Кулаки волн беспощадно молотили невинно-холодные скалы, и, расплескав свою силищу, с беспомощным плеском откатывались назад. В этом вечном сражении не было ни капли, ни крупицы ненависти, здесь дышал только вечный порядок и чья-то вечная воля. Стоило только отвести свой взгляд подальше и прогуляться им по широте водных просторов, и становилось ясно, что море не желает никому зла, оно просто творит свое дело, смысл которого не ясен даже для него самого…
Над шумным обрывом возвышалась громадина деревянного корабля. Толпа народа плясала вокруг него, и ее крики отчаянно кружили сгустившийся закатный воздух. Тем временем по лесенке в нутро кораблика поднимались семь человек, семь моряков – добровольцев. На их лицах сверкали улыбки, и любовь вечернего ветерка, смешавшись с людской любовью, ласково трепали их белые одежды.
Девушка со странным даже для этого народа именем Туля прижималась к своему отцу, который был в этих краях очень важным человеком, вождем всего народа. Мысли вождя и его дочери сливались с помыслами самых последних бедняков в одном желании. Весь народ желал кораблю и его морякам быстрым облачком пронестись за горизонт и пасть ниц перед золотым троном Всевеликого. Люди верили, что на этот раз пропитанный слезами шепот мольбы коснется ушей Всевеликого, и Он явит себя им в сиянии ослепительных лучей, принося на многострадальную землю вечное блаженство и возвращая тех, над кем давно сомкнулись могильные земли…
Прощание завершилось, и народ, подняв корабль на вытянутых руках, осторожно понес его к обрыву. Со стороны казалось, будто кораблик поплыл по гладкому и спокойному морю. Среди тысячи рук, поднимающих над своими головами деревянного путешественника, были две руки вождя и две руки его любимой дочери.
Сотня самых сильных мужчин взялась за серьезные веревки, которые были привязаны к корабельной палубе. Когда корабельное тело было нежно спущено в пустоту обрыва, желваки мышц силачей заметно вздулись.
Гул толпы быстро перешел в шепот, слившийся с шипением морской пены, что рождалась и завершала свой недолгий век где-то далеко под ногами.
- Тихонько, тихонько! – шевелили губами и молодые и старики, и мужчины и женщины, и даже дети, едва научившиеся говорить.
- Тихонечко! – роняя и глотая слезы, шептала еще молодая мать одного из моряков.
Конец одной из веревок держал сам вождь, и было видно, что, несмотря на свои годы, он все еще силен, очень силен.
Неожиданно народ застыл, и рука тревожной тишины мигом накрыла побережье. Откуда-то снизу раздался водянистый шлепок, за ним последовал плеск. Как по команде люди облепили самый край обрыва.
Скорлупка корабля отплыла от убийственной скалы. Его нос устремился к горизонту, и казалось, что еще мгновение, и он уже окажется там, у подножия трона Всевеликого. Людские рты открылись, чтобы выпустить томящийся в душе крик радости…
Большая волна нежно, как родного сына, подхватила кораблик. Никто не мог поверить, что эта похожая на большую овечку масса воды способна на какое-то зло. Но сухой треск раздавил все иллюзии. Глухая сила воды впечатала корабельное тельце в скалу, обратив его в безжизненное деревянное месиво, среди которого барахтались пятнышки несчастных человеков.
Народ застыл над обрывом, обратясь в продолжение скалы-наковальни.
- Что стоите?! – прошел над людьми грозный оклик вождя, - Спасайте, спасайте людей!
Первыми опомнились силачи. К рукам гибнущих моряков устремились спасительные веревки, но, видно, уже было поздно. Новый водяной холм окрасил подножие скалы ожерельем кровавых слез. Эти слезинки быстро скатились вниз и растворились в пучине, поднявшись розовой морской пеной. Но вскоре исчезла и она, обнажив по-прежнему чужое, враждебное море, которым правит Черный Змий, вечный враг человеков.
Не стало семи лучших людей, не стало корабля, и слезы несчастного народа смешались с морскими водами, расширив Змиево царство…
- Почему?! – шептала Туля, уткнув голову в плечо своего отца, - Почему?!
- Успокойся, родная, - утешал ее отец, поглаживая по голове, - Видать, время не пришло. Когда придет, Всевеликий усмирит Змия, и тогда наш кораблик доберется до него… Потом все равно все вернутся! И моряки наши вернутся, и мама твоя вернется, и дедушка с бабушкой!
- Вернутся… - шептала Туля, крепче прижимаясь к любимому отцу.
Спуск корабля в ее жизни совершился уже второй раз, и второй раз трепетало готовое разорваться сердце. Несмотря на то, что уши Тули были забиты сладко-успокоительными словами отца, перед глазами продолжала кружить деревянная каша из обломков корабля, украшенная блестками человеческой крови.
Но все забылось, когда в одну из теплых ночей большой огонь озарил ее сонное лицо, а в окна родного дома ворвался грохот близкой битвы. Непонятный, чужой свист мешался с лязгом, подобным тому, который издает острый нож, проходясь по пустой тарелке. И все бы было ничего, если бы эти свист, лязг и грохот не прерывались болезненными и яростными криками. Они раздавались то где-то далеко, а то и рядом, едва ли не в двух шагах от ложа дочери вождя.
- Отец! – позвала девушка, еще не успевшая ни удивиться, ни по-настоящему испугаться.
Из нутра тревожного огненного света, плясавшего за окном, высунулась страшная голова воина. Ручейки крови струились по его лбу и попадали в глаза, где сверкал лошадиный ужас:
- Мы пропали! – крикнул он, - И отец твой, наш вождь, погиб! Спасайся! Беги!
Голова тут же исчезла, а Туля, как вкопанная, застыла на месте. Она принялась гадать, появлялся ли тот человек на самом деле, или просто пришел в недрах страшного сна. Ведь что-то подобное ей уже снилось после того, как семь лет назад обратился в кровавые щепки первый корабль ее жизни.
Но пляска недобрых багряных зайчиков по стенам ее жилища все продолжалась, и Туля робко попятилась к двери. За всю свою короткую жизнь она так ни разу и не бегала, а потому даже толком и не понимала само значение слова «бег».
Сама не понимая, что делает, дочь вождя толкнула пальчиками босой ноги свою дверь. И тотчас злые руки обвились вокруг ее шеи и повлекли в сторону объятого пламенем мира…
Когда Туля очнулась, то увидела, что лежит в большом прохладном пространстве, увенчанное сверху полукруглым сводом, центр которого пронзало светлое окно. Все стены говорили непонятными знаками, неизвестно для чего начертанными повсюду, даже на полу.
- Очнулась, доченька, - услышала она тихий, добрый голос и ей почудилась, будто где-то рядом стоит ее отец. Туля повернула голову, но вместо родителя узрела лишь незнакомого старика.
- Не бойся меня, ведь мы – из одного народа, только вы поселились на горе у моря, а мы – внизу, под вами. Но один Всевеликий породил нас, а потом… Потом он отвернулся и утонул в сладком сне по ту сторону моря. И мы, как и вы, всю свою бытность зовем его и не дозовемся…
Тулю передернуло. Она вспомнила отцовские рассказы про вероломный народ низин. Когда-то очень давно дочь легендарного вождя этого племени сказала, что обратится белой птицей и прилетит к самому уху Всевеликого. Никто тогда ничего не понял, а она подскочила к обрыву и бросилась с него прежде, чем ее успели остановить. С тех пор в этом народе решили, что лишь женщина в силах разбудить Всевеликого, ведь женский крик – самый громкий, а женские слезы – самые горькие.
Сперва смерть для будущего обращения в зовущую птицу принимали здесь добровольно. Ни одна сотня самых красивых девиц этого народа навсегда скрыла свои тела среди ревущих волн.
Но однажды случилось невероятное. Женщина, уже решившаяся на обращение в птицу, неожиданно отпрянула от края пропасти и бросилась в сторону дальних гор. Народ оцепенел, и никто не решился даже сказать слова ей вслед, а не то, что кинуться за отступницей. Больше ее никто и никогда не видел, но обряд пришлось изменить. Теперь жертву стали выбирать из самых красивых пленниц – невольниц, а ее живое тело уничтожали при помощи специального ножа, очень длинного и страшного.
Воспоминания молнией сверкнули в голове Тули, и эта молния выскочила из ее глаз, устремившись в старика. Тот сразу все понял и только покачал головой в ответ:
- Да-да. Вижу, ты все понимаешь. Но я тебе еще кое-что скажу. Ведь воевали мы с твоим племенем и перебили половину твоих людей только для того, чтобы заполучить тебя. Ведь никто в наших краях не любит Всевеликого так сильно, как любишь его ты! Я видел твои слезы после того, как очередной ваш кораблик был разбит морем. Тогда я пришел в ваш город в дырявой пастушьей одежде… Сердце меня не обмануло, я сразу почуял тяжесть твоего горя… Может, ты надеешься на новый кораблик, что вы спустите через следующие семь лет?! Не надейся! Только зовущая птица может разбудить Всевеликого, ведь так было сказано в наших древних, но почему-то забытых среди вас книгах. Зовущая птица! – скорее пропел, чем сказал он.
- Нет!!! – прокричала, срываясь на визг Туля. Только в это мгновение она осознала, что из-под теплого отцовского крыла судьба перебросила ее в злые, когтистые лапы чужого народа.
- Твое мнение уже не важно. Раз мы так решили, то так и случится. Жертвоприношение совершится сегодня на закате, - спокойно промолвил старик и из его доброго лица неожиданно выглянули два злобных глаза.
- И чем вы лучше нас?! – прорычал он на последок, разорвав в клочья остатки своей видимой доброты, - Разве ты не знала, что ваши «моряки» – приговоренные к смерти преступники, для которых твой папа придумал более интересный способ казни?! Ведь он хорошо знал, что никто из них все равно не выплывет!
Старик удалился. Туля подняла глаза к светлому окошку, силясь понять, что же все-таки совершилось. Слова злого деда никак не вошли в ее душу, они прошлись не ближе, чем кончики длинных волос Тули. Девушка все еще не осознавала, что до поры ушедший старик каким-то образом связан с ее судьбой.
Неожиданно ей показалось, будто сводчатое помещение - всего-навсего каменная коробочка, которой чья-то рука накрыла Тулю подобно тому, как она сама ловила жучков и бабочек. А где-то снаружи стоят ее отец и весь народ, целы и невредимы. Девушка подбежала к сложенной из белесого камня стенке и, что есть силы, надавила на нее. Не поддается, больно уж тяжела…
Туля отошла от стены и прошла несколько кругов по комнате. В это время тяжелый камень вывалился из стены, и в образовавшемся проеме вырос человек огромных размеров.
- Пора! – властно отчеканил он и, взяв дочь горного вождя за руку, повлек ее наружу.
Они шли мимо маленьких и больших домиков чужого города, внутри которых отчего-то было необычно светло, и лились звуки странных песен. Вскоре дома расступились, и босые ноги Тули ощутили холод мощеной камнем большой площади. Всю ширь площади занимали плотно утрамбованные человеческие фигуры, они слились настолько, что вместе напоминали один большой и неровный камень. Стражник провел Тулю на крепкий помост, возвышавшийся в самой середине этого человеческого камня. Там он передал девушку в руки того самого старика, что совсем недавно говорил с нею.
Старик одним движением своей полусухой, будто наполовину мертвой, руки сорвал с Тули ее легкие одежды, оставив девичье тело совсем нагим. После этого он поднял голову и таким же спокойным, как и прежде, голосом стал говорить про зовущую птицу, что вылетит сегодня с их земли и отправится к самому уху Всевеликого.
А Туля тем временем заглянула в глаза нескольким людям, переминающимся с ноги на ногу в самой середине площади. Темный пламень звериной страсти бушевал сейчас в их глазах, и тенистые его языки гладили напряженные лица. Когда старик достал страшный длинный нож, пляска страстного жара заметно усилилась, и Туля заметила, с каким удовольствием они взглянули на стальную смерть. Конечно, каждый из них мечтал о том, как уже через мгновение вместе с блестящим клинком проникнет в бархатистое женское тело, погрузится в теплую негу свежей крови…
Глаза всех собравшихся на этой площади людей смотрели только вдоль земли, и не было ни одного, пусть даже подслеповатого ока, которое бы хоть украдкой посмотрело на небо. Все вместе эти зрители походили на большой обеденный котел в момент закипания. Еще немного, и черная крышка съедет в сторону, обнажив рвущийся из-под нее столб пара.
Старик, как ни в чем не бывало, продолжал рассуждать про Всевеликого и зовущую его птицу, покачивая зажатым в правой руке большим ножом. Туля зажмурилась, потом открыла глаза…
Все дальнейшее совершилось неожиданно даже для самой дочери погибшего вождя. Ее правая рука одним цепким движением выхватила одежду из левой руки старикашки, а ноги совершили первый за всю жизнь прыжок прямо на людские головы.
Послышались крики. Толпа народа заходила ходуном, быстро сваливаясь в шевелящуюся мясную кучу. Но Туля быстро выбралась из-под мускулистой и костистой лавы, и бросилась наутек, на ходу осознавая значение слова «бежать». Ноги несли ее в сторону гряды прибрежных скал, среди которых не было ни одной спасительной лазейки, а за спиной девушки уже выросла стена очухавшегося и ставшего по-бычьи свирепым народа.
- Держи, держи ее!!!
Тело Тули распласталось по холодной и беспросветной скальной стене. Дальше бежать некуда, бесполезно просить о милости эти белые и высокие горы. Мягкая плоть человека не пройдет сквозь камень, не впитается в его нутро. А страшная толпа уже близко, всего в нескольких шагах…
Неожиданно большой кусок камня отвалился от стены, открыв Туле спасительный лаз, внутри которого стоял бородатый человек.
- Иди здесь, - шепнул он и задвинул камень обратно.
Другой дороги здесь не было, и ей пришлось идти по одной-единственной. Вскоре рев сокрытой за горами толпы притих и смешался со звоном прибрежной гальки, растерял свой ужас и обратился в далекую часть большого мира. Щелка между горами раскрывалась подобно воронке, и уже возле морского берега она давала место для маленькой деревушки, собранной из трех прижатых друг к другу домиков. За домиками творилось что-то невиданное – грозное и злое море здесь становилось добрым и ласковым. Его безъяростные волны тихо и мирно ложились на пологий берег, доверчиво спускающийся к самой воде.
- Что с… водой?! – прошептала Туля.
- Так это и есть море! – услышала она за своей спиной звонкий мальчишечий голос.
Девушка обернулась и увидела возле усмехнувшегося бородача мальчишку лет восьми от роду.
- Малец мой, - пояснил спасительный незнакомец.
Вместе с бородатым и его сыном они прошлись по тихому берегу, где из похожего на большую лужу моря можно было даже зачерпнуть пригоршню воды.
- Жила рядом с морем, а только сейчас узнала, какое оно водянистое и соленое, - вздохнула Туля.
- Что ж, по-твоему, оно должно быть сухим и сладким?! – усмехнулся мальчишка.
Берег переходил в каменную гряду, выдающуюся далеко в морскую глубь. Края камней были ровными, отчего становилось ясно, что гряда эта построена людьми, вложившими в эту работу большую любовь. На дорожке, идущей по верху этой рукотворной косы, попадались большие блюда, сделанные из ослепительного, похожего на солнце металла. Такой же металл лежал и на их поверхности. «Наверное, он – колдун, смог свет утяжелить и к своим ногам положить!», подумалось Туле.
- Это – наши дары для посланников Всевеликого, что прибудут к берегу, - промолвил бородач, - Ведь Всевеликому не нужны ни зовущие птицы, ни корабли. Он сам знает, когда явить свои силы нашему миру…
Они сошли с гряды и отправились к деревушке.
Так Туля и поселилась в этом странном месте, где каждый день с утра до ночи готовились к приходу долгожданных гостей. Все новые и новые дары выносили на каменную гряду, а в каждом из трех домов всякий вечер благоухал праздничный стол, мест за которым было больше, чем всех жителей поселения вместе взятых.
Вскоре Туля вышла замуж за красавца Ари, старшего сына спасшего ее бородача, который был вождем этого крохотного народа. Ари оказался прекрасным музыкантом, и, когда он выходил на гряду, звуки небесной музыки погружали всю округу в красное облако радости. Но играл он, конечно, не для соплеменников, и, стоя у морского берега, он всегда поворачивал свое лицо к далекому горизонту, даря самые сладостные звуки глухим волнам.
Постоянное ожидание, пропитавшее плоть и кровь здешних жителей, вскоре перетекло и в Тулю. В ее глазах, когда она смотрела на море, вспыхивал тот же самый светлячок надежды, что всегда играл в очах новых соплеменников. А самыми радостными мгновениями ее жизни становились те, когда она относила к морскому берегу что-то лучшее, с чем ей горше всего было расстаться. Вскоре на вершине горы засияли семь маленьких звездочек – ожерелье из красных камней, когда-то подаренное Туле ее отцом.
Со стороны близких гор ветер время от времени доносил лязг и грохот. То народ, сокрытый за цепью белых исполинов, стремился прорваться в эти края. В один из дней загорные люди расшумелись так сильно, что несколько больших камней рухнули с одной из вершин и с жестоким свистом устремились на ту сторону. Кто знает, быть может, они раздавили не один десяток голов.
На следующий день рассвет был каким-то белым, его белизна превзошла обычную белизну здешних камней. Когда Туля выглянула в окошко, она едва не лишилась чувств, увидев над каменной грядой облако белых парусов. Там стояли корабли похожие на те, что ее народ когда-то спускал в бушующие волны, только оказались они во много крат больше.
- Встречаем! – крикнул Ари. Он вбежал на порог дома с той стороны, где клубилось парусное чудо, - Свершилось!
Туля выскочила на берег, и гладкая вода забурлила под ее ногами. А глаза уже встретили посланников Всевеликого, которые удивительно походили на людей, только были совсем белыми. Почти такими же, как и их паруса. Они стояли на середине гряды и внимательно рассматривали расставленные повсюду сгустки света. Вскоре их лица озарились радостью.
- Им понравились наши подарки! – радостно кричал народ, и нес посланникам Всевеликого новые дары и угощения.
Посланники сложили дары в большие мешки, которые они прихватили с собой.
- Преподнесут Всевеликому! – шептались люди.
Внезапно один из посланников поднял с земли последний сгусток света, и что-то сказал на своем языке, похожем на крик утренней чайки. Вождь посмотрел в его глаза и указал рукой в ту сторону, где тонкая каменная перемычка отделяла их от людей низины. Два посланника уверенно зашагали в ту сторону, остальные же принялись подниматься на свой корабль.
- Куда они… - растерянно пробормотала Туля, - Уплывают от нас?!
Ари только покачал головой. Потом он отошел чуть в сторону и залился самой ослепительной своей мелодией.
Как будто вслушиваясь в музыку, из недр корабля появились посланники. Теперь их окружал железный блеск, и с собой они вели невиданных мускулистых зверей. Выйдя на берег, посланники стали запрыгивать своим зверям на спины. На толпившийся среди камней народ они обращали внимания не больше, чем на кусок старого паруса, выброшенный кем-то из корабля.
- Посмотри туда, - неожиданно сказал Ари, и указал рукой в сторону горного прохода, расчищенного от охранительных камней.
- Теперь они уйдут туда, огорченно произнесла Туля и тихонько заплакала.
И как только она это сказала, слившиеся со своими зверями посланники понеслись в сторону расщелины. Через мгновение их бег слился с полетом ветра, и хвосты зверей скрылись по ту сторону горы. Народ собрался возле своего вождя.
- Теперь счастье ушло на ту сторону, нам его не видать, - всхлипывая, приговаривали и старые и молодые.
- Идем за мной! – властно сказал вождь, и повел своих людей за большую гору, где их глазам представилась прежде невиданная каменная лестница, высеченная в скале.
Спотыкаясь о ступеньки, люди шагали на самую вершину. Оттуда виднелась вся округа.
- Смотрите вниз! – приказал вождь, и, повинуясь, люди глянули на зеленый простор, расстеленный у их ног.
Следующим звуком, услышанным этими горами, стал крик ужаса. Внизу творилось что-то невообразимое. Прежде цветущие большие города народа низин обратились в дымные костры, окруженные грудами человеческих тел. Вокруг них со скоростью бурного ветра носились посланники, и все, кому не посчастливилось оказаться на их пути, тут же окрашивались в цвет крови и падали в пропитанную пеплом траву. Иногда, видно для собственной потехи, посланники заменяли в своих руках острое оружие на тупые палки, которыми подолгу избивали своих жертв, набрасываясь на них со всех сторон. Иных несчастных они просто хватали руками и бросали в огонь пылающих домов.
Один из посланников мчался по каменистой дороге, привязав к своему зверю сразу трех несчастных жителей низины. Несчастные отчаянно барахтались, оставляя на всем пути куски своей кожи и мяса.
- Что они делают?.. – пробормотала Туля и взглянула в сторону той горы, где была не виденная вот уже семь лет ее родина.
Но повидать родные земли не довелось и на этот раз – их скрывала огромная туча, которая будто зацепилась за горную вершину. Туля перевела свой взгляд опять вниз.
Уцелевшие обитатели низинной страны робкой стайкой убегали от трех посланников, которые нарочно останавливали своих зверей, чтобы досыта насладиться созерцанием перепуганных людей. Остальные посланники суетились среди дымных городских руин, старательно набивая свои и без того пухлые мешки.
- Достаточно, - спокойно сказал вождь, - Теперь пойдем обратно.
И, пошатываясь из стороны в сторону, они побрели вниз по вечным ступеням.
- Всевеликий сперва послал к нам свой гнев. Это – последнее его испытание, и он явится лишь к тому, кто его вынесет, - промолвил на ходу вождь.
- Не благ Всевеликий! – шептали люди, - Раз он зло на народ послал! Зол, конечно, тот народ был, но ведь люди все-таки!
Вождь молча шагал впереди своего народа. Туля не заметила, как кончилась высокая лестница, и под ее ногами опять заструилась морская вода. Громадина корабля выросла перед ними незаметно, и так же незаметно она поглотила их в свое безмолвное и безлюдное нутро. Там не было никого, ни одного посланника не осталось в деревянном брюхе этого рукотворного исполина. Даже гул шагов бесследно впитывался в тихое дерево.
Вождь поднялся наверх и принялся делать со снастями что-то, известное лишь одному ему. Едва слышно зашуршали паруса, и корабль отчалил, заскользил по глади спокойных вод.
Успокоившиеся люди расселись под тенью парусов и принялись спокойно рассматривать водные блики и низко летящих чаек. Попутный ветерок гнал кораблик за горизонт, к подножию трона Всевеликого.
Товарищ Хальген
2007 год