Глава 1.
Ветра нет. Струи прямые, как струны. Мощные. Не скрипичные доходяги, а увесисто-контрабасистые. Бымц! Бымц!
Поближе к солнцу - там теплей - поспешно группируются в стайки и о чем-то - наверное, о стратегии - совещаются легкие облачка. Сверху,.. для них снизу... Ниже намного, что объясняется их легковесностью... Тяжеловесностью, если туч... А смотреть снизу... Нет, наоборот... Нет, ну ты видал, как все быстро меняется! Облачков уже и след простыл! На небе одна грозовая экспансия!
Хлещет, смывает акварель с улиц, чтобы нанести новые краски на мокрый ватман.
А то будто извиняется, моросит застенчиво.
Всё там наверху беспрерывно видоизменяется, формируется, суетится, правильно укладывается. Когда синяя прогалина образуется, из нее такое солнце полыхает, что аж душа заходится! Душа маленькая, ей много ль надо! Согреться да взмыть в ту самую синь!
Пьяная от озона мошкара вылезает из укрытий и блаженно колышется в хрустальном постдождевом воздухе.
Бац! - обманный маневр, и новый ушат влаги! Следом - опять солнце щедрое!
Глава 2.
Черная пичуга, чуть крупнее воробья с ярко-желтым клювом купается в плошке с дождевой водой. Юрко повертит головкой и - плюх в воду! Нырк-кувырк, как заправский кряж. Крыльями воду под себя шур-р-р! А та из-под них фонтанчиком фр-р-р! Накупалась. Выпрыгнула на бортик, сидит, отдыхает. Хвостик наполовину в воде утонул, а ну и пусть!
Дождь кончился. Если опять не наврал. Ну, вон там-то сбоку тучки совсем порвались. Дырка расползается на глазах, как на худой простыни. Шлепаются последние, с фасолину, капли. Похудевшая туча остатки выкручивает: нате вам прощальные плямы на темечки, дзин-н-нь!
У маленькой пловчихи второй подход: нырнула в плошку, забарахталась. Попискивает вдохновенно. Выбралась на «берег», отряхнулась, перепорхнула на забор. А тут и солнце из-за тучки: пора подсохнуть, красава! Сидит на заборе, помытая, клювом перышки перебирает, по порядку укладывает...
Глава 3.
А всё-о-о!