Это темное светлое чувство

Наталья Балуева
Это темное светлое чувство, или Золотой закат.


- Мне нужна фотография золотого заката! Понимаешь?! Не эта розовая размазня и не это серо-оранжевое убожество! По-настоящему золотой закат! Лучше на море. С блестящей дорожкой по водной глади… Ну, не мне тебе объяснять. Ты же такие вещи чувствуешь лучше всех в отделе. Помнишь, кто-то присылал тебе восторженно-бездарные стихи о закате? «Солнце, прощаясь, шьет гладью блестящей заплаты по водному шелку…». Как-то так… Сами стихи мне не понравились, но эта строка просто въелась в мозг. Я хочу, чтоб на странице, где будет такой закат, читатель задержался как можно дольше, а какая-нибудь сентиментальная дамочка даже аккуратно вырезала картинку и повесила ее в спальне в рамочку. Тебе все понятно? Иди!
Иногда я готова его убить. Нет, я прекрасно понимаю, что своей бешенной популярностью журнал обязан только Покровскому с его гипертрофированной интуицией на сенсации и бешенному энтузиазму, но когда до сдачи номера остается пять дней, я просто готова его убить.
Обреченно добредя до компа, я плюхнулась в вертящееся кресло и задумалась. За пять дней найти в инете фото подходящего заката, утвердить его у Покровского, переговорить с автором об авторских правах и гонораре… Реально или нет? Реально, если вот сейчас, сию же минуту, этот чертов закат обнаружить на чьей-нибудь страничке того же фотосайта. Но на поиски уйдет масса времени, а у меня еще три незаконченных статьи. Сделать снимок самой? Но море от меня за кучу километров!
Я вздохнула и, как всегда в минуты полного загруза, не с остервенением ринулась выполнять работу, а с легким чувством стыда загрузила аську. На мониторе тут же призывно заурчал «приветик» от моей последней инетной любви.
Миша вполне мог сойти за «парня мечты». Мы познакомились где-то с полгода назад на одном из литературных сайтов. Сначала он покорил меня свой смешливостью, чувством юмора – настоящим, не наигранным, не саркастичным, а добрым и каким-то теплым, потом стал хорошим другом и вот уже несколько месяцев человеком, о котором я не переставала думать ни на секунду. Он всегда безошибочно угадывал мое настроение, знал как его поднять, умудрялся давать дельные советы, хотя работал совершенно в другой сфере. С ним было интересно все – обсуждать фильмы, музыку, книги; говорить о еде или перетрясывать свою душу. Когда мне, как многим Ракам нужно было замкнуться одной в своей раковине, он терпеливо ждал моего «выхода в свет» или писал длинные романтичные письма на мэйл. Одно было плохо. Мы жили в разных городах. Да куда там! Теперь уже в разных странах. Кстати, он-то живет недалеко от моря…
Я ответила на «привет» и тут же написала о своей «закатной» проблеме. А через несколько минут получила восторженное приглашение приехать на выходные к нему в гости и отправиться вдвоем на фотосессию морских закатов.
Почему бы и нет, подумала я. Почему бы и нет…
Вот с этого все и началось…

И все-таки я в душе экстремалка. Рвануть в другую страну, в незнакомый город, к человеку, которого даже ни разу не видела (пусть он трижды прекрасный принц по переписке), только за тем, чтоб сфотографировать закат!
Почти сутки в поезде. Чтоб не изводить себя мыслью, что снова делаю необдуманный шаг, я закончила на ноуте свои статьи и даже задумала новую – такой себе путевой дневник. Если закаты получатся, их можно будет как-нибудь романтично обыграть в статье. Или рассказике… Дамочкам, как говорит Покровский, должно понравиться.
И все же волнение не проходило. Конечно, Миша просто замечательный, но реальность и то, что мы дорисовываем себе, общаясь с человеком в Сети – слишком разные вещи. Кроме того, как мне с ним себя вести? Мы прошли столько стадий… Были друзьями, хорошими друзьями, даже обговаривали прошлых и настоящих на тот момент партнеров, шутили сами над собой и давали советы по поводу и без. Потом слово за слово, но дошутились до легкого флирта. Той его грани, когда все еще пристойно, но уже возбуждает. И не только интерес. Потом мы как-то попали в аську будучи в одинаковом состоянии «под шофе». Так уж получилось, что и в нашем отделе был день рождения, и у него там. Несколько нежных слов, мое желание поцеловать его за это, его желание (ну а как же!) узнать какого цвета на мне белье… Мы скатились до легкого виртуального секса. И самое интересно, что наши отношения от этого не испортились. И не стали носить однообразный характер. Все было просто замечательно. Просто идеально… Но как мне себя вести!? Как-то Миша сказал, что я напоминаю ему кошку. Женственную, но с характером, мягкую, но своенравную кошку. А кошки никогда не задумываются над тем, как себя вести. Они ни под кого не подстраиваются и не мучаются вопросом, будет ли удобно человеку, если они запрыгнут к нему на колени и свесят лапку. Они просто существуют в своем кошачьем мире, а всем остальным только позволяют существовать рядом. Или не позволяют… и гордо уходят из дома, как Муська от моих соседей, когда хозяйка не позволила ей вытащить лапой сухофрукту из кастрюли с компотом, стоящей на плитке. Ой, кажется, меня понесло не в ту сторону.
Поворочавшись на своей верхней полке еще с полчаса, и плюнув на затею что-то для самой себя решить, я решила навести кошачий марафет и просто ждать встречи. Выйду с поезда, посмотрю ему в глаза и все пойму. В конце концов, я еду фотографировать закат! И дался этот закат Покровскому…

Миша понравился мне с первого же взгляда. И все мои переживания показались такими глупыми. В его глазах читалась нежность и желание пойти за мной хоть на край света. Идеальное сочетание, если до конца мнить себя кошкой. Интересно, а молочка он мне нальет? Он налил мне кофе. Сам сварил его на плите в своей кухне. Три раза снимал пенку и даже постучал по турочке, как в завершение какого-то таинственного ритуала приготовления напитка для понравившейся женщины. Сказать для «любимой» пока не поворачивался язык, но было что-то в его движениях, взглядах, касаниях, что обещало именно это.
Потом мы составили план боевых действий по захвату заката врасплох и до назначенного время «Ч» (или лучше назвать его «ЗЗ» - золотой закат), решили прогуляться по городу и пообедать в каком-нибудь кафе.
Все было чудесно. Когда бы я еще вот так провела выходные? Либо сидела над статьями, либо носилась по выставкам с фотоаппаратом, либо отбывала повинность в поисках очередного «жареного снимка» или факта на каких-то тусовках, презентациях и тому подобных сейшенах.
Мы с Мишей прошлись по городу, потом посидели в очень уютном уличном кафе, поели вкуснейших салатиков, выпили «Тамянки», говорили, говорили, говорили… Никогда не чувствовала себя с мужчиной вот так. Мужчина – это либо друг, либо претендент в любовники. Если он друг, то с ним можно говорить обо всем, но надо держаться на расстоянии. Если же он претендент в любовники, то с ним можно заниматься всем, чем угодно, но лучше не говорить по душам. Проверено опытом. Ты расслабляешься, веришь, что этот человек тебя любит, и начинаешь грузить проблемами, накопившимися в душе. Человек же просто искал себе того, с кем можно сбросить эмоциональный и сексуальный груз, а душа – душа это слишком сложно для понимания, и такая нагрузка не нужна ни оптом, ни бесплатно. Слишком тяжело тащить.
Но Миша совершенно не вписывался в мою ротацию мужчин. После того, как мы в кафе целый час проговорили о детских годах, я поставила на нем метку – «друг». Но потом мы решили пройтись к морю, и он увлек меня в какой-то проход между улочками и стал целовать. Боже мой, как же он целовался… Я немедленно сняла поставленную метку и… Нет, новую не поставила, минут через десять я просто перестала соображать и даже забыла обо всех закатах, золоте и Покровских этого мира.
И все же время «ЗЗ» приближалось.
Мы подъехали на такси к какому-то безлюдному пляжу и потом еще около километра шли по песку к «обалденному месту», как назвал его Миша. Место действительно было замечательным. Метрах в тридцати от моря стоял покосившийся деревянный домик (кстати, тоже интересный сюжет для снимков), песок был чистым и каким-то даже не желтым, а прозрачным. Редкие скопления ракушек, разных, таких чудных. Мне всегда было интересно, как природа додумалась до таких сложных миниатюрных скульптур. Светлая полоса сменялась темной и гладкой поверхностью воды. И даже – просто невероятно! – вдали мелькали черные спинки дельфинов. Все, как и хотел Покровский. Солнце еще не достаточно опустилось, но уже обещало незабываемые кадры. А золото… Золото мы добавим фотошопом.
Миша приобнял меня за плечи и спросил:
- Нравится?
- Нравится – не то слово, - прошептала я.
- Но закат – это еще не все… - загадочно ответил он и повел меня к домику.
Домик оказался пустым, а может, это был его личный домишко, или его друзей, я не хотела вникать, мне было слишком хорошо и уютно, чтоб задавать вопросы. Миша начал разгружать огромный рюкзак, который мы притащили с собой, и я с удивлением стала наблюдать, как он вытаскивает на деревянный столик шампанское, фрукты, небольшие ароматические свечи в виде цветов в жестяных круглых подставочках и – самое невероятное – хрустальные бокалы. Как только он довез их сюда целыми и – главное – когда успел все это тайком от меня собрать?
Мы расстелили покрывало на песке, расставили по бокам свечи и стали ждать, пока солнце опустится до нужной высоты, постоянно целуясь и запивая поцелуи шампанским. Закат подкрался как-то слишком неожиданно. Миша только дошел поцелуями до моего пупка, как я вскочила и схватила Nikon, лихорадочно дожевывая кусочек ананаса.
Мишка застонал, чертыхнулся, а потом серьезно заявил:
- Слушай, я от тебя с ума схожу.
Я улыбнулась, продолжая щелкать и перемещаться по берегу в поисках более красивого и удачного кадра.
- Я тебя никуда не отпущу, – еще более серьезно добавил он.
Что-то было в его голосе, что заставило меня замереть, но только на секунду. Я решила попробовать сделать снимок через камыш, который рос у домика, и побежала туда.
Чуть позже, прокручивая отснятые кадры на мониторчике фотокамеры и представляя, что добавление теплых тонов в Picasa сделает их идеально золотыми, я решила, что это самые лучшие выходные в моей жизни. К тому же Миша дал мне понять, что они отнюдь не закончились.

А потом… Если бы я была автором дамских любовных романчиков, я бы написала, что потом была ночь любви. Или еще жарче – ночь страсти. Она действительно была – эта ночь страсти. Я наклюкалась шампанского за удачу да за встречу и, совершенно не стесняясь, отдалась Мише и на берегу и на деревянном столе в домике, и, возможно, еще где-то там. Ну, нельзя мне пить шампанское, совершенно нельзя. Лучше бы вино и желательно слабенькое. Самое забавное, что я девушка серьезная и переборчивая, но это шипучее, вкупе с золотым закатом и черными дельфинами вдалеке, снесли мне крышу, как какому-то подростку. Утром мне было гадко и стыдно. Успокаивало только то, что я справилась с заданием, которое дал мне Покровский. А значит надо просто дожить до трех часов дня, сесть в поезд и укатить, махнув на прощание ручкой.
Я посмотрела на Мишу. Он спал так по-детски сладко и держал во сне меня за руку, что в душе моей скрипнуло что-то, очень похожее на совесть. Он же хороший, этот Миша. Очень хороший. Мы всю свою жизнь, что бы мы не делали – учились, работали, ездили в отпуска, ходили по магазинам или выставкам в выходные, смотрели кино, читали в парке на лавочке – всю свою жизнь мы ищем любовь. Для чего? Да кто ж нас знает! Так уж устроен человек, что ему необходим кто-то рядом. И не просто кто-то. Кто-то, кто будет всю жизнь нести в себе светлое чувство любви по отношению к нам. Не можем мы по-другому. По-другому мы отчаиваемся, впадаем в депрессии, вешаемся или глотаем таблетки. По-другому мы просто не хотим жить. Ну необходимо нам это светлое чувство. Как кофе по утрам (это я о себе), как перерыв на обед посреди рабочего дня, как глоток воды в сорокаградусную жару. Необходимо и все тут. А Миша такой славный – нежный и искрений. И любовник, по-моему, неплохой. Не говоря о том, что собеседник он уж точно отличный. И как он вчера сказал, с ума по мне сходит…
Я потрогала голову, которая создавала ощущение надутого шарика и отправилась мочить ее в море. Прохладная вода принесла облегчение и немного расставила все по своим местам. Нет никакого смысла сейчас думать о чем-то серьезном, мы через семь часов расстанемся, а дальше… Что будет дальше, покажет время.

Минут через сорок я растолкала Михаила и, состроив невинную мордашку, вежливо попросила:
- Мишенька, пойдем в город, кофе ужасно хочется.
Миша со вкусом потянулся и внимательно посмотрел на меня своими каре-желтыми глазами. Взгляд у него, надо сказать, был совершенно необычный. Я заметила это еще тогда, когда мы впервые обменялись фотографиями. Казалось бы, фото никак не могло передать этого взгляда, ан нет, передавало, да еще как! Еще тогда, рассматривая впервые симпатичного паренька на снимке, я поймала себя на том, что не могу оторвать взгляд от его глаз, словно вживую держат, не отпускают. Вот и сейчас, глаза светились радостью, но не отпускали, словно наручниками приковали. И тогда мне почему-то стало страшно. А когда Миша потянулся ко мне губами и прошептал на ухо: «Давай останемся здесь навсегда», - меня прошиб озноб.
Я быстро стряхнула с себя это наваждение, еще раз мысленно отругала за выпитое вечером шампанское и продолжила уговоры.
- Ну пойдем к тебе, ты так вкусно завариваешь кофе. Очень-очень хочется.
- А давай ты побудешь здесь, а я быстро сгоняю в город и привезу тебе кофе в термосе, - вдруг предложил Миша.
Я глупо заморгала ресницами, не найдя сразу что ответить на это предложение. Вроде раньше тугодумства за Михаилом я не замечала.
- Миш, уже девять утра. У меня в три часа поезд. Я бы хотела выпить кофе, привести себя в порядок, да и покушать бы не мешало.
- Но я хочу, чтобы ты осталась, - ответил он, как упрямый маленький ребенок.
Да уж, не думала, что на мужчин похмелье может оказывать такое влияние. Тем не менее, Миша продолжал.
- Я давно это понял. Ты единственная идеальная женщина для меня. Ты слышишь моя душу. Я слышу твою. Ты понимаешь меня так, как никто и никогда не понимал в жизни. Я все не решался встретиться с тобой, чтоб не развеять эту сказку, но Судьба сама захотела все устроить. И такой ночи, как вчера у меня ни разу не было. Были слабые подобия, но это все не то, каждый раз не то… А вчера… Ты – именно то, что я искал.
Он запнулся, а у меня в голове по-идиотски зазвучала песенка Кузьмина: «Ты именно та, та, что я искал, но с каждым танцем тают шансы на успех…». Мои шансы спокойно выпить кофе тоже таяли с каждой минутой. Я встала, отряхнула с колен песок и стала собирать свои вещи.
- Ты не уйдешь… - сначала голос был полон надежды.
А потом что-то произошло. Я так и не поняла что. Голова продолжала болеть, я на минуточку закрыла глаза и потерла кончиками пальцев виски, а в следующее мгновение уже лежала на полу лицом вниз, а Миша завязывал мне сзади руки. Но откуда он взял веревку? Неужели готовился ко всему заранее? Или все это было в домике?
Узлы больно впились в руки. Миша перевернул меня и связал еще и ноги. Я пробовала брыкаться – бесполезно. Он был очень сильным. Очень. Я почувствовала себя тряпичной куклой с раскалывающейся головой и пересохшим горлом.
- Я знаю, что тебе не очень удобно сейчас, – как ни в чем ни бывало произнес Миша, - но это не надолго. Я съезжу в город, привезу нам кофе, покушать и все, что еще надо будет. А когда вернусь, - развяжу. Ты же будешь послушной девочкой?
И он вышел, хлопнув деревянной дверью.
Первым желанием было… проснуться. Ну не могла я, никак не могла попасть в такой переплет. Это просто не реально, этого не может быть! Но это было. Я лежала связанная на полу в заброшенном домике, чувствовала запах моря и слышала крики чаек. И это было очень даже реально.
Через пару часов, когда моя голова уже просто раскалывалась, а руки-ноги онемели и словно перестали существовать, Миша вернулся.
- Привет, солнышко, - улыбнулся он мне. – Кофе и круасаны сейчас, а обед пожарим на костре. Правда же, здорово? Это будет незабываемый пикник. А вечером повторим то, что было вчера? Я по тебе уже соскучился.
Он так безмятежно и влюблено смотрел на меня, что я даже начала подумывать, а, может, это не он тронулся рассудком, а я? Может, это я не понимаю, что именно здесь происходит? Может, между нами то самое светлое чувство? Только какое-то оно слишком темное. И голова от него невероятно болит.

И началось то, чего я не могла представить даже в кошмарном сне. Миша развязал меня, но сковал руки и ноги самыми настоящими наручниками. А к тем наручникам, что были на ногах, еще и прикрепил цепь. Достаточно длинную, чтоб я могла аж из домика на метр-полтора войти в море, но совершенно не достаточную, чтоб добежать до поезда на Москву. Я могла пить, есть, совершать еще кучу абсолютно ненужных для меня действий, но я не могла отсюда уйти. Никак не могла. Миша кормил меня вкусной едой, поил кофе и вином и заставлял любить себя. Именно заставлял! Милый, нежный, искренний и все понимающий Миша грубо бил и пинал меня ногами, если я не произносила ласковых слов или целовалась с ним без должного упоения. Я не знаю, сколько дней это все продолжалось. В какой-то момент мне стало казаться, что я здесь уже вечность и другой жизни у меня просто не было, она мне приснилась. Когда Миша куда-нибудь уходил, я обессилено опускалась на землю прямо на том месте, где стояла и закрывала глаза. Может, стоило в эти часы искать какой-нибудь выход, пытаться убежать, но я обнимала себя за плечи и сидела так, раскачиваясь из стороны в сторону, обливаясь горючими слезами и с ужасом ожидая того момента, когда мой мучитель вернется. Порвать цепь я все равно не могла, снять наручники тоже. Разве что сбежать отсюда, таща за собой этот ветхий деревянный домишко! И все равно я не знала куда идти. Километр по песку вправо, а потом? Вряд ли меня там ждет такси. Мобильный телефон Миша забрал еще в то первое утро. Да и сумку тоже. Только деревянная постройка, песок, море, да чайки, безразлично парящие в небе.

И тогда я решила умереть. Говорят, что человек чувствует, когда приходит время его смерти. Он начинает ощущать вокруг пустоту и что-то еще такое… Лучше бы я ощущала пустоту, лучше бы рядом никого не было, чем смотреть в это лицо, лучащееся любовью, терпеть побои и не просто безропотно раздеваться каждый раз, когда «он по мне соскучился», а играть в любовь, играть как актриса Большого театра на грандиозной премьере, без права на ошибку. Я перестала есть, объясняя свое нежелание разными, но вполне невинными причинами. А вот вино я продолжала пить. Я надеялась, что в определенный момент я наконец-то отключусь, и Мише придется везти меня в больницу, а значит к людям. Я очень надеялась. Но я даже не пьянела. Это было каким-то безумием. Я совсем потеряла надежду хоть на что-нибудь.
И все же… Все же я отключилась. Или уснула… И мне приснился странный сон, будто Покровский несет меня на руках. Я даже засмеялась и услышала свой изменившийся хриплый смех. А потом четко услышала голос Сергея:
- Филатова, я знал, что по тебе мужики с ума сходят, но что вот до такой степени…
Я немедленно открыла глаза. Получилось с трудом, и все же я реально находилась на руках у Покровского. Никаких цепей и наручников, никаких каре-желтых внимательных взглядов, никакого песка, вина и кофе в термосе. Наверное, так плачут от счастья... Я обняла своего начальника и даже что-то попыталась сказать. Но он прошептал:
- Тс-с-с-с, потом мне все расскажешь. Тебе надо отдохнуть.

- Сереж, расскажи, как ты меня нашел.
- Знаешь, Ириш, ты, конечно, девочка вздорная, своенравная и себе на уме, но ты хороший журналист, ты никогда не пропустила бы сдачу номера, не выполнив моего поручения.
Я запустила в него подушкой и весело засмеялась.
- Вот и славно, ты уже смеешься, - улыбнулся мне Покровский. – Ты извини, мне пришлось попросить программистов прошерстить твой компьютер на предмет последних переписок и логов. Так мы вычислили твоего Мишу. Ну а дальше – дело техники и времени. Я рад, что нашел тебя. Никогда бы не простил себе этот золотой закат, если бы с тобой что-то случилось.
- Покровский, только не говори, что ты от меня тоже с ума сходишь!
- С ума? Нет, с ума не схожу, - он снова улыбнулся, а потом вдруг серьезно добавил, - я просто тебя люблю. Жаль, что ты не замечаешь. Но знаешь, я больше тебя никогда никуда не отпущу.
Я вздрогнула и посмотрела ему в глаза. Но в них не было никакой необычности, никакой загадки и сумасшедшинки. Обычные серые глаза влюбленного мужчины.