандитами через два года после расставания с друзьями на берегу этого самого красивого, но Черного моря.
Павел умер за рабочим столом в своем областном управлении и хоронили его с почестями воинскими, и были на кладбище жена, дочь и два сына. Он единственный из четверки “космонавтов” создал семью, построил дом и посадил сад.
У Веры же в свидетельстве о рождении сына в графе – отец – стоит прочерк.
Судьба их свела, она же их и развела. Курортный сезон по путевке очень краток. Они съезжались по одному, они и разъезжались тоже по одному. Расставание Валентины и Вальчени оказалось временным... Они встречались в своей жизни еще не раз. Их расставание было долгим, почти на всю оставшуюся жизнь...
***
Через два года проездом на Мацесту Вальченя остановился в Ростове. Было в запасе два дня, и он решил позвонить Валентине на фабрику. На коммутаторе ему ответили, что Валентины на работе нет, она уехала в командировку. “Значит, – подумал он, – не судьба”... и пошел гулять по городу.
Красивый город Ростов!
Более трех часов затратил Вальченя на знакомство с проспектами им. Буденного, им. Ворошилова, прошагал по ул. Энгельса до площади Ленина, не пропустил привлекательных своими витринами магазинов, подивился обилию товаров, каких в Гомеле и не часто увидишь, отдохнул на скамейке городского сада им. Горького, перекусил в кафе на набережной Дона. Правда, Дон не произвел ожидаемого величия, какой-то сероватый и не очень широкий...
Уставший вернулся в гостиницу, где его ожидал поистине царский сюрприз: Валентина стояла у входа. Надо было бы видеть его лицо в это время! Но в одном порыве они бросились в объятия друг друга и замерли в этой позе надолго. Их обходили прохожие, улыбались им, но они этого не замечали. Наконец Вальченя произнес:
– Господи, и откуда ты взялась?!
Валентина загадочно улыбалась своей обворожительной улыбкой сродни Джоконде, молча провела рукою по его щеке и прошептала:
– Я как чувствовала, что мне надо зайти на работу... А девчата с коммутатора говорят: ”Тебе звонил знакомый из Белоруссии”. “Что сказал?”. “Ответил, что хотел тебя увидеть”... “Где?”, спрашиваю, в ответ: “Ответил, проездом...”. Я все поняла, что это только ты. Звоню по гостиницам, нахожу, где остановился и прямо сюда, а тебя нет, значит, в городе, надо ждать...
– А командировка? – почему-то спросил невпопад Вальченя.
– Чепуха, подождет, – отозвалась Валентина и спросила, – надолго?
– Нет, два дня...
– Господи, это же море времени...
Без цели – просто так – они ушли бродить по городу. Валентина неплохо знала его историю и каждая новая обозреваемая ими площадка, памятник, виднеющийся Дон, базар, церковь, театр приобретали для Вальчени духовность и оживленность.
– Где те 1749-50 годы, когда в устье реки Дон у Богатого колодезя были основаны пограничная таможня и порт, вошедшие в историю города как Темерницкая таможня, а через




«Блики прошлого». Книга вторая. _____________35

десяток лет крепость, названная именем митрополита Дмитрия Ростовского, ставшая впоследствии городом, – рассказывала Валентина.
Вальченя мысленно ставил себя в те далекие времена жизни людей и смеясь говорил Валентине, что он мог быть и рыболовом, и воином, и матросом на каком-нибудь допотопном судне, а она его любимой, ожидающей его на берегу реки или моря, ведь оно-то всего от них сейчас в полсотни километров... Но время бежало и уже сказывалась усталость, и проходя мимо театра музкомедии Валентина предложила:
– Наш музыкальный славится отличными постановками, и почему бы нам не приобщиться к его славе, а?
– Оперетту люблю, – отозвался Вальченя...
Так они оказались во втором ряду балкона Гостеатра музкомедии на оперетте Ф. Легара “Клокло”. Веселая музыка, жизнерадостные артисты, их борьба, их страдания из-за любви, измены, коварства – все это как-то глубоко затронуло сердца и души Валентины и Вальчени, на лицах их можно было читать не только ход пьесы, но и их собственное, рвущееся наружу чувство их личной любви друг к другу, когда не было необходимости что-либо объяснять, ибо только взглянув на них, каждый мог без труда определить их высшее состояние душевное, для всех людей открытая настежь любовь. Для них не существовал сейчас ни театр, ни спектакль, ни музыка, ни зрители. Они без слов излучали великое счастье любить и быть любимым. Во время антракта не пошли ни в буфет, ни в фойе на прогулку. Просто сидели рядом, чувствуя плечом друг друга и смотрели краткими взглядами друг на друга, иногда в глаза, иногда в лицо, и каждый этот взгляд заставлял их лица светится любовью.
Соседка справа, представительная, средних лет дама, при выходе после окончания пьесы неприкрыто, даже с долей зависти заметила: “Господи, неужели еще есть такая любовь, чистая и светлая, которую я имела счастье видеть... Дай вам Бог этого на всю жизнь...”.
В смущении и волнении Валентина и Вальченя ушли к Дону и долго молча сидели на берегу. Последним полуночным автобусом она уехала домой, телефона нет, чтоб сообщить матери о задержке, а волновать старуху не хотела, да к тому же еще она и приболела. Вальченя на удивление спал крепко и хорошо. Утром он проводил Валентину в командировку, а сам уехал после обеда. Уже в поезде почувствовал усталость, заныло плечо от старых болячек, но успокоил себя, что мацестинские ванны помогут ему от всего этого избавиться...
Прошел год, состоялась еще одна краткая встреча, они посетили драмтеатр, просмотрели пьесу Джон Говарда Лоусона “Чудеса в гостиной”. Ансамбль исполнителей был прекрасен: заслуженные артисты РСФСР Гуровский Г.М., Кузнецова Е.А., Чупринова А.М., Провоторов Н.С. После спектакля они провели остаток вечера в ресторане при гостинице. В ней же, подарив горничной коробку конфет, встречали и рассвет нового дня. Сна не было. Но как потом вспоминал Вальченя, в их головах все же что-то затуманилось, иначе вряд ли между ними была возможна предельная откровенность, непостижимая близость. Когда дыхание их слилось, и Вальченя почувствовал, что ее как бы окаменелое тело стало постепенно оттаивать, он понял, что за всю свою жизнь он не испытывал ничего чище и выше. Захлестнуло человеческое тепло. Не каждому на земле дано это испытать, а тем более понять.
***
Из женщин, с кем свела судьба жизни Вальченю, Валентина осталась тайной, тайной души и тела. Вальченя отметил в своем дневнике, что первая встреча, там, на берегу моря, моря, которое в повести на первом плане, и которое создает фон всем событиям и действиям героев, не раскрыло и автору всего, что необходимо было ему знать, но он и за это малое, что смог постичь от моря, благодарит судьбу и благосклонность моря к нему.
Завершаю свой рассказ, а в этом помогают Валентина и Вальченя, их письма, их встречи. И хотя из всего этого вырастает как бы новый образ их, правда, местами с небольшими повторами, а точнее намеками на повторы, но это не так, в любви повторов нет, в ней все всегда новое.
Курортное знакомство обязывает ко многому: мало времени и много чувств, а когда “мало” и “много”, то порою невольно торопишься, а из-за этого – поспешишь, народ насмешишь; но если врожденное чувство скромности берет верх, тогда смешно не получается, хотя оно всегда о себе напоминает, но на смех не выходит. Когда я сказал “курортное знакомство”, читатель сразу улыбнулся: знаем, мол, мы эти знакомства, но смею заверить, что он в этот раз ошибся. Курортное знакомство – часть жизни, пусть малая, но часть.
Приехав на курорт, закрепить прошедшее лечение в больнице, Вальченя погрузился в нирвану солнечного и морского воздействия на весь свой организм, который словно этого и ждал, поднял на поверхность скрытые силы тела и души, а уединение на дальнем “диком” пляже, где одни великие и величайшие каменные монстры, создающие в настроении благодать крепнувшего организма.
Странно, но его “нашли” и здесь. Придя на свое любимое место, он обнаружил, что оно занято. На разостланном полотенце, прикрыв голову широкой соломенной шляпой, лежала девушка. Она услышала его шаги, приподняла шляпу, повернула голову в его сторону и сказала:



 Россихин

– Место занято...
– Вижу, – недовольно отозвался Вальченя и стал в нерешительности, что делать?
Другого такого глыбистого камня, на котором он лежал два дня, а теперь лежала эта особа, не было. Места, правда, было много, но удобств – нет, а девушка, не меняя позы, поддразнивала:
– Не надо долго спать...
Не ожидая от себя такой прыти, он отпарировал:
– Значит, будем делить каменное ложе пополам...
– Да-а, – отозвалась девушка и приподнялась на локоть, – интересно, как вы это сделаете.
– Очень просто, – повело Вальченю. Он злился уже сам на себя за плоскую шутку, но, стараясь найти выход, миролюбиво предложил:
– Бог с вами, наслаждайтесь, найду другое место.
На это девушка отреагировала тоже уже миролюбиво:
– Мы действительно это ложе поделим, мне надо на процедуру, и вы сможете побыть наедине.
Вальченя в знак согласия кивнул головою, а незнакомка стала собираться и, махнув на прощание рукою, ушла.
Может ли такая встреча стать прологом их большой, долгой влюбленности – любви?
Как оказалось, может.
***
“... После получения вашего письма я закрылась днем в кабинете на час и написала ответ, хотя в дверь ломились через каждые 5 минут.
Теперь отвечаю на ваши вопросы: во время экзаменов ко мне приезжала мама. Сдавала в медицинский. По сочинению – трояк, по физике – трояк. Провал по конкурсу. Хотела утопиться в Д. Жаль, что Д. мелкий. Кроме работы у меня есть и другие занятия. Занимаюсь в университете М-а на историческом факультете. Хожу на подкурсы и занимаюсь парашютным спортом. Недавно проходили соревнования по легкой атлетике между районами города. Прыжки в длину 4,95 см. Неплохо, а?
Когда у меня будет первый прыжок с парашютом, я вам напишу. Интересно, что я буду чувствовать при полете? А может быть этот прыжок будет последним? Конечно, нет. Я еще хочу посмотреть музей АПЧ в Я. А почему вы не написали мне письмо? Не хотели? А я так нуждалась в поддержке.
“Свет далекой звезды” еще не читала. Просмотрела все знакомые библиотеки, осталась городская. Если не будет на руках, то она мне достанется. Если вы заговорили об этой книге, то значит она вам понравилась. Прочла недавно книгу “Суд идет” Ивана Лазутина. Эта книга у нас много нашумела в городе. За ней просто погоня была. Д.Гранина “Искатели” и “Иду на грозу” советую прочесть. Сейчас в городе идут гастроли Московского ансамбля “Балет на льду”. Уж слишком многого ожидала.
У нас построен новый драматический театр в современном стиле. В этом театре смотрела балет “Жизель”, “Дунайские волны”, “Лебединое озеро” и слушала оперу “Отелло” в исполнении Свердловского театра оперы и балета.
Не сердитесь за молчание, ведь я же вас помню, помню!”
***
После встречи у моря и огромной влюбленности Вальченя не мог забыть ее, она ему отвечала взаимностью, но все это на расстоянии, а жизнь у каждого, на фоне их взаимоотношений, складывалась не всегда так, как им бы хотелось. У Вальчени назревал конфликт дома, у нее – в семье, между отцом и матерью. Этот конфликт разрешился вскоре, но он нанес серьезный удар по сложившемуся у нее мнению и облику о семье, о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. И в этот период письма ее к нему, кроме всего прочего, служили еще и якорем некой стабильности внутреннего ее состояния, когда она могла жить, работать, любить...
“Прежде всего я хочу принести глубокие извинения, что сразу не написала вам письмо. Вы представляете себе картину в квартире, когда перебираются на другое место. Думаю, что да.
На душе ужасно тяжело, от того, что сухо расстались с отцом. Мне кажется, что он даже рад, что я осталась, а может быть нет? Прочтя мое письмо, вы ничего не узнаете о моем настроении. Но я стараюсь выше держать голову и улыбаться. Помните, вы мне говорили: “Держи выше голову”.
Живу я в общежитии с одной девушкой в комнате. Вечерами сижу над физикой, но что-то у меня ничего не получается. При упоминании слова “физика” меня тошнит.
Я чувствую, что провалюсь опять по физике. Проклятая, кто ее выдумал!
Вы, наверное, уже посмотрели фильм “Коллеги” по повести Аксенова. Как ваше мнение? Я думаю, оно совпадает с моим. Мне кажется, что это последний фильм в настоящее время, которым можно восторгаться.




«Блики прошлого». Книга вторая. _____________37

Помните, мы с вами говорили о повести А.Солженицына “Один день Ивана Денисовича”. Я думаю, что вы прочли и два рассказа, напечатанные в первом номере журнала “Новый мир”. Как ваше мнение? Лично мне эти рассказы перевернули душу.
Вы были в музее АПЧ, ходили снова на гору?
Напишите, пожалуйста, мне очень интересно знать.
Сегодня 8 Марта. Получили уйму поздравлений и даже из М. От вьетнамцев, которые были в санатории.
“Ваши письма всегда приходят вовремя. После них у меня появляется столько энергии, что готова горы своротить. Вот посмотрите, я сдам физику, назло вам, чтобы вы не думали, что у меня столько пессимизма. Он у меня, конечно, есть, но выражается не в каждом случае.
Хочу просить у вас совета. Мне нравится медицинский, но если я буду учиться в медицинском, значит, мне нужно оставить работу, потому что вечернего нет. А жить на стипендию и то, что пришлет отец, я не могу. Живя под родительским кровом и никогда не экономя, мне придется довольно трудновато. А если я пойду на биологический в университет (вечерний)? Как вы думаете, как будет лучше, посоветуйте.
Можете меня поздравить. Я теперь начальник отдела. Ну и начальник, из-за стола не видно. В это воскресенье я была на воскреснике вместе со своими комсомольцами. Грузили контейнера. После этого воскресника я не могла рук вверх поднять. Болела каждая мышца. Ну, ничего. Ведь это на пользу.
Вчера проходила конференция по книге А.Андреева “Рассудите нас, люди”. Я сама не думала, что пройдет так хорошо. Ха, меня даже похвалили!
А знаете, чем меня наградили? Бесплатной путевкой в туристский лагерь. Но отпуска нет. А жаль. Я обязательно бы побывала в тех местах, где узнала, почувствовала много хорошего. А почему мы с вами не бросили монету в море? Ведь говорят, когда бросаешь монету, снова встречаешься с друзьями. Мне неудобно было предложить это самой...
Я хочу написать еще об одном событии в моей жизни. И разрешите вещи называть своими именами. Вы, наверное, помните наш разговор о Володьке и как вы его осуждали.
Вскоре после того, как я приехала с курорта, Володька завел разговор о том, чтобы пожениться. Я ему ответила, что не могу этого сделать. Соответствующий вопрос: “Почему?”. Ответ напрямик: “Потому, что я женщина». Мне казалось, что он потеряет сознание, так он побледнел. Так мы сидели долго, думая каждый о своем. И вот я слышу жалкий лепет: “Если это с тобою случилось, то мир должен перевернуться”. А мир по-прежнему стоит, продолжает жить своей жизнью. А неделю спустя он женился на знакомой мне девушке.
Ведь он же говорил, что меня любит, любит, любит. Но за что? Когда же начинается любовь и чем она кончается? У меня неприятный осадок, но душа не травмирована.
Ну, вот и все. Извините, что отняла у вас много времени.
Очень хочу, чтобы вскоре дали ответ. Мне очень нравятся ваши письма”.
***
В истории с Володькой у нее не все было так просто, как она написала. Одноклассник ухаживал за нею со школьной скамьи, класса с седьмого-восьмого и продолжал осаждать ее уже после армии, но она как-то интуитивно уходила от прямого ответа на его ухаживания, а тут встреча с Вальченей заставила ее всерьез подумать о себе. Если бы Вальченя был свободен, она, не задумываясь, решила бы свою судьбу связать с ним, но... Он не предлагал ничего серьезного в этом плане, он сам был в нерешительности, так как в то время не знал, как сложится его жизнь. Все это являлось для нее сдерживающим фактором устройства жизни по чувству.
***
“Получила ваши конверты с фото и маленькой запиской. Я чувствую, что вы в обиде на меня. Простите за молчание. В это время я принимала дела и вертелась как белка в колесе. Когда мне не нужны будут ваши письма, я пришлю всего несколько слов: “Писать больше не могу”. А пока... нуждаюсь в ваших письмах. А если вы не будете отвечать, я в обиде не буду. Я же взрослая, я же все понимаю. Я не вправе надеяться на что-то, но имею полное право в вашем лице иметь друга, старшего товарища, советчика.
В первый же день после праздников я получила ваше письмо. Оно меня очень взволновало. Я еще раз убедилась в том, какой вы хороший человек.
Отказ от села? Вы только не подумайте, что я говорю высокие слова. Если надо, поеду и на село. Где больше пользы принесу, туда и поеду. Вы же сами меня этому учите.
А утренней гимнастикой я занимаюсь каждый день, но это недостаточно. Я же сама инструктор-общественник.
Хочется поспорить насчет хороших людей. Вы не думайте, что я потеряла веру в людей. Нет! Я верю им. Ведь я помню ваши последние слова: “А людям, друг мой, все-таки верь!”. Это я помню. Если бы мне кто-то другой сказал, я бы на них не обратила внимания.
Насчет отпуска я разговаривала с директором. Мотивирует тем, что некому работать, но я




 Россихин

узнала, что обком союза может приказать директору, и меня отпустят. Но работать действительно некому, и директор ударяет на мою совесть.
Первомайские праздники провела хорошо. У меня была большая радость, приезжала мама. По ее рассказам я поняла, что отец дома очень редко бывает и находится в каких-то страшных частях.
Скоро я буду жить не в общежитии (ликвидируется, строится новый цех), а у моей родной тети. Это совсем близко от Р. Езда на поезде занимает около 15 минут, тем более, что скоро будут ходить электрички.
У тети есть хоть где развернуться, квартира большая, она живет одна.
Вчера была на семинаре прожектористов. Отметили нашу работу и сказали, чтобы луч нашего “прожектора” светил еще ярче. А райком мне подарил... серебряные ложки. Мне так смешно, ведь замуж я пока не собираюсь.
На вопросы? Первый человек из сосновых шишек уже раскис, потому что сделан из более сухих. Второй живет и по сей день. Я каждый день разговариваю с ним. Он меня абсолютно во всем понимает. Когда приходит в гости внук моей тети, он с завистью смотрит на него. А если трогает без разрешения, то получает подзатыльник.
Фото... Я просто не могу выразить словами, как они мне нравятся. Ну просто изумительны. Я их рассматриваю в уединении и сразу наплывают воспоминания. Если вы хотите сделать для меня приятное, то сделайте большое фото.
Вы не сердитесь на меня за мою телеграмму? По-моему, эта телеграмма вам ясно дает ответ на последний вопрос.
Р.S. Адрес прежний. С вашим мнением насчет Володьки я согласна. Но терпеть не могу людей с такими мещанскими взглядами. Во время работы удалось посмотреть “Солнце и тень”. Вот уж муть”.
***
“Ваше письмо вдохнуло в меня немного жизни и уверенности. Уверенности в том, что осилю физику, но все-таки, когда я берусь за нее, бр-р, тошнит. Но, я – сильная! И я постараюсь это оправдать.
У меня много бывает затруднительных вопросов по комсомольской работе и мне приходится часто решать их самой. Вот один из них, если будет интересно.
Одна бригада (хорошая бригада) подарила начальнику смены в день 8 Марта небольшой подарок. Другая бригада была против этого, считая этот поступок подхалимством. Из-за этого пустяка на заводе поднялась такая шумиха, что дело доходит до райкома и “Комсомольца”. Я часто мысленно спрашиваю в критические минуты: “А как бы поступили ВЫ?
А как бы ВЫ подумали, сделали, как отнеслись бы к одному или другому поступку?..”.
Ах, как я хочу, чтобы меня переизбрали скорей, но надежды на это мало.
В райкоме сказали, что “вы неплохо работаете и вас можно оставить еще на второй год”. Я мысленно послала всех к чертям, но вслух ничего не сказала. Почему? Не знаю.
Хватит об этом. Я хочу извиниться перед вами за долгое молчание. Я была в командировке. Цель – арбитражные дела. Была на химическом комбинате, мне там очень понравилось. Чистота идеальная (правда, не везде). Но в арбитраже я поражалась, как только могли посадить на такое место такого дурака. Простите, я просто делюсь с вами.
Насчет фото. Я не хотела вас обидеть. Я была уверена, что вы мне вышлите, но что меня заставило написать это, я не знаю. Директор мне часто говорит, что “язык мой – враг мой” и называет меня колючкой.
Наверное, он прав. Хватит. И так много времени отняла.
Р.S. Да, Х. в последней “встрече с народом” уж слишком распекал Эренбурга. Когда штурмовали гору, сколько потеряли кг?”
***
“Милый мой “очкарик”! Вы снова в дорогом для меня месте: помните наше восхождение на гору? А помните, когда спускались с горы и проходили мимо скамейки на тенистой аллее, спрятанной среди деревьев, вы мне таинственно сказали: “Сегодня вечером я тебя сюда приведу”. И не привели... А помните, когда мы гуляли у моря и влезли в грязь, вы мне мыли туфельки соленой водой? А помните Буратино? А помните... Нет, можно бесконечно перечислять то, что помню я, но, может быть, не помните вы. Но все же постарайтесь вспомнить зимнюю набережную Р.
Однажды, выйдя в город этой зимой, я как зачарованная остановилась и не пойму, отчего так хорошо стало. Заснеженные дома, деревья и яркое солнце, от которого болели глаза. Все это напоминало мне такое хорошее и радостное, что когда-то было со мною, в то время у моря... И вот я на набережной. Свои чувства и увиденное там я просто описать не могу, нет таланта, но долго жила воспоминанием этого дня.
Посижу, подумаю... У меня что-то “от летописца: отдохнул, покурил и пошел писать дальше”.




«Блики прошлого». Книга вторая. _____________39

Вы знаете, кто эти слова написал? Я шучу, я завидую вам, вы ходите по тем местам, по которым ходила и я.
Ваши поздравительные открытки меня радуют. Когда их нет, я спокойна. Думаю, что так и должно быть. У вас свое место в жизни, у меня – свое. И ничего общего. И когда получаю эту скупую открытку, во мне все переворачивается. Я готова что-то сделать, сделать, сделать... Но проходит некоторое время и я успокаиваюсь, как море. Штормит, штормит, а потом затихает. Вот и сейчас получила открытку и рой мыслей в голове, и была сногсшибательная, а не повторить ли мне М. поступок? Но..., ох, как теперь много таких “но”.
Несколько раз была возможность поехать в командировку в твою республику, а там рукой подать и до Г., но видите, опять “но”, ведь у вас семья, да и я не одна...
От этого “но” страшно стало...
А я все такая же: хрупкая, изящная, с короткой стрижкой и задиристая. Может быть, чуть постарела...
Подумала, что возвращаясь с курорта, заедете по пути в Р., но посмотрела на карту и поняла: нет смысла, через Р. – далеко.
А может быть, есть смысл, а? Я выйду к поезду, встречу вас и скажу: “Друг мой, вот и снова мы встретились, и этой встречи хватит нам надолго”. Но это мечты. Я заканчиваю писать и прошу вас об одном: передайте привет нашему морю. До свидания, я верю оно будет, когда уже ничего и никто нас не разлучит”.
***
Обращаясь ко мне по имени-отчеству, я подумала, что опять что-то случилось. Оказалось не так. Вы мне хотели прибавить солидности? Я вам благодарна, но, право, это от меня не уйдет. Уже сейчас на работе меня называют по имени-отчеству и просто по имени. Я знаю, солидность придет со временем. Но что-то уж у меня задерживается.
У меня этот день был удачным. Во-первых, получила от вас письмо, на семинаре отхватила пятерку, случайно в книжном купила три романа Джека Лондона (а подписаться совсем невозможно), и в завершение ко всему этому... чуть-чуть не съела мороженого, но вспомнила ваши советы и не купила.
Да, вы оказались проницательны в том, что мама никуда не уезжала. В семье были ссоры и до моего отъезда. Один раз мама долго отсутствовала (с мая по август), но это уже чисто семейное и я, право, не хочу вас посвящать в это.
На работе все в порядке. Все дни заполнены до минуты. С 3 часов до 6 я в СНХ печатаю на машинке. Директор не хочет портить отношения с СНХ, но почему он делает это за счет других? Вся беда в том, что я умею печатать на машинке. Но я же не квалифицированная машинистка, а машинистка-самоучка. Знаете, я страшно возмущалась, но про себя. С меня поснимали все нагрузки, остался один “Прожектор”.
Скоро елка! Как я люблю этот праздник, самый веселый, самый радостный и счастливый из всех праздников. Ой, простите, не в моем возрасте так восторгаться елкой. Ведь я уже взрослая!..
Вчера смотрела “Знакомьтесь, Балуев”. Фильм понравился.
Я знаю, у вас сейчас мало времени, поэтому скорого ответа не жду, но все же пишите и ... немного думайте обо мне”.
***
Думать о ней Вальченя не переставал. Но мысленного воссоединения ему было мало, оно душило его в своих объятиях до невероятного состояния. Вальченя думал о встрече наяву, он к ней готовился, а пока шли письма.
“Получила ваше письмо и очень обрадовалась, и боялась вскрывать его. Я думала, что-нибудь опять травмирующее. Но на производстве, действительно, за травматизм строго наказывают. А мне вас нечем наказать. Хотя вы мне писали, что вы уже наказаны судьбой. Может быть, достаточно и этого наказания?
Как мое здоровье? Благодарю вас, сейчас все хорошо. Ничего страшного не было. Ангина. От мороженого. Я со своей подругой по “праздникам” (когда бывает зарплата) ходим в ресторан, и я не могла отказать себе в таком удовольствии, как мороженое. Правда, после такого удовольствия пришлось неделю быть дома. Так что видите, я не гуляю поздно.
Как я живу? У меня просто времени не хватает для отдыха, для того, чтобы пойти в театр. Надо вам признаться, что сейчас у нас ничего хорошего не идет. Правда, недавно слушала Эдиту Пьеху. Еще летом смотрела “Лебединое озеро” и слушала “Отелло” в исполнении Свердловского театра. “Оптимистическую трагедию” смотрела во время работы. Правда, ура! Да здравствует это, но оформление хорошее. Филармония у нас есть, но симфонического оркестра нет, о чем я сожалею. Горожане больше увлекаются музкомедией и драмой, оперу не любят.
На работе пока все хорошо. Сейчас приходится туговато, последний месяц года. Летом было очень трудно. Основная причина заключалась в том, что не отгружалась готовая продукция, потому что все вагоны шли под хлеб. Где я только не была: и в райкоме, и в СНХ и везде меня подводила моя внешность девчонки и мой дурацкий голос. Никакой солидности.



 Россихин

Всего я не могу описать в письме (нет возможности), но признаюсь, иногда хотелось плюнуть на все, уйти и не слышать шума машин, которые как назло, перевыполняли план.
Пять дней в неделю (вернее, пять вечеров) уходит на учебу. Для отдыха и спорта остается суббота – вечер и воскресенье. Пришлось оставить парашют, но гимнастикой продолжаю заниматься. Сейчас я только с улицы. Играли в снежки с новыми подругами по двору. Я обула мамины валенки и ходила в палисаднике по снегу. Ведь у нас не всегда бывает такое удовольствие. Ходила и думала. О чем? Обо всем? Думала и о вас. Оглянулась только тогда, когда почувствовала, что я осталась одна и рядом стоит собака.
Да, наконец-то прочитала “Свет далекой звезды!”. Книга мне очень понравилась. Я как-то сразу полюбила и Володю, и Ольгу, и гордую Лизу. Что мне не понравилось, так это связь Владимира с Еленой. А вы знаете, что Володя чем-то напоминает мне вас...”.
Отшумели новогодние праздники, пришла весна и лето пролетело так быстро, что почти этого и не заметили.
“Очевидно, вы волновались, когда писали мне письмо. Мелкий, убористый почерк и недописанные буквы в некоторых словах. Но это не важно. Важно то, что мы перестали понимать друг друга. Что же случилось? Какие изменения произошли у вас, что отразились даже на ваших письмах? Поделитесь со мною, ведь я же вам друг, слышите, друг. Вы боитесь, что я не пойму вас? Но я становлюсь все взрослей. Я не буду идти своим путем и рисовать картины, так как у меня настолько мал жизненный опыт, что боюсь ошибиться.
Вы обиделись на меня за то, что я читала ваше письмо в перерыв. Не знаю, как у вас, но у меня не хватило бы терпения дождаться конца работы, зная, что у тебя в столе лежит письмо от человека, которого, которого... Ах, вы меня не поймете. Я еле дожила до перерыва. Для меня дороже было ваше письмо, чем обед. В одном из своих писем вы писали: “Я горжусь тобою за прямоту и решительность”.
Так вот, я буду и сейчас пряма, откровенна и решительна. “...что-то такое, чего я не заслужил, ибо заслуженное не уходит, а это все ушло, ушло, как думал я тогда, безвозвратно”. Значит, вы думали об этом уже там, у Черного моря, что с уходом моего автобуса уходит “что-то такое”, которое трудно укладывается в вашем сознании?
И вы, зная, что ушло все безвозвратно, мне писали такие хорошие письма? Зачем же вы это делали, для чего? Для того чтобы я не потеряла веру в людей? Я очень хорошо (понимаю) помню ваши последние слова, и я их никогда не забуду. Ведь эти слова сказал человек, которого я встретила у моря. Я же помню море, слышите, я помню море, и верна тому, чему научило оно меня. Мне хочется снова и снова повторять эти слова, но только не здесь, на бумаге, а там, у моря. Последними письмами вы меня просто травмируете. Мне и грустно, и радостно от них. Я хочу всегда получать ваши письма, и я всегда буду отвечать даже тогда, когда наступит “угроза моему свободожитию”.
Я должна вас видеть, должна и обязательно этим летом. Мне сейчас очень плохо, кружится голова, жар и слезы застилают глаза. И если письмо плохо написано, я в этом не виновата. Наверное, завтра не выйду на работу. Я буду ждать...”.
Четверть века назад, в дневнике Вальченя сделал пометку в “узелках для памяти” и, читая их сегодня, удивлялся тому, как точно сон определил его состояние по отношению к Валентине в то время. Но что ушло – не вернешь, нет для этого никаких сил.
“Сон, удивительно светлый. Иду я от вокзала в Р. по проспекту к центру, туда, где гостиница, где, думаю, найду тебя, там, где когда-то ты заходила в ж/д управление по своим служебным делам... Иду, уже парк, люди, солнца не видно, но все ясно, тепло и вдруг мысль: “Ведь я же прошел фабрику, зачем идти дальше. Вернусь”. Вернулся, зашел в знакомую комнату. Никого. Стол твой. Подошел. Вижу большой лист: “Заявка – заказ» заголовок на нем. И что-то словно толкнуло меня – поднял голову, хотя она и не была опущена, и вижу (а раньше уже почувствовал) тебя. А ты еще не знаешь, кто я. Попытка что-то спросить и ... ничего не спросила. Просто ясно-ясно улыбнулась. Что-то резко одновременно бросило нас друг к другу. Прижались всем телом к телу друг друга, я чуть голову отклонил, смотрю в глаза и вновь прижал к себе... И столько во всем этом порыве было высказано невысказанного за все эти годы разлуки, что я задохнулся от счастья и проснулся...”.
Я до сих пор помню этот порыв, помню, что сон приснился мне в горячке сильной болезни, а вот после него стал поправляться.
***
“Написанный полностью ваш адрес на конверте дает мне право писать вам письмо.
Откровенно признаюсь, я даже не знаю, с чего начать. Может быть, с того момента, когда я вернулась из М. Попробую...
Пока ехали над морем, я любовалась им и мысленно вела разговор. На душе было грустно, а тут еще сосед (по-моему учитель французского языка) со своей сладкой любезностью приставал попробовать его яблоки.




«Блики прошлого». Книга вторая. _____________41

Город встретил меня метелью, но не холодной. Я молю бога, чтобы снег не растаял. Мы же будем в снежки играть!
На работе все хорошо. Смогли бы прожить и неделю без меня. Мой сосед даже удивился: почему так рано? А директор говорит, что у меня в глазах веселые огоньки.
Почему-то перед глазами стоит ваше лицо, чуть побледневшее, и вздрагивающие губы, говорившие о том, чтобы я написала хоть два слова. Иногда резко останавливаюсь и задаю себе вопрос: да было ли все это? Вокзал, санаторий, бананы, дендрарий, ваши милые глаза в сеточках морщин, когда улыбаетесь, и та ночь, о которой я вспоминаю с каким-то трепетным волнением.
Когда я зашла в комнату, мне мама сразу сказала, что я похудела. Очевидно, сказались переживания той ночи, мысли о своем поступке и о вас. Ведь я своим появлением поставила вас в неловкое положение. Как я не могла раньше догадаться? Ведь можно было написать, во всяком случае, позвонить. Но, простите, я тогда об этом не думала. Не думала я и перед отъездом из Р. Почему? Даже не знаю. Только сейчас я отчетливо поняла, какой безрассудный поступок я совершила. Мне не следовало делать этого. Но я сделала, очевидно, это было “требование души”.
Через несколько дней после моего приезда я поссорилась с мамой. Не помню уже из-за чего, но разговор перешел на мою поездку. Слово за словом и она мне говорит: “Я не знаю, что ты делала, где ты там бывала”. Тут уж меня взорвало. С распущенными волосами, с полными обиды и слез глазами я кричала: “Как тебе не стыдно! Как ты могла подумать такое!”.
Я не могла больше оставаться дома. Оделась и вышла. Хотелось остаться одной. Ушла далеко в лесопосадку. Ходила, ходила, мяла в руках холодный снег, потом села возле дерева и разрыдалась. В слезах вышло все: и обида к матери, и то, что я полюбила человека, который не любит меня, и то, что наша встреча в М. была последней. Мать обвинила меня в чем-то нехорошем. Ведь ничего плохого не было, и в то же время...
Не заходя домой, я ушла ночевать к сестре. Дома появилась только к вечеру второго дня.
– Где ты была? – встретила мать меня вопросом.
– На работе, – последовал мой ответ.
– Вернее, где ты ночевала?
– Можно подумать, что тебя это волнует.
– А тебя не волнует то, что мать всю ночь не спала?
– А кто тебе не давал спать?
– Не дерзи. Я спрашиваю, где ты ночевала?
– На вокзале.
– ?!
Тут посыпались слова возмущения, что у меня нет дома, что жестокая я и бессердечная и т.д.
– А зачем ты обвинила меня в том, чего не было?
– Ну ладно, это в горячке. Мир. Давай мириться.
Мы помирились и даже спали на одной кровати. Казалось, что все стало на свои места, как вдруг ваше письмо. Даже по почерку на конверте я поняла, что что-то случилось. Почему вы пошли на квартиру? Я ничего там не забыла. Об одном я жалела: о цветах, которые остались там. Но Вам не следовало писать. Это письмо писал мне совсем незнакомый человек, хотя и под родной мне фамилией. А вот в следующем письме – это вы, такой, каким я вас знала.
Я не хочу скрывать от вас, как я ждала того дня, когда вы снова будете в Р. Как мне хотелось, что бы к вашему приезду убрали скорее город, так как в нем настала оттепель. Как мне хотелось, чтобы побольше было птичек на деревьях, как мне хотелось, чтобы вместе посмотреть ледоход на реке, побывать в театре и музкомедии, тем более, что билеты уже заказаны. Но ничего этого не было и не будет.
Дома... Дома я прислушивалась к шагам на лестнице. Никогда не зная ваших шагов по лестнице, я думала, что все равно узнаю их. Вот вы заходите в подъезд, поднимаетесь и звоните два коротких, один длинный... два коротких, один длинный... Но...
Вчера послала вечером свои фото. Ведь признайтесь, что их у вас было мало. Но они вернулись назад с припиской “адресат выбыл”. Потом получаю письмо “самолет уходит поутру”. Таким я вас знала, таким я вас любила.
Немного о себе. Экзамены на подкурсах сдала все на “хорошо”. В УМЛ все на “5”. Попался “Манифест” и его историческое значение, Х съезд и прочая мура.
На работе проходила читательская конференция по роману Б.Полевого “На диком бреге”. В драмтеатре смотрела постановку. Сейчас читаю трилогию Г.Серебряковой “Прометей”.
Когда-то вы мне говорили, чтобы я искала хорошего парня. Так вот, этот хороший парень нашел меня. Приятный на вид, чуть выше среднего роста, возраст 27 лет, любит меня и даже очень, работает инженером-лаборантом в дорожной лаборатории, зарплаты 130-150 да еще премиальные, довольно-таки часто бывает в командировках.





 Россихин

На первомайские праздники он мне сделал предложение. В воскресенье в 10 утра я дала ему согласие на его предложение, а дневной порой получила ваше письмо. В июле месяце у меня будет другая фамилия, и мы поедем на море, любимое, родное мое море...
Вот и все. Прощайте, прощайте навсегда, мой родной, мой любимый, чуточку близкий человек. Я пронесу свою “великую любовь” к вам через всю свою жизнь.
Р. S. Можете это письмо возвратить до начала июля на работу или домой, а в июле на почтамт. А случайная встреча может произойти и через пять лет”...

***
Из дневника Вальчени:
“Чего я ожидал? Что она сама пожелает меня? Нет, конечно, но ... надежда была, что это может произойти... Не произошло! По прошествии некоторого времени, когда угар эйфории, предчувствия легкой победы улетучились, я понял, что иначе и не могло быть, так как наши чувства друг к другу, словно синхронно дублировали себя, и это проявлялось в целомудренности в отношении тела. Ум хотел, а тело нет, оно не было готово к этому акту, тем более, что необходимо было предпринять усилия физического подавления воли ее, как к желанию, так и сохранению того, что она имела.
Сохранение девственности проходило с учетом мужской силы. Против этого Валентина приняла обыкновенное средство: плавки, трусы и еще сверх этого трусы, плотно облегающие тело, и без резинок, а на шнурках, крепких, затянутых и завязанных на узлы, которые преодолеть цивилизованно я не мог, а силою брать ее не желал. Сила здесь была бессильна, ибо чувство уважения было выше инстинкта, чувство любви владело телом, как ее, в первую очередь, так и моим, и прочно.
В поцелуях, в признаниях, в ощущении приливов жара и желания друг друга мы оба не переступили грань...
Утром, как потом сказала она, хозяйка квартиры, где она сняла для этой ночи отдельную комнату, с отдельным входом, сказала ей, что “парень твой, не одолевший тебя, действительно порядочный мужик”. Это ее порадовало, но не за мужика, а за себя, сумевшую обуздать свое желание до ...настоящей брачной ночи.
Однако у меня в одно мгновение мелькнула мысль, которая потом все более и более приобретала свою власть на существование. Это мысль – что она сохраняла не свою девственность, а свое уже состоявшееся замужество, о котором я знать не мог. Эта черная игла оглушила меня..., и когда она вечером уезжала из М., я уже смутно понимал, что больше мы не встретимся, и причина этого будет в том, что нам не удалось преодолеть свою порядочность...”.
Дальнейшая жизнь подтвердила мои догадки, но я уже к этому времени знал, что немалую роль в той прощальной ночи в М. играло мое состояние: ответственности за будущее, которое я понимал, дать не мог. За спиной маячила семья, где еще не все было ясно – останется она или развалится. Семья развалилась, но отношения с Валентиной получили другую окраску: она была замужем и даже в одном, последнем письме, сообщила:
“У меня за это время было все: и трудности в работе, и удовлетворение от нее, были дни в беспамятстве, с потрескавшимися от жара губами, и полное безразличие к жизни. Спасала меня первая память о Черном море на берегу Крыма и ночь в М.
Были неприятности в получении квартиры, но теперь все наладилось, и скоро мы будем жить в 67-й квартире на 3-м этаже.
И, конечно, были счастливые дни, в которые мне хотелось много хорошего написать, но я не могу, я даже не имею на это права...
В школу ходим в третий класс, приносим “4” и “5”, а иногда и “3”, любим математику и не любим русского языка. Получаю уже от бабушки предупреждения, чтобы замшевые туфельки носила аккуратно – ты же знаешь, у тебя дочка растет. Вот и все...”.
Ночь. Двенадцать на часах. Мчится электропоезд, виден в ночи светящийся огнями дом многоэтажный. Звездочки, ели и сосны у железнодорожного полотна. С Новым годом!..
И прошло много лет еще...
***
Вальченя поднялся на третий этаж. Дверь в квартиру номер 67 была приоткрыта. Из глубины небольшого коридора доносились голоса: один – злой, взъерошенный, другой – тихий, глубокий. Он вошел в темноту, направо коридорчик уже вел, вероятно, на кухню, оттуда и шли голоса. Вдруг один возвысился и фальцетом произнес:
– Сука-а! Может и дочка моя – не моя, а от него, от твоего курортного рыцаря...
– Тридцать лет ты мне об этом напоминаешь, – ответил на это женский голос, – хотя сам знаешь всю ложь своего утверждения.
Дальше Вальченя не решился ждать и тихо вышел на лестничную клетку. Спустился вниз, остановился у окна и замер, прислушиваясь, но было тихо и голоса сюда не доходили.
За окном вечер окутывал город, загорались огни фонарей, освещая пустынные улицы.



«Блики прошлого». Книга вторая. _____________43

Сколько он стоял, надеясь, что кто-то выйдет – ведь пять этажей, двадцать квартир в подъезде, – но за целый час ожидания никто не вышел, не вошел. “Дом закрытых дверей”, – подумал он и понял, что так это и надо было понимать с самого начала. Его затея – увидеть ее в ее доме – не состоялась. Может это и к лучшему...
Он решил уехать, но, шагая на вокзал, передумал, решился ее увидеть завтра утром. Он не может уехать, не повидав ее, не убедив ее своим присутствием, что она не забыта, что он ее помнит.
***
...Утром он дождался, когда она вышла из дома, узнал ее сразу, хотя прошло почти тридцать лет, как они не видели друг друга. Пройдя за нею несколько метров, где они оба повернули на одну дорожку к магазину и здесь встретились.
Сколько молча стояли друг перед другом – не знают. Почти всю жизнь. Светлые, немного удивленные лица, глаза в глаза, а губы шепчут имя друг друга, их обходят встречные, они мешают им и кто-то из молодых громко сказал: “Вот истуканы, места им нет...”. Это пробудило их к реалии, и Вальченя взяв ее под руку, тихо сказал:
– Простите...
Она вместо ответа прижала его руку к телу, потом сама взяла его под руку и они зашагали вдоль по тротуару, туда, где через два квартала сверкала река. На берегу стояла скамейка. Оба присели, и Вальченя вновь нарушил молчание:
– Вот проездом ... решил повидать тебя ... прости, если не так что-либо...
– Нет-нет. Все так, – торопливо ответила она и предложила:
– Отметим встречу, здесь недалеко небольшой речной кафетерий...
Поднимая рюмки с коньяком, она сказала:
– За тебя, любовь моя, за то, что ты есть, за то, что ты еще раз дал мне понять, что ты любишь меня, я тебя – тоже, выпьем...
Странно. Они сидели и смотрели друг на друга, но мыслями были не в настоящем времени, а там, по меркам жизни, очень далеко и каждый думал, если это их состояние душевное можно было бы определить этим термином, о сугубо своем, личном, о котором каждый из них знал, только он один. Прошло немало времени, когда Валя, улыбнувшись лишь своей джокондовской улыбкой, нежно взяла Вальченю за руку и тихо, тихо прошептала так, чтоб даже ветер-ветерочек не смог бы уловить смысл ею сказанного:
– Я, Вальчинка, за три дня до этой встречи знала, что она состоится. Сон увидела один лишь мне понятный, но он связан с тобою, с тем временем, когда ты впервые приехал сюда... Вспомни, милый, как мы договорились во время обеда в железнодорожном ресторане, я уходила на работу, а ты устраиваться в гостиницу... и мы решили встретиться после работы у театра оперетты... Помнишь?
Вальченя помолчал, стараясь представить то далекое время, но ... в ответ лишь грустно покачал головою в знак того, что не помнит.
– Ну как же, – шептала Валя, – ты еще сам время мне назначил, шесть десять после работы.
Помолчали, и вдруг Вальченя вскрикнул:
– Да, да, но ты тогда не пришла...
– Верно, но я ... приходила, – прошелестели ее губы.
– Приходила??? Как это понять? Ведь в одном из писем ты сообщила, что матери вызвали “скорую”, и ты помчалась к ней, как только тебе об этом сообщили.
– Все верно, Вальчинка, все верно, но ... это неправда и сон мой об этом... Наступила пауза, она была длительной, так как Вальченя не торопил ее.
– Вальчинка, Вальчинка, все дело в том, что я страшно люблю тебя, люблю так, что боюсь своих чувств, тем более у меня до нашего знакомства был парень, с которым мои родители усматривали что-то свое, о чем я догадывалась, но парня, будущего мужа, лично не принимала в расчет в своей жизни... И в тот вечер, когда у нас была назначена встреча, Толик приехал ко мне на работу и пригласил погулять по нашему “Бродвею”, сходить на реку и покататься на катере его друга... Для меня это был шок! Какой выход? Свалила все на головную боль, и он в это поверил... Так я сама невольно обманула двоих: тебя – не придя на встречу и ... Толика, ставшего в те минуты самым ненавистным существом. Господи! Где выход, чтоб с тобою повидаться вновь, и Толику не дать повода усомниться во мне. Для чего? Я этого не знала. Но мы пошли проветриться от головной боли на улицу города, и ...привела Толика к тому месту, где ты ожидал меня. Я трижды прошла по противоположной стороне улицы, прячась в тени Толика, я видела тебя, когда ты смотрел на часы, в руках мял розу и беспокойно спешил вперед, встречать идущую по твоей стороне женщину, словно хотел видеть в ней меня.
Я знала, что не увижу тебя на другой день, так как поезд уходил очень рано... Мысли мои метались между матерью и Толиком, которому мать заявила, что я его невеста, а я не возразила ей, так как тебя еще не было в моей жизни...
Три следующих дня я проболела, горячка на непонятной врачами травме, а от слез не видела белого света. И вот три дня назад я во сне пережила вновь всю эту драму и поняла, что ты где-то недалеко...

 Россихин

Я до сих пор, Вальчинка, не могу понять: почему я так поступила с тобою, почему? Сейчас эту историю, кроме меня, знаешь и ты... Я вижу себя той глуповатой девчушкой, которая всю жизнь любит тебя, а живет с другим. А может, я совсем и не живу?
Вальченя тихо, тихо ответил:
– Живешь, Валентинка, живешь, Валюха-горюха, судьбы вершатся на небесах... Не будем гневить Бога, ибо он дал нам столько много хорошего, чем мы можем быть и счастливы. Я по-прежнему люблю тебя...
Сколько времени просидели – словно минута, а пришло время к обеду, надо кормить мужа...
Уже на улице, шагая рядом с ним и тесно прижимаясь к его боку, она произнесла:
– Вальченя, не перебивай меня, выслушай молча. Ты знаешь, как я дважды пыталась исправить свою ошибку той ночи, когда сохраняла себя, свою честь... Ты меня понял иначе. Ты не верил в это, ты считал, что я стыдливостью старалась утвердить в твоих глазах свой непорочный портрет. Так вот, о двух встречах, что были после той, когда я уже замужняя, предлагала тебе себя словно хотела искупить свою какую-то вину перед тобой. Ты не отказывал в моем желании, но я-то знала, что ты это делал не ради себя, а ради меня... Ты возвышал меня... Моя жизнь не сложилась так, как мечталось с тобою... В той ночи я тебя боялась, боялась, что ты добиваешься меня, как все мужики... Но оказалось, не как все. Прости...
– Судьба жизни чуть-чуть соединила нас, а для чего? Этого мы не знаем, – задумчиво произнес Вальченя.
– Я верю, мы еще встретимся, – твердо отозвалась она.
Помолчали, остановились на повороте к ее дому и она, заглядывая в его глаза, прошептала:
– Боже мой, любимый, как я счастлива... Помолчи, расстанемся... До встречи... Да, еще ... муж верит, что дочь у меня от тебя, она не похожа на него ... вообще-то как ты... Вероятно, так хотела я... Прощай... Привет от внучки, я же бабушка...
Резко повернулась к нему спиной и, склонив голову вниз, словно разглядывая дорогу, ушла... Теперь уже навсегда.
Крым, Брест, 1978.

 ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ. Восьмидесятые годы, в конце которых я ухожу на пенсию. Она небольшая, но это постоянная материальная независимость, которая дала возможность больше времени посвящать не только «даче», но и творчеству. Из этого десятилетия больше всего отдано работе в газете.

... И ЧТОБ ПРОШЕДШЕЕ НЕ СТАЛО НОШЕЮ.
Желаю счастья, быть, может трудного,
Но чтоб желанного, беспробудного,
Чтоб год был – месяцем, а месяц – сутками,
Чтоб было радостно, чтоб было с шутками,
Чтоб было счастливо ходить по прошлому,
И чтоб прошедшее не стало ношею!
Брест, 1983.
РАССКАЗЫ.
Дядя Гриша
Третий этаж. Третья палата терапевтического отделения. Нас в ней шестеро. Такое вроде бы документальное начало не будет основой сюжета, во главе которого станут просто житейские заботы, дела людей, сведенных в одно время и в одно место судьбою временно больного человека. Не болеем же мы постоянно. Природа умна. Кто не излечим – того нет. И страху об этом на один может быть короткий миг, но про него никто ничего конкретного не сказал. Даже Павлов с его знаменитой диктовкой записи самочувствия отходящей жизни.
***
Диагноз каждого из нас прост: холецистит, ишемическая болезнь сердца, язва желудка или двенадцатиперстной кишки. Один страшен – цирроз. Он у дяди Гриши, «Старика», как все его почему-то зовут. Хотя ему сорок пять, а мне – самому молодому, как определили по внешнему виду, – сорок.


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________45
Мой сосед – дядя Коля. В армии он был капитаном, а здесь прозвали «Нытик». Меня почему-то он назвал «Точное время». И это, как ни странно, прилипло на все время лечения. И вообще у всех в палате были клички своеобразные. Во всем этом чувствовалась какая-то игра. Игра взрослых людей, понимающих, что к чему и так своеобразно презирающих свое состояние. Сергей с механического завода был «Язва». Так и звали по болезни желудка. Директор начальной школы Дим Димыч – «Колбаса». Из-за того, что ему из деревни передавали колбасу домашнего приготовления, а он ее кушать не мог, но, не огорчая жену, тещу, родственников, все принимал и раздавал постоянно тем, кто мог кушать этот деликатес.
– Зачем ты это делаешь? – спросил его однажды астматик Арон, бывший инженер-строитель.
– Как зачем? – удивился Дим Димыч. – Ведь они же будут спокойны, а так… Зачем волновать, нервы и так у людей потрепаны войной и жизнью…
– Молодец, – хрипел на это «Старик» – дядя Гриша. – И не оправдывайся ты перед этой «Астмой», он всю жизнь в тылу просидел…
Арон на эти слова не реагировал. Он просто презирал дядю Гришу, который каждое утро раньше всех шел в туалет и чтобы не упасть хватался за спинку кровати Арона, что стояла у двери, а это будило Арона, засыпающего с трудом, и ему хотелось, до чертиков хотелось, хоть как-то отомстить «Старику».
Мы все понимали, что дядя Гриша не жилец на этом свете, он ходит все меньше, все сильнее гнет к земле его седую голову болезнь.
Я сразу же проникся к нему какой-то не объяснимой самому себе не то симпатией, не то жалостью или еще чем-то очень трогательным, а чем – спроси меня – я бы и ответить не смог.
Жена дяди Гриши – высокая, вероятно, в молодости и красивая женщина, приходила к нему ежедневно. У нее был пропуск, и она появлялась в палате утром, часов в одиннадцать, то вечером в семь, и всегда неизменно в одном и том же платье, поверх которого был надет темного приятного цвета жакет, в туфлях на низком каблуке. Ходила она легко, неслышно. Говорила с мужем негромко, даже шепотом, но он ее слышал хорошо, отвечал резко, порою грубо, а раза два-три даже матом…
Она как-то сжималась после этого, становилась почти совсем невидимой у постели мужа, наклонившись к нему всем телом и лицом к его лицу. Как правило, мы уходили из палаты на это время все. Трудно это было наблюдать… Жена всегда приносила ему хорошую пищу, соки, новые лекарства (вроде дефицитных мочегонных средств), на что дядя Гриша однажды сказал:
– Чего тратиться… Разве не ясно…
Она положила голову на его грудь. Я чувствовал, что она плачет, что ее слезы льются на голую грудь мужа, хотя этого никто из нас не видел. Однажды мы с Колей даже поспорили по этому поводу, и чтоб доказать, что я прав, я отважился спросить об этом у дяди Гриши. Сделал я это один на один, когда остались мы с ним в палате. Он попросил утку, а няня была занята. Я принес утку, подал ему, он взял, посмотрел на меня и говорит:
– Не брезгуешь…
– Нет.
– А эти брезгуют… – Он имел в виду других соседей по палате.
– Да нет, я просто ближе всех к выходу…
– Не ври… ну да ладно. Только вот вынести утку няню попроси.
– Хорошо, – согласился я.
Няня вынесла утку, а дядя Гриша за это время успел ее отчитать:
– Ты старая (а ей лет тридцать было) все спишь на работе, не дозовешься…
– А тебе-то что, не все равно…
– Все равно, – согласился дядя Гриша и няня, прикрывая полою халата утку, ушла.

***
Процедурной сестре Шурочке я как-то сказал:
– Тяжело дяде Грише, укол, что ли сделала б!
– Эх, Ваня, – ответила Шурочка, – ему уже никакой укол не поможет… Последние дни… Так бы и вернула ему молодость, силу, да не дано. Ну да что говорить. Сам виноват…
Я не совсем понимал Шурочку, а потом узнал, узнал уже тогда, когда дяди Гриши не стало, что Шурочка не раз спасала его от смерти не только в больнице, но и дома. Они жили недалеко друг от друга, и жена дяди Гриши, Ванда, не раз звонила Шурочке, прося оказать помощь мужу дома.





 Россихин
Шурочка не считаясь со временем, всегда оказывала помощь, но с каждым годом эта помощь становилась все менее эффективной. И вот уже третий год дядя Гриша по два-три месяца лежал в больнице.
***
Арон однажды сказал:
– Я бы этих алкоголиков не лечил. Лекарства дефицитные переводят, а другому бы жизнь спасли.
– Так ведь и спасают, – бросил реплику «Колбаса», а Сергей добавил:
– Не все же вам, надо и ему…
– Я инженер, пользу принес людям, может город за жизнь построил, – отозвался Арон на это.
Сосед мой, Николай, тоже встревал:
– Вообще-то верно…
– Что верно? – уточнил я.
Мне в той или иной мере удалось несколько понять людей, с кем я лежал эти две недели.
Арон завистлив. Если укол Шурочка делает не ему первому, уже настроение у него падает. Ему кажется, что его обошли, что достанется не то, что надо именно ему, а то, что именно ему, может даже по ошибке (ведь люди могут ошибаться и ошибаются) попадет другому. Тому вред и ему, Арону, вред тоже. Попало не то, что ему. Сложность его характера усугублялась еще и тем, что у Арона дома не все было в порядке. Жена Роза была больна. У нее радикулит. Сын, инженер одного СМУ, надумал жениться, а это не входило в планы главы семейства, но главной болью было то, что сын выпивать начал… И в этом была еще одна причина неприязненного восприятия всего того, что было связано с дядей Гришей, его лечением. Арон как-то признался, что боится, что сына его, надежду семьи, в будущем может ждать конец дяди Гриши. Признался он в этом лишь сам себе, и так от этого ему стало плохо, что три часа ночью у его постели сидели медсестра и врач, выводя его из сердечного болевого состояния.
Сосед, Николай, каким-то образом, через пришедшую на свидание жену, о поведении сына Арона узнал и рассказал в палате, когда Арон ушел на лечение, и я думаю сделал он это зря.
И вот почему. Дядя Гриша, как я понимал, тоже чувствовал брезгливое отношение Арона к себе. Он понимал, что Арон видит в нем конец своего сына и не питал к Арону никакого сострадания. При одном из разговоров ударил Арона словами так сильно, что Арон вскоре после этого попросился на выписку, и наблюдение за ним вели дома. А сказал дядя Гриша Арону вот что:
– Ты, строитель, построил город, говоришь, за свою жизнь, да?
Арон, не чувствую подвоха, отозвался:
– Да, если взять все в целом, то город будет…
– В целом? – цинично произнес дядя Гриша. – А если в отдельности, а? То и себе хоромы возвел, и сыну тоже – чего ему дома строить. И вот сын твой от такого «счастья» полюбил выпить, да на дармовщину. Какой же это строитель его спроектировал, возвел и пустил в жизнь?
Арон от неожиданности замер, затем хрипло проговорил:
– Ты хуже Иуды…
– Иуды! – воскликнул дядя Гриша. Он приподнялся с постели. Кальсоны спали, рубаха снята, одеяло, едва поддерживаемое слабою рукой, немного прикрывало бесстыдство. – Иуды? – переспросил тихо дядя Гриша. – Тот продал Христа, а ты – сына, если не можешь спасти его от моей участи.
С одной стороны – было явное оскорбление, с другой – явное признание в чем-то сокровенном для «Старика». Я ни разу не видел таким дядю Гришу. Он лег. Воцарилось роковое молчание.
***
Через два-три дня после этого как-то в палате остались одни мы: я и дядя Гриша. Это было накануне Дня Победы. Дядя Гриша присел на кровати, попросил у меня зеркало, посмотрел в него и снова лег. Потом вновь приподнялся и попросил меня. Просил как будто ожидал отказа и готов был к этому.
– Ты, «Точное время», – назвал он меня по-палатному, – побрей меня.
Я подошел к нему. Его взгляд был ясен, чист, глубок. Зрачки цепко держали меня под своим прицелом. Вот также было со мною однажды, в сорок пятом, под Кенигсбергом, когда в какой-то миг немецкий карабин заглянул мне в глаза, да хорошо, что Сашка, друг, раньше нажал гашетку автомата, а то…
Я побрил «Старика». Хотел протереть одеколоном, он не пожелал.
– Это бабам оставь, – бросил он. – Меня протри спиртом. Вот во флакончике «НЗ».
Меня это «НЗ» удивило. Я знал, с каким трудом дядя Гриша доставал бутылку пива и тайком выпивал ее в туалете, а тут…



«Блики прошлого». Книга вторая. _____________47

– Ты не удивляйся, – сказал он. – Это Шурочка дала мне. Завтра праздник, понял?
– Понял! Не удивляюсь!
– То, что дала?
– Да, – ответил я и поймал себя на мысли, что дядя Гриша поймал меня на другой мысли. На той, что удивила меня. Она была проста: он, имея спирт, не выпил его, значит, в нем есть разум, о котором мы почему-то в палате забыли. Просто считали – алкоголик, и все. Словно алкоголик не думает.
– Ну вот и хорошо, что поняли друг друга, – спокойно подвел итог нашего разговора дядя Гриша. – Ты хочешь, грамм пять хвати и мне тоже грамм пять…
Я хватил.
Он выпил остатки. Пошевелил во рту капли спирта, выдохнул и сказал неожиданно:
– А ты ничего. С тобой можно идти в разведку. – После чего мы спокойно уснули. Даже когда вечером пришла жена и я ей обо всем рассказал, немного помолчав, она ответила:
– Завтра праздник. Он любил этот день.
Она говорила о нем, словно его уже не было. Я не выдержал и сказал ей об этом. Сказал, хотя сам уважал ее как жену дяди Гриши. Она ответила:
– Верно, Ваня. Я в этом виновата, во многом.
Молчание было долгим. Затем она посмотрела на меня и тихо заговорила:
– Все его «Стариком» зовут, я знаю. А у него – сорок четыре полных. Вот так-то. Воевать пошел Гриша в семнадцать, добровольцем. Два ордена Славы имеет, Звезду, медалей – полный китель. С войны пришел – герой героем. Лейтенант. А лет – двадцать один полный.
Дядя Гриша зашевелился. Я отошел. Он открыл глаза:
– А, это ты, ведьма, – сказал тихо жене вместо приветствия.
Я вышел.
А когда ушла Ванда, дядя Гриша лежал на чистой постели, в чистом белье, только желтое лицо и высохшее от болезни тело безвоздушно отмечалось на постели. Это все было как-то непонятно, а у меня до сих пор в ушах звенело: «Два ордена Славы…», «ведьма…».
***
После ужина все ушли смотреть телевизор, я стал читать К. Симонова «Дни и ночи». Посмотрев в окно на праздничное убранство города, сияющего в огнях украшений, я неожиданно спросил:
– Дядя Гриша, а за что вам первую Славу дали?
Тот помолчал. Потом встал, сходил по-легкому. Вызвал няню, та убрала утку, и тогда ответил коротко и непонятно:
– За дурость!
Я посмотрел на него. Он лежал покрытый по шею простыней. Одна голова, все седая-седая, непомерно длинный нос, с едва заметной горбинкой, глазницы, словно бойницы, сморщенные губы, острый-острый подбородок – все это убеждало меня, что передо мной лежит не герой, а умирающий алкоголик.
Я посмотрел в глаза. Но дядя Гриша не видел меня. Он смотрел вдаль, туда, где его двадцатилетие. Ибо вначале сорок четвертого он получил солдатский боевой орден – орден Славы III степени.
***
В военкомате майор, хромой и с рукою на перевязи, сказал Гришке Шокудану:
– Катись ты отсюда, не мешай работать! Возьмем, придет время.
– Это время пришло, – возразил Григорий. – Мой батя уже лежит, упав от пули фашиста. И я буду не я, если не возьмете меня.
– Тебе нет семнадцати, – возразил майор. Он знал отца Григория, директора завода сельхозмашин, который выпускал сейчас мины. – Иди, Григорий, иди.
– Ну ладно, – грозно ответил Григорий и ушел. Ушел на вокзал, пристал к воинской части и поехал на запад. Ему повезло. Он был зачислен, поставлен на довольствие. Их эшелон попал под бомбежку. Его легко ранило, но он не ушел, а, перевязав рану, помогал спасать раненых. Потом его даже в санчасть хотели забрать, да остался в строю. Попал на фронт.
Все, что до этого он слышал о фронте, померкло после первого же боя. И позже, вспоминая себя в нем, Григорий часто признавался перед собою: героем он не будет. Страх сковывает руки. Так было в первом бою. Затем отступление, окружение, бои и бои и выход к своим.
В начале сорок второго после разгрома немцев под Москвою, Григория наградили медалью «За отвагу», а вскоре присвоили звание сержанта, в котором он провоевал более года. После освобождения Гомеля за Речицей его отделение приняло неравный бой с немецкими танками. Три из них рванулись на высотку, что защищали бойцы под командой Григория. Один танк подбили соседи. Два шли вперед. Под разрывами их снарядов погибли сразу три бойца, еще трое, бросая гранаты, были сражены пулеметным огнем врага, а один был ранен осколком снаряда в живот, обхватив его руками, страшными глазами смотрел на Григория.
Слева прогрохотал танк. Он прошел окоп и, развернувшись, начал его утюжить, засыпая трупы землею и снегом.

 Россихин

Григорий, зажав гранаты в руках, вспомнил отца: «Как ты умирал, батя!?» – и когда над головой грохнуло орудие танка, Григорий выпрямился во весь рост над полуразрушенным окопом и увидел перед собою второй танк.
Он бросил обе гранаты и поднявшись после взрыва увидел, как горит огнем танк подбитый им, а второй накрыли артиллеристы, и он тоже пылал как свечка. Вскочив во весь рост, Григорий дико и радостно, и победоносно заорал: «Ага, горишь, сволочь!», и тут-то его ударила пуля. Он ее сразу и не почуял, а потом осел и скатился в окоп. Подобрали санитары. Рана зажила, и через три месяца Григорий вновь пошел в бой. Правда, перед этим месяц учился в запасном, стал пэтээровцем, помощником командира взвода.
***
… Утро в палату входило тихо. Сегодня праздник. День Победы. Мы уже побрились, подчепурились и первой в палату вошла Шурочка. Вообще-то она не входила. Она вот как бы сейчас была за дверью, а тут вдруг – здесь. Вся сияющая, ласковая, красивая. И хоть говорили, что жизнь у нее не сладкая, Шурочка никогда на людях не унывала.
Сосед мой ушел к жене. Она пришла на свидание. Сергей-«Язва» выбрался в сад: резаться в карты. «Колбаса» ждал жену и детей и ушел вниз.
В палате остались трое: я, Шурочка, дядя Гриша.
– Ты знаешь, «Точное время», – обратился дядя Гриша, – видел себя во сне. В первом бою за Смоленском… Правда, дурачок был. Плясать начал… – Он помолчал. – Эх, вернуть бы из жизни хоть бы конец войны.
– Это уже под Кенигсбергом было. Я четыре атаки эсэсовцев сорвал, а потом ушли в тыл и личный расчет минометной батареи уничтожили. Повезло там… Вот и вторую Славу дали… А мне бы сейчас только мои восемнадцать…
Вошла его жена. Тихо. Спокойно. Она осмотрела его. Заменила простыни, белье, напоила чаем с малиной, уложила. Он молчал, потом резко сказал:
– Какого дьявола ты ходишь?
Мы с Шурочкой вышли. Затем в процедурной она мне рассказала:
– Ты знаешь, Ванда была очень красивая, богатая невеста, а Гриша пришел в славе, орденах. Полюбили они друг друга сильно. Да Ванда оказалась не та, которая была нужна Грише.
Она сейчас долг ему отдает, так как Гриша все отдал ей, всю свою жизнь… Только жаль, что жизнь она измеряла тогда бумажками…
***
Как засасывает человека трясина? Каждого по-своему, а конец один – гибель, и нет следов могилы. Стоит унылая, серая, зелено-бурая, ржавая иногда. Болото и все… Птицам нет места в таких местах, а если растет где-то березка хилая, так никогда не вырастет до зрелости, сгниет.
А трясина жадности, она как засасывает человека?
И на это можно много привести примеров. Каждый будет неповторим в деталях, но един в целом – конечном результате. Человек ходит, живет, но это не человек.
Трудно начинал свою мирную жизнь Григорий. Когда на вечере в клубе «Динамо» он увидел Ванду, свет сошелся на ней клином. Все забыл. И она тоже его полюбила, да… судьба решила иначе.
Ванда уехала вскоре на учебу, а Гриша пошел слесарить в депо, потом перешел на завод, был такой небольшой, карликовый заводик по ремонту сельхозмашин. Стоял он у базара. Место бойкое, а время трудное, стал Гриша другой раз пару зажигалок делать. Сначала дарил – просто радостно было видеть как брали его патронную зажигалку, радовались, что не нужны спички, и говорили «спасибо», а то и на пиво приглашали. Он не отказывался.
Летом приехала Ванда. Встреча их была радостной, и вскоре они поженились. Уехала Ванда на учебу, а Гриша, зная, что ей тяжело учиться в другом городе на стипендию, стал изыскивать пути подработки, чтоб деньги иметь, жене помочь, помочь ей в учебе… Так и пошло… За три года Григорий узнал весь город, как город, который имел хоть какой-то транспорт: велосипед, мотоцикл, машину…
Григорий все умел. Нужен ремонт – пожалуйста. Контроль на заводе был слабый, можно было черта делать и вывозить, так как сторож знал, что Гришка парень свой, честный в доску. Так оно и было. Но вскоре от троек, пятерок, десяток дело пошло на более крупные счета.
Жена уже закончила учебу. Работала. Она знала, что Гриша ее халтурит. Халтурит зло, даже хапугой стали звать за глаза, а он уже вошел в силу.
– Машину покрасить, – небрежно бросал Григорий клиенту. – Пожалуйста, … рублей.
У клиента глаза на лоб лезли.
– Не нравится, не надо, ищи подешевле.
Согласие было дано, деваться некуда. И стал Григорий среди таких же как он хапуг – хапугой из хапуг.
Жена не вникала вначале во все его дела, жизнь. Они любили друг друга. Росла дочь. В доме был достаток, да еще такой со временем, что соседи перестали заходить. Но это Ванду не огорчало. Она стала увлекаться покупками – благо, деньги были, затем кое-что перепродавала.


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________49

Сначала все это было в убыток, но затем натура Ванды овладела секретами торговли из-под полы, а жажда иметь сегодня больше, чем вчера, овладевала все больше и больше.
Григорий вскоре увидел, что его доход, по сравнению с деньгами жены, стал побочным. Он понял также другое, что все имеющееся в их доме давило на него своим блеском, и он
с радостью уходил в своих воспоминаниях в грязные окопы, рваные шинели после боя и во всем этом чувствовал жизнь, а не скольжение по гладкому льду.
Им везло. Везло в том, что любовь с годами не меркла, не тускнела, но она не могла принести им счастья, так как они имели все и не знали, не понимали даже, что в своей любви друг к другу была их гибель…
От бессилия, что он не может изменить в своей жизни ничего, от злости Григорий все чаще стал завершать свои левые «сделки» рюмкой… Жена потеряла интерес к нему как к мужчине, а он к ней как к источнику своей беды. Он еще мог это понять, понимая, что не в силах был жить по-новому. Он перестал брать за услуги деньги. На него стали обижаться. «Фраерничает», – говорили близкие дружки, а их уже было так много, что даже трудно было представить, что простой слесарь может быть знаменит как ведущий артист театра, даже больше.
Слава – она не бескорыстная девица. Это такая особа, которая или пожирает человека как трясина или возносит его на вершину жизненного счастья. Слава Григория вела его к трясине.
Что же жена? Она уже видела, всем своим сердец и умом понимала, что мужу помочь не в силах. Уже не было таких сил. Ребенок? Он жил у ее родных. Любовь? Она была. Она не угасала, но Гриша любил в этой Ванде свою Ванду, Ванду первой встречи – раз и навсегда, а она его всем своим существом, и не могла сделать большего.
… Водка стала для Григория основой жизни. Чтобы не нарушать созданного благополучия семьи, которому завидовали многие, Ванда делала все, чтобы ее Гриша в глазах окружающих был таким же, каким он был двадцать лет назад.
Но время шло. Григорию становилось все хуже. Год за годом он сдавал. И вот финал. Палата номер три, третий этаж терапевтического отделения. Я просто стал случайным свидетелем завершения трагедии человека.
***
Ванда в это утро пришла рано. Дядя Гриша не вставал уже две недели с постели. Она перестлала постель, одела его во все чистое. Он почти не реагировал ни на что, а когда она сказала ему на ухо: «Я, Гриша, скоро приду…», он ответил еле слышно: «Иди, я еще не скоро…».
Вытирая слезы, Ванда ушла. День был яркий, теплый. Все ушли в больничный садик, и дядя Гриша остался один.
Когда я вернулся в палату, чтобы взять книгу, дядю Гришу уже укладывали на носилки…

***
«Так чем же измеряется человеческая жизнь?» – думал я, провожая взглядом дядю Гришу, чем-то ставшего для меня близким и даже родным… Может своим геройством, а может своей слабостью. Одно я знаю твердо. Не люблю неискренних людей, одинаковых всегда. Быть человеком не просто. Быть человеком – это счастье. И пусть оно будет у каждого разное, но я знал, что никакое счастье, никакое горе никакими реками, морями вино-водочных изделий не зальешь и не сделаешь его еще больше.
Брест, 1980.

Фантастика
Можно наблюдать…
1
Нью-Йорк, 7 (ТАСС). Американский астроном Говард Пон заявил, что комета Икэйя-Сэки, прошедшая недавно вблизи Солнца, начинает оставлять за собой прерывистые следы ядерной конденсации, как если бы она начала распадаться.
(из газет)
2
– Голубая планета из системы Молочного пути, – говорил Старейший из Совета Самоуправления Жизнью, – за последние несколько изменений светотеней неоднократно направляла со своей поверхности конусошароподобные аппараты….
Члены Совета Самоуправления Жизнью переглянулись. Но они могли бы этого и не делать, так как мысли любого из них были вот уже несколько времени заняты этим сообщением.
Да к тому же на этой планете, о которой идет речь, и которую мы условно назовем «Жизнь», представители одного из миров, еще не открытого Человеческим глазом и умом – живые человекоподобные существа достигли такого уровня личного самоусовершенствования, а это в свою очередь подтверждалось способностью не звукового разговора, а мышления, которое импульсивно (при спецучебе для этого) можно передавать на определенном расстоянии от индивидуума к индивидууму (при условии, если последний хочет этого же).


 Россихин

Я считаю, что более подробное изложение биологической, химической и т.п. структуры – эта терминология обычно принята в жизни Земной планеты и за ней лежат общие понятие, можно
отложить, так как это уже сфера другого рассказа, рассказа построенного на научной основе, а сейчас я просто продолжу описание событий, связанных с сообщениями о полете загадочной планеты (получившей на Земле двойное имя !?) Икэйя-Сэки.
Чтобы не быть многословным – сообщу кратко, что это была не комета. А что?! Об этом-то и пойдет речь дальше.
3
Итак, мы уже знаем, что на планете «Жизнь» заинтересовались научно-установленным фактом, а именно тем, что с Голубой планеты, т.е. «Земли» за последние годы неоднократно отмечались случаи отправки каких-то аппаратов в окологолубое пространство. Эти аппараты удобно наблюдались с «Жизни», так как последняя не имеет вокруг себя атмосферы, той самой, о которой простые люди Земли знают с малых лет. Более того, они не раз видели по телевидению увлекательные истории о том, как какой-то человекоподобный чудак (его зовут Христос) пытался укрыться в ней, да его везде находили «Спутники», «Лунники», «Молнии», «Зонты» и т.п. летательные аппараты… Ну, это известно всем, и если я отвлекаюсь немного, то только для того, чтобы подчеркнуть, что жизнь на Земле далеко шагнула вперед во всех направлениях, и не стоит каким-то Жизнянам задирать нос (правда, если таковой у них есть).
Так вот!
Совет Самоуправления Жизнью единомысленно решил: отправить к загадочной Голубой планете свой корабль для выяснения уровня развития мыслящего мира на этой планете.
Вот этот-то корабль и был впервые замечен японцами Икэйя и Сэки.
4
Их было трое. Каждый занимал свою часть корабля, мчавшегося к Голубой планете. Они были мыслящие существа. И как у каждого из мыслящих бывают ошибки – так и у одного из трех была ошибка. Она стоила жизни, т.е. способа существования этих трех Жизнян.
Первый – И Ян, не проконтролировал ход своих мыслей с двумя другими, что и привело корабль к ярко-горящему светилу – Солнцу.
И когда второй – Е Ян, и третий – А Ян, сверив свои мысли, смогли скоординировать общие усилия на управление по дальнейшему полету, они убрали из жизни И Яна (не физически, а подавив силою своего мышления действия его ума). Е Ян и А Ян провели корабль через пекло горящего светила, куда за время своего дежурства привел корабль И Ян. Но они не смогли ничего узнать о Голубой планете.
5
Они не говорили. Их мысли жили в унисон. И если один делал что-то, то другой у себя помогал ему. Приборы, установленные на корабле, ясно показали Е Яну и А Яну, что дальше они не в силах продолжать выполнять задание Совета Самоуправления Жизнью. Надо было через века донести до «Жизни» их ошибку (и это ведь все еще не полное совершенство живого мыслящего существа), чтоб будущие не допустили бы ее.
Они получили указание Совета: при случае, который не будет никем предвиден из них, им надлежит сделать все только для одного – донести до Жизнян их мысли. Для этого надо было собраться всем троим, соединить усилиями ума каждого, передать его устройству, которое, закодировав его, в три сигнала (как SOS на Земле) передаст на свою Систему.
После этого Жизняне перестают существовать во плоти, полностью превратившись в умственный сигнал для своих потомков.
Они все это сделали так. Сигналы ушли в мировое пространство, а комета Икэйя-Сэки, как об этом сообщили газеты на Земле, распалась на три части.
Каждая из них была пуста, ибо все силы радиации, заключенные в них, ушли к Жизни…
Участь частей была предрешена. Их ждала смерть. И именно это видели Земляне.
6
Нью-Йорк, 9 (ТАСС). Смитсонианский институт (г. Вашингтон) заявил вчера, что комета Икэйя-Сэки распалась на три части. Астрономы, сообщает агентство Юнайтед Пресс Интэрнэшнл, еще не могут предсказать судьбу кометы Икэйя-Сэки, но они говорят, что ее по-прежнему можно наблюдать.
(Из газет)
  Брест, 80-е гг.
Прибужье, край родной
Белоруссия для меня стала родной. Я не чувствовал здесь себя инородным телом, и все чем живет Республика, как при СССР, так и ныне, тем живу и я. Мне дороги ее люди, они как и везде разные, но богаты своей историей. Как газетчик я немало встречался с людьми, писал о них и, конечно же, больше о хороших, так как их много. Они в каждом селе, поселке, городе и они – соль земли, ее неоценимый клад, постоянно обновляющийся, совершенствующийся, оставляющий свой след в жизни своей страны. Полвека не покидаю Прибужский край и почти столько же лет пишу о нем.


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________51

Мы живем на границе.
Подвиг А. Завидова.
Однажды в редакцию зашел пожилой мужчина. Представился: Дворников Василий Федорович, житель деревни Дубок, бывший пограничник и сослуживец А.А. Завидова.
Родился Василий Федорович в Липецкой области. До сорок первого работал мастером доменных печей на Липецком металлургическом заводе. Пятнадцать лет отдал он нелегкой профессии, имел немало поощрений за добросовестный труд. Вероятно, с этого завода отправили бы на пенсию, но грянула война. И ушел Василий Иванович на фронт. Воевал под Воронежем, на Ленинградском фронте, где 14 августа 1942 года получил первое тяжелое ранение. Пять месяцев пролежал в госпиталях. Молодой сильный организм победил недуг.
В середине 1944 года Дворников был отправлен в Смоленск, где проходило формирование пограничных войск. Здесь Василий Федорович впервые встретился с молодым, энергичным комсомольцем Сашей Завидовым. Постели даже выбрали они в казарме рядом. Опытный, старший по возрасту, сержант Дворников по-братски отнесся к Саше и тот с ним советовался по военным и житейским вопросам. Так они и жили. Ходили в наряды, учились. В конце июня – начале августа их группу отправили для дальнейшего прохождения службы на западные рубежи Родины.
– Обстановка в то время была на границе трудная, – вспоминает В.Ф. Дворников. – Нам приходилось быть минерами, обезвреживать минные поля, строить инженерно-технические сооружения. А жить приходилось в землянках, в приспособленных помещениях.
– Я продукты возил, ездовым был, – продолжает Василий Федорович. – И вот однажды, где-то в конце сентября, увязалась за мной беглая собака, которую я привел на заставу. Так она у нас и осталась. Мы все ее полюбили. Скрашивала она нашу суровую службу.
Я знал, что Саша Завидов в детстве любил собак, имел свою, которая провожала его в школу и встречала обратно. А нашего приблудного пса он назвал Рексом. И тот вскоре признал в нем своего единственного хозяина. Все свое свободное время Саша тренировал, учил пса службе, брал с собой в наряд.
Однажды мы с Завидовым были в наряде и обнаружили двух нарушителей. Задержали их. Они не сопротивлялись и сказали нам, что идут домой из Польши. При себе ничего у них не было. Но Рекс ведет себя беспокойно. Спустил его Саша с поводка, а тот сразу в кусты нырнул. Видим, тащит в зубах сумку и сапоги. Бросил у ног Саши и вновь в кусты. Что будет? А он выползает и за ремень вытягивает карабин.
Закон на заставе таков: начальству докладывать обо всем. Мы рассказали, как поймали нарушителей, как вела себя собака. Поступил приказ взять Рекса на котловое довольствие. Так Рекс сам себя в пограничную службу зачислил. А раз на довольствие поставили, то потребовался и инструктор служебной собаки. Им стал Александр Завидов.
Тренировали собаку часто вместе. Я следы оставлял запутанные, а Саша заставлял Рекса искать «нарушителя». Так в постоянном труде, в борьбе с нарушителями шла наша служба.
– В ночь на 23 января 1945 года, – рассказывает Василий Федорович, – я был часовым у заставы. В дозоре стоял ефрейтор Копцев с напарником. Они первыми обнаружили вооруженную фашистскую банду. Дали сигнал. Я поднял заставу по боевой тревоге. Саша уже перед этим два дня болел, но по тревоге стал в строй. Начальник заставы Алешин хотел его оставить в казарме, но Саша горячо возразил, сказал, что Рекс с другими не пойдет. С доводом Завидова согласились.
Ефрейтор Завидов бежал к лесу, куда ушла банда, первым. Я вначале успевал за ним, а потом отстал. Тяжело было бежать по глубокому снегу. А Саше помогал Рекс. Вот они уже у лощины, у замерзшего болота. По льду Рекс потянул. И в этот момент из кустарника раздались выстрелы.
Бандиты стреляли сначала в собаку и тяжело ее ранили. Падая в снег, Завидов ответил огнем из автомата. Один бандит был убит. И тут подоспели мы, открыли огонь. Почувствовав нашу поддержку, Саша бросился вперед, но сразу же упал. Когда я подбежал к нему, Саша успел сказать: «Я чем мог, тем помог», – и умер у меня на руках.
А бой шел короткий, злой. Я тоже получил ранение в ногу, легкое, правда, касательное. Наши товарищи Аксенов и Гусев тоже были ранены. Но благодаря умелым и быстрым действиям пограничников банда была окружена и уничтожена, оставшиеся в живых семь человек сдались в плен...
Александр Завидов навечно занесен в списки Н-ской части. Каждые сутки на заставе, где он служил, и которая сейчас носит его имя, на боевом расчете звучит голос офицера:
– Ефрейтор Завидов!
Правофланговый отвечает:
– Ефрейтор Завидов погиб смертью храбрых за честь и независимость Советской Родины.
– Мне, – говорит Василий Федорович Дворников, – скоро исполнится 70, а Саше в этом году – 48. Но он остается двадцатидвухлетним вечно. Смелым, мужественным бойцом. Посмертно Завидов награжден орденом Отечественной войны первой степени.




 Россихин

На заставе знают Василия Федоровича Дворникова, он встречается с пограничниками, рассказывает им об Александре Абрамовиче Завидове и как сержант запаса вручает оружие молодым пограничникам заставы имени А.А. Завидова.
– Это для меня высокая честь, – говорит Василий Федорович, – в этот миг я снова мысленно с друзьями, товарищами, как и в том незабываемом сорок пятом.

Брест, 1981.

Сыны Беларуси. Дмитрий Станчук.

Боец, коммунист
Родился Дмитрий Романович Станчук в 1908 году в деревне Медно. 75-й год его жизни не так уж богат событиями, как-никак восьмой год на пенсии, но работа истопником на птицефабрике дает почувствовать себя нужным людям. Но сам Станчук считает год нынешний дважды юбилейным: первый его юбилей – как-никак три четверти века позади, а второй – 60-летие образования СССР. Строительству нового уклада, борьбе за преобразование села Дмитрий Романович без всякого преувеличения отдал всю свою сознательную жизнь.
В Первую мировую войну шестилетний мальчишка волею судьбы, как и многие жители Медно, оказался вместе с отцом, матерью и родными в беженцах. И долгих четыре года провел в Сибирской губернии. Там встретил Великий Октябрь, там окончил начальную школу. Отец Дмитрия стал красноармейцем и защищал с оружием в руках свое будущее и будущее своих детей. И не вина его и других таких же беженцев, что не укрепилась в то время советская власть в его родных местах. Но не испугало их это. Люди вернулись в свою родную деревню, в Медно, ибо верили, что свобода придет и в их хаты с Востока.
Зов родных мест – это зов предков, это один из вечных законов природы. А еще была думка у отца Дмитрия, что не один он, много их и что, может, они, приехав в родные места, ускорят приход света с Востока. Так оно и получилось, хотя немало прошло лет до этого счастливого дня, и не дожил до него отец, но сын Дмитрий дожил и немало сделал для того, чтобы приход этого дня приблизить.
***
Вернулось их семейство в Медно на голое место, вспоминает Дмитрий Романович. Помнит он все хорошо, 12-летний подросток стал активным помощником родителей. Три семьи поселились в доме, хозяин которого остался в России. Первым делом посадили картошку, избушку из обрезков разных слепили. Пошел Димка скот пасти, а брат заработал телка, пригнал домой, так с этого и стали вновь хозяйничать.
Мало уже кто остался в Медно из тех, кто помнит на себе те годы, а оставшиеся старики и старухи подтверждали, что очень уж тяжела была простая крестьянская жизнь. Ни радости, ни счастья. Все только о хлебе насущном были заботы людей.
Вот так Дмитрий и пропас скот ни много ни мало, а целых 12 лет. Университет жизни, можно сказать, прошел. В 22 года после смерти отца хозяйство с братом вел, и так до 37-го года, в котором женился на простой бедняцкой девушке Ефимии. Дети пошли, забот прибавилось. Но еще будучи пастушком, а потом уже настоящим пастухом, Дмитрий сознательно искал людей, которые вели тайную борьбу против белопанского владычества.
Веселый жизнерадостный нрав, общительность Дмитрия скоро заприметили, и в один из дней его словно ненароком, просто так испытали на деле, поручив передать сведения кому надо было, а затем доверили газету из советской страны почитать и передать по назначению.
– И стал я, – вспоминает Дмитрий Романович, – настоящим связным группы КПЗБ, выполнял ее задания. Но знать многих не знал, законы конспирации этого требовали. Знал я одного-двух человек, но тем не менее работу мы вели большую. Пропагандистскую, агитационную, а с 1937 года меня уже считали одним из самых активных подпольщиков.
Память уводит старого бойца, коммуниста Дмитрия Романовича в те далекие годы. Однажды ему поручили вывесить в селе подпольную газету.
– Молоточек, гвоздики – все у меня было, – рассказывает он. – Делаю свое дело и забыл, что за мной следят. Увлекся так, что попался прямо с поличным полицейскому в руки. Ну, арестовали меня. Приехал следователь, допрос учинил, бьют, а я молчу. Нельзя говорить – это твердо усвоил. А сам соображаю: тикать трэба. Стою перед столом, за ним полицейский, допрос ведет. Вот он зачем-то повернулся назад, а я на веранду прыгнул и на улицу. Пока полицейский опомнился, я уже скрылся. Сижу в кустах и думаю, как бы мне не попасться. Потом домой захотелось. Прихожу, а меня уже там ждут. Тут уж допрос вели со строгостью. В рот эссенции влили, били сильно, палец в двери заложили… Но я и тут выдержал.
Дмитрий Романович как-то неловко приподнял правую руку, поднес ее к глазам (стал хуже видеть), посмотрел на этот палец, который впервые хрустнул под тяжестью двери дома, под грязную ухмылку полицейского.


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________53

Наутро повезли Дмитрия Станчука для следствия в Брест. Полицейские пытки были со всякого рода ухищрениями. Били человека так, чтобы следов было мало. Дмитрий Романович вспоминает, что в это же время в полицейском участке была замучена жена Ивана Лесака Мария Васильевна из дер. Страдичи. Не выдержала пыток она… А Дмитрия отпустили за неимением больших улик. Потом понял Станчук: отпустили его специально – зорко следили за ним, может, думали, выдаст своих товарищей. Не вышло. Бывший пастух с честью выдержал первый экзамен на нелегком пути борца-подпольщика.
А полученный урок пошел впрок.
Вскоре взяли его в польскую армию. Служил Дмитрий под Быдгощем и в 30 лет вернулся домой, опять на сельское хозяйство, к семье, в которой уже рос сын Севостьян.
До 1939 года Дмитрий Романович продолжал вести агитацию, делал все для того, чтобы как можно раньше пришло долгожданное освобождение. «И только-только стали жить, – говорит Д.Р. Станчук, – как началось новое испытание: Великая Отечественная война».
Вспоминая 22 июня 1941 года, Дмитрий Романович Станчук часто прерывает свой рассказ. Тяжко все. Груз пережитого не всегда легок. Но рассказывая о взаимоотношениях бойцов и командиров Красной Армии, Станчук твердо уверяет меня, что знамя части, дислоцировавшейся до войны в их деревне, было спрятано в лесу под Медно.
– В деревне были и пограничники. Помню хорошо, – говорит Дмитрий Романович, – Щупикова и Иванова. Щупиков еще говорил в субботу, что будут «острые маневры», а утром 22-го Иванов ушел к Бугу. Над деревней четыре раза пролетел самолет. К 5 часам утра в деревню вошли немцы.
Короткий бой у села с немцами вели остатки полка, что ушел воевать к Бугу и отступал в разрозненном виде, отдельными, оставшимися в живых, группами.
Дмитрий Романович схватил сумку с бинтами, а сам был в форме польского солдата, дохаживал после службы, и побежал помогать раненым. Жену и детей спрятал в окопчике у дома. «Только вышел на дорогу, а навстречу танк, – вспоминает Станчук, – люки открытые». Офицер немец стоит и кричит ему: «Русиш офицер, ком, ком, ком!». Стою я, растерялся, а тут дочка Оля подбегает ко мне и смотрит на танк, жена подбежала тоже, объяснять стала офицеру, что он ее муж. Немец спрашивает, почему я в форме, если цивильный. Жена объяснила, он в ответ: «Сними мундир и хоп-хоп нах хауз». Танк двинулся. Ушел, а тут и пехота немецкая появилась.
***
– На второй день войны, – вспоминает Станчук, – в Медно прибыли бывшие польские полицейские Луковяк, Бартошевич и другие. И началось. Они же знали многих неблагонадежных, тех, кто стоял за Советскую власть, так и первыми и стали арестовывать.
За Дмитрием Станчуком, его товарищами, бывшими подпольщиками, устроили настоящую погоню. Многих не поймали, жен, детей арестовывать стали. Впоследствии от их рук погибли жена секретаря партячейки Ивана Ярошука и старый революционер, боец Красной Армии, подпольщик Павел Станчук. А подпольщик Аксентий Ярощук был убит со всей семьей, с детьми малыми. Но ведь кто-то же помогал немцам? Да! Был такой агроном Николай Бондарук, собирал для немцев сведения и налоги с каждого двора в пользу рейха. Этого врага в 1943 году партизаны расстреляли, но погибло по его доносам немало людей.
Дмитрий Романович на второй день войны ушел в лес. Вот почему он и остался жить, стал бороться, и выпало на его долю столько, сколько не выпадало многим.
В лесу он встретился с Леонидом Корнелюком, бывшим участковым из Домачево. Так их собралась группа человек в 12. Из пленных – Григорий Яковлевич Пойдун. Позже он ушел через фронт. Живет ныне в Киевской области в Кировском районе, д. Суха Калгирка. Это из живых. Остальные пали в боях. Первые операции группы? Весной 1942 года убили немца, чиновника из Домачевской управы, засаду у Збунина сделали. Тогда несколько хат спалили немцы в коротком бою. Но в Медно за собранным налогом не поехали – побоялись. Вот весной немцы и сделали тогда первую облаву. Часть группы пленных ушла на восток через фронт, Станчук и Корнелюк и другие из местных жителей остались. Спрятались в лесах. Вскоре к ним примкнул из пленных младший лейтенант Дмитрий Федорович Жданов, уроженец Горьковской области из д. Яловка. Снова начала организовываться группа бойцов.
Тогда, вспоминает Станчук, в Медно приехали полицаи Заяц и Кондратюк из жителей д. Страдичи. Знали они местных жителей, и их тоже знали. Предатели выдали Жданова как не местного, чтобы из деревни других не трогали. Жданов решил убежать. По нему открыли стрельбу. Убил его Кондратюк. Последние слова лейтенанта были: «Отомсти за меня, Митя».
***
И снова облавы. В одну из них попались Станчук и Корнелюк. Взяли их в доме Станчука. Допрос в этом же доме вели немцы. Первым вызвали Корнелюка. Тот понимая, что немцы его не знают, решил играть роль богача… «У меня сорок десятин земли… Собрались, чтобы выпить…».
Дмитрия позвали. Пошел он и на вопрос ответил, что собрались выпить. Вывели их во двор. Немец прикладом в грудь ткнул. Жена бросилась: «За что бьешь?». Тогда обыск сделали. Нашли паспорт, разные налоговые квитанции, пластинки с речами Сталина. Хватило улик этих под

 Россихин

завязку. Вывели во двор, а я с Корнелюком и решил бежать. Словно с холода ходили по двору друг к другу и назад, вроде бы греемся. Немца спрашивали, что будет с нами. «Пух, пух…» – отвечает. Второй по плечу похлопал: «Верно, гуд, гуд!». «Давай, Леня, – говорит Станчук Корнелюку, – шире ходить в разные стороны. За кем часовой пойдет, другому бежать…».
Повезло Станчуку, бросился он за деревню, через огороды, в лес. Пока немцы соображали – скрылся.
Корнелюку бежать не удалось. Он стоял со стороны центра деревни. Полицаи и немцы постреляли, а потом перетрясли все дома, думали, что Станчук у кого-то прячется.
Один из полицаев в это время узнал его жену. Сказал немцам. Схватили ее, избили и расстреляли. Били Корнелюка, синим стал от побоев и холода. Через два дня Станчук вернулся домой. Взял Севостьяна и в Рогозно отнес к тетке. Из четырех детей Станчука двое – Оля и Васятка – были взяты в немецкий приют в г. Брест. Дочку Шуру Станчук спас чудом. Связная партизан работала в приюте. Помогла отцу забрать ребенка, но двух он не успел забрать, так они и исчезли навсегда в этом приюте.
***
Начался новый этап в жизни и борьбе патриотов. Группы Гребенева, Олипы (сейчас живет в д. Збураж Малоритского района) объединили в одну. Затем снова объединение с группой Онуфрия Тыцика из д. Отяты. Возник отряд имени Ворошилова, входил в состав бригады имени Ленина, Брестского соединения. Станчук по заданию Гребенева приводил в отряд людей.
***
Мир к нам пришел в пороховом дыму, в горе потерь. Но он был долгожданный, он был радость.
И стал Дмитрий Станчук в Медно первым послевоенным председателем сельского Совета. Надо было организовывать помощь вдовам, поставки сдавать. И трудно было, что говорить. Послевоенная разруха, голод, однако люди, вынесшие тяжелые испытания войны, понимали, что настала новая, мирная жизнь и надо эту жизнь беречь во что бы то ни стало.
Избирают Станчука председателем Знаменского сельского Совета, затем председателем колхоза, работает бригадиром полеводческой бригады, полеводом. С 1971 г. на пенсии, но сердце бойца-коммуниста, кавалера ордена Отечественной войны II степени и многих медалей не на покое. Он все делает по личному хозяйству, трудится истопником.
***
Но годы неумолимы. И лишь память сердца жива. Она хранит все. И вот как бывает в жизни. Однажды на свадьбе у родственников в Страдичах встретился он с бывшим полицаем Кондратюком. Сказали они друг другу то, что думали. И пусть не надеется бывший полицай, что все забыто. Нет! Наш народ помнит все.
Наш народ не злопамятен. Он может прощать, но пусть никто не думает, что в этом прощении есть хоть малая доля слабости, нет, в этом сила народа, сила таких людей, как Дмитрий Романович Станчук из д. Медно, деревни, о которой сказано в энциклопедии, что расположена она на берегу Меднянского озера, что есть в ней памятники на двух братских могилах. Один из них – памяти 136 мирных жителей, которых в августе 1943 года расстреляли захватчики, другой – воинам Советской Армии и партизанам Великой Отечественной войны.
На главный памятник – сама деревня Медно. Это центр большого передового птицеводческого комбината. Это люди д. Медно, их ратные и трудовые дела во имя Родины, славный 60-летний юбилей которой отмечают в этом году все народы СССР и среди них боевой партизан, борец за советскую власть в деревне Медно Дмитрий Романович Станчук.
Брест, 1982.

Солдат Отечественной…

Сталинградец

Букеты гвоздик и тюльпанов
В руках у героев горят.
Опять в этот день ветераны
О прошлой войне говорят.
Н. Старостин

Дома хозяина не было. Девчата Наташа Скребец и Ирина Корнелюк, квартирантки, сказали: «Пошел на почту, скоро будет». Мы решили подъехать за ним, но встретились почти у дома. Расправив плечи, высоко подняв голову, он шел бодрым, солдатским шагом. Поздоровались. Даниил Григорьевич Костенко, несмотря на свои 72 года, выглядел молодцевато.
В квартире чисто, уютно – во всем чувствуется женская рука. Костенко улыбается: «Девчата помогают, да я и сам все могу сделать». Так уж сложилось у него после смерти жены. Живет в доме один, теперь держит квартирантов, девчат с местного хлебозавода. Доволен. «Чего же еще

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________55

надо старику?». Дети не забывают, пишут товарищи по совместной службе в годы Великой Отечественной войны.
Вот и сегодня получил треугольник военных лет – бесплатное солдатское письмо. Привожу его текст полностью.
На листе изображение ордена Отечественной войны и цифры «1945-1983».
Стихи М. Матусовского.
Пока еще в обойме есть патроны,
Покуда бьются старые сердца,
Займите круговую оборону,
Держитесь, ветераны, до конца.
Уже снаряды рядышком ложатся,
Осколки над тобой свистят уже,
И надо нам, дружище, удержаться
На этом, на последнем рубеже.
Когда земля дрожала, как живая,
Когда от нашей крови таял лед,
Нас выручала дружба фронтовая,
Она и нынче нас не подведет!

А далее текст: «Дорогой товарищ!
Совет ветеранов 169-й Рогачевской Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова стрелковой дивизии поздравляет Вас и Ваших родных с праздником – Днем 1 Мая и 38-летием Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.
Сердечно желаем Вам доброго здоровья, большого счастья, успехов в мирном труде и героико-патриотическом воспитании молодежи.
Совет ветеранов 169-й стрелковой дивизии.
Ждем Вас на встречу в г. Клинцы с 16 по 20 сентября 1983 года».
– Да, вот так, – прочитав письмо, говорит Даниил Григорьевич. – Правда, планы были к сыну съездить, побыть у него… Но ничего и сюда успею. Ведь встреча осенью.
– Вы просите рассказать о жизни, начиная с детства? – спрашивает Даниил Григорьевич. – Так вот, детские годы мои трудовые были и безрадостные. Родился я в апреле 1911 года в деревне Каршино-Аненка Матвеево-Курганского района Ростовской области в семье бедного крестьянина.
Отца и мать не помню. Умерли вскоре после моего рождения от холеры. Остался я полуторогодовалым, две сестры постарше и брат.
Сестры вскоре ушли в город на заработки, а меня с братом взял так называемый опекун, назначенный старостой села. Когда мне исполнилось шесть лет, отдал он меня с братом «в люди». Это хорошо Максим Горький описал в своей книге, как дети жили в то время в людях. Брата отправил опекун в одну сторону, меня – в другую, так мы с ним больше и не виделись и не знаем друг о друге ничего. Тетка, у которой я работал, в начале 1918 года привезла меня назад. Тут уж советская власть стала, начали организовываться приюты, и меня опекун сдал в приют для сирот. Вскоре я с приютом уехал в Таганрог и был там до 1924 года.
После смерти В.И. Ленина – а это я помню хорошо – нас из приюта стали распределять по фабрикам и заводам. Приехали тогда к нам люди из села. Там тогда коммуна создавалась. Вот они приглашали к себе желающих. Мы с другом решили идти в коммуну, деревенская жизнь была нам знакома. В коммуне я работал и жил до 1930 года. Учиться мне хотелось, но не было возможности. И тогда я решил идти в Красную Армию добровольцем. Попал в Краснодар, потом направили меня в Киев на учебу. Стал командиром. Из армии вернулся, женился. Работал в Краснодаре на стекольном заводе, откуда в 1941 году по мобилизации ушел на фронт…
Пауза, сидим молчим. Я вижу, как глаза у Даниила Григорьевича теряют блеск, взгляд его уходит в глубину. Он словно весь там, в далеком 1941 году. Как нелегко порою вспоминать…
Всю тяжесть нависшей над страной угрозы Даниил Григорьевич ощутил в учебном полку под Нальчиком, где готовились кадры артиллеристов по сокращенной программе.
После курсов Д.Г.Костенко сам обучал новобранцев всему, что могло пригодиться на войне. Уходили солдаты на фронт, вместе с ними рвался в бой и инструктор. Но начальство было непреклонно: «Ты, Костенко, здесь нужнее».
– Батареи, дивизионы и полки укомплектовывались быстро, – вспоминает Даниил Григорьевич. – Я был командиром взвода 76-миллиметровых орудий. И вот однажды в конце августа или начале сентября 1942 года вызвали нас на совещание. И здесь мы получили, наконец, приказ прибыть под Сталинград.
– Первый бой в Сталинграде? – словно про себя повторяет мой вопрос Даниил Григорьевич. – Знаете, самое главное, что я тогда усвоил, война – тяжелая работа. Ее не хочется исполнять, а надо. Ведь если не ты его, врага, убьешь, так он тебя.
В Сталинграде я командовал батареей. Нам приходилось огнем поддерживать пехоту, ну, а в трудные моменты пехотинцы и нас выручали не раз. Помню 19 ноября. Это был уже конец

 Россихин

оборонительного периода борьбы в Сталинграде и первый день контрнаступления наших войск на Волге. Против нас враг бросил все свои силы. Немцы за сутки сделали 7 танковых атак против наших позиций. Тут уже только бей гадов. Танк, ведь если идет в лоб, трудно поразить. Жди, как только он чуть повернет в сторону и подставит борт. Тут и бей, да поточнее. 19 ноября наша батарея уничтожила 12 танков. Нас всех наградили, конечно, и вручили мне орден Александра Невского, как говорилось в наградном листе, за умелые действия ведения огня по противнику, за срыв контратаки врага.
У меня командиром первого огневого взвода батареи был старший лейтенант Кузнецов. Вторым взводом командовал Братчиков. Хорошие ребята были, всю войну прошли. Второй батареей командовал Сергей Михайлович Паршин, он теперь живет в Вильнюсе. Помню командира дивизиона Андрея Михайловича Гришина, командира стрелкового полка Кучуру, к полку которого был придан наш дивизион. Запомнился заместитель командира дивизии по политчасти В.А. Петренко, санинструктор батареи Татьяна, которая сейчас живет в Минске, и другие. Но все же многие имена память не сберегла. Жаль, но что же поделаешь, – сетует Даниил Григорьевич.
В боях под Сталинградом Костенко получил ранение, но не покинул поле боя, остался в строю до выздоровления. Тут уж медики свои помогли всем, чем могли, быстро залечили рану, да и организм у комбата был здоровый.
– Каждый клочок земли был прострелян, каждая складка земли была под огнем врага, каждое движение бойца замечалось – и все же мы били фашистов, – торжествующе говорит Костенко.
Пехота помогала танкистам, танкисты штурмовали группами, успех каждого закреплялся – и так везде.
– После ликвидации Сталинградского котла, – продолжает рассказывать Костенко, – вновь были трудные, жестокие бои, но уже чувства и настроение у нас были совсем иные. Наша дивизия освобождала Жлобин, Бобруйск, Волковыск. За взятие Рогачева дивизия получила наименование «Рогачевской». Потом освобождали Польшу, вышли в Восточную Пруссию.
Брест, 1983.

Бессмертны в памяти народной.

В редакцию газеты «Заря над Бугом» в первых числах 1985 года зашли две женщины: одна пожилая, другая, как потом стало ясно, ее дочь и дочь Героя Советского Союза П.Я.Матвеева. Они, Александра Семеновна и ее дочь, рассказали, что ищут место его захоронения. Сотрудник газеты отвез жену и дочь П.Я.Матвеева в городской парк им. 1 Мая, где в братской могиле покоится прах их мужа и отца.
Павел Яковлевич Матвеев родился в 1915 году в бедной крестьянской семье в селе Полянское Сосновского района Горьковской области. Рано осиротел, остался без отца. Помогла ему советская власть. Успешно окончил семилетку, стал овладевать профессией шофера. В этом проявилась его черта – любовь к технике.
Но была другая, более возвышенная мечта – стать летчиком. Вероятно, на это немалое влияние оказали известные подвиги Чкалова, Байдукова, Громова и многих других летчиков.
Мечта привела Павла в аэроклуб. После годичной учебы его в числе лучших направляют в авиационное училище. Шел 1937 год.
Жена П.Я. Матвеева, Александра Семеновна, вспоминает, что Павел был всегда целеустремленным и трудолюбивым. Учебу в летном училище он сочетал с самообразованием, был прекрасным мужем, очень любил детей, семью.
Когда Германия напала на нашу страну, Павел Яковлевич Матвеев с первого же дня принял личное участие в боевых делах своей части. Боевые награды рассказывают о его фронтовых дорогах: «За оборону Ленинграда», «За оборону Кавказа», «За оборону Сталинграда», два ордена Ленина и медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.
Командир отряда бомбардировщиков авиаполка дальнего действия гвардии майор П.Я. Матвеев совершил 200 ночных боевых вылетов, сбросил 216 тонн бомб на врага, создал 143 очага пожара, бомбил железнодорожные узлы, аэродромы, живую силу противника на земле Украины и Белоруссии, в Польше и Германии…
Он мало чего не дожил до дня победы. Вылет в апреле 1945 года был для майора П.Я. Матвеева последним.
Домой к жене пришло печальное письмо. Оно хранится в семье до сих пор:
«С прискорбием сообщаем, что 9 апреля 1945 года при исполнении служебных обязанностей погиб Ваш муж, наш лучший друг и товарищ Павел Яковлевич Матвеев. Мы, близкие друзья и товарищи Павла Яковлевича Матвеева, вместе с Вами разделяем тяжелое горе, постигшее нас. Мы, знавшие Павла Яковлевича, как одного из скромных и вместе с тем храбрых наших летчиков, человека большой души и чистого сердца, глубоко скорбим по поводу безвременной и тяжелой утраты.


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________57

В сердцах боевых товарищей будет вечно жить светлый образ друга и большевика Героя Советского Союза гвардии майора Матвеева, отдавшего свою жизнь за свободу и счастье нашей Родины.
Мы склоняем боевые знамена над прахом нашего Павла Яковлевича и клянемся бить врага до полной нашей Победы, за которую отдал жизнь наш незабвенный друг и товарищ».
Письмо подписали генерал-майор авиации Блинов, подполковники Шаханов, Царенко, Коваленко, майоры Скрипниченко и Каплинский.
Герой Советского Союза, гвардии майор авиации Павел Яковлевич Матвеев захоронен в братской могиле в городском парке г. Бреста. Его имя навечно занесено в списки гвардейской авиачасти.
… Здесь, на братской могиле, всегда цветы. Это благодарные потомки чтят память тех, кто сложил свои головы в борьбе с коварным врагом. И отмечая славное 40-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., все люди нашей великой и могучей Родины вновь и вновь поименно вспоминают тех, кто не дожил до Дня Победы, но кто отдал все, чтобы этот день приблизить.
Брест, 1985.

Бойцы вспоминают.

Никогда об этом не забудем.
Иван Егорович Семенов, персональный пенсионер республиканского значения, много сил отдавал военно-патриотической работе среди молодежи и населения района. Он часто выступал с рассказами о войне, и, в частности, о ее первом дне, который он встретил на границе у города Августова (ныне Польша).
Накануне
В субботу 21 июня, стоял хороший солнечный день. Под вечер, часов в семь, я с женой Аней и дочерью Шурой и лейтенант Иван Александрович Шанков с женой и сыном катались на лодке. В это время из-за границы появился на небольшой высоте самолет-одиночка. Нарушитель границы покружил недолго над городком и улетел. Хорошее настроение у нас было испорчено. Как хотелось врезать этому нахалу, но… приказ был на провокации не обращать внимания. Оставив лодки, пошли в часть. О случившемся доложили командиру капитану Ивану Короткому. Начальник штаба капитан Сергей Парамонов тут же связался по телефону со штабом 27 стрелковой дивизии, но оттуда был получен успокаивающий ответ.
В субботний день на территории городка шли ротные соревнования по волейболу и городкам. Руководили ими Иван Пустовалов, Иван Литвиненко и Иван Лабутин. Молодые, энергичные командиры.
На летней открытой сцене красноармейский хор исполнял любимые песни «На границе тучи ходят хмуро», «Броня крепка и танки наши быстры» и другие. Запевалами были крупный, высокий с басистым голосом Саша Мошенко из Донбасса и внешне противоположный ему Володя Косырев из Москвы.
На танцплощадке под баян Анатолия Антонова танцующие пары кружились в вальсе. И все было прекрасно и хорошо, и радостно. И все мы не знали, что поем, танцуем, веселимся перед великой бедой.
Война
Еще до четырех часов утра меня легонько толкнула в бок жена Аня. Тихим голом спросила, что это так настырно гудит? Мы вышли на крыльцо. Там уже были многие семьи командного состава с недоумением смотревшие в небо, где на большой высоте летели самолеты. Шли плотными рядами вглубь нашей территории.
Вернулись в комнату. Я взглянул на спящую, немного вздрагивающую во сне дочурку Шуру и заметил жене, что мы здесь не одни и волноваться не следует. А она все повторяла:
– Ваня, это – война!
Вскоре весь командирский состав, проживающий здесь, быстро поспешил в расположение части. Дежурный лейтенант Горбунов доложил капитану Короткому, что час назад звонили из штаба дивизии и предупредили, чтобы не поддавались на возможную провокацию.
Вдруг проволочная телефонная связь прервалась. Это вызвало новые волнения личного состава батальона. Без объявления боевой тревоги он уже был в сборе. И в это время шквал мин и снарядов из немецкого Сувалковского укрепрайона обрушился на нас. Через границу двинулись вражеские танки. В небе появились немецкие самолеты и начали бомбить и расстреливать все живое на земле. Засланные в город диверсанты открыли стрельбу. Появились первые жертвы среди военных и мирных граждан.
Бой
Батальон совместно с пограничниками вступил в бой. Наши бойцы одну за другой отбивали вражеские атаки. Немецкие самолеты с малой высоты бомбили наши позиции.


 Россихин

Где-то около полудня, в разгар боя, над нами в небе появились три самолета с нашими опознавательными знаками. С радостью многие бойца повыскакивали и криками «ура» стали приветствовать их. Но самолеты развернулись и на бреющем полете начали расстреливать бойцов.
В моих воспоминаниях нет часовой хронологии событий дня. Я сообщаю о том, что видел и слышал сам.
Так, около 11 часов дня, в самый разгар боя, в расположении наших боевых позиций с карабином в руках появилась жена военфельдшера Майя Козырева. Вместе с нею другие жены командиров, которые не имели детей, в том числе и молоденькая, с длинной русой косой красавица, жена лейтенанта Ивана Лабутина – Лилия. Они рассказали, как погибла жена лейтенанта Анатолия Антонова – Тамара. Она пала от пули диверсанта, когда пробиралась на позиции к мужу. Так многие жены командиров стали бойцами и разделили участь своих родных и близких.
Схватка
Двенадцатичасовой бой на границе привел к истощению боеприпасов, горючего. Установить связь со штабом дивизии или другими более крупными подразделениями не удавалось. Посланные с утра грузовые машины и бензовозы на тыловые базы во главе с начальником продовольственного и вещевого довольствия Владимиром Беляевым назад не возвратились. Как потом стало известно, возле села Суходолина на колонну обрушились фашистские бомбардировщики. Погибли многие, а оставшиеся в живых вступили в бой с немецким десантом, разгромили его. Схватка была короткой и жестокой. Пал в этом бою командир Беляев. Я уверен, что жена Володи Беляева Оля и дочь до сих пор не знают при каких обстоятельствах погиб их родной человек. Попытка разыскать жену где-то на Смоленщине не дала результатов.
Мужество
В 30-35 километрах у местечка Домброво, где раньше размещался наш батальон и где были основные склады, также произошел бой. Красноармейцы охраны во главе с командиром отделения Павлом Царевым отразили атаку диверсантов, не дав им уничтожить склады. Они обеспечили охрану до прибытия к 16 часам двух бронемашин за боеприпасами во главе с лейтенантом Иваном Шапковым. Совместными усилиями враг был уничтожен.
На обратном пути в Августово колонна с боеприпасами, ведомая лейтенантом Шапковым, наткнулась на засаду парашютистов-диверсантов. Находчивость лейтенанта Шапкова, смелость экипажа позволили ликвидировать засаду и доставить боеприпасы на позиции батальона. Это придало защитникам новые силы.
К 18 часам немцы предприняли еще одну, более мощную атаку. Бой дошел до рукопашной схватки. И в это время экипаж бронемашины в составе лейтенанта Литвиненко, механика-водителя Косырева, стрелка Мошенко обошел немцев справа, а группа кавалеристов – слева и ударили по врагу. Немцы дрогнули, отступили, но не надолго. Не успели мы передохнуть, как на наши позиции вновь навалилась вражеская авиация. Силы были на стороне врага, пришлось нам отходить…
Мужество и героизм простых советских воинов удивили мир. Но я бы сказал, что эти черты были присущи почти всем нашим людям. Еще одно воспоминание этого дня…
На живописной опушке августовской пущи, по берегу августовского канала возле г. Августова был дом отдыха. Здесь в это воскресенье отдыхало 22 человека. Они бесстрашно встретили гитлеровских вояк, когда те появились во дворе здравницы. По рассказам очевидцев, все отдыхающие показали себя мужественно. Немцы вывели их всех во двор, построили, а когда начали вызывать коммунистов, из строя выбежал один отдыхающий, выхватил у немца автомат и начал из него стрелять по фашистам. Троих убил. Но тут же и сам был убит. Кто он, этот герой? Четверо из строя бросились в озеро, по ним открыли огонь и что с ними – никто не знает. Оставшихся немцы расстреляли во дворе.
Мне удалось установить, что перед самым началом войны в дом отдыха прибыли секретарь Кобринского райкома партии Иосиф Николаевич Романович, а также член партии с 1919 г. Василий Семенович Тоболич – работник Минского обкома партии. Оба они не вернулись домой. Кто же те погибшие от рук врага, пока неизвестно…
Память
Таким я помню день 22 июня 1941 года. Может быть, у кого-то возникнет сомнение, что многих я называю по именам. Ничего удивительного в этом нет. Замечательные, до конца преданные Родине люди, с которыми я находился в одной части много лет, запомнились.
Весельчак Иван Лабутин принимал меня и других моих земляков на призывном пункте в г. Осташкове Калининской области в сентябре 1935 г. Они, старшие товарищи, воспитали меня, как и других, за годы службы. С ними я освобождал земли Западной Белоруссии в 1939 году. Они рекомендовали и приняли меня накануне 17 сентября 1939 года в партию коммунистов. Таких людей помнить всю жизнь будешь.
Брест, 1985.



«Блики прошлого». Книга вторая. _____________59

Сыны Беларуси. Из одного села солдаты

У каждого из них за плечами годы жизни. Было в них все: радости и печали, боль потерь товарищей на полях сражений и гордость за успехи послевоенных свершений. Но и сейчас, уже сколько лет прошло, каждый из них хранит в глубинах памяти яркие события суровых будней Великой Отечественной войны.
Личным примером
Павел Семыкин воевал с августа 1941 года. Награжден орденом «Красная Звезда», медалями «За отвагу», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», юбилейными наградами.
19-летний паренек из Курской области немало хлебнул лиха, но долг солдатский исполнил честно.
Грамоту до войны осилил малую, четыре класса. А на фронте определили его в транспортную роту. Вывозил раненых, доставлял боеприпасы к передовым позициям. Не отсиживался он в тылах, а в поте лица содействовал успехам своих товарищей. И солдатскую медаль «За отвагу» получил за личное мужество, проявленное в боях с фашистами, когда подвозил боеприпасы на передовую под артобстрелом противника. Это не каждому дано – пересилить свой страх.
В связи с этим вспоминаю рассказ одного такого обозника, который тоже под обстрелом повез снаряды на батарею, а его товарищ решил переждать артналет. В итоге получилось, что он остался живым, а его товарища снаряд накрыл вместе с повозкой. Всякое было на войне, и Павел Васильевич Семыкин знает много примеров солдатского мужества.
Под Варшавой П.В. Семыкину с товарищами пришлось штурмовать дом, где засели 8 гитлеровцев. Семыкин рванулся вперед одним из первых, да так, что немцы даже не успели прицельно по нему вести огонь. Он лично в этом бою уничтожил трех гитлеровцев, помог товарищам захватить опорный пункт врага без потерь. За бой получил солдат орден «Красная Звезда». Есть что рассказать при встречах со школьниками Павлу Васильевичу. А трудится он теперь в колхозе «Искра» слесарем. Так что есть еще порох в пороховницах.
Связной штаба
У Петра Петровича Буханова из деревни Чернавчицы в июле отмечалось 80-летие. И дочь, и сын, и внуки поздравили его тепло и сердечно. И радостно было на душе у него с женой: вместе прожили много лет и всякое перевидано на веку. Солдат Буханов вступил в члены партии в суровом 1943 году на фронте, где был с июля 1941 года по февраль 1944 года связистом в должности телефониста.
Люди, прошедшие фронт, как правило, скромные. Они стесняются говорить о себе, о своих делах на фронте. Все им кажется, что они ничего не сделали такого, чтобы об этом говорить. Не дай Бог, еще за хвастуна примут. Вот почему так трудно порой узнавать от них детали событий тех далеких дней.
«Был телефонистом, – говорит Петр Петрович, – вот и все…». Но ведь он не просто так награжден солдатской медалью «За отвагу».
Мы сейчас много знаем о войне, в том числе и о битве за Днепр. Недавно по телевидению был показан кинофильм «Батальоны просят огня». Что делали связисты на фронте, по-моему, хорошо показано в фильме.
Вот и Петр Буханов в 1943 г. вместе с командиром связи 254-й стрелковой дивизии переправился на левый берег Днепра, координируя огонь артиллерии. Немцы бросились против них в атаку. Отбили. Враг вновь пошел в психическую, стараясь сбросить их в реку, но его отбили вновь. Сражался и Петр Буханов. Его автомат косил фашистов. И вдруг удар, потеря сознания. Тяжелое ранение, к счастью, не оказалось роковым. Связист выжил и еще воевал долго, а подвиг его на берегу седого Днепра по праву был отмечен медалью «За отвагу».
Солдатская слава
– При форсировании Одера, – рассказывает бывший пулеметчик 155-го гвардейского стрелкового полка, а ныне работник Чернавчицкой средней школы Василий Георгиевич Микулич, – попало наше отделение в жесткий переплет.
Немцы взорвали дамбы, вода затопила все низины, деревни и даже города. Все это для того, чтобы сорвать наше наступление. Не вышло. Я и еще человек восемь или десять, уже не помню, плыли в лодке под вражеским артобстрелом. И вдруг, уже недалеко от берега, снаряд ударил в лодку. Кто погиб, кто утонул, а нам троим повезло – в живых остались и добрались до берега. И сразу в бой, фашисты, вот они, рядом. Но если бы не помощь наших, вряд ли живыми остались и мы.
С подошедшими подкреплениям уцепились на плацдарме, отбросили все атаки гитлеровцев. Мы, рядовые, всех замыслов командования, конечно, не знали, но зато каждый ведал, что впереди Берлин – логово фашистов. И к нему мы шли, презирая смерть. «Добить врага в Берлине!». Это была мечта каждого, и я счастлив в своей солдатской судьбе, что принял личное участие в боях за Берлин.

 Россихин

Наступая 2-го мая в Берлине, бойцы, в числе которых был и 26-летний Василий Микулич, захватили первый этаж большого дома. Он, как пулеметчик, занял особо опасное место у окна и открыл огонь.
– Вскоре, – рассказывает Василий Георгиевич, – увидели белый флаг, затем немцев, идущих под ним с поднятыми руками. – «Берлин капитулировал!» – донеслось до нас. Крики «Ура», объятия, радость победы на лицах у всех. Этого забыть нельзя до конца жизни…
Василий Георгиевич за подвиг на Одере был удостоен ордена Славы III степени. Он награжден также медалями «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Брест, 1987.

Отклик сердца.
Памятник-крепость.
Это наша с тобою страна,
Это наше с тобою Отечество.

Газета «Заря» ведет читательскую дискуссию под рубрикой «Мнения и суждения о проекте второй очереди мемориала». Иначе и быть не может, ибо истинному патриоту города не безразлично, каким будет весь комплекс Брестской крепости-героя.
Но вместе с тем эта проблема не только местная.
Крепость – история города. И когда в пятидесятые годы люди вносили деньги на возведение памятника защитникам крепости, они участвовали в большом патриотическом деле.
В «Заре» тогда шли целые полосы обсуждения, и не все письма попадали на ее страницы. Так случилось и с моим откликом, но актуальность его не пропала и ныне.
***
Пятый десяток лет знаю город, крепость. В первые послевоенные годы не раз бывал в ней. Помню ее трехарочные ворота, развалины разрушенной кольцевой казармы, помню сводчатые ворота, через которые попадали в крепость. Эти ворота стояли на дорожке, что сейчас идет вдоль Мухавца к цитадели. Кстати, здесь была мемориальная доска, посвященная артиллеристам. Где она сейчас, кто скажет?
Помню, как с товарищами через лазы, которых тогда было много у Северных ворот, мы проходили подземным туннелем под каналом до стены, закрывающей путь дальше, стена послевоенной закладки. Был я и в казематах Козловичского форта, спускался внутрь его на три яруса вниз, смотрел из орудийной амбразуры на поле перед З. Бугом.
Сейчас в это не верят многие. Не верят так же, как и я не верил в свое время рассказам одного жителя города И.И. Матлахова, работника Брестской районной библиотеки, как он, еще будучи пацаном, издалека наблюдал за приездом Гитлера и его свиты в августе 1941 года. Не верил до тех пор, пока не посмотрел в кино кадры об этом.
Вот почему я не стараюсь убедить в том, что видел, но верю, что эти подземные туннели будут со временем найдены. Ведь это же инженерные сооружения шириной и высотой до двух метров. В то время лишь в одном месте вода в туннеле стояла сантиметров на 5-10. Во всяком случае, прошли мы это место в обыкновенных ботинках.
К чему это я? Да все к тому, что дороги нам этим места крепости, хотя и приложили в те годы многие горожане свои руки к ее развалинам. Сколько одного кирпича было унесено и увезено отсюда, даже здания исчезали, как и ворота трехарочные.
Что было, то было. Пришло время, и крепость обрела свою славу, стала символом героизма советского воина, вступившего в смертельную схватку с фашистской коричневой чумой.
***
Кольцевую казарму, главный атрибут цитадели, вижу воссозданной. В ее помещениях могут быть расположены музеи, картинные галереи и детские городские творческие организации, а в восстановленном здании 9-й погранзаставы – музей именных погранзастав с памятником герою Советского Союза А.М. Кижеватову.
Разрыв в кольце казармы нужен. От скульптуры «Жажда» до нынешнего здания музея. Это вход, это вид на монумент, штык, вечный огонь. Сразу же хочу оговориться, что восстанавливать Белый дворец нет необходимости. Руины Белого дворца и так красноречивы, восстанавливать их нет необходимости хотя бы потому, что закроют вид на мемориал и вечный огонь.
Затем, на месте расстрела полкового командира Е.М.Фомина пусть будет поставлена его скульптурная фигура. Где погиб А.Ф. Наганов – его фигура… Одним словом, не только мемориальные доски, а памятники людям. И еще один эпизод надо запечатлеть. Это когда бойцы и командиры выбивают контратакой фашистов из цитадели. Надо между красноармейским клубом и казармой 333-го стрелкового полка поставить скульптурную композицию атакующих.
Остальную площадь, где сейчас расположена военная техника, расширить. Надо поставить и танки, и самолеты, и орудия врага – все, что навалилось на почти безоружный гарнизон, и все, что было разбито, уничтожено Советской армией.


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________61

Я помню обгоревшие камни подвалов казарм 333-го стрелкового полка. Часть их в музее, часть погибла. Но в этом месте я вижу памятник скорбящей матери. Простой, скромный, но… незабываемый всеми, кто его увидит.
***
Несколько слов о Кобринском укреплении, центром которого является место обороны отдельных подразделений 44-го стрелкового полка и других частей гарнизона крепости во главе с майором Г.М. Гавриловым. Воссоздать в исторической правде эту часть крепости, поставить скульптуру Героя Советского Союза Г.М. Гаврилова.
Здесь я вижу музей истории крепости, а в связи с этим есть необходимость отразить шире деятельность героя Советского Союза, инженера, строителя крепости генерала Д.М. Карбышева. Даже надо поставить его скульптуру, воссоздающего его, молодого руководителя стройки крепости.
Если говорить о перспективе музея-крепости, то я за то, чтоб в районе ее не было воинских подразделений, гарнизона. Одним словом, вся территория крепости – это музей.
И здесь я вижу расположение дополнительных зданий, какие будут нужны, в том числе и предусмотренных «второй очередью» мемориала. Это, в частности, диорама, картинная галерея, панорама и многие другие.
Есть необходимость «упрятать» хоззону, а не ставить ее на историческом входе в крепость у Северных ворот. Ведь они были главными, над ними водружалось знамя освободителей Бреста и крепости. Здесь нужно создать вторую зону культурного отдыха: кафе-мороженое, цветы, киоски с газетами, сувенирами. И, конечно же, никакого «Голубого Дуная» по торговле пивом. Сейчас же это место антисанитарии, сборище сквернословов.
(Прошу читателя извинить за отступление, но посмотрите, как «удачно» крепость атакована этими голубыми и зелеными зданиями с вывеской «Пиво, воды» и без нее. На улице Московской, ныне проспект П.М. Машерова, напротив ТЭЦ, у входа-звезды – другой, у Северных ворот мы уже называли. И везде почти один и тот же люд).
Нужно расширить зону для автотранспорта, убрав некоторые деревянные строения перед входом в крепость через Северные ворота.
Надо восстановить дома комсостава, в них могут жить сотрудники музея. Здесь же исторически просится прописка скульптурного памятника «Женщины и дети».
А какое это хорошее место для Дворца-звезды (который почему-то авторы проекта хотят поставить за главным монументом?!). Привязка здесь его украсит крепость, включит все ее территории в дело.
В старые времена в крепости была школа. Почему бы ее не возродить?! Место хорошее, прямо за Дворцом-звездой, да и помощь детей по уходу за территорией трудно было бы переоценить. Отсюда есть выход и к гарнизонному кладбищу.
***
Несколько слов о Волынском укреплении, где был госпиталь. Одним словом, здесь я вижу музей милосердия, рядом с которым будет создана третья автостоянка и третий центр культурного обслуживания, тем более, что рядом раскопки «Берестья».
Отсюда можно организовать маршрут автобуса до Гершонского форта № 5, который надо включить в зону крепости и сохранить как памятник инженерно-крепостных сооружений. Ведь это он описан в книге «Знак Вишну» Н. Черкашина.
Не могу не сказать и о том, что крепость в 1941 году была одной из точек предвоенного расположения частей 4-й армии, которая стояла на западных рубежах. По сути, музей-крепость – это музей армии, воины которой защищали страну от врага и в крепости и на полях Прибужья и далее… Над решением этого вопроса стоит подумать.
Надо сохранить дух крепости, ее неповторимые строения. Пусть идут экскурсии по всем валам крепости, так как под каждым из них казематы, склады, колодцы, места для лошадей, для техники, для боеприпасов… Увековечить подвиг людей реальных, найти символы воспитания молодого поколения, преданного Родине.
Все эти места объединить кольцевой пешеходной дорогой снаружи и внутри.
Не строить никаких времянок по принципу «немного гравия, немного асфальта». Надо очистить каналы, соединить их с реками З. Буг и Мухавец. Пусть проточная вода создаст чистоту.
***
Брест растет. Я вижу еще один вход в крепость прямо из городского парка культуры и отдыха через улицу Зубачева мимо кемпинга и ворота вала Кобринского укрепрайона. Надо только через железнодорожные пути поставить неширокий пешеходный переход.
В будущем (не таком уж далеком) я вижу по улице Зубачева вместо ветхих строений целую улицу домов 5-7-9-этажных. Так крепость станет частью города.
***
Планы «второй очереди» мемориала много предусмотрели, и почти все, что задумано, может воплотиться без ущерба памятнику-крепости. Следует только осмыслить, что крепость сооружена народом, что стоит она более века и события 1941 года – оборона крепости от немецко-фашистских захватчиков – это один из периодов ее жизни, взлет ее предначертания.
Брест, 80-е годы.
 Россихин

Перестройка, перестройка…
«Русскому только дай власть, он все перестроит…»
Из разговора мужчин в городском автобусе.

Перемены будут.
На земле есть добро и зло, любовь и ненависть, оптимизм и пессимизм… Все это стороны одной медали, но со своими качествами. Добро может быть и злым, и добрым, как и наоборот. Любовь может быть доброй и злой, как ненависть. Оптимизм может быть обыкновенной и розовый, а пессимизм… жизнеутверждающий и просто упаднический или пустой.
Я себя отношу по натуре к пессимистам жизнеутверждающим. В силу этого и хочу получить в решениях партконференции ответы на главные вопросы жизни.
Во-первых, что же такое Коммунистическая партия, которая породила культ личности Сталина, волюнтаризм Хрущева, годы застоя Брежнева? Какая гарантия, что КПСС – это авангард народа, что она служит народу, а не наоборот.
Во-вторых. Когда советская власть получит в руки ту власть, о которой В.И.Ленин говорил «вся власть Советам» и сам стал не генсеком, а первым главой правительства Советов?
Нельзя больше терпеть партийное главенство во главе власти, народа, ибо оно настолько себя «зарекомендовало», что об авангарде и речи не идет.
Теперь несколько слов о моих мыслях по этим вопросам.
Правильное решение должно родиться из разных мыслей, советов, предложений.
Для усиления партийного влияния надо сократить партийный аппарат. Партийные руководители, получающие высокие ставки, это уже функционеры. И их должно быть как можно меньше. На первом этапе следует упразднить обкомы партии – это передаточные механизмы от ЦК до РК.
В республиках Прибалтики их нет и порядка там больше. Что вместо них? А ничего. Выход райкома, горкома прямо на ЦК устранит значительную партийную бюрократию.
О Советах. В Советы всех рангов избирать надо людей, живущих среди своих избирателей. Избирать не просто депутатов, а конкретно – председателя, замов, зав. отделами Совета персонально. Тайно, с правом выбора из трех-четырех кандидатур. А то у нас, к примеру, депутатом Верховного Совета СССР Г.И.Марчук. Живет в Москве. Зачем же нам такой депутат, депутат-варяг. Думаю, здесь много зависит от кандидата: ведь не отказывается от избрания, а служить своим избирателям «не могёт». А как мне до него добраться, коли беда? Он же мне проезд не оплатит. Кстати говоря, так же избирали многих депутатов и на партконференцию. А зачем и почему?
Как жизнеутверждающий пессимист, я верю, что перемены будут, и они принесут новые добрые плоды для народа и его страны. Только дожить бы!
Брест, 1988.

Нет проблем
Пишу в «Огонек», где рубрика «Нет проблем» одно время перестала появляться. Подумалось, что все – кончены проблемы. Но нет. В номере 50 за 1989 год появилась вновь рубрика с рисунком. Очень хорошо.
Я не художник. Вот поэтому предлагаю свою тему под эту рубрику.
Итак, рисунок по теме.
Слева – портрет В.И. Ленина. Справа – пустая рамка, но из нее уже выпали портреты Л.И.Брежнева, Н.С.Хрущева, И.В.Сталина…
Рамка пустая по своей сути. Не пора ли перестать вешать рядом с вечным Лениным портреты его последующих «вождей»? Больно смотреть на фасады зданий, которые украшаются к датам портретами В.И.Ленина и рядом с ним всегда помещают того, кто стоит у власти сейчас. Так не пора ли перестать помещать рядом с ним «героев времени». Не ко времени ныне.
Брест, 1989.

Земля – крестьянам
Да, жизнь заставила нас вновь начинать сначала. Но чтоб перестройка не погибла, надо решить ее основной вопрос – о земле, и так, чтоб не возвращаться к нему лет 200-300.
Что для этого, на мой взгляд, надо сделать? Отдать по Закону землю крестьянам, отдать безвозмездно, на века, и рецепт для этого есть – воля народа, против которой стеною стоит партийно-бюрократический аппарат управления страной. Этот аппарат не столько ЦК, Совет Министров, сколько тот, который непосредственно стоит у рычагов управления народным хозяйством.
Говорят о модификации (видоизменении) колхоза. И зачем? Да затем, что управленческий аппарат, не сильно потея, получал наибольшее благополучие. К примеру, нужна ли председателю колхоза, директору совхоза аренда? Конечно же, нет. Все отдай в аренду – сам


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________63

скоро не будешь нужен. Он, этот «хозяин», уяснил себе это твердо. Способствует ему и разлодырничавшаяся масса колхозников, рабочих совхозов, которые вообще не хотят работать – их отучили за многие годы коллективизации, и они раньше всех поняли, что аренда – это труд и физический, и умственный. Сейчас немало живут сносно, не выкладываясь, да еще если чуть ловчее других, то можешь кое-что и взять без греха от общего котла.
Фермерство будет тогда, когда государство будет само обеспечивать мелких хозяев набором техники и достижениями науки. Существующая же аренда – одна видимость – мимикрия управленческо-бюрократического аппарата на современном этапе.
Брест, 1989.
Рисунок с натуры

Гордился
Зищальченко Спиридон Спотикатыч, инженер одной из мелких контор жилкомсистемы города гордился своей фамилией:
– Она у меня у одного, другой такой нет, хоть город обыщи, – любил он говорить окружающим его людям.
Люди вскоре уже знали про это все. А он гордился и гордился.
Пришла раз в контору бабка. Просит Христа ради вентиль какой-то закрутить в ванне, чтобы вода не текла, а течет она уже не первый год. Выслушал ее инженер, задумался надолго, бабка уже хотела уходить, а он вдруг говорит:
– Вы, гражданочка, читать умеете?
– А как же, кончала три класса еще в ту войну.
– В какую – ту?
– А германскую, при царе еще, – пояснила бабка.
– Эх, куда хватила, я тогда и на свете не был…
– Дык, а кран то… – заспешила бабка.
– Не мельтеши, сегодня вообще-то не приемный день в нашей системе, – успокоил ее инженер, – но завтра жди дома до вечера, отремонтируем.
Старуха поблагодарила, а Спиридон Спотикатыч пометил в большом блокноте, что задание выполнено.
«Кто его проверять будет?» – проговорил он.
И вновь стал гордиться. И вправду было же чем, не так ли?

Воспитывали
К начальнику ЖЭСа в кабинет робко вошли два подростка. Один из них сказал:
– Нам бы помочь надо…
– В чем дело? – спросил начальник.
– Да мы в подъезде своего дома ставим теннисный стол, – ответил один, а второй добавил:
– Зима же на дворе, а у нас свой клуб будет…
– Да, – поддержал первый, – юных теннисистов…
Начальник задумался. По конторе показатель работы с детьми не блистал. Пусть играют, и милостиво решил:
– Ставьте, играйте…
Прошла неделя. Волноваться стали жильцы дома, споры пошли, у кого дети, да какие они, у кого нет, так чего же думать о других, и т.д. и т.п.
А вскоре на двери в подъезде дома, что вела в закут, где юные теннисисты открыли свой клуб, появилось маленькое объявление «Постучи и входи смело!».
Совсем невзначай зашел в этот закут в восемь часов вечера мой сосед и что увидел, рассказал всем:
– Понимаете, захожу в этот закут. Бог ты мой! От табачного дыма людей не видно. За низким столиком в разных позах сидят человек шесть. Двое или трое из нашего дома, остальные, как потом узнал, пришлые, двое из них работают. И все шестеро режутся в карты и курят.
Рядом диван, ванна какая-то. Еще что-то, ну как в закуте. Спрашиваю, кто им разрешение дал на все. Отвечают: начальник ЖЭСа и домком.
Сосед на этом не успокоился. Побывал в ЖЭСе у начальника, и разговор состоялся у них примечательный.
– Кто у вас просил открыть клуб в подъезде? – спросил он.
Ответ:
– Дети пришли, попросили разрешения в теннис поиграть.
– А чьи дети?
– Разве это важно?!
– И какой же там клуб открыт, вы знаете?
– Вообще-то не были в нем, но воспитательную работу ведем.


 Россихин

– Карточная игра, курение детей-школьников, девочек – все это работа?
Начальник:
– Раз так – закроем!
В разговор вмешался инженер ЖЭСа:
– Мы скажем детям, чтоб они попросили у вас разрешения, а вы за их поведением, за их отдыхом в клубе посмотрите, помогите силами общественности общему делу воспитания подрастающего поколения…
Сосед дальше не выдержал, сбежал, а в подъезде, в этом закуте, дня через два исчезли подростки.
Интересно, кто их теперь воспитывает?

Лечим зубы
У Петрова разболелись зубы. С этой болью мало кто выдерживает день-два. Все, как правило, бегут к врачу. Боятся его действий, переживают, сидя у двери зубного врачевателя, но терпеливо ждут своей очереди, прислушиваясь со все усиливающимся страхом, к редким, но тем не менее еще более значимым стонам пациентов, к шуму бормашин…
Петрову достался последний талон.
Смена заканчивалась, а его все не вызывали.
… Врач Иванов торопился. Скоро конец смены, а он застрял со своим пациентом. От зуба у больного после сверления вдруг сам по себе отвалился кусочек. Это задерживало его надолго, а у двери сидел еще один больной, а в кооперативе Иванова ждал уже клиент и он должен был вырваться с работы минут на 10-15 раньше. Как правило, это труда не составляло, а тут вдруг этот откол…
Быстро подровняв острые углы зуба больного, он вручил ему талон на прием на завтра и, шустро выпроводив его за дверь, коротко бросил Петрову: «Следующий».
Петров вошел в кабинет. От страха уже задрожали колени, в глазах замелькали блики от инструментов.
– Садитесь в кресло, больной, – нетерпеливо бросил Иванов. – Откройте рот, – добавил он, моя руки у крана. – Итак, что у вас? О боже, а повязок навязали, уберите.
Петров убрал заботливое утепление женских рук, разинул рот и зажмурил глаза.
– Так, так… – застучал доктор по зубам. – Здесь болит, здесь болит, здесь болит, – и, не ожидая ответа, закончил неожиданно резко:
– Итак, жду вас завтра, а сегодня пополощите дома настойкой шалфея. Да, да и больше. Вы свободны. – И выпроводил Петрова за двери.
Но еще не успел тот уйти, как Иванов черным ходом выскочил на улицу, сел в свой «Москвич» и дал газ.
Петров, появившись из здания на улице, глотнул свежего воздуха, завыл от боли. Покачиваясь, постоял, вспомнил разговор с женою перед уходом к врачу. Та ему советовало пойти не в поликлинику, а в кооператив «Зубной эликсир», о нем хорошие отзывы. Ее подруга там зуб больной удаляла, так все было сделано мигом, а главное – без боли. Она даже сунула ему в карман, перед его выходом, записку с адресом кооператива.
Петров достал из кармана записку, прочел адрес и пошел туда – в «Зубной эликсир».
Встретили его приветливо. Помогли снять пальто, оформили какую-то квитанцию, за которую он уплатил, и провели к врачу.
Сестра заботливо усадила в кресло. Из-за шторы вышел врач, и у Петрова без просьбы открылся рот. Перед ним был Иванов.
– Болит, где, что, как долго? – ласково, спокойно спросил он его. – Откройте рот шире немножечко, еще… Так, так… Что, уже легче?
Петров кивнул в ответ и почувствовал, что действительно стало легче, боль исчезла. Начисто!
– Значит так, удалим камни, – продолжал доктор.
– Нет, нет, не надо, – испугался Петров и вскочил с кресла. – Уже все, не болит.
Иванов удивленно кивал головой. Какие нервные пошли люди!

Собачья радость
Жена одного высокого начальника предъявила своему мужу, большому любителю охоты и всего, что с ней связано, ультиматум:
– Или я, или твоя собака! – воскликнула она однажды, и муж понял, что ее терпение перешло все границы и прекрасную охотничью собаку Чарли надо из дома убрать.
Не важно, что в доме есть место: для каждого жильца, считая собаку, по комнате, важно то, что ультиматум предъявлен.
..И вот в одно раннее утро ближайшего дня, когда уборщица конторы, где служит начальник, пришла убрать кабинет, ее встретил здоровенный пес. Он бросился к ней с радостью, она от испуга не могла прийти в себя, а пес бегал по кабинету с гулким лаем.

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________65

Хуже было потом. Ведь пес был на ночь закрыт в служебном помещении, поскольку хозяйка лишила его права жить в доме. И он за ночь...
Устроив скандал начальнику за его собаку, уборщица, скрепя сердце, принялась все-таки убирать все то, что оставило животное после себя за ночь на паркете.
Ведь животное, что с него возьмешь....
Но собачья жизнь пошла тоже кувырком. Выскочив на улицу, пес увидел соседского кота и... задушил его мигом на глазах у жильцов. Это вызвало гнев. Явившийся представитель власти вскоре ушел, узнав все подробности гибели кота.
«А собака?» – спросит читатель.
«Что собака?» – можно ответить.
Она по-прежнему на охоте с начальником, а во время службы начальника у ног его лежит.
Правда, посетители теперь к начальнику по пустякам не ходят. А кому их жалко?

У церковной ограды
У церковной ограды домик. На нем скромная надпись – призыв о пожертвовании на восстановление храма. За оградой киоск. В нем церковной атрибутикой торгуют: крестиками нательными, иконками, книгами.
Неспешно идет людской поток мимо домика. Многие опускают свои деньги в ящик под надписью, а еще больше проходят мимо...
Слышу разговор двух пожилых мужчин. Один:
– Я уже трешник кинул.
Другой:
– Не жалко... На дело, пусть... Я вчера тоже бросил рубль...
Старушка и молодица демонстративно выкладывают из сумки по червонцу и, опуская их в урну, торжественно оглядываются. Их акт видит стайка студенток. Слышен шепот:
– Во, дают бабы!
Чего в этом больше – зависти? Удивления? Ни того, ни другого.
Просто восклицание. Оно ни к кому фактически не обращено.
Идет народ, течет народ. И старые, и молодые, и дети, и подростки, и многие бросают свои монетки и бумажки, словно делают это часто, привычно. Это и радует: творится добро.

Грустно стало
О покойниках плохо не говорят. Так принято в народе. Но я вспоминаю всего один эпизод, один миг из его жизни...
Встретились как-то с ним по дороге, лет семь-восемь назад. «Здорово!» – «Здорово!». «Как живешь?» – «А ты как?». Слово за слово и тут из уст моего товарища вылетело:
– Да какая жизнь? Третий день все базы оббегаю, заказ первого районного шефа выполняю.
– Да что за диво? – спросил я.
– Простое, нужна ему срочно штруксовая гэдээровская детская коляска.
– Да колясок же много в ЦУМе.
– Все не то – тут заказ точен... Бегу сейчас к ребятам в одно место – пообещали...
– Ну пока, удачи.
Разошлись. Я шел и думал: «Неужели у первого шефа нет времени самому лично решить этот вопрос? Ведь мой товарищ ответственен за торговое обеспечение населения района, а не одной личности». Но что поделать, если эта личность так понимала свою службу. Грустно стало.

Собиратели...
Часов в десять отправился я в поликлинику. Спустился на лифте и... вновь, уже в который раз, увидел сценку: два молодых парня (сказали потом, что приезжие), одетые в «варенку» с головы до ног, сидели, вальяжно раскинувшись на широкой скамье у входа в дом, и опорожняли уже не первую бутылку пива.
На другом конце скамейки, словно птица, готовая вот-вот вспорхнуть в любой момент, сидел, прикорнув, мужичок лет шестидесяти. Он ждал, заглядывая своим птичьим взглядом в рот молодых парней, и я чувствовал, как он вместе с ними смакует каждый их глоток.
Ребят видел впервые, его нет. Он – собиратель бутылок. Я уже знал его личное кредо на свое ремесло: «Разве лучше будет, если бутылки эти побьют? Нет. А я убираю их, убираю...».
Знаю, что он делает это не из-за куска хлеба. Просто это его работа на пенсии.
Он не поймет никогда, что делать подобное попрошайничество довольно стыдно, но у него есть свое «я их убираю».






 Россихин

На замечание ребятам, что делать так, как они делают, по крайне мере безнравственно, неэтично, они, к моему удивлению, согласились во всем со мною и, допив пиво, убрали небрежно порожние бутылки под скамейку.
«Птица» сорвалась мгновенно с места, и в один миг бутылки были уже в его сумке.
Ребята ушли, а собиратель бутылок с ехидной ухмылкой и злостью сказал: «Что, тебе не досталось!». И было в этом торжество...
Уже по дороге, обдумывая эту историю, я вспомнил, как однажды, сдавая бутылки (такая необходимость несколько раз в год возникает), я стал свидетелем, как одна крепенькая, среднего росточка женщина, лет уже за 60, втащила в помещение, где посуду принимают, два огромных мешка бутылок.
Удивился я потому, что все бутылки были из-под «Фанты» и «Пепси». «Ничего себе, старушка, сколько воды выпивает, да и не дешевой», – подумал я, а она, словно прочитав мои мысли, поведала:
– Тяжко тащить было, аж от вокзала...
Начиная догадываться о происхождении ее бутылок, я пробормотал:
– Конечно, далековато... Да и тяжело, ведь возраст...
Она не обиделась. Просто объяснила:
– Какой-никакой, а доход есть. Здесь два сорта бутылок. Проводникам я заплатила за них по 6 и 8 копеек за штуку. Чистого дохода сегодня будет 3 рубля 40 копеек.
– Если каждый день так... – сказал я, но она перебила меня беззлобно:
– Нет, милый, у нас тоже конкуренция. Мой поезд, мой вагон, свой проводник... Мы там друг дружке спуску не даем. И, не дай бог, чтоб кто-то новый влез, съедим...
Очередь моя подошла и я, сдав десяток бутылок из-под минералки, не дослушал ее откровения...
Думай, что хочешь, а жизнь идет так, как идет, а не так, как каждый хочет. Вот она ... перестройка, и то ли еще будет!?
Брест, 1989.

ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ. Девяностые годы и начало XXI века, когда до конца его доживут из живущих ныне совсем немногие, если вообще таковые останутся на космическом корабле – Земля. А сейчас – конец СССР, конец советской власти, но мы все еще живем по-старому.


Кухня общая.
Нет, мы не проходили мимо, мы реагировали, каждый по-своему, но сильным мира сего, как всегда, не до нас. Я думаю, а кухня-то была у них одна.
Итак, это случилось! И если верить народной мудрости, то все, что делается в мире, делается для блага его – стоит ли волноваться?
Нам, из глубинки не так давно Великого Союза, остается только «радоваться». Но что-то горчит во рту, сосет под ложечкой, и какой-то неосознанный страх за свою жизнь, за жизнь детей завоевывает мозговое пространство.
Отчего бы это?
Скорее всего от того, что за многие годы перестройки, начатой самой мощной силой Союза – КПСС, мы стали свидетелями, а иногда и статистами на задворках спектакля, разыгранного ведущими ее лидерами.
Не зная ничего достоверного о кухне Политбюро ЦК КПСС в перестройке, события этих дней августа 1991 года приоткрыли всем людям, всем рядовым членам КПСС, которых в последнее время стало модно именовать в нашей прессе кратким словом «партийцы» (словно кличка!), щелочку на эту кухню, где пекли многочисленные прожекты Перестройки и ее сестры Гласности.
Правда, сестра ушла далеко от задуманного и стала почти необратимой в старое русло, а перестройка по-прежнему буксует. И не это ли возмутило кухню? Сколько главный повар ни варит, ни дает советов – все без толку, так не лучше ли дело его передать в руки другого шеф-повара?
Пожалуй, так это и началось. Помощники-поварята собрались с визитом на дачу к шефу для высказывания ему своих претензий, обид, недовольств. Но... Шеф заставил непрошеных гостей подождать в приемной дачи часик: он был занят, у него был врач домашний...
Подождали терпеливо (и это – заговорщики?!), а когда их шеф принял и выслушал, то обе стороны остались при своем мнении. Главный повар знал, на что способны его кадры. С ними даже не надо было хитрить, но поварята (а их ведь много) решились все же проучить шефа.
Что из этого получилось?
Трагикомедия. Но был еще один человек под стать шеф-повару, правда, малосимпатичный



«Блики прошлого». Книга вторая. _____________67

для кухни и даже в свое время отлученный от ее дел, который ясно понял, что если он не переиграет их всех, вместе взятых, да, не дай Бог, поварята что-то хоть в малом достигнут успеха, то его карьера будет кончена сразу же. И он пошел ва-банк. Говоря откровенно, молодец! Как тут не вспомнить: смелого пуля боится, смелого штык не берет. Он вышел победителем всего августовского несостоявшегося путча.
Да это же ему шеф-повар даже Золотую Звезду пообещал и дал бы ее, но тот от нее отказался. Еще раз – молодец! В звездах ли счастье? А все поварята главной кухни КПСС оказались в Матросской тишине.
Здесь один из них пишет стихи. А его студенческий друг – шеф, пишет на своей даче книгу мемуаров о путче и, глядишь, вновь заработает детишкам на молочишко.
Ну, а мы – рядовые члены КПСС?
Ждали Пленума ЦК, он, думали, все расставит на места. И вновь ошиблись. Ибо забыли, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
Главный повар уже знал, что Пленум не доверит ему быть Генеральным и упредил всех, издав Указ о приостановке деятельности КПСС и о сложении с себя полномочий ее Генерального секретаря. Можно сказать: когда избран не будешь, то жалеть нечего.
Так миллионы членов КПСС, честных, добросовестных людей страны, от которых их Генсек открестился одним махом, как от чертей, стали бывшими.
А сейчас передо мною «Правда» от 29 июля 1991 года. Слово М.С. Горбачева на Пленуме ЦК КПСС к дискуссии по Проекту Программы КПСС. Это почти что вчера сказал он:
«Наша партия должна все активнее раскрываться как партия политического действия. Этот тезис должен быть закреплен в Программе, и его надо реализовывать шире, предметнее. Сейчас близость партии к рабочим, крестьянам, интеллигенции, к трудовым коллективам – это ключевой вопрос».
Читаю и думаю: а не здесь ли шеф-повар на большой кухне напророчил августовский путч? Но разве провинциалу это можно увидеть? А передо мною все его слова, слова, слова. Все сказанное – ложь, и он – на новой кухне? Кто шеф-повар? И куда он нас ведет?
Брест, 1991.
P.S. (Post Scriptum. (лат.) После написанного).
Говоря о причинах распада СССР вспоминается, что об этом сказал М. Горбачев: «Всей правды вы никогда не узнаете!»
Фраза крылатая «хотя будем надеется, что все же удастся узнать многое из «всей правды». (Это из статьи «Гипноз предвзятости» /книжный обзор/ опубликованной в «Литературной газете» № 6 за 2007 год).
И когда я писал «Кухня общая» в 1991 году, то уже понимал, что всей правды о гибели страны Советов, я при жизни не узнаю. А теперь согласен полностью с М. Горбачевым, что «Всей правды вы (т.е. – мы, простые советские люди – Р.В.) никогда не узнаете!».

Верните денежки
Демократическим путем у меня из бюджета изъяли 6 рублей. За что, спрашивается? За то, что я выписал журнал «Известия ЦК КПСС», который с сентября выходить не может, так как закрыли его издание.
А может, хватит сил демократическим путем вернуть нам, подписчикам, тот почти миллион рублей, что мы отдали когда-то, подписываясь на это новое издание на этот год. Тираж-то свыше 180 тысяч. Кто даст ответ? Какой Верховный Совет? М.С. Горбачева не спросишь, он от нас, коммунистов, открестился, как черт от ладана. И сделал всех, к сожалению, бывшими. Бог ему судья, да и спасибо!
Брест, 1991.

А этим уже живут.
Одна тема
I.
Как-то месяца два назад встретил знакомого капитана. Разговорились о жизни, о делах, о службе. Сошлись во взглядах, что тяжело, что денег мало, не хватает купонов, талонов, а дети растут и все надо больше, а не наоборот.
Из рассказа товарища выяснилось, что его уволили из бывших политорганов и вот он ждет приказ из округа о новом назначении и вроде бы даже знает, куда и кем, но чтоб не сглазить, конкретно не назвал своего нового служебного дома.
Расстались, а через неделю в автобусе маршрутном «Вокзал – Южный» вновь столкнулись у выхода.
Ушел автобус, а мы все стояли и говорили. Сорвался у капитана план. Приказ получил на должность, но не успел в нее вступить, как округ дал новый с формулировкой отменить



 Россихин

предыдущий «как неисполненный». И оба мы пришли к выводу, что перешел капитанскую дорожку кто-то более сильный. Он и назвал его – подполковник из его же рода-племени военно-политического.
– Позвонил я в округ, – говорит знакомый, – а кадры отвечают: «Ищи себе должность сам. Найдешь – приказ отдадим. Вот и ищу себе должность уже неделю. Вроде бы нашел, иду звонить в кадры...
Я ему пожелал успеха, а когда остался один, то подумал:
Да, раньше были бойцы, командиры, потом солдаты, сержанты, офицеры, а сейчас их почему-то везде называют «военнослужащие». И мой знакомый капитан стал военнослужащим.
А кому же Родину защищать?».
II.
Подполковник Петров отбухал в армейских политорганах Афгана почти три года. Вернулся, тогда еще в Союз. Срок службы, возраст были достаточный для пенсии и... ушел он на гражданку.
Поотдыхал, поотдыхал, а потом беда стряслась: дочка уже взрослая при родах умерла, горе в семью вошло надолго, и жена сдала, а вскоре и ее не стало.
Уж так идет: беда за бедой. Один остался, делать нечего, стал привыкать к пивку, винцу... Чем бы все это кончилось? Пожалуй, нехорошо. Одумался он сам, решил идти в коллектив, на работу. Стал ее искать, а время-то уже другое. Не нужны бывшие политработники, твердо проводящие линию авангарда советского народа в массы...
Узнав, кто он, кадровики, кооператоры спрашивали: «А что еще умеете делать? Печи ставить, сваркой, плотницкой работой владеете?».
Ничем он этим не владел. И походив месяца два, бросил искать. Но как-то встретил его бывший сослуживец, когда он стоял на автобусной стоянке и ждал транспорт. Увидел его (он ехал в своей машине), остановился, взял подвезти. Разговорились, что да как, и рассказал Петров о себе. Выслушав его, сослуживец говорит:
– А что ты ищешь? Кресло! Так оно у тебя уже есть. Машина есть? Давай в ИТД или кооператив и все будет о кей! Я помогу устроиться.
Прошло время. И однажды с вокзала я попал к нему в машину. Стоит «Волга», шашечки на стекле. Мне все равно кому платить, ехать надо, а это он – Петров. Нашел себе дело. Индивидуально-трудовая деятельность, а сокращенно ИТД, объяснил он мне. Повеселел мужичок, исправился. Да и то верно: не бывший он теперь, а просто такой, какой есть. Я за него очень рад. Нашел себя, а ведь не всем это удается.
III.
К вдове Федоровой приехал генерал Иванов. Вообще-то не к ней, а к ее мужу, бывшему полковнику Советской Армии. Она об Иванове знала от супруга, когда тот был еще жив. Но вот уже более года, как его не стало, рак желудка.
Гость, расположившись в зале на диване, куда Федорова его пригласила, спросил, а где же Володя?
Заплакала вдова. Иванов испугался, а когда все узнал из ее рассказа, очень опечалился.
Потом за стол сели, выпили за помин души солдата Федорова, о житье-бытье стали советоваться и при этом выяснилось, что Иванов в Москве в главном штабе служит, большое дело имеет, большую власть, и высказала вдова свою боль ему, что сына надо бы в училище пристроить... Он уже школу окончил, работает пока до армии на заводе.
Генерал все это выслушал и ответ дал короткий: «Сделаем!».
У сына пролетели годы учебы в училище и он попал на службу в Германию, в ГДР тогда.
Генерал же стал заезжать к вдове ежегодно. Побудет день-два проездом, из-за границы, заберет ящика два подарков от нее и все было бы хорошо, но стало вдове все труднее и труднее, особенно во времена купонов, добывать подарки для московского гостя.
А теперь он уже и не заезжает, работает на месте, но звонит иногда вдове и заказы уже делает сам. Ясно, в Москве стало трудно с продуктами. И тяжко Федоровой, но тянет свою ношу. Как-никак, а сослуживец мужа, может и сыну поможет еще остаться на год за границей.
Но вдова уже с тяжелым предчувствием берется за трубку телефона, когда он зазвенит. Может сын, а может...
Все может, думаю и я. Если все сейчас от солдата до генерала – военнослужащие. Ну а чем они лучше других служащих? Живут, как и все, в СНГ.
Брест, 1992.

Читая свежие газеты.

О новостях в новое время.
Говорят, что все течет, все изменяется. Может и так, пожалуй, так! Да вот беда: иногда бывает, что и одной жизни не хватает, чтоб заметить, что же изменилось.
Сегодня 14 января. Читаю областную газету. В рубрике «Новости» обратил внимание на


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________69

заметку «И льняное, и сливочное». Много информации, после которой я невольно вспомнил одну очень давнюю и забавную историю с одной из подобных новостей.
Было это в начале пятидесятых годов, когда газета сообщила читателям, что на Шерешевском райпромкомбинате комсомольско-молодежная бригада по изготовлению телег выполнила квартальный план их производства на 150 процентов.
Я работал в обкоме комсомола инструктором, и вызывает меня через день-два после выхода в свет этого номера секретарь обкома и говорит мне, чтоб я поехал в Шерешевский район, совместно с райкомом комсомола изучил и обобщил опыт работы комсомольско-молодежной бригады местного райпромкомбината и все материалы подготовил на очередное бюро обкома, чтоб опыт этот распространять шире по области.
Приказ – закон! Поехал в Шерешево, встретился с секретарем райкома комсомола Дронем, сходил в промкомбинат и ... стал звонить в обком.
Секретарю обкома сообщил, что в этой бригаде два человека не комсомольцы, а один – член ВЛКСМ, что план производства телег действительно выполнен на 150 процентов, но... в единицах измерения это полторы телеги. Давая сообщение, газета не захотела ставить эти цифры – полторы телеги, а поставила 150 процентов – звучит для читателя внушительно и главное – убедительно.
Так вот теперь о «И льняное, и сливочное». В ней сообщается, что в колхозе «Новый путь» Кобринского района на консервном заводе смонтирована и введена в действие установка по производству ценного пищевого льняного масла. Но это, оказывается, первая новость. Вторая – что оно, масло это, продается в фирменном магазине колхоза в Бресте. Правда, где этот магазин – читатель не узнает. В-третьих, в колхозе сейчас создается цех по производству молока. Господи, у нас в Бресте его и разливного «фляжного» нет чаще, чем есть. Смонтировано технологическое оборудование для выпуска сливочного масла и т.д. и т.п. и «специалисты ведут наладку агрегатов». В-четвертых, в-пятых... и чипсы, и овощные консервы, и соки, и колбасный цех... Во! Новость-то какая!
Прочел я это все и плюнул с досады на дорогу, запорошенную новогодним снегом, а сам подумал: «Вот это – телега! Сто строк текста и никакой информации». А главное – обидно. И возвращая читателя к началу этого письма, решил: «Нет, моей жизни мало, чтоб заметить, что же изменилось в газетных новостях».
Брест, 1992.

По поводу книжки «Драма Ленина на исходе века».
В 1992 году, будучи проездом в Москве, посетил Мавзолей и Музей В.И. Ленина.
Людей, желающих попасть в Мавзолей, намного поубавилось, но очередь есть: идут небольшие группы туристов, правда, как правило, молодежных (так уж мне довелось видеть).
В Мавзолее пока все так же, как и было. Часовые, тишина, лишь тихий шаг людей, замедляющих свое движение у саркофага.
...Меня, давно не бывавшего в столице, удивило обилие торговцев на улицах и малое число покупателей в бывшем ГУМе, где продажа все шире идет за валюту. А на наши кровные здесь купить не спеши, не продадут.
Широко торгуют и возле Исторического музея и возле Музея В.И. Ленина. Вот здесь-то я и увидел эту небольшую брошюру «Драма Ленина на исходе века». Политические миниатюры». (Москва, 1992).
Автор ее – Владимир Ефимович Мельниченко, доктор исторических наук, с марта 1991 года – директор Центрального музея В.И. Ленина.
Мне при посещении музея повезло. Я смог лично встретиться с ним, поговорить о главном – судьбе музея, и пришел к выводу, что этот коренастый русский мужик, крепкий не только телом, но и духом, живет уже немалое время в глубокой блокаде со всем своим невеликим штатом, не получая ни копейки от правителей-демократов, жизнеутверждающе оптимистичен, с глубоким взглядом вперед и далеко.
В конце разговора я пожелал ему и его товарищам успехов в борьбе за утверждение статуса музея.
Теперь же несколько слов о брошюре. Ее 45 страниц – это рассказ-раздумье человека, раздумье нестандартное, с неоднозначными оценками о В.И. Ленине. Они поданы в легкой для любого читателя форме: в жанре политической миниатюры. В брошюре также даны некоторые статьи, раскрывающие суть конфликта вокруг Музея В.И. Ленина в Москве.
Итак, о чем говорит автор?
Чтобы не сбиться на пересказ, я хочу назвать главки, которые раскрывают основное содержание политических миниатюр Владимира Мельниченко.
Вот они: «Два абзаца в начале», «Мог ли Ленин ошибиться?», «Причастны мы все с Лениным вместе», «Не отрицайте террора», «Оппоненты и ниспровергатели», «Драма неизреченности», «История ничему не учит?», «От идолопоклонства – к вандализму» (статьи в защиту Музея В.И. Ленина) и «Два абзаца в конце».

 Россихин

Вот, к примеру, в разделе «Мог ли Ленин ошибиться?» в миниатюре «Закончи к лету социализм!» автор пишет (прошу извинить за длинную цитату, но она нужна):
«Наше общество спешило в социализм и коммунизм. Люди верили в их скорое осуществление, связывая будущее с именем Ленина. «Главарь района сплошной коллективизации» бедняк Упаев из повести «Впрок» А.П. Платонова, ежедневно тратя свое тело для революции, не сомневался:
– Ладно, Владимир Ильич, через неделю все бедные и средние будут чтить тебя и коммунизм.
Или вспомним команду Копенкина из «Чевенгура»: «...Закончи к лету социализм!» и не знающий сомнения ответ: «Еще рожь не поспеет, а социализм будет готов!».
А сколько раз у нас спешили «сделать социализм» на бумаге! Не так уж и давно мы отказались от официально объявленной даты построения коммунизма в нашей стране» (С.5).
Что было, то было. А как мы, люди 70-80-х годов, строили «к лету социализм»? Два плана молока, два плана мяса – правда, с нюансами... Если, к примеру, район молоко тянул, а другой – больше мясо, то была «взаимоподдержка»: один молоко в счет другого, а другой мясо в счет первого и оба перед областью в «добром лице». Партлидеры крутили дырки на пиджаках для наград, а ведь ни молока, ни мяса не становилось больше. И в то же время даже слабый колхоз, совхоз (потому и слабый, что не было в нем настоящего хозяина земли, но при этом все маленькие хозяйчики думают о своем дворе, куда бы побольше унести с общего. Один лишь пример: стал новый хозяин и ставит за счет хозяйства себе не пятистенку, а добротный дом, а через пару лет его в хозяйстве нет, не оправдал себя, хозяйство не поднял... Но «хатка»-то за ним осталась...).
Я не говорю о ныне возникших переменах, но когда идет ломка в доме, то на крепость проверяется все. Чужой дядя может дать в долг, но берешь-то на время, а отдавать-то – навсегда. Не надо об этом забывать.
Подобное отношение некоторых партийных «деятелей» всех рангов и привело к тому, что социализм к лету не был закончен. Это при такой работе – закономерно.
Но вот что волнует: почти всеобщий отказ от социализма как от передового общественного строя мира! Но он будет – это закон развития общества. И даже хваленая Америка, я имею в виду США, не минует этого общества. Пришел новый строй общественных отношений как закон природы, по которому и идет развитие всего человеческого общества. Все общественные формации умирают и на их месте возникают новые. Это идет постепенно, долго, но идет, и если посмотреть на стыки обществ уходящих и приходящих, то на нем, как на лезвии бритвы, идет рождение нового. Стыки – это будущее, а будущее – это социализм и коммунизм. Название может быть другим, а суть одна.
Еще одна миниатюра: «Полное собрание сочинений – это фальсификация?». Цитирую автора:
«В октябре 1988 года, будучи заведующим крупным архивом, я принимал участие в совещании, которое проводилось в Москве в здании Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, что на Пушкинской улице. К тому времени в этом архивохранилище мне довелось впервые столкнуться с тем, что некоторые ленинские документы напечатаны в Полном собрании сочинений с купюрами. По этому поводу в присутствии десятков моих коллег обратился с вопросом к тогдашнему директору института, но получил только невразумительное «разъяснение» о «политической целесообразности» публикации полных текстов в ряде случаев...
Сейчас уже ясно, что изымались зачастую те места, где шла речь о жестких распоряжениях, бессудных расстрелах и других нелицеприятных, а то и зловещих фактах. Из них-то, судя по всему, и будет состоять шести- семитомный документальный сборник «Неизвестный Ленин», который в настоящее время готовится к печати. Думаю, что публикация этих документов остро необходима, ибо горькую правду нельзя не знать. Хотя шокирует, изранит она многих приверженцев Ильича.
И все же меня тревожит другое. Под предлогом наличия немалого числа купюр в ленинских записках, телеграммах, письмах некоторые ниспровергатели большевистского лидера стремятся сегодня перечеркнуть ... все его наследие: «Ведь так называемое Полное собрание сочинений Ленина, – ничтоже сумняшеся заявил один из них, – это фальсификация». Как говорят в народе, была правда, да в лес ушла.
Одним лихим росчерком пера, по сути, объявлены поддельными около 9 тысяч документов, написанных Лениным, в том числе главнейшие работы и статьи, которые представлены в ПСС без намека на купюры или искажения. Поистине, заставь отрекшегося от Ленина новому богу молиться, он и лоб расшибет».
Добавить нечего – и так все ясно!
Уважаемый читатель, я хочу лишь в концовке привести несколько названий политических
миниатюр. Названия каждой из них – целая тема. Вот они: «Мог ли Ленин ошибиться?», «Он становил хаотичный распад России», «Польза революции – высший закон», «Дед Мазай в


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________71

Лениниане», «Боль Бунина», «Рыдающий Ленин», «Игра с «завещанием» Ленина», «Музей – это церковь русских?», «Что делать? Не врать!» и многие другие. Читаются с интересом.
И последнее. Я не видел этой книжки ни в одном магазине Подмосковья, нет их и в г. Минске. Может, там разошлись быстро, ведь тираж малый – 30 000 экземпляров, а надо бы больше. Но нет у Музея средств.
А на вопрос: «Быть или не быть Музею В.И. Ленина?» люди труда уже ответили: «Быть!».
Прочти, товарищ, эту небольшую книгу. Ведь ты же знаешь, что бы ни говорили о Ленине, мы все, земляне, живем в век Ленина. От этого никуда не уйдешь. И даже август 91-го года тоже от него.
Брест, осень 1992.

P.S. (Post Scriptum. (лат.) После написанного.) Опубликовать эти заметки в ту пору в г. Бресте возможности не было, а причины этого всем понятны, но дожив до конца XX века, узнав многое из событий кремлевских, я хочу сказать: «Пора Ленина захоронить. Поклонение ему слишком языческое..., а музею, конечно, быть».
  2003.

Об этом много говорят...
Но кто даст ответ?
Сложен вопрос национальный. Вот и сейчас у нас стало в ходу выражение: «Люди кавказской национальности...». Кто они? Все те, кого при СССР называли уважительно: грузин, армянка, абхазец, карачаевец, чеченец, осетинка, а ныне все идут под псевдодемократической вывеской. Что же это за новшество и откуда оно к нам дошло?
Нет, это изобретение демократических, свободных государств, а ныне позаимствованное постсоветской лексикой у тех, с кого берем пример, как жить по новому. И показательна в этом Америка. Нет, не континент, а Америка под аббревиатурой США.
Никто не возражает, когда житель США называет себя американцем, но что это имеет в своей основе? Национальность каждого или всей нации? Но такой нации на свете нет. И вот здесь-то мы сталкиваемся с феноменом демократии США, которая отвергает в названии своей страны национальную принадлежность и утверждает гордость за свой наднациональный американизм. Чаще всего от нации народа идет название страны, а здесь – наоборот от имени континента, как бы новая национальность – англичанин, француз, еврей, русский, немец – житель США, говорит о себе: «Я – американец!». Он отвергает сразу же свое коренное происхождение от своего народа. Кому это выгодно, нужно? Да, да – выгодно и нужно. Ответ не за горами. Только одной нации – евреям, израильтянам. Их в США миллионы и они для всех – американцы, ... но для своих – евреи. Это нужное изобретение богоизбранного народа – затеряться в массе народов мира – своего рода мимикрия. Евреи стремятся стать во главе всего мира и им это постепенно удается. Израиль принесет еще много бед. Избежать бы их, но реально ли это. Кто даст ответ?
Брест, 1993.
И буду ли я прав?
Время покажет.
Не знаю, кто придумал «Лучше поздно, чем никогда», но уже одной этой фразой он увековечил себя и утвердил в миру как неистребимый оптимист. А с ними я почему-то постоянно не в ладах. И не то, что не любил, а вот нет у меня веры в их оптимистичность. Может оттого, что сам я – пессимист, но ... жизнеутверждающий и знаю, что от них весь мир вертится.
Человек может быть как оптимистом, так и пессимистом. Первый вроде бы верующий, второй – нет. Но оптимисты есть розовые: это те, что мир видят таким, каким им лучше видеть надо, а есть просто оптимисты, веруют в лучшее, что оно несомненно будет. Каким оптимизмом веет от полотен такого-то художника? А от этого – один пессимизм.
Значит, первый как бы с плюсовым зарядом, а другой – с минусовым. О, мы уже видели, что оптимисты и розовые, и простые. Т.е. этот большой плюс имеет еще у себя плюс – розовый и минус – простой, обыкновенный, бесцветный что ли. Хорошо, что ты просто оптимист, но лучше, если ты бесцветный, а не розовый, ибо два плюса – оптимист и плюс розовый, дают минус, а минус да еще минус бесцветный тоже дают плюс, а два плюса дают общий минус, так что оптимизм это в целом – минус, он не зовет вперед, он констатирует факт и все. Ибо примеры брать даже с положительных фактов люди не спешат и поступают верно. То, что кому-то плюс, мне может быть минусом.
Теперь о пессимизме, этакой вроде бы подчеркнутой потере оптимизма, о пессимизме – недовольстве, неудовлетворенности, огорчении, о противоположности оптимизму, оптимисту. Он, этот пессимизм, с одним знаком – минус? Нет! Далеко нет!
Пессимизм выражает определенное недовольство чем-то, кем-то, а это значит, что он как бы отвергает это, но и утверждает своим отрицанием что-то новое, другое, порою неосознанное до


 Россихин

конца, но интуитивно верное, он как бы это жизнеутверждает, что этот оптимизм не верен, его надо отвергнуть, а утвердить новое, и этот пессимизм жизнеутверждающий, он со знаком плюс.
Просто же пессимизм – это минус, он родня оптимизму бесцветному и несет его знак. Плюс – это добро, минус – это зло, так все в жизни делится и так идет испокон веков. Жизнеутверждающий пессимизм – это вся жизнь, рвущаяся к добру, как и злу порою, а оптимизм любой – это довольствие, это достигнутое, а такое состояние застоя ведет к гибели.
Жизнеутверждающий пессимизм великих людей ведет человечество к его вершинам. И за примерами здесь далеко ходить не надо, они рядом с нами и мы, интуитивно выражая свой пессимизм, идем вперед. Но к чему это приведет, будут знать те, кто будет после нас... К примеру, наш оптимизм в победу социализма в одной, отдельно взятой стране показал, что смотрели многие из нас на это сквозь розовые очки. Апофеозом же этого оптимизма стало «Форосское противостояние», когда оптимисты были удовлетворены тем, что пессимисты не сумели достичь того, чего желали. Но розовый оптимизм пока пропал, а пессимизм, как оставшаяся часть жизнеутверждающих начал, набирает силу. Пожалуй, это хорошо! Но до критической массы еще далеко. Время покажет: что розовое, что нормально.
Брест, 1993.
В зеркале печати.
Осторожно – феминизация...
В журнале «Новый мир» – одном из лучших журналов бывшего СССР – в номере 5 за 1993 год опубликована повесть. Автор ее – Дина Рубина, и назвала она ее «Во вратах твоих».
Название взято из Псалма. Но вот из какого Псалма взяты эти шедевры автора?
«Детей гонять и ... груши околачивать?». Вместо точек ставь все, что угодно, здесь автор решил поставить три точки. Спасибо и на этом, дети, может, еще и не знают.
«... Налил водки в бумажный стакан, глотнул и сказал:
– А хер ее знает....».
Хорошо, что так, могло быть, пожалуй, и хуже.
«Саддам, бля...». «И какого хрена ты ходишь с умным видом»... (вот полюбился автору хрен!).
Ну да это – цветочки!
«...Полицейские, суки, остановят». Так я узнал, что в Израиле полицейские, ну эти самые (читай выше), хотя до этого думал, что они люди. ... Но потом прочел, что в Израиле есть и еще другие суки, «которым надо давать финансовый отчет».
«... Вот это – ебу...», «Трахаю всех за пятьдесят шекелей» и «Понимаешь, Яшка, христианский – страшное говно!». Или: «... похожая одновременно на Филиппа IV, короля Испании с портрета Веласкеса, и на жеребую кобылу с тяжелым задом...» (какое глубокое авторское знание материала!), «... пожевала губой, как кобыла, требующая свежее сено...» (тонкость какая, глубина бездонная!), «... он поднял голос по высокой проповеди, когда Господь опять от****ил Амалека!...».
Продолжать? Нет смысла. Но кто это самое, что Господь сделал с Амалеком, сделает с нами, с нашими писателями за такие книги, которые утверждают, что люди, и язык им дан был не столько мысли скрывать, сколько грязь выливать наружу, из себя вон, на всех, на землю, а мы еще пытаемся осознать, что есть ноосфера? Грустно за умный народ. Время летит. Язык наш воистину стал врагом нашим. Не оскорбляйте землю похабщиной.
Брест, 1994.

О войне после войны.

Девяностые годы для меня самые плодотворные. Так, я думаю, было уготовано мне судьбою: я работал над «ПАМЯТЬЮ», книгами хронико-документальными, посвященными истории Прибужского края Брестчины от первобытных времен до наших дней. Как составитель, исследователь и автор совместно с творческим коллективом, одухотворенными творческим духом людьми, более пяти лет отдал этому важному делу. И разное было в нашем поиске.

Неизвестные
Война не окончена, если
не похоронен последний погибший
С боевого донесения командира 45-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Шлиппера от 8 июля 1941 года узнаем, что во время обороны Брестской крепости 23 июня с 18.30 около 1.900 русских сдалось в плен. 24 июня взято в плен еще 1.250 человек. 26 июня «из дома, кирпичные стены которого толщиною в метр были разрушены, извлекли около 450 пленных, часть которых принадлежала к коммунистической школе командиров», 30 июня в плен сдалось 389 человек... В итоге «взято в плен: 101 командир, 7.122 младших командира и бойца» (1 книга «Память». Брест»).

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________73

Возникает вопрос: где они были размещены? Как было организовано питание? Многие из них имели раны, кто и где их лечил?
Вопросы, на которые достоверно точного ответа нет, но ясно было одно: распускать их немцы не собирались, кормить, поить, лечить – тоже нет, а чтоб не разбежались – собрали в одно место. Где же это место, куда попали почти все плененные в Брестской крепости?
Ответ дают воспоминания Ю.В. Петрова, старшего ординатора хирургического отделения военного госпиталя, попавшего в немецкий плен на второй день войны. Вот что он пишет об этом лагере, лагере № 307 (под польским городом Бяла Подляска), одном из первых лагерей военнопленных Красной Армии.
«Отчетливо помню, – пишет Петров, – большое поле, обнесенное проволокой. Под открытым небом располагались тысячи советских военнопленных. Маленький домишко, стоявший посредине поля, мы превратили в примитивную операционную и перевязочную, в которой от зари до заката солнца шла непрерывная работа, прекращающаяся только с наступлением темноты, так как у нас освещения не было».
Петров говорит «мы». Кто они? Это – советские врачи, в частности хирурги, попавшие в плен. Они по долгу спасали людей. Это – врачи Шелудко, Фанштейн, Ильин, Маслов, Маховенко, Щеглов...
«После настойчивых просьб, – пишет далее Петров, – (а я знал немецкий язык и мог объясняться без переводчика) мы получили кое-какие инструменты, перевязочные материалы и медикаменты. Мы убеждали немецких врачей и офицеров в том, что в таких условиях работать нельзя, что наши раненые нуждаются в настоящей хирургической помощи, но ... числа 8-го июля нами было отобрано более 100 тяжелораненых, которые вместе с нами были доставлены в г. Брест, в Южный городок. Здесь был развернут так называемый «лазарет для советских военнопленных» (Петров Ю.В. Сборник воспоминаний «Героическая оборона», фонды музея «Брестская крепость-герой»).
Запомни, читатель, эту дату. 8-10 июля в Южном городке на базе бывшей советской воинской части начал создаваться не лазарет, а лагерь военнопленных!
А что же было в Бяла Подляске? Здесь началась дизентерия.
«Фашистское командование решило всех дизентерийных больных перебросить в Брест, в Южный городок, – вспоминает Ф.П. Косенков, – а с ними врачей, средний медперсонал. И начальником лазарета (лагеря) был поставлен майор А.Э. Дулькейт, бывший командир 125-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии 4-й армии».
После разгрома немцев под Москвой в 1941 году в лагере все изменилось. Режим ужесточен. Установлены вышки с пулеметами, территорию окружили четырьмя рядами колючей проволоки.
«Особо трудной была эта осень и весна 1942 года, – вспоминает военврач 333-го стрелкового полка Леонтьев. – Каждый день гибли красноармейцы, трупы их свозили в общий ров, укладывали штабелями и жгли. А дизентерия и тиф косили людей сотнями».
За время существования лазарета (лагеря) через него прошло около 18 тысяч человек. Во время ликвидации его в мае 1942 года в живых оставалось около 3 тысяч, которые были вывезены в другие лагеря.
В числе их оказался и Дулькейт, который умер в 1945 году от туберкулеза в лагере военнопленных в Нюрнберге.
В миру имя майора Дулькейта не исчезло, осталось в памяти, но таких были единицы, а другие – сотни тысяч – остались неизвестными:
Неизвестный...
Неизвестный...
... Неизвестный...
Слово, ставшее по существу именем. Под ним числятся и те 15 тысяч рядовых и командиров, что погибли в лагере Южного городка, многие из которых попали в плен при обороне Брестской крепости. Первые советские военнопленные, которые стали и первыми в этой войне советскими неизвестными.
Документы свидетельствуют об этом.
В личном деле Ю.В. Петрова есть этот документ:
«АКТ, 2 июля 1961 г., г. Брест.
Мы, нижеподписавшиеся, участники боев в районе Бреста в июне 1941 г., Петров Ю.В. – доктор медицинских наук, участник обороны Брестской крепости-героя, майор в отставке, Гаврилов П.М. – Герой Советского Союза, Бондарь И.Г., Терехов С.П., Хлебников Е.Г., составили настоящий акт в том, что нами в присутствии ст. научного сотрудника музея «Брестская крепость-герой» подполковника запаса Маслюкова С.В. и представителя в/ч 43115 майора Аксенова И.А. определено и уточнено место массовых захоронений советских воинов, погибших в лагере военнопленных в Южном городке в июле 1941 года до расформирования лагеря в мае 1942 г. (Схема с указанием места захоронения прилагается).
За время существования лагеря, где фашистами были созданы нечеловеческие условия, из месяца в месяц росла смертность военнопленных. Особенно высокая смертность была в декабре 1941 г., в январе-марте 1942 г. В этот период ежедневно погибало от 80 до 100 советских воинов.

 Россихин

Таким образом, за весь период существования лагеря погибло до 15 тысяч советских военнопленных, находящихся в лагере Южного городка.
На месте массового захоронения, кроме советских воинов, никого не хоронили.
Настоящий акт составлен в трех экземплярах.
Подписи вышеназванных лиц».
Физическое уничтожение советских военнопленных было нормою для фашистских извергов. Подтверждают это не только наши исследования, но и известные зарубежные авторы.
Так, в книге Александра Верта «Россия в войне 1941-1945» (М.: «Прогресс», 1967) известный английский дипломат и журналист, которого нельзя заподозрить в симпатиях к коммунистической державе, пишет:
«Крупнейшим преступлением немцев после истребления евреев в Европе – их погибло 6 миллионов от рук немцев (потребовалось гораздо больше, чем просто горстка «плохих» немцев, чтобы провести эту «работу»), несомненно, является уничтожение голодом и другими способами, пожалуй, до трех миллионов советских военнопленных» (С.507). И далее:
«Мы стояли в Ровно... Неподалеку находится огромная масса русских военнопленных, которых держат под открытым небом. Их, должно быть, 80 тысяч. Они стонут, потому что умирают от голода... Я пошел посмотреть. За колючей проволокой находились десятки тысяч русских военнопленных. Многие были при последнем издыхании. Мало кто из них мог держаться на ногах. Лица их высохли, глаза глубоко запали. Каждый день умирали сотни, и те, у кого еще оставались силы, сваливали их в огромную яму» (С.508).
«Только примерно в середине 1942 г. к уцелевшим советским военнопленным начали относиться как к рабам» (С.511).
«Все, что делали с советскими военнопленными, настолько ужасно, что просто трудно всему этому верить. Если учесть, что общие людские потери СССР определяются цифрой свыше 20 миллионов человек, гибель 3-4 миллионов в немецком плену не кажется невероятной» (С.512).
О чудовищном отношении к советским военнопленным пишет в книге «Немеренные версты» генерал-лейтенант, Герой Советского Союза, комдив 354-й стрелковой дивизии В.Н. Джанджгава:
«Возле деревни Тонкеля (это район Семятичей, что перед войной входил в состав Брестской области – В.Р.) обнаружен огромный ров, где фашисты закапывали расстрелянных военнопленных. Жители деревни называют это место «лагерем смерти».
... С чем-то подобным дивизия уже встречалась в районе Слонима. Там нацисты, пытаясь перед отступлением замести следы своих кровавых преступлений, все рвы, доверху заполненные трупами расстрелянных военнопленных, сравняли бульдозерами.
Машины останавливались у деревни Тонкеля. За околицей, огороженной тремя рядами колючей проволоки, небольшой участок. В центре его несколько полусгоревших деревянных строений. Вдоль проволочной ограды насыпь. Из-под земли торчат полуистлевшие трупы людей. Сколько их? Тысяча? Две? Три?..».
Погибшие в немецком плену советские воины и командиры в абсолютном большинстве оставались безымянными. Об этом свидетельствует трагедия и военнопленных 4-й армии, защищавшей западные рубежи, в том числе и г. Брест, Брестский район, Брестскую область.
К погибшим неизвестным в лагере Южного городка надо добавить и тех 7.200 рядовых и командиров из лагеря в «Красных казармах» возле д. Речица (ныне это город).
И вновь свидетельствует документ:
«АКТ №2 о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в районе села Речица Брестского района Брестской области.
1945 г. февраля 15 дня, мы, нижеподписавшиеся, прокурор Брестского района Муханов Б.А., председатель Речицкого сельсовета Бабрук А.К. и гражданин Речицы Назарук И.К., в соответствии с материалами расследования злодеяний немецко-фашистов по с.Речица составили настоящий акт о нижеследующем:
1. На расстоянии одного километра от с. Речица находились «Красные казармы», где в июле месяце 1941 года немцами был организован лагерь для военнопленных, огороженный двумя рядами колючей проволоки. В данный лагерь было привезено до 8.000 человек красноармейцев, военнопленных. Выдавалась пища: щи из листьев капусты и 150 грамм хлеба один раз в день. Медпомощь совершенно отсутствовала.
2. Происходили расстрелы лиц, пытающихся бежать. Голодные люди доходили до того, что использовали в пищу трупы умерших военнопленных, за что «виновные» немцами расстреливались. Больные пленные не лечились и лежали с больными, которые были не в силах идти за хлебом, даже не касались хлеба и пищи, а таковые обрекались на верную смерть. Были частыми случаи, когда сбрасывали в яму живых, истязали, и побои резиновыми палками проводились ежедневно и за мелкие провинности.
Не отмечено ни одного случая, чтобы из этого лагеря были вывезены куда-либо живыми военнопленные. В декабре 1941 г. этот лагерь был закрыт, и в нем осталось не более 800 человек, остальные все остались в трех больших ямах общим размером 120 х 90 х 1,5 метра, находившимися рядом с лагерем» (Материалы Брестского Госархива, ф. 514, д. 41, л. 1-2).
В канун 50-летия Победы на этом месте поставлен памятный знак.

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________75

Государственная архивная служба России (Госархив) в 1994 году в Москве издала «Справочник о местах хранения документов о немецко-фашистских лагерях, гетто, других местах принудительного содержания и насильственного вывоза граждан на работы в Германию и другие страны Европы в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.».
В этом справочнике называются по г. Бресту:
Лагерь военнопленных в северо-восточной части города;
Лагерь военнопленных по улице Мещанской (ныне ул. Трудовая);
Лагерь военнопленных № 365 (под этим же номером был лагерь на территории военного городка г. Владимир-Волынск);
Лагерь № 251 (под этим номером были лагеря в Жучине – переведен в Брест – и Полоцке);
Лагерь на территории воинской части («Красные казармы» под Брестом).
«На территории Белоруссии оккупантами было уничтожено свыше 810 тысяч военнопленных» («Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии в 1941-1944 гг.». Минск: «Беларусь», 1965. С.12).
На земле Бреста и Брестского района немало мест, где похоронены останки военнопленных и других защитников Родины.
Двое неизвестных военнослужащих расстреляны вместе с мирными жителями в 1942 г. в д. Комаровка.
Более 100 неизвестных воинов похоронены в братской могиле д. Чернавчицы.
Неизвестный и мужественный летчик, что погиб в бою возле д. Литвины 22 июня 1941 года.
Остались неизвестными летчики, чей прах лежит в могиле у д. Гершоны, и летчики, которые лежат на кладбище д. Рагозно.
Неизвестны многие воины 75-й стрелковой дивизии, что лежат в лесах под д.Дубица, возле озер Рагознянское, Белое, Медное, под Домачево.
Только жители д. Медно похоронили на второй-третий дни войны более 30 погибших воинов этой дивизии.
В Госархиве Бреста (ф. 557) в акте сверки братских и индивидуальных могил в Лютинском сельсовете от 6 июня 1945 года есть такая запись:
«... (имя Неизвестный), звание – капитан, 45-я авиабаза, погиб 22 июня 1941 г., похоронен в д. Малые Зводы».
Неизвестные... В этом и наша вина: партии и правительства. Гитлер не ожидал, что военнопленных будет много. Вермахт (которому после споров между военными и СС были поручены советские военнопленные, создал специальный отдел, возглавляемый Г.Рейнике – «маленький Кейтель», как его называли) до января 1942 года не вел списков попавших в плен, бежавших, погибших.
К декабрю 1941 года общее число погибших советских военнопленных достигло 1.400.000 человек (сорок один процент) и все они, за малым исключением, остались под именем Неизвестный.
Я думаю, что могила Неизвестного солдата в Москве – символ нашего уважения и увековечения памяти неизвестных, погибших в боях с фашистами, остаток в наследство от СССР. Это наследие России.
Но, говоря о Республике Беларусь, смею утверждать, что она обязана иметь свою могилу Неизвестного солдата, посвященную погибшему неизвестному советскому военнопленному в 1941-1945 годах. Я лично готов и сейчас отдать месячную пенсию в фонд создания такого памятника и верю, что меня поддержат многие.
Брест, 1996.

Первая публикация этого материала состоялась в июне 2004 года в газете «Во славу Родины» Министерство обороны Республики Беларусь. «Имя солдата не безымянно» – так же нашла место на страницах этой газеты.

Имя солдата не безымянно.

Архивы дают трещину
При работе над списками воинов Красной Армии, погибших в 1941-1945 годах, для книг «Память» Брестского района и г. Бреста оперируешь биографическими сведениями: фамилия, имя, отчество, дата и место рождения, воинская часть, звание, должность, причины выбытия (погиб в бою, умер от ран, пропал без вести), место захоронения (село, город, район, область), сведения о родственниках, о наградах. На деле это трудно восполнимые сведения, да и те, что имеются, подвергаются, не без основания, сомнению.
В архивах люди разбирают записи военных лет, порой написанные малограмотными писарями, порою подмоченные водой, разбирают каждую букву, и ошибок не избежать. Вот почему нужна проверка. По сообщениям ЦАМО, по спискам безвозвратных потерь частей, по спискам госпиталей, по письмам родных и близких погибших, по воспоминаниям однополчан –

 Россихин

отовсюду надо брать данные, необходимые для краткой биографической справки. И следовало бы указывать в книге «Память» источник полученных данных, чего, к сожалению, почему-то не делается. Сведения эти по названным книгам в издательстве были просто выброшенными.

О захоронениях надо знать
Очень больной вопрос. И знать надо не столько о захоронениях (они, как правило, в похоронках указываются), сколько о перезахоронениях.
В Брестском районе после боев за Брест (ссылаюсь на данные по 212-й стрелковой дивизии) были первоначальные захоронения, как групповые, так и индивидуальные, в деревнях Ямно, Щебрин, Вычулки, Задворцы, Крушина... В одно время их собрали в одну братскую могилу (индивидуальные и братские – в братскую!) на развилке дорог у Пугачево, а потом эту братскую могилу перезахоронили на ... гарнизонном кладбище Бреста, да и то в разные могилы. Поименных актов перезахоронения воинов, как правило, не найти. Их просто нет...
На гарнизонном (так называют его в народе) кладбище лежит прах многих сотен солдат и офицеров, погибших в бою с фашистами. Стоит обелиск, есть плиты с именами погибших. Но вот однажды приехала на кладбище женщина, которая сама хоронила своего мужа, умершего в одном из госпиталей. Она знала, где могила. Пришла к ней, а на могильной плите – другие имена.
От работников службы, в ведении которой кладбище, потребовала объяснений. Один из них (не буду называть имени) полдня потратил, дабы отыскать на другом участке кладбища надмогильную плиту с именем ее мужа.
Ближе ознакомившись со всеми списками захороненных и перезахороненных (какие можно было только найти) и сравнив их, можно сделать вывод: первоначальное захоронение не совпадает по надмогильным плитам с ныне существующим. Почему?
В связи с 40-летием Победы в партийно-государственном аппарате Бреста было принято решение провести благоустройство гарнизонного кладбища как одного из массовых захоронений военных лет. Благоустройство такое, конечно, было необходимо. Соответствующие службы города получили распоряжения и заказали на заводе под Минском надмогильные плиты. Пока ждали исполнения этого заказа, рабочие сняли старые, а потом привезли новые плиты (но почему-то фамилии в большинстве своем были отлиты по алфавиту) и поставили их на иные места ровного поля-кладбища (старые холмики могил просто сравняли бульдозером).

«Учесть в списки захороненных...»
Будучи в нашей республике, Б.Клинтон не поехал на Курган Славы. Меня это не удивило. Зачем возлагать венок к славе – идеологическому понятию? Ведь захоронений на Кургане Славы нет. Прах воинов там не покоится.
Мы узаконили в свое время перезахоронения к трассам туристических маршрутов, ближе к шоссе, к цивилизации. Вот и возлагаем венки и цветы вообще – всем, кто лежит в братской могиле и кто там никогда не лежал и лежать не будет.
Мы знаем могилы, но забываем о людях, о каждой жизни в отдельности. Примеров тому много. Приведу лишь один из них.
У деревни Коростичи, ныне Холмичи, Брестского района, по первичным данным, было захоронено более 30 воинов Красной Армии. Спросите любого из жителей, кто они? Не ответят. Ведь это солдаты и командиры 528-го стрелкового полка 130-й стрелковой дивизии вели здесь жестокий бой и хоронили своих погибших. Едут нынче холмичане за десяток километров в Чернавчицы и возлагают венок на братскую могилу, в которую, как говорят, перезахоронили и их 30 освободителей, павших в бою за деревню Коростичи.
Перезахоранивают. Но каким образом один и тот же человек оказывается захороненным на гарнизонном кладбище и в скверике Южного городка Бреста? На гарнизонном и на сельском кладбищах деревни Каменица Жировецкая?
В деревне Вельямовичи после перезахоронения не осталось якобы ни одного человека. Но сегодня на сельском кладбище лежат в могилах павшие воины: Голубцов Василий Васильевич, рядовой, которого перезахоронили по цифровому акту в братскую могилу в деревне Черни; Кузьмичев Михаил Семенович, рядовой, перезахороненный в братскую могилу в деревне Чернавчицы. Как по одному акту перезахоронения их разделили по двум селам?
Почему же такое стало возможным? Оказывается, есть в райгорвоенкоматах понятие: «Учесть в списки захороненных...». Вот и учитывают! А что из этого живым родным и близким?

О тех, кто принял неравный бой
Подольский архив, несмотря на развал СССР, продолжает свою святую работу. Он шлет распечатки с указанием: определен по месту захоронения, по месту рождения, по месту призыва. Дальше все от военкомата зависит. Он должен принимать самое наиточнейшее решение по данному вопросу. А ведь сколько их, воинов, учитывается без розыска праха первоначального


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________77

захоронения! Не всякий раз, конечно, его найдешь, но хоронить без вести пропавшего в братскую могилу, если знаешь, что тот в ней никогда не был и быть не мог, отдает духом равнодушия. Более того, я бы сказал резко – духом скрытого вандализма. Примеры такие есть.
В первый день войны «лейтенант Н.Л. Смагин, будучи дежурным по части, выполнил долг до конца. При поспешном отходе полка ему было приказано уничтожить штабные документы. Смагин погиб в рукопашном бою с гитлеровцами, ворвавшимися в помещение штаба» (Цитировал по книге «Буг в огне». С.136).
Похоронили офицера с двумя бойцами недалеко от части, где он когда-то служил. Могила была ухожена, но с развалом Союза забыли и про могилы...
Петр Спиридонович Вольский, житель Пугачево, рассказывает:
– Стоял после войны памятник самодельный, из кирпичей сложен без раствора. Ветер, дожди и время уронили его. Воинские части, что стояли здесь, поставили новый и благоустроили могилу, новую надмогильную плиту установили под оркестр и воинский салют. Правда, плита была не очень прочно закреплена, так ее через год стащили ребята-подростки. Сейчас голо, скоро и водокачку закроют, нет войска. После войны на могилу племянники Смагина приезжали, а ныне все забыто, рядом клуб воинский был – все растащили и разворовали...
Рассказ Петра Вольского звучит как реквием. Но вот в прошлом году поступила команда: «Перезахоронить!». Однако в настоящее время сделать это не так просто. Теперь занимается этим специальное подразделение. Оно должно получить данные о перезахоронении из военкомата, ходатайство местных органов власти. Все это сделать быстро не получилось, отложено, вероятно, до лета. Но команда по инстанциям шла, и комбинат изготовил надгробную плиту с именами Смагина и товарищей его, рядовых Баркалова К.С. и Шевченко Т.Ф., и установил ее 27 июля 1996 года на гарнизонном кладбище. Я сам был свидетелем того, как посетители кладбища возлагали к надгробию живые цветы. Люди верят, что под такой надписью, посвященной первому дню войны, лежат останки героев. А они еще на улице Суворова, у разрушаемой водокачки, а может и вообще затеряны.
Для размышления приведу еще один пример. На Брестском гарнизонном кладбище (кстати, сам гарнизон не считает его своим; они просто шефы, поясняет комендант гарнизона, ни в одном военном уставе положения гарнизонного кладбища нет) якобы захоронен Герой Советского Союза П.Б. Лактионов (239-й гвардейский стрелковый полк 76-й гвардейской стрелковой дивизии 70-й армии 1-го Белорусского фронта). Погиб он на польском берегу Западного Буга 27 июля 1944 года. ЦАМО же дает справку: похоронен в с. Копытце (Польша). Где на самом деле покоится прах офицера? Трудно сказать... Одним словом: учли...
Да разве убудет что-либо у этого или другого воина, если о нем скажут прямо: «Место захоронения неизвестно». Главное – сохранено имя солдата, воина!
***
Заканчивая свои мысли-раздумья о затронутой теме, хочу еще раз напомнить. Общие демографические безвозвратные потери Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне составили 8.668.400 человек (газета «Рэспубліка» от 23.02.94 г.). А по данным ЦАМО в Великой Отечественной войне только без вести пропало без малого шесть миллионов солдат и офицеров нашей армии (журнал «Смена» за 1989 г.). Куда же мы будем их учитывать?
В книгу «Память» должны войти все, кто погиб, защищая нашу Родину, даже если неизвестны места захоронений погибших воинов. Память должна сохранить имя солдата, защитника Отечества, так как не было воинов безымянных. У всех у них был отчий дом, были родные и близкие, была РОДИНА!

Июль сорок четвертого. Освобождение
(Хронико-документальный очерк)
Воинам и командирам, освободителям Брестского района и г. Бреста от немецко-фашистских захватчиков, посвящаю.
1. Южнее Бреста. Гвардейцы 7-ой армии форсируют
Западный Буг.
Июль 1944 года вошел в историю Великой Отечественной войны месяцем освобождения Брестского района и г.Бреста от более чем трехлетнего периода оккупации немецко-фашистскими захватчиками.
Заключительным этапом стала Люблин-Брестская наступательная операция войск 1-го Белорусского фронта, проведенная 18 июля – 2 августа.
Предшествовал этому, как пишет в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза Г.К. Жуков1, разгром к 3 июля основной группы «соединений 4-й армии немецких войск», которые оказались отрезанными от путей отхода и зажаты в кольцо восточнее г. Минска.
«В окружение попали 12, 27, 35-й армейские, 39-й и 41-й танковые корпуса общим количеством более 100 тысяч человек боевого состава.


 Россихин

...К 11 июля, несмотря на оказанное сопротивление, окруженные немецкие войска были разбиты, взяты в плен или уничтожены. В числе 35 тысяч пленных оказалось 12 генералов, из них 3 командира корпуса и 9 командиров дивизий».
Большинство из них 17 июля 1944 года по улицам Москвы прошли под конвоем в числе 57.600 военнопленных немецких солдат. «Марш позора» немецких военнопленных прошел организованно. Однако, «при прохождении колонн военнопленных со стороны населения были многочисленные восторженные возгласы и приветствия в честь Красной Армии, нашего Верховного Главнокомандования и в честь генералов и офицеров Красной Армии. Было большое количество антифашистских выкриков: «Смерть Гитлеру», «Смерть фашизму», «Сволочи, чтобы они подохли», «Почему вас не перебили на фронте» и т. д. Никаких происшествий в городе за время прохождения колонн военнопленных не было»2.
«На рассвете 8 июля, – цитируем Г.К. Жукова, – я был еще в районе Барановичей. Войска 65-й и 48-й армий уже завязали здесь бои за город и через несколько часов его освободили. В тот же день я вылетел в Москву...
9 июля Верховный еще раз рассмотрел план Ковельской наступательной операции 1-го Белорусского фронта. Он предусматривал:
– разгром ковельско-люблинской группировки;
– овладение Брестом во взаимодействии с войсками правого крыла фронта;
– выход широким фронтом на Вислу с захватом плацдарма на ее западном берегу.
...К исходу 18 июля войска 1-го Украинского фронта, прорвав оборону немецких войск, продвинулись вперед на 50, а местами на 80 километров, окружив при этом в районе Броды группу немецких войск до 8 дивизий.
В тот памятный день начали наступление войска левого крыла 1-го Белорусского фронта из района Ковеля на Люблин»...
Южная территория Брестского района в этих боях была освобождена от немцев ранее других, и самое активное участие в этом приняли соединения и части 70-й армии, сформированной в октябре 1942 – феврале 1943 года из личного состава пограничных и внутренних войск НКВД с непосредственным подчинением Ставке ВГК. С 15 февраля 1943 – включена в состав Центрального фронта, участвовала в Орловско-Курской битве. В составе 2-го Белорусского фронта (первого формирования) участвовала в Полесской операции 1944 года (Ковельское направление). В составе войск 1-го Белорусского фронта армия принимает участие в Люблин-Брестской операции в составе: 96-го ск (38 гв., 1 сд), 114-го ск (76 гв., 160 сд), 148-й пушечной артбригады, 378-го истребительно-противотанкового артполка, 136-го гвардейского минометного полка, 581-го зенитного артполка, 48-й инженерно-саперной бригады.
Командующий армией – генерал-полковник В.С. Попов, члены военного совета – генерал-майор А.А. Савков, полковник Г.Г. Санакоев, начальник штаба – генерал-майор П.И. Ляпин, начальник политотдела – полковник Я.Е. Масловский, начальник оперативного отдела – полковник А.П. Пенчевский.
Попов Василий Степанович накануне Великой Отечественной войны командовал корпусом, который дислоцировался в районе Бреста. В 1974 году его именем названа улица в областном центре, а на доме № 18 по этой улице (бывшая Полесская) в 1985 году была установлена мемориальная доска. Имя В.С. Попова увековечено на Аллее «Их именами названы улицы Бреста», которая расположена на одной из главных магистралей города над Бугом – проспекте им. П.М. Машерова.
На основе архивных документов, других печатных изданий воссоздадим некоторую картину происходящих событий тех дней. Между деревнями Приборово и Харсами вышла к Западному Бугу и 22 июля 1944 года, сломав сопротивление 211-й немецкой пехотной дивизии, 1-я стрелковая дивизия форсировала приграничную реку. (Командир дивизии – полковник
Л.А. Бакуев, начальник политотдела – подполковник М.И. Любитов). Дивизия была сформирована в декабре 1943 года на основании директивы ГШКА от 1.12.1943 года на базе 31-й Невельской и 100-й отдельной стрелковой бригад. В состав дивизии входили 408-й сп (командир подполковник В.И.Кондратский), 412-й сп (командир майор Б.С.Андриевич), 415-й сп (командир подполковник В.М. Мединцев), 226 ап (командир подполковник Фуфаев), 339 оиптд, 79 омсб и другие подразделения. 1-я стрелковая дивизия в боевых действиях на фронтах участвовала с 11 декабря 1943 года. После завершения Люблин-Брестской операции Приказом Верховного Главнокомандующего № 0258 от 10 августа 1944 года дивизии присвоено звание «Брестская», а 19 февраля 1945 года она награждена орденом Красного Знамени)3.
«В ночь с 22.7 на 23.7.44 года с ходу, не дав противнику закрепиться на реке Западный Буг, дивизия на подручных средствах вплавь форсировала реку Западный Буг и, развивая успех, громя живую силу и технику противника, стремительно двигается к г.Бресту.
Противник, прикрывая брестскую группу, пытался закрепиться на западном берегу реки Кшна. 415-й сп с ходу форсировал реку Кшна, сбил противника с ее западного берега и замкнул кольцо окружения брестской группировки.



«Блики прошлого». Книга вторая. _____________79

28-29.7 противник пытался прорваться на запад, предприняв на участке 408-го сп, в районе Кжичев, Мокраны Старе 32 контратаки, в которых принимало участие до 5 тысяч немцев, при поддержке артполка и самоходной артиллерии.
Дивизия успешно отразила все контратаки противника. За период наступления с 19 по 30.07.1944 года уничтожено солдат и офицеров противника 12.000, захвачено в плен – 981 человек»4.
Наши утраты тоже велики. Из списка потерь рядовых и сержантского состава дивизии, в котором 163 листа, установлены места захоронений 1944 года в населенных пунктах Польши: Ленги, Дерло, Целесница, рядом с высотой 150,6, Бохукалы, у высоты 162,2, что недалеко от Бохукал, Мокраны Нове, Колчин, Подольшин, Ладув, Струдки, Киевец, Огрудки, у высоты 155,0, Добрынька, Гола, Рудка, Клада Мала. Только в этих пунктах за неделю боев похоронено свыше 300 человек5.
Приведенные цифры говорят о жестоких боях в Люблин-Брестской операции. На территории Брестского района много могил воинов Красной Армии, павших в боях с фашистами при его освобождении в июле 1944 года. Но могил этих намного больше на земле Польши, и, как свидетельствуют факты, не все погибшие и захороненные там значатся в списках.
К примеру, М.Ф. Басова, дочь погибшего Басова Федора Сергеевича, бойца 1203-го сп 354-й сд ищет могилу отца, о котором знает, что он похоронен в д. Сычи Клещельского района Брестской области. Одно из ее писем попало в Мотыкальский сельсовет, так как здесь есть деревня Сычи. Сельсовет обратился за помощью в районную комиссию по написанию книги «Память». Комиссия направила запрос в Польшу, откуда был получен ответ, что д. Сычи не имеет ни кладбища, ни одиночной могилы, но в соседней местности Милейчицы находится кладбище солдат Советской Армии, на котором захоронено около 2.000 солдат, и что существует большая вероятность, что останки Федора Басова покоятся на этом кладбище, так как туда свозились эксгумированные останки солдат Советской Армии со всей округи. Из информации, полученной в правлении гмины Милейчицы, следует, что среди погибших там идентифицированы по имени и фамилии около 160 человек, но среди них фамилия Федора Сергеевича Басова не значится. (Спасибо за этот ответ войту гмины Нужец Стация, магистру Алиции Блажеяк).
Ответ поможет дочери найти место захоронения ее отца. Но вдумаемся в цифры: две тысячи захоронено и 160 только известны.
Однако, вернемся к 1-й стрелковой дивизии, которая на третий день после форсирования Западного Буга с боем освободила Бялу Подляску, не остановилась перед новой водной преградой – рекой Кшна – и 26 июля резко повернула на север у Ланги (Польша), замкнув кольцо окружения немецких частей в районе Бреста вторично. Деревня Зачопки (Польша) осталась от нее севернее, но туда уже вышли части 28-й армии.
Вспоминает ветеран дивизии полковник в отставке М.В. Харитонов (ныне проживающий в г. Одесса, Украина).
«К вечеру 27 июля обстановка изменилась. На участке 96-го стрелкового корпуса в 20 часов противник силой около пехотной дивизии с 40 танками, переправившись через реку Кшна в районе Непля и через Буг в районе Кательня Воярска, ударил по 38-й стрелковой дивизии. Ему удалось выбить ее части из Корыцина и из леса севернее Добрыни, открыть себе дорогу на запад. Гитлеровские танки и пехота устремились на Тересполь, Березув.
Командир 96-го корпуса генерал-лейтенант Чанышев приказал командиру 1-й стрелковой дивизии полковнику Бакуеву немедленно вывести полки в районы Мокраны Старе, Кжичев, Ленго, Зачопки и остановить прорывающегося противника. На передвижение отводилось всего несколько часов. Дивизия поворачивала и фронтом на восток. Согласно приказу комдива 415-й полк устремился к Зачопкам, Ленгам и Кжичеву, 408-й – к лесу в районе Будчики, Непле, Мокраны Старе, Мокраны Нове, 412-й – к Ольшанам, Ладуву, оставаясь в резерве.
Все части дивизии вовремя вышли к указанному району. 415-й полк оседлал дороги Брест – Янув Подляски, Непля – Зачопки, 408-й перекрыл шоссе Молово – Гура – Ольшаны. Командиры выбрали наиболее удобные позиции, организовали систему огня, наблюдение и разведку. Батареи 226-го артполка и 339-го оиптд были распределены по стрелковым полкам, непосредственно в боевых порядках пехоты, и подготовились к ведению огня прямой наводкой. Появление противника ожидалось с направления Тересполь, Корыцин, Березув. Напряженной и тревожной была эта ночь. Но немцы пытались просочиться лишь мелкими группами к Мокраны Старе. Командир дивизии, командный пункт которого находился на самом вероятном направлении действий немцев – в Колчине, усилил 408-й полк батальоном 412-го полка, двум другим его батальонам приказал занять оборону по восточной и южной окраинам Колчина. Штрафникам 8-го батальона был отведен участок обороны у большака Мокраны Старе – Березув – Киевец.
Немцы ударили утром 28 июля в районе Мокраны Старе. 408-й полк, отразив первую атаку, стойко удерживал позиции. Но атаки, отчаянные, массированные, накатывались одна за другой. Генерал-лейтенант Я.Д. Чанышев придя к выводу, что главные силы прорывающегося противника направлены на 1-ю стрелковую дивизию, перебросил для ее усиления противотанковый дивизион, пулеметный батальон и стрелковый батальон из состава 76-й гвардейской дивизии.

 Россихин

Стрелковый батальон занял оборону в районе Дерегань, артиллеристы и пулеметчики были распределены по частям.
К этому времени немцы несколько потеснили 1-ю дивизию. 408-й полк с 1-м батальоном 412-го полка занял оборону в Мокраны Нове, 2-й батальон этого полка – на северной окраине Колчина, 3-й – у Березува. Батальоны 415-го полка оборону заняли: 2-й – у Ленги, 1-й – у Зачопки, 3-й – у Кжичева и высоты 162,2. Штрафной 8-й батальон занял оборону у Колчина. В район действий дивизии был переброшен также зенитный полк армейского подчинения6.
Гитлеровцы несли большие потери, но не отказывались от намерения пробиться в направлении Березув – Колчин. 408-й полк отразил 14 атак, и его батальоны значительно поредели. Особенно был ослаблен потерями 3-й батальон. И немцы овладели южной окраиной Березува. Бойцы, оттесненные затем метров на 300-400 западнее населенного пункта, вновь заняли оборону. Полковник Л.А. Бакуев срочно перебросил сюда 339-й оиптд и две батареи поддерживающего дивизиона. Артиллеристы встретили новый натиск огнем прямой наводкой. Танки и пехота противника были остановлены и свернули на другое направление – на Бохукалы, где укрепились батальоны 415-го полка подполковника В.М. Мединцева. Загрохотал бой у Кжичева и высоты 162,2 у Зачопки и Ленги.
Командир полка В.М.Мединцев находился на высоте 162,2. Он умело организовал оборону, гибко руководил подразделениями и средствами усиления. Тяжелая обстановка сложилась между Кжичевым и Зачопки. Здесь к дороге устремились танки, самоходки и пехота врага. Этот удар обрушился на стрелковый батальон, которым командовал майор Мульвинзон. Остановить прорывающуюся лавину не удалось. Батальон, понеся потери, отошел на опушку леса юго-восточнее Зачопки и занял круговую оборону. Он оказался отрезанным от полка. Мединцеву было вовремя сообщено об этом. Командир 415-го полка направил на помощь Мульвинзону полковых разведчиков и часть орудий. Батальон продолжал сражаться, преграждая дорогу врагу. Очень мешала фашистам и высота 162,2. Они бросили сюда крупные силы пехоты под прикрытием самоходных орудий. Временами немецкие солдаты настолько близко прорывались к КНП полка, что Мединцеву самому приходилось ложиться за пулемет и вести огонь. Всего на участке 415-го полка было отражено 22 атаки, на участке 412-го – 11 атак.
В течение ночи 27 и дня 28 июля противник 52 раза атаковал позиции 1-й стрелковой дивизии, где батальонами, а где и двумя полками сразу при поддержке танков и самоходных орудий. Совместными усилиями частей 96-го стрелкового корпуса попытки прорваться были сорваны.
Ночью противник произвел перегруппировки и вновь нанес удар от Тересполя в направлении Колчина. Но его открытые фланги решительно атаковали части 114-го стрелкового корпуса и 38-й гвардейской дивизии. Поля боев устлали тысячи трупов. И тем не менее уцелевший ударный кулак немцев во второй половине дня прорвался у Зачопки. Генерал-лейтенант Чанышев приказал заместителю командира 1-й стрелковой дивизии полковнику Карпелюку закрыть брешь, образовавшуюся на шоссе севернее Целесницы. Были приняты необходимые меры. На прямую наводку выдвинулись все артиллерийские батареи, включая и 152-миллиметровые гаубицы. 412-й полк продвинулся до населенных пунктов Вороблин, Острув. 415-й полк вышел на шоссейную дорогу и соединился со своим отрезанным батальоном майора Мульвинзона. К этому времени сюда подошли и части 28-й армии, наступавшие с северо-востока.
29 июля бои на участке дивизии прекратились.
За минувшие два дня существенная часть окруженных в Бресте фашистских войск (корпусная группа «Е», 263-я охранная дивизия и другие части) была уничтожена. Через боевые порядки дивизии удалось просочиться лишь отдельным мелким группам. На поле боя противник оставил 15 тысяч трупов и огромное количество подбитого, уничтоженного и целого вооружения»7.
Степан Павлович Демчук, ныне житель д. Литвины Мухавецкого сельсовета Брестского района, бывший подпольщик, затем боец партизанского отряда им. М.Н. Чернака, ветеран 1-й стрелковой Брестской дивизии, рассказывает:
«В отряде им. Чернака меня определили в пулеметное отделение.
Пулеметный расчет первого взвода состоял из девяти человек. Командовал расчетом Александр Богачев. Первым номером был мой друг Иван Ерошенко. После войны жил в Казахстане.
Из деревни К. Жировецкая в расчете были два партизана: Михаил и Владимир Василюки.
На вооружении в партизанском отряде имелось два тяжелых пулемета. И они крепко выручали в критические моменты.
– Ожесточенные бои, – вспоминает Степан Павлович, – завязались с немцами и мадьярами во время блокады партизан весной 1944 года. У деревни Орел (22.12.1942 года немцы уничтожили деревню) под Дивином пулеметный расчет весь день обстреливал переправу, которую немцы наводили под огнем через канал.
Около недели два отряда – имени Чернака и имени Фрунзе – и полк Красной Армии держали оборону в лесах. Но силы были неравные. Пришлось отойти за реку Припять, за линию фронта.


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________81

Дальше фронтовые дороги развели партизан. Я был мобилизован. Попал в 1-ю стрелковую дивизию 70-й армии в отдельную роту крупнокалиберных пулеметов ДШК. Это грозное оружие не только для человека, но и для техники, когда и танк такому пулеметчику не так страшен. Все это мне самому пришлось испытать. Уже в Польше, перекрыв немцам выход из брестского окружения.
Заняли мы после боя высотку, выбив с нее врага. И вот тут-то навалились фашисты на нас. Одна атака за другой, передыху нет ни минуты, и нас горстка и та тает от потерь. Погиб командир взвода младший лейтенант, фамилию не помню, только что накануне пришел к нам взводным. Погиб командир отделения сержант Комардин. У пулемета остался я один, а по картофельному полю прямо на высотку прет немецкий танк, а под его прикрытием до полусотни фрицев. Одно чувство владело тогда мною – бить фашистов за погибших товарищей, за себя, чтоб дороже жизнь отдать...
Залег за пулемет, словно сросся с ним в одно тело, и ударил по танку бронебойно-зажигательными. Одна очередь, вторая ... и не верю своим глазам – загорелся танк, я даже перестал стрелять, а тут вижу – немчура из танка выскакивает. Ну, нет, не уйдете! Врезал очередью – всех положил, а пехота немецкая залегла, а потом поползла назад.
Целый день в пекле боя. Как остался жив – не знаю. Вскоре, правда, вручили мне Орден Славы III-й степени за этот бой. Это вторая награда после медали «За отвагу», которую я получил в партизанах. Не забыть тех дней до смерти».
***
Несколько южнее Домачево (район д. Леплевка) к Западному Бугу вышла 38-я гвардейская стрелковая дивизия. Командир – генерал-майор Г.М. Соловьев, заместитель по политчасти – подполковник М.П. Воловик. Сформирована в начале августа 1942 года в Тейково Ивановской области на базе личного состава 4-го воздушно-десантного корпуса, только что вышедшего из глубокого тыла врага на соединение с частями Западного фронта после 6-месячных боевых действий в Смоленской области. Были сформированы 110-й, 113-й, 115-й гв. сп, 88-й гв. ап8.
«В ночь с 19 на 20.7.1944 года дивизия перешла в наступление. В эту же ночь еще до нашего наступления противник стал отводить свои части с целью занять оборону по реке Западный Буг. Продолжая развивать наступление и преследование противника, дивизия к 7.00 22 июля, т. е. за четыре дня наступления, углубилась на 85 километров и вышла на госграницу с Польшей, форсировав Западный Буг в районе населенного пункта Словатыче.
…В ходе наступления за первую неделю боев было освобождено 225 населенных пунктов, среди них города Ратно, Домачево, Словатыче.
Боевой дух наступления пронизывал каждого бойца и командира, а новые силы придают чувство до того неизведанное – воюем на землях соседнего государства, громим фашистов, неся освобождение другим народам».
Скупые строчки Исторического формуляра 38-й Лозовской гвардейской стрелковой дивизии доносят до нас эхо тех событий:
Командир 3-го стрелкового батальона 113-го гвардейского стрелкового полка гвардии майор Шеглаков Павел Кириллович успешно выполнял все поставленные боевые задачи. В результате смелых и решительных действий батальона Шеглакова была быстро форсирована река Западный Буг и перерезана железная дорога Брест – Варшава. За это комбат был награжден орденом Суворова III-й степени.
В августе 1944 года гвардии майор Шеглаков награждается орденом Ленина за бои у населенного пункта Ситка (Варшавское направление). Противник бросил против батальона 20 танков и до батальона пехоты. Группе вражеских автоматчиков удалось проскочить в соседний батальон, отрезать его боевые порядки от КП части. Шеглаков, учтя обстановку, принял на себя командование вторым батальоном и с исключительным упорством и стойкостью отразил все многочисленные контратаки противника. В этом напряженном бою подразделения, руководимые гвардии майором Шеглаковым, подбили и сожгли 9 танков, уничтожили не менее двух рот немецкой пехоты.
За умелые действия в ожесточенных боях при прорыве обороны немцев 14 января 1945 года комбат Шеглаков П.К. был награжден орденом Кутузова III-й степени.
И подобных примеров мужества и героизма много.
***
«21 июля первой из 70-й армии форсировала реку Западный Буг в районе Домачево – Збунин и вышла к госгранице».
Такова лаконичная запись в Историческом формуляре 76-й гвардейской Черниговской Краснознаменной стрелковой дивизии (комдив – генерал-майор А.В. Кирсанов, начальник штаба – гвардии подполковник М.И. Писковатин, начальник политотдела – гвардии полковник П.Г. Гнилуша). В состав дивизии входили 234-й, 237-й, 239-й гвардейские стрелковые полки, командирами их были гвардии подполковник В.С. Шкурко, гвардии майор Ю.М. Кусенко, гвардии подполковник М.Г. Горба, а также 154-й гвардейский артполк гвардии подполковника А.М. Меерсона.


 Россихин

После форсирования реки бои развернулись на польской земле, о чем в упомянутом формуляре свидетельствуют краткие записи:
«Отбивая ожесточенные контратаки введенных свежих частей 223-й пехотной дивизии немцев и Брестского гарнизона, дивизия 24.7.1944 года в районе Добрынька перерезала железную дорогу Брест – Лукув и, отбрасывая противника в северном направлении, рядом последовательных ударов овладела Конты, Троянув, Полоски, Новы Двур»9.
Не одного Героя дала эта дивизия. Командир батальона 234-го гв. сп гвардии капитан В.А. Малясов еще в сентябре сорок третьего отличился при форсировании Днепра в районе с. Мысы (Репкинский район Черниговской области). Форсировав реку, батальон Малясова захватил и удерживал плацдарм до подхода основных сил полка, отразив все контратаки противника, за что ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
В боях за освобождение Бреста батальон Малясова 27 июля 1944 года вышел на госграницу. Гвардейцы с ходу форсировали Западный Буг, захватили село Яблочно (Польша) и удерживали его до подхода полка.
В последующих боях в Польше Виктор Александрович погиб в бою 17 октября 1944 года у местечка Радзимин Варшавского воеводства. По распоряжению высшего командования его тело было перевезено в г. Брест и похоронено 11 января 1945 года со всеми воинскими почестями в братской могиле в городском парке им. 1 Мая.
Здесь же покоится прах еще одного Героя 76-й гвардейской стрелковой дивизии – командира 3-го батальона 239-го гвардейского стрелкового полка гвардии майора А.И.Тарнопольского.
Тяжелые бои в Польше выпали на долю воинов этого батальона, против которого вели контратаку два батальона эсэсовцев с пятью танками, тремя самоходными установками и несколькими бронетранспортерами с автоматчиками, стремясь во что бы то ни стало прорвать кольцо окружения. Три часа шел бой. В ночь, в рукопашной схватке, в десяти километрах западнее Бреста у станции Малашевичи погиб Герой Советского Союза Тарнопольский. Похоронили его в г. п. Домачево, а затем перезахоронили в братскую могилу в парке им. 1 Мая.
...За период с 17 по 29 июля дивизия захватила: пленных – 258 человек, орудий разного калибра – 48 штук, пулеметов – 52, минометов – 12, автоматов и винтовок – 400, складов разных – 5, железнодорожных эшелонов – 2 и другое имущество.
...5 августа дивизия сосредоточилась юго-западнее г. Седльце.
***
В эти же июльские дни напротив д. Страдичи, пройдя путь по району со стороны д. Медно, начала форсировать Западный Буг и 160-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора
Н.С. Тимофеева. В журнале боевых действий дивизии об этом свидетельствует следующая запись:
«...продолжая движение в западном направлении, преодолевая бездорожные лесные массивы и сопротивление противника, оказавшееся особенно упорным в районе Медно, ...части дивизии к исходу 21 июля перерезали шоссе и железную дорогу Брест – Влодава в районе Страдеч, которые были заняты 1293 стрелковым полком. К утру следующего дня 1293-й и 1297-й стрелковые полки вышли на восточный берег реки Западный Буг. Задача на форсирование Буга дивизии поставлена не была. Она форсировала реку по собственной инициативе. ...Особенно следует отметить инициативу 1293-го стрелкового полка, который сам запросил разрешение форсировать Западный Буг. Получив его и потерпев неудачу при попытке прорваться на западный берег реки с ходу через мост у Кодень (мост был взорван противником в тот момент, когда на него вступили разведчики 1293-го стрелкового полка), полк с боем переправился через Буг»10.
Командовали полками: 1293-м – полковник Шрамко (погиб 25 июля 1944 года), продолжал командовать майор Репецкий, 1295-м – полковник Григорьев, 1297-м – полковник Залевский. Подполковник Тотмянин командовал в те дни 973-м артиллерийским полком, майор Шатерин – 290-м оиптд.
Интересно проследить, как складывалось движение полков дивизии в эти дни. 1237-й стрелковый полк шел от Бродятина до Медно с 6.00 до 24.00 21 июля. В 7 часов утра 22 июля полк форсировал Западный Буг и к 9.30 вышел к г. Кодень, а к исходу следующего дня достиг населенного пункта Копытув.
1293-й стрелковый полк двигался от Ново-Роматово, урочище Крыница. К 6.00 21 июля он повернул на север от озера Медно с выходом к д. Страдеч, которую занял в 16.00, и на следующий день вышел к реке Западный Буг. К 3 часам утра 23 июля полк форсирует реку, к 16.00 подходит до Окчны, поворачивает на север Костомлоты – Добратыче и к исходу этого дня выходит в район д. Прилуки.
1295-й стрелковый полк 21 июля находился в резерве (урочище Отяты).
На 12.00 27 июля полки дивизии располагались на следующих позициях: 1297-й – перед Полятыче, 1293-й – Михалкув, а 1295-й полк – перед фортом Бернады, а также на подступах к К. Боярская.


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________83

К 6.00 следующего дня 1295-й стрелковый полк занимал предместье Граевка, 1293-й и отдельные батальоны 1295-го стрелкового полка – Тересполь, 1297-й стрелковый полк сосредоточился севернее Блоткув у Тересполя.
За две недели боев с 17 по 30 июля 160-я стрелковая дивизия потеряла убитыми 378 человек, в том числе 34 офицера, 77 сержантов и 267 рядовых. Ранено и контужено было 1.429 человек, из них офицеров – 129, сержантов – 226, рядовых – 1.074.
За время боев части дивизии прошли 138 километров, освободили 176 населенных пунктов и во взаимодействии с частями 9-го стрелкового корпуса вступили в Брест. Было взято в плен 324 солдата и офицера противника, свыше 1.600 гитлеровцев было уничтожено в боях.

2. Бои 28-й армии севернее г. Бреста
А теперь сосредоточим внимание на боевых действиях частей и соединений 28-й армии, которая освобождала от немцев северные населенные пункты района, ведя борьбу за Брест.
В составе армии генерал-лейтенанта А.А. Лучинского находились 50-я, 54-я и 96-я гвардейские стрелковые дивизии (командиры генерал-майоры А.С. Владычанский, М.М. Данилов и С.Н. Кузнецов), объединенные в составе 3-го гвардейского стрелкового корпуса (генерал-майора Ф.И. Перхоровича).
48-я и 55-я гвардейские, 20-я стрелковые дивизии (генерал-майоров Г.Н. Корчикова и А.П. Турчинского, полковника И.Г. Нестеренко) действовали в составе 20-го стрелкового корпуса (генерал-майор Н.А. Шварев).
В составе 128-го стрелкового корпуса генерал-майора П.Ф. Батицкого входили войска 61-й, 130-й и 152-й стрелковых дивизий полковников А.Г. Шацкова, К.В. Сычева и А.М. Кузина.
В распоряжении 28-й армии были также 119-й, 153-й и 161-й укрепрайоны, 30-й гвардейский танковый полк и другие отдельные части.
***
Основываясь на архивных материалах, расскажем о 50-й гвардейской дважды Краснознаменной, орденов Суворова и Кутузова стрелковой дивизии, которая ранее именовалась 124-й стрелковой дивизией, развернутой на базе 43-го полка и 15-й Сивашской стрелковой дивизии в г. Кировограде в годы Гражданской войны.
Великую Отечественную войну части дивизии встретили в районе Тартуково – Сокаль (район Житомира). Отступая перед превосходящими силами фашистов, воины дивизии в яростной контратаке отбили г. Малин (100 километров северо-западнее г. Киева) и удерживали его 8 дней. Особенно отличились воины 406-го стрелкового полка (полковник Новиков), о чем отмечено в Приказе Ставки ВГК № 270 от 16.8.1941 года.
Мужество и стойкость личного состава дивизии подтверждает и тот факт, что немцы прозвали ее «дикой дивизией».
В январе 1942 года вновь восстановленная 124-я стрелковая дивизия ведет бои севернее г. Белгород, а в результате февральско-мартовских боев овладевает плацдармом на правом берегу
р. Северный Донец (восточное г. Харьков), где проводит оборонительные бои до мая 1942 года.
Приказом НКО СССР № 360 от 17 ноября 1944 года за проявленную отвагу в боях с немецкими захватчиками, за стойкость и мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава 124-я стрелковая дивизия была преобразована в 50-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Командиром дивизии был в то время гвардии полковник А.И. Белов.
8 июля 1944 года 50-я гвардейская стрелковая дивизия овладевает г. Барановичи, затем освобождает Бытень, Коссово, Пружаны, Каменец и 30 июля в районе Ослово – Мельники (форсирует Западный Буг), продолжая наступать в направлении Соколув, Венгрув. Дивизия краем, своим левым крылом, немного прошла по земле Брестского района, создавая более благоприятные условия для наступающих дивизий фронта, которые шли южнее ее и вели бои вблизи г. Бреста.
В этом же районе громила немцев 96-я гвардейская стрелковая дивизия, которая вышла на реку Западный Буг в районе Мельник (севернее г. Бреста), форсировала реку и повела бои по освобождению Польши, окружению противника в Бресте.
54-я гвардейская стрелковая дивизия вела бои на стыке границ Каменецкого, Высоковского и Брестского районов, тесно взаимодействуя с 50-й и 96-й гвардейскими стрелковыми дивизиями.
***
55-я гвардейская Иркутско-Пинская ордена Ленина, трижды Краснознаменная, ордена Суворова стрелковая дивизия имени Верховного Совета РСФСР сформирована приказом войскам 3-й армии Восточного фронта № 018 от 23.09.1918 года, а затем приказом № 048 от 11 ноября 1918 года из 4-й Уральской стрелковой дивизии переименовывается в 30-ю стрелковую дивизию...
Дивизия принимает участие в боевых действиях в Великой Отечественной войне с 25 июня 1941 года. Оборонительные бои в районах Мелитополя, Ростова-на-Дону, Краснодара, Туапсе показали героическую стойкость и мужество солдат и командиров всех частей и подразделений,


 Россихин

за что приказом НКО СССР от 18 декабря 1942 года дивизия из 30-й преобразована в 55-ю гвардейскую стрелковую дивизию.
«После овладения Пинском части дивизии для соединения с частями 20-го стрелкового корпуса совершают марш по маршруту Пинск – Мотоль – Кобрин и 20 июля 1944 года входят в подчинение 20-го стрелкового корпуса»11.
Несомненный интерес представляет следующий документ:
«БОЕВОЕ РАСПОРЯЖЕНИЕ
№ 0104 оп, Штадив 55 гв. сд от 23 июля 1944 г., 13.40, карта 100000.
Во исполнение распоряжения командира 20-го стрелкового корпуса 55-я гвардейская стрелковая дивизия следует по шоссе Жабинка, Козловичи, Мотыкалы, выходит в район Мельники, Несвило, Чернаки, Мале в готовности к форсированию р. Лесна, в район Козловиче, Ставище и развитию наступления вдоль шоссе на м. Янув с задачей дня выйти на рубеж реки Западный Буг.
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Командиру 166-го гв. сп следовать по маршруту дивизии и к 17.00 23.07.44 года занять рубеж Мельники, Чернаки на восточном берегу р. Лесна в готовности к форсированию реки Лесна в направлении Козловичи.
Исходный пункт – стык дорог (1 км зап. Ветошки) пройти в 13.45 23.7.44 г.
2. Командиру 164-го гв. сп следовать по маршруту дивизии за 166 гв. сп и к 17.00 23.07.44 года сосредоточиться в 1 км за боевыми порядками 166-го гв. сп в районе перекрестка шоссейных дорог.
Исходный пункт – стык дорог (1 км сев.-зап. Рачки) пройти в 14.15 23.07.44 г.
3. 168-му гв. сп следовать за 164-м гв. сп и к 16.00 сосредоточиться в районе Бойня, Мук (юж. окр. М. Чернавчице), Лисовиче.
Исходный рубеж – перекресток дорог (0,7 км зап. отм. 166,8) пройти к 14.35 23.07.44 г.
4. Учебному батальону следовать за 168 гв. сп и к 16.00 сосредоточиться в районе Лес (зап. Вельке).
5. Боевой приказ по форсированию р. Лесна и наступлению – дополнительно.
6. КП Дивизии до 16.30 23.07.44 года в д. Саки, в последующем – Вельке.
7. Доносить о выступлении из занятых районов на марше каждый час.
Командир 55 гв. сд гв. генерал-майор Турчинский.
Начальник штаба 55 гв. сд гв. полковник Бушин.
23.07.1944 года»12.
Почти все названные населенные пункты расположены в Брестском районе.
Как же развивались события по освобождению северной части района, наиболее близко подходящими к Бресту?
55-я гвардейская стрелковая дивизия идет с боями против 102-й и 292-й немецких пехотных дивизий: справа – Чернавчицы, Зборомирово, Велимовичи (128 ск), граница с ним Чернавчицы, Чижевичи, Янув, Подлески. Слева – Курница Вельке, Шумаки, наступает 48 гвардейская стрелковая дивизия, которая форсирует р. Лесная и р. Западный Буг и к исходу 23.07.44 года выходит на рубеж Кжичев (1 км северо-западнее Непле). Граница с нею: Велюнь, Скорбище, Колодно.
Части дивизии ведут наступление по шоссе Козловиче, Галашево, форсируют р. Лесная, на рубеж выходят Ленги (Кжичев), при этом:
166-й гвардейский стрелковый полк прорывает оборону врага на участке Мук южнее Чернавчице, перекресток дорог шоссе (севернее М. Курница) и через р. Лесная к М. Мотыкалам. Поддерживает его действия 1-й дивизион 126-го гвардейского артполка и 1-й и 2-й дивизионы 61-го артполка.
164-й гвардейский стрелковый полк наступает, выбивая врага из М. Курницы, Скорбище, Вистиче, Ставище, колония Мотыкалы, Колодно (Пясковшизна). 168-й гвардейский стрелковый полк освобождает Смугу, В. Мотыкалы, Колодно при поддержке 2-го дивизиона 61-го артполка.
В резерве дивизии учебный батальон и 57-я разведрота у леса западнее Ивахновичей.
КП дивизии был в Саках, а наметил переход к Бохукалам на территории Польши13.
Во всех боевых действиях всех дивизий фронта самое активное участие принимают артиллеристы. Сошлемся на пример. Так, «20-29 июля 1944 года 126-й артполк 55-й гвардейской стрелковой дивизии преследует отступающего противника, с ходу форсирует Западный Буг и принимает участие в ликвидации окруженной Брестской группировки врага. Огнем уничтожено: 12 орудий разного калибра, до 50 автомашин, до двух полков пехоты, заняты большие трофеи...
В результате боевых действий 126-го гвардейского артполка с 23 по 27.07.44 года в районах Ивахновичи, р. Лесна, Козловиче, Мотыкалы Мале, Колония Нехолсты полком уничтожено станковых пулеметов – 5, ручных пулеметов – 2, минометных батарей 82 мм – 4, НП – 2, самоходных орудий – 1, 105 мм батарей – 1, сожжено автомашин – 3. Подавлено: станковых пулеметов – 3, минометных батарей – 1, минометных батарей 120 мм – 1»14.
Ветеран 55-й гвардейской стрелковой дивизии подполковник запаса А.С. Васильев в своих воспоминаниях об этих боях пишет, что накануне 26 июля комдив поставил задачу 168-му

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________85

гвардейскому стрелковому полку и 62-му оптид с ротой ПТР под командованием гвардии капитана В.И. Загороднева форсировать реку Западный Буг северо-западнее Бреста у деревни Чалеево, в 15 км от Бреста, и перерезать дорогу Брест – Варшава, чем не дать противнику, отходящему из Бреста, прорваться на Запад.
Под огнем противника указанные части и рота ПТР форсировали реку Буг и к исходу 27 июля 1944 года вышли в заданный район. Стрелковый полк занял оборону в районе польского поселка Зачопки вдоль дороги, идущей из Бреста (дорога проходила по окраине леса, несколько не доходя до поселка Зачопки сворачивала влево, вглубь Польши), 2-я батарея артдивизиона заняла огневые позиции также на окраине леса метров 600 от поворота дороги. Рота ПТР расположилась на повороте дороги, за дорожной насыпью, 3-я батарея заняла позиции в тылу, метров 200 за ротой ПТР, 1-я батарея – на возвышенности левого берега Буга.
Рота противотанковых ружей капитана В.И. Загороднева ставилась на острие удара.
Через некоторое время на дороге показалась колонна немцев. Вот уже можно было различить отдельные фигуры солдат. По всей ширине шоссейной дороги катили грузовики, легковые автомобили, мотоциклы. Рота открыла прицельный огонь. Все вокруг наполнилось гулом винтовочных выстрелов и треском автоматных очередей. Было видно, как гитлеровцы выскакивали из грузовиков и, стреляя из автоматов, устремлялись на позиции пэтээровцев, но, сраженные, падали. Подходили новые автомашины и вновь фашисты бросались на позиции роты, и опять их прижимали к земле. А автомашины немцев с пехотой на борту продолжали двигаться на их позиции. И Загороднев тут же распорядился сосредоточить по ним огонь нескольких расчетов.
На дороге у противника образовалась пробка, однако, атаки его не прекращались. Пэтээровцы вместе с артиллеристами отразили за день несколько атак превосходящих сил противника. А конца боя все еще не было видно. К вечеру, в момент, когда, казалось, немцы стали выдыхаться, из ближайшего леска, тянувшегося вдоль дороги, на роту Загороднева фашисты бросили в бой двадцать танков и самоходных орудий и до двух батальонов пехоты. Развернувшись в боевой порядок, немцы открыли на ходу огонь из пушек. Снаряды начали рваться вблизи расчетов, но пэтээровцы не дрогнули.
Танки приближались. Вот один из них закрутился на месте, гусеница змейкой сползла с катков, чуть правее, как будто споткнувшись, остановился второй. Из него повалил черный дым. Это ударили расчеты противотанковых ружей Липатова и Салаканова.
Бой затих лишь к полуночи. Гитлеровцы, понеся большие потери в людях и технике, на этот раз так и не прорвались.
Утром гитлеровцы вновь сделали отчаянную попытку сломить пэтээровцев и прорваться на запад. Пехота при поддержке четырех бронетранспортеров начала наступление.
Бой разгорелся с новой силой, да и немцы сумели зайти в тыл.
Загороднев лихорадочно искал выход из создавшейся обстановки. Он мысленно перебирал один вариант за другим и скомандовал связному бежать к сержанту Бахтину и передать его приказание: выдвинуться навстречу немцам и принять бой.
Тяжело пришлось отделению Бахтина. Создалось угрожающее положение возможного прорыва группы немцев на роту ПТР. Командир стрелкового полка бросил в бой на помощь пэтээровцам свой резерв автоматчиков.
Прорвавшиеся в тыл гитлеровцы были уничтожены.
А напряжение боя нарастало. Перед фронтом остатки автоматчиков при поддержке трех бронетранспортеров вновь ринулись (это уже было в последний раз) на боевые порядки роты. Шквальным пулеметным огнем с бронетранспортеров немцы сумели на какое-то время прижать бойцов роты к земле. Расстояние между немцами и пэтээровцами сокращалось. Пэтээровцы приготовили гранаты.
Мощные взрывы потрясли окрестность. Запылали две машины, и тут командира роты еще раз ранило. На этот раз в плечо. Ординарец и связист быстро перевязали его, и он снова вступил в бой, стреляя по приближающимся к окопам фашистам. Они уже приблизились настолько, что в окопах оставаться было невозможно.
– Гвардейцы, – крикнул Загороднев, – за мной, в атаку, вперед! – И повел пэтээровцев на врага.
Бойцы уничтожали наседавших фашистов огнем из карабинов, гранатами и штыками. Командир роты в гуще схватки в упор расстреливал фашистов из пистолета. Но вот щелкнул спусковой крючок, а выстрела не последовало – кончились патроны. Тогда он вступил в рукопашную и в азарте боя не заметил, как трое гитлеровцев набросились на него сзади и один из них нанес ножевой удар. Загороднев некоторое время удерживался на ногах, успев крикнуть бойцам: «Бейте их, гадов!» – и рухнул на землю...
На помощь роте подоспел стрелковый взвод и бойцы 3-й батареи. Группы гитлеровских автоматчиков были уничтожены. На поле боя остались сотни убитых немцев, подбитые танки, самоходки и бронетранспортеры. На участке дороги от Бреста до ее поворота у деревни Зачопки стояли в два-три ряда разбитые и сожженные машины.


 Россихин

***
20-я стрелковая Барановичская дважды Краснознаменная ордена Суворова дивизия 20-го стрелкового корпуса на 23.07.44 года, имея в своем составе 5.065 бойцов и командиров, представителей 37 национальностей Советского Союза, находилась:
265-й стрелковый полк – кол. Черне, Братылово, нацелившись на Старые Задворцы;
67-й стрелковый полк – Косичи Мале (на железной дороге). Дивизия, находясь во втором эшелоне, попробовала с северо-востока выйти на Брест, но встретив сплошную оборону врага резко ушла от города на северо-запад, заняла полками оборону: 265-й стрелковый полк 26.07.44 года у Зборомирово, а 27.07.44 года – у д. Сычи, 174-й стрелковый полк – Мотыкалы (колония), Раковица, 67-й сп – Нехолсты, Острув (где 28 и 29.07.44 года занял круговую оборону)15.
Командир 67-го стрелкового полка С.А. Пирязев в послевоенный период жил в г. Бресте. Он вел активную общественную работу и, даже ослепнув, продолжал ее. Часто встречался с жителями города и района.
В боях за г. Брест подполковник С.А. Пирязев награжден орденом А. Суворова III-й степени.
– Полк, – вспоминал Сергей Афанасьевич, – которым мне пришлось долгое время командовать, прошел трудные боевые дороги. В 1941 году он защищал города и села Украины. В 1942 году бойцы полка насмерть стояли на седых перевалах Кавказа. Затем освобождали от фашистов Кубань. И в 1944 году полку предстояло совместно с другими частями освобождать Белоруссию.
23 июля передовые части полка подходили к Бресту. Сведений о расположении огневой системы противника мы не имели. Пришлось вести разведку, которая подтвердила, что Брест сильно укреплен. К обороне противником были приспособлены старые форты, каменные здания. Перед городом громоздились многочисленные проволочные заграждения, по дорогам и тропам – минные поля. Наши попытки ворваться в город с ходу успеха не имели. Командование приняло решение обойти Брест с северо-запада с выходом к границе на Западном Буге.
25 июля полк подошел к пограничной реке Западный Буг в районе деревень Шумаки, Теребунь, Колодно. Разведчики тщательно изучили реку и противоположный ее берег. С помощью местного жителя была найдена намытая на дне реки песчаная коса. 26 июля, ранним туманным утром, используя песчаную косу, подручные материалы, полк успешно форсировал реку Западный Буг и вышел на польскую территорию, перерезав шоссейные дороги, идущие на Янув-Подляски и Бяла Подляску.
Учитывая, что враг будет прорываться из Бреста, построили оборону в три линии – ротными опорными пунктами. Между опорными пунктами была организована огневая связь.
Начались бои. Помню героическую схватку с фашистами бойцов батальонов капитана Ковалевского и капитана Садовниченко. Помню жаркое сражение на участке взвода лейтенанта Маркова. Тут фашисты думали найти слабое место. Но рубеж оказался неприступным. Личный пример командира взвода воодушевлял бойцов. Они проявили беспримерное мужество, отбив пушку у фашистов. Из нее бойцы открыли огонь по врагу в упор.
Рядовой Иван Измайлов, оказавшийся в окружении, до конца вел огонь из автомата. Когда патроны кончились, он встал во весь рост с гранатой в руках и крикнул: «Не возьмете, гады!». Ценой своей жизни боец уничтожил более десятка гитлеровцев.
Отвагу и находчивость проявили артиллеристы полковой батареи под командованием командира капитана Тереза. Они прямой наводкой расстреливали фашистов. Командир роты противотанковых ружей старший лейтенант Ашкинази со своими бойцами подбил три танка и три бронетранспортера, которые загородили дорогу фашистам.
В самый разгар боя от начальника штаба майора Синельникова пробрался боец и сообщил, что штаб окружают немцы. Пришлось поставить на тачанку два станковых пулемета и скакать во весь опор к месту боя. Подоспели вовремя. Штаб был спасен.
Нельзя не отметить мужество и героизм, беспримерную отвагу девушек – Марию Георгиеву, радистку штаба полка, и комсорга батальона Надежду Меркулову. Они не только мужественно выполняли свои обязанности, но вместе с солдатами с автоматами в руках отражали яростные атаки и контратаки фашистов. Обе были в бою контужены, но не ушли с поля боя. Жестокая схватка произошла у орудия старшины Жданова. Сюда прорвалась большая группа фашистов. Исход боя решила рукопашная. Оставшиеся в живых фашисты сдались в плен.
Хочется назвать тех, кого сохранила память в боях за Брест. Это заместитель командира полка Колосович, начальник разведки полка Кошманов, разведчики Солошич и Дельцов, парторг полка Першеев, командир батальона Садовниченко, пропагандист полка Айсин, начальник штаба полка Синельников, комсорг батальона Мутовкин, заместитель комбата по политчасти Кривозубов, командир артбатареи Терез, командир роты ПТР Ашкинази, командир минометной батареи Сазонов, врач полка Размадзе, оперуполномоченный полка Каширин, командир взвода Гришин, командир роты автоматчиков Васильев, старшина пулеметной роты Пилипчук, командир стрелковой роты Чавырь, бойцы Падалка, Малыгин и многие другие.
С помощью соседних частей, которые сражались также героически, брестская группировка фашистов была полностью уничтожена.


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________87

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27.07.1944 года 67-й стрелковый полк награжден орденом Красного Знамени, а за бои у г. Бреста получил почетное наименование «Брестский».
***
На левом фланге 28-й армии, ближе всех к городу, вели бои с противником полки 48-й гвардейской стрелковой дивизии. Об этих незабываемых днях вспоминает комдив генерал-майор Г.Н. Корчиков:
– Начинался решающий день (27 июля – Р.В.) борьбы за освобождение Бреста. И каждому из нас хотелось скорее выйти на границу.
После артподготовки 143-й гвардейский полк (в составе дивизии были 138-й и 146-й гвардейские стрелковые полки – Р.В.), развивая достигнутый накануне успех, к 15.00 отбросил противника с западного берега реки Лесной, овладел Ковердяками, Тюхиничами и, вновь форсировав реку Лесная, продолжал наступление на Дубровку.
Военный совет армии, придавая большое значение скорейшему освобождению Бреста, направил в дивизию начальника политотдела армии полковника Н.В. Егорова, который прибыл на НП дивизии в середине дня. Он познакомился с работой политического отдела, побывал в 138-м гвардейском полку, беседовал с офицерами и бойцами батальона связи, артиллеристами, разведчиками, интересовался всеми перипетиями боя.
Напряжение усиливалось с каждым часом.
– Товарищ 21, вас вызывает Ромашка 41, – докладывает телефонист. В трубке слышится голос командира полка Ткаченко:
– Полк ведет бой на северных скатах высоты (указывает координаты). Противник оказывает сильное сопротивление. Минометная батарея ведет огонь из района Козловичи. Подразделения, подавляя огневые точки, продвигаются вперед. Надеюсь, что скоро будем в городе. Слышна артиллерийская стрельба в юго-западном направлении. Связи с правым соседом не имею. Слева, с Богдановым, связь по радио...
Я велел телефонисту последовательно вызвать командиров полков Ворыпаева и Богданова. Через некоторое время переговорил с обоими. Наступление развивалось успешно...
– Товарищ 21,– телефонист передает трубку. – Вас вызывает начальник штаба 138-го гвардии майор Кучерявенко.
– Слушаю вас, чем порадуете?
– Только что разговаривал с Ворыпаевым. Он с батальонами ведет бой на товарной станции Бреста. Противник контратакует мелкими группами. Батальоны продвигаются. Захвачены богатые трофеи, вагоны с грузами. На станции встречались с небольшой группой разведчиков 9-го стрелкового корпуса. Слева соседей нет...
Ночь вступила в свои права. Дневная жара хоть и спала, но все-таки было душно. Шум боя утих. Только изредка по требованию командиров полков наша артиллерия производила короткие налеты.
В 23.00 позвонил Ворыпаев:
– Веду бой в западной части товарной станции. Ко мне прибыл Степанов. Жители радостно встречают нас. В городе в нескольких местах пожары. Но их никто не тушит, а нам этим заниматься некогда.
Еще минут через 10-15 принял донесение помощника начальника штаба 146-го гвардии капитана Товстуха:
– Полк ведет бой на северной окраине предместья Граевка. Связь с правым и левым соседом имеется. Бой развивается успешно. Гитлеровцы упорно обороняются. Трудно ориентироваться в темноте.
– Не думаете ли вы, что сейчас следует доложить командарму о последнем положении частей и что бой фактически идет уже в городе? – сказал полковник Егоров.
– Нет. Сейчас еще рано. Следует подождать и проверить... – возразил я.
– Но я все-таки считаю, что необходимо. Если вы не хотите, то я сам возьму на себя такую смелость. Уверен, ничего непредвиденного не произойдет, все будет отлично.
– Ну что ж. Запретить вам не могу.
Не прошло и получаса, как меня вызвал к телефону командир корпуса генерал-майор Шварев.
– Где находятся и что делают части дивизии? – услыхал я сердитый голос командира корпуса. – Меня сейчас спрашивал командарм: правда ли, что твоя дивизия уже ворвалась в город и ведет бой на товарной станции и в предместье?
– Что полки ведут бой в городе, я еще официально не могу доложить, так как не получил донесений о том, что они закрепились.
– Подожди, подожди, ты мне доложи прямо – в городе или не в городе идет бой? Я ничего не знаю, а командарму уже все известно.
– А как доложить? Официально или неофициально?
– Как хочешь, так и докладывай.


 Россихин

Мне ничего другого не оставалось, как сказать, что в 22 часа 15 минут 138-й гвардейский полк ворвался на товарную станцию и вел бои и что командарму передал не я, а начальник политотдела армии.
В ответ раздался более мягкий голос:
– Ну вот, так бы сразу и говорил. Желаю успеха. Через час доложишь обстановку.
Около двух часов ночи полковник Степанов сообщил, что 138-й полк захватил Цитадель (главный остров крепости) и вышел на реку Западный Буг.
Последние метры нашей земли очищены от гитлеровских захватчиков. Приказ Родины выполнен. С переходом границы Польши перед нами вставали новые задачи.
С рассветом 28 июля штаб дивизии переместился на Граевку. По земле стелется легкий туман. Тихо и немного свежо...16.
***
130-я стрелковая Таганрогская ордена Ленина, Краснознаменная, ордена Суворова дивизия 128-го стрелкового корпуса шла с боями через населенные пункты Видомля, Демянчицы, вышла на наш район: Кустынь, Лыщицы, севернее Яцковичей на Паниквы, Немирув (Польша). Вела бои против яростно сопротивляющихся немцев (5 лпд, 7 пд, 102 пд, 129 пд, 211 пд, 216 пд, 292 пд, 306 пд, 4 кавбригада мадьяр, 212 кавбригада мадьяр, 37 отд. охр. полк, 12 тп, 205 зап. батальон и другие части за время всех боев).
19.07.44 года дивизия развернулась на рубеже Чемери, Кривляны, Мельники, Бояры и повела наступление.
В течение 23 июля дивизия вела непрерывные тяжелые бои, обходя Брест с севера, медленно, но неуклонно продвигаясь к реке Западный Буг. В особенности сильное сопротивление противника было на реках Лесная, Гражувка. Форсировав Гражувку и дважды Лесную, 29 июля подошли к Западному Бугу и 30 июля всеми частями форсировали его (у Немирув)17.
***
23 июля 152-я стрелковая дивизия продолжает вести бой:
480-й стрелковый полк – Чернавчицы, Бойня, Мук, перекресток шоссейной и проселочной дорог;
544-й стрелковый полк – в 6.30 утра, овладев Большой Курницей, вышел на ее окраину и ведет бой с противником;
646-й стрелковый полк – ведет бой с противником на рубеже 800 м, юго-западнее Селяхи.
Дивизия в течение 23 июля продолжала удерживать рубежи: Лисовичи, Курница, Селяхи, кол. Черни.
Таким образом, перед нами развернулась картина боевых действий 28-й армии на территории Брестского района.
Правый фланг 1-го Белорусского фронта, придя в движение, уже не останавливался перед врагом, как бы тот этого не добивался. Армии фронта по плану и по срокам завершали разгром немцев в районе г. Брест, а Брестский район к этому времени уже был осовбожден более чем наполовину.
***
Накануне 18 июля, когда пошли вперед части левого крыла фронта, в ночь с 16 на 17 июля из района Видомля, Чемери, через северную часть Брестского района вышла в тыл к немцам конно-механизированная группа генерала Плиева И.А. Она, выйдя за Буг, сковала большую часть немецких войск, которые не смогли противостоять наступлению основных сил 28-й армии. Таким образом, группа способствовала успеху армии. Позволю привести одну цитату из воспоминаний И.А. Плиева:
«17 июля 30-я и 9-я кавалерийские дивизии совершили смелый стремительный бросок на запад и в этот же день перерезали железную дорогу Белосток – Брест... Глубоко обойдя Брестский укрепленный район с северо-запада, группы первыми на западном стратегическом направлении вышли на государственную границу.
На плацдарме южнее Ставы кавалерийские дивизии подверглись ожесточенным атакам... Уже на третий день боеприпасов и горючего стало не хватать. Скопились сотни раненых... Было принято решение прорваться на запад и уходить еще глубже в оперативные тылы врага... 21 июля соединения 65-й армии, захватив узел железных дорог Черемха, вышли к Западному Бугу правее 4-го кавалерийского корпуса. 70-я армия 22 июля передовыми частями перерезала шоссе западнее Бреста, и он оказался в полуокружении. Для его полного окружения от армий требовалось еще одно усилие, чтобы соединиться с конно-механизированной группой в районе Янув-Подляски. Кольцо замкнулось 25 июля»18.
А вот что говорят скупые строчки архивных документов, в частности 4-го гвардейского кавалерийского корпуса: «Выход корпуса на государственную границу на реке Западный Буг в районе Вельямовичи, Ставы (16.07-28.07.1944 г.) был совершен через Видомлю, с задачей захватить и удержать переправы через Буг в районе Янув-Подляски, Зачопки.
В составе конно-механизированной группы шел 9-й танковый корпус (16.07.1944) с задачей овладеть Турна, Вильдейки, Лешанка, Коростечи, Кошилово, Яново и к исходу 17.07.1944 года выйти на рубеж Рудавец, Вельямовичи, Сычики.

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________89

30-я гвардейская кавалерийская дивизия, следуя по шоссе Видомля – Демянчицы с авангардом 127-го кп с 5.00 до 1.00 18.07.1944 года вела бой за переправу через р. Лесная и, следуя из Рудавец на Цюприки, Лыщицы, Мельники, к 14.00 18.07.1944 года вышла на р. Западный Буг и заняла круговую оборону. 9-я гвардейская кавалерийская дивизия прорывалась через Коляды Лесные, Коростечи.
32-я гвардейская кавалерийская дивизия – на северной окраине леса опушка Круглянки фронтом на север, а 30-я гвардейская кавалерийская дивизия – в Ставы фронтом на запад и юго-запад, 34-й кавалерийский полк – фронтом на юг и юго-восток».
17 июля в 18.20 немцы трижды бомбили позиции 32-й гв. кд, 30-го и 34-го гв. кп, 181-го гв. амп, находящихся в круговой обороне у н. п. Кругляки, кол. Ставы, Н. Ставы, Рудавец, Огородники. Штаб дивизии находился на западной окраине д. Ставы. 56 «юнкерсов» и 22 «мессершмитта» утюжили позиции кавалеристов. За одну бомбежку убито 18 казаков, ранено 6, разбито 2 зенитных пушки, 2 автомашины.
20 июля батальон немецкой пехоты и до 2-х взводов конницы при поддержке 10 средних танков и самоходных орудий в 10.00 из района Вельямовичи перешли в наступление на Рудавец, Ставы, перед фронтом 34-го гвардейского кавалерийского полка. Все атаки противника были отбиты.
В 17.00 в этот же день 34-й гвардейский кавалерийский полк одним эскадроном начал форсировать реку Западный Буг с целью захвата плацдарма в районе погранпоста № 134. В результате боя было уничтожено до 30 солдат и офицеров противника, сожжено 4 танка, одна бронемашина, подбиты танк, БТР, две грузовых автомашины19.

3. Воины 61-й армии атакуют форты.
Две армии 1-го Белорусского фронта двинулись вперед. Черед пришел и для 61-й армии, которая, пройдя через полесские реки и болота, освобождала Пинск и с тяжелыми боями вышла к Бресту, своим присутствием как бы соединив левый и правый фланги 1-го Белорусского фронта у г. Бреста. Армия нацелила свой удар по брестской немецкой группировке прямо в лоб: шла вдоль железной дороги Минск – Брест, вдоль шоссе Москва – Брест, вдоль реки Мухавец, освобождая села района от немцев в полосе наступления своих дивизий.
61-я армия приняла непосредственное участие в Люблин-Брестской операции с 23.06 по 30.07.44 года (командующий – генерал-лейтенант, с 30.07.44 года – генерал-полковник Н.А. Белов, члены военного совета – генерал-майор Д.Г. Дубровский, полковник А.Т. Желобанов).
Армия включала 9-й гв. ск (генерал-майор М.А. Попов, с 29.07.44 года генерал-лейтенант Г.А. Халюзин) в составе 12-й гв. сд (полковник Д.К. Мальков), 212-я сд (полковник В.Г. Кучинев); 89-й ск, куда входили 23-я сд (полковник И.В. Бастеев), 55-я сд (полковник К.М. Андрусенко), а также 397-я сд (полковник Н.Ф. Андоньев) и 415-я сд (полковник П.И. Мащалков).
При освобождении г. Бреста отличился 9-й гвардейский стрелковый корпус, которому присвоено наименование «Брестский», а 212-я стрелковая дивизия награждена орденом Суворова II-й степени.
Из журнала боевых действий 12-й гвардейской стрелковой дивизии:
«23 июля – части дивизии в течение суток вели наступление и в результате его овладели, после форсирования Мухавца, Новосадами, Хабами, Жадове, Тельмы. 29-й гв. сп занимает рубеж Власна. 37-й гв. сп – Жадове. Ведут наступательный бой.
25 июля – 29-й и 37-й гв. сп начали наступление после непродолжительного артналета, но, встреченные сильным артминометным огнем врага, успеха не имели. Возобновив атаку, к 4.00 полностью овладел отметкой 147, а 29-й гв. сп достиг рубежа в районе отметки 144,9 и продолжает медленно продвигаться вперед.
37-й гв. сп, возобновив наступление, выбил противника из его первой линии траншей и на 20.00 овладел рощей, что 1 км северо-западнее Вычулки. Продолжая наступление, достиг второй линии траншей и после упорного, продолжительного боя овладел окопами. В 1.00 25 июля противник предпринял контратаку на левого соседа и на левом фланге 37-го гв. сп, выбив соседа из пункта Ямно, проник в траншеи 37-го гв. сп и, стараясь уничтожить засевших там бойцов, начал обходить справа и слева. Резервом командира 37-го гв. сп взводом автоматчиков противник был отброшен на свой прежний рубеж и к 12.00 37-й гв. сп полностью овладел отметкой (высотой) 141,6 и вышел на рубеж Старые Вычулки»20.
Из воспоминаний В.П. Бородина, помощника начальника штаба 29-го гвардейского стрелкового полка 12-й гвардейской стрелковой дивизии:
«...На подходе к Бресту мы натолкнулись на мощную полевую оборону, которую из глубины поддерживали огнем форты. Когда говорят о Брестской крепости, имеют в виду ее главные сооружения, главную ограду, непосредственно выходящую на государственную границу. Но ведь эта цитадель была прикрыта с севера, востока и юга двойным поясом столь же мощных крепостных сооружений: три форта, усиленных дотами и дзотами, во внешнем поясе, четыре форта – во внутреннем. Попытка овладеть ими с ходу была противником отбита. Мало того. Он предпринял сильную контратаку против полка подполковника Колесникова.


 Россихин

Потом стрельба немного стихла – и нам привезли ужин, и немцу. Вечер был изумительно ясный, солнце опускалось к четкому горизонту, суля на завтра погожий день. Приехала радиоустановка, сообщила на всю передовую военные новости. Освобождено много крупных городов в Белоруссии и Прибалтике. А мы ужинали в окопчике, на наблюдательном пункте и рассуждали о своей неудаче. Доты впереди, в 70-100 метрах, в немецком противотанковом рву. Форты близко, но как дойти? Потом, когда мы их осматривали, удивлялись искусству старых русских военных инженеров – насколько умно, умело, грамотно использовали они особенности местности. Каждый ее квадратный метр простреливался прямым, фланговым, косоприцельным огнем. А надо преодолеть и ров, и проволочные заграждения, и минные.
Ломали мы головы, как атаковать форты, а начальник штаба полка Александр Васильевич Волошаненко и говорит: «А что, если мы повторим атаку батальона Лысенки? Без артподготовки и без «ура»?». Это он вспомнил, как Лысенко брал доты на Припяти. Обсудили предложение, комполка Иван Петрович Мохов приказал готовиться к атаке. Другую хитрость придумал Василий Леонович Михалько, полковой инженер из полка Колесникова. Под покровом темноты, да и рожь была густая, он со своими саперами прополз к проволочным заграждениям, они подпилили колья, подрубили проволоку так, что едва держалась, обвязали колья веревкой и вернулись в окопы. Утром вид у заграждений был тот же.
Атака прошла как по маслу. В сумерках, без общего сигнала, пехотинцы выползли из окопов, поползли вперед. Когда приблизились к заграждениям, саперы натянули шнуры, подпиленные колья рухнули, проволока закудрявилась, открывая проходы. Немцы, видимо, были сильно утомлены дневным боем. Очнулись, когда наши были уже на крепостных валах и начали гранатный бой. Мы быстро очистили форты и по Варшавскому шоссе двинулись к городу. До него оставалось километров пять, сопротивления никакого, но видим издали, что город горит, надо спешить...
Наша дивизия встала в крепости и городе гарнизоном. 29-й полк расположился в казарме между Холмскими и Тереспольскими воротами. Кирпичная кладка была испещрена осколками и пулями давнего боя. Ветераны Юго-Западного фронта рассказывали нам, что гарнизон крепости, оказавшись в немецком тылу, много дней вел бой. Подробностей, которые известны теперь, мы не знали, но внешний вид крепостных сооружений говорил сам за себя.
Командир нашей 12-й гвардейской дивизии Дмитрий Кузьмич Мальков был назначен первым начальником гарнизона города Бреста и крепости. За отличия в Белорусской операции дивизия была награждена орденом Красного Знамени».
Об активной помощи партизан Красной Армии в боях за Брест в своих воспоминаниях рассказывает Герой Советского Союза, командир 12-й гвардейской стрелковой дивизии полковник
Д.К. Мальков:
«...Еще до начала наступления на Брест по заданию Брестского подпольного горкома партии через линию фронта к нам пробралось несколько партизан, которые сообщили важные сведения об оборонительных укреплениях на подступах к городу, о примерной группировке фашистских войск и характере их действий. На основе этих данных, а также результатов воздушной и наземной разведки штабом дивизии были подготовлены карта с обстановкой и группировкой войск противника, обороняющих Брест, и справка-доклад о характере их действий. Эти документы сыграли важную роль в разгроме противника на Брестском направлении.
Вечером 27 июля двое партизан снова пришли к нам в дивизию. К тому времени наши войска находились от города на расстоянии 2-3 километров. Хотя 28-я и 70-я армии, наступающие в обход Бреста с севера и с юга, далеко продвинулись вперед и форсировали Буг, на подступах к городу с востока враг продолжал оказывать упорное сопротивление. Партизаны сообщили о первых признаках подготовки гитлеровских войск к эвакуации из Бреста и об их намерении взорвать перед уходом промышленные объекты и крупные административные здания города.
Сведения, полученные от партизан, имели важное значение. Командование дивизии решило: немедленно сообщить о них в части, рассказать о замыслах фашистов всем бойцам, подготовить и нанести по врагу мощный решающий удар, ворваться в Брест, не дав возможности гитлеровцам разрушить город.
В тот же вечер с наступлением темноты, после мощного артиллерийского налета, одновременно с другими соединениями корпуса 12-я гвардейская стрелковая дивизия перешла в атаку, прорвала последнюю позицию и с ходу ворвалась в Брест»21.
***
Скупые строчки боевых действий 212-й стрелковой дивизии, записанные в журнале, таят в себе напряжение каждого дня войны, раскрывают подвиг бойцов и командиров.
«Части дивизии, – отмечает журнал, – решительной атакой в 21.00 27.07.1944 года прорвали сильно укрепленную полосу противника на рубеже: отметка 143,1, форт 2 км восточнее Бжозувка; отметка 145,1. С боем овладели Бжозувка, товарной станцией Брест, предместьем Киевка и в 23.30 27.07.1944 года 669-й сп ворвался в г. Брест. За ним 369-й сп, очистив его к утру 28.07.1944, и закрепились:


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________91

692-й сп – севернее товарной станции – фронтом на северо-запад. 369-й сп – северная окраина Козловище – фронтом на северо-запад. 669-й сп – западнее колонии Жечице – фронтом на запад»22.
***
Перед 415-й стрелковой дивизией немецкая оборона проходила по восточной окраине дд. Задворцы, Ямно, Закий и далее по реке Поднево. Полкам ставилась задача:
1326-му стрелковому полку наступать по северному берегу Мухавца на Ямно, пригород Бреста – Шпановичи; 1321-му стрелковому полку наступать в направлении Заболотье, Романовка, предместье Волынка, а 1323-му стрелковому полку ставилась задача прорвать внешний пояс обороны гитлеровцев южнее р. Мухавец и в последующем овладеть дд. Закий, Пугачево с выходом на предместье Бреста – Волынку.
24 июля в 18.00 после артподготовки полки пошли в наступление. 1323-й стрелковый полк подошел к восточной окраине д. Закий, 1326-й овладел Ямно, но тут же был контратакован крупными силами противника и оттеснен к его восточной окраине. Хорошо в это время помогли артиллеристы 60-го гвардейского корпусного артполка и 686-го артполка. Разбитые под Закием немцы отошли к Пугачево, а 26 июля Ямно было взято вновь, а 1326-й стрелковый полк занял Вычулки и закрепился на ее западной окраине. 1321-й стрелковый полк занял Заболотье и Вульку Заставскую, но попытка с ходу взять Пугачево успеха не принесла. Полк остановился. За Пугачево разгорелся новый многочасовый с переменными успехами бой.
Об этих боях вспоминает бывший начальник штаба 1323-го стрелкового полка подполковник И. Б. Хомяков:
– Ранним утром 25 июля артиллерия и минометы нанесли удар по обнаруженным еще вчера огневым точкам противника.
Рота автоматчиков под командованием капитана К.Н. Финогенова заняла хутор Червоный двор, разгромила штаб гитлеровского батальона и атаковала с тыла оборонявшихся в траншее фашистов, содействуя 1-му батальону.
Гитлеровцы бросили свои позиции и в беспорядке бежали.
На левом фланге полка 2-й и 3-й батальоны решительной атакой выбили противника из деревни Закий.
Разбитые там фашисты отошли к деревне Пугачево.
Наши батальоны к середине дня вплотную подошли к восточной окраине Пугачево и к фортам 1-го пояса.
До 16.00 полк продолжал атаковать противника в тот день, но сколько-нибудь значительных успехов не достиг.
Гитлеровцы вели массированный огонь из всех видов оружия по нашим батальонам с рубежа Пугачево, Кирпичный завод, Тришин. Это была четвертая линия их обороны.
На переднем крае ни на минуту не смолкала интенсивная перестрелка.
В такой нелегкой обстановке мы готовились к очередной атаке.
Ровно в 20.00 вновь полк бросился в атаку.
Но вражеская оборона все же ожила. Из района товарной станции по 1-му батальону ударила артиллерия противника. Осколок снаряда сразил наповал героя Пинска – пулеметчика, младшего сержанта Василия Филипповича Кузнецова. Тут же, как подкошенный, рухнул на землю офицер – один из командиров взводов роты старшего лейтенанта П.И. Подгрушного. Взвод на минуту заколебался.
– Слушай мою команду! – во весь голос прокричал сержант Алексей Максимович Тарасов и повел взвод на штурм гитлеровской обороны.
По атакующей цепи били фашистские пулеметы. А по 2-му и 3-му батальонам – и штурмовые орудия со стороны деревни Пугачево...
– Атакуйте противника ночью, – приказал комдив.
Выполняя этот приказ, командир полка майор А.С. Молчанов решил силами 2-го батальона, правофланговой ротой 3-го и ротой автоматчиков в ночь на 27 июля окружить и разгромить гитлеровцев в Пугачево; штурмовой группой сержанта И.Я. Зудина, усиленной взводом противотанковых ружей лейтенанта Г.М. Козловского и саперами — овладеть пугачевским фортом, а главными силами продвигаться на юго-западную окраину Бреста.
С гитлеровских позиций время от времени взмывали осветительные ракеты, неслись ярко видимые трассы пулеметных очередей.
Было ясно – фашисты не дремали.
В то же время ползком обтекали форт – справа отделение под командованием красноармейца коммуниста Алексея Федоровича Пешакова и герои по пинскому бою – саперы И.Е. Вялый, Н.Г. Фещенко, А.С. Леоненко; слева – группа стрелков младшего сержанта Н.Б. Донина и саперов старшего сержанта Н.И. Петрова. Их вел сам командир штурмовой группы сержант И.Я. Зудин – статный, смелый, заражавший людей уверенностью и надежностью. Эту надежность Зудина постоянно чувствовали не только красноармейцы и сержанты, но и его вышестоящие начальники.


 Россихин

Поддерживали штурмовую группу огнем с близкого расстояния расчеты противотанковых ружей и пулемет 32-летнего наводчика-белоруса Владимира Тимофеевича Швабы.
Из форта, трассирующими пулями, почти непрерывно бил фашистский пулемет, но штурмовая группа уверенно приближалась к цели. Люди там были опытные, не раз проверенные в боях. Теперь каждый из них походил на взведенный автомат: тронь – в одно мгновенье даст очередь. Вскоре языки пламени стреляющего фашистского пулемета стали высвечивать амбразуру. До нее оставалось около десяти метров. Младший сержант Н.Б. Донин оказался ближе всех от амбразуры, первым резанул по фашистам очередью и тут же бросил гранату. Следом за Дониным с двух сторон ударили по амбразуре толовыми шашками саперы.
Форт умолк.
Однако в руках гитлеровцев оставались еще 4 форта: один на восточной окраине Бреста, остальные на пути 1323-го и 1321-го полков юго-западнее Пугачево, а также хорошо подготовленные позиции, способствующие устойчивости обороны фашистов.
27 июля в 21.00 начался решающий штурм Бреста.
Более 2 часов предпринимали атаку за атакой полки 415-й дивизии. К 23.00 взводу автоматчиков старшего лейтенанта И.Я. Каплуна и небольшим силам 7-й стрелковой роты, которыми командовал заместитель командира 3-го батальона старший лейтенант Р.А. Алешин, неоднократными встречными атаками с севера и юга вдоль полотна железной дороги, взаимодействуя с автоматчиками сержантов Н.Н. Дудко и В. С. Бурдина, удалось выбить фашистов с западной окраины Пугачево, замкнув в кольцо окружения более двух гитлеровских рот. Вскоре ворвались на северную окраину Пугачево и роты 2-го батальона.
Батальоны 1323-го полка полностью овладели Пугачево: продвигаясь в направлении Бреста, через полчаса выбили гитлеровцев из населенного пункта Волынка, а на рассвете вышли к Западному Бугу, захватив в исправном состоянии мост через реку, от которого тянулась дорога в глубь польской территории.
В 23.30 ворвались в Брест и войска, корпуса. В их числе 1326-й полк нашей дивизии, а к 2.00 28 июля полностью очистили его от противника, и двое суток оставались на священном пограничном рубеже в резерве Ставки Верховного Главного командования23.

4. С 18-го июля день за днем.
С началом операции 18 июля до освобождения Бреста можно хронологически проследить события за каждый день:
17.07.44 года впервые в оперативной сводке отмечено, что на Брестском направлении наши войска, продолжая наступление, овладели районными центрами Пружаны и Шерешево, в Пинской области – г. Дрогичин.
18.07.44 года наши войска овладели райцентром, городом и железнодорожным узлом Гайновка и г. Антополь, а также с боем заняли 150 других населенных пунктов, узловую железнодорожную станцию Жабинка и железнодорожную станцию Антополь. Другие наши части, наступающие от селения Видомля на юг, овладели н. п. Омелинка, расположенным в 14 километрах севернее г. Брест.
19.07.44 года овладели райцентром Брестской области городом и железнодорожными станциями Клещели, Береза, Именин, Городец, Мефодовичи, Камень Шляхецкий, Камень Крулевский, Кортелисы... Противник подбросил подкрепление и хотел вернуть Гайновку. Им была брошена в бой дивизия СС «Викинг» (та самая, которая была уничтожена в феврале 1944 г., но вновь сформирована). На поле боя осталось 400 трупов врага, наши войска перерезали железную дорогу Белосток – Брест.
20.07.44 года наши войска наступают из района Ковеля. За три дня боев войска продвинулись вперед на 50 километров. Освобождены от немцев г. Любомль (Волынская область), Ратно, Турийск, Мацеев, Заболотье, Головно и 400 других населенных пунктов, в том числе: Мокраны, Малорита, Тур, Гута, Ратненска, Дубечно, Крымки, Любоханы, Бутлар, Згораны, Забужье, Ягодин и др. Передовые части вышли к Западному Бугу. Несмотря на плохую погоду, в воздушных боях сбито 26 немецких самолетов.
21.07.44 года наши войска овладели н. п. Дивин, Шацк (Волынская обл.), освободили от немцев более 100 населенных пунктов, в том числе: Милейчицы, Александровка, Семихочи, Ставы, Велькорита, Дубечно, Орлянка, Рагозна, Медна, Пища, железнодорожными станциями Нурец, Пожежин.
22.07.44 года на Брестском направлении наши войска, развивая наступление, овладели райцентром Брестской области г. Семятичи, г. Каменец, а также с боями заняли более 100 населенных пунктов, в том числе крупные: Боцьки Журобичи, Мощена-Казенная, Волька, Демяничи, Новосады, Страдеч (16 км южнее г. Брест), Леплевка, Томашевка, железнодорожными станциями Кодень, Дубица, Домачево, Приборово, Влодава.
1-й Белорусский фронт 22.07.44 года штурмом овладел городом и железнодорожной станцией Хелм (Холм), а также с боями занял более 200 населенных пунктов.



«Блики прошлого». Книга вторая. _____________93

23.07.44 года на Брестском направлении наши войска продолжали наступление, в ходе которого овладели г.Влодава (Польша), а также заняли более 60 других населенных пунктов, в том числе: Городище, Замосты, Завершаны, Климовичи, Черне (6 км северо-восточнее г. Брест), Тельмы Власна, Очкин, Лишна, Славатыче, Кузовка, Ганки, Долгоброды, Жуково, Каплоносы. Передовые части ворвались в Люблин, где завязали уличные бои.
24.07.44 года наши войска освободили от немцев г. Люблин. На Брестском направлении, отражая контратаки пехоты и танков противника, вели наступательные бои, в ходе которых заняли более 80 населенных пунктов и среди них крупные населенные пункты Демянчицы, Рацевичи, Войска, Чернавчицы, Костомлоты, Гуща и город и железнодорожную станцию Луков (90 км от Варшавы).
25.07.44 года – без существенных изменений.
26.07.44 года взято 100 населенных пунктов, в том числе Бяла Подляска. Ожесточенные бои произошли в районе г. Бяла Подляска, находящегося в 35 км западнее Бреста. Немцы бросили крупные силы. За день боев уничтожено 4.000 немецких солдат и офицеров.
27.07.44 года взят Белосток войсками 2-го Белорусского фронта, а на Брестском направлении наши войска вели наступательные бои, заняли более 50 населенных пунктов, в том числе Расна, Кустынь, Мотыкалы, Рокитно, Липица и железнодорожная станция Лыщице.
28.07.44 года освобожден г. Брест, ...деревни Брестского района: Шумаки, Пугачево, Гершоны...
29.07.44 года наши войска овладели населенными пунктами района Клейники, Непли...
30.07.44 года шли бои по уничтожению окруженной в Бресте немецкой группировки. Взят Янув-Подляски.
***
Английский журналист А.Верт, написавший книгу «Россия в войне 1941-1945», подчеркнул, что «победы Красной Армии в 1944 году были выдающимися, но лишь очень немногие из них оказались легкими. Немцы дрались с чрезвычайным упорством в Польше (особенно в августе, когда русские были остановлены на подступах к Варшаве), под Тернополем в Западной Украине (где три недели шли непрерывные уличные бои, напоминающие бои в Сталинграде) и позднее в Венгрии и в Словакии. Особенно ожесточенным было сопротивление немцев на всех участках, лежащих на прямом пути к Германии, в частности на подступах к Восточной Пруссии, а затем и в самой Восточной Пруссии.
...и чем ближе Красная Армия подходила к Германии, тем яростнее становилось сопротивление немцев»24.
Мы это хорошо знаем и хорошо помним.

5. Вспоминают участники Люблин-Брестской операции.
Из рассказанного выше следует, что в город Брест первыми вошли подразделения 160-й стрелковой дивизии, 48-й гвардейской стрелковой дивизии, 12-й гвардейской стрелковой дивизии и другие части, без усилий которых победа была бы невозможна. Об этом красноречиво свидетельствуют другие участники Люблин-Брестской операции: танкисты, авиаторы, саперы, артиллеристы.
Вот некоторые воспоминания участников этих сражений.
Авиация активно поддерживала все боевые действия 1-го Белорусского фронта. 6-я и 16-я воздушные армии (командующие генерал-лейтенант авиации Ф.П. Полынин, генерал-полковник авиации С.И. Руденко) действовали в боевом содружестве, что высоко ценилось наземными войсками.
«29 июля, – вспоминает маршал авиации С.И. Руденко, – при нанесении удара по отходящей автоколонне противника отличились группы штурмовиков, возглавляемые гвардии капитаном Гребеньковым и гвардии старшим лейтенантом Поповым. Колонна из 300 автомашин с боеприпасами, артиллерией и живой силой поспешно отступала на Хотыче по дороге Константинув — Корница Стара. Двумя заходами ИЛы уничтожили 45 автомашин, 40 повозок, убили и ранили до сотни солдат и офицеров, повредили два зенитных орудия. Результаты действий группы Гребенькова и Попова были подтверждены проверкой на месте.
Командир 55-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор А.П. Турчинский, лично наблюдавший за действиями штурмовиков в районе Константинува, также подтвердил исключительно высокую эффективность бомбоштурмовых ударов ИЛ-2, в результате которых части дивизии овладели г. Константинув, не встретив серьезного сопротивления»25.
О подвиге летчика лейтенанта Ивакина рассказывает ветеран 26-го гвардейского авиационного полка дальнего действия житель г. Коростень (Украина) гвардии майор в отставке П.Лобода:
– В эту ночь над Брестом не затухало огненное зарево, гремели взрывы огромной силы. Над целью «работали» бомбардировщики, подвергнув уничтожающему удару железнодорожный узел.


 Россихин

Гвардии лейтенант Евгений Ивакин вылетел на блокирование аэродрома в Кобрине. Еще издали он увидел освещенный аэродром. Гитлеровцы, видимо, засекли наш самолет и применили затемнение.
Ивакин точно выходит на цель и с ходу штурмует аэродром. В одном из заходов он нанес удар из пушек и реактивными снарядами. Сразу же вспыхнули пожары и прогремели мощные взрывы.
Боевые друзья, идущие за Ивакиным, поздравили его с удачей.
– Это только начало, – сказал Евгений. – Пока враг опомнится, я пройдусь к Бресту, посмотрю, что там делается. Может, помогу друзьям.
Приблизившись к железнодорожному узлу, он увидел, как вражеская зенитная батарея ведет яростный огонь по нашим самолетам.
– Ну, гады, так не выйдет, держитесь!
– Я, «Ураган-5», атакую батарею в южной части узла. – Тут же Ивакин отдал штурвал, разогнал машину и взмыл ввысь. Затем бросил машину в пике, дал пулеметно-пушечный залп и вышел из атаки с набором высоты. Но зенитки продолжали огонь.
– Что, мало? Я вам сейчас добавлю! – прокричал Евгений.
Он снова устремился в атаку, открыл огонь из всего бортового оружия и вывел самолет в горизонтальный полет. И тут трасса зенитки, как молния, рванулась к его самолету, прошив машину. Самолет Ивакина мгновенно вспыхнул. Но отважный сокол не растерялся, он предпринял попытки сбить пламя, но ничего не вышло. Тогда Евгений развернул горящий самолет, повел его снова в атаку и бросил в пике на вражескую батарею. Боевые друзья, находившиеся в районе цели, поняли происшедшее. Огненный смерч устремился к земле, извергая пулеметно-пушечные трассы. Ивакин, умирая, обрушил последний удар по врагу.
Пылающая машина, достигнув земли, взорвалась, и всплеск пламени рванулся вверх, а затем огненные брызги покрыли землю.
Фашистская батарея умолкла навсегда.
Взрыв похоронил Евгения Ивакина и его боевых друзей – штурмана гвардии лейтенанта П.А. Васюшина и радиста гвардии старшину И.Т. Кузнецова. Остальные боевые экипажи, видевшие героическую гибель товарищей, со страшной яростью громили ненавистного врага.
...По сообщению партизан, только за две ночи, 7 и 8 июля, на железнодорожном узле Брест было разбито 30 вражеских эшелонов с техникой, боеприпасами и живой силой, сожжено много складов, выведены из строя 9 паровозов и мост через реку Мухавец, разрушены вокзал и паровозное депо, разгромлен штаб немецкой дивизии, уничтожено более 3.000 вражеских солдат и офицеров.
За активное участие в боях за освобождение города над Бугом среди других и наш полк был удостоен почетного наименования «Брестский»26.
***
«На левом крыле фронта, – вспоминает маршал артиллерии В.И. Казаков, – у нас было много артиллерии – 32 полка, в которых насчитывалось до 1.000 орудий и минометов, однако для проведения операции этого было недостаточно. Поскольку дополнительных артиллерийских средств мы не получали, усилить артиллерией ударные группировки на левом крыле фронта можно было лишь за счет переброски ее с правого крыла; сделать это, конечно, необходимо было быстро и скрытно.
В первую очередь перебросили на левое крыло 4-й артиллерийский корпус прорыва, заодно с ним шесть отдельных артиллерийских бригад, семь полков и два отдельных артиллерийских дивизиона особой мощности – всего 56 полков, насчитывающих в своем составе 965 орудий и минометов, 428 рам и 96 установок реактивной артиллерии... В результате такой великолепной рокировки артиллерии с одного крыла на другое заранее была создана очень сильная группировка для первоначального удара по врагу...
На участке прорыва вражеской обороны была сосредоточена артиллерия, плотность которой на 1 км фронта составляла 180-240 орудий.
18 июля вся сосредоточенная на участке прорыва артиллерия произвела в течение 30 минут интенсивную обработку обороны противника. Удар был очень сильный, и в течение первого же дня наши войска прорвали главную полосу обороны врага на всю ее глубину. Им удалось с ходу форсировать р. Выжувка, захватить небольшие плацдармы на ее берегу и вклиниться во вторую полосу обороны. На этих плацдармах оказались и артиллерийские подразделения стрелковых дивизий. Ночью плацдармы были расширены, и это позволило преодолеть реку на более широком фронте.
Наступление в последующие дни развивалось еще более успешно. Скоро наши войска преодолели вторую полосу вражеской ободрены...
Взламывая дальше оборону противника, советские войска упорно продвигались вперед...
Они овладели тремя высотами и населенными пунктами Вычулки и Крушина, отбросив фашистов на третью позицию, основу которой составляли внешние форты крепости Брест. Но враг продолжал упорно и остервенело сопротивляться, нередко переходя в контратаки. Наиболее


«Блики прошлого». Книга вторая. _____________95

сильную контратаку предприняли из района высоты 145,1, за которую развернулись особенно упорные бои.
Исключительный героизм проявил комсорг седьмой батареи 31-го гвардейского артиллерийского полка (12-я гвардейская стрелковая дивизия) наводчик И.П. Гуров. Его тяжело ранило, но он не ушел с поля боя и заменил вышедшего из строя командира орудия. Под его руководством расчет отразил все контратаки врага, уничтожил несколько танков, бронетранспортеров и истребил много живой силы.
За мужество и отвагу, проявленные в боях под Брестом, ефрейтору Ивану Петровичу Гурову присвоено звание Героя Советского Союза»27.
***
«В боях наш корпус потерял много техники и личного состава. В бригадах оставалось по 15-20 танков. Пополнение не поступало, и приходилось действовать наличными силами. Особенно жаркие схватки танкистов с засадами «тигров» и «фердинандов» разгорелись на ближних подступах к Бресту, – вспоминает старший сержант механик-водитель танка Т-34 95-й Бобруйской Краснознаменной танковой бригады 9-го Бобруйского танкового корпуса, кавалер четырех боевых наград В.М. Мальцев.
Вот как, например, действовал в этих боях экипаж старшего лейтенанта Николая Лапшова.
Лишь только была найдена брешь в немецкой обороне, в нее устремился танк этого офицера, а за ним вся рота. Враги огрызаются. Они бьют из самоходных пушек, взрывают мосты, минируют поля и дороги.
В танк старшего лейтенанта Лапшова летят бронебойные снаряды немецкой пушки. Командир орудия старший сержант Федоров двумя метко посланными снарядами поднимает на воздух немецкое орудие и его прислугу. «Вперед!» – механик-водитель старшина Александр Сугоняев направляет машину навстречу врагу. На большой скорости танк Лапшова врывается в село. По нему стреляют «фердинанд» и «пантера». «Огонь!» – и «фердинанд» с разбитой гусеницей останавливается, а «пантера», не приняв боя, пятится назад. Танк Лапшова идет вперед, отрезая противнику пути отхода. За ним, не отставая, движется машина лейтенанта Сапункова.
На лесной дороге – завал. Ждать саперов: пройдет много времени, а тут каждая минута на счету. И, ломая деревья, танк Т-34 идет стороной, спускается в лощину, находит обход и снова мчится вперед, настигая и уничтожая врага.
До Бреста 5 километров. В небольшом леске северо-восточнее города 26 июля сосредоточилась 95-я танковая бригада полковника Секунды, ожидая приказа на дальнейшее наступление. То были незабываемые дни, когда каждому хотелось увидеть места, где наши старшие братья первыми лицом к лицу встретились с врагом.
В этот день бригадный фотограф Чуриков по приказу командования бригады сфотографировал лучших механиков-водителей 3-го танкового батальона майора Попова, отличившихся в боях за освобождение Брестчины и представленных к правительственным наградам.
Среди них были старшина Александр Константинович Сугоняев, старший сержант Владимир Федорович Кравцов, старший сержант Иосиф Никитович Драчкин, старшина Иван Федорович Крамаренко, старший сержант Виктор Матвеевич Мальцев.
27 июля. Весь день идут жаркие бои на подступах к Бресту. Продвигаясь вдоль северной окраины города, наша бригада действует против пехоты, артиллерии и танков противника.
К вечеру вышли на Буг и преследуем противника вдоль реки, удаляясь на север от Бреста. К ночи бригада сосредоточилась километрах в пятнадцати от города на берегу Буга, ожидая, когда наведут переправу.
И вот радостная весть! К утру по танковой радиостанции мы приняли сообщение Совинформбюро о полном освобождении города Бреста.
В последующих боях на территории Польши многие товарищи по оружию за мужество, храбрость и отвагу были удостоены правительственных наград, а старший лейтенант Лапшов, старшина Сугоняев, лейтенант Сапунков стали Героями Советского Союза.
Так, умножая славу бойцов 1941 года, шли вперед герои-танкисты.
Не все они дожили до Дня Победы. Старший сержант Кравцов погиб 15 января 1945 года на подступах к городу Радом, старший лейтенант Лапшов погиб 21 января 1945 года при освобождении Здуньска Воля, 9 марта 1945 года под Альтдамом в Германии погиб старшина Сугоняев»28.
***
«Перед бригадой была поставлена задача, – вспоминает бывший командир 36-й инженерно-саперной бригады полковник В.С. Антонов, – овладеть переправами на реке Западный Буг, обеспечить действия частей при прорыве обороны противника и разминирование объектов, находящихся в Бресте.
В результате удачной молниеносной операции, проведенной нашими разведчиками под командованием Героя Советского Союза старшего лейтенанта Н.М. Санжирова, мы захватили


 Россихин

богатые трофеи, в том числе 12 гитлеровских мотоциклов на гусеничном ходу с турельными установками на них.
В ночь на 26 июля 1944 года передовой отряд нашей бригады должен был ворваться в тыл противника, захватить переправу и плацдарм на вражеском берегу Западного Буга.
Для выполнения этой задачи с наименьшими потерями мы решили пойти на военную хитрость.
Личный состав отряда был посажен на днища машин и прикрыт брезентом. Впереди следовала рота разведки на трофейных мотоциклах в неприятельских маскхалатах и касках. Приказано было соблюдать полную тишину. Вскоре мы пристроились к какой-то вражеской автоколонне. Это было настолько дерзко, что фашисты приняли нас за своих. Спасала нас и дорожная пыль: в ней невозможно было определить, что за машины движутся по дороге.
Подъехав к деревне Плоское, мы увидели множество указателей к переправе. Над Бугом уже стлался предрассветный туман. Свернули к Речице и остановились. Переждали, пока вражеские машины переправятся по мосту на другой берег. Когда смолк рокот моторов, к мосту устремились наши мотоциклы. Охрана моста приняла их за своих. Переехав мост, наши разведчики без единого выстрела сняли часовых.
К переправе устремились основные силы нашего отряда. Заняв оборону на вражеском берегу, мы приготовились к бою.
К этому времени появилась у нас и «своя» артиллерия: мы захватили два зенитных орудия фашистов. Развернули пушки для стрельбы по наземным целям противника. Нашлись у нас и «артиллеристы».
По радио передали сигнал в штаб армии: «Мост наш!». И тут противник пошел в атаку...
Наши саперы разомкнули мост. Фашисты устремились к переправе, но ... не нашли ее. Тогда они устремились к берегу, на котором мы находились, вплавь. Но тут фашисты попали под перекрестный огонь.
...Потом были ликующие улицы Бреста. Цветы. Улыбки. За овладение городом над Бугом 36-й инженерно-саперной бригаде было присвоено почетное наименование «Брестская».
Продолжался путь к Победе. Не все наши товарищи, принимавшие участие в операции «Багратион», дошли до Берлина. Многие из них сложили свои головы в боях за свободу, которую несли народам Европы»29.

6. 28 июля 1944 года Брестский район и город Брест освобождены от врага.

Командующий войсками 1-го Белорусского фронта генерал армии, с 29.06.44 года – маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский в книге «Солдатский долг» (М., 1968) пишет:
«Разгром противника в районе Барановичей и на рубеже р. Щары создал угрозу его пинской группировке. Она начала отход. Это ускорило наступление 61-й армии генерала П.А. Белова вдоль северного берега р. Припять.
Оперативное положение войск фронта значительно улучшилось. В начале Белорусской операции наши фланговые группировки были разделены обширными болотами, а теперь Полесье осталось далеко позади. Протяженность линии фронта сократилась почти вдвое.
Пришло время двинуть вперед войска нашего левого крыла. Силы у нас здесь были такие: пять общевойсковых армий, воздушная армия, а из подвижных соединений – танковая армия и два кавалерийских корпуса...
Мы пытливо изучали данные о противнике и местности. За последнее время каких-либо изменений в положении и в поведении вражеских войск не произошло. Все же было принято несколько необычное решение: начать наступление разведкой боем передовых батальонов. Мы хотели убедиться, не оттянул ли противник главные силы на рубеж, расположенный в глубине, оставив перед нами лишь прикрытие. В таком случае он заставил бы нас попусту израсходовать боеприпасы, предназначенные для прорыва основной обороны...
Итак, батальоны начали бой... Поддерживаемые усиленным огнем артиллерии и сопровождаемые танками, они быстро двинулись на позиции противника. Немцы открыли артиллерийский огонь. Наши самолеты небольшими группами атаковали вражеские артиллерийские и минометные позиции. Их встретили в воздухе истребители противника. Он вводил в действие все новые огневые средства.
Нашим стрелкам и отдельным танкам местами удалось ворваться в первые траншеи. Бой достиг большей силы, исчезает всякое сомнение в том, что мы встретились с главной линией обороны. Ждать больше нельзя. Подана команда приступать к выполнению плана наступления. Генерал Казаков (командующий артиллерией 1-го Белорусского фронта генерал-полковник артиллерии Казаков В.И.) приказывает открыть огонь. Воздух потрясли залпы из орудий всех калибров...
Наступление левого крыла фронта явилось продолжением операции, начавшейся на Бобруйском направлении. Но это отнюдь не означало прекращения действий на правом крыле.

«Блики прошлого». Книга вторая. _____________97

Там войска продолжали наступать, продвигаясь к Брестскому укрепленному району. Это было очень важно. На данном этапе решающим направлением для нас стало Ковельское, а успешный исход тут во многом обеспечивался тем, что основные резервы противника были брошены на оборону Бреста...
С выходом войск правого крыла фронта на рубеж Свислочь, Пружаны и на подступы к Бресту создались условия для окружения Брестской группировки противника. Эту задачу должны были выполнить войска 70-й армии во взаимодействии с 28-й армией».
***
Из оперативной сводки Совинформбюро.

Войска 1-го Белорусского фронта, в результате умелого обходного маневра и атаки с фронта, 28 июля овладели областным центром Белоруссии городом и крепостью Брест (Брест-Литовск) – оперативно важным железнодорожным узлом и мощным укрепленным районом обороны немцев на Варшавском направлении, а также с боями заняли более 60 других населенных пунктов, среди которых районный центр Брестской области город Высокое, город Тересполь, крупные населенные пункты Клюковичи, Бордзевка, Вулька, Зажече, Ставы, Шумаки, Пугачево, Гершоны, Мокраны, Рокитно и железнодорожные станции Высоко-Литовск, Тересполь. Наши войска окружили группировку противника в составе трех дивизий западнее города Брест, прижали ее к реке Западный Буг и вели бои по ее уничтожению.

ИЗ БОЕВОГО ДОНЕСЕНИЯ КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ 1-ГО БЕЛОРУССКОГО ФРОНТА ОБ ОВЛАДЕНИИ ГОРОДОМ И КРЕПОСТЬЮ БРЕСТ

Верховному Главнокомандующему
Маршалу Советского Союза товарищу Сталину
28 июля 1944 года
2 час. 00 мин.
Войска 1-го Белорусского фронта в течение 28.07.44 года продолжали наступление и в результате упорного боя штурмом овладели мощным узлом железных и шоссейных дорог, городом и крепостью Брест. На остальных участках, преодолевая сопротивление противника, с боями продвигались вперед и заняли до 200 населенных пунктов...
Командующий войсками 1-го
Белорусского фронта Маршал
Советского Союза РОКОССОВСКИЙ
Член Военного совета 1-го
Белорусского фронта
генерал-лейтенант БУЛГАНИН
Начальник штаба 1-го Белорусского
фронта генерал-полковник МАЛИНИН30.

ПРИКАЗ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО № 0258*
10 августа 1944 г. г. Москва
Соединениям и частям Первого Белорусского фронта, отличившимся в боях за овладение городом БРЕСТ, присвоить наименование «БРЕСТСКИХ» и впредь именовать:
9 гвардейский стрелковый Брестский корпус; (генерал-лейтенант Халюзин Григорий Алексеевич)
20 стрелковый Брестский корпус; (генерал-майор Шварев Николай Александрович)
96 стрелковый Брестский корпус; (генерал-лейтенант Чанышев Якуб Джангирович)
114 стрелковый Брестский корпус; (генерал-лейтенант Рябышев Дмитрий Иванович)
1 стрелковая Брестская дивизия; (полковник Бакуев Леонид Андреевич)
186 стрелковая Брестская Краснознаменная дивизия; (генерал-майор Ревуненков Григорий Васильевич)
413 стрелковая Брестская дивизия; (полковник Мулов Иван Васильевич)
32 гвардейский стрелковый Брестский полк; (подполковник Волков Николай Терентьевич)
67 стрелковый Брестский Краснознаменный полк; (подполковник Пирязев Сергей Афанасьевич)
110 гвардейский стрелковый Брестский полк; (подполковник Ильяшенко Федор Васильевич)
371 стрелковый Брестский полк; (подполковник Иткулов Курбан Абдулович)
1293 стрелковый Брестский Краснознаменный полк; (майор Репецкий Сергей Иванович)
1321 стрелковый Брестский полк; (подполковник Олейник Иван Яковлевич)
127 кавалерийский Брестский полк; (подполковник Яновицкий Александр Константинович)
12 зенитная артиллерийская Брестская дивизия; (полковник Петров Александр Николаевич)



 Россихин

3 отдельная гвардейская истребительно-противотанковая артиллерийская Брестская ордена Ленина Краснознаменная бригада; (полковник Колоколов Григорий Кузьмич)
3 корпусная артиллерийская Брестская Краснознаменная бригада; (полковник Сергеев Андрей Алексеевич)
13 легкая артиллерийская Брестская бригада; (полковник Пухов Ефрем Ефремович)
63 гаубичная артиллерийская Брестская бригада; (полковник Паппа Константин Ахилосович)
148 армейская пушечная артиллерийская Брестская бригада; (полковник Бармотин Селиверст Акимович)
75 самоходный артиллерийский Брестский Краснознаменный полк; (подполковник Карпенко Петр Ефимович)
304 гвардейский зенитный артиллерийский Брестский полк; (подполковник Васильев Михаил Васильевич)
347 гвардейский тяжелый самоходный артиллерийский Брестский полк; (подполковник Симонов Иван Федорович)
686 артиллерийский Брестский полк; (подполковник Хмельницкий Федор Васильевич)
1071 армейский истребительно-противотанковый артиллерийский Брестский полк; (майор Иванов Степан Абрамович)
1382 зенитный артиллерийский Брестский Краснознаменный полк; (полковник Шведов Иван Яковлевич)
1815 самоходный артиллерийский Брестский полк; (майор Турчин Александр Филиппович)
1822 самоходный артиллерийский Брестский Краснознаменный полк; (майор Данилюк Леонид Семенович)
1 минометная Брестская бригада; (полковник Кириллов Василий Васильевич)
294 минометный Брестский полк; (подполковник Пузанов Василий Павлович)
41 отдельный гвардейский минометный Брестский дивизион; (майор Прокопенко Петр Михайлович)
30 отдельный гвардейский тяжелый танковый Брестский Краснознаменный полк; (подполковник Парфенов Константин Иванович)
65 отдельный танковый Брестский полк; (подполковник Омельченко Николай Демьянович)
26 гвардейский авиационный Брестский полк дальнего действия; (подполковник Бурлуцкий Павел Иванович)
27 гвардейский авиационный Брестский полк дальнего действия; (подполковник Дедов-Дзядушинский Михаил Павлович)
157 истребительный Брестский полк; (майор Волков Виктор Федорович)
484 истребительный авиационный Брестский полк; (подполковник Егоров Петр Дмитриевич)
946 штурмовой авиационный Брестский полк; (майор Слюнкин Виталий Семенович)
1 отдельная гвардейская моторизированная инженерная Брестская Краснознаменная, ордена Суворова бригада; (генерал-майор инженерных войск Иоффе Михаил Фадеевич)
36 инженерно-саперная Брестская бригада; (полковник Антонов Виктор Сергеевич)
48 инженерно-саперная Брестская бригада; (полковник Добычин Петр Николаевич)
10 отдельный штурмовой инженерно-саперный Брестский батальон; (капитан Суделевский Иван Фомич)
53 отдельный гвардейский саперный Брестский батальон; (майор Кандалин Иван Васильевич)
38 отдельный Брестский полк связи; (полковник Калечиц Антон Викентьевич)
50 отдельный гвардейский Брестский батальон связи; (майор Мягков Иван Семенович)
467 отдельный линейный Брестский батальон связи; (майор Лукьянчук Петр Павлович)

Верховный Главнокомандующий
Маршал Советского Союза И. Сталин31

ПРИКАЗ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО

№ 0296
31 августа 1944 г. г. Москва
160 стрелковой Краснознаменной дивизии, особо отличившейся в боях за освобождение г. БРЕСТ, присвоить наименование «БРЕСТСКОЙ» и впредь ее именовать:
160 стрелковая Брестския Краснознаменная дивизия. (генерал-майор Тимофеев Николай Сергеевич).
Верховный Главнокомандующий
Маршал Советского Союза И.СТАЛИН32




«Блики прошлого». Книга вторая. _____________99

За мужество и героизм личного состава были награждены:
орденом Красного Знамени:
19-я и 35-я механизированные Слонимские бригады, 26-й и 37-й гвардейские, 369-й, 669-й и 692-й Кобринские, 113-й и 138-й гвардейские, 415-й и 1295-й стрелковые полки, 30-й, 32-й и 34-й гвардейские казачьи кавалерийские Кубанские Слонимские, 113-й и 138-й кавалерийские полки, 31-й гвардейский и 655-й Кобринский, 60-й гвардейский корпусной, 88-й гвардейский и 226-й артиллерийский полки, 533-й истребительный противотанковый артиллерийский Кобринский полк, 43-й и 48-й гвардейские Барановичские Краснознаменные и 133-й гвардейский Барановичский минометные полки, 1282-й зенитный артиллерийский Кобринский полк, 199-я штурмовая и 323-я истребительная Барановичская авиационные дивизии и 149-й и 248-й истребительные авиационные полки;
орденом Суворова II-й степени:
37-я механизированная Слуцкая бригада, 61-я стрелковая Никопольская Краснознаменная дивизия, 212-я стрелковая Кричевская Краснознаменная дивизия и 1-я истребительная противотанковая артиллерийская Краснознаменная Слуцкая бригада;

орденом Красной Звезды:
9-й Слонимский и 7-й отдельные штурмовые, 40-й и 232-й инженерно-саперные батальоны, 72-й военно-строительный отряд, 390-я отдельная телеграфно-строительная Пинская, 407-я отдельная кабельно-шестовая и 502-я отдельная телеграфно-строительные роты и 255-й зенитный артиллерийский Одесский полк33.
***
...Был конец июля сорок четвертого года. Фашисты полностью изгнаны с белорусской земли. Советский воин с боями шел вперед, завершая разгром гитлеровской Германии, неся освобождение народам Европы.
Белорусский народ с первого дня начала войны и до ее последнего дня, показал себя героическим народом. Один миллион триста тысяч белорусов и уроженцев республики сражались на фронтах Великой Отечественной войны. Многие из них не вернулись с полей сражений, но народ хранит о них память. Вот почему в нашей республике, в том числе в г.Бресте и Брестском районе не забыто ни одно место героизма воинов и партизан. Над братскими могилами стоят обелиски, к ним не заросла народная тропа. Так было, так есть и так будет!

7. Память оживает при встречах ветеранов войны и труда
Время неумолимо. Оно все дальше и дальше уходит от событий июля сорок четвертого года – года освобождения Брестского района и г. Бреста от немецко-фашистской оккупации, но народ помнит все, что состоялось тем летом и память о событиях оживает при встречах ветеранов войны и труда.
Вот одна из таких встреч в Брестском районе.
***
10 часов утра. Автобусы один за другим подъезжают к центру села, к памятнику павшим в боях с фашистами, где состоялся торжественный митинг жителей колхоза «Искра», совхоза «Рассвет», рабочих и служащих Чернавчицкой ПМК-55, завода железобетонных изделий, школьников.
Выходя из автобусов, многие ветераны, которые впервые прибыли в это село после 1944 года, восхищенно удивляются: село не узнать. Оно помолодело, похорошело, приобрело вид благоустроенного поселка.
Более 100 человек приехали в это солнечное утро на центральную площадь села. Это бывшие командиры и солдаты 130-й, 152-й и других частей, которые вели бои за освобождение Брестского района, города Бреста. Начинаются воспоминания, рассказы, знакомства.
Бывший начальник штаба 130-й Таганрогской стрелковой дивизии 28-й армии полковник Николай Симонович Никандров рассказывает. Его глуховатый голос, неторопливое движение рук во время разговора как бы подчеркивает выражение его слов:
– Мне ведь трудно вести разговор о деталях, а это главным образом и интересует журналистов, так как я по долгу своей службы был далек от передовой, ее окопов, отдельных орудий, солдат…
Но вот о дивизии, ее боевом пути прошу послушать. Создана она была в мае сорок третьего под Ростовом из двух бригад Ростовской 159-й и Бухарской 156-й. В августе этого же года освобождали Таганрог, чье имя было дивизии присвоено. Затем бои за Мариуполь. Здесь дивизия была награждена орденом Красного Знамени, освобождали юг Украины.
Город Мелитополь очень хорошо помнится. Бои за него шли месяц, тяжелые бои. Семь раз обновлялся состав полков и уже после этих боев нас вывели в резерв, отправили под Новозыбков Брянской области, где получили пополнение людьми, техникой, боеприпасами и с 1-м


 Россихин

Белорусским фронтом в составе 28-й армии вступили в новые бои под Озаричами, Старыми Дорогами, Бобруйском…
Николай Симонович взглянул на нас как-то оценивающе – успеваем ли мы за его рассказом увидеть все то, что он вспоминает, и более оживленно продолжал речь:
– Здесь мы перерезали отходившим немцам путь из Бобруйска, дивизия в лесу перемолола отступающие части врага, более 3 тысяч трупов фашистов осталось на дороге в лесу. Это была ошеломляющая картина!
Стоявшие рядом с нами командир артдивизиона Борис Датриев, младший сержант – наводчик орудия, кавалер трех степеней ордена Славы Алексей Мельников, заместитель начальника политотдела дивизии подполковник Иван Петраш оживленно подтверждают рассказ командира. Алексей Мельников несколько позже на наш вопрос, за что получены им ордена Славы всех степеней, коротко ответил: «Танки фашистов за ними стоят…». И это было понятно. На славу они – артиллеристы – поработали под Бобруйском, громя прорывающиеся из окружения фашистские части.
 – Затем Барановичи, а с 27 июля 1944 года дивизия вступила в бои за освобождение Бреста, – продолжает рассказ Николай Симонович. – 371-й стрелковый полк, обойдя город с северо-восточной стороны, ворвался в него вместе с другими частями и 28 июля Брест был освобожден от врага. Стрелковый полк подполковника К. Иткулова впоследствии получил почетное наименование «Брестский», а дивизия была награждена орденом Ленина.
– После Бреста, – заканчивает рассказ Николай Симонович, – дивизия воевала в Пруссии, брала Гумбинен (ныне Гусев), Кенигсберг и завершила боевые действия по освобождению Праги.
Сверкают на груди у бывшего начальника штаба боевые награды: орден Ленина, два ордена Красного Знамени, два – Красной Звезды, Михаила Кутузова, Богдана Хмельницкого, Отечественной войны и многие медали.
Знакомство с гостями продолжается. Вот стоит в штатском костюме с орденом Славы III степени, с медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» на широкой солдатской груди пожилой мужчина.
– Николай Васильевич Дышук, – представился он, – бывший рядовой 8-й стрелковой роты 480-го стрелкового полка 152-й стрелковой дивизии. Здесь вот, в этих Чернавчицах, воевал я, был стрелком-автоматчиком в те июльские дни, сорок лет назад. Трудно узнать места эти, как все похорошело, село разрослось, школа большая, дома добротные – все радует сердце мое и многих товарищей из дивизии, что приехали сюда сегодня на торжество.
Здесь, в этой братской могиле, лежат наши боевые товарищи! Память о них священна!
Из беседы выяснилось, что орден Славы Николай Дышук получил за то, что «языка» привел важного, 18-летний солдат, получивший на войне высокие знаки солдатской доблести, мужества. Ныне инженер-технолог на заводе в Днепропетровске. Жена – бывшая учительница, на пенсии, сын – конструктор, дочь – радиотехник, растут три внука.
– И ничего нам не надо, кроме мира, – говорит он, – пусть будет солнце над головой, и небо чистое на веки веков.
А рядом скромно стоит в группе бывший солдат, ныне житель Орши, Евсей Григорьевич Мамин. Боевая медаль на груди – «За отвагу».
– Я всю войну прошел пулеметчиком, – говорит он, – сейчас имею инвалидность, но тружусь слесарем по швейным машинкам на Оршанском льнокомбинате.
– Настроение приподнятое у нас у всех, а во время войны мы тоже не падали духом. Грешно быть трусом перед товарищами. В боях под Брестом у нас у всех какой-то подъем был душевный. Конечно, политработники в этом плане с нами поработали, но и мы понимали, что граница рядом, вот она, что война на нашей земле кончается, будем бить гадов на их фашистской земле. А если будете писать, – как-то доверительно обращается он к нам, – то от меня напишите, что все оршанцы за мир стоят на земле, работают так, чтобы не было стыдно за нашу фронтовую юность…
И еще группа. В ней много женщин. На груди у каждой боевые награды. Знакомимся. Серафима Андреевна Нечаева приехала в Чернавчицы из Киева. Бывший командир санвзвода 480-го стрелкового полка 152-й стрелковой дивизии. Ее подруга – Вера Ивановна Тамм из Новочеркасска. Санинструктор этого же полка. На груди медаль «За отвагу», орден Красной Звезды. И Нина Васильевна Почекуева из Бреста. В те годы она работала в дивизионном медсанбате.
Смотришь на них – фронтовых подруг, и видишь их молодыми, боевыми «сестрами милосердия», для которых своя жизнь была всегда на втором плане – надо было помогать бойцам в бою, вытаскивать раненых, отправлять их в тыл.
Впервые, на этой встрече сошлись пути-дороги Владимира Янкова из Калуги, бывшего минометчика Иркутско-Пинской дивизии с Наумом Исаковичем Пекером, подполковником, комсоргом стрелкового батальона 664-го стрелкового полка 130-й стрелковой дивизии. Есть о чем вспомнить бывшему минометчику и бывшему комсомольскому вожаку. У Янкова на груди медаль «За отвагу», у командира наград больше, но роднит их сейчас одно – фронтовая служба и дружба, боевые июльские дни 1944 года.

«Блики прошлого». Книга вторая. ____________101

И снова встречи, знакомства, беседы. Все это волнует как тех, кто приехал, гостей дорогих наших, так и жителей Чернавчиц, которые встречаются с ветеранами Великой Отечественной войны, с теми, кто принес им освобождение от фашизма.
11 часов утра. В скверике, где памятник павшим, открывается торжественный митинг.
Председатель исполкома Чернавчицкого сельского Совета народных депутатов Т.А.Гуд говорит:
– Уважаемые товарищи! Дорогие наши ветераны, участники освобождения района и села нашего! Четыре десятилетия отделяют нас от тех исторических дней, когда на белорусскую землю пришел светлый праздник освобождения. И сегодня, с большим чувством благодарности, мы обращаемся к вам и говорим вам большое спасибо за все то, что вы сделали для нас.
Ветераны – это люди, по которым сверяет свои дела и помыслы сегодняшняя молодежь. Она учится у них мужеству, стойкости, умению преодолевать трудности.
Наши односельчане увековечили память погибших товарищей, которые захоронены в братской могиле нашего села. Их имена и фамилии высечены на гранитных плитах.
Затем выступает бывший комсорг стрелкового батальона Н.И. Пекер. Он говорит о той большой отваге и мужестве всех воинов Советской Армии, которые в 1944 году освобождали район, село Чернавчицы, город Брест.
– Беларусь ждала освобождения, – говорит он, – и мы его принесли. Как радостно сегодня видеть это цветущее село и сознавать, что пролитая кровь не пропала, что она возродилась в новых селах, городах, предприятиях, колхозах.
– В этой священной земле, – продолжает Н. Пекер, – лежат наши боевые товарищи. И мы видим, что их имена увековечены в этом мемориале. Большое солдатское спасибо всем жителям села за это.
Желаем вам, дорогие колхозники, всем трудящимся района хороших успехов на уборке урожая, в выполнении решений ХХVI съезда нашей партии.
От бывших воинов-женщин выступает защитница Сталинграда В.А. Чумакова.
– Вместе со всем советским народом, – говорит В.А. Чумакова, – в едином патриотическом порыве поднялся на борьбу с фашизмом белорусский народ. На фронтах Великой Отечественной войны сражались более 10 тысяч человек из нашего района.
Все дальше в историю уходят военные годы. Все меньше остается в строю людей, в чьи орденские планки вплетена черно-оранжевая ленточка медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Мы помним все. И страшный сорок первый и счастливый сорок пятый. Ликование победы и ужас похоронок. Мы помним людей, которые все, что могли, сделали, чтобы мы победили. Помнят не только ровесники победителей, помнят и наши дети, и внуки наши.
И сейчас, когда мы отмечаем такой праздник как 40-летие освобождения г. Бреста и нашего района, просто трудно передать словами те чувства, которые испытывает сегодня каждый участник Великой Отечественной, каждый советский человек.
В памяти народной навсегда останется битва за Сталинград, в которой участвовала и я в составе Сталинградского Краснознаменного 9-го корпуса ПВО 62-й армии 10-го отдельного батальона. 200 огненных дней и ночей сражались наши войска и отстояли Волгу и Сталинград. В Отечественную войну, самую страшную, тысячи женщин, девушек, которым было 18-20 лет, встали вместе с мужчинами на защиту своей Родины. Сколько пришлось испытать фронтовой жизни, а женщине, признаться, было тяжело.
Тяжелый был путь к победе, миллионы советских людей не дожили до торжественного праздника, но в наших сердцах, наших помыслах, в делах не померкнет светлая память о них. Наши девушки из 10-го батальона стоят в бронзе обелиска в сталинградских, калмыцких степях, в лесах Белоруссии. В составе 79-й дивизии ПВО мы участвовали в освобождении Барановичей, Ружан, Слонима, Лиды…
– Разрешите мне, – говорит В. Чумакова, – поздравить наших гостей, наших ветеранов и всех, кто присутствует на митинге, с днем освобождения г. Бреста и нашего района и пожелать всем крепкого здоровья, большого счастья, новых успехов во имя дальнейшего расцвета и укрепления нашей великой Родины. Пусть всегда будет чистое небо!
Затем от ветеранов 150-й стрелковой дивизии выступает М.Д. Майзель.
– Давно ушла в прошлое война, – говорит он, – наша жизнь прекрасна, но память хранит все, что мы пережили и испытали.
Наша дивизия начала путь в боях за Смоленск, затем громила фашистов под Москвой, активно участвовала в операции «Багратион».
У деревни Заричи под Добрушем на Гомельщине вступили мы в бои за освобождение Белоруссии. Это было 22 июня 1944 года.
И мы рады сегодня, что наша страна сильна, как никогда, и что мы продолжаем строить свое мирное счастье, за которое отдали свои жизни миллионы советских людей. Вечная им слава и память!
Затем от ветеранов-партизан слово предоставляется бывшему бойцу отряда имени Чернака П.Н. Слабко.

 Россихин

Он говорит, что партизаны отряда смело действовали у самого Бреста, имели связь не только с местным населением, но и патриотами из города, которые снабжали партизан оружием и медикаментами, а также ценными сведениями о фашистских воинских частях.
– Наш отряд, – говорит П. Слабко, – за годы фашистской оккупации уничтожил гитлеровские гарнизоны в деревнях Старое Село, Озяты, Радваничи, Великорита, Черняны, Харсы и других населенных пунктах.
Партизаны бригады имени Сталина провели 30 открытых боев с фашистами, устроили 66 засад, пустили под откос свыше 400 железнодорожных эшелонов, уничтожили в боях более 2.000 гитлеровцев.
Мы с нетерпением ждали прихода Советской Армии на нашу землю. И сегодня, отмечая славное 40-летие, мы чтим память всех тех, кто пал в борьбе с врагами за свободу и независимость нашей Родины.
От молодежи колхоза «Искра» выступает А.И. Трофимук. Он кратко говорит о том, как молодежь приобщается к событиям грозных дней Великой Отечественной войны, благодарит всех ветеранов за их огромное дело – разгром фашистов, заверяет участников митинга, что молодежь колхоза будет свято хранить и приумножать боевые и трудовые традиции старших.
На митинге выступила с речью секретарь райкома партии Л.С. Ястребова.
Председатель исполкома сельского Совета Т.А. Гуд объявляет минуту молчания, после нее состоялась церемония возложения венков, живых цветов к памятнику павшим.
В заключение состоялся праздничный концерт для всех участников-ветеранов Отечественной войны. Поздно разъезжались участники митинга из села, которое стало для них еще ближе и дороже, как ожившая память молодости, как символ героического прошлого, как призыв крепить мир во всем мире.34
с. Чернавчицы, 1984 г.

8. Подвиг ваш, сыны Прибужья, не будет позабыт
Прошло немного времени, как отгремели бои в Брестском районе, как начался в августе призыв резервистов в армию и пошли они после краткой учебы в запасных частях на фронт, добивать фашистов в их немецком логове. Сражались наши земляки мужественно. Вот несколько эпизодов из фронтовых будней.

Орден Славы – рядовому
Он родился в августе 1914 года. Когда началась Первая мировая война, никто из родных не думал, не гадал, что на его долю выпадет еще одна война – Великая Отечественная, и в ней примет лично участие Макар Кириллович Жук.
 – Было это, – вспоминает он, – в боях у города Познань. Наш 277 стрелковый полк в составе 2-го Белорусского фронта продвигался вперед. Однако все время наступать не будешь, нужна передышка. Познань вроде бы «закупорили» со всех сторон и нашу часть отвели на короткий отдых. И вдруг на рассвете тревога: крупная группа фашистов вырвалась из города и, скрываясь от погони, нарвалась на нас. Помню, прибежал командир роты, дал мне группу бойцов и приказал задержать врага, дать возможность всем остальным нашим сосредоточиться. Я за пулемет, установил его с помощью товарищей, а тут и гитлеровцы показались. Ударили мы прицельно по гадам, те залегли. Короткая передышка, враг вновь в атаку яростно идет. Ему все равно: позади смерть, а впереди, если нас убьет, в лес уйдет. Пока мы отбили первый налет, наши бойцы позиции заняли, а мы, пулеметчики, словно кость в горле у фашистов. На нас весь огонь, но не тут-то было. Смотрим: старшину и еще бойцов на помощь к нам прислали. Так и вели бой до подхода основных сил. Мне, значит, орден Славы III степени за этот бой.
Скромно умалчивает Макар Кириллович о многом. Награды на фронте не даром доставались, а у него еще есть медали «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Эта медаль была вручена 5 ноября 1945 года командиром 217 армейского запасного стрелкового полка полковником Николаенко за участие в Великой Отечественной войне красноармейцу Жуку Макару Кирилловичу.
Он вступил в бой с гитлеровцами из учебной части красноармейцем, рядовым пехоты нашей «царицы полей» и закончил войну тоже рядовым, а орден имеет за отвагу и храбрость.

Гвардеец Дорошук
Иван Павлович Дорошук моложе Макара Жука на много лет. Хотя ему у июне будет уже 66 лет.
До войны учился, потом в сельском хозяйстве трудился. Война застала внезапно, остался дома, да так и прожил до освобождения.
В 1944 году в августе призвался Домачевским райвоенкоматом и попал в учебную роту в г.Береза-Картузская. От дома до части добирались пешим ходом. Учеба короткая, эшелон, и с частью попал на Магнушевский плацдарм, что на Висле, у польского города Радома.

«Блики прошлого». Книга вторая. ____________103

С сентября 1944 года по январь 1945 года стоял их 172-й полк шестой армии 1-го Белорусского фронта в обороне. Варшавско-Познаньская операция 1945 года началась с 14 января и шла по 3 февраля, как часть операции 1945 года. Так запишут в истории войны об этом событии. А рядовой – гвардеец Иван Дорошук шел в бой с гитлеровцами, твердо зная, что ему делать и как себя вести с врагом.
Перед нами грамоты на имя гвардии рядового Дорошука Ивана Павловича, из которых мы узнаем, что 16 января 1945 г. приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина объявлена ему, как участнику боев по прорыву обороны противника на западном берегу реки Вислы, южнее Варшавы, благодарность.
Такие же благодарности как участнику боев от 22 января 1945 г. за овладение городом Гнезен (Гнезно), от 31 января – за овладение городами Ландсберг, Мезеритц, Щвибус и Цюллихау, от 23 апреля 1945 года – за прорыв обороны немцев и наступление на Берлин.
Иван Павлович помнит Берлин хорошо. На подступах к нему он был ранен в грудь и две недели провел в медсанбате, а затем снова в бой, получил ранение. Дополз до своих. Три месяца провел в госпитале в Берлине.
Грудь отважного воина украшают боевые награды, в том числе и орден Отечественной войны I степени.
д.д. Орхово, Селяхи. 1987 г.

От Варшавы до Эльбы
Стрелок Сергей Вольский в боях за освобождение Варшавы получил ранение, но не ушел с поля боя, за что был удостоен первой боевой награды – медали «За отвагу».
…Войска шли вперед. Под г. Щтеттином попали в тяжелые затяжные бои. Батальон немцами был выбит с позиции. Чтобы прикрыть прорыв, Сергей Вольский, как командир стрелкового пулеметного расчета, получил боевую задачу – прикрыть отход. Было это 23 февраля 1945 года. Заняв позицию, пулеметчики отбивали атаку врага. Но за нею вскоре началась вторая, третья… Меняя позицию, пулеметчики срывали атаки, немцы не могли пройти. Поддерживали их минометчики соседнего батальона. Они своим огнем давали пулеметчикам время укрыться получше, стать на наиболее удобную позицию и метким огнем разить гитлеровцев. Вскоре подошли наши части, и немцы были отброшены. За этот бой Сергей Ефимович был награжден орденом Славы III степени.
Война закончилась. Часть Е.С. Вольского завершила ее на реке Эльбе. Здесь Сергей встречался с американцами, и было это 8 мая 1945 года.
п. Мухавец, 1988 г.

Связной штаба
У Петра Петровича Буханова из деревни Чернавчицы в июле отмечалось 80-летие. И дочь, и сын, и внуки поздравили его тепло и сердечно. И радостно было на душе у него с женой: вместе прожили много лет и всякое перевидано на веку. Солдат Буханов вступил в члены партии в суровом 1943 году на фронте, где он был с июля 1944 года связистом в должности телефониста.
Люди, прошедшие фронт, как правило, скромные. Они стесняются говорить о себе, о своих делах на фронте. Все им кажется, что они ничего не сделали такого, чтобы об этом говорить. Не дай бог, еще за хвастуна примут. Вот почему так трудно порой узнавать от них детали событий тех далеких дней.
«Был телефонистом, – говорит Петр Петрович, – вот и все…». Но ведь он не просто так награжден высокой солдатской наградой – медалью «За отвагу».
Мы сейчас много знаем о войне, в том числе и о битве за Днепр. Недавно по телевидению был показан кинофильм «Батальоны просят огня». Что делали связисты на фронте, по-моему, хорошо показано в фильме.
Вот и Петр Буханов в 1943 г. вместе с командиром связи 254 стрелковой дивизии переправился на левый берег Днепра, координируя огонь артиллерии. Немцы бросились против них в атаку. Отбили. Враг вновь пошел в психическую, стараясь сбросить их в реку, но его отбили вновь. Сражался и Петр Буханов. Его автомат косил фашистов.
И вдруг удар, потеря сознания. Тяжелое ранение, к счастью, не оказалось роковым. Связист выжил и еще воевал долго, а подвиг его на берегу самого Днепра по праву был отмечен медалью «За отвагу».

9. Победа крепится трудом
(цифры и факты 60-летия района)

В январские дни 2000 г. состоялось торжественное собрание, посвященное 60-летию образования Брестского района. Вот некоторые цифры и факты из его жизни35.
...Фашистская Германия причинила неисчислимый урон хозяйству района (в 1,4 миллиарда рублей).

 Россихин

Но самая тяжелая утрата – это гибель людей. Фашисты расстреляли и замучили 1350 жителей района, в т.ч. 302 ребенка, 422 женщины и 629 стариков. 560 жителей района было угнаны на каторжные работы в Германию.
Несмотря на тяжесть военных лет, государство уже в 1945 году выдало району кредит на возрождение народного хозяйства и лесоматериалы для строительства. Так, на посевную труженикам села выделено 80,5 тонн зерна и 94,5 тонн картофеля. Помощь получили 1040 крестьянских хозяйств.
Большая тяжесть легла на плечи руководителей района – секретарей РК КПБ: Новикова Василия Тимофеевича, Иванова Андрея Алексеевича, Лазарева Федора Семеновича, Оловянникова Федора Капитоновича, Мельяченко Савелия Петровича и председателей исполкомов – Гричачина Алексея Тимофеевича, Козлякевича Владимира Николаевича.
В 1947 году началось восстановление колхозов в районе. Уже в следующем году в районе было 13 колхозов. В целом коллективизация завершилась в 1951 году. Навсегда остались в памяти фамилии первых председателей колхозного движения: Семена Филипповича Мизерии, Ивана Ивановича Дугельного, Владимира Михайловича Горбелева, Алексея Емельяновича Городника, Трофима Ивановича Волынчука, Прокопа Марковича Фомука, Анатолия Леонтьевича Кононовича, Ивана Павловича Присяжного, которые работали в тяжелейших условиях, не сломались в самые трудные годы. Они верили в лучшую жизнь и вселяли веру в своих колхозников...
В 1956 году при укрупнении был ликвидирован Домачевский район. За счет его земель произошло увеличение Брестского района. В 1961 году в районе стало 17 колхозов и 4 совхоза. Они имели более 40 тыс. га пашни, которая обрабатывалась 550 тракторами разных марок и около 100 зерноуборочными комбайнами. В 1966 году колхозы и совхозы произвели в пересчете на 100 га сельхозугодий по 360 ц молока (в к-зе «Пограничник» – 599 ц, с-зе «Мухавец» – 571 ц) и 35,5 ц мяса. В среднем на 1 корову было надоено по 2179 кг молока. Валовое производство молока в сравнении с 1965 годом увеличилось на 115,3%, мяса – на 106,2%. Денежная прибыль хозяйств возросла более чем в 1,5 раза.
 В августе 1957 года была создана Чернавчицкая машинно-мелиоративная станция, возглавил ее Новицкий Даниил Данилович, и с начала 60-х годов началась мелиорация заболоченных земель. Выполнение мелиоративных работ осуществлялось за счет средств колхозов. К этому времени относится начало мелиоративных работ на объекте «Палднево-Витлово».
Наряду с сельским хозяйством продолжала развиваться и промышленная индустрия. Построены и пущены в эксплуатацию Тюхиничская электростанция мощностью 50 квт. Она обслуживала колхозы им. Калинина, Ленина и Сталина. На кирпичном заводе была построена туннельная сушилка мощностью 6 млн. штук кирпича в год. Для рабочих завода был построен клуб на 150 мест, баня и жилой дом.
В районе начали больше внимания уделять строительству объектов не только производственного, но и культурного назначения. Только за 1960-65 г.г. построено более 1800 жилых домов, перекрыто 257 соломенных крыш, построено 16 магазинов, 20 предприятий общественного питания, 16 школ, 10 клубов, 2 детских садика и хлебопекарня в г.п. Домачево.
Общий объем капитальных вложений по району составил более 10 млн. рублей. За этот период было введено в эксплуатацию 125 крупных объектов промышленного и культурно-бытового назначения. Укреплялась строительная база МСО и ПМК-8. Пятилетний план строительно-монтажных работ был перевыполнен.
К середине 60-х годов в районе было 37 медицинских учреждений, где трудилось 27 врачей и 203 средних медработника. В районе работало 96 общеобразовательных школ, школа-интернат, детский дом, 6 детских дошкольных учреждений. Из 802 учителей и воспитателей 488 человек имели высшее и незаконченное высшее образование.
В 60-е годы произошли изменения материальной базы культуры. Жителей района обслуживали уже 73 клубные установки, 23 библиотеки с книжным фондом более чем 333 тыс. экз. Население района выписывало около 40 тыс. газет и журналов. Все населенные пункты были радиофицированы.
В 70-ых годах увеличился машинно-тракторный парк совхозов и колхозов. В 1973 году хозяйства района собрали в среднем по 23,4 ц зерновых, что на 8,2 ц больше, чем в 1968-70 годах. Валовый сбор зерна был 44386 тонн. Наилучших результатов достигли колхозы «За мир» (29,1 ц), «Прибужье» (28,1 ц) и совхоз «Брестский» – по 27 ц с гектара. Самоотверженный труд сельских тружеников был отмечен высокими правительственными наградами. За 9-ую пятилетку было награждено более 230 тружеников сельского хозяйства. Победителями социалистического соревнования и ударниками 9-ой пятилетки стали около 800 человек. За достигнутые успехи в производстве зерна и молока в 1977 году район был награжден Дипломом II-ой степени ВДНХ СССР.
За 1971-1975 годы общий объем промышленной продукции в районе увеличился на 68% вместо 28 по плану, объем капитальных вложений составил более 21 млн. руб.



«Блики прошлого». Книга вторая. ____________105

В 80-х годах закончилось строительство свиноводческого комплекса «Западный» на 34 тыс. голов. Совхоз «Рассвет» начал специализироваться в производстве фруктов и ягод. Особенно был заметным процесс специализации и концентрации в животноводстве.
Тяжелыми оказались для тружеников села 1990-1995 годы. Произошло снижение производства валового сбора зерна, картофеля, сахарной свеклы, производства молока. Большинство сельскохозяйственных и промышленных предприятий оказалось в сложнейшем финансовом положении. Были разрушены экономические связи, игнорировались все потребности села, что привело к резкому сокращению производства основных видов продукции сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности и к реорганизации управления сельским хозяйством. Однако кадры района сумели выйти из этого положения, и уже в 1998 и 1999 годах район выходит победителем в республиканском соревновании по производству зерновых и зернобобовых культур и награждается Почетными дипломами, денежными премиями, а также легковыми автомобилями.
К началу 2000 г. лицо района определяют ряд ведущих хозяйств. Коллектив СКП «Остромечево» занял второе место в районном соревновании за увеличение производства зерна. Высоких показателей добились овощеводы совхоза-тепличного комбината «Берестье». Годовой план выполнен на 106,5%, выход овощей с 1 кв. м. превысил 30 кг. Хозяйством получена прибыль 200 млрд. рублей. Победителем районного соревнования за увеличение производства зерна признан колхоз им. Дзержинского, получивший с балло-гектара посевной площади 84 кг зерна.
Наряду с успехами в основной отрасли – садоводстве – коллектив совхоза «Рассвет» добился высоких результатов и в животноводстве, удой на корову составил 4558 кг молока, привесы на доращивании и откорме телят составили 556 граммов.
Увеличилось поголовье свиней на 5 тысяч голов в государственном племенном совхозе-комбинате «Западный». Прибыль в совхозе-комбинате составила 150 млрд. рублей. Годовой план продажи свинины выполнен на 119%.
Стабильно работает Медновская птицефабрика, которая в настоящее время имеет цех переработки своей продукции и целую сеть магазинов в д. Медно, пос. Домачево и в г. Бресте. От результатов деятельности получено 8 млрд. рублей прибыли, товарооборот 1999 года составил 161 млрд. рублей.
Район богат знаменитыми людьми: Лидия Ивановна Осиюк – доярка колхоза им. Жданова, депутат Верховного Совета СССР, Нина Петровна Дудчик – первый Герой Социалистического Труда нашего района. Разными дорогами шли они к вершинам мастерства. Да и судьбы были у них не одинаковые. Но ярко прослеживалось то общее, что их роднило – горячий патриотизм, самоотверженность в труде. Нельзя забывать, в какое время были завоеваны их трудовые высоты. Ближе всех к рекордному, 6-тысячному рубежу Лидии Ивановны была ее дочь – Галина Федоровна Скакун, Герой Социалистического Труда, в прошлом народный депутат СССР. Великая труженица, не за «звездный час» жизни получила Галина Федоровна звание Героя. Ее высокая награда – за годы, в которых было все: надежды, сомнения, отчаяние, радость. Но всегда при этом доставшееся ей в наследство редкостное трудолюбие, скромность, неутомимая любовь к своему делу. Высокий профессионализм, трудолюбие, добросовестность отличают Героя Социалистического Труда, в прошлом члена ЦК КПСС, Лидию Дмитриевну Брызгу, которая щедро делится с другими своим опытом, знаниями.
В период с 1991 по 1999 годы в районе продолжалось строительство объектов производственного и непроизводственного назначения. Весомый плод в экономику района внесли ПМК-6, ПМК-5, тогда возглавляемые Носиком Степаном Ивановичем, Гречко Анатолием Васильевичем. Среди лучших строителей района Маковецкий Сергей Степанович – Заслуженный строитель Республики, Лауреат Государственной премии СССР – Волк Степан Лукич, награжденный орденом Трудового Красного Знамени – Плинда Семен Ефимович, каменщик Ганчук Михаил Васильевич, экскаваторщик – Швец Анатолий Васильевич, прораб Мишевич Петр Иванович – строители ПМК-6. Ими построена первая очередь селекционно-гибридного центра совхоза-комбината «Западный», ферма по выращиванию и откорму свиней по югославской технологии на 6840 скотомест, МТФ на 600 голов в совхозе «Брестский», коровник на 300 голов в колхозе «Знамя», телятник на 300 голов в совхозе «Рассвет», реконструированы по голландской технологии теплицы в СТК «Берестье».
В населенных пунктах построен ряд объектов социального назначения; клубы на 400 мест в д.д. Черни и Комаровка, на 600 мест в д. Остромечево, где мы с вами и находимся, детский сад в совхозе «Брестский», на 50 мест – в колхозе «Россия», средние школы в д. Б.Мотыкалы, д.Вельямовичи, школа-сад в д.Медно и др. объекты.
...До настоящего времени сохранились и получили значительное развитие нажитые культурные ценности в районе в виде песен, танцев, предметов материальной культуры. Ведется планомерно и целенаправленно работа по сохранению культурного и духовного наследия. В




 Россихин

память о нашем земляке – писателе-публицисте Юлиане Немцевиче ведется работа по включению в план реставрационных работ на 2000 год усадьбы Немцевичей в д.Скоки Мотыкальского сельсовета, с последующим размещением там районного музея истории, культуры и просвещения. Радуют своим мастерством участники 11 коллективов, имеющих высокое звание «Народный». Среди них народный хор «Спадчына» Тельмовского СДК, ансамбль песни «Медуницы» Клейниковского СДК, народный хор «Черничанка» Чернинского СДК, один из старейших коллективов области Приборовский хор, ансамбль народной музыки «Экспромт» Тельмовской ДШИ, детский образцовый танцевальный коллектив «Местачковыя казыры» Остромечевского СДК и др.
Хронико-документальный очерк использован был в книге «Память»Брестского района и города, перед чем его обсуждала комиссия по созданию книги «Память», а ранее этого рассматривала и одобрила кафедра новейшей истории Брестского госуниверситета.

Брест, 2000

Основные сокращения:
ап – артполк
амп – артиллерийско-минометный полк
бтр – бронетранспортер
гв. – гвардейский
кп – командный пункт
кп – кавалерийский полк
кд – кавалерийская дивизия
лпд – легкая пехотная дивизия
оиптд – отдельный истребительно-противотанковый дивизион
омсб – отдельный мотострелковый батальон
птр – противотанковых ружей
пд – пехотная дивизия
ск – стрелковый корпус
сд – стрелковая дивизия
сб – стрелковая бригада
сп – стрелковый полк
тп – танковый полк

Примечания:
1. Жуков Г.К. «Воспоминания и размышления». Т.3, восьмое издание. М.: АПН, 1987. С. 143-148.
2. Газета «Правда». 1995. 5-12 мая.
3. Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации (далее ЦАМО РФ), ф. 1042, оп. 1, д.1, л. 1
4. Там же, л. 2.
5. Там же, оп. 2, д. 18.
6. Там же, оп. 1, д. 1, л.88.
7. Там же, ф. 427, оп. 11105, д. 301, л.30.
8. Там же, ф. 1131, оп. 1, д. 3, л.1; оп. 1, д. 1, л (с 1 по 61 выборочно).
9. Там же, ф. 1220, оп. 1, д. 1, л. 1-6.
10.Там же, ф. 1393, оп. 1, д. 53, л. 14, 16, 21.
11. Там же, ф. 1172, оп. 1, д. 72, л. 8.
12. Там же, д. 20, л. 138.
13. Там же, л. 139-140.
14. Там же, ф. 126ап, оп. 595278, 208355, д. 1, л. 13, 248.
15. Там же, ф. 1089, оп. 1, д. 16, л. 1.
16. «Буг в огне», Мн.: Беларусь, 1977.
17. ЦАМО РФ, ф. 1351, оп. 1, д. 38., л. 21.
18. «Освобождение Белоруссии». 1944. М.: Наука, 1974, С. 442-444.
19. ЦАМО РФ, ф. 3470, оп. 1, д. 11, л. 129-131.
20. Там же, ф. 1072, оп. 1, д. 35а.
21. Газета «Заря над Бугом». 1965. 23 марта.
22. ЦАМО РФ, ф. 1479, оп. 2, д. 14, л. 28.
23. Там же, ф. 1737, оп. 1, д. 32, л. 292; ф. 61а, ОП. 10695, д. 415, л. 46.
24. Верт А. «Россия в войне 1941-1945». М.: Прогресс, 1967.
25. «Освобождение Белоруссии».




«Блики прошлого». Книга вторая. ____________107

26. Газета «Заря». 1982.
27. Освобождение Белоруссии. 1944.
28. «Буг в огне».
29. Газета «Заря». 1982. 28 июля.
30. ЦАМО РФ, ф. 233, оп. 2356, д. 122, л. 86, 91.
31. Там же, оп. 795437с, д. 12, л. 363.
32. Там же, л. 412.
33. Шомоди В.Э. Маршрутами народной славы. Мн.: Полымя, 1988.
34. Репортаж автора очерка из газеты «Заря над Бугом» 2 августа 1984 г.
35. Фрагменты доклада председателя райисполкома К.Н. Бобко из газеты «Заря над Бугом», № 6, 7, 8 за 2000 г.

Слово о книге «Память»
В культурной жизни Брестского района произошло значительное, не боюсь применить это слово, событие – вышла в свет книга «Память», над которой почти пять лет работал большой творческий коллектив.
В многотомную серию «Памяти» – историко-документальных хроник районов, городов Республики Беларусь – внесена и наша частица многолетних исследований истории одного из интереснейших районов республики.
При создании книги авторский коллектив готовил материалы на основе научных исследований, разнообразных документов из государственных и частных архивов, многочисленных публикаций в газетах, журналах и книгах, воспоминаний участников и свидетелей событий, происходящих в районе. Достаточно сказать, что в хронике «Память» использованы материалы из фондов Национального архива Республики Беларусь, Государственного архива Брестской и Гродненской областей, Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации, мемориального комплекса «Брестская крепость-герой», Центрального архива погранвойск (Пушкино, Москва), Военно-медицинского музея (Санкт-Петербург), областного краеведческого музея.
Думаю, не лишним будет подробнее рассказать о содержании книги, ее разделах, авторах. Материал размещен в трех основных ее частях: от первобытных времен до 1917 года, затем о событиях до 1945 года и послевоенный период до наших дней.
Книгу открывает подборка цветных фотографий. Их 12. На слайдах вы увидите Троицкий костел в Чернавчицах, построенный в 1583 г., Афанасьевскую часовню на месте гибели Афанасия Филипповича в деревне Аркадия, народный хор «Спадчына» Тельминского сельского Дома культуры и др. Под слайдами размещена летопись важнейших событий Прибужья.
О земле наших предков рассказывается в статье кандидата исторических наук сотрудника института истории Национальной академии наук Татьяны Николаевны Каробушкиной. Дополняет тему очерк Юрия Степановича Рубашевского, краеведа, сотрудника газеты «Вечерний Брест».
Об историко-архитектурных памятниках рассказывает старший научный сотрудник Института искусствоведения, этнографии и фольклора Национальной академии наук, кандидат искусствоведения, лауреат Государственной премии республики, член Союза архитекторов Анатолий Николаевич Кулагин.
Широко представлен в книге этнографический очерк. Его автор – доцент кафедры славянских народов Брестского госуниверситета Сафроний Павлович Жлоба – интересно раскрыл этнические особенности района, традиционные занятия населения, обряды, обычаи жителей Прибужья.
В создании летописи населенных пунктов отмечу большой вклад научного сотрудника Института искусствоведения, этнографии и фольклора НАН РБ Валентины Викторовны Виталевой при участии автора этих строк. В книге помещены статьи старшего преподавателя кафедры всеобщей истории и истории мировой культуры Брестского государственного университета, аспиранта Евгения Семеновича Розенблата, доктора исторических наук, профессора Белорусского государственного экономического университета Эдуарда Михайловича Савицкого, аспиранта института истории НАН РБ Ирины Эдуардовны Еленской, ветерана войны и труда, краеведа, Почетного гражданина города Бреста, уроженца деревни Франополь Василия Петровича Ласковича, кандидата исторических наук, доцента кафедры всеобщей истории и истории мировой культуры БрГУ Оксаны Васильевны Петровской.
Особое место в книге занимает раздел о Великой Отечественной войне (1941-1945 гг.). В нем нашла отражение героическая борьба народа против немецко-фашистских захватчиков.
Уже в первом очерке «Шла война народная» старший научный сотрудник музея «Брестская крепость-герой» Лариса Григорьевна Бибик вводит читателя в мир жесточайших схваток с вероломным врагом, мир героизма советского человека, который во имя защиты Отечества сражался с захватчиками не жалея своей жизни. Трагедия 1941 года на прибужской земле раскрывается значимо и емко, а материалы о приграничных боях в подборке зав. отделом мемориального комплекса «Брестская крепость-герой» Валентины Ивановны Федосик показывают


 Россихин

мужество воинов-пограничников, первыми принявшими на себя удар врага. В книге публикуются многие фотографии погибших пограничников, большинство из которых представлены впервые. Об оккупационном режиме 1941-1944 гг. идет речь в статье Е.С. Розенблата и широкой подборке материалов по этой теме.
Об антифашистском и подпольном движении в районе широко рассказывает кандидат исторических наук Анна Афанасьевна Гребенкина. По сути говоря, ее материалы легли в основу решения о признании антифашистского подполья в районе на уровне государственных структур власти. Конечно, жаль, что этого не было сделано раньше. На то были, вероятно, свои причины. Но уже хорошо то, что тридцатилетний труд А.А. Гребенкиной увенчался успехом. Список подпольщиков и связных партизан впервые публикуется в нашей книге.
Партизанское движение в районе в 1941-1944 гг. раскрыто в очерке доцента кафедры истории славянских народов Брестского госуниверситета имени А.С. Пушкина, кандидата исторических наук Владимира Васильевича Здановича.
Завершается раздел книги о Великой Отечественной войне очерком «1944 год – год освобождения». Здесь использован очень широкий архивный материал.
В книге о послевоенном периоде жизни района рассказывают в статье доцент кафедры истории славянских народов, кандидат философских наук Брестского госуниверситета Людмила Павловна Никитенкова и доцент кафедры всеобщей истории и истории мировой культуры БрГУ, кандидат исторических наук Владимир Иванович Никитенков.
Книга «Память», насколько была реальная возможность в период подготовки книги к печати, увековечивает 1291 жертву мирных жителей района, расстрелянных гитлеровцами, а также 7000 евреев; 1556 имен воинов-земляков, погибших на фронтах войны; свыше 22000 военнопленных, погибших в фашистских лагерях; 289 – подпольщиков; 52 – партизана; 351 – пограничника; 474 человека семей военнослужащих. Увековечены также имена репрессированных в 30-50-е годы и реабилитированных в 50-90-е годы.
Кропотливую многолетнюю работу над списками вели сотрудники музея «Брестская крепость-герой» В.П. Антипова, В.И. Бай, Т.А. Горчанюк, Г.Н. Зварич, Т.П. Лишко, А.Ф. Соболевская, В.И. Федосик, Л.Г. Бибик; сотрудники Государственного комитета по архивам и делопроизводству Республики Беларусь В.И. Адамушко, О.В. Бирюкова и Ю.А. Кладухин, сотрудник Брестского областного музея Е.П. Буяк, а также Г.В. Бессонов, Н.Н. Горба, В.П. Россихин, А.К. Михайловский (Брестский РВК) и другие.
Фотоматериалы книги, а это около 400 фотографий, рисунков, схем, представлены работами Г.И. Грицука, С.П. Жлобы, И.И. Долькиной, А.Г. Комолова, Г.П. Страхова.
Большую помощь в подготовке рукописей к изданию оказал Методический центр (г. Минск) и издательство БЕЛТА.
В книге увековечены лучшие люди, честь и слава района: П.Н. Агарков, М.М. Анискевич, М.Я. Бойко, Л.Д. Брызга, В.М. Буртик, С.Л. Вовк, Д.С. Доценко, Н.П. Дудчик, А.К. Кардимук, Г.Г. Карпук, П.И. Климук, Т.Я. Лапко, М.М. Левчук, И.Т. Моисеев, Л.И. Осиюк, Г.Ф. Скакун, И.Ф. Степанюк, Н.Т. Сущанов, А.Н. Чеботков, В.С. Шевчук, П.Д. Шиш, М.А. Босацкий, Е.Ф. Валюкевич, В.Я. Василюк, А.К. Денчик, Н.К. Кравец, Н.А. Науменко, Н.Ф. Панасюк, А.П. Шарая, Ю.А. Иванов, В.У. Мелешкевич, Л.Г. Филатов, В.И. Стельмашук, В.Г. Курепин, Е.М. Вишнюк, Я.А. Буховецкий, Ф.А. Секацкий, А.С. Скакун, Н.Ф. Федорук и многие другие.
Районная комиссия по подготовке книги «Память» Брестского района, созданная решением районного исполнительного комитета в декабре 1995 года, завершила свою работу.
Книга «Память» Брестского района начинает свою долгую и интересную жизнь.
В заключение следует отметить, что не все, намеченное комиссией и авторским коллективом, удалось осуществить в полной мере. Причин этому много. Но в своей жизни книга «Память» будет продолжать благородную работу – умножения объектов и субъектов памяти, а для этого на местах следует продолжать работу по сохранению всего, что составляет гордость, славу и честь района.
Брест, 1999.

ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ. Много работы по материалам о войне. Отметили 60-летие Победы, затем 60-летие освобождения Беларуси. Все это сплачивало народ.

ВСЕ УЖ ТАК СЛОЖИЛОСЬ
Рассказ

В один из дней конца февраля и начала марта 1945 года наши войска взяли сильные опорные пункты немецкой обороны Вермдитт и Мельзак и, продолжая отражать контратаки


«Блики прошлого». Книга вторая. ____________109
противника, стремившегося прорваться к Кенигсбергу, своими передовыми частями вышли на побережье залива Фриш Гаф, расчленив немецкую Восточно-Прусскую группировку на две части…
Накал боевых действий в Восточной Пруссии – цитадели прусского юнкерства и германского милитаризма, где Гитлер сосредоточил полумиллионную армию, много танков, штурмовых орудий, полевой, крепостной и береговой артиллерии, против 3-го Белорусского фронта – был жестоким.
Каждая наша атака сменялась контратакой противника. Каждое сооружение переходило по много раз из рук в руки. Огневые, гранатные, рукопашные схватки. Бои и бои… И с каждым днем росло сопротивление врага. Ему некуда было отступать и он воевал с лютостью обреченного на смерть волка.
В одну из мартовских ночей в поиск ушла ротная группа разведчиков: лейтенант Молодцов, старшина Степняк, ефрейтор Батяев и солдат-автоматчик Цветков. Цель – разведать путь наступления роты, чем обеспечить ей успешное продвижение в глубине обороны врага. И они пошли…
* * *
Иногда тяжелое дыхание Батяева прерывалось и тогда в тишине отчетливо слышалось:
Сорока, сорока
Кашу варила,
На порог скакала,
Гостей созывала.
– Бредит, – проговорил Молодцов и повернулся на правый бок, – смени компресс…
Последние слова относились к Цветкову, что сидел возле Батяева, прямо на полу, и широко открытыми глазами смотрел на землистое лицо товарища, следил за каждым движением его губ.
– Слушаюсь, – проворно ответил он и, легко вскочив, снял платок со лба Батяева.
Он быстро намочил его водой из графина, заранее припасенного для этой цели. При свете свечи капли воды сверкали вспышками и глухо хлюпались в таз. Он наложил мокрый платок на лоб ефрейтора. Тот затих, а потом вдруг ясно и отчетливо проговорил:
Мы покончим с врагом,
Мы к победе придем –
Солнце празднично нам улыбнется…
Губы Батяева вздрогнули, а затем зашевелились уже без слов.
Поднялся Молодцов. Подошел к нему, присел на корточки у его головы и сказал:
– Ты прав, Алеша. Солнце будет улыбаться нам. А сейчас – крепись. Скоро придет Степняк, а с ним и наши. Доктор, золотой наш фельдшер Агния Павловна в миг заштопает твои дырки и… полный вперед, Алексей Сергеевич.
Батяев, вероятно, слушал, что ему говорит командир. Он приоткрыл сначала левый, потом правый глаз, посмотрел не долгим, но прямым, внимательным взглядом и снова прикрыл веки. Потом медленно ответил:
– Ты не волнуйся, сынок, я выдюжу…
– Спасибо, батя, – вырвалось из уст лейтенанта.
– Место тут плохое, – снова заговорил Батяев. – Хозяин – темная ночь…
– Не волнуйся… Мы на посту… – ответил Молодцов.
Батяев качнул головой.
Стало тихо. И вдруг, откуда-то сверху или сбоку из-за стены, потолка или из черного зева камина в этой тишине раздался глухой, но ясный женский крик.
Молодцов перевел, что смог понять: “Отец, отец, ни с места!..”. Были еще слова, но незнание языка не позволило ему их перевести.
Молодцов передернул затвор автомата, Цветков повторил его движение, а Батяев протянул руку за гранатами. И снова тишину нарушил крик:
– Отец, отец! Ни с места!

 Россихин
Молодцов рывком загасил свечу и уже в темноте быстро сменил позицию. Тишина. А где-то в глубине дома как будто хлопнула дверь или стукнуло дерево о дерево, да звук был глухой и трудно было разобраться, что это на самом деле.
Яркий луч фонарика прорезал темноту. Это Батяев открывал свое местонахождение. Но в доме – все тихо.
– Провались я на этом месте, – нарушил тишину ефрейтор, – но это где-то рядом бродит человек.
– Да, – подтвердил Цветков, – тихие шаги по паркету.
– А откуда и кто кричал? – в раздумье прошептал Молодцов.
– Звуки шли скорее всего из-за стены, а может из камина, сверху…
– Проверить, – утвердительно сказал лейтенант, и Цветков осторожно пошел к левой двери, что вела на кухню, в столовую, туалет и ванну, с лестницей на чердак.
“Это где-то здесь кто-то есть и что-то делает”, – думает Цветков, оглядывая в темноте помещения и, подойдя к двери в зал, говорит:
– Все тихо, товарищ лейтенант…
– А звуки словно оттуда…
– Нет, – отозвался Батяев. – Это сверху, с чердака, там же комната летняя… Надо туда попасть…
– Попадем, – отозвался Молодцов.
* * *
Погода весны неустойчива – то плюс, то минус. Дождь. Снег. Туманы. А в иные дни полностью пахло весною. Но март коварен. И морозы, и пурга – его частые гости.
Открытая, слегка всхолмленная болотистая равнина. Есть горочки – метров до 50. Небольшие лесные участки и рощи, а в них как линии на чертеже – просеки и дороги, осушительные каналы и канавы. Берега крутые. Нелегко вылезать, коль сорвешься в них.
Хорошая видимость – сорок метров. Растянешься – потеряешь друг друга. Огнем поддерживать соседа при такой видимости одна мука, но группа идет вперед.
Вышли они в самый разгар разбушевавшейся непогоды. Сильный ветер носил хлопья, крутился, словно хотел окутать снежным покрывалом идущих.
Здоровый Батяев шагал впереди, принимая на себя основной напор ветра. На полшага от него сбоку шел Молодцов. Вдвоем они уже создали неплохой заслон для идущих сзади Степняка и Цветкова.
Батяев широко переставлял ноги, чуть наклоняя корпус вперед, иногда шепотом поругивался, оглядывался изредка на шагавшего позади его Цветкова, как бы подбадривая молодого солдата: “Не робей, паря, жми на всю катушку”. Цветков в душе, от всего сердца, благодарил своего товарища. И хотя он был более, чем в два раза моложе ефрейтора, командира отделения, где он с января текущего года начал свою службу на фронте, в душе Цветков готов был стать впереди него. Не из гордости, не из-за самолюбия, а из-за того, чтоб не подумали его старшие товарищи, что он трусит. Он впервые шел на такое задание. Однако, если б ему сказали, что он побаивается, то Цветков готов был дать отпор своему обидчику, только не поняли бы его, что у него где-то там, в самой глубине души, таилась какая-то частичка этого проклятого чувства – страха.
Степняк, шагая с ним рядом, думал о том, что их ждет впереди. Прошли порядочно по времени, но не обнаружили никого. А еще он хотел, чтоб кончилась непогода, из-за которой можно выйти черт знает куда, а то и пропасть совсем.
Батяев оправдывал свою фамилию – алтайского бывшего кузнеца, прошедшего всю войну, испытавшего горечь поражений и побед, ничем не удивишь. Солдаты звали его ласково “Батя”. Ефрейтор знал это, ему даже нравилось, что в неслужебное время к нему обращались с этим коротким мирным словом.
Командир группы – лейтенант Молодцов, учитель на гражданке. Он вел до войны в ленинградской школе рисование. Перед войной уехал в отпуск – посмотреть Крым, а оттуда домой уже не попал. Отец и мать во время блокады погибли от голода, а невесте случайно удалось выехать с последним эшелоном в незнакомый для него город Ишим. И только в конце 1944 года она вернулась в Ленинград, откуда писала аккуратно. Каждую неделю Молодцов получал письма. Никому бы он не признался, что тайком от всех, перечитывая эти весточки из
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________111
родного города, он целовал листки писем, принюхивался к запаху, исходившему от них, а в глазах его в это время вставал любимый город, любимейший его родной город.
Все они разные, но свела их военная судьба в один из этих мартовских дней вместе и столкнула с абсолютно непредсказуемыми событиями, в которых каждый из них сделал все, что мог.
…Метель прекратилась, но в воздухе стал появляться туман. Снег под ногами превратился в жидкую кашицу, а то и в воду, бушлаты намокли, хотя сверху были прикрыты плащ-палатками.
– Небольшой отдых, – сказал Молодцов и сел, выбрав место повыше под небольшой сосной, которая стояла на краю канавы, к которой они только что вышли. – Перекурим…
Рядом сели Степняк и Батяев. Цветков стоял. Он не курил.
– Ты садись, ноги вытяни, они отдохнут немного, – посоветовал ему Батяев.
Молодцов добавил:
– Еще полпути идти назад…
А Степняк закончил:
– Не казенные ведь, свои.
Цветков сел, как посоветовал ему Батяев, и вытянув ноги почувствовал, что они действительно сильно устали. Дальше курили молча, молча встали и пошли вперед: Молодцов, Батяев, Цветков и Степняк.
Шагая вдоль канавы, все они, кроме лейтенанта, думали о своем. Цветков почему-то сочинял стихи. Две строки так и крутились в голове: “Если рядом друг настоящий, маловажно, что он курящий…”. А дальше не шло.
Батяев думал о деревне, семье. Кто еще из его односельчан сложил голову на этой проклятой войне? Он вздыхал, сопел сердито, поправляя автомат, щупал в кармане гранаты и старался идти за Молодцовым след в след.
Степняк видел в мыслях санинструктора ротного, к которой уже месяц как подбивал клинья, но она его то привечала, то отвергала. “Не дури голову, Степушка!” – частенько говорила ему, но надежду оставляла, тем более, что земляками были – с Урала.
Молодцов думал, что неплохо бы немного зацепить поиском местность за канавой. “Что в этом леске? Пойдешь вперед, а из леска получишь гостинец…”.
С такими мыслями они вышли к каналу. Впереди, где-то в стороне за каналом, глухо гудела машина. Постояли, послушали. Звук вскоре затих совсем. Посоветовавшись, решили перейти канал и, пройдя лесом, вернуться к своим.
Перебирались вброд. Канал оказался глубокий, и вода у всех понабиралась в сапоги. Вылив ее, выжав портянки, обулись и двинулись в путь. Прошли метров двести и остановились: впереди зеркалом лежал небольшой окруженный кустами пруд, а за ним просматривался силуэт какого-то дома.
– Кажется, дошли, – шепотом проговорил Батяев.
– Тем лучше, – отозвался Молодцов, – будем проверять.
Чтобы выйти к дому, надо было обойти пруд. Шли осторожно, прислушиваясь, держа наготове автоматы. У юго-восточного края пруда они вышли на тропинку, и вдруг из-за куста мелькнула тень человека. Не раздумывая, лейтенант по-немецки крикнул: “Руки вверх!”, а Батяев в это время на шаг выступил вперед, как бы прикрывая офицера, а мелькнувшая тень выпустила из автомата короткую очередь по идущим.
Батяев левой рукой схватился за грудь и в это же время дал по тени очередь. Но рука дрогнула и очередь не достигла цели, а незнакомец отскочил в сторону, стреляя на ходу по группе, и сразу же исчез с глаз. Молодцов стрелял вслед ему, бежал до места, где тот скрылся, но, почувствовав, что сзади него никто больше не бежит, вернулся.
Батяев лежал на тропинке, а Цветков стоял рядом. Он растерялся: или ему бежать за лейтенантом, или здесь быть, где упал самый дорогой для него человек, а Степняк тоже лежал под кустом, и было не понять, жив он или мертв. Оказалось, он получил ранение в правую руку, задета кость. А кругом стояла тишина. Словно не было стрельбы, не было этого столкновения.
Перевязав грудь Батяева, сквозное пулевое ранение, и старшину, Молодцов решил пойти в разведку к дому. Вдвоем с Цветковым они подошли к нему и, убедившись, что вокруг нет ничего
 Россихин
опасного, открыли с осторожностью входные двери. И здесь, словно их ждали, на пороге стояла пожилая женщина. Увидев их, она молча подняла руки вверх, и тихо отступая назад, ввела их в дом. Молодцов быстро оглядел комнаты, и никого не обнаружив, подошел к немке, все еще стоящей с поднятыми руками, опустил их вдоль ее тела и спросил, как мог: “Кто еще есть?”. Немка покачала головой и что-то сказала, но он ее не понял.
– Цветков, – обратился он к солдату, – ждать нас здесь. Я пришлю старшину, вы вернетесь к Батяеву, и мы вдвоем его перенесем сюда…
Когда ефрейтор был перенесен, лейтенант отпустил женщину на кухню и после обсуждения событий отправил Степняка в роту. Трем советским воинам пришлось провести в этом доме на нейтральной полосе много часов, но выйти из него живыми посчастливилось не всем, а Степняк до роты не дошел. Он попал в гущу огня, который вела его наступающая рота и немецкая группа на нейтральной полосе. Укрыться было негде, и старшина так и не узнал, от чьей пули ему пришлось умереть.
* * *
Фрау Луиза Гаус, по последнему мужу, прошла большой, однако мало заметный для окружающих жизненный путь. Семнадцатилетней девушкой она вышла замуж за Вилли Шредера, владельца мясной лавки. Молодой Вилли любил свою жену, и жизнь их была счастлива и безоблачна. Лавка приносила доход, в доме было благополучие. Но грянула война четырнадцатого года, и тридцатидвухлетний Вилли ушел на фронт. Луиза осталась одна. Надо было вести хозяйство дома, лавку и ей пришлось на первых порах тяжело.
А тут должен был появиться ребенок, но летом, когда шел седьмой месяц беременности, Луиза получила извещение о том, что ее муж пал смертью героя за интересы Германии на полях русского сражения. Горе было велико. Она его перенесла, но родившийся преждевременно ребенок, прожив две недели, умер.
Восемнадцатилетняя Луиза с трудом оправилась от свалившихся на ее жизнь потрясений, но с тех пор возненавидела это никак ей не понятное слово “война”. Да и что она дала ей? Страдания и горе. Разве об этом они мечтали с Вилли? Может быть, это сказалось в будущем на ее судьбе. Она с какой-то почти совсем неосознанной радостью встретила события семнадцатого года в России. Ей казалось, что войне будет полный конец, и кто знает, может ей еще в жизни повезет, и Вилли вернется.
Так время шло между домом и лавкой и ее ожиданиями. Проявляя недюжинные способности в торговле, она вела лавку Вилли, и хотя порой в ней почти ничего не продавалось, и находились покупатели, которые не раз предлагали Луизе продать лавку, она никак не могла согласиться с этим. Все, что было связано с именем Вилли, было бесконечно ей дорого.
Дом (тот самый, в котором сейчас находились Молодцов и его друзья) тоже был памятью о Вилли. Она еще почти девочкой пришла в него. Здесь она рожала сына, здесь он был похоронен, недалеко в парке, здесь она сейчас считала дни всей жизни и молила бога, чтоб он ниспослал мир и покой этому святому для нее месту.
* * *
Вилли Шредер познакомился с Луизой в Кенигсберге. Она стояла на берегу Прегеля и любовалась большим и величественным видом Королевского замка. Как гигантский часовой возвышается над ним южная башня. Солнце ярко освещает все вокруг. Тенистые аллеи парков, прохлада вод каналов манят к себе, но Луиза стоит и думает, куда же ей потратить оставшуюся до вечера часть времени. Побывать хочется везде, но разве это сделаешь за какие-то несколько часов, когда от увиденного уже разбежались глаза? И в то же время ей абсолютно не хотелось куда-то идти. Зачем искать что-то хорошее, если это хорошее уже рядом с тобой. Любуйся красотой города, смотри его чудесные здания, вглядывайся в иссиня-зеленую воду прудов – разве это не счастье? Ей, девочке, впервые попавшей в этот большой и интересный город, хотелось только одного: как можно больше оставить в памяти из того, что она уже увидела. Когда еще она сможет приехать сюда?
А сегодня ей повезло. Мать, она с нею и жила только вдвоем, отец умер, когда Луизе было семь лет, приехала сегодня в Кенигсберг, чтобы сходить к дальней родственнице, проживающей в этом городе. Надо было посоветоваться, куда определить после школы Луизу. Может быть, удастся пристроить ее у родственников. Тогда девочка сможет получить какую-нибудь профессию. И вот за время, пока решалась ее судьба, Луиза наслаждалась истинным раем, каким показался ей этот шумный, многолюдный город.
Однако тишина у реки заманила ее к себе. Здесь было все-таки лучше, чем на гремящих и говорящих улицах. Вот и стоит она так долго на берегу реки и с улыбкой на лице считает облака,
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________113
проплывающие в синеве неба за башней замка. Она так углубилась в свое занятие, что совсем не заметила, что вот уже как с четверть часа рядом стоит симпатичный здоровый парень. Он смотрит на нее и улыбается, а улыбка от уха до уха. Его очаровала эта девочка, так увлекшаяся своим странным занятием. Невольно его губы стали говорить сначала тихо, а потом все громче и громче цифры, которые шептала Луиза: “Пять, шесть, семь…”. И вот он уже во весь голос отчетливо произнес: “Восемь!”.
Луиза вздрогнула, повернулась быстро к нему, и они очутились почти рядом. Только на один миг их глаза коснулись друг друга, и Луиза, покраснев от смущения, опустила их вниз. Она не видела, но чувствовала, что глаза парня тоже вдруг опустились и уставились на носки ботинок. Но она набралась смелости и сказала:
– Так можно оставить заикой…
– Что вы! – искренне прозвучало у парня. – Я не подумал об этом, – добавил он и посмотрел на Луизу.
Луиза улыбнулась, он ответил ей своей широкой, простой и привлекающей улыбкой, а потом спросил:
– Что же вы считали?
– Облака, – ответила Луиза.
– Это так надо, считать их?
– Нет. Просто мне было не с кем поговорить.
– Если я не обидел вас, то мы, пожалуй, найдем общий язык. Не так ли?
– Да, – отозвалась Луиза, – язык у вас работает неплохо, а вот что вы умеете делать сами?
Парень смутился, покраснел и в затруднении ответил:
– Я не знаю, что могу… Все могу…
– Тогда перепрыгните через Прегеле.
Парень без улыбки посмотрел на Луизу и смело шагнул к воде.
– Ой, что вы! – схватив его за рукав, проговорила Луиза, – я пошутила, простите меня.
– Я для вас сделаю все, – спокойно ответил парень, но руку свою не убирал из ее руки.
– Не нужно так смеяться, – тихо отозвалась Луиза.
– А я и не смеюсь. Я сказал вам правду.
Он помолчал, потом взял ее за руку и сказал:
– Меня зовут Вилли, а вас?
* * *
Через месяц состоялась свадьба Вилли и Луизы. Мать ее, продав свое хозяйство, тоже поселилась в доме Вилли, да видно не было ей дано прожить долго, так как после переезда она простудилась и после недельной горячки умерла.
Как ни велико было горе Луизы, но жизнь с Вилли дала ей силы перенести это, а новая обстановка, люди, дела в лавке затушевали мрачные дни похорон. Тут грянула новая беда – война, и осталась Луиза в доме и по хозяйству одна. Сначала ей порою было скучно в этом большом, добротно сделанном доме, но потом она полюбила его всей душой. И в каждой комнате, в каждой вещи находила свое наслаждение.
Поднимаясь всегда с первыми солнечными лучами, Луиза обходила свои владения, а следить было за чем.
Дом, построенный родителями Вилли, стоял когда-то в молодом, посаженном руками деда, леске. Лесок подрос и за годы почти полностью соединился с лесом, на опушке которого, вдалеке от шоссе, он строился. Перед домом был пруд. Правда, он был невелик, но имел проточную воду, так как через него проходила канава, соединяющаяся с каналом. Сам дом стоял фасадом к пруду. От него до воды почти сто метров, подходы хорошие. Берег к дому песчаный, а противоположный зарос камышом, и в нем даже селились утки.


 Россихин
Дом просторен и удобен. Большой зал по центру дома делил его как бы на две части: западную (кухня-столовая, ванная, туалет и здесь же лестница в чердачную летнюю комнату) с окнами на пруд и во двор и восточную (здесь были спальня хозяев и детская). Во дворе сарай, колодец, конюшня (но давно без лошадей, просто склад ненужных вещей).
Так выглядел этот дом более тридцати лет назад, когда в него вошла Луиза, и он не изменился до сих пор. Луиза начала в нем свою новую жизнь, сначала одну, потом другую…
Когда она впервые появилась в лавке вместе со своим Вилли, многие покупатели как-то недоброжелательно отнеслись к этому событию. Неужели Вилли, единственный хозяин и владелец, не смог найти себе в жены покрасивее и, что основное, побогаче? Некоторые расценили это как чудачество молодого хозяина, некоторые, кто имел виды на него, как на ставку поправить свои дела, отвернулись демонстративно от молодоженов, а некоторые просто решили, что Вилли отхватил с невестой кусок золота, а это ведь поважнее, чем красота жены.
А молодожены жили своей жизнью. И если Луиза действительно не отличалась красотой, то она унаследовала от родителей терпение и способность беречь приобретенное, приумножать и не терять того, что имела.
* * *
Весь январь и февраль проходил в надежде и страхе. Надежда исходила от радио. Геббельс вещал, что немецкий солдат, получив новое оружие, отбросит всех русских с земель немецких, а потом и разгромит их окончательно. Страх вселялся все глубже и глубже в души людей. Они сами видели, как отходят их доблестные солдаты на новые рубежи обороны, как растет поток беженцев, спешащих к морю на корабли, которые их увезут из Пруссии вглубь Германии и они там спасутся. Каждый думал о себе.
А по проселочной дороге, Луиза видела, как за каналом шли толпы людей пешком, и почти каждый из них тянул ручную тележку или санки. Изредка людской поток нарушала тянувшаяся повозка, доверху набитая чемоданами, узлами постелей, подушек, одеял. Шли женщины с младенцами на руках, рядом с ними – древние старики, тепло укутанные старухи, и во всем этом чувствовалась чудовищная печаль и отчаяние.
И от этой картины Луиза пряталась в доме, думая при этом не о себе, а о спасении дочери: как ее уберечь от всего этого горя?! Пуститься вглубь с этими толпами беженцев в неизвестность – значит похоронить саму себя заживо. На это она была просто неспособна. Ее тело дрожало от страха, а от мужа исходила сила смерти. “Что он думает?” – думала она.

* * *
У Ганса был сложный жизненный путь, и о многом из него жена ничего не знала и даже не подозревала, что ее Ганс способен на самые чудовищные мысли, а в соответствии с ними и на такие же дела. Луиза никогда не знала, что он рядовой “добровольческого отряда”, в июле 1919 года участвовал в штурме Риги и чуть не погиб в этом бою, получив ранение; что после этого он вернулся домой к родителям, женился, но жена при родах умерла, а новорожденный ребенок умер на третий день после смерти матери. Он уехал в Мюнхен, принимал участие в “пивных бунтах”, а испугавшись развития событий, вернулся в Кенигсберг, где поступил на работу в порт грузчиком. Надорвался, и получив грыжу, вернулся к родителям, где и отметил свое тридцатипятилетие.
Похоронив через год отца и мать, Ганс продал хозяйство и в поисках “лучшей доли” встретил у знакомых Луизу. Она искала рабочего перекрыть крышу сарая. Ей посоветовали его. Во время работы Ганс присмотрелся к хозяйке и вскоре предложил ей выйти за него замуж.
Та, подумав три дня, дала согласие, и кирха скрепила их союз, от которого через год Луиза родила дочь Фриду, беловолосую, голубоглазую малышку. С годами для них дочь стала главным в жизни.
* * *
Германия завоевывала Европу. Ганс и Луиза относились к этому как все. Жизнь становилась лучше, сытнее. Хозяин дома работал в оружейной мастерской и гордился, что его труд находит свое применение в победах героических немецких солдат, покоряющих одну страну за другой. Луиза продала лавку, тяжело стало, так как здоровье начало сдавать, часто болела. Но держала хозяйство и дом в образцовом порядке. Ганс приобрел мотоцикл и стал ездить на работу, а иногда в выходной вывозил их в Кенигсберг – полюбоваться городом, приобщить Фриду к высотам культуры.

«Блики прошлого». Книга вторая. ____________115
Но тут грянула война с Советским Союзом, который как сразу поверили Ганс и Луиза, позавидовал Германии и напал на нее. Война перевернула жизнь. Им стало ясно, что их счастье под угрозой и надо всеми силами помогать доблестным сынам Германии одержать победу над коммунистической Россией. А как хорошо было начато!
Но когда русские отстояли свою столицу, Луиза впервые сказала Гансу о своем сомнении в исходе войны, на что Ганс грубо ответил, что пораженца в доме терпеть не будет, и если она еще хоть раз подобное выскажет, он самолично сдаст ее в полицию. Луиза не на шутку испугалась, вся как-то робко сжалась в комочек (они лежали в постели) и поклялась никогда больше не держать дурные мысли в голове. Однако даже полное ее подчинение воле мужа не успокоили Ганса, который раза два затевал острый разговор о поражении их армий в Белоруссии (шло лето сорок четвертого года). Луиза его беседы не поддерживала.
Именно в это время она все чаще стала вспоминать Вилли. Его лицо, фигуру, даже голос, его веселый открытый характер, его ласки и грубовато-стеснительное поведение в постели, отчего на сердце Луизы разливалась истома нежности, и она всю свою любовь отдавала дочери.
И чем хуже становилось на фронте, страх за судьбу дочери все более охватывал ее, а тут Ганс однажды вечером сказал, что лучше бы Фрида была калекой, чем красавицей: на калеку мало кто обратит внимание, а значит больше шансов не попасть под “русское тело”. Он побоялся сказать, что русские могут ее изнасиловать. Луиза же просто ответила мужу, что если, не дай бог, дойдет до этого, она сама убьет ее, но русскому не отдаст никогда.
После этого вечера Ганс отгородил на чердаке потайную комнатку, где Фрида могла спрятаться. Но ни отец, ни мать не знали, что Фрида слышала их разговор и думала о том, как спасти себя от русского варвара. Она обжила свое чердачное убежище, но осталась им недовольна: слишком уязвимо, лучше прятаться в подвале дома или в погребе, что у сарая, и вход в который был с улицы.
Однако жизнь все эти планы сломала, и в этом сыграла свою решающую роль ненависть Ганса, который после одного из налетов русской авиации был ранен осколком от бомбы, попавшей в их мастерскую.
Случилось это в январе сорок пятого. Рана была не очень тяжелая, в мякоть ноги, и он уже через неделю стал ходить с палкой, а еще через неделю обходиться без нее. Вот тогда он решил уехать со своей семьей подальше от надвигающейся беды. Но мотоцикл его был конфискован на нужды армии, и они остались дома. Тогда-то впервые Ганс запел эту песню:
Если весь мир будет лежать в развалинах,
К черту, нам на это наплевать.
Мы все равно будем маршировать дальше,
Потому что сегодня нам принадлежит Германия.
Завтра – весь мир!
Луиза и Фрида впервые видели его таким: он пил водку, ходил по столовой и пел самозабвенно, словно хотел убедить самого себя, что именно ему завтра будет принадлежать весь мир. Затем, трижды повторив “Нам принадлежит Германия”, Ганс ушел во двор и скрылся в сарае, где из тайника достал автомат, обнял его, и присев на скамейку, успокоился. Луиза нашла его здесь, он молча обнял ее.
Утром, еще в постели, Ганс вспомнил июль сорок четвертого, покушение на Гитлера и его слова из обращения по радио к нации: “Я вижу перст судьбы в том, что мне дано завершить дело моей жизни, и я его завершу…”. Ганс долго обдумывал это и, словно подводя итог сказанному, решил, что его судьба – защищать свой дом, свою семью, а значит – Германию. Это было его решение, и он его воплотит в жизнь.
* * *
На второй неделе марта начал бурно таять снег, потянуло теплом весны, но скоро опять стало подмораживать, пошли западные тучи, посыпался снежок, завыл ветер. Зима не поддавалась весне и даже яркое солнце, озарившее морозное небо, не согревало…
Бои шли вдали от дома, и понять было трудно, где свои, где русские. К вечеру во двор вошли отходившие немцы. Отогрелись в доме, съели все видимые припасы продуктов, посовещались и к вечеру ушли за канал: то ли оборону занимать, то ли отходить дальше. Уже в сумерках проехали к городу три мотоколяски с пулеметами, и стало как-то неспокойно тихо, а начавшийся снег и ветер скрыли всю видимость.
В полночь Ганс покинул дом, а ближе к утру, расстреляв четверку русских, скрылся, но получил ранение, правда, легкое, в мякоть ноги. Луиза наложила хорошую повязку, и Ганс мог почти свободно ходить, чуть прихрамывая.
 Россихин
Небритый, давно нестриженный старик, мирный обыватель, сторож дома – таким он предстал перед русскими разведчиками.
* * *
Почему немцы не стали обороняться в доме Ганса и Луизы? Скорее всего сыграло свою роль одно обстоятельство: он оказался на время как бы на нейтральной полосе, между двумя частями фронта. Одна, немецкая, держала оборону на более подготовленном для этой цели участке – западнее, а вторая – восточная, занятая советскими войсками, оказалась на время неспособной вести наступление, чтоб прорвать оборону врага. Одни укреплялись, другие готовились к атаке, и дом Гаусов для них служил хорошей точкой для накопления сил.
Перед ротой была поставлена задача – занять этот дом на нейтральном поле. Командир роты принял решение – разведать все подходы к нему и отправил с этой целью Молодцова с его группой.
* * *
На исходе ночь, а от группы нет вестей. Хотя прийти уже должны были бы. “Что же с ними?” – гадает безответно комроты старший лейтенант Федоров, у которого приказ начать атаку при малом рассвете. А тут еще пурга не утихает, хотя стало потише и снега поменьше, значит, видимость будет лучше. Звонок комбата: пора начинать! Федоров сообщает, что разведгруппа из разведки не пришла. Комбат повторяет приказ: вперед. Бесшумно два взвода роты пошли по полю. Все хорошо: немцев нигде нет, но через несколько минут передние наступающие вступили в огневое столкновение с немецкой пехотой. Бой был короткий, немцы скрылись, но и наступление затихло. Шло время молчания. Разведчики идут вперед и никого не обнаруживают. Вероятно, какая-то отходящая группа врага столкнулась с наступающими в тишине, и они отскочили от боя под укрытия своих огневых точек.
Комбат, узнав обо всем, дал команду атаковать вновь, как только в роту прибудет пополнение – артиллеристы, которые будут огнем поддерживать пехоту, поражая огневые точки противника.
Командир приданного роте орудия сержант Скиба доложил Федорову о прибытии, тут же согласовал действия с наступающими, быстро занял боевую позицию, готовый в любое время двинуться вперед вместе с пехотой. Бойцы роты, которых осталось-то на один взвод, повеселели: бог войны рядом и теперь атака будет успешной. А на дворе уже при затихшей пурге, сквозь разрывы серых туч стало пробиваться солнце. Пехота пошла вперед. Бойцы короткими перебежками, прикрывая друг друга, преодолевали свой не закрепленный в первой атаке путь. И тут солнце ярко осветило поле боя, и немцы, заметив атакующих, почти одновременно ударили с флангов по роте из пулеметов, затем минометов и даже орудий. Все поле постепенно потонуло в веере разрывов вражеских мин и снарядов. Орудие Скибы с ходу открыло огонь, наступающие залегли, а потом стали отходить на свой исходный рубеж. Атака не состоялась, а в небе появились два немецких самолета и начали бомбить позиции батальона.
Продолжалось это недолго. Немцы безнаказанно ушли на свои базы, и словно опустился занавес – солнце скрылось в новых серовато-свинцовых тучах, посыпалась снежная крупа, видимость почти нулевая: в трех-пяти шагах не видно идущего. Март выкидывал свои погодные шутки…
* * *
Молодцов и Цветков, прикрывая друг друга, вновь обошли все комнаты дома. На западе – кухня и столовая, на восточной половине дома – спальни хозяев и дочери, но их там не оказалось.
– Где же старики? – вслух произнес Цветков.
“Раззява я, – подумал про себя Молодцов, – просмотрел, когда хозяева из кухни после ужина пошли… Старуха ходила во двор, к колодцу, а старик? – продолжал он мысль, возвращаясь на кухню. – “Плясать” отсюда… Старуха принесла воду… Старик, когда она пришла, пошел на улицу, пробыл недолго, а где же дочь? Она исчезла из поля зрения как-то совсем незаметно…”. “Дурак!” – проговорил он отчаянно вслух, на что Цветков среагировал:
– Кто?
– Что кто? – переспросил его командир.
– Дурак? – повторил боец.
– А-а, я это так, про себя, – ответил Молодцов.



«Блики прошлого». Книга вторая. ____________117
– Чердак, – проговорил солдат, – чердак, товарищ лейтенант, остался…
– Верно, вперед…
Лестница на чердак вела из столовой. Поднявшись наверх, они застали хозяев дома здесь. Все они сидели у окна, которое выходило на канал и грунтовую дорожку, и что-то высматривали, как, во всяком случае, показалось лейтенанту.
“Лучше их иметь под рукой, – подумал Молодцов, – а то еще сигнал подадут кому-либо…”, – и приказал всем спуститься вниз, переждать ночь в спальне. Старики безропотно и угодливо выполнили его волю. Молодцову стало менее тревожно, ведь они теперь под контролем.
Батяев, наблюдавший всю эту сцену, одобрительно покачал головой и тихо промолвил:
– Хорошо сделали…
В доме установилась тишина, но издалека слышны были глухие разрывы снарядов. Это и ночью шел бой за каждый немецкий дом, превращенный в опорный пункт обороны, который мог противостоять даже артиллерии.
– Подремлите, – приказал Молодцов своим бойцам. – Тебе особенно надо подремать крепко, я подниму тебя через час на смену…
Цветков кивнул головой в знак согласия и почти сразу ушел в сон, который скоро перешел в сновидение, в котором он увидел себя и мать, идущую ему навстречу по дорожке от родного дома…
Обнимает его крепко, целует, целует в губы, щеки, лоб, подбородок, и от этого всего Володя счастлив. А когда мать оторвалась от него и, отодвинув на вытянутые руки, заглянула в глаза, Володя заметил, что вся улица напротив их дома занята людьми, его односельчанами, правда, почти одни женщины – старые, молодые, дети, и от всех них идет к нему тепло огромной любви, ведь каждая из них видела в нем своего родного человека – сына, брата, жениха, кормильца. А мать, поприветствовав их всех, повела сына в дом, где ожидал его стол, накрытый белоснежной скатертью, а на нем разные любимые его кушанья и бутылки с чистой водкой. И здесь, вместе с матерью, Володя пьет ее впервые в своей жизни.
Затем в хате появляются гости. Отец, брат, сестра. И хотя Володя знает, что их нет в живых, но он их встречает и сердечно усаживает за стол, бережно наливая в рюмки светлую жидкость, и все они пьют ее молча…
В хате темнеет, исчезают отец, брат и сестра, а он лежит в чистой белой постели, а рядом мать, нежно перебирает его короткие остриженные волосы и рассказывает о судьбе отца, погибшего в бою с немцами при освобождении исторически известного города Козельска (17 декабря 1941 года), о похоронке, пришедшей из части, где служила его сестра, в которой сообщалось о ее геройской смерти 3 сентября 1943 года в бою за освобождение в Донецкой области г.Волноваха, о гибели брата в танковом десанте в бою 1 июля 1944 года под Минском и о том, что они все живы, она в это верит свято, и что они все скоро встретятся после победы.
А еще она рассказала полусонному сыну, ее последней кровинке, как она и отец решали, какое ему дать имя, и что мать назвала его в честь Ленина Володей, на нее оказало влияние при этом ее личное присутствие в толпе людской на похоронах вождя. Она из-за массы людской ничего из похоронной процессии не видела, а имя понравилось, а отец назвал сына, родившегося 17 марта 1927 года, Владимиром в честь Владимира Святославовича – князя Киевского, при котором состоялось крещение Руси…
“У нас с твоим отцом, – улыбаясь, нежно говорила мать сыну, – все так было. Он пожелает – я принимаю, я пожелаю – он принимает. Так ты у меня и стал Владимир Святославович, кровиночка родненькая… Правда, Вовочка, не везет нам. Твой дед по отцу был убит в первой германской, а дед по моей линии пропал без вести в революцию семнадцатого, два твоих дяди, сыновья дедов твоих, ушли из жизни в Гражданскую. И вот новая германская, и новые безвозвратные утраты… Господи, сохрани мне хоть одну кровиночку, Вовочку”, – шептала беззвучно она сквозь слезы, не видя света белого… И вдруг лицо матери сделалось суровым и словно она сказала, а он услышал: “Подъем, солдат!”.
Мгновенно открыв глаза, увидел вблизи лицо лейтенанта:
– Молодец, хорошо вздремнул… Теперь я… – и, закрыв лицо шапкой, уснул.
Цветков посидел немного, приходя от сна в себя, осмотрел комнату, где они были (ее очень слабо освещала свеча), медленно поднялся и бесшумно прошел к дверям, что вела в спальню хозяев, и где ему почудилось какое-то движение, и прислушался. Все тихо, но половинка двери в этой тишине с легким шелестом, более видимым, чем слышимым, стала открываться вовнутрь
 Россихин
комнаты, и словно тень перед настороженным Цветковым появилась Фрида. Увидев солдата, она в испуге бесшумно закрыла лицо руками и замерла. Цветков ожил:
– Тебе чего? – спросил он автоматически и также выбросил ствол автомата прямо ей в грудь.
Девушка молчала, но из-за ее спины появилась старуха и сказала:
– Туалет… Он на той половине дома…
Цветков уловил одно “туалет” и машинально отступил в сторону, ответив:
– По одному…
Немки согласно кивнули головами, и Луиза бесшумно прошла через комнату и скрылась на кухне. Там были ванна и туалет…
Фрида закрыла дверь. Цветков подумал: “Чтоб не убежала через кухню, там ход на чердак…” и пошел проверять, где старуха. Услышав шум сливного бачка, облегченно вздохнул, забросил автомат за плечо и стал ожидать ее выхода.
А за его спиной, в зале, бесшумно прокрались старик и дочь и скрылись во дворе. Все произошло так быстро, что Цветков ничего не узнал и, проводив Луизу в спальню, присел у входной двери на стул. От напряжения солдат даже вспотел, а тут во дворе что-то стукнуло, затем загремел лист железа на сарае.
“Ветер балует”, – подумал Цветков, но поднялся, проверил, как спят Батяев и Молодцов, и решил посмотреть, что же там стукнуло во дворе. Присмотревшись, заметил, что одна половинка двери в сарай как бы приоткрыта. Внутри же сарая что-то еще раз стукнуло и что-то заскрипело. Цветков, не думая, автомат вперед и – к сараю. Замер у двери. Тихо.
Казалось, прошла вечность, когда он отчетливо услышал шаги человека. Дверь приоткрылась больше, но никто не вышел. Цветков медленно стал отходить вдоль сарая к дому, но вновь внезапно полностью открывшаяся дверь сарая застала его врасплох, и он от неожиданности присел и в страхе затих. Тишина успокоила его. Он приподнялся во весь рост и пошел к открытой двери. Никого. Тихо. Ветерок крепнет, морозец небольшой. Оглядев бегло помещение сарая и поняв, что никого нет, Цветков пошел на выход, но внезапный удар по голове свалил его безжизненное тело на землю.
Цветков не узнал никогда, что его убил Ганс Гаус. Это он прятал дочь в тайнике сарая, спасая ее от насилия русских варваров. Он, правда, не ожидал, что солдат окажется здесь, хотя думал, как уничтожить их в доме. Теперь надо было спрятать труп и попасть в дом. У него еще есть время.
Луиза же, оставшись одна, свободнее вздохнула от напряжения последнего времени, так как дочка ее, ее дорогая Фрида, спрятана, а значит, будет спасена от бесчестия.
* * *
Лейтенанта разбудил Батяев. Он вдруг сильно застонал, вероятно, во сне прижал рану, она закровоточила вновь, и он, почувствовав это, проснулся.
Молодцов словно пружина вскочил с места, одним взглядом окинул комнату. В ней было темно, свеча сгорела, и ее никто не заменил. Посветив фонариком, спросил:
– Ты что, Батя?
– Ничего сынок, – отозвался ефрейтор. – Ничего, терплю, посмотри повязку…
Молодцов это сделал быстро.
– Ну вот, легче стало… легче…
– Цветков, где ты? – спросил лейтенант, но ответа не было.
В тревоге Молодцов быстро осмотрелся и, нигде не найдя солдата, вошел в спальню стариков. Здесь его ждала лишь Луиза, которая на все вопросы отвечала односложно “не знаю… не знаю…”. Батяев понял по его движению, что что-то случилось, подтянул автомат к себе поближе, проверил наличие гранат и спросил:
– Что-то не то, лейтенант?
– Да… Но что?
– Где же пацан наш?
(Он так звал иногда Цветкова).
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________119
– Пока… не знаю… Но и старик, и дочка тоже не на месте…
– Это уже тревога, лейтенант… Подними-ка меня и усади у стенки, так мне удобнее обзор будет…
Молодцов быстро выполнил его просьбу. Батяев, полуусаживаясь, продолжал:
– Давай, действуй, лейтенант, я прикрою теперь тебя…
Молодцов быстро еще раз проскочил по всем помещениям дома, не забыв даже чердак и туалет, и вышел во двор. Светало. Все спокойно, словно и нет войны.
“Где же солдат? Где же солдат? Где же солдат?” – сверлила его одна и та же мысль. “Где он, где он, что с ним?.. И нигде никаких следов борьбы. Что они, сквозь землю провалились? Ба-а, я же про подвал забыл…”. Но и там никого нет.
Это состояние безвестности и ожидания неожиданно впервые пришло к Молодцову. За три года войны, его войны, он впервые сталкивается с фактом, трудно укладывавшимся в голове: “Как три человека из одной комнаты исчезли бесшумно и без следов?”.
Батяев на это ответил просто:
– Отыщутся, только времени у нас слишком мало: ни вперед, ни назад. А надо тебе, товарищ лейтенант, идти в роту, больше некому…
И как будто кто-то и где-то ждал эти слова. Огромной силы гром потряс тишину занявшегося утра, и Молодцов, и Батяев поняли, что началось наступление. Это их полки и дивизионы открыли артогонь по огневым точкам фашистов, сокрушая все их укрепрайоны – железобетонные и каменно-земляные, боевые огневые сооружения. Это пойдет вперед матушка-пехота, преодолевая минные поля, надолбы и рвы, проволочные заграждения. Это их рота придет сюда.
Они этого хотели, но рота не пришла, она прошла левее их места, а к ним во двор ворвался танк и стал у колодца. Из машины выскочили два человека и о чем-то горячо заговорили, затем один развернул планшет, посмотрел на карту и, словно поняв, куда им идти вперед, вскочил на броню. В это же самое время из дверей сарая раздался выстрел, и фауст-патрон врезался в ходовую часть танка. Огромный взрыв (сдетонировал боезапас) оторвал башню, и в пламени ничего не было видно. Сарай был смят с лица земли.
Молодцова, выскочившего в это время на крыльцо дома, вбросило вовнутрь его и осыпало осколками стекла. Батяев от удара потерял сознание, а через несколько мгновений во дворе появились наши пехотинцы, за ними минометчики. Это шли вперед бойцы из батальона их полка. Батальон был не их, но полк свой, родной.
Вскоре к Батяеву подошли санитары и унесли в тыл. Прощаясь с ним, Молодцов, все еще не полностью пришедший в себя, заверил, что у ефрейтора будет все в порядке, и они дойдут до Берлина.
Больше всех хлопот доставила командирам и бойцам Луиза. Она словно помешанная бросилась на развалины сарая, крича при этом, где ее дочь.
Молодцов рассказал о событиях, происшедших в этом доме, о Цветкове, о старике-немце и его дочери, которая по словам лейтенанта, была по внешнему виду как “Шоколадница”. Пришлось объяснить, что это такая картина знаменитая Жан-Этьена Лиотара, написанная 200 лет назад, и немка – дочка старухи, очень похожа на нее. Но на вопрос “Где же солдат?”, Молодцов ответа не дал. Это вызвало своего рода реакцию: командир, а не знает, где солдат. А Батяева уже увезли и лейтенанта как-то незаметно взяли под негласный надзор.
Но ясность внесла Луиза. Она рассказала о событиях ночи, о бегстве мужа и дочери из-под стражи и о тайнике в сарае.
Когда разобрали остатки сарая, нашли труп Цветкова с пробитой головой и сильно обгоревший труп старика с трубой от “фауста”, схрон оружия, но дочери не обнаружили. Однако Луиза настаивала на своем и бросалась разбирать завалы. И верно, нашли вход в подвал, а там под обломками строения и ее дочь. Вытащив, обнаружили, что она еще дышит. Медики привели ее в сознание, но от контузии она не могла говорить. Ко всему обнаружили перелом в двух местах левой ноги, а когда ногу затягивали бинтами, она впервые громко застонала и заплакала.
– Жить будет долго, – сказала военфельдшер из батальона.
Выяснили, что взорванный во дворе танк был из танковой роты, приданной батальону для утренней атаки. Он первым вырвался вперед, обходя лесок, что за домом тянулся к городу, и так нелепо погиб.

 Россихин
Цветкова похоронили за домом у пруда. Поставили столбик, а Молодцов на фанере сделал надпись: “Цветков Владимир. 17.3.1927. – 17.3. 1945. Мы помним тебя, герой войны”.
Покидая этот одинокий холмик скорби, лейтенант думал о бойце Цветкове. Ему же только сегодня восемнадцать исполнилось. Да, это был солдат последнего военного призыва. И последний из рода Цветковых. Что же это за век такой двадцатый, что у всего рода человека Цветкова забрал все мужские жизни? По какому праву? Кто даст ответ?
* * *
Молодцов, старший лейтенант, встречал День Победы в Праге и готовился к демобилизации. Дома ждала невеста и любимая работа в школе. А Батяева в Новосибирском госпитале навестили жена и сын, самый младший, ему шестой годик пошел. Все остальные дети остались дома – хозяйство вести. После приезда жены Алексей Сергеевич очень быстро пошел на поправку и аккурат в день капитуляции Японии вернулся домой. Встречало его все село и гудело оно всю ночь. И радости было море, и слез океаны по тем, кто погиб и о ком помнят. Помнят до сих пор.
Брест, 2002.
К 60-летию Победы
ВЕЛИКИЙ ПЕРЕЛОМ

Хронико-документальный очерк «Великий перелом» рассказывает о сражении на Курской дуге (5 июля – 24 августа 1943 г.), в ходе которого были освобождены от гитлеровской оккупации города Орел, Белгород, и в честь этого был дан в г. Москва первый салют. В ходе продолжающегося наступления был освобожден и г. Харьков. Автор включает в очерк разделы «Участники и документы свидетельствуют», «Приложения».



Остановись и шапку скинь, прохожий:
В чужом краю, где степь гудит, пыля,
Лежит солдат… Ему была дороже
Всего на свете русская земля.
И.И. Молчанов-Сибирский.

1.
Краткое сообщение ТАСС, переданное в ночь на 6 августа 1843 года, как бы подводило итог летней кампании в противоборстве армий фашисткой Германии и Советского Союза. Итог впечатляющий!
«…5 августа столица нашей Родины – Москва, салютовала войскам Брянского фронта, освободившим при содействии с флангов Западного и Центрального фронтов город Орел, и войскам Степного и Воронежского фронтов, освободившим город Белгород.
Ровно в 24 часа был дан первый залп из 120 орудий. Всего было дано 12 залпов, производившихся через каждые 30 секунд в течение шести минут…».
Радость, ликование на фронтах, во всех городах и селах, труженики которых составляли могучий тыл победоносной Красной Армии.
Первый победный салют Великой Отечественной войны знаменовал важнейший результат летнего наступления Советской Армии – победу под Орлом. Таков был итог отчаянной попытки немцев прорвать наш фронт под Курском, попытки, которая началась ровно месяц до сообщения ТАСС.
2.
Давайте вспомним обстановку на фронтах, которая сложилась к лету сорок третьего года.
Поражение гитлеровцев под Сталинградом резко ухудшило обстановку для фашистской Германии и ее союзников. Появились признаки недовольства войной в странах-сателлитах (союзниках) гитлеровской Германии, а также и в самой Германии. Угроза катастрофы заставила немецко-фашистское командование принять решение провести крупное наступление на советско-германском фронте. Одним словом – взять реванш за поражение под Сталинградом.
Претворению в жизнь этого плана Вермахта способствовало: отсутствие желания у наших союзников – правящих кругах западных держав – предпринимать решительные действия по открытию второго фронта. Они по-прежнему выжидали развития событий на Востоке.
Гитлер и его клика понимали это и использовали сложившиеся условия. Была проведена тотальная мобилизация, что пополнило армию в живой силе и большом объеме новой техники – танков, сосредоточенных на центральном участке фронта.




«Блики прошлого». Книга вторая. ____________121

Враг наметил: нанести внезапные удары с севера и юга на Курск, окружить советские войска на Курском выступе и затем развернуть крупное наступление, которое должно было бы изменить ход войны в пользу Германии.
В оперативном приказе № 6, подписанном Гитлером, говорилось: «Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом… На направлении главных ударов должны … быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов…».
«Я решил, – определял цель нового наступления Гитлер в приказе от 15 апреля 1943 г., – как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» – первое наступление в этом году… Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира».
3.
У Гитлера для подобных высказываний были все, на его взгляд, основания. «Цитадель». Для проведения этого плана командование фашистов сосредоточило на флангах Курского выступа мощные группировки: 50 отборных, наиболее боеспособных дивизий, а это более 900 тысяч человек; 10 тысяч орудий, в их числе много штурмовых; 2.700 танков, среди которых много тяжелых: «Тигр», «Пантера», «Фердинанд»; свыше 2.000 самолетов, в том числе новые марки «Фокке-Вульф»-190, «Хенкель»-129 и другие.
Но следует подчеркнуть, что все это не прошло мимо внимания Советского Верховного Главнокомандования, которое, своевременно разгадав замыслы врага, решило встретить удары гитлеровцев хорошо организованной преднамеренной обороной с тем, чтобы измотать и обескровить противника, а затем перейти в контрнаступление, после которого осуществить общее наступление.
Имелось в виду развернуть две крупные стратегические операции: под кодовым названием «Полководец Румянцев» – против белгородско-харьковской группировки противника, и «Кутузов» – против орловской немецкой группировки. Оборону Курского выступа возложили на войска трех фронтов: Центрального, Воронежского и Степного (командующие – генералы К.К. Рокоссовский, Н.Ф. Ватутин и И.С. Конев). Представителями Ставки Главного Командования были маршалы Г.К. Жуков и А.М. Василевский.

4.
Претворяя в жизнь указания Ставки, личный состав фронтов, партийные, комсомольские организации направляли усилия на подготовку людей к предстоящим боям. Была создана оборона с хорошо развитой системой траншей и ходов сообщений. Восемь оборонительных рубежей: в армиях – главная, вторая, тыловая полоса обороны. Во фронтах три (1, 2 и 3-й) оборонительных рубежа. Рубеж Степного фронта (он был резервный) и по реке Дон готовился государственный оборонительный рубеж. На направлении вероятных ударов противника четыре первых рубежа были заняты войсками. Общая глубина обороны достигала в глубину до 300 километров и в ширину до 500.
Авиации была поставлена главная задача – завоевать стратегическое господство в воздухе. В результате воздушного сражения на Кубани и самостоятельных операций по уничтожению авиации противника на аэродромах с апреля по июнь 1943 года немцы потеряли более 3.500 самолетов.
Также хорошо сработала наша разведка. В ходе подготовки операции советское командование всеми видами разведки установило, что в период с 3 по 6 июля враг может перейти в наступление. Ставка СГК предупредила об этом командующих фронтами. Вскоре дата наступления немцев была установлена точно: 5 июля. На Орловском направлении – 5 часов 30 минут.
5.
Наступал кульминационный момент: кто кого! И грянул неожиданный гром. В 2 часа 20 минут 5 июля советские войска провели артиллерийскую контрподготовку. Враг понес потери и вынужден был начать свое наступление с опозданием на 1,5-2 часа.
Он нацелил свой главный удар на ОЛЬХОВАТКУ по войскам 13-й армии генерала Н.П. Пухова и частично по правофланговым частям 70-й армии генерала И.В. Галанина. Развернулись ожесточенные бои. Советские воины стояли насмерть.
Вот один из многих примеров стойкости, упорства, мужества советского воина и командира. 200 фашистских танков обошли 676-й сп (стрелковый полк) 15-й сд (стрелковой дивизии) с обоих флангов и окружили его. Командир полка подполковник Н.Н. Оноприенко организовал круговую оборону. Все атаки превосходящих сил врага отразили.
Немцы бросили против окруженных около двух полков пехоты при поддержке 100 танков, а с воздуха наносили массированный удар авиации. Полк продолжал удерживать позиции. Ночью, по приказу комдива, полк вырвался из окружения и занял новые позиции на второй полосе обороны. Все части Центрального фронта оборонялись стойко, мужественно, выбивая живую силу и технику врага.



 Россихин

Однако ценою больших потерь немцы к исходу 5 июля вклинились в оборону 13-й армии и продвинулись до 8 километров. Войска фронта, осуществив ряд сильных контрударов, остановили противника.
6.
Сила сражения нарастала. Немецко-фашистские части предпринимают новую попытку пробиться к Курску через ПОНЫРИ. Они бросили в бой до двух пехотных дивизий и 200 танков в их поддержку. Но воины 307-й стрелковой дивизии не дрогнули и в течение всего дня 7 июля отбили пять яростных атак гитлеровцев. Лишь к вечеру, введя свежие силы, немцы ворвались на северную окраину Понырей, но на следующий день были оттуда выбиты.
8 июля после артиллерийской и авиационной подготовки гитлеровцы возобновили наступление на ОЛЬХОВАТКУ. Ценою ужасных потерь враг продвинулся на 3-4 километра в нашу оборону. Но это был его последний успех. На пятый день наступления враг наступать не мог.
Боевые действия на Центральном фронте продолжались до 11 июля. Упорная оборона, контрудары наших войск, когда враг потерял свыше 40 тысяч человек и 800 танков, к исходу седьмого дня наступления вынудили его перейти к обороне. Максимально он продвинулся в глубину нашей обороны не свыше 12 километров. Так бесславно закончилось немецко-фашистское наступление на Орловско-Курском направлении.
7.
А что же у Белгорода? 5 июля развернулись широкомасштабные бои и здесь. Белгородско-Курское направление держали в обороне войска Воронежского фронта. Здесь тоже провели упреждающую артподготовку. Оправившись от нашего внезапного удара, немцы повели в бой основную массу танков. И главный фашистской удар пришелся по войскам 6-й гв. армии генерала И.М. Чистякова.
Следует отметить, что в отражении этого удара врага несколько позднее приняли участие также соединения 1-й танковой армии (генерала М.Е. Катукова) и 7-й гвардейской армии (генерала М.С. Шумилова).
Особенно сильный удар фашистов пришлось отражать частям 52-й гв. дивизии (полковника И.М. Некрасова) и 67-й гв. дивизии (полковника А.И. Баксова). На узком участке враг бросил в бой более 700 танков при активной поддержке авиации. Лишь к исходу дня гитлеровцы вклинились в оборону 67-й гв. дивизии и окружили 196-й гв. стрелковый полк. В ночь на 6 июля этот полк прорвался из окружения. Однако бои развертывались с большим ожесточением. Враг рвался к Курску через Обоянь, где в беспрерывных боях участвовали танковые, моторизованные дивизии врага, в т.ч. «Мертвая голова», «Великая Германия», «Адольф Гитлер», «Райх».
Бои гремели на земле, невероятное творилось и в воздухе. Наши пилоты надежно прикрывали действия наземных войск. Беспримерный подвиг совершил в небе под Курском зам. командира эскадрильи 88-го истребительного полка 8-й гв. истребительной дивизии 5-го истребительного авиационного корпуса белорус коммунист Александр Константинович Горовец. В одном воздушном бою он сбил девять фашистских бомбардировщиков. Возвращаясь на свою базу, попал под удар четырех вражеских истребителей и был ими сбит. Советское правительство посмертно присвоило ему звание Героя Советского Союза.
В курском небе открыл свой счет и летчик-истребитель И.Н. Кожедуб.
Ценою колоссальных усилий и жертв в районе Яковлево враг пробился ко второй полосе нашей обороны и одновременно форсировал Северный Донец у Белгорода. Наращивая удары, немцы 9-11 июля по-прежнему рвались к своей цели – Курску. Враг планировал выйти к нему за два дня, но на исходе седьмых суток боев немцам удалось пройти всего треть пути.
Несколько большего немцы достигли на Прохоровском направлении, пройдя здесь с боями до 40 километров. Потеряв надежду прорваться к Курску на Обояньском направлении, гитлеровцы стали сосредотачивать крупные силы танков юго-западнее Прохоровки, с целью применения обходного маневра через станцию Прохоровка для удара на Курск с юго-востока.

8.
Советское командование, разгадав замысел врага, своевременно подтянуло в район Прохоровки 5-ю гв. танковую армию (генерала П.А. Ротмистрова) и 5-ю гв. армию (генерала А.С. Жадова). Утром 12 июля наши войска в районе Прохоровки нанесли мощный контрудар, который вылился в грандиозное танковое сражение, не имевшее себе равного в годы Второй мировой войны. С обеих сторон участвовало 1.200 танков. Враг был отброшен в южном направлении на 7 километров, и к 23 июля Воронежский и введенный в сражение Степной фронты отбросили противника и полностью восстановили положение, которое занимали советские войска до 5 июля.
Взять реванш за Сталинград гитлеровцам не удалось. Восстановить свой пошатнувшийся престиж не удалось. Вырвать стратегическую инициативу из рук советского командования не удалось. Великий перелом в войне с этого времени принадлежал советским войскам.
Оборонительная операция под Курском продолжалась 19 дней и ночей. В нее последовательно были втянуты с обеих сторон крупные силы: 2,6 миллиона человек, около 38

«Блики прошлого». Книга вторая. ____________123

тысяч орудий и минометов, 8 тысяч танков и САУ (самоходно-артиллерийских установок), 6 тысяч боевых самолетов. Впереди было контрнаступление.
9.
Контрнаступление по замыслу Ставки должно было перерасти в мощное наступление советских войск на всем советско-германском фронте (2 тысячи километров) и это осуществилось. Уже 12 июля ударные группировки войск Западного (командующий – генерал В.Д. Соколовский) и Брянского (генерал М.М. Попов) начали осуществлять Орловскую наступательную операцию. Через неделю боев войска Западного фронта продвинулись до 70 километров и охватили болховскую группировку противника с юго-запада. Войска Брянского фронта подошли к Болхову с востока. После упорных боев враг потерпел поражение.
А через три дня, 15 июля, пошел в наступление Центральный фронт и к 18 июля восстановил положение, имевшееся 5 июля, после чего стал идти вперед, нанося удары немцам в обход Орла с юго-запада.
Вторая часть контрнаступления была начата восками Воронежского, Степного и частью сил Юго-Западного фронта на Белгородско-Харьковском направлении. Враг стал перебрасывать сюда дивизии с других участков советско-германского фронта. Но все усилия были тщетны. Советские войска шли вперед! Соединения 11-й гв. армии, 61-й, 3-й, 63-й армий, танкисты 3-й гв. и 4-й танковой армии при поддержке с воздуха успешно громили врага. (Отметим имена командующих. Это – генералы П.А. Белов, А.В. Горбатов, В.Я. Колпокчи, П.С. Рыбалко, В.М. Баданов). Были освобождены от врага города Болхов, Мценск, Кромы.
Войска подошли к Орлу, который 5 августа был полностью очищен от врага.
В этот же день войска Степного фронта овладели Белгородом. А вечером в Москве прогремел первый салют в честь доблестных войск Красной Армии. Так началась традиция салютов в Советской стране.
Вслед за Орлом были освобождены города Жиздра, Карачев, Дмитровск-Орловский и к 18 августа войска Западного, Брянского и Центрального фронтов вышли к заранее подготовленному рубежу обороны фашистов, носившему условное наименование «Хаген», который проходил восточнее Брянска. Здесь наши армии перешли к обороне с целью подготовки новой наступательной операции на Брянском направлении. Были открыты пути для осуществления операции по освобождению Белоруссии.
Следует особо отметить боевые действия партизан, которые самым активным образом оказывали самую возможную в их действиях помощь – разгром главным образом ж/д коммуникаций, шоссейных дорог и мостов, чтоб сорвать подвоз врагом подкреплений как в живой силе, так и технике. К примеру, только в ночь на 21 июля партизаны взорвали на железной дороге в тылу Орловской группировки более 6 тысяч рельсов.
10.
После освобождения Орла и Белгорода от фашистов Советским войскам предстояло решить еще одну часть контрнаступательной операции – освобождение Харькова.
Белгородско-Харьковская наступательная операция началась с Южного фаса Курского выступа силами Воронежского и Степного фронтов в общем направлении на Богодухов. Целью этого удара было рассечение вражеской группировки на две части, их уничтожение порознь и обход Харькова с запада.
В это же время Юго-Западный фронт одной армией наносил удар в обход Харькова с юга.
3 августа в 7 часов 50 минут советские войска пошли на прорыв вражеской обороны и к исходу дня полностью завершили прорыв тактической зоны обороны врага, продвинувшись вперед на 36 километров. 7-8 августа были освобождены города Богодухов и Злочев и группировка врага была рассечена на две части.
11 августа войска Воронежского фронта вышли на рубеж Боромли, Ахтырки правым крылом, а левым – южнее Богодухова, перерезали железную дорогу Харьков – Полтава и охватили Харьков с запада. Сопротивление врага было наивысочайшее. Так в районе Ахтырки немцы собрали 4 пехотных, 7 танковых (600 танков) дивизий и нанесли сильный контрудар. Здесь с 11 по 17 августа шел днем и ночью бой, и гитлеровцы за первый день прошли вперед на 20 километров к северу, но с помощью соседей этот удар был отбит, и 23 августа Ахтырка вновь была занята нашими войсками.
В эти же дни войска Степного фронта вели бои за Харьков, с запада, севера и востока. Накал сражений был жестоким. Всего один пример таких действий.
В районе гп. Полевая, у высоты 201,7 бойцы и командиры 299-й стрелковой дивизиии в составе 16 человек под командованием старшего лейтенанта В.П. Петрищева приняли бой с намного превосходящими силами врага и не дрогнули в бою. Сам Петрищев уничтожил два танка врага. В живых осталось 7 человек, и они вызвали огонь на себя нашей артиллерии. Так воевали бойцы 960-го стрелкового полка этой дивизии. Трем из этой группы присвоено звание Героя Советского Союза. Это – В.П. Петрищев, мл.лейтенант В.В. Женченко и ст. сержант Г.Г. Поликанов, а остальные награждены боевыми орденами. Немало подобных примеров героизма советских людей было за время Курской битвы.

 Россихин

В ночь на 23 августа начался штурм города и к утру Харьков был освобожден от фашистов. Таким образом была разгромлена Белгородско-Харьковская группировка врага.
За 50 дней боев потери врага составили до 30 дивизий, в т.ч. 7 танковых и моторизованных, уничтожено до 1,5 тысяч танков, 3 тысячи орудий, свыше 3,5 тысяч самолетов. Нашей победе под Курском, Орлом, Белгородом и Харьковом способствовало созданное заранее превосходство перед врагом в живой силе и технике. Ставка создала на Курском выступе, на участке в 550 километров обороны сильную группировку войск. Мы превосходили врага в людях в 2,1 раза, в артиллерии – в 3 раза, в танках – в 1,5 раза, в самолетах – в 1,6 раза. Это были силы Центрального, Воронежского, Степного фронтов. На этом участке в 550 километров с двух сторон участвовало более 4 миллионов человек, почти 70 тысяч орудий и минометов, до 13 тысяч танков и самоходных орудий, свыше 11 тысяч самолетов. В этой грандиозной битве участвовало больше сил, чем в Московской и Сталинградской вместе взятых.
11.
Каково же историческое и международное значение битвы под Курском?
Сражение показало перед всем миром способность Советского Союза собственными силами разгромить фашистскую Германию и ее сателлитов. Это – торжество социалистического государства.
Победа под Курском явилось плодом воинского подвига и титанического, самоотверженного труда советского народа. Труженики тыла дали все необходимое для фронта: технику, превосходящую вражескую.
Бешеный натиск отборных войск фашистской Германии разбился о силу советского оружия, горячий патриотизм, стойкость и мужество советских воинов.
Контрнаступление под Курском переросло вскоре в общее стратегическое наступление Советской Армии на огромном фронте. Так 7 августа началась операция «Суворов» – совместное наступление Калининского и Западного фронтов против Смоленской группировки врага. 13 августа развернулась Донбасская операция Юго-Западного и Южного фронтов.
Войска, участвующие в битве под Курском, продвинулись к Днепру и к концу сентября наши войска вышли к реке на 750-километровом фронте от Лоева до Запорожья и с ходу форсировали водную преграду, захватив на правом берегу Днепра более 20 плацдармов. Впереди была битва за Украину.
Победа под Курском создала выгодные условия для военных действий англо-американских войск в Сицилии и Южной Италии.
Вот что писала по этому поводу 7 августа 1943 г. английская газета «Дейли Экспресс» в своей передовице: «Победы в России создали определенные возможности в Средиземном море. Десяток германских дивизий мог бы удержать Муссолини у власти, но Гитлер не мог отвлечь от России даже такое небольшое число войск».
Американский историк М. Кэйдин в книге «Танки горят» пишет: «Значение Курской битвы состоит в следующем: когда раздался последний выстрел, движущие силы войны находились под контролем русской армии, и теперь уже она диктовала, когда, где и как эту войну вести».
Международное значение Курской битвы велико. Народы мира убедились, что фашистская Германия поставлена перед военной катастрофой. Авторитет Советской Армии окончательно укрепился. Окрепла надежда оккупированных стран на свое близкое освобождение, их борьба стала организованнее и эффективнее. Росло требование скорейшего открытия второго фронта. Ф.Д. Рузвельт отметил, что «Советский Союз может справедливо гордиться своими героическими победами».
Уинстон Черчиль также подчеркнул, что «три огромные сражения за Курск, Орел и Харьков, все проведенное в течение двух месяцев, ознаменовали крушение германской армии на Восточном фронте».
Эта победа оказала свое влияние на решения Тегеранской конференции, на принятие решения об открытии второго фронта в мае 1944 года.
Приближается 60-летие ПОБЕДЫ советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. и победа под Курском светится ярким огнем на всем фоне войны. Эта частная победа – победа перелома в войне в пользу Советской Армии.
Брест, 2004 г.

УЧАСТНИКИ СОБЫТИЙ И ДОКУМЕНТЫ СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ
I.
1943 г. От Советского Информбюро.
В течение ночи на 5 июля на фронте ничего существенного не произошло…
В районе Белгорода разведчики установили, что на переднем крае противника накапливается вражеская пехота для атаки. Ночью гвардейское минометное подразделение совершило огневой налет и точно накрыло скопление гитлеровцев. Противник понес большие потери. Вражеская атака сорвалась…
С утра 5 июля наши войска на Орловско-Курском и Белгородском направлениях вели упорные бои с перешедшими в наступление крупными силами пехоты и танков противника, поддержанных

«Блики прошлого». Книга вторая. ____________125

большим количеством авиации. Все атаки противника отбиты с большими для него потерями и лишь в отдельных местах небольшим отрядам немцев удалось незначительно вклиниться в нашу оборону.
По предварительным данным, нашими войсками на Орловско-Курском и Белгородском направлениях за день боев подбито и уничтожено 586 немецких танков, в воздушных боях и зенитной артиллерией сбито 203 самолета противника.
Бои продолжаются…
В районе Белгорода наши передовые части мощным артиллерийско-минометным и ружейно-пулеметным огнем встретили перешедшего в наступление противника. Ожесточенные бои завязались перед передним краем советской обороны. Наши бойцы стойко обороняют свои позиции и наносят немцам большой урон. Бойцы Н-ского соединения в боях, происходивших утром, истребили свыше 3.000 немецких солдат и офицеров, сожгли и подбили 128 вражеских танков.
Летчики одной нашей части, отражая атаки авиации противника, сбили в воздушных боях 62 немецких самолета.
«Правда». 6.07.1943 г.

Извлечение из оперативной сводки № 187 (860) Генерального штаба Красной Армии на 8.00 6.07.43 г.
В течение 5 июля войска Брянского, Центрального и Воронежского фронтов частью своих сил вели упорные оборонительные бои с пехотой и танками противника, перешедшего, при поддержке крупных сил авиации, с утра в наступление на Орловско-Курском и Белгородском участках.
6. Войска Западного фронта в течение 5.07 продолжали занимать прежние рубежи, укрепляли их, на отдельных участках вели боевую разведку и артминометную перестрелку с противником…
7. Войска Брянского фронта.
63-я армия. На участке 287 сд противник с 3.00 5.07 повел силовую разведку в направлениях: силою до батальона пехоты – на Орловку (10 км юго-западнее г. Новосиль) и силою свыше роты пехоты – на Котлы (20 км юго-западнее г. Новосиль). Огнем подразделений дивизии противник был отбит и больше активности в этих районах не проявлял.
На участке 41 сд противник после двухчасовой артподготовки повел наступление. С утра противнику удалось вклиниться в нашу оборону до 1 км и овладеть населенным пунктом Хитрово и высотой 230,5, но контратакой резервов дивизии положение в этом районе было восстановлено. В 11.00 противник силою до полутора батальонов возобновил атаку и вновь овладел Хитрово, но контратакой частей дивизии был снова выбит из этого населенного пункта. К 15.00 положение в этом районе полностью восстановлено…
Остальные армии фронта занимали прежнее положение.
8. Войска Центрального фронта в течение 5 июля вели упорные оборонительные бои с противником силою до 7 пд и свыше 3 тд, перешедшим с утра в наступление с рубежа Панская – Архангельское – Тросна в юго-восточном и южном направлениях.
48-я армия. На левом фланге армии части 16-й литовской сд отражали атаки пехоты и танков противника на участке Панская – (иск.) Красная Слободка (10-12 км севернее и северо-западнее г. Малоархангельск). Противнику удалось вклиниться в передний край обороны дивизии на южной окраине населенного пункта Панская. Контратакой частей дивизии противник был отброшен в исходное положение. Частями армии уничтожено до 4 рот пехоты, сожжено и подбито 10 танков, взято в плен 3 летчика и 2 солдата противника.
13-я армия в течение 5.07 вела упорные оборонительные бои с противником, наступавшим силою свыше 4 пд и до 3 тд. Ценою больших потерь противнику удалось вклиниться в нашу оборону на глубину 2-7 км и к 19.00 выйти на рубеж Тросна – Семеновка – 1-е Поныри – Ржавец – Саборовка. Частями армии в результате боев сожжено и подбито 110 танков противника.
70-я армия. Части 28 ск с 9-20 5.07 вели упорные оборонительные бои с противником, силою до 2 пд со 100 танками, перешедшим в наступление на участке Верхнее Тагино – шоссе Орел – Курск. К исходу дня бой шел на рубеже западной окраины населенных пунктов Бобрик – (иск.) Подолянь – (иск.) Красная Заря – (иск.) Пробуждение – (иск.) Мишкин – Обыденки – Измайлово. Частями корпуса за день боя уничтожено до 3.000 солдат и офицеров, подбито и сожжено до 30 танков противника.
В 24 воздушных боях нашей авиацией сбито 45 самолетов противника…
Положение остальных армий фронта оставалось без изменений.
 9. Войска Воронежского фронта в течение 5.07 вели ожесточенные оборонительные бои с противником, силою до 6-7 тд и 4-5 пд, перешедшим с утра в наступление на Белгородском направлении.
Наступление пехоты и танков противника поддерживалось действиями крупных сил авиации (500-600 самолетов).


 Россихин

Части 6-й гвардейской армии вели ожесточенные оборонительные бои с противником, перешедшим в наступление на участке Трефиловка – Пушкарное (23-48 км северо-западнее г. Белгород). В северном направлении в результате упорных боев противнику удалось овладеть населенными пунктами Герцовка, Бутово, Черкасское, Вознесенский, Березов, Гремучий, Журавлиный, Быковка, Ольховка, Козьмо-Демьяновка, Солонец. Противник на участке Новоалександровка – Гремучий продвинулся вперед до 10 км. Частями армии в результате боев уничтожено 469 танков и свыше 10.000 солдат и офицеров противника.
Части 7-й гвардейской армии в течение дня 5.07 вели упорные оборонительные бои с пехотой и танками противника, переправившимися утром на восточный берег р. Северный Донец в районах Соломино, Карнаухово, Приютовка, Безлюдовка. В первой половине дня 5.07 пехота и танки противника прорвались в район Разумное – Крутой Лог, но к исходу дня контратакой наших частей были выбиты из этого района. Только в этом районе было подбито и сожжено 37 танков противника. На участке 72 гв.сд в течение всего дня 5.07 шли упорные бои с противником в районах Карнауховка, Приютовка, Безлюдовка. К исходу дня противник из района Приютовка – Безлюдовка был отброшен на западный берег р. Северный Донец.
Авиацией фронта за 5.07 сбито в воздушных боях 127 самолетов и огнем зенитной артиллерии 22 самолета, а всего уничтожено 149 самолетов противника. Кроме того на аэродромах уничтожено 34 самолета противника.
Начальник оперативного управления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенант ШТЕМЕНКО
Заместитель начальника информационного отдела оперативного управления Генштаба Красной Армии полковник ШИШКИН
№ 12944
ЦА МО РФ, ф. 16, оп. 1073 сс, д. 5, л. 204-210.


От Советского Информбюро.
В течение 6 июля войска на Орловско-Курском и Белгородском направлениях продолжали вести упорные бои с крупными силами танков и пехоты противника. Наступление противника поддерживалось большим количеством авиации.
На Орловско-Курском направлении все атаки противника отбиты с большими для него потерями.
На Белгородском направлении противнику, ценой больших потерь, удалось незначительно продвинуться на отдельных участках.
По неполным данным, нашими войсками на Орловско-Курском и Белгородском направлениях за день боев подбито и уничтожено 433 немецких танка. В воздушных боях и зенитной артиллерией сбито 111 самолетов противника. Взято в плен 22 немецких летчика.
На Орловско-Курском направлении бойцы Н-ского соединения второй день отбивают непрерывные атаки танков и пехоты противника и прочно удерживают свои позиции. На участке фронта, занимаемом этим соединением, немцы, после артиллерийской подготовки, ввели в бой до 400 танков. В ходе сражения наши артиллеристы, пехотинцы и бронебойщики отбили и уничтожили 110 вражеских танков и истребили до 3.000 немецких солдат и офицеров. На других участках Орловско-Курского направления все попытки немцев прорваться за передней край советской обороны также потерпели неудачу.
Советские бойцы и командиры проявляют стойкость и мужество в борьбе с врагом. Лейтенант Маклин из противотанкового ружья сжег 4 немецких танка. Бронебойщик сержант Лозовой уничтожил 2 танка, красноармеец Гусев противотанковой гранатой взорвал тяжелый танк противника.
На Белгородском направлении немцы с утра возобновили атаки советских позиций. Наши войска встретили противника мощным огнем из всех видов оружия и отбросили на исходные позиции. Во второй половине дня противник, подтянув крупные силы танков, вновь перешел в наступление. В этом бою немцы потеряли более 100 танков…
«Правда», 7.07.1943 г.
На Орловском участке фронта
Действующая армия, 16 июля.
(По телеграфу от нашего корреспондента)
Продолжая наступление на Орловском участке фронта, наши войска за истекшие сутки продвинулись с боями на 10-15 километров в глубину расположения противника и нанесли ему серьезный урон. Наши подвижные отряды, преследуя отступающих немцев, своими активными действиями не дают противнику закрепиться на новых рубежах и с ходу вступают в бой с его подходящими резервами… Они внезапно появляются на вражеских коммуникациях, отрезают отдельные немецкие гарнизоны и блокируют их до подхода своих главных сил.
…Предпринимая контратаки на флангах прорыва, немцы бросают в бой все, что имеют под руками. Так, в одном районе наши части полностью разбили немецкий охранный батальон, в другом месте разгромлен отдельный разведывательный отряд, в третьем – армейский саперный батальон. Сплошь и рядом немцы бросают в контратаки смешанные подразделения, наспех собранные из солдат различных потрепанных частей и соединений.

«Блики прошлого». Книга вторая. ____________127

На другом направлении Орловского участка фронта противник, пытаясь приостановить контратаками наше продвижение, ввел в бой крупные силы пехоты и танков. Так, на фланг одного нашего стрелкового соединения немцы бросили большую танковую группу, поддержав ее огнем самоходных пушек и артиллерии с закрытых позиций. Н-ская стрелковая часть встретила вражеские танки интенсивным огнем противотанковых орудий. Когда боевые порядки немецких танков были нарушены, в бой двинулись наши танки. В ходе этого ожесточенного боя наши артиллеристы и танкисты подбили и сожгли несколько десятков немецких танков, в том числе три «тигра». Контратака немцев была сорвана…
«Красная звезда», 17.07.1943 г.
От Советского Информбюро.
В течение 27 июля наши войска на Орловском направлении продолжали наступление, продвинулись от 4 до 6 километров и заняли свыше 50 населенных пунктов.
На Белгородском направлении – поиски разведчиков и на отдельных участках бои местного значения, в ходе которых наши войска снова улучшили свои позиции.
На Орловском направлении наши войска продолжали наступление.
Севернее Орла наши войска продвинулись вперед, заняли несколько населенных пунктов и ряд высот, имеющих важное значение. На одной из высот, занятых Н-ской частью, подсчитано до 400 вражеских трупов. Подбито и уничтожено 14 немецких танков и 4 бронемашины. На другом участке происходили ожесточенные бои за опорный пункт, который неоднократно переходил из рук в руки. К исходу дня наши подразделения ударом во фланг разгромили батальон немецкой пехоты и прочно завладели этим опорным пунктом.
Восточнее Орла противник огнем и контратаками пытался задержать продвижение наших войск. Все контратаки гитлеровцев отбиты с большими для них потерями. В бою за два населенных пункта наши подразделения уничтожили 800 немецких солдат и офицеров, 18 танков и 6 самоходных орудий. Бойцы Н-ского соединения, отразив несколько вражеских контратак и сломив сопротивление противника, заняли ряд населенных пунктов. Попытки немцев вернуть эти населенные пункты кончились неудачей. Наши части закрепились на занятых позициях и продвинулись вперед.
Южнее Орла противник пытается задержаться на промежуточных рубежах, но под ударами советских частей вынужден оставлять одну позицию за другой. Продвигаясь вперед, Н-ское соединение за два дня боев уничтожило 26 танков и истребило более 1.000 немецких солдат и офицеров.
На Белгородском направлении активно действовали разведчики. Лейтенант Воскресенко с двумя автоматчиками на легком танке прорвались к позициям противника, обстреляли замеченные цели и истребили до взвода гитлеровцев. На другом участке бойцы Н-ской части атаковали противника и ворвались во вражеские траншеи. В рукопашной схватке уничтожено 80 немецких солдат. Взяты пленные и трофеи.
«Правда», 28.07.1943 г.

Самоходные пушки отражают танковые контратаки
Орловское направление, 27 июля.
(По телеграфу от нашего корреспондента)
На ряде участков немцы предпринимают контратаки мелкими подразделениями танков и пехоты. Они выделяют небольшие танковые группы, пехотные подразделения, группы автоматчиков и нащупывают фланги наших частей, пытаясь нанести отсюда удары…
Хорошо показали себя в отражении немецких контратак наши самоходные орудия. Они зачастую следуют в глубине боевого порядка наступающих, но как только поступают сведения о немецкой контратаке, самоходные орудия быстро выдвигаются на угрожаемый участок и вступают в бой с противником.
В одном районе немцы предприняли контратаку силами пехотного подразделения, поддержанного небольшой группой танков. Тяжелые немецкие машины типа «тигр» шли впереди своей пехоты. Батарея самоходных пушек, которой командует тов. Виноградов, получила приказ отразить вражескую контратаку. Самоходные пушки на большой скорости выскочили на фланг наших подразделений и прямо с ходу вступили в бой.
Местность была ровная, открытая. Открыв огонь по головному немецкому танку с дистанции 1.200 метров, наши артиллеристы сразу же подбили его. Танк остановился. Другие неприятельские машины обошли его и устремились вперед. Дистанция сокращалась. Не прошло и минуты, как артиллеристы несколькими прямыми попаданиями разбили вдребезги второй «тигр». Это сразу охладило гитлеровцев, и они повернули обратно. Немецкая контратака сорвалась.
«Красная звезда», 28.07.1943 г.

Извлечение из оперативной сводки № 215 (888) Генерального штаба Красной Армии на 8.00 03.08.43 г.

 Россихин

В течение 2 августа войска Брянского и Центрального фронтов на Орловском направлении продолжали вести наступательные бои и, продвинувшись на отдельных участках от 6 до 10 км, заняли свыше 70 населенных пунктов...
6. Войска Западного фронта продолжали занимать прежние рубежи обороны, вели разведку, огнем пехоты и артиллерии обстреливали боевые порядки войск противника.
Противник силою до батальона пехоты вел разведку в районе Высокое, но огнем наших частей был отброшен в исходное положение. Его авиация одиночными самолетами вела разведку и группами по 9-60 Ю-88 и Хе-111 бомбила наши войска в районах Стрельное, Буда, Высокое, Куркино, Новые Лазинки, Милятино, ст. Угра. Отмечено до 400 самолето-полетов.
Огнем наших частей за 2.08 уничтожено свыше 200 немцев, рассеяно и частично истреблено до 250 человек пехоты; подавлен огонь 4 артиллерийских и одной минометной батареи противника.
7. Брянский фронт.
Противник, прикрываясь сильными арьергардами, основными силами отходил на ранее подготовленные позиции по рекам Моховица, Неплодь. Его авиация активности не проявляла, одиночными самолетами вела разведку наших войск.
Левофланговые части 11-й армии в результате контратаки противника оставили населенный пункт Ново-Фастовичи (8 км восточнее населенного пункта Хвастовичи), отойдя на 1 км.
11-я гв.армия на правом фланге отбивала контратаки противника силою до двух полков пехоты с 12 танками из района Гутовский лесозавод (26 км севернее г. Карачев) и под его давлением оставила населенные пункты Тихеевский, Московский (20-22 км севернее г. Карачев), отойдя на 1-1,5 км. Левофланговые части армии во взаимодействии с частями 4-й танковой армии, отбивая контратаки противника, овладели рубежом Волобеево (36 км юго-западнее г. Болхов) – Букино – Кащеево – севрные окраины населенного пункта Знаменское, продвинувшись на 3-5 км.
4-я танковая армия, преодолевая сильное огневое сопротивление и на отдельных направлениях контратаки противника, овладела рубежом северные окраины населенного пункта Знаменское – Лебедянский – Валяевка – Савинки – Долбилово (24 км юго-западнее г. Болхов). Продвижение на 4-6 км.
61-я армия, преодолевая незначительное огневое сопротивление арьергардных частей противника, вышла на северный берег р. Моховица на участке Масальская – Моховица – Козлоковский – Погорелово ( 28 км южнее г. Болхов) и продвинулась за сутки на 6-8 км.
3-я армия, преследуя отходящие части противника, правофланговыми частями вышла на р. Моховица и р. Неплодь, овладев районами Паюсово, Ягурново, восточная часть населенного пункта Поветкино, Житкая, восточная часть Мерцалово, Вязовский поселок, Батавино, Хрыки (15 км северо-восточнее г. Орел). Продвижение на 8-10 км.
63-я армия правофланговыми частями овладела населенным пунктом Знаменка (10 км восточнее г. Орел) и на левом фланге – населенными пунктами Ивановка, Герасимовка, Верхняя Стишь, Дубовик, Никулино, Голохвастово (20 км южнее г. Орел).
Авиация фронта прикрывала наступление наших войск и уничтожала противника на поле боя, произведя 465 самолето-вылетов. В воздушных боях сбито 12 вражеских самолетов.
8. Центральный фронт.
48-я армия, встречая упорное сопротивление противника, 2.08 продолжала вести бой на прежних рубежах.
13-я армия, преодолевая сопротивление противника, левофланговыми частями незначительно продвинулась вперед. Частями армии уничтожено до 700 солдат и офицеров, 28 пулеметов, 8 минометов, 11 автомашин и взято в плен 47 солдат противника.
9-й танковый корпус, во взаимодействии с частями 13-й армии, вышел на рубеж Парный (9 км южнее населенного пункта Кромы) – юго-восточная часть населенного пункта Ржава. Противник оказывал упорное сопротивление. В боях захвачено 12 орудий и взято в плен 35 солдат противника.
70-я армия правофланговыми частями в 5.00 2.08 возобновила наступление и овладела опорным пунктом противника в районе Гунявка – Мартыновский (34 км юго-западнее населенного пункта Кромы).
В боях с частями армии уничтожено до 1.500 солдат и офицеров, 6 артбатарей, 25 пулеметов, 2 шестиствольных миномета, 4 самоходных орудия; подбито и сожжено 8 танков и захвачено в плен 12 солдат противника.
Части 2-й танковой армии овладели населенными пунктами Гунявка, Топково (9 км юго-западнее населенного пункта Кромы).
65-я и 60-я армии занимали прежнее положение.
Авиация фронта за 2.08 произвела 732 самолето-вылета. Уничтожено 4 танка, 80 автомашин, 25 полевых орудий, 3 миномета; рассеяно и частично истреблено до 400 солдат и офицеров противника.
В 21 воздушном бою сбито 32 вражеских самолета.
9. Войска Воронежского фронта укрепляли занимаемые рубежи обороны, на отдельных участках вели боевую разведку и огневой бой с противником…


«Блики прошлого». Книга вторая. ____________129

10. Войска Степного фронта занимали прежнее положение, вели разведку и частью сил 7-й гв.армии отражали атаки противника в районах Соломино, Пуляевка (10-15 км южнее г. Белгород).
Противник в течение 2.08 на участке 7-й гв.армии неоднократными атаками стремился выбить части 24 гв. стрелкового корпуса с западного берега р. Северный Донец в районах Соломино, Пуляевка, но каждый раз с большими потерями отбрасывался в исходное положение. Его авиация группами по 3-25 самолетов бомбила боевые порядки наших войск и переправы через р. Северный Донец. Зенитным огнем сбито 2 вражеских самолета.
Начальник оперативного управления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенант ШТЕМЕНКО
Начальник информационного отдела оперативного управления Генштаба Красной Армии генерал-майор ПЛАТОНОВ
№ 13386 ЦА МО РФ, ф. 16, оп. 1073 сс, д. 6, л. 17-24.

От Советского Информбюро.
В течение 3 августа наши войска на Орловском направлении продолжали наступление, продвинулись на отдельных участках от 6 до 10 километров, заняли свыше 50 населенных пунктов и среди них железнодорожную станцию Домнино (11 км восточнее г. Орел), Пилатовка, Стишь (8 км юго-восточнее г. Орел).
Севернее и северо-западнее Орла наши войска успешно продвигались вперед и заняли несколько населенных пунктов. Отступая под ударами советских частей, немцы несут огромные потери в людях, вооружении и военных материалах. Наши бойцы захватили многочисленные склады с боеприпасами, продовольствием, 17 орудий, несколько исправных танков типа «тигр» и другие трофеи. Особенно упорные бои происходили северо-западнее Орла. Немцы, оказывая сопротивление наступающим советским частям, непрерывно бросали в контратаки танки и пехоту. Наши бойцы отбили все контратаки противника и уничтожили свыше 2.000 гитлеровцев, 13 танков, 12 орудий и много автомашин.
Южнее и юго-западнее Орла части Н-ского соединения, преодолевая сопротивление противника, продвинулись вперед и заняли ряд населенных пунктов. Уничтожено до 1.500 немецких солдат и офицеров. Нашими подразделениями подбито и сожжено 8 танков, уничтожено 4 самоходных и 19 полевых орудий, 10 минометов и 80 пулеметов. Захвачено у противника 19 орудий, 6 радиостанций и склад боеприпасов.
Наши летчики в воздушных боях в течение дня сбили 76 немецких самолетов.
На Белгородском направлении происходили поиски разведчиков и бои местного значения. На участке, который обороняет Н-ское соединение, немцы предприняли несколько сильных попыток разведать боем советские позиции. Наши подразделения огнем из всех видов оружия и контрударами отбросили противника на исходные рубежи, а затем потеснили его. На поле боя осталось более 300 вражеских трупов. Захвачено 3 орудия, 19 пулеметов, 18 автомашин и 3 радиостанции.
«Правда», 4.08.1943 г.
На Харьковском направлении
Действующая армия, 12 августа.
(По телеграфу от нашего корреспондента)
На Харьковском направлении наиболее серьезные бои развернулись сейчас у железной дороги Харьков – Полтава, перерезанной нашими частями. Противник подтянул сюда крупные резервы, в том числе ряд танковых частей. Стремясь задержать наше наступление на этом участке, немцы не считаются ни с чем. Они бросают подходящие части в бой с ходу, используют специальные подразделения в качестве пехоты. Но ничто не дает им желаемого результата. Умело маневрируя, наши части продолжают успешно продвигаться вперед, отрезая и уничтожая по пути отдельные группы противника…
Танковое подразделение под командованием тов. Дьяченко, обойдя крупную группу отстающих немцев, вплотную приблизилось к железнодорожной станции. По имеющимся данным, гарнизон этой станции был довольно силен. Главные же силы нашей пехоты несколько отстали от танков. Перед тов. Дьяченко возник вопрос: атаковать станцию, полагаясь на то, что неожиданность – лучший союзник воина, или перейти к обороне и окопаться.
Дьяченко решил действовать наступательно. Он разместил часть своих танков в засадах и двинул под прикрытием их огня остальные вместе с небольшим количеством десантников в атаку на станцию. Здесь никто не ожидал русских, и наши бойцы быстро очистили станционные здания от противника, подорвали в нескольких местах железнодорожное полотно.
Но это еще не означало, что важнейшая магистраль уже перерезана. Кое-где еще остались немцы. Теперь они спешно отходили к ближайшему населенному пункту. Чтобы не выпустить их, Дьяченко бросил вперед на перекресток дорог несколько танков. Вражеским пехотинцам ничего не оставалось делать, как повернуть в другую сторону. Но здесь они попали под огонь наших засад. Они еще раз изменили направление и еще раз были встречены засадами.


 Россихин

После уничтожения гарнизона станции наши танки атаковали прилегающий к ней населенный пункт и тоже заняли его. Только теперь можно было считать, что дорога перерезана. На станцию прибыла наша пехота с артиллерией, подошли другие танковые подразделения. Между тем и немцы подбросили сюда свои подкрепления. Группа их пехоты и 40 танков с ходу контратаковали Н-скую часть. Противник рассчитывал, как видно, что наши бойцы еще как следует не закрепились и ему удастся их опрокинуть. Но он был встречен огнем артиллерии и попал в огневой мешок. Понеся здесь немалые потери, немцы отступили.
Сдавшийся в плен солдат Фриц Ханинге на допросе показал:
- Как только появились русские танки и у нас началась поника, командир 6-й роты лейтенант Фрайзе застрелился на глазах у солдат. Многие солдаты и офицеры стали разбегаться. Роты понесли исключительно большие потери.
«Красная звезда», 13.08.1943 г.
От Советского Информбюро.
В течение 18 августа наши войска на Брянском направлении продолжали наступление и, продвинувшись на отдельных участках от 6 до 10 километров, заняли свыше 40 населенных пунктов…
На одном участке танки и пехота противника предприняли контратаку. Советские бойцы нанесли немцам большой урон и вынудили их отступить. Преследуя противника, наши подразделения заняли несколько населенных пунктов и уничтожили 500 гитлеровцев, 4 артиллерийские батареи и 35 автомашин с вражеской пехотой. Артиллерийская батарея под командованием гвардии капитана Плоткина, расчищая путь пехоте, уничтожила 6 пулеметных точек, несколько минометов и орудие противника. В одном бою немецкий танк, укрывшийся в большой воронке, вел огонь по нашим автоматчикам. Командир отделения Карцев подполз к вражескому танку и бросил на него связку гранат. Танк сгорел.
Части Н-ского соединения, овладев городом Жиздра, успешно продвинулись вперед и заняли ряд населенных пунктов. Уничтожено до 800 гитлеровцев и 7 танков противника. Захвачены 2 танка и другие трофеи. Взяты пленные.
На Харьковском направлении наши войска, преодолевая контратаки противника, продолжали наступление.
Северо-западнее Харькова части Н-ского соединения, преодолевая сопротивление и контратаки противника, продвигались вперед и заняли ряд населенных пунктов. Уничтожено 1.300 гитлеровцев, 29 танков и 8 минометных батарей противника. Захвачено 10 танков, крупный продовольственный склад и другие трофеи.
Западнее Харькова бойцы Н-ского соединения, отражая яростные контратаки немцев, уничтожили батальон вражеской пехоты, 13 танков и 2 транспортера. Группа артиллеристов из подразделения капитана Попова пробралась в расположение противника и захватила исправный танк типа «тигр» вместе с его экипажем.
Юго-восточнее Харькова наши войска переправились через водный рубеж и решительным штурмом заняли город Змиев. Развивая успех, советские бойцы овладели рядом опорных пунктов противника. В этих боях уничтожено до 1.200 немецких солдат и офицеров, 2 минометные батареи и 28 пулеметов. Захвачено 2 танка, 14 минометов, 8 пулеметов, 5 складов с боеприпасами и другие трофеи.
Гвардии лейтенант Ульянов огнем из противотанкового ружья уничтожил немецкий танк, а другой танк типа «тигр» подорвал противотанковой гранатой. Бронебойщики Черников и Корниенко уничтожили 3 тяжелых танка противника.
«Правда». 19.08.1943 г.

Извлечение из оперативной сводки № 236 (909) Генерального штаба Красной Армии на 8.00 24.08.43 г. Карты: 200.000
Войска Воронежского фронта частью сил в течение 23 августа продолжали наступление между реками Псел и Ворскла, отбивая контратаки пехоты и танков противника на рубеже Аленино – Лантратовка.
Войска Степного фронта после решительного ночного штурма к 12.00 23 августа овладели городом Харьков, отбросив противника за р. Уды.
5. Войска Западного фронта продолжали закрепляться на достигнутых рубежах: боем нескольких разведывательных подразделений пехоты уточняли группировку частей, систему огня и инженерные заграждения противника; огневыми средствами пехоты и артиллерии уничтожали его живую силу и боевую технику.
Частями фронта за 23.08 уничтожено до 500 солдат и офицеров, разбито 3 орудия, 26 пулеметов и 8 минометов.
7. Войска Брянского фронта занимали прежние позиции, разведывательными отрядами вели разведку обороны противника, артиллерийско-минометным огнем обстреливали наблюдаемые

«Блики прошлого». Книга вторая. ____________131

цели и препятствовали производству оборонительных работ противника. Части 50-й армии в 18.00 23.08 отбили атаку противника силою до батальона пехоты с 8 танками из района южнее населенного пункта Гряда (9 км юго-восточнее Людиново). Противник понес большие потери. Сожжено 2 танка противника.
Авиация фронта произвела 817 самолето-вылетов. Штурмовыми и бомбардировочными действиями уничтожено и повреждено 4 танка, 63 автомашины; подавлен огонь 10 орудий, трех точек ЗА, трех минометных батарей; разрушено 3 дзота; взорвано 4 склада с боеприпасами и создано 25 очагов пожара. В 4 воздушных боях сбито 5 самолетов противника.
8. Войска Центрального фронта в течение 23.08 укрепляли занимаемые позиции, вели разведку и огневой бой с противником. Противник, не проявляя активности живой силой, периодически производил короткие огневые налеты по боевым порядкам 65-й и 60-й армий.
9. Воронежский фронт.
Противник в течение 23.08 усиливал свою группировку новыми дивизиями, переброшенными с других участков фронта и из тыла, одновременно продолжал подбрасывать пополнение, направляя его к рубежу Гадяч – Ахтырка – Опошня.
38-я и 40-я армии заняли позиции по восточному берегу р. Псел, имея плацдарм в районе Жовтневый – Дзержинский, вели разведку и на отдельных участках огневой бой с противником.
2-й танковый корпус частью сил отражал контратаки противника в районе населенного пункта Тарасовка, другой частью сил овладел западной частью населенного пункта Камыши (10 км северо-восточнее населенного пункта Зеньков).
47-я армия, отбивая контратаки пехоты и танков противника, продолжала вести наступательные бои на Зеньковском направлении. За день боя на участке Аленино – Лантратовка отражено до восьми контратак силою до батальона пехоты с танками.
27-я армия занимала прежние позиции, ее 93 тбр вышла из окружения и сосредоточилась в районе Старая Рябина.
4-я гв. армия занимала прежнее положение, ее 3 гв. танковый корпус в 18.00 23.08 внезапной для противника атакой овладел свх. Ударник (9 км юго-восточнее г. Ахтырка).
1-я танковая армия вывела свои соединения за боевые порядки пехоты.
6-я и 5-я гв. армии занимали прежние позиции. Противник силою до батальона пехоты с 20 танками и 7 бронемашинами на рассвете 23.08 атаковал наши части из района юго-западной части населенного пункта Любовка (5 км юго-западнее г. Краснокутск), но был отброшен в исходное положение, потеряв 3 танка, 1 бронемашину и до 90 солдат и офицеров.
10. Степной фронт.
53-я армия с 1 мк и во взаимодействии с частями 5-й гв. танковой армии, продолжая наступление, прорвала оборону противника у района Старый Люботин – Коротич и вела бой за овладение районом Старый Люботин – Песочин. В течение дня части армии отразили несколько контратак пехоты противника с 15-20 танками из района Люботин и лесов юго-западнее населенного пункта Коротич.
5-я гв. танковая армия, отразив три контратаки пехоты и танков противника на Коротич, продолжала вести бои южнее и юго-восточнее населенного пункта Коротич. Передовые части армии вышли на шоссе Харьков – Мерефа в районе Покотиловка.
69-я армия и 7-я гв. армия, в результате ночного штурма и упорных боев в предместьях города, к 12.00 23.08 полностью овладели г. Харьков и вышли к р. Уды на участке (иск.) Песочин – Жихорь.
57-я армия правофланговыми частями овладела населенным пунктом Безлюдовка (9 км южнее г. Харьков), в центре и на левом фланге отражала атаки противника силою до двух полков пехоты с 20-40 танками.
Начальник оперативного управления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенант ШТЕМЕНКО
Начальник информационного отдела оперативного управления Генштаба Красной Армии генерал-майор ПЛАТОНОВ
№ 13738 ЦА МО РФ, ф. 16, оп. 1073 сс, д. 6, л. 237-246.

II.
Из книги писателя
КУРСКАЯ ДУГА
После Сталинградского сражения, еще когда велось уничтожение окруженной группировки, инициатива действий на других фронтах перешла к советским войскам.
…Сталин 11 апреля обсудил план всей летней кампании 1943 года, а потом отдельно был обсужден план операции в районе Курской дуги.
Василевский, Антонов и Жуков, по указанию Сталина, целый день 12 апреля проработали в Генеральном штабе, подготавливая материалы для доклада Верховному Главнокомандующему. И вечером того же дня они втроем доложили эту окончательную разработку Сталину.
Суть замысла, в конечном счете, и решения, принятого Сталиным, сводилась к тому, что операция на Курском выступе должна состоять из 2-х этапов: 1-й этап -–преднамеренная,


 Россихин

устойчивая оборона, выбивающая основные силы наступающего врага; 2-й этап – решительное наступление и разгром группировок противника, которые будут наступать под Курским выступом.
Оборона наших войск была не вынужденной, а преднамеренной, и выбор момента для перехода в наступление Ставка поставила в зависимость от обстановки, имея, однако, в виду, что не следует торопиться, но и нельзя затягивать.
После завершения этой подготовительной работы Сталин приказал Василевскому и Антонову оформить все документы, то есть план этой операции, и дать директивные указания войскам…
4 июля в 16 часов противник предпринял боевую разведку небольшими силами – всего четырьмя батальонами, с двадцатью танками. Конечно же, он в оборону не вклинился, но наши захватили пленных из состава этой боевой разведки, и те показали, что на следующий день будет начато общее наступление. К тому же «языки» были взяты и разведчиками, они тоже подтвердили эти сведения.
И теперь, основываясь вроде бы на неопровержимых данных о предстоящем наступлении, наши командующие фронтами решились на проведение (правда, заранее запланированной) артиллерийско-авиационной контрподготовки. Нетрудно представить, что произошло, когда ураганный огонь артиллерии и бомбы с самолетов посыпались на сосредоточившиеся войска противника. Во-первых, немецкие части понесли большие потери от огня! Во-вторых, в моральном отношении это противника обескуражило!
И все же гитлеровцы в 4.30 начали свою артиллерийскую подготовку, а в 5.30 перешли в наступление по всему фронту. Им потребовалось всего немногим более 2-х часов для того, чтобы оправиться от такой мощной контрподготовки, и они оказались способны начать наступление. Позднее, из показаний пленных и осмотра немецких позиций, которые были заняты в результате нашего наступления, выяснилось, что контрподготовка, несмотря на ее мощь, не достигла желаемых результатов. Ее начали рановато. Подразделения противника еще находились в окопах, в блиндажах, а танки и бронетранспортеры в капонирах. И поэтому немецкие части не понесли таких потерь, какие предполагались нашей стороной. Контрподготовку надо было начинать позже часа на полтора, когда живая сила уже вышла бы из траншей и находилась в открытом поле, а танки были выведены из укрытий и готовы двинуться в направлении наших позиций. Но все равно, противник понес большие потери и, главное, морально был обескуражен мощной предупредительной артиллерийской грозой.
Но теперь обстановка изменилась на 180 градусов – мощнейший огонь артиллерии и авиации обрушился на позиции советских войск. Около часа длилась эта артиллерийско-авиационная буря, после которой двинулись гитлеровская пехота и танки. Они шли, полные решимости опрокинуть наши войска. В боевых порядках пехоты были новые «тигры» и «фердинанды». Они поддерживали действия пехоты. Среди войск противника в период подготовки велась соответствующая моральная накачка, и немцы, как и в первые дни войны, шли в атаку нагло, с засученными рукавами, готовые уничтожить всех на своем пути. Однако интенсивная военная и морально-психологическая подготовка, проводившаяся в течение нескольких месяцев на нашей стороне, тоже дала результаты: несмотря на мощь и решительность гитлеровцев, атака была отбита. Наступавшие залегли. После этого артиллерийский налет повторился. Немцы опять кинулись вперед, и вновь атака была отбита. Так повторялось четыре раза. И только после пятой атаки и новой сильной артиллерийско-авиационной поддержки немцам удалось вклиниться в нашу оборону и оттеснить советские части на 3-6 километров, на разных участках по-разному.
Не считаясь с огромными потерями, командующий группой армий «Центр» фон Клюге продолжал гнать свои части вперед, и к концу третьего дня выступления они продвинулись на 10 километров в глубину нашей обороны. Но все же не была прорвана даже тактическая глубина. Понимая это, фельдмаршал фон Клюге с утра 7 июля вновь начал артиллерийско-авиационную подготовку и приказал продолжать наступление. До 10 июля части гитлеровцев здесь не смогли продвинуться ни на один километр. Наши подразделения держались стойко – вся предварительная работа давала положительные результаты. Даже расчеты 45-миллиметровых пушек, снаряд которых не пробивал броню «тигра», и те приспособились: они били по гусеницам, останавливая тем самым «тигры», а затем смельчаки подбирались к стальным чудищам и забрасывали их гранами или подкладывали противотанковые мины им под днища и подрывали уже стоящие на месте танки…
Если посмотреть на расположение войск в районе Орла, то клин, выступивший в направлении города и несколько восточнее, представлял собой очень удобную позицию для нанесения именно флангового удара. Вот этот фланговый удар и организовал Сталин.
12 июля два фронта – Западный и Брянский – ударили под основание гитлеровского клина.
Ах, как заметался генерал-фельдмаршал фон Клюге! Он понимал, чем грозит этот мощный удар по тылам его частей. Клюге срочно снял части даже с главного направления и перебросил их против контрудара, пытаясь тем самым спасти положение. Получив об этом сведения от разведки, Сталин приказал немедленно перейти в наступление Центральному фронту

«Блики прошлого». Книга вторая. ____________133

Рокоссовского. Ослабленные части немцев на главном направлении не выдержали этого удара и стали медленно отходить.
И вот когда на Орловском направлении стало ясно все, позвонил Сталин и приказал Жукову срочно отправляться на Воронежский фронт с тем, чтобы взять на себя координацию войск Воронежского и Степного фронтов, и особенно, чтобы заняться направлением на Прохоровку, где происходило очень напряженное танковое сражение.
Что же здесь произошло?
Подвинувшись за первые три дня всего на восемь километров, командующий на этом крыле Курской дуги фельдмаршал Манштейн решил окружить наши части непосредственно в тактической глубине обороны, для чего сосредоточил около 700 танков своей группы армий «Юг» и около 300 танков группы «Кемпф» – всего до 1.000 танков и самоходных орудий. Когда Манштейн нанес этот удар, Василевский вместе с командующим фронтом генералом армии Ватутиным попытался остановить войска немцев своим контрударом. Вот эти две наступающие крупные группировки и столкнулись во встречном бою в районе Прохоровки 12 июля.
Я не нахожу ни слов, ни красок для того, чтобы описать танковое сражение, которое произошло под Прохоровкой. Постарайтесь представить около 2.000 танков, столкнувшихся на небольшом пространстве, осыпающих друг друга градом снарядов, горящие костры уже подбитых танков, выскакивающих их этих горящих танков экипажи – немецкие и наши – и бросающиеся в рукопашную… И все это длилось целый день! Ожесточенность сражения можно представить и по потерям: более 400 гитлеровских и не менее наших танков остались догорать на этом поле боя или лежали грудами искореженного металла после взрыва боекомплекта внутри машины.
Прохоровское побоище было переломным моментом в битве под Курском…
Учитывая более благоприятные условия на Северном выступе, Сталин решил войска Центрального, Западного и Брянского фронтов двинуть в наступление первыми. Запустив здесь боевые действия и будучи уверенным, что все будет развиваться благоприятно, Сталин 3 августа нанес мощный удар на Курской дуге силами Воронежского и Степного фронтов. 5 августа войска Степного фронта ворвались в Белгород и продолжали продвигаться в направлении Харькова.
В этот же день на северном фасе был освобожден город Орел. Разумеется, командующие фронтами поспешили доложить Верховному Главнокомандующему об этих победах. В кабинете Сталина находились Антонов и Штеменко. Сталин пребывал в очень хорошем настроении и спросил их:
- Читаете или вы военную историю?
Генералы не знали, что ответить. Как говорил Штеменко, «нам в эти дни было не до истории». А Сталин между тем продолжал:
- Если бы вы ее читали, что знали бы, что еще в древние времена, когда войска одерживали победы, то в честь полководцев и их войск гудели колокола. И нам неплохо бы как-то отмечать победы более ощутимо. А не только поздравительными приказами. Мы думаем, – кивнул он на сидевших за столом членов Ставки, – давать в честь отличившихся войск и командиров, их возглавляющих, артиллерийские салюты и учинить какую-то иллюминацию…
Вот так родилась идея о победных салютах, и именно в честь освобождения Орла и Белгорода в Москве был дан первый салют с залпами трассирующих снарядов из зенитных орудий. Но тогда при этом первом салюте посыпалось на крыши домов, да и на людей, немало осколков от этих зенитных снарядов. И поэтому в дальнейшем было принято решение – из зенитных и других орудий стрелять холостыми и украшать салют фейерверком ракет.
Так победно завершились две наступательные операции под Курском; на северном фасе эта операция называлась «Кутузов», а на южном – «Румянцев». 23 августа войска Степного фронта освободили город Харьков, и таким образом фронты Западный, Брянский, Воронежский и Степной вышли на рубеж, позволявший строить и осуществлять дальнейшие планы по стратегическому наступлению в сторону Днепра и «Восточного вала», созданного на этой реке гитлеровцами…
Владимир Карпов. Из книги «Генералиссимус».

III.
КУРТ ТИППЕЛЬСКИРХ УТВЕРЖДАЕТ
Немецкий генерал Курт Типпельскирх в своей «Истории второй мировой войны», говоря о Курской битве, утверждает, что для наступления был избран выступ, вдававшийся западнее Курска в расположение немецких войск почти на 200 км по фронту и 12о км в глубину. План немецкого командования заключался в следующем: нанеся удары с севера из района южнее Орла и с юга из района Белгорода, сомкнуть оба ударных клина восточнее Курска, окружить расположенные на Курском выступе крупные силы русских и уничтожить их. Наступление готовилось в расчете на то, что решающий успех с незначительными собственными потерями позволит улучшить соотношение сил и что благодаря одержанной победе удастся сохранить инициативу. За счет значительного оголения соседних участков фронта и использования почти всех только что созданных оперативных резервов Восточного фронта численность 9-й армии, оборонявшейся Южнее Орла, была доведена до пяти танковых и восьми пехотных дивизий, а

 Россихин

находившейся в районе Белгорода 4-й танковой армии – до восьми танковых и семи пехотных дивизий. Гитлер все время переносил сроки этого давно подготовленного наступления, несмотря на мнение военных руководителей, что следует либо начать его в ближайшее же время, либо вообще отказаться от его проведения. Дело в том, что Гитлеру хотелось применить в этой операции большое количество танков «пантера», которые незадолго перед тем были пущены в серийное производство, и на которые он возлагал особенно большие надежды. Возможно, что определенную роль здесь сыграла и напряженная внутриполитическая обстановка в Италии, поскольку свержение Муссолини могло привести к непредвиденным военным последствиям…
Подготовка немцев к наступлению против Курского выступа не осталась для русских незамеченной. Сверх обычного своего правила – не теряя времени, тщательно оборудовать каждый рубеж – они создали здесь особенно глубоко эшелонированную, насыщенную проволочными и противотанковыми заграждениями оборону, наиболее прочную в южной и северной частях Курской дуги и усиленную большим количеством противотанковых средств. На угрожаемых направлениях были сосредоточены крупные резервы.
Наступление, предпринятое 5 июля обеими немецкими армиями одновременно с севера и юга, несмотря на использование всех сил и мощную поддержку с воздуха, не принесло желаемого результата. 9-я армия, наступавшая на фронте 90 км, после первоначальных успехов уже в первые дни наступления была остановлена, сумев вклиниться в оборону противника лишь на 12 километров.
Более успешным был удар 4-й танковой армии, но и он не принес решающего успеха. 4-й танковой армии удалось вбить в оборону противника клин глубиной до 55 км. Тем не менее, когда 9-я армия 12 июля вынуждена была приостановить наступление, расстояние между клиньями составляло все еще свыше 100 км. Русское командование располагало столь мощными резервами, что смогло не только предпринять крупные контрудары, но и приступить к осуществлению далеко выходивших за пределы Курского выступа операций, в результате которых оно захватило стратегическую инициативу на Восточном фронте в свои руки и больше уже не упускало ее до самого конца войны.
Первый удар русских был нанесен на Орловской дуге, которая, как и Курская дуга, представляла собой значительный по размерам выступ, но направленный в противоположную сторону, на восток. Русские еще до начала немецкого наступления на Курской дуге сосредоточили здесь несколько армий, насчитывавших в общей сложности около пятидесяти дивизий и крупные танковые соединения. Цель, которую русские преследовали своим наступлением, заключалась в том, чтобы прорвать оборону 2-й танковой армии на ее левом фланге северо-восточнее Брянска, выйти к железной дороге Орел – Брянск и окружить, а затем уничтожить находившиеся в районе Орла немецкие дивизии.
11 июля*, в самый разгар сражения южнее Орла, русская группировка в составе 11 стрелковых дивизий и 3 танковых корпусов перешла в наступление в районе севернее Орла, а примерно такие же силы нанесли удар с востока. Немецкие войска на этих участках были ослаблены – командование отобрало у них крупные силы для организации наступления – и не могли устоять перед мощным натиском противника. Прорывы на обоих участках фронта вынудили генерал-полковника Моделя, на которого было возложено общее командование 9-й и 2-й танковой армиями, на второй день русского наступления изъять несколько танковых и гренадерских моторизованных дивизий из группировки, наступавшей в южном направлении, и в последующие дни отойти там на исходные позиции. К 21 июля наступавшие с севера войска Брянского фронта, расширившие прорыв почти до 50 км по фронту, продвинулись примерно на столько же в глубину и приблизились к железной дороге, снабжавшей весь Орловский выступ. Крупные силы немецкой авиации беспрерывними налетами сдерживали русских до тех пор, пока командование не подтянуло достаточного количества войск, чтобы остановить прорвавшегося противника. Наступавшие с востока русские войска подошли вплотную к Орлу. Вводом дополнительно изъятых из состава ударной группировки дивизий удалось приостановить продвижение русских в направлении железной дороги и не допустить развития прорыва в сторону флангов. Тем не менее удерживать прорванный на нескольких участках Орловский выступ не представлялось возможным. Под давлением многократно превосходящих сил русских армий, численность которых к кульминационной точке сражения возросла до восьмидесяти двух стрелковых дивизий, четырнадцати танковых корпусов, двенадцати артиллерийских дивизий и большого числа отдельных танковых частей, обе оборонявшие Орловский выступ немецкие армии были отведены на выровненную линию обороны непосредственно восточнее Брянска. Начавшийся 31 июля отход прошел без осложнений, несмотря на мощный натиск русских войск. Благодаря сокращению линии фронта и переходу к обороне были высвобождены восемь пехотных, три гренадерские моторизованные и шесть танковых дивизий, которые были переданы главным образом другим армиям группы «Центр». Все они понесли тяжелые потери. Одни из них сначала участвовали в наступлении 5 июля, а затем вели бои против прорвавшихся на фронте 2-й танковой армии русских войск; другие первыми приняли на себя удар русских и оказались сильно потрепанными. Правда, намечалось отвести эти дивизии в тыл для отдыха и пополнения, но пока что их приходилось перебрасывать на другие участки фронта, находившиеся под угрозой

«Блики прошлого». Книга вторая. ____________135

новых ударов противника. Особенно сильно ослабленной была 4-я армия, у которой командование взяло большое количество войск для организации наступления на Курск. Вынужденная в результате этого непомерно растянуть боевые порядки своих немногочисленных соединений, она была не в состоянии сдержать собственными силами русское наступление.
Последующие удары русских на фронте группы «Центр» наносились по одной и той же схеме, примененной ими еще зимой 1942/43 года. Как только удавалось прорвать или нарушить оборону на одном участке, они переносили свои основные усилия на соседний участок, пытаясь таким образом последовательно взломать немецкую оборону на значительном фронте. Когда они считали, что им удалось достаточно ослабить ряд участков, предпринималось наступление на широком фронте с целью добиться оперативного прорыва. Применяя эту схему, они в августе перенесли основные усилия с 9-й армии (и объединившейся с нею 2-й танковой армии) на соседнюю 4-ю армию и 6 августа нанесли удар по ее правому флангу. Целью этого удара был прорыв на Рославль и выход в тыл 9-й армии. В последующие дни русские перешли в наступление и дальше к северу, до Ельни, а затем до района западнее Белого. Завязались тяжелые бои. Не раз фронт постепенно отходившей 4-й армии и оттягивавшейся в силу этого 9-й армии был на грани прорыва, однако русским так и не удалось осуществить намеченных прорывов ни на Смоленск, ни на Рославль. Более значительный отход понадобился группе армий «Центр» лишь в середине сентября, когда русские развернули наступательные операции также против 2-й армии и всей группы армий «Юг» и добились успехов, поколебавших весь фронт от Смоленска до Крыма.

* Войска Западного и Брянского фронтов перешли в наступление на Орловском направлении 12 июля, а не 11 июля, как ошибочно указывает автор. – Прим. ред.

IV.
ТАНКИСТ ИЗ СИБИРИ
Валентин Антонович Кабальнов из Ханты-Мансийского округа Кондинского района, призванный в армию в августе сорок второго, рассказывает:
- Попал в Омский учебный танковый полк, в котором в феврале 43-го получил специальность стрелка-радиста и звание младшего сержанта. И на фронт – под Курск. Там в это время, как известно, фашисты готовили контрудар, намереваясь переломить ход войны. Новобранцу досталось воевать в только что сформированной 1-й гвардейской танковой бригаде. Ее необстрелянной никак не назовешь, поскольку составили бригаду из частей, закаленных в сражениях под Москвой. Конечно, пополнили за счет не нюхавших пороху.
Весну простояли во втором эшелоне. Уже было известно, что враг на Курской дуге применит никем прежде не виданные «тигры». Но картинки с изображением новых тяжелых немецких танков благодаря советской разведке нашим танкистам успели показать. И рассказать, что в лоб «тигру» бить бесполезно – броня там слишком крепка. Лучше исхитриться и выбрать такую позицию, чтобы садануть его в борт или сзади. Сразу настраивали бойцов, что сладко им не придется. У «тигра» – 88-миллиметровая морская пушка, позволяющая результативно стрелять на полтора километра. А у наших Т-34 дальность стрельбы 76-миллиметровыми пушками – всего 800 метров. «Тигра» ею возьмешь только метров на 500-600.
Это в 44-м наши танки модернизировали, увеличив убойную силу, нарастив броню. А до того у «тридцатьчетверок» и радиостанций не было. Только у командиров танковых рот. И когда 5 июля 1943 года началась историческая битва, бригаду сразу по тревоге перебросили в первый эшелон. 6-го она вступила в бой.
- Рассредоточились и мы, и артиллеристы, – вспоминает Кабальнов. – Ой, много тогда фашистских танков на нас поперло! На нашу роту из десяти Т-34 пошло сразу 50 или 60 «тигров» и «пантер». Первый раз встретился с врагом лицом к лицу, и сразу – такое его скопище. Лесов в Курской области мало – кругом равнина, хлебами засеянная. Я сидел рядом с окопанным немножко танком – по приказу командира наблюдал за обстановкой. Увидел такую картину: танки идут, за ними бронетранспортеры с пехотой. Не сразу понял, что это значит, у меня даже какой-то интерес появился. Ну а потом, конечно, весь интерес пропал – такое началось!
«Тигры» начали стрельбу издали. С нашей стороны артиллеристы открыли ответный огонь. Вой летящих снарядов – вовсе не музыка. И не аккорды, а жуткий стон добавлялся к этой какофонии сверху – падал в виде авиабомб. Грохот, лязг и скрежет покрыл с головой обороняющихся. В рядом стоявший танк попала бомба, поглотив его как черная дыра – ни танка, ни людей. Следующая угодила чуть сзади танка Кабальнова – многотонную машину подбросило, как пушинку. Боевого духа этот незапланированный прыжок у экипажа не сломил. Механик-водитель маневрировал, башнер стрелял из пушки, стрелок Кабальнов строчил из пулемета, когда из немецких бронетранспортеров стала выскакивать вражеская пехота.
Потом приказ – менять позиции, отходить. Бегут раненые, бегут артиллеристы. Из грохота и дыма появляются два танкиста из сожженного танка. Одежда у них обгорела, в огромных дырах зияют голые ляжки, волос вообще нет. Надо помочь им на танк забраться. Валентин затащил


 Россихин

погорельцев за руки – у него на ладонях куски их кожи остались. Потом еще троих раненых подобрали. Отошли километра на два, остановились.
Раненых отправили по низинке в ближайшую деревеньку. А сами заняли оборону. От роты тогда еще 8 танков оставалось. Плюс артиллеристы. Ночью опять на них враг попер – около 40 фашистских танков. Не ожидали фрицы, что их тут встретят. Наши сразу штук 10 их гусеничных машин подбили. Остальные попятились и – в лощину. Наверняка где-то их так же встретили рассредоточенные по всему фронту «тридцатьчетверки». Ночью на посту у танка насмотрелся того, что после жарких сражений остается. Все вокруг горело – танки, хлеба, деревни… Все в сплошном дыму.
«Тигра мы тогда не подбили, а «пантеру» – точно. Это тоже тяжелый танк. В бою-то счет вести невозможно – стреляют все. Потом только в общем можно сказать, сколько наша танковая бригада подбила немецкой техники. В первый день – 65. А в нашей бригаде тогда 60 танков было – два батальона по 30 машин. Так что мы неплохо оборонялись.
Подбивали ли меня?
Подбивали. Гореть мне не приходилось, но на Курской я сменил два танка. А всего в боях потерял 5 машин. У командира был пистолет, у нас – один на весь экипаж карабин и ручные гранаты. Пускать их в дело особенно не приходилось, но в окружение попадал. Нас не поддержали, и мы остались в тылу врага. Пока прорывались, из семи наших Т-34 пять сожгли. Экипажи погибли. Некоторые раненые потом к нам выбежали. Но и уцелевшие два танка пришлось бросить. Горячка-то кончилась. Да и боеприпасы тоже. А до своих далеко было. Заглохли движки – все, приехали. Там болото какое-то было – на аккумуляторах в эту топь танки загнали и гранатами их забросали, чтоб не достались фашистам. Дальше выходили из окружения пешком. Это в августе было. В то время немец начал отходить. Мы и выбрались – все, кто оставался, хоть и поблуждали порядком.
Было ли страшно?
Ну, как страшно… Какой тогда страх был – война! Доводилось выскакивать из подбитого танка. Но я всю войну прошел без ранений. Видимо, судьба хранила. Богу не молился, в партию на фронте вступил, но Бог помог. Я как попал на Курской в одну часть, так с нею и дошел до Берлина. Только танки менял. А члены моего экипажа были и ранены, и убиты. В 1-й танковой армии мы, кроме Курской, совершили еще семь наступательных операций: Белгородско-Харьковскую, Житомирско-Чертовскую, Проскуро-Черновицкую, Львовско-Гомельскую, Висло-Одерскую, Восточно-Померанскую и Берлинскую. У нашей бригады даже название Черновицко-Берлинская. Черновцы на Украине в 44-м брала наша бригада. Она была там одной из основных в освобождении города. А Варшаву мы не брали – обошли ее и отрезали врага, отогнали.
Ну а в Берлине, конечно, нашим танкистам пришлось двигаться по улицам. Причем по узким. Направили стволы в разные стороны – фаустники в окнах. Тут уж кто проворнее окажется: или фауст-патрон угодит в наш танк, или снаряд танка попадет в то окно, где притаился фаустник. Стены домов толстые – не прошибешь. Стрелять надо было.
Последний бой у меня получился 2 мая. Нас и еще один танк послали ликвидировать немцев, засевших в каком-то доме и продолжавших стрелять, хотя другие уже 1 мая начали сдаваться. Целыми колоннами шли, бросали оружие. Мы подъехали к тому дому и из пушек постреляли по окнам. Десантники потом туда заскочили и вывели оставшихся человек 10-12. А 5 мая танки у нас уже забрали.
Один год воевал на танке, который подарили украинские селяне. На нем так и было написано: «Селянин Тернопольщины». А во второй роте врага громили с надписью: «Дмитрий Донской». Начинал войну младшим сержантом, закончил старшиной. Среди боевых наград – орден Красной Звезды, медали «За отвагу», «За победу над Германией», «За освобождение Варшавы», «за взятие Берлина», знаки «Отличный танкист», «Отличный разведчик», гвардейский знак. Все заслужены в боях.
Маркеев И. // Тюменские известия. Май 2004 г.

V.
УРОЖЕНЦЫ БЕЛАРУСИ - ГЕРОИ КУРСКОЙ БИТВЫ
Более ста тысяч воинов за бои на Курской дуге удостоены боевых наград, а самые смелые, мужественные 238 человек удостоены высшей награды Родины – стали Героями Советского Союза. В их числе 7 – уроженцы Беларуси.
АНТОНОВ Михаил Моисеевич
Родился 11 марта 1923 г. в поселке Костюковичи (ныне город Могилевской области, Республика Беларусь). Белорус. Образование среднее. В Вооруженных Силах с 1940 г. В 1941 г. окончил Ульяновское танковое училище.
На фронте в период Великой Отечественной войны с 1941 г. Командир танкового взвода 231-го отдельного танкового полка (63-я армия, Брянский фронт) старший лейтенант Антонов отличился в боях на подступах к Орлу. В 1943 г. (14.07-4.08) лично подбил 5 танков, подавил 4 орудия, уничтожил более 40 солдат противника. Погиб 4 августа 1943 г. в боях за Орел. Звание Героя

«Блики прошлого». Книга вторая. ____________137

Советского Союза (посмертно) присвоено 27 августа 1943 г.
Награжден орденами Ленина, Красной Звезды.
Похоронен в г. Орле.
БЕЛЯВИН Евель Самуилович
Родился 3 мая 1920 г. в г. Борисов (Минская область, Республика Беларусь). Еврей. Окончил неполную среднюю школу, аэроклуб. Работал слесарем на заводе. В Вооруженных Силах с 1938 г. Окончил Борисоглебскую школу летчиков в 1939 г.
В действующей армии в период Великой Отечественной войны с ноября 1941 г. Заместитель командира эскадрильи 80-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка (1-я гвардейская бомбардировочная авиационная дивизия, 1-й бомбардировочный авиационный корпус, 5-я воздушная армия, Степной фронт) гвардии старший лейтенант Белявин к августу 1943 г. совершил 153 боевых вылета на бомбардировку аэродромов, речных переправ, скоплений войск противника. Звание Героя Советского Союза присвоено 4 февраля 1944 г.
После войны продолжал службу в ВВС. В 1952 г. окончил Высшие летно-тактические курсы. В 1972 г. в звании полковника уволился в запас. Жил в Минске.
Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями.
Умер 10 сентября 1972 г.
ВОЛОХ Анатолий Александрович
Родился в 1917 г. в Минске. Белорус. Окончил железнодорожное ПТУ. Работал на вагоноремонтном заводе. В Вооруженных Силах с 1941 г.
На фронте в период Великой Отечественной войны с 1941 г. Разведчик 12-го отдельного разведывательного батальона (2-й танковый корпус, 40-я армия, Воронежский фронт) сержант Волох отличился 21 августа 1943 г. в районе г. Зеньков с группой разведчиков атаковал колонну противника, уничтожил 2 и пленил 1 офицера. Погиб в бою 1 октября 1943 г. при разведке подступов к Днепру. Звание Героя Советского Союза присвоено 7 августа 1943 г.
Награжден орденом Ленина, 2 орденами Красной Звезды, медалями.
Похоронен в г. Лебедин Сумской области (Республика Украина).
ГОРОВЕЦ Александр Константинович
Родился 12 марта 1915 г. в деревне Мошканы (Сенненский район Витебской области, Республика Беларусь). Белорус. Образование неполное среднее. Работал слесарем. В Вооруженных Силах с 1932 г. В 1935 г. окончил Ульяновскую летную школу. Затем работал в аэроклубе г. Шахты Ростовской области. В 1941 г. вновь призван в армию.
В действующей армии в период Великой Отечественной войны с июня 1942 г. Заместитель командира эскадрильи 88-го гвардейского истребительного авиационного полка (8-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, 5-й истребительный авиационный корпус, 2-я воздушная армия, Воронежский фронт) гвардии лейтенант Горовец 6 июля 1943 г. вступил в бой с 20 вражескими бомбардировщиками и 9 из них сбил. Погиб в этом бою. Всего совершил 74 боевых вылета, в 11 воздушных боях сбил 11 самолетов противника. Звание Героя Советского Союза (посмертно) присвоено 28 сентября 1943 г.
Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, медалями.
Похоронен в деревне Зоринские Дворы (Ивнянский район Белгородской области).
СПИВАК Моисей Лейвикович
Родился 25 января 1919 г. в поселке Наровля (ныне город Гомельской области, Республика Беларусь). Еврей. Окончил 7 классов. Работал бухгалтером. В Вооруженных Силах с 1939 г. Участник советско-финляндской войны 1939-1940 гг.
На фронте в период Великой Отечественной войны с июня 1941 г. Адъютант командира 409-го стрелкового полка (137-я стрелковая дивизия, 48-я армия, Центральный фронт) лейтенант Спивак 23 июля 1943 г. в критический момент боя поднял и повел батальон в атаку к р. Неручь. Погиб в этом бою. Звание Героя Советского Союза (посмертно) присвоено 27 августа 1943 г.
Награжден орденом Ленина.
Похоронен в братской могиле на станции Змиевка Орловской области.
ЧУБУКОВ СЕМЕН ИСАКОВИЧ
Родился 7 января 1907 года в деревне Кузьминичи (Чаусский район Могилевской области). Белорус. Окончил неполную среднюю школу. Работал бригадиром в коммуне. В вооруженных силах с 1929 года. В 1939 году окончил курсы младших лейтенантов, в 1940 г. – высшие офицером курсы «Выстрел».
В действующей армии в период Великой Отечественной войны с мая 1942 г. Командир 262-го танкового батальона (70-я танковая бригада, 5-й танковой корпус, Западной фронт).
12 июля 1943 г. его батальон первым форсировал р. Вытебеть и, умело взаимодействуя со стрелковыми подразделениями, освобожденил райцентр село Ульяново, деревню Крапивна Калужской области. Был ранен, но не покинул поля боя. Звание героя Советского Союза присвоено 10 марта 1944 г.


 Россихин

В 1944 г. окончил курсы усовершенствования офицерского постава, в 1948 г. – высшую офирскую школу бронетанковых и механизированных войск с 1954 г. в звании подполковника уволился в запас. Жил и работал в Таганроге.
Награжден орденом Ленина, 2 орденами Красного знамени, орденом Отечественной войны 2-й степени, 2 орденами Красной Звезды, медалями.
Умер 30 июня 1983 года.
ШПЕТНЫЙ Павел Иванович
Родился в 193 г. в деревне Гдень (Брагинский район Гомельской области, Республика Беларусь). Украинец. Окончил 6 классов. В Вооруженных Силах с 1936 г. В 1939 г. окончил Слуцкое военное пехотное училище.
На фронте в период Великой Отечественной войны с июля 1941 г. Командир взвода противотанковых ружей 284-го гвардейского стрелкового полка (95-я гвардейская стрелковая дивизия, 5-я гвардейская армия, Воронежский фронт) гвардии старший лейтенант Шпетный в ходе боев на Курской дуге 12-13 июля 1943 г. за высоту юго-западнее села Полежаев Белгородской области из ПТР лично подбил несколько танков. Когда кончились патроны, со связкой гранат бросился под танк и подорвал его. Звание Героя Советского Союза (посмертно) присвоено 10 января 1944 г.
Награжден орденом Ленина.
Похоронен в братской могиле в селе Карташевка Белгородской области.

Приложения
Армии, принимающие участие в Курской битве

На 1.07.43 г. На 1.08.43 г.
Западный фронт. Участвуют войска левого крыла.
Командующий – генерал-полковник В.Д. Соколовский.
10 А 10 А - генерал-лейтенант В.С. Попов
11 гв. А – - генерал-полковник И.Х. Баграмян
50 А 50 А - генерал-лейтенант И.В. Болдин
1 ВА 1 ВА - генерал-лейт. авиации М.М. Громов

Брянский фронт – генерал-полковник М.М. Попов
3 А 3 А - генерал-лейтенант А.В. Горбатов
61 А 61 А - генерал-лейтенант П.А. Белов
63 А 63 А - генерал-лейтенант В.Я. Колпакчи
15 ВА 15 ВА - генерал-лейт. авиации Н.Ф. Науменко
 – 11 гв. А - генерал-полковник И.Х. Баграмян
 – 4 ТА - ген.-лейт. танк. войск В.М. Баданов
 – 11 А - генерал-лейт. И.И. Федюнинский

Центральный фронт – генерал армии К.К. Рокоссовский
13 А 13 А - генерал-лейтенант Н.П. Пухов
48 А 48 А - генерал-лейтенант П.Л. Романенко
60 А 60 А - генерал-полк. И.Д. Черняховский
65 А 65 А - генерал армии П.И. Батов
70 А 70 А - генерал-лейтенант И.В. Галанин
2 ТА 2 ТА - генерал-полковник П.А. Романенко
16 ВА 16 ВА - генерал-полк. авиации С.И. Руденко
 – 2 гв. ТА - генерал-полковник С.И. Богданов

Воронежский фронт – генерал армии Н.Ф. Ватутин
6 гв. А 6 гв. А - генерал-полковник И.М. Чистяков
7 гв. А – - генерал-лейтенант М.С. Шумилов
38 А 38 А - генерал-лейтенант Н.Е. Чибисов
40 А 40 А - генерал-лейтенант К.С. Москаленко
69 А – - генерал-лейтенант В.Д. Крюченкин
1 ТА 1 ТА - генерал-лейтенант М.Е. Катуков
2 ВА 2 ВА - ген.-лейт. авиации С.А. Красовский
 – 5 гв. ТЛ - ген.-лейт. т/войск П.А. Ротмистров
 – 27 А - генерал-лейтенант С.Г. Трофименко
 – 47 А - генерал-лейтенант П.П. Корзун
 – 5 гв. А - генерал-лейтенант А.С. Жадов




«Блики прошлого». Книга вторая. ____________139

Резерв Ставки ВГК (Степной военный округ)
Степной фронт – генерал-полковник И.С. Конев
4 гв. А – - генерал-лейтенант И.В. Галанин
5 гв. А – - генерал-лейтенант А.С. Жадов
27 А – - генерал-лейтенант С.Г. Трофименко
47 А – - генерал-лейтенант П.П. Корзун
53 А 53 А - генерал-лейтенант И.М. Манагаров
5 гв. ТА – - ген.-лейт. т/войск П.А. Ротмистров
5 ВА 5 ВА - генерал-лейт. авиации С.К. Горюнов
 – 7 гв. А - генерал-лейтенант М.С. Шумилов
 – 69 А - генерал-лейтенант В.Д. Крюченкин
По Справочнику МО СССР. М., 1969.
Соединения и воинские части,
которым присвоены имена городов ими освобожденных
от немецко-фашистских захватчиков в ходе Курской битвы

ОРЕЛ.
Оккупирован 3 октября 1941 г. Освобожден 5 августа 1943 г. войсками БрФ:
3 А – 41 ск (генерал-майор Урбанович Виктор Казимирович) в составе: 308 сд (полковник Греков Михаил Андреевич), 380 сд (полковник Кустов Алексей Федорович); 17 гв. тбр (полковник Шульгин Борис Владимирович), 34 отд. гв. ттп (подполковник Остапенко Алексей Петрович), 253 итп (подполковник Яговкин Евгений Петрович).
63 А – 40 ск (генерал-майор Кузнецов Владимир Степанович) в составе: 5 сд (полковник Михалицин Петр Тихонович), 129 сд (полковник Панчук Иван Владимирович), 348 сд (полковник Григорьевский Иван Федорович); 231 отд. тп (подполковник Ковалев Федор Макарович); 44 отд. пабр (полковник Айрапетов Рафаэль Антонович), 93 гв. минп (полковник Сердобольский Константин Григорьевич); 8 отд. шисбр (полковник Арцишевский Яков Иванович).
Приказом ВГК от 5 августа 1943 г. присвоены наименования «ОРЛОВСКИХ»: 5 сд, 129 сд, 380 сд.
Приказом НКО СССР № 273 от 9 сентября 1943 г. присвоено наименование «ОРЛОВСКАЯ» 17 гв. тбр.
Приказом НКО СССР № 0137 от 27 мая 1944 г. присвоены наименования «ОРЛОВСКИХ»: 5 бак дд (генерал-майор авиации Георгиев Иван Васильевич), 1 гв. бад дд (полковник Лебедев Сергей Сергеевич), 8 гв. бад дд (полковник Тихонов Василий Гаврилович), 54 бад дд (полковник Щелкин Василий Антонович), 25 гв. бап дд (полковник Абрамов Владимир Алексеевич).
Войскам, участвовавшим в освобождении гор. Орел и др., приказом ВГК от 5 августа 1943 г. объявлена благодарность и в Москве дан салют 12-ю артиллерийскими залпами из 120-ти орудий.
БЕЛГОРОД.
Оккупирован 24 октября 1941 г. Освобожден 9 февраля 1943 г. войсками ВорФ:
40 А – 183 сд (полковник Костицын Александр Степанович), 340 сд (генерал-майор Мартиросян Саркис Согомонович), 309 сд (генерал-майор Меньшиков Михаил Иванович); 192 тбр (майор Шевченко Петр Федорович); танковая группа (полковник Романов Вадим Гаврилович) в составе: 116 тор (подполковник Новак Анатолий Юльевич), 59 тп (подполковник Свешников Сергей Всеволодович), 60 тп (майор Охрименко Петр Федорович), 6 тп (подполковник Перовский Глеб Михайлович).
Оккупирован 18 марта 1943 г. Освобожден 5 августа 1943 г. войсками СтепФ:
69 А – 48 ск (генерал-майор Рогозный Зиновий Захарович) в составе: 305 сд (полковник Васильев Александр Федорович), 375 сд (полковник Говоруненко Петр Дмитриевич), 89 гв. сд (полковник Серюгин Михаил Петрович); 35 гв. ск (генерал-лейтенант Горячев Сергей Георгиевич) в составе: 93 гв. сд (генерал-майор Тихомиров Владимир Васильевич), 94 гв. сд (полковник Русских Иван Григорьевич); 96 тбр (полковник Попов Андрей Михайлович); 10 отд. иптабр (подполковник Антонов Федор Андреевич), 31 иптабр (подполковник Шманов Сергей Васильевич), 315 гв. минп (подполковник Ганюшкин Александр Федорович), 26 зенад (полковник Флоренко Алексей Ефимович).
7 гв. А – 111 сд (полковник Бушин Михаил Алексеевич) 49 ск.
5 ВА – 4 иак (генерал-майор авиации Подгорный Иван Дмитриевич) в составе: 294 иад (подполковник Тараненко Иван Андреевич), 302 иад (полковник Литвинов Борис Иванович); 1 шак (генерал-лейтенант авиации Рязанов Василий Георгиевич) в составе: 266 шад (полковник Родякин Федор Григорьевич), 292 шад (генерал-майор авиации Агальцов Филипп Александрович), 203 иад (генерал-майор авиации Баранчук Константин Гаврилович); 1 бак (полковник Полбин



 Россихин

Иван Семенович) в составе: 1 гв. бад (полковник Добыш Федор Иванович), 293 бад (полковник Грибакин Гурий Васильевич).
Приказом ВГК от 5 августа 1943 г. присвоены наименования «БЕЛГОРОДСКИХ» 89 гв. сд и 305 сд.
Приказом НКО СССР № 0137 от 27 мая 1944 г. присвоено наименование «БЕЛГОРОДСКИЙ» 23 гв. бап дд (майор Шамраев Григорий Алексеевич).
Войскам, участвовавшим в освобождении гор. Белгород, приказом ВГК от 5 августа 1943 г. объявлена благодарность и в Москве дан салют 12-ю артиллерийскими залпами из 120-ти орудий.
ХАРЬКОВ.
Оккупирован 25 октября 1941 г. Освобожден 16 февраля 1943 г. войсками ВорФ:
40 А – 25 гв. сд (генерал-майор Шафаренко Павел Менделеевич), 340 сд (полковник Мартиросян Саркис Согомонович), 183 сд (генерал-майор Костицын Александр Степанович), 100 сд (генерал-майор Перхорович Франц Иосифович), часть сил 305 сд (полковник Данилович Иван Антонович); 5 гв. тк (генерал-лейтенант т/в Кравченко Андрей Григорьевич) в составе: 21 гв. тбр (полковник Овчаренко Кузьма Иванович), 116 тбр (полковник Новак Анатолий Юльевич), 6 гв. мсбр (полковник Щекал Александр Михайлович), 60 тп (майор Охрименко Петр Федорович); 192 тбр (майор Шевченко Петр Федорович); 16 ибр (подполковник Купин Иван Владимирович); 10 адп (полковник Хусид Виктор Борисович) в составе: 22 лабр (полковник Никитин Александр Сергеевич), 29 габр ( подполковник Трофимов Лев Алексеевич).
69 А – 161 сд (генерал-майор Тертышный Петр Вакулович), 270 сд (подполковник Полятков Николай Дмитриевич), 219 сд (генерал-майор Котельников Василий Петрович), 180 сд (полковник Малошицкий Исаак Яковлевич), 37 отд. сбр (полковник Гущин Борис Владимирович); 173 тбр (генерал-лейтенант т/в Мишулин Василий Александрович); 1 ид (полковой комиссар Беляев Иван Петрович) в составе: 2 ибр (полковник Лубман Борис Владимирович), 6 ибр (полковник Буслаев Иван Ефимович), 10 ибр (подполковник Поляк Фома Яковлевич).
3 ТА – 160 сд (полковник Седулин Эрнест Жанович), 48 гв. сд (генерал-майор Маковчук Николай Матвеевич), 62 гв. сд (полковник Зайцев Георгий Михайлович), часть сил 184 сд (полковник Койда Самуил Трофимович); 15 тк (генерал-майор т/в Копцов Василий Алексеевич) в составе: 88 тбр (подполковник Сергеев Иван Иванович), 113 тбр (полковник Свиридов Андрей Георгиевич), 195 тбр (полковник Леви Семен Васильевич), 52 мсбр (подполковник Головачев Александр Алексеевич); 179 тбр (полковник Рудкин Филипп Никитович); 15 гв. минбр (подполковник Франченко Петр Иванович).
Оккупирован 16 марта 1943 г. Освобожден 23 августа 1943 г. войсками СтепФ:
69 А – 35 гв. ск (генерал-лейтенант Горячев Сергей Георгиевич) в составе: 183 сд (генерал-майор Василевский Леонид Дмитриевич), 93 гв. сд (генерал-майор Тихомиров Владимир Васильевич); 305 сд (полковник Васильев Александр Федорович), 375 сд (полковник Говоруненко Петр Дмитриевич); 27 арм. Тпабр (полковник Мельников Владимир Иванович), 31 иптабр (подполковник Шманов Сергей Владимирович), 315 гв. минп (подполковник Ганюшкин Александр Федорович).
7 гв. А – 49 ск (генерал-майор Терентьев Гурий Никитович) в составе: 111 сд (полковник Бушин Михаил Алексеевич), 15 гв. сд (генерал-майор Василенко Емельян Иванович); 25 гв. ск (генерал-майор Сафиулин Ганий Бекинович) в составе: 81 гв. сд (генерал-майор Морозов Иван Константинович), 78 гв. сд (генерал-майор Скворцов Александр Васильевич).
53 А – 48 ск (генерал-майор Рогозный Зиновий Захарович) в составе: 89 гв. сд (полковник Серюгин Михаил Петрович), 107 сд (генерал-майор Бежко Петр Максимович).
Приказом ВГК от 23 августа 1943 г. присвоены наименования «ХАРЬКОВСКИХ»: 15 гв. сд, 28 гв. сд (генерал-майор Чурмаев Георгий Иванович), 84 сд (полковник Буняшин Павел Иванович), 89 гв. сд, 93 гв. сд, 116 сд (генерал-майор Макаров Иван Матвеевич), 183 сд, 252 сд (генерал-майор Анисимов Георгий Иванович), 299 сд (генерал-майор Травников Николай Григорьевич), 375 сд.
Войскам, участвовавшим в освобождении гор. Харьков, приказом ВГК от 23 августа 1943 г. объявлена благодарность и в Москве дан салют 20-ю артиллерийскими залпами из 224-х орудий.
Освобождение городов в период Великой Отечественной войны от немецко-фашистских войск и войск империалистической Японии 1941-1945 гг. // Справочник МО Союза ССР. М., 1969.






«Блики прошлого». Книга вторая. ____________141
СОКРАЩЕНИЯ

адп артиллерийская дивизия прорыва
бад бомбардировочная авиадивизия
бад дд бомбардировочная авиадивизия дальнего действия
бак бомбардировочный авиакорпус
бак дд бомбардировочный авиакорпус дальнего действия
бап дд бомабардировочный полк дальнего действия
ВА воздушная армия
гв. гвардейский
габр гаубичная артбригада
ЗА зенитная артиллерия
зенад зенитная артдивизия
итп инженерно-танковый полк
ид истребительная дивизия
иад истребительная авиадивизия
иак истребительный авиакорпус
ибр инженерная бригада
иптабр истребительная противотанковая артбригада
лабр легкая артбригада
минбр минометная бригада
минп минометный полк
мсбр мотострелковая бригада
пабр пушечная артбригада
сбр стрелковая бригада
сд стрековая дивизия
ск стрелковый корпус
тбр танковая бригада
тк танковый корпус
тп танковый полк
тпабр тяжелая пушечная артбригада
ттп тяжелый танковый полк
шад штурмовая авиадивизия
шак штурмовой авиакорпус
шисбр штурмовая инженерно-саперная бригада

ЛИТЕРАТУРА:

Беларусь у Вялiкай Айчыннай вайне. Энцыклапедыя. Мiнск. 1990
Великая Отечественная война. Энциклопедия. 1985.
Герои Советского Союза. 1-2 т. Воениздат, Москва, 1987.
Жуков Г.К. «Воспоминания и размышления». 1-3 т. Издат. Агентства печати новости. М. – 1987.
Карпов В. «Генералиссимус»: 2 т. – «Вече», 2004.
Колтунов Г.А. «Курская битва», Воениздат, М. 1970.
Курская битва. Хроника, факты, годы 2 т. // Серия «Архив». – «Олма-пресс», 2003.
Морозов В. Битва на Курской дуге // Политсамообразование. – 1976. – № 8.
Рокоссовский К.К. «Солдатский долг», Воениздат, М. – 1972.
СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945. (Краткая хронология). Воениздат, М. – 1970.
Типпельскирх К. История второй мировой войны. – «Иностранная литература», 1956.
Штеменко С.М. «Генеральный штаб в годы войны». 1-2 т. Воениздат, М. – 1980

Рецензент:
Заведующий кафедрой истории Беларуси УО «БрГУ имени А.С. Пушкина», кандидат исторических наук, доцент В.В. Зданович
Брест 2004 г.