Медленно,...
* * *
- Подожди! Давай твой портфель, я понесу.
- На. - Отдала безропотно и сразу, портфель тяжелый, а ты, как Дюймовочка, миниатюрная.
Ушла вперёд, и пока не видишь, достал из-за пазухи маленький букет махровой сирени и положил в твой портфель. Это - пока то единственное, что я решился сделать. Я потом скажу, наверное, скажу, хочу сказать.
* * *
... миллиметр ...
* * *
"Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!!" - огромными буквами на всю доску в кабинете обществоведения. Приятно и стыдно. Эх, Светка, зачем же так! Зачем ВСЕМ знать. Черт, но приятно и не понятно, что делать. Подойти и стереть или оставить? Понимаю, что нужно стереть, потому что в кабинете давящая тишина, и твои глаза просто бешеные. Не могу. Не могу стереть! Потому что вижу - правда. Ты сама всё стёрла. Видимо, почувствовала моё замешательство и смущение. Стёрла. А ведь ты стирала не только надпись. Но это я понял только потом.
* * *
... за миллиметром, ...
* * *
Меня больше нет. Тут, "под небом голубым". Теперь я там. В нереальности. Где-то в запутанных проводах. Только там я говорю с тобой. Я пишу о Тебе и для Тебя. Это всё, что я могу себе позволить.
Чтобы не сойти с ума окончательно. Потому что Ты уходишь. Уходишь в глубину памяти. И, уходя, оставляешь нерастраченными мою нежность и ласку.
Этот груз - неподъёмно давит.
* * *
... неизбежно, ...
* * *
- Поцелуй меня, - и глаза, и голос полны мольбы.
- Ты правда этого хочешь? - мне хочется. Очень хочется. Только я впервые слышу такую просьбу. Раньше я просил. Никогда не решался взять и поцеловать без разрешения. Считал это насилием. И значит - нельзя. Сначала спросить, получить разрешение и поцеловать. И вдруг:
- Поцелуй меня.
Я запомнил этот поцелуй на всю жизнь. Первый поцелуй, который получил, не прося. Первый подаренный мне поцелуй.
* * *
... неотвратимо, ...
* * *
Уже полтора часа, как я не чувствую ног. Полтора часа на корточках у твоих ног. Уже почти не больно. Уже и "мурашки" исчезли. И появилась мысль из школьной программы по биологии: "если в течение двух часов перекрыть поступление свежей крови в конечности, начинаются необратимые процессы в мышечной ткани, чреватые развитием гангрены и омертвлением тканей, что может привести к ампутации или гибели всего организма". Перспективка весёлая. Но встать? Нет, не могу. У твоих ног я готов сидеть вечность и слушать тебя. И плевать на знания!
* * *
... глупо, ...
* * *
Шолом - значит здравствуй. Хозяева ушли несколько минут назад, и мы остались наедине. Знакомые и не знакомые. Что говорить? И нужны ли слова? По крайней мере, все планы мои полетели к черту. Одно дело разговоры, другое дело - глаза напротив. Такие красноречивые. В них столько радости и ожидания. Столько сказано.
- Шолом - значит здравствуй, - первое, что мне пришло в голову. Несусветная глупость, мягко разрушившая последнюю стену, мешающую первому шагу на встречу.
- Шолом - значит здравствуй. Здравствуй, незнакомое "люблю". Впервые сказанное не мной, но мне.
* * *
... не вовремя, ...
* * *
Дал себя уговорить, и поехал. Хотелось встречи. И встретился. Радостно помахивая красным пакетом с белым надкушенным яблоком, улыбнулся Тебе. И ловил Твои взгляды. Хотя понял это потом, когда в мозг намертво впечатались оранжевые точки лампочек электронных часов в метро - 00:48.
* * *
... как же не вовремя, ...
* * *
- Я беременна.
Странно, ничего даже не ёкнуло.
- Но ведь ничего не было? - глупый вопросительный ответ.
- Я только что вернулась с моря, - как будто я не знал. Сказала то ли в оправдание, то ли винясь.
- И что теперь делать? - что-то глупею прямо не по часам, а по минутам. Один вопрос глупее другого. Не говоря уже обо всей ситуации.
- ...? - а что ещё могла сказать.
Сижу. Думаю. Решаю. Вспоминаю всё, что я тебе говорил. О тебе, о себе, о нас.
- Значит так. - Хлопнув себя по коленям, как в ледяную воду сиганул. - Завтра идём подавать заявление. В шестнадцать ноль-ноль устроит?
Молча кивнула. А потом:
- Но ведь ничего же не было?
- А ты поедешь искать "виновника"?
Виновато опустила голову и отрицательно качнула головой.
- Значит, завтра в шестнадцать ноль-ноль я тебя жду у Артёмовского ЗАГСа. - Встал. Коротко чмокнул в высохшие, пылающие губы.
Срочно на воздух! Иначе мозг вскипит и расплавится
* * *
... потому что розы - тебе, ...
* * *
Ночь как день. Лесная дорога и Твоя рука в моей руке. И больше никого. Ты и я.
* * *
... и я - тебе, ...
* * *
Блин! Ну почему не отвечаешь? Я уже с ума почти сошел! С полуночи: "Абонент недоступен". Вдруг авария? Вдруг обманула и врала, что едешь? Или передумала и где-то вышла, и возвращаешься назад? Не отвечаешь, чтобы не обидеть. И снова "... недоступен...". ЧЕРТ!!! Уже время прибытия. И тишина в эфире. Вот твой автобус. Наверняка твой! Я ещё не вижу таблички, но чувствую - ОН.
- Граждане встречающие, на первый перрон прибыл автобус ...
Предчувствие не обмануло. Твой. Ты.
Из отползших в сторону дверей пошел люд, изрядно вымотанный дальней дорогой и долгим сидением. Как выглядишь, я знаю. Надеюсь что знаю. Всматриваюсь в прибывших. А "уши пухнут"! Хочу курить. Боюсь пропустить. Закуриваю. И пропустил.
Уже все вышли. Кроме тебя. Ты не вышла. Значит всё-таки передумала и не поехала. Зачем же ты так со мной?
- А вот и я! - медленно стягиваю свои тёмные очки. В этом состоянии оглушительно радостного шока я буду все три дня.
* * *
... а ты для меня, ...
* * *
- Приходите к нам на новый год, - тётя Маша, хитро улыбаясь, смотрит на меня. - А то Свете и Вове будет скучно вдвоём.
"Ещё бы им не было скучно ВДВОЁМ" - я отлично понял, ЗАЧЕМ меня приглашают. Только вряд ли ИХ это остановит.
- Ладно. А можно я девушку приглашу?
- Конечно! Просто отлично! - тётя Маша аж расцвела от такой удачи.
Я тоже доволен. Провести новогоднюю ночь с невестой - что может быть привлекательнее? Да ещё без родительского ока. А Света и Вова вряд ли помешают. Им наверняка будет не до нас. А нам не до них. И может быть, именно сегодня я тебя поцелую. Мне так давно этого хочется.
* * *
... мы друг для друга, ...
* * *
- Скажите, а под каким давлением у вас подаётся воздух?
Тупо, полусонно начинаю водить указкой по ненавистным чертежам. Вроде всё правильно угадал. Приспособа. Так, вот подвод. Ой. Чего подвод то? У меня же гидравлика! Какой воздух?! Какое давление? Хотя вот же манометр нарисован. Значит, всё-таки есть давление?! Или нет? Запутался. Спать-то как хочется! Экспериментаторы хреновы! Вместо положенных шести, дали всего три месяца на диплом. Нужно что-то мямлить.
- Ну... Это... Вот тут... - снова указка упёрлась в ватман, - Вот тут подвод...
- А разве приспособление не гидравлическое? - Ельнин счастливо лыбится. Подловил. Доволен. Но не зло лыбится. За версту видно, что вся наша группа - толпа полусонных упырей, замученных бессонницей. Мне остаётся только радостно ухватиться за его же подсказку:
- Да! Именно гидравлическое. Извините. Это от волнения.
- Мы понимаем, - это уже "Баба Яга". Мы её все любим. Она классная и добрая. НЕ то что "Белый Ус Черное Ухо".
Как-то сразу отпустило. Навалилась усталость, и подкрался сон.
- ...-илось хорошо, - грохот упавшей указки и голос "Уса" вырвали из сна, - Проект удовлетворяет поставленному техзаданию. Есть, конечно, некоторые шероховатости. Но, учитывая, что пошли первым, так сказать, "на мины", принимаем у вас защиту и выставляем оценку "четыре".
"Та плевать!!! Хоть ЦАРУ!!! Всё равно!!! Скорее отсюда и СПАТЬ!!"
- Спасибо! - улыбки не чувствую. Надеюсь, что получилась. Снимаю чертежи. Жму руки членам приемной комиссии. Прихватив бумаги, выхожу в коридор, уступая дорогу очередному бледному дипломнику.
С наслаждением трамбую трёхмесячный труд. Прямо ногами прыгаю по кое-как свёрнутым чертежам и записке. ВСЁ!!!
- Иди в тир. Там Мишка и Балдерис ждут. - Ленка, когда-то одноклассница, а потом и одногруппница, подталкивает к лестнице, ведущей в подвал. - Иди.
Киваю и начинаю спускаться в прохладный полумрак.
Первое что вижу - физкультурные маты! На них можно поспать!!
С последних ступенек ноги начинают сами подгибаться. Уже полурухнувшему, какая-то добрая душа вставила в руки бутылку водки. Последний глоток совпал с касанием головой невероятно мягкого и желанного дермантина. Сон. Такой востребованный. Такой не долгий. В девять вечера меня бесцеремонно разбудят, чтобы всей, ещё пока единой толпой техников-технологов отправиться в блинную и там праздновать победу и ... разлуку.
* * *
... и мимо, ...
* * *
Полуночный вокзал. Купе СВ. Друзья-провожающие за стеклом. Твои глаза напротив. Первое пиво за 17-цать лет. И невесомость внутри, снаружи. Везде.
Руки. Твои руки. Ладошки и пальца. Так приятно их касаться. Как самого дорогого в мире. И сидеть на краю Твоей постели, мерно раскачиваясь в такт с вагоном. Видеть, как засыпаешь, и потом курить в тамбуре: одну за одной, подкуривая от окурков. Твой сон не может быть нарушен. Слово дано.
* * *
... безжалостно ...
* * *
- Ты меня смущаешься? - "Господи! Дай мне силы не применять силу!"
- Ну черт возьми!
Даже растерялся. Резко встала и вышла с балкона в комнату.
"Обидел!!!" - раскалённым облаком заполнило всё внутри.
Как под наркозом встал и, отодвинув занавеску, мысленно перебирая оправдания и извинения, замер. Потом шагнул. Почти не думая. Не желая больше ни о чем думать.
Это потом я буду страшно жалеть, что не видел, как синим водопадом к твоим ногам упала тонкая ткань. Буду страшно жалеть, что не увидел, как ты её сбросила. Но это будет потом, через время. А сейчас...
Ты стояла в центре комнаты. Стринги подчеркивали твою соблазнительную притягательность. Глаза, слегка прищуренные, поблёскивали бесенятами. Ты стояла и ждала. Вовсе даже не обиделась. Ты ждала, и я это чувствовал.
И сразу пропали все сомнения и ...
И я помню, что ничего не помню. Кроме восторга. И твоих плеч. Губ. Поцелуев. Ритма.
* * *
... и жестоко ...
* * *
Поезд.
СВ.
Домой.
Не хочу!
Необходимо.
Потому что по-другому не может быть.
И тоска. Жгучая.
Впереди: полу бессонные ночи и скрываемые от всех, даже от себя, слёзы, и весёлые рожицы смаликов.
Иглы в сердце. Раскалённые. Мечущиеся.
Помогаю выбрать свадебное платье. Это так больно. Незнакомо больно.
И накатывающаяся тишина. И мрак. Безысходность.
Твоя свадьба и... ВСЁ!! Т.Ч.К.
* * *
... мимо, ...
* * *
Кто он такой, и почему ему поставили памятник? Что-то смутное из школьной программы. Хотя какая разница? Памятник поставлен, чтобы мы могли там встречаться. Изредка.
Встречаться и ... расставаться. Расстаться.
Расстаться, обещая новую встречу, понимая, что почти наверняка не будет встречи.
Дождь смывает все следы. Особенно когда дождь - людские слёзы.
Как тогда, у памятника не помню кому.
* * *
... неотвратимо, ...
* * *
Я не могу вспомнить.
Детали испарились. Остались только кристаллы. Блестящие.
Осталось ощущение праздника. Фейерверка. Осталось искристое облачко бенгальского восторга.
Три дня восторга, пушистым шариком, светящимся изнутри и освещающим темные закоулки.
"Остановись, мгновенье, ты прекрасно!"
Замри, свет! Ты мне нужен. Необходим! Только ты держишь меня на краю темноты. Только ТЫ!
* * *
... медленно, ...
* * *
Если бы меня разбудили среди ночи, вывели на улицу и спросили: "Какое время года?", я бы, не колеблясь, ответил: "Весна!".
И ошибся бы.
Февраль "удался" тёплым, слякотно-талым, весенним.
- Куда теперь?
Кто первый сказал про чай, не помню. Кажется, я. В тот вечер многое было для меня впервые. И "чай", на который практически напросился. И впервые за много лет - танцы. И кафе вдвоём. Удивительные волны "хотения". Такие внезапно-приятные, когда я наклонялся к твоему ушку чтобы перекричать музыку.
И потом, когда всё-таки получил приглашение и поднялся к тебе. Тоже впервые. И сам чай, горький, потому что без сахара. И полумрак коридора. И ты, подпирающая стенку плечом, пока я, присев, шнуровал туфли, чтобы уйти.
И поцелуй, впервые взятый без разрешения. И намёки. И сломленное женское "нет". И ночь.
Если бы меня разбудили... Это не мог быть февраль. Это была ВЕСНА.
* * *
... миллиметр ...
* * *
Конечно, автобусный транспорт придуман для того, чтобы везти людей навстречу друг другу. И не только автобусный. Железнодорожный, воздушный, морской, пеший, наконец. Но какая сволочь придумала, что этот же транспорт и разлучает! Было бы справедливее, если бы в кассах продавали билеты только в одну сторону. Чтобы не спрашивали паспорт, а спрашивали, куда и зачем человек едет. И если на короткую встречу чтобы потом расстаться, то билеты не продадут. Чтобы не мучились люди.
Билеты продают туда и обратно. Спрашивают паспорт, а не цель.
Наверное, поэтому я сейчас стою тут один под сгущающимися тучами и смотрю в след красным катафотам.
* * *
... за миллиметром, неизбежно.
* * *
Когда-нибудь я вспомню всё. С поправкой. "Есть что вспомнить - нечего детям рассказать". Если бы только детям! Только себе и никому больше. Как бы ни хотелось. Просто нельзя.
Но я вспомню всё. Когда-нибудь.
* * *
Медленно, миллиметр за миллиметром, неизбежно, неотвратимо, глупо, не вовремя, как же не вовремя, потому что розы - тебе, и я - тебе, а ты - для меня, мы - друг для друга, и мимо, безжалостно и жестоко мимо, неотвратимо, медленно, миллиметр за миллиметром, неизбежно.
* * *
Когда стало понятно, что удара не избежать, время замедлилось. Сверкающей струйкой льющихся бриллиантов промелькнули воспоминания. Самые яркие. Самые-самые.
А когда от жуткого удара в фаркоп трейлера триплекс взорвался градом осколков, последним движением в жизни зачерпнул с приборной панели пригоршню стекляшек, так похожих на сырые алмазы.
Как необработанные дети кимберлитов, они блестели на его ладони, просыпаясь сквозь слабеющие пальцы. Сырые, не воплощенные воспоминания. Холодные, сверкающие, потерянные.
Алмазы встреч, поцелуев, удач и неудач. Расставаний и новых, желанных встреч. Слёз, восторгов, радости. Любви. Пусть даже запретной, но любви.
А теперь всё.
Всё, что могло быть, сверкающей алмазной пылью медленно оседало на темных, кроваво-красных лепестках розы. Последней розы, которую так и не получат.
* * *
Медленно, миллиметр за миллиметром, неизбежно, неотвратимо, глупо ...
Как же глупо.
25 июня 2007 15:26