В начале 60-х только-только чуть-чуть приоткрылся железный занавес, и стало возможным заглянуть за бугор.
В 1963г. выезжаю в первую загранкомандировку на конференцию в Прагу. Делаю свой первый научный доклад на международном форуме. Переживаний было много.
Командировка оформлялась как научный туризм. Ученые-выезжанты сами оплачивали поездку через турфирму, а та обеспечивала и участие в конференции, и культурную программу. Это дало нам возможность посмотреть и другие города. Прага оставила глубокое впечатление. Красивый город. Пражский град, река Влтава, знаменитый Карлов мост, Вацлавская площадь, памятник - Ян Гус на костре инквизиции (1415г.). Это впечатляет , - огонь, невинная жертва и старушка, кидающая хворост в костер и высеченные слова жертвы: «Святая простота!» Я был потрясен. Мысли перескакивали в недавнюю историю моей страны. Аналогия с нашей судьбоей была очевидной. К этому памятнику я приходил несколько раз.
Однажды в раздумьях о жизни и с воспоминаниями детства иду по Вацлавской площади. В этот широкий простор вливается очень узенькая улочка. Здесь стоит светофор, и все пражане ждут зеленого света. Я было рванулся перейти улочку, ведь никакого движения нет, машин и близко не видно, но что-то меня остановило. Стою, жду вместе со всеми. Сквозь толпу протискивается молодой парень с двумя пакетами, Ему некогда ждать, он перемахнул улочку на красный свет. Тут же раздается свисток полицейского. Откуда он взялся? Парень перед стражем порядка на виду у всех. Люди улыбаются, дескать, так его. Загорается зеленый свет, перехожу улицу и слышу русскую речью. Парень оправдывается: «Да не видел я никакого светофора». Ну, думаю, наш брат попался. Ведь вот какая разница в поведении. Пражане стоят и ждут, а гость из России прет, как танк, светофор он не видит, Все видят, а он – нет.
Когда в моем присутствии затеваются стенания по поводу нашей жизни, я всегда говорю: Чего вы хотите, ведь это МЫ ТАКИЕ. Мало кто с этим соглашается. Большинство ищут виноватых. Не зная «Что делать?», хотят знать, «Кто виноват?». Такой вот менталитет в нас сидит. «Колом его не выбьешь – упирается». Все беды от него.
Две недели в Чехословакии пролетели как сон. Мы тогда посетили Брно, Братиславу, Карловы Вары, Марьянски Лазни. Везде чувствовали теплое отношение к себе, к нашей стране – дружеские улыбки, желание сказать что-то по-русски. С огромными впечатлениями и весь в раздумьях возвращаюсь в Москву. До трагедии 1968 года оставалось пять лет.
Через пару месяцев должна быть другая поездка - в Швейцарию, на Международный конгресс по автоматическому управлению – ИФАК-2. Тщательно готовлю свой доклад. От Советского союза едет огромная делегация ученых. От нашего института двое – директор и я.
Проходим бесчисленные комиссии. От медицинской, до ЦКовской. Шутка ли, выезжаем в капстрану. Отвечаем на глупые вопросы членов комиссий. Например, знаем ли мы, кто первый секретарь нашего райкома партии? Но вот сборы уже закончены, завтра получаем паспорта и после завтра вылетаем в Базель. А сегодня утром мне сообщают, что из списка делегации я исключен. С тяжелым чувством распаковываю чемодан, опять ощущаю себя изгоем, будто оказался под подозрением в неблагонадежности, будто меня ударили обухом по голове.
Зигзаг жизни пошел вниз. «Неисповедимы тайны бытия» Или тайны власти.
Тогда я еще раз убедился, что сталинский дух живет. Метастазы сталинизма действуют.
Передаю текст моего доклада и слайды директору. Он его зачитает. Уверен, что Е.П.Стефани переживал мою отлучку, как и я. А ведь ему еще пришлось расплачиваться за такой произвол – читать не свой доклад. Я не завидовал ему, легко ли выступать с чужим докладом, да на международном форуме? Ведь я даже не успел его хорошо проинформировать. Вернувшись с конгресса, он с иронией рассказывал, как ему пришлось выкручиваться, отвечая на вопросы. Доклад вызвал значительный интерес, в прениях выступило несколько ученых из разных стран. Разбираясь с текстами дискуссии по докладу. Увидел знакомую фамилию - д-р. Д.Гиллес. С этим ученым я был знаком заочно. Мы работали параллельно, что называется ноздря в ноздрю. Он занимался автоматизацией производства полиэтилена и я тем же. Он занимался математическим моделированием процесса и я этим. Он приехал на конгресс в Базель, а я НЕ приехал. Наша встреча не состоялась. Она состоится только через три года в Лондоне на следующем конгрессе.
А вот еще знакомая личность, выступавшая по моему докладу - профессор К.Шонеман – тот самый химик, который прислал мне письмо. Думается, что проф. Шонеман приехал в Базель на конгресс ради моего доклада и, может быть, с желанием встретиться со мной. Так думаю, потому что химику иначе незачем ехать на конгресс по автоматизации. Это не его специальность. Наша встреча не состоялась, но. . . Мы с ним всё-таки встретились через пять лет и надо сказать при неординарных обстоятельствах. Об этом расскажу обязательно.
Выступления коллег из ФРГ на Конгрессе и письмо профессора оказали нашей лаборатории огромную услугу. Они, не ведая того, обеспечили нас очень интересной работой на целых 20 лет. Вот такое огромное ЭХО. Так что благодарность наша безгранична. Но это случилось уже в другой эпохе. Как это произошло, и как состоялись мои встречи с учеными из ФРГ, расскажу позднее.
Три месяца спустя в американском журнале «Control» читаю отчет о конгрессе в Базеле. Там в частности отмечалось, что советская делегация была самой крупной, более 100 человек. Для зачтения на конгрессе было принято 25 советских докладов, а докладчиков в нашей делегации оказалось только 5. Другие не приехали. Как и я, не по своей воле. У судьбы свои планы. Видимо, понадобились места в делегации для партийных боссов, ведь всем заманчиво прокатиться в Швейцарию, партбоссы - тоже люди со своими желаниями.
В том же журнальном отчете сообщалось, что руководство Конгрессом по этому поводу приняло специальное решение и предупредило, если на следующий конгресс советская делегация снова приедет без докладчиков, будут приниматься оргмеры. Угроза подействовала, ЦК КПСС на следующий Конгресс в Лондоне пропустил всех докладчиков, в том числе и меня. Вот так развивались наши международные связи. Сегодня это кажется дикостью. Но было так.
Следует сказать, что 60-70-е годы были весьма насыщены загранкомандировками. Отставка с Базелем была компенсирована, и в Базеле я все же побывал на 10 лет позднее, чем собирался.