Глава 1
С двумя большими пакетами в руках Рома поднялся по небольшой, всего в пять ступенек, лестнице, достал связку ключей и приложил один из них, тот, что с черной, пластиковой ручкой и металлической таблеткой на конце, к домофону. Неуклюже отодвигая дверь плечом, вошел в подъезд. Прошел мимо молодых ребят, расположившихся прямо на ступеньках. Молодая овчарка с окарябанным носом, сидящая рядом с ними, проводила его печально-доверчивым взглядом.
Несмотря на то, что на улице было тепло, ребята собирались на лестнице, курили и громко разговаривая, смеялись во всю глотку, чем вызывали негодование некоторых жителей подъезда. Особенно одной кошатницы, которая жила этажом выше Ромы. Она, в основном по вечерам, проходила мимо его двери (лифтом, по какой-то причине, бабка не пользовалась), разносила по всему подъезду гадкий запах вареной мойвы, идущий из маленькой эмалированной кастрюльки, и гнусаво ворчала. Слов было не разобрать, но их общий смысл был понятен и так. Впрочем, гнев ее был во многом напрасен, ничего «такого» подростки не делали, не хулиганили, не пили и даже поставили пепельницу для окурков, которую в свою очередь старуха регулярно выбрасывала в мусоропровод. Единственное, что могло нарушить покой жителей, так это то, что если подниматься на свой этаж по лестнице, приходилось огибать или переступать через их выставленные ноги. Но молодые люди, судя по холеным лицам, явно воспитанные в благополучных семьях, всегда освобождали проход. Так и сейчас, завидев Рому, один из них, парень в защитного раскраса штанах и черной футболке, со светлыми коротко стрижеными волосами и крючковатым носом, поднялся, а второй, наоборот длинноволосый жгучий брюнет в модном полуспортивном костюме, подтянул к себе ноги. Без кивков и прочих приветствий Рома проследовал мимо.
Есть такие люди, которые со всеми в подъезде здороваются. Это как в деревне, может и не знакомый человек, но по нашей улице идет – надо поздороваться. И вот, выговаривая по слогам, человек отчеканивает: «здравствуйте!». И ему в ответ тоже: «здравствуйте!». От такой фамильярности городского жителя может и передернуть. Максимум, на что горожанин способен это скупое, процеженное сквозь зубы: «здрсть».
Вот и Рома, как и любой другой индивидуум мегаполиса, предпочитал здороваться с теми, кого знал. «Другим макаром можно и со всем домом здаровкаться» - думал он и проходил мимо. Прошел и сейчас, хотя видел этих парней уже больше двух лет, однако по имени никого и не знал. Поднялся на второй этаж. Там было две решетчатые двери, одна справа, другая слева. За каждой решеткой располагались еще две железные, «сейфовые», двери. В доме время от времени объявлялись домушники и казалось такие меры смогут им помешать. Но дверь дверью, а замок он и в Африке замок. Щелк! – отмычкой и вошел. Но родители захотели, чтобы дверей было много, одна железная, с решеткой, а другая, помассивней и понадежней. И вот, теперь приходилось открывать не один, а три замка. Тут конечно была своя логика – вор пойдет туда, где меньше сопротивление, замок за три секунды не вскрыть, а когда их три, да половина заумные, можно провозиться и час-другой. Вот и подумает он: стоит ли лесть сюда или имеет смысл поискать другую более реалистичную задачу.
Роман, перекинув пакеты в левую руку, покрутил связку ключей, выбирая нужный. Видно было, что пакеты не тяжелые. Могло даже возникнуть впечатление, что они и вовсе пустые, до того казались невесомыми. Первый замок, тот, что открывает решетку, вообще нуждается в отдельном представлении. Когда сосед, отставной лейтенант, ветеран Афганистана, однажды «посеял» ключи, он, естественно, как всегда делается в таких ситуациях, решил поменять замки. Для тех, кто не в курсе, расскажу, что поменять замок, не означает сменить весь замок, то есть ручки и прочую атрибутику. Нет, меняют только личинку, то есть ту штуку, куда вставляют ключ. Сосед же оказался толи жаден, то ли просто плохо в этих делах соображал, а скорее всего по обычному советскому рас****яйству… в общем купил самый, что ни на есть, дешевый замок. Разве что амбарный в деревенской коммисионке дешевле. Так вот, дверь открыть можно было чем угодно, даже ногтем, если у кого отрос подлиннее. Еще очень удобно было открывать отверткой. Ну, а у Ромы был ключ, только не от этой двери, а от двери офиса. Он то и выступал в роли отмычки, с помощью которой Рома преспокойно открывал себе проход. И получается, что не замок вовсе это был, а так, типа щеколды, которую ставят только для того, чтобы калитка от ветра не болталась туда-сюда.
Зайдя в квартиру, он сразу включил свет в коридоре и только потом затворил за собой. На стенах были бежевые обои, слева стоял платяной шкаф; его все время стукали дверью, отчего на поверхности образовалась небольшая трещина. Впереди и справа находились двери, ведущие в маленькую и большую комнаты соответственно. А сразу за шкафом коридор уходил в сторону кухни. Чуть правее двери в маленькую комнату стоял журнальный стол, на который он сразу побросал пакеты. Зайдя к себе, Рома снял футболку, стащил джинсы и вернулся в коридор. Одев обновки: черную футболку с бархатными буквами и узорами на спине, белые кроссовки и дутую красную куртку расшитую разноцветными нитями, он покрутился, оглядывая себя со всех сторон. Лицо у Ромы было худощавое, волосы светло-русые. Стригся он редко, не чаще чем два раза в год. Это позволяло Роме не затрачивая особых усилий немного меняться. Сначала быть длинноволосым, потом резко сделать короткую стрижку. Такие изменения много значат в жизни людей. Это как съездить на выходные в Питер или переставить мебель в гостиной. Глаза у Ромы были серо-зеленые, под прямым носом полные губы. Ростом он был почти метр восемьдесят, без пары миллиметров. Про фигуру можно сказать, что на таких как он все сидит хорошо: не худой и не полный, широкоплечий, не короткорукий и не кривоногий. В общем почти такой как в модных журналах, но все-таки не на столько хорош чтобы быть на их страницах. Можно сказать – заурядный красавчик. Одна знакомая то звала его на съемку одежды, то в модели пристроить собиралась, но Рома улыбался и отказывался, не его это была тема. Девушкам же в нем обычно больше всего нравился необычайно приятный голос, совсем не подходящий моложавой внешности. Были даже такие, которые постоянно вручали ему первую попавшеюся романтическую книгу с просьбой почитать – их это возбуждало. Половина девушек влюблялась в него после первых телефонных разговоров. Рома специально говорил более низким тембром, придавая голосу приятную хрипотцу и бархатность, чтобы девушка поскорее отбросила сомнения в сторону и через пару дней торопливо стаскивала с себя кружевные трусики, лежа на специально купленной для секса черной простыне у Ромы дома. А еще они его любили за актуальные шмотки. Рома, конечно, не обновлял гардероб раз в неделю, не затоваривался в бутиках Gucci и Prada, но ему удавалась покупать что-то такое, что, либо становилось модным, либо оставалось таковым на какое-то продолжительное время. Да и что там лукавить, был он шмоточником и большинство своих денег тратил во время шопинга, с которого как раз и вернулся.
Тут еще надо сказать, что герой наш, своим «даром», улавливать модные тенденции, как в одежде так и вообще, или же можно назвать это вкусом или же прозорливостью не особо пользовался. Причина была банальна – лень. Иногда он придумывал какой-то интересный новомодный проект, загорался идеей, но потом, как он сам говорил: «то – то, то – се» и как-то это забывалось. А когда подобный проект всплывал, да еще и пользовался успехом, он всегда ругал себя за леность, но в следующий раз все повторялось снова. Заигравшись в компьютерную игру, Рома мог спокойно «забить» на все проекты, экзамены в институте или на работу. Так шло время, проекты приносили доход не ему, экзамены покупались, а он… А он продолжал думать о будущем, мечтать и заниматься проблемами скорее сегодняшнего дня чем завтрашнего. «Завтра? Что там завтра будет еще не известно» - любил говорить он – «А сегодня вот оно, надо им и заниматься. Ну а сегодня перерастет в завтра и если сегодня хорошее, то как завтра может быть плохим?»
***
«Отличная футболка! Ботинки самый модняк, куртка – супер!» - радовался Рома, выворачивая голову, пытаясь поглядеть на себя со спины.
Заулыбавшись, подошел к холодильнику, достал пиво, отвинтил крышку и выпил.
- Уф! – вздохнул он и плюхнулся в кухне на диван.
Кухня была сделана в светлых тонах, строгие лаконичные линии. Мебели было не много, как и техники. Микроволновка, очиститель воздуха, да чайник. Вот и все нехитрое оборудование. Ну, еще телевизор под потолком подвешен.
В квартире никого. Родители отправились на дачу. Делай что хочешь, хоть в трусах ходи, хоть без трусов! Хоть с пьяными голыми подружками развлекайся до утра. Пей, кури! Плохо себя почувствовал? Можно порыгать прямо в раковину кухонную, не опасаясь тяжелых взглядов с утра и долгих нравоучительных бесед. В общем, свобода!
«А с такой обновкой, все телки мои! Сидеть в одиночестве не придется точно!» – подумал Роман и щелкнув кнопкой пульта включил телевизор.
По «Первому» каналу новости. Показывают, как обычно, Президента. Он что-то говорит, все вокруг слушают, понимающе кивают. Звук выключен, кому интересна вся эта болтовня? Так без звука смотришь, вроде чего-то умное говорят, а включишь... Вместо слов лучше погромче музыку. Роман, включив в комнате музыкальный центр, вывел бас на полную мощность. По всей квартире горел свет. От этого возникало какое-то другое настроение, казалось, что все в движении и хотелось самому двигаться. Быстрее в кухню, быстрее обратно, быстро стащить и аккуратно сложить новье на стул, быстрее достать чистое белье и так же, не задерживаясь, бегом в ванную. Включил душ. Сначала Рома почистил зубы и побрился, хотя нельзя сказать, что щетина отрастала очень уж быстро и доставляла ему хлопоты, просто так надо, это, можно сказать - традиция. В это время вода хлещет в пустую по дну чугунной ванны, от чего поднимается пар и становится жарко и влажно.
Наконец, раздевшись уже полностью, Рома залез под воду, где по привычке начал «петь» невнятные house-семплы, то есть цокать и умкать и что-то завывать наподобие негритянских певиц. Хорошенько намылив мочалку он основательно натер себя пеной, чтобы запах от тела был как можно приятней. Девчонки это любят.
- Заебись! – улыбнулся Роман, оглядев свое отражение и поиграв хилыми трицепсами.
Закончив водные процедуры, обтершись голубым в полоску полотенцем, он аккуратно расправил розовую в цветочек шторку. Если этого не делать начинаются материны разговоры про плесень и тому подобное, что обязательно перерастет в нравоучения про ответственность и возраст и неминуемо докатывается до скандала.
Натянув «боксеры» с нарисованными белыми дельфинами, он вышел из ванной и поужинал большой дозой кофе из пузатой, пол-литровой чашки с совой из «Вини Пуха» на боку. Кофе он не пил совсем, поэтому энергетический удар существенный. После него глаза странным образом начинают бегать, будто чем-то перепуган, в движениях появляется резкость и во рту становится сухо, как после макдоналдовских чизбургеров. Возникает какое-то неуютное ощущение, которое пропадает на танцполе после изрядной дозы алкоголя. Понятно, что это вредно, понятно, что можно такими номерами посадить «мотор», но кто об этом думает в двадцать пять лет?
После кофе Рома снова почистил зубы, глядя в зеркало с крошечными пятнами от брызг зубной пасты. Потом надел обновки и вперед. Стоп! – остановился он уже на самом выходе. Забыл побрызгаться туалетной водой! Она стояла на комоде в голубоватом пузыречке с красивой блестящей крышечкой. Ровно три пшика на шею и волосы, последний взгляд в зеркало. Теперь все.
***
Держа в руке бутылку пива (уже вторую), Рома вышел из подъезда. Дом его стоял на пересечении двух улиц с медленным, но регулярным автотранспортным потоком. Прямо, через дорогу, была детская площадка, где летом он сидел со знакомыми по тусе, обсуждая прошедшие вечеринки и планы на ближайшую неделю. Таких знакомых в районе было немного, всего двое, остальные были разбросаны по всей Москве, а некоторые приезжали в столицу из Подмосковья. Из таких вот разговоров о тусе между тусами и состояло общение. Кто? Куда? Зачем? И кому? – можно было подумать, что мир состоял только из танцев и сна, так как больше ни о чем особо они и не говорили. Тем было четыре: вечеринки, шмотки, сплетни о знакомых и наркотики. Эти четыре пункта, так или иначе, увязывались друг с другом. «В новых шмотках из Дизеля Паша пришел со своей новой телкой и Варя, его бывшая, плакала целый час в туалете, но потом приехал барыга Вадим и они, разнюхавшись «спидами», отлично отколбасились под сет старичка Змея» – так или примерно так выглядели эти разговоры.
Рома повернул направо, потом еще раз направо, огибая дом, и пошел прямо к метро. Идти надо было минут пять; минуя ночные палатки и цветочные ларьки, маленькую общественную библиотеку и вывеску «Самбо-70» на кирпичном доме. «Добив» бутылку, остановившись возле подземного перехода, он спустился под землю. Палатки в переходе были давно закрыты, взад вперед ходил скучающий охранник и граждане «навеселе».
В метро, на платформе, хоть и вечер, народу было много – выходные все-таки. Люди вечером обычно делятся на три типа: припозднившиеся работяги, праздные пивняки и сосредоточенные клаберы. Те, первые, смотрят на двух последних по-волчьи. Отработав до последнего у них хватит сил только сунув за щеку бутер, рухнуть на диван-кровать и забыться сном, ведь завтра «снова в бой!». Вторая половина объединяет в себя сразу оба последних типа, которая тут же снова делится на две части, но уже с другими отличительными признаками: первая часть нарядная – едет на тусовку, в кино или что-то типа того. Вторая часть уже невменяемая, которая держится только прочтением рекламных стикиров, упорно «втыкая» в тампоны, водку, замаскированною под огурец или просто всматривающаяся в схему метро, ища на ней незнакомые станции или, на худой конец, читая правила поведения в подземке со всеми ее статьями пунктами и подпунктами. Но как не крути почти у каждого, кто наводит движняк своя тема, кто-то в маленький клуб на хаус, кто-то в большой на транс, кто-то к друзьям на сэйшн, другие просто в центр, а там уже по обстоятельствам. У всех своя туса.
«И у меня своя» - подумал Роман, поглядывая на двух особ одетых в стиле r`n`b. Постсоветский стиль r`n`b походил на что-то клоунски-попугайское с налетом детской занощивости и несформированности, как всегда бывает с только зарождающимися движениями. Так же смешно и нелепо выглядели первые рейверы. Но следует сказать, что эта нелепость в одежде девушек не портила, были они милы лицом, блондинисты и хороши формами. У одной из малолеток, большие груди так и норовили выпасть из легкого, шелково, фиолетового топика. От такой картины Рома с трудом мог оторвать глаза и часто, делая вид, что осматривает всех присутствующих, впяливал свой взгляд в молодые сиськи. Их симпатичные ангельски мордашки, наверное, приводили старшее поколение в восторг. «Какие милашки» - думали бабушки – «Радость мамачкина!». Но Рома прекрасно знал что эти «ангелочки» в полу-мраке чилаута, в квартирах друзей, в закрытых сартирных кабинках, да и просто в кустах делают все то, за что проститутки, вызванные на дом, берут деньги. Оральный, анальный, обычный, в кружевных трусах и чулках – нет проблем! Кончить на лицо? Пожалуйста! Трахнуться заодно с твоим другом? А он хороший? Тогда ладно! А мамочка спит и думает, что дочка у подруги на Дне Рождения.
Нельзя сказать, что Рома любил таких. Трахать, трахал, но не любил. Да и сложно их не трахать, потому что кровь у девчушек кипела и сами они бросались на шею предлагая намеками себя за бутылку пива или бокал «Советского шампанского». Вот и сейчас они, дай бог, достигшие семнадцатилетнего возраста, весело хихикая бросали на Рому взгляды от которых становилось как-то немного теплее и гордо за себя – дескать: вот я какой красавец, понравился этим телкам!
К слову сказать, девушки постоянной у Ромы не было. То есть была одна, которую он приглашал по выходным, когда их желания и возможности совпадали, но чтобы что-то серьезное – нет. А в последнее время Аня (так ее звали) вообще пропала. Рома сам звонить не считал нужным, тем более хотелось приключений и каких ни будь эмоций. С Аней же было уже все слишком просто: недолгие разговоры, быстрый секс, пиво с чипсами и кино, еще секс и спать.
Поэтому сегодня он ехал в клуб один, даже без друзей. Кто где, кто как, в общем, все отказались. Старый его дружок, еще по первым клубам, после работы, уставший, уже ложился спать. Он вообще в последнее время ездил клубиться все реже и все больше отдавал времени футболу, ездя на площадку на территории МГУ. Другой внезапно уехал на дачу получив согласие одной общей знакомой и сейчас наверно уже присовывал ей где ни будь в предбаннике.
А поезд стучал колесами, люди входили и выходили, Рома ехал себе, пиво пил и с каждым глотком жизнь становилась прекрасней и веселее! Две пересадки и он на месте. Вот на бумажке в клеточку написано куда идти. Первый вагон из центра, налево. Дальше на машине до улицы Ивана Гречко. Она короткая, метров пятьсот всего в длину, не потеряться, а там Рома должен был что-то увидеть, что проглядеть невозможно. Уж что там могло быть такого, что нельзя пропустить он не мог и представить, ну не десятиметровое резиновое влагалище же (однажды он видел такое в одном клубе; по задумке гости должны были, прежде чем попасть в заведение, пройти сквозь огромный женский половой орган. Еще Рома помнил, что вечеринка была с порно-уклоном и ему удалось увезти домой сразу двоих малолеток разгоряченных зрелищем)?! «А может там бегает по обочине Майкл Джексон раздающий флаера и приглашения?» - ухмылялся он. Непонятно. Но ясно было одно: расположение, название и многочисленные слухи и фотографии с закрытых тусовок, обещали ему, самые что ни на есть, незабываемые впечатления.
***
На улице было тепло и безлюдно, дул еле ощутимый ветер, время приближалось к часу ночи. Правее выхода из метро, за прозрачными открывающимися в обе стороны дверями проходила двухполосная дорога. В нескольких метрах впереди стояла угрюмо-серая палатка. Маленькое окошко было закрыто, но надпись, выведенная корявым подчерком, гласила: «открыто». Рома постучал. Окошко отворила средних лет цыганка в цветастом платке на голове. В нос ударил устойчивый, вязкий запах жареных семечек. Купив пива Рома прошел еще пару метров и уселся на скамейку автобусной остановки. Не спеша осушил бутылку и только после этого поднялся. Выйдя на обочину он поднял руку. Метров за сто, блеснув фарами, в его сторону стала выруливать бурая «семерка».
«Забавно», - думал Роман – «раньше люди с границ Москвы ездили в центр клубиться, а теперь самое интересное место в Москве на окраине».
«Семерка» с большим логотипом «Мосстрахсервиса» проехала чуть дальше и остановилась. Рома этого очень не любил, возникало ощущение, что некоторая часть водителей делает это намеренно, чтобы сразу унизить пассажира и взвинтить цену уже деморализованному человеку. Ведь получается, что не он едет к тебе, а ты идешь к нему. Рома в таких случаях просто продолжал стоять на месте. «Бомбил» на дороге было предостаточно и, как показывала практика, завидев, что пассажир не сделал к нему шаг, водила срочно давал задний ход; а то, не дай бог, уведут клиента! Бросив один взгляд на «семерку» Рома продолжил «голосовать». Водитель медлил, видимо тоже был из упрямых, но через какое-то время все-таки дал задний ход. Дождавшись когда «семерка» поравняется с ним Рома нагнулся к открытому окошку.
- Куда, – спросили из темноты салона – в «Анлихал»?
- Точно командир. По чем? – удивился сначала догадливости водилы Рома, а потом подумал: «куда еще в таком прикиде, в этой глухомани может ехать человек?»
- Пятьсот!
- Да ты что! За сотку – предел!
- Эй, дорогой, гляжу не пройдешь ты туда, жадные люди в «Анлихал» не ходят – тараторил голос с акцентом.
- Ладно, не пудри мне мозги, я цены знаю, и куда еду знаю, хочешь – поедем, не хочешь – проезжай.
- Садись! – коротко закончился диалог.
***
В первый раз, когда Рома услышал название «UnLegal» он удивился, подумав, что это кто-то из старых промоутеров решил феерически вернуться. Однако скоро стало ясно, что клуб выстроен и управляется иностранцами, точнее немцами и никакого отношения к российскому промоутерскому олдскулу не имеет. Но Рома все равно ностальгировал, желая во что бы то не стало попасть в клуб, как будто в нем была некая нить протянувшаяся из прошлого. Году этак в 1998 он был на вечеринке с подобным названием. Делал ее известная тогда личность Алексей Ведеев. Действия проходили в подвале одного из московских универмагов. Просвещенна она была закрытию культового заведения «Планета». Прямо от, уже навсегда, закрытых дверей «Планеты» их увозили два автобуса. Ведеев лично стоял у входа в «Икарус» и впускал только тех, кого знал в лицо. Таковых набралось человек двести и это все были люди, которые знали другу друга года два; все они приехали проститься со своим клубом, который значил для молодых людей очень и очень много. Пожалуй никогда больше они не собирались такой большой компанией, все сразу в одном месте. Причем то, что туса проходила в подвале не помешало организаторам привести один из лучших, по тем временам, звук, поставить свет и пригласит диджеев которые и по сей день составляют костяк российской диджей-культуры. Помнил Рома как они, ради прикола, курили чай. Запах дыма которого очень походил на запах травки, а потом знакомый дилер подогрел их всерьез и уже порядочно укуренные они чуть не спалили чилаут, когда случайно подожгли стол, обрызгав его освежителем воздуха, найденным в одной из подсобок подвала.
Много предшествовало тем событиям, гораздо больше было потом, но обо всем более детально я расскажу чуть позже.
***
Рома услышав «садись» без промедления открыл заднюю дверь и залез внутрь. Только сейчас он хорошенько разглядел водителя. Это был усатый армянин с седой головой, одетый в теплую клетчатую рубашку. Отец Ромы, шофер с большим стажем, долгое время тоже «бомбил», правда если для многих это такая форма ежедневного труда, то для него частный извоз был скорее вынужденной необходимостью. Но давайте остановимся на родителях нашего героя подробнее. Его мать в возрасте пятидесяти двух лет внезапно разочаровавшись в прошедшей жизни, бросила работу и стала больше гулять, вышивать и читать. Задолго до этого, еще при советской власти, она трудилась в Министерстве Сельского Хозяйства СССР, а когда эту шарагу в большем объеме сократили, долго мыкалась по всяким частным конторкам, но так места себе и не нашла. Работая в Министерстве она вполне прилично зарабатывала и вместе с отцом, трудившегося тогда таксистом они сколотили капитал для достойной старости. Но, как известно из истории, в один переломный для нашей Родины момент все, что было всем, стало ничем. Ромин отец запил и потерял работу, а когда последних надежд найти заработок лишилась его жена, он сел за руль своего личного авто и года три пропадал на дорогах Москвы, пытаясь обеспечить семью хотя бы чем ни будь. Когда же ему таки удалось найти работу – шафера одного местного коммерсанта, он пропал окончательно. Уходил до того как Рома вставал и приходил либо раньше Ромы и спал, либо позже того как сын уже ложился. Мать как раз в то время устроилась учительницей географии в школу, но как я уже сказал в пятьдесят два года, ровно через три года, после поступления на службу в школу, уволилась и по сей день числилась домохозяйкой. Отпуска и выходные родители проводили на даче, где круглогодично жила Ромина бабушка. Вот и получалось, что образ отца у мальчика сложился исключительно сидящим за рулем автомобиля.
Вспомнив вдруг родителей, он стал размышлять: закрыл ли дверь и выключил ли свет в доме. Подумав и решив, что все вроде сделал, успокоившись, уставился в окно.
***
Если раньше, в упомянутый 1998-ой год, «UnLegal» звучало как-то таинственно, то теперь название говорило о закрытости и пафосности, так уж поменялись времена и понятия. Вход в клуб осуществлялся только по спискам. Рому же записал один хороший знакомый – фотограф модного, популярно Интернет сайта. Описывал он «UnLegal» как что-то сверхновое, что переворачивает взгляд на тусовку и ставит его на совсем другой уровень. Хотя, он такие вещи говорил почти всегда, когда приезжал с открытия новых заведений, так что верить ему конечно можно было, но с известной долей скептицизма.
Ехали они недолго. Разглядывая качающуюся голову игрушечного бульдога, прикрепленного на «торпеде», Рома постукивал пальцами по ноге в ритм «Southern Sun», пока трек не сменился на что-то, похожее на Оззи Осборна. Водитель сразу переключил на другую станцию, на волнах которого звучала очередная «умца-умца». Видимо ему нравилась прямая танцевальная «бочка» - не отвлекает от дороги, не напрягает и ночным пассажирам в самый раз, тем паче, что работает он на таком, специфическом, маршруте. Это ведь только кажется, что все на машинах приезжают и каждый первый миллионер или отпрыск олигарха. На самом деле многие просто обычные студенты-тусовщики, покупающие одежду на распродажах в «Бенитоне», пьющие «Клинское» и ездящие в метро. Но чтобы показаться круче они ловят от метро «тачку» и подъезжают к входу на машине. Даже если ехать не больше километра. Для чего? Видимо, чтобы фейсконтрольщик увидел. Врядли они понимают, что человек, который отвечает за то кто и как попадает в клуб, конечно, обращает внимание кто в чем, на чем, с кем и как, но не совсем так, как это представляют многие люди. Критерии оценки у него иные. Именно поэтому ребятки, приехав на Ягуаре, бодро шагая к входу, совершенно не понимают, почему вход для них закрыт, они ж на ЯГУАРЕ!
Так что клиентов у армянина и его коллег тут хватало – сто процентов. Особенно если взять в расчет слова водителя о том, что транспорт туда совсем никакой не ходил. «Бомбила» болтал много и с охотой, большинство слов Рома разобрать не мог, но время от времени кивал. Говорил, что основная часть народа приезжает обычно к полпервого, а вторая волна уже в четыре утра, гуляет туса примерно до семи, а после, но гораздо реже, начинается after party часов до четырех дня.
- Ясно – бубнил Рома не вникая в стандартный набор информации. Ему ли не знать, как и что в Москве?!
Наконец машина остановилась. Оглядевшись Рома не увидел никаких зданий и даже немного занервничал.
- Приехали! – обернулся армянин.
- И куда… - поглядел на него в недоумении Рома.
- А вот, смотри! – ткнул пальцем водитель.
И действительно, чуть глубже, среди деревьев, что-то светилось. Сунув водителю денег, Рома выбрался наружу и, посмотрев по сторонам, немного поежился, потому, что совсем один стоял на обочине вплотную прилегавшей к лесу. Только сейчас, выйдя из машины, впереди, меж деревьев, он четко видел, уходящие вдаль две тонкие светящиеся линии служившие видимо обозначением дороги. Подивившись такой задумке, Роман, подойдя к первому попавшемуся кусту, справил малую нужду и, не спеша, пошел вперед.