Нервное небо

 Вечно изменчивое, завораживающее небо. Самолет – ключ к нему, он открывает дверь в небо. Можно просто смотреть на небо, пока не надоест, но если взлетать в небо, будешь летать от облачка к облачку днем и от звездочки к звездочке ночью… Тогда начнешь понимать небо.
 …И все же за миллиарды часов, проведенных в небесах, никто из людей не оставил в них не следа. Пролетит наш самолет, и небо все выравнивает, тщательно заглаживая все следы нашего пребывания в нем, и снова, как всегда, становится первозданным и пустынным пространством.
 Ричард Бах. «Биплан»

 

Яркое облако озарило глухие сибирские сопки. Через пару секунд мощная взрывная волна, распугивая немногочисленных таежных обитателей, прокатилась, как колокольный набат.
Как память по тем, кого не стало за несколько мгновений до этого…

В Москве стоял сырой мартовский денек начала 90-х годов. Новый год остался где-то позади, о лете еще никто почти и не мечтал. Обычные серые будни мегаполиса… Жизнь продолжалась своим чередом: командированные приезжали и прилетали в столицу в надежде выпросить у федеральных чиновников хоть что-нибудь для своих регионов или организаций. В эти командировки, как правило, их снаряжали на местах очень обстоятельно, ведь от конечного успеха поездки обычно зависело очень много. Гонцам, конечно же, в Москве отказывали, кивая на огромные плакаты «ДЕНЕГ НЕТ» с переводом на все возможные языки, прикрепленные скотчем на двери больших начальников…
Влюбленные парочки все также назначали свидания у памятника Пушкину. В общем, жизнь продолжалась…
 * * *
 В семье Перовых стояло радостное возбуждение, еще бы! Посреди слякотной и промозглой московской весны удалось вырваться от всех дел, благо у детей тоже школьные каникулы, и – о, чудо! – муж, Сергей Николаевич, малоизвестный в широких кругах общественности, но отнюдь не бедный бизнесмен, купил за бешеные деньги роскошный тур в Таиланд. Еще пару лет назад они и подумать не могли о таком счастье. Однако все течет, все меняется. Теперь стало возможным если и не все, то очень многое из недоступного ранее. Были бы деньги.
 Набрав, как это часто бывает, много абсолютно ненужных вещей в дорогу, Перовы изо всех сил пытались застегнуть чемоданы. Наконец, им это удалось.
«А цветы? Как мы с ними поступим?» - подумала Галя, жена Сергея Николаевича. Она с детства увлекалась разведением домашних цветов, а сейчас вдруг с ужасом подумала, что ее дорогие цветочки останутся на 2 недели без полива и присмотра. Выход был найден в лице соседки Нади, к которой растительность была отнесена «на побывку»: ненадолго ведь, всего на пару недель, 29-го вернемся, успокаивала Галя Надю, но скорее саму себя.
«Присядем что ли на дорожку», сказал Сергей Николаевич, но дети весело отмахнулись, ибо росли чрезмерно рациональными и от всяческих суеверий просто отмахивались.
Подошла служебная «Волга» и Перовы выехали в сторону Шереметьево.
 * * *
Женя Гашин - еще довольно молодой клерк из рядовой государственной конторы средней руки - встал с кровати в дурном расположении духа: начало года, да и конец прошлого не радовал его приятными событиями: любимая жена с двумя сыновьями-близнецами после летнего отдыха в Сочи (а Женю тогда не отпустило в отпуск начальство), растворилась где-то в направлении Крайнего Севера, прельщенная баснями о сладкой жизни, которые пел ей на юге какой-то нефтяник. Женя одного только не мог понять, как и когда он выпустил нить семейного счастья из рук. Вроде бы все было, как всегда: улыбки приветствия, горячий ужин, но все же что-то было уже не то. Спешный отъезд семьи накануне первого сентября что-то надломил в его душе. Ушла вера в самых близких людей. Но на работе он с трудом продолжал нести маску удачливого сотрудника с крепкими семейными тылами…
Как раз неожиданно «обломилась» командировка за рубеж, где местные предприимчивые коммерсанты хотели установить контакты с российскими партнерами по поводу организации совместного производства. Конечно, поехать за рубеж, да еще за счет «принимающей стороны» - мечта любого человека. Вряд ли бы Жене досталась это задание, но начальник Управления был в отпуске, его заместитель – желчный сухой старик – принципиально не летал самолетами, у начальника отдела на днях рожала жена, так Женя и оказался «крайним». Предложение ему понравилось, ведь он должен был пролетать над Дальним Востоком, и это грело ему душу…
 * * *
Лев Трофимович Борисов был кадровым военным в отставке. Сколько ему было лет – 80 или 78, к примеру, никто точно не знал, включая его самого. В лихие послереволюционные годы многие церковные архивы были разгромлены, растасканы и установить ныне истину уже было делом невозможным. Чтобы побыстрее попасть в армию (заветная мечта деревенского мальчишки), он «накинул» себе несколько годков, да так это и осталось в документах навсегда.
Но, несмотря на солидный возраст, Лев Трофимович был еще крепким мужичком, пережившим и жену, и братьев с сестрами. Его дочь уже много лет назад окончила МГИМО и с тех пор почти всегда работала за границей. Там же родились внучки, которых Лев Трофимович видел крайне редко. И Оля, его дочь, устроила почти безнадежное дело: добилась отцу туристической визы и выкупила авиабилет на один из ближайших рейсов Московских авиалиний. Лев Трофимович неделю бегал по Москве за сувенирами и подарками – да вот беда: цены подскочили в тысячи раз и боевой пенсии Борисова хватило только на большого, глупого на вид, плюшевого мишку. Он терзался остаток недели, понравится ли этот монстр внукам, но как человек практичный, решил, что сделанного не воротить. Еще затемно, намного раньше положенного времени, Лев Трофимович направился на городском транспорте на север Москвы, а оттуда – в Шереметьево.
 * * *
Святослав Ильич не выспался в этот раз, как и всегда, впрочем. Об этом никто не знал, во избежание проблем с медкомиссией, но сон приходил к нему все реже. Иногда он просыпался в холодном поту посреди ночи, так как по комнате, как ему казалось, перемещались какие-то тени. Тогда Святослав Ильич включал свет и долго еще тупо озирался в пустой комнате. Неосознанная тревога все больше укреплялась в его душе. Но… Нельзя было об этом никому даже намекнуть – немедленно спишут с летной работы! А Святослав не мог без неба. Как пришел мальчишкой в авиаучилище, так больше, чем на время короткого отпуска, с полетами не расставался.
Предыдущие полеты («крайние», как говорят авиаторы), были сложными. Туман во Владивостоке, обледенение полосы в Иркутске – отправка на запасной аэродром в Братске – задержки, опоздания, нервы. Да и как назло, работавший с ним последние лет 15 второй пилот Степаныч - опытный воздушный ас - попал в больницу с аппендицитом и ему в экипаж поставили молодого, но самоуверенного парня по фамилии Морозов, который мечтал занять место командира в кратчайшие сроки и любыми путями.
 Выехав на своих старых Жигулях, Станислав Ильич неторопливо повел машину в Шереметьево. За окном мелькал привычный пейзаж – Ленинградское шоссе, канал им. Москвы, не проснувшиеся еще Химки… Сегодня ему предстояло выполнять длинный и утомительный рейс в Бангкок. Хотя… В пункте прибытия ожидание следующего рейса займет неделю, за это время можно бы хорошо и отдохнуть.
 * * *
 Перовы приехали в Шереметьево, что называется, «впритык» и, чтобы пройти все формальности, оставалось очень мало времени. Галя всю дорогу «пилила» Сергея и водителя, постоянно причитала «Ну все, теперь точно опоздаем, и все из-за вас, мужиков». Гале очень хотелось попасть в «Дьюти-фри», о котором она столько слышала от подружки, еще бы! Настоящая косметика – духи, помада, лак и тому подобные женские безделушки по вполне приемлемым ценам.
 Каково же было ее разочарование, когда после погранконтроля их сразу отправили на посадку, так как самолет скоро улетал. Дети тоже расстроились: они надеялись на необыкновенные игрушки из этого же чудо-магазина.
Вот так, не разговаривая друг с другом, они и зашли в шикарный салон самолета-иномарки. Их 4 места были в первых рядах бизнес-класса. Проходя из хвоста самолета вперед, Сергей невольно оценивал тех, с кем ему предстоит лететь 12 часов вместе. Глаз выхватил из общей массы лишь грустного молодого человека и деда в военной форме с огромным ужасным плющевым медведем в руках, на котором почему-то были наклеены этикетки с изображением рюмок, обозначающих хрупкий багаж.
 Перовы заняли свои места. Приветливые стюардессы начали в какой уже раз размахивать руками, указывая на аварийные выходы.
 * * *
 Учитывая, что семья его бросила, что называется, всерьез и надолго, Женя долго не мог придти к решению, как же быть дальше. Все женщины стали казаться ему корыстными коварными соблазнительницами, мотыльками, перелетающими с места на место в поисках лучшей доли. Все новые робкие попытки познакомиться с кем-либо, лишь убеждали его в этом выводе: узнав, кем работает Женя, какую зарплату ему выплачивают, представительницы слабого пола сразу теряли к нему интерес и даже не пытались скрыть этого.
 И тут он вспомнил о Лиле. Лиля была его давняя, очень давняя знакомая, живущая где-то очень далеко, в Приморье. Лиля работала в той же сфере, что и Женя, и Его Величеству Случаю было угодно познакомить их примерно посередине между Москвой и Владивостоком – в Красноярске. Опять же. Воля случая, на совещание должна была лететь начальница Лили, но она заболела. Страшно подумать, думал потом Женя, а если бы у той неведомой ему начальницы было железное здоровье, они с Лилей никогда бы не встретились…
У Лили не заладилась семейная жизнь, муж подался за заработками в Москву, да и позабыл со временем о существовании супруги. Женя всегда любил помочь советом или просто внимательно выслушать любого человека, который нуждался, по его мнению, в помощи. Те четыре вечера на берегу величественного Енисея запомнились им надолго, там не было ничего предосудительного, только неторопливая беседа двух понимающих друг друга личностей.
 * * *
 Заняв место около окна, Лев Трофимович начал припоминать, когда же он летал на самолетах до этого? Вспомнились 60-е годы. Еще жива была его жена, он работал в Куйбышеве и довольно часто летал оттуда в Москву, в Генштаб. Он прекрасно помнил, как из-за забора аэропорта в Курумоче постоянно белел платочек Зои, которым она махала вслед мужу, вызывая непременные улыбки других провожающих.
 Пришли другие времена. В строю уже другие лайнеры, другие девушки провожают в аэропортах своих любимых… И тем не менее, Борисову подсознательно захотелось увидеть еще раз белеющий платочек, ощутить Зоино прикосновение и шепот «Счастливого пути, дорогой!». Глаза у офицера стали влажными, что не укрылось от взгляда молодой девочки-стюардессы, летевшей в свой первый рейс. «Дедушка, Вам нехорошо?» - «Все пройдет сейчас, милая, все пройдет. Принеси-ка, пожалуйста, деду водички».
 * * *
 Рейс не задался с самого начала. Прибыв в нарядную, Святослав Ильич узнал, что тот борт, на котором он должен был лететь сегодня, его родной, закрепленный борт, сменная бригада пригнала из рейса из Владивостока со множеством неисправностей и о выпуске его в строй сегодня не стоило и заикаться. С дальних перронов тягач подтащил запасной борт, на котором не было закрепленных экипажей: машина была на редкость капризной и ее отправляли в резерв при первой возможности.
 Приняв машину, опробовав действие всех механизмов, Станислав Ильич стал меланхолично глядеть в окно, гадая, какой именно из автобусов везет пассажиров именно его рейса. Автобусы проезжали мимо. Люди летели в Париж, Нью-Йорк, Стамбул…
Наконец, видавший виды желтый автобус остановился около аэробуса и пассажиры гуськом взошли на трап.
 Через 20 минут диспетчер дал добро на взлет и борт, легко оторвавшись от бетонных плит левой взлетно-посадочной полосы Шереметьево, сделал круг над Сходней, Зеленоградом и повернул на восток. По правую сторону с самолетом прощалась Москва. Сквозь облачность пробивался мощный поток желтого, «теплого» света. И от этого огромного доброго облака всем стало как-то уютнее на душе…
 * * *
 Так и не помирившись, после взлета они сидели, полуотвернувшись друг от друга.
Вдруг по салону раздалось объявление «Вскоре Вашему вниманию будут предложены товары беспошлинной торговли: алкоголь, парфюмерия, игрушки из магазина «DUTY FREE». Галя сразу же забыла обиды, оказывается, еще ничего не потеряно. Правда, вида она не подала, так как надеялась выклянчить у мужа суровым видом побольше подарков. Вскоре, действительно привезли тележку с товарами. Каждый из взрослых Перовых нашел себе товар по душе и вскоре отец дегустировал невиданную для советского, пардон, теперь уже российского человека – виски, а мама рассматривала многочисленные упаковки духов и туалетной воды, которыми ее щедро одарил Сергей Николаевич.
 Только младшие Перовы делали скучные лица, глаза у них повлажнели от обиды: игрушки не продавались.
 - Дети, не плакать! Сейчас все сделаем в лучшем виде! – сказал Сергей Николаевич и постучал в кабину пилотов.
 * * *
 С тех пор они встречались с Лилей раза три. Женя тяжело переживал разлуку с лучшим другом, Лиля иногда писала ему, но письма шли долго, иногда пропадали, а однажды попались на глаза супруге (тогда она еще была в наличии), которая немедленно ознакомилась с содержимым письма и устроила Жене грандиозный скандал. «Я так и знала, что у тебя есть любовница!» - в бешенстве кричала она на весь подъезд. Женя, сильно зардевшись, пытался убедить супругу в обратном, но женский эгоизм часто мешает разуму – Света так никогда и не поверила, что ее муж «чист» и все время подкалывала: «Что ж ты не мчишься к своей сибирячке?» или же, если он задерживался на работе: «Что-то ты сегодня быстро слетал во Владивосток!».
 Сейчас, когда Женя внезапно остался один, он неожиданно понял, что теперь никто и ничто не помешает ему быть рядом с близким человеком. Правда, смущало, что Лиля категорически была против отъезда из Владивостока куда-либо, но Женя был уверен, что он найдет способы переубедить свою знакомую. Впервые за последние годы перед Женей стала вырисовываться реальная надежда вновь обрести человеческое счастье.
Он мысленно улыбался возможности пролететь сегодня над дальним краем, где-то под крылом самолета останется город, где живет Та, которая будет с ним!
 * * *
 Самолет пролетел три с половиной часа, и второй пилот пошел в салон немножко размяться. Обстановка это позволяла, полет был горизонтальный, погодные условия, по крайней мере, на ближайшие минут 20 полета были спокойные. Дальше синоптики обещали зону турбулентности, или «Нервное небо», когда машину швыряет вверх-вниз. Тогда будет не до прогулок.
 Подойдя к двери, он услышал стук и бесстрашно ее открыл. На пороге стоял один из пассажиров бизнес-класса, тот самый, которого пришлось дожидаться в Шереметьево. Пассажир был уже навеселе. «Командир, будь другом, дай детишкам посмотреть на кабину. Отблагодарю – не заржавеет!» - сказал Перов и немедленно сунул некую зеленую бумажку в наружный карман кителя пилота. С краешка бумажки призывно глядели единица и два нуля. Искушение Морозова было недолгим: а что, лишние, что ли деньги, да и что будет, если детишки чуть-чуть посмотрят на кабину. Опять же, если вдруг кто прослушает запись переговоров в кабине и услышит детские голоса, отвечать будет не он, а КВС – командир, то есть. Морозов решительно кивнул детям на дверной проем и пригласил их зайти в кабину. Командир с недоумением обернулся на неожиданную процессию. Морозов быстро нашелся: «Да вот, Ильич, встретил «кореша», вместе работали в Павлодаре когда-то. Дай его детишкам посидеть тут чуть-чуть!». Командир передернул плечами, но не подал вида, что ему это не нравится. Мысленно он клял второго пилота во всех возможных грехах, но решил публичного скандала не устраивать. «Просто в следующий раз надо будет его в резерв отправить, не полечу я с ним больше!» - пронеслась стремительная мысль в голове у Капитана.
- Ну, вы тут не теряйтесь - прокричал с порога пьяный Перов и захлопнул дверь.
- Ну, чего боитесь? Садитесь в правое кресло – сказал Командир оробевшим детям, впервые наблюдающим величественную картину небесного горизонта из пилотской кабины. Настя, младшенькая, первая села в опустевшее кресло второго пилота, который отправился исполнить свою мысль прогуляться по салону, пойти заодно познакомиться со стюардессами, как никак им неделю жить в отеле в Бангкоке бок о бок.
 Вскоре созерцание приборов Насте наскучило и, самостоятельно выбравшись из кресла, она уступила его Илье, хулиганистому сыну Перова. Увидев штурвал, парень потихоньку, сначала краешками пальцев, затем всей ладонью дотронулся до него и чуть-чуть пошевелил. Святослав Ильич краем глаза видел эти маневры, но был уверен, что все под контролем, так как был включен автопилот.
 «Парень, чего такой робкий? Давай, руководи процессом» - сказал Капитан, в глубине души обожавший детей, хотя Бог и обделил его своими…

 * * *
 Перовы, помирившиеся и довольные, снова сидели вместе и с жаром обсуждали предстоящую «культурную программу» отдыха. Жена настаивала на экскурсиях, муж же претендовал только на «прогрев пуза» и еще кое на что, о чем слышал от своего друга, летавшего в Таиланд ранее, но такие вещи, естественно, женам не говорят. Он в глубине души надеялся, что ему удастся вырваться из отеля часа на два, «покупать подарки», а там уж он терять времени даром не будет.
 Женя и Лев Трофимович потихоньку дремали. Каждому снятся приятные картины: ветерану – белый платочек, мелькающий за оградой аэропорта Курумоч, а Гашину – их с Лилей свадьба: очаровательная кареглазая невеста с распущенными волосами в белом-белом платье…
Но беда была близко…
 * * *

 Через пару минут Илья неуверенно спросил: «Дядя, а чего самолет наклоняется?»
Капитан вышел из умиленного оцепенения и пристально взглянул в стекло кабины. Звезды угрожающе нависли не сверху, а с правой стороны. Борт неумолимо заваливался на левый борт: резервная машина в очередной раз раскапризничалась и после неоднократных манипуляций штурвалом просто отключила автопилот, хотя и не должна была этого делать.
 Капитан бросился вытягивать на себя командирский штурвал. Машина на несколько секунд остановилась в своем крене, заскрипела и продолжила заваливаться на левый бок. Скорость полета начала падать.
 Илюша тихо хныкал в кресле второго пилота. Второй же пилот наглухо застрял в кухне со стюардессами, а, когда осознал, что происходит что-то странное, из-за крена уже не мог дойти до кабины.
 Святослав Ильич ощутил незнакомое ему ранее чувство – жажду жизни. «Ну почему?» - кипела раскаленным железом мысль в его голове, а руки… Руки на полном автоматизме делали все те привычные манипуляции, которые делали уже тысячи раз. Но только машина уже не слушалась.
 Из салона доносились крики пассажиров, понявших, что происходит что-то очень плохое.
 Еще немного… Вытягиваю… Еще… Еще…


24 апреля 2006
Борт «Юрий Воробьев» Дальавиа.
Хабаровск-Москва.

От автора.
Приведенные выше события являются полностью вымышленными и не имеют отношения ни к одной из произошедших авиакатастроф. Всякое совпадение имен является случайным.