Предисловие
Где-то в российской глубинке живут муж и жена – дядя Егор и тётя Настя. Это обычные люди, далекие от треволнений и бурь больших городов современной цивилизации.
В коротких зарисовках, предлагаемых читателю, - краткие мгновения жизни этих людей, вырванные из обычной повседневности деревенского быта. Но именно в этих коротких мгновениях вырисовывается цельность и сила их характера, крепость духа, способность противостоять жизненным невзгодам, и простая, крепкая человеческая любовь. Правильные изначально, они обо всем в итоге делают правильные выводы, и это помогает им правильно жить в наше непростое время и в нашем непростом мире.
Суприз
- Настя!
- Здеся я, здеся…
- Ты чаво, захворала, что ли?
- Захворашь тута, как же… Чуть свет встамши. За скотиной присмотр нужон, в избе прибрать, обед сготовить… Дом не велик, а лежать не велит. Вечер уж. Замоталася, вот и прилегла маненько.
- А… Ну – кся, быстренько вынеси две тышши!
- Чаво? Две тышши? А на што тебе две тышши? Заморску водку покупать? Самогон уж не лезет?
- Ты, Настасья… этово… не шуми. Соседи услышут.
- А чаво соседов стыдисся? Вместе же пьёте! Али в ресторант собралси?
- Да потише ты, дурёха… Я, можа, суприз хочу сделать.
- Како тако суприз? Како тако суприз? Ты, муженек, мне зубы не заговаривай. Знам, како суприз будет, когда пьяный воротисся…
- Эх, Настасьюшка… Видно, совсем тронулась. Сынишка наш старшой, Митяй, Прохорову дочку домой к нам сегодня ведет, на смотрины. Невесту, стало быть… Маланья мне давеча сказала. Вот я и взял суприз ей. Денег чуток не хватило, дык я у анжинера нашего занял. Ждет он у машины…
- Дык… дык… Что ж ты сразу – то… Чичас, чичас… Эт я мигом… А Митяй – то, Митяй – то, а, Егорушка! Жених! А матери – ни слова… А чарась пешком под стол ходил… Бежит времечко! А Прохорова – та дочь – ничаво девка! Статна, опрятна, красива, нарядна… Батюшки, у меня в избе ишшо не прибрано! Побегу, на стол соберу… А красивый хоть суприз - то, а, Егор?
Богач
- Егор!
- Чаво?
- Прохор тебя звал.
- Да не хотца мне к ему. Делов много.
- Каких делов – то? Чаво дома сидишь, как бирюк? Сходил бы…
Зараз и отобедать можно…
- Не хотца мне.
- Чаво не хотца – то? Чаво не хотца? Ты, муженек, как стал в городе работать, так и мир не стал признавать. Мужиков сторонисся, на людях не бывашь. И не думашь, как мир примет.
- Какой мир, Настасья! Какой мир – то? Пьянь да рвань.
- Пьянь не пьянь, а слушок по деревне нехороший. Говорят, мол, мы вроде как богатыми стали. «Егор – говорят – нос задрал. Разбогател – говорят – и мир не признает. На миру не быват».
- Эх, Настасья… Отчего же мужик наш недобрый к богатому – то, а? Ить он – то, богач энтот, и кормит его! Его, пьянь, и Расею! Сам – то небось, мужик энтот, лишний рупь как заведется, так сразу к бабке Фросе бежит за первачом! Вот, говорят: «Егору, мол, планида вышла». Повезло, стало быть. А не знают, чаво мне планида эта стоила! Скоко я горбатил на планиду на эту! А скажешь – не понимат…
- Ты, Егорушка, не серчай… Не любют у нас в Расее богатых. Любют быть богатыми, а самих их – не любют. Садись – ка за стол, пирожков откушай…
Соседи
- Настасья!
- Проходь, проходь, соседушка! А чавой – то ты сияшь, как ясно солнышко? Можа Прохор твой пить перестал?
- Да нет, Настасьюшка. Рази мужик пить бросит? Да ни за што! Я чаво пришла – то… Егор твой дома?
- Нет ишшо. Ишшо с работы не воротилси. А что, у тебя до него дело какое? Подсобить чаво по хозяйству? Дык старшой наш сынишка здеся…
- Да нет, Настасья… Давеча твой Егор муки нам привез мешок, сахара да гостинцев детям… А ты же знашь, у меня их шестеро, мал мала меньше. Да и Прохор мой не пристроен… А Егор говорит: «Ты, Маланья, не горюй. Шшатай, праздник сегодня». А нашшот денег ничего не сказал. Дык я собрала тут трошки, отдать хочу, да спасибо сказать…
- Так-то оно так, Маланьюшка, можа было ему в ноги покланиться, коли он за домом так смотрел, как за соседями! В анбаре шаром покати, пирог мне испечь не с чего, а он, вишь, соседям помогат!
- Да что ты, Настасьюшка! Он как оставил нам мешок, сел в машину и говорит: «Зайду к тёте Пелагее и сразу домой, а то в темень муку не разгружу в анбар, да и Настасья заждалась…» Можа у тёти Пелагеи засиделси?
- Дык… дык… Ты, Маланьюшка, сядь, в ногах правды нет… Домой, значит, обешшал? А у меня ужин ишшо не готов… А Егор, знашь, покушать – будь здоров! За день намается – быват, по две тарелки борща как навернет! Кабы не опоздать с ужином – то, а, Маланья?
Антирес
- Настя!
- Чавой тебе?
- Пенджак я не могу найтить, запропастилси он куды – то.
- На што тебе он чичас, пенджак – то? Чичас тулуп одевають. Эвона, как замело – то!
- Пенджак мне мой нужон чичас. К Прохору иттить надо мне.
- К Прохору, к Прохору… Небось опять самогон жрать? Чарась поди не нажралися? А пенджак – то зачем нужон? Пить – то и без его можно… Без пенджака, небось, еще и сподручнее!
- Ты, Настасья, тово… полегше. Я чаво ходил – то? Ну, нальет он мне стакан – другой… Дык и я налью гостю… Чавой не налить – то? Чарась я просто ходил, а тапер ишшо и антирес появилси. Намедни антиреса не было, тапера ишшо и он есть.
- Какой такой антирес? Какой такой антирес? Чаво голову – то морочишь? В анбаре крыша вона прохудилася, а у его, вишь, антирес!
- Ты, Настасьюшка, этово… злисся зазря. К Прохору старшой наш, дирехтор из города приехал. Помощь раздает гусударственную. Цельная у его машина ентой помощи! А чавой там только нема! Подсобить ему надо. А при ентом пенджак надобно одеть.
- Дык… дык… Сказал бы сразу… Знамо дело, иттить надо. Рази я чего? Проведашь заодно сватьёв… Чать чавой дадут, а? А пенджак твой вот он, здеся висит, я давеча его почистила… Пообтрепалси пенджачок – то, а Егорушка!
- Дык я сам пообтрепалси, Настюша… Ну, пойду – ка я. Ета… нам, думаю, чавой и достанетси…
Молодо – зелено
- Егор!
- Чаво?
- Ты бы поговорил с сыном по - мужицки!
- Эт с Митяем? А с чегой – то? Натворил, что ли, чаво?
- Уж лучше б натворил! Жену свою, понимашь, ну, невестку нашу, на голову посадил! Как ни зайду – цалуются да милуются. Хиханьки да хаханьки. Эт што за жена будет попожжа? Будет об его ноги вытирать – потом горя не нахлебаесси!
- Эк ты, Настюха, хватила… Ну, нашшот цалуются – милуются – эт понятно, дело молодое. А что, невестка, не справляется по дому, али тебе не помогат?
- Да нет, она и по дому справляется, и мне помогат… Я нашшот Митяя – неправильно он жену воспитыват! Ни прикрикнет, ни обругат, а ежели ссорятся – так и не слышно их, токо ходют насупившись. А через полчаса – опять цалуются. Эт што за жена будет потом?
- Ты, Настасья, тово… зазря так. Чаво нам в ихнюю жисть влезать, ежели у них всё хорошо? Кабы они ругалися кажный день – ещё куды не шло. Привалило шшастье сыну – ну и радуйся! Эвона, сватья в Митяе души не чають! А так – милые бранятся – токо тешатся. За ихнюю жисть им знашь, скоко придется пережить! Молодо – зелено, погулять велено… Пусть налюбуются друг другом…
- Дык… И то правда. Невестка – то наша – девка видная! Отхватил Митяй жену! Работа в ейных руках так и спорится! Иногда мне по дому нечаво и делать! Прям вылитая я в молодости! Да, Егор, а ты помнишь, как мы после свадьбы ишшо год в лес бегали целоваться?
Крутая
- Настя!
- Чаво?
- Чегой – то невестка наша грустная? Глаза у ей на мокром месте…
- Ничаво! Отхватила мужа, думала, кататься будет, как сыр в масле! А не всё коту масленица – за им и великий пост быват! Давеча борщ пересолила, - ну и получила от меня…
- Ты, Настасья, тово… Круто с ей обходисси. Полегше бы надобно маненько.
- Круто? Эт я – то круто? Мне сына маво жалко – эдак и под каблук ей можно угодить! Днями не видать его, матери на глаза не попадат, а как суббота – так с женой в город!
- Эх, Настасья… Чегой – то не пойму я, што ты хошь. Женилси Митяй наш, ты понимашь? Семья у его своя! Нам он уже – отрезанный ломоть. Им чичас помочь бы, совет дельный дать, а не забижать по пустяшному делу. От добра добра не ишшут. А нашшот борща пересоленного – намедни у тебя самой щи прокисли. Так што и на старуху, знашь, быват проруха…
- Дык… Дык… Я рази чего? Ну, пожурила малость… А вообшше – то, Егорушка, дура я старая… Знашь, я Митяя к невестке вроде как ревновать стала… Никак привыкнуть не могу, што он не с нами.
- Ты, Настасьюшка, не думай об ей как об чужой. Шшатай, дочка она наша. И всё станет на место.
На чужой каравай….
- Егор!
…….
- Егор!
- Чаво?
- Ты чегой-то? Насупленный ходишь который день, глаза отводишь… Не будь в людях приметлив, будь дома приветлив. Случилось чего?
- Ты, Настасья, тово… Скажи – ка, тебе чего, можа, не хватат?
- Эт ты об чем?
- Дык об том всё. Изба, можа, мала, али денег не хватат, или дети, можа, изводют?
- Да нет, вроде всего вдовль…
- А чегой тоды к соседям в анбар заглядывашь? Бурёнок чужих шшаташь? Тебе чаво, свово анбара мало? Али коров нет?
- Ах вот ты об чем! Ты бы, мужанек, прежде как жену стыдить, посмотрел бы на энтих соседев! Эвона, как развернулися! Три двора купили! И понавезли добра всякого! И чем это мы их хужее? Дети у нас растут, жить им где-то надоть…
- Ты, Настасьюшка, тово… полегше. На чужой каравай, Настюх, рот не разевай, а пораньше вставай да свой затевай. Оно, конечно, можно и пять дворов прикупить, анбар доверху заполнить… Токо зачем? От добра добра не ишшут. Ить полжизни, шшатай, горбатилась. Тапера время пришло, дети подросли, а ты отдышися маненько, спину расправь, по гостям походи, или хошь, поедем, в городе маненько побудем. Жисть-то одна, Настюша!
- Дык… дык… чегой-то я… И то верно. Ты прости, Егорушка, меня, дуру старую. Ты же знашь, в какой нужде мы росли-то… И вот дождалась, дом – полная чаша, а всё на чужое глаз тянет…
- Нам, Настасьюшка, добро наше трудами досталися. Так што, мать, живи и радуйся. И неча на чужое добро глазеть.
Слухи
- Егор!
- Чаво?
- Слыхал про соседев новых?
- Про дом ихний? Тут и слышать не надоть, видать всё. Хороший дом сосед поставил, добротный.
- Да нет же! Про дела ихние темные.
- Чаво? Работают люди, вот и дома ставят…
- Ты посмотри на его! Ты ему по делу, он про козу белу… Слушок нехороший по деревне идет нашшот соседев наших. Темными, говорят, делами соседи промышляют. Оттого и богатенькие… Мне давеча бабка Фросья по секрету сказала.
- Ты, Настасья, тово… С ума-то не сходи! На людев сперва посмотри, глаза-то разуй! Ить от зари до зари пашут, рук не покладая! Вся семья, как на ладони! И ни к кому ить зря не пристают, ничего же не просют! Трудятся люди, понимашь?! А Бог даст – он и в окно подаст! А бабка Фросья твоя токо и знат, што семечки лузгать, самогону гнать да соседев хаять! У кривой Натальи, знашь, все люди – канальи! Самогон ейный, наверное, им ни к чему! Знам, как народ наш богатого любит – глаз готов вырвать! Ты, Настасьюшка, брось это про людев разное говорить. Сперва с ими пообшшайся, узнай, кто да что, а то сплетни собирашь…
-Дык… дык… И то правда. Я ишшо с утра к корове не подошла, а соседка с ведром полным уже идет. Цельный день во дворе! И откуда у её силенок стоко! Прям как я в молодости! А у Фроси и в обед корова не доена…
Автор заранее просит извинить его за возможные накладки в диалогах, поскольку он не является носителем русского языка.