Незаметно, в одночасье из голых полусонных веток весна выплеснула сочную молодую зелень, усыпала свечками побегов сосны и елочки. Молодые кедры особняком расположились вдоль забора, машут друг другу длинными нежными пальчиками-иголками. В окна, перебивая друг друга, врываются запахи цветущих яблонь, свежескошенной травы, тюльпанов и сирени. Ошалевший соловей уже не различает дней и ночей, истово призывая свою возлюбленную; робко, словно осознавая свою неуместность, подают голоса лягушки.
Вечереет, воздух густеет, и кажется, его можно резать и брать кусками в ладони.
Лишь солнышко зацепит крышу бани, появляется любопытный месяц. Ветер размывает синеву неба почти до бела; закат блеснет пунцовым над сонной речкой, и навалится прохлада и темнота, вытягивая из бездны яркие точки планет и звездочек, и скоро весь млечный путь расстелется нал крышей нашего дома.
А тишина…. тишина такая, что после невыносимой городской суеты, от нее не по себе – все мерещатся шаги домового, и какие-то тени проносятся у крылечка… или это всего лишь летучие мыши?
Весна! Щемит под ложечкой… И только уставшая от жизни старая облепиха с корявыми отвисшими до земли ветками только начинает лениво расправлять бледные листочки и равнодушно взирает на майскую маету.
Дачка... Мой мир – чистый, нежный, понятный. Мир, где отступают зло и печаль. Созерцание, бесконечное созерцание, соединение с природой…
Который год пытаюсь понять: отчего мне никогда не пресытиться этим зрелищем? Никогда не надышаться этим воздухом? Не насмотреться на звездную медведицу, уютно устроившуюся в небесной колыбели прямо над нашим колодцем?