Лидия увидела эту воронку как-то совершенно случайно. Однажды одна женщина у них на работе пожаловалась ей на головную боль. Вглядевшись в ее лицо внимательнее, Лидия вдруг заметила характерные винтовые вращения потоков. Воронка была то ли в районе уха, то ли в центре головы. Но она означала одно- резкое сужение потоков. Что-то вспомнила Лидия о чакрах, вроде бы и они выглядят в виде воронок. Но тогда она не придала этому значения. А потом воронки стали ей встречаться все чаще и чаще. И она даже не видела их, а скорее ощущала по турбулентности сгущенного нечто. Это была не вода, не воздух, а что-то по плотности стоящее между ними.
С некоторых пор она стала ловить себя на мысли, что ее работа-это просто перемешивание пространства. И что ничего бы не изменилось в мире, если бы работу вместо Лидии стал исполнять кто-то другой. Она работала воспитательницей в детском саду и послушно исполняла все методические рекомендации, навязанные сверху. Всякие игры, упражнения, считалки. Среди маленьких детишек она ощущала себя умудренной, всезнающей женщиной.
В принципе, детьми легко было управлять. Они боялись наказаний. А наказание- это самый простой способ заставить что-то делать. Детишки, конечно, были разными - это замечала не только Лидия. Но теперь, когда она стала ощущать воронки, эта разница между детьми только возросла.
Дети без воронок были спокойными и послушными. Они легко засыпали в сонный час, у них был хороший аппетит на всю детсадовскую еду, а также на кипяченое молоко с пенками, которое сама Лидия в детстве не любила. А вот детки с воронками были не такими предсказуемыми. Они много плакали или наоборот смеялись. Некоторые из них были тихонями, а другие драчунами. Но, именно, с этими детьми Лидии было всего труднее сладить. У них были недетские глаза. За глазами стояла глубина неизведанного мира. Что-то похожее на отражение другого мира в зеркале. Их глаза как бы являли собой зеркало, в которое было немного страшновато вглядываться.
Лидия шла в туалет, умывала свое лицо холодной водой, стряхивала наваждение, и все дети становились обычными детьми без воронок. Но, приходя домой после работы, она опять начинала испытывать беспокойство. И это беспокойство было странного вида, словно бы она, маленькая девочка, а те дети, за которыми она смотрит, и не дети вовсе, а взрослые люди, или того больше - существа с других планет. Ей от этого даже страшно стало засыпать по ночам. Эти нежданные мысли как-то незаметно стали беспокоить ее все больше и больше. Даже в выходные она не могла избавиться от них.
В выходные дни Лидия спала почти до самого обеда, потом вставала, чтобы выпить кофе, брала в руки газету, и вместе с газетой снова проваливалась в дрему. Очнувшись только к вечеру, она шла в самый близкий магазин. Там она пыталась войти в поток жизни, который, как ей казалось, проходил мимо нее. Поток жизни был похож на яркий и шумный поезд, который проносился мимо. Вот проплывают вагоны, лица людей, занятых своими неведомыми делами а, она, Лидия, стоит на обочине, и смотрит на поезд, боясь оглянуться, в то, что за ее спиной. Она, действительно, боялась оглянуться на то пространство, в котором находилась, и которое все более отделялось от воображаемого поезда. Но больше всего она боялась признаться самой себе, что это пространство было тем самым средним по вязкости между воздухом и водой. Именно, оно являло ей воронки и, может быть, саму ее засасывало все глубже и глубже. Она и магазин, и продавщиц воспринимала как через слой-толщу этого странного эфира.
Лидия старалась брать себя в руки, чтобы хотя бы казаться себе нормальной. Но ее движения и слова странным образом расслаивались и запаздывали. Она даже не знала, что ей брать в магазине. Не глядя покупала вареную колбасу, хлеб, яйца, молоко. Ведь именно это чаще всего берут люди. Дома она долго сидела перед купленными продуктами, не зная, с какой стороны к ним подступиться. Руки ее сами зажигали газ, грели чайник. С непонятным страхом она думала о том, что очередной день опять куда-то безвозвратно провалился. Стрелки часов показывали позднее время. Словно вспомнив что-то, она включала телевизор, пытаясь вслушаться в новости, но была не в силах уловить, зафиксировать происходящее на экране. Потом, ближе к ночи, она засыпала.
Несмотря на это, утро следующего дня было почти нормальным и Лидии казалось, что вчера у нее просто болела голова, хотя никакой боли она и не помнила. Было ощущение странных провалов. Но работа словно бы держала ее, и она шла на работу, как идет по рельсам трамвай без особых рассуждений. И дальше все было почти нормально. Но потом уже где-то в конце рабочего дня, к ней опять возвращалось это знакомое чувство беспомощности, и опять ее «я» начинало утопать в странной субстанции, и опять дети являли ей воронки, которые она с утра всеми силами старалась не замечать. И Лидия, смотря в глаза детей, против своей воли снова оказывалась словно бы где-то у порога неведомого мира.
Жизнь сузилась до еды, сна и работы. Идти к врачу в поликлинике не было смысла, но и жить как во сне было невыносимо. Надо было что-то делать. И однажды, в выходные, она решила поехать к своей подруге, которая жила в соседнем городе. Конечно, подруга не была знатоком по части психики, она работала терапевтом в обычной поликлинике. Но Лидия заставила саму себя позвонить ей и договориться о встрече. На этот звонок ушли все силы, и после она долго лежала в кровати, не засыпая, в странном забытьи-оцепенении.
Надо заметить, что Лидия жила одна, и она думала еще и о том, что может быть, в такой своеобразной форме у нее проявляется депрессия от одиночества. Но мысли об этом тоже как-то вязко закручивались и уходили в никуда. Она лежала в кровати, накрывшись плотным, тяжелым пледом для полноты ощущений своего тела, и не думала ни о чем. Мысли вроде бы и образовывались, но тут же утекали куда-то. И это утекание не вызывало у нее ни страха, ни удивления, только равнодушие…
Электрички в соседний город ходили с перерывом в два часа. Вставать надо было рано, и ночью ей несколько раз казалось, что звонит будильник. Она включала свет, смотрела на часы и снова прижимала голову к спасительной подушке. Когда, наконец, будильник прозвенел, она встала, причесалась, надела старые черные джинсы и кофту, которая на ощупь показалась ей чем-то чужеродным, вроде бы это была и не кофта, а старая, линялая шкурка. Пришла посторонняя обязательная мысль о том, что надо бы привести в порядок свое лицо. Лидия чужой рукой подкрасила глаза и вышла из дому. Ей хотелось идти, не оглядываясь назад, забыть свой дом как тяжелую панцирную ношу. Но какое-то существо слабо протестовало внутри нее, вереща о том, что тогда нечего будет кушать и жить тогда незачем.. Это «существо» пугало ее вселенским холодом и забвением. Лидия подумала о том, что если она ускорит шаг, то сможет убежать от этого противного верещащего нечто. Она не стала дожидаться маршрутки и пошла пешком очень быстро. Существо, казалось, отставало, но вместе с существом отставала и та часть Лидии, которая решила ехать к подруге. И Лидия шла вперед, не зная уже зачем она идет.
Все же ноги несли ее, словно выполняя программу переноса тела в пространстве. И через полчаса Лидия вышла к невысокому вокзалу, снаружи раскрашенному в бело-голубые тона. К счастью, на платформе было малолюдно. Ей вдруг стало казаться, что люди вокруг, странным образом тормозят ее, ставя на ее пути эти вездесущие, засасывающие воронки. Дыхание перехватывало так, будто бы потоки воздуха, закручиваясь вместе с пространством, образовывали разрежения.
Купив билет, она села на жесткую скамью в пустой, холодный вагон, и только здесь понемногу начала приходить в себя. За окном пробежала окраинная часть города, а потом появились поля с лесопосадками. Вид природы немного успокоил Лидию. Холод вернул ощущения. Ее тело показалось ей очень маленьким и жалким. И это маленькое тело запросило еды. Тут же, словно откликнувшись на неслышимый зов, в вагон зашла бабка с пирожками. Пирожки у нее лежали в темной, плетеной корзине и были накрыты сверху белым, льняным полотенцем.
-Тебе каких, деточка? С картошкой, с рыбкой или с таком?
-«Так» - это тесто?
-Тесто. Его тоже кушать надо. Всем все кушать надо. Без еды мы вымрем, - сказала старуха.
-Мне с картошкой и с рыбкой.
-Вот, пожалуйста. Двадцать рублей. У меня пирожки что надо, без обмана.
Лидия взяла пирожки, обернутые в промасленную тетрадную бумагу. Она хотела сказать спасибо, но бабки и след простыл. А в распахнутую вагонную дверь вбежал запыхавшийся милиционер и, выхватив пирожки из рук у Лидии, закричал:
-Вот! Безобразие! Вы плодите террористов! Это не пирожки!
-А что же это?- удивилась Лидия.
-Это отрава! Смотрите сюда! – он разломил один пирожок.- Где рыба? Где картошка?
-Там рис, - сказала растерянно Лидия.
-Это не рис! Это отрава! Вот смотрите, я его съем и что будет со мной?
Он откусил кусок, и, выпучив глаза, начал жевать. Через минуту он уже корчился от боли, подвывая и вертясь так, словно бы в его животе разорвалась мини-граната.
Лидия испуганно вскочила с места, пытаясь как-то помочь ему.
-Ты съел мой пирожок! –звонко крикнула вернувшаяся старуха. – Я говорила не ешь!
-Проклятая ведьма-а-а… Убили…
Не беспокойтесь, вас снимает скрытая камера, -сказала старуха Лидии.
-Где камера?
-Везде, - сказала старуха устало. – Везде камеры...
-Эй ты. Поднимайся,- скомандовала она псевдомилиционеру.
Тот приоткрыл глаза, подскочил, взял под козырек и протянул Лидии оставшийся целый пирожок.
Лидия, не долго думая, надкусила его теплую мякоть. Пирожок оказался печеночным. Его вкус заслонил все остальные ощущения
Вот жулье, - сказал невесть откуда взявшийся гражданин,- никакой камеры тут нет, работают в паре. Один пирожок сами съедают, а вам за двадцать рублей один продают. Ловко пристроились.
- А вам завидно?- вдруг рассмеялась Лидия.- Вам всем завидно. Ходите тут следите, порядки устанавливаете! Это мои деньги. Хотите, я и вам подарю двадцать рублей. Берите. Мне не жалко!
-А где эти двое?- она оглянулась.
-В другом вагоне других обманывают.
Лидия встала с места и побежала в тамбур.
Она боялась увидеть пустоту. Но они стояли там и смотрели ей прямо в глаза.
Казалось, тамбур отделился от остального вагона. Он, жужжа винтовым проникновением, мчался по туннелю. Лидия уловила знакомое трепетание воронок. И у милиционера и у бабки было искривление пространства.
-Вы тоже это чувствуете?- спросила Лидия.
Они не спросили, что значит «чувствуете это». Они стояли как два стража ворот.
-Мир утекает, уходит в точку Время утекает туда, за грань. Вы туда хотите?- сказал кто-то из них почти беззвучно.
- А что там?
-Там? Не знаем...Здесь два человека, один дает, другой забирает, они и образуют ворота.
Лидия смотрела в воронки, они и правда вращались у них в разные стороны…
Но тут хлопнула дверь, и в тамбур вбежал тот самый беспокойный гражданин.
-Вы хотите обмануть бедную женщину и выудить у нее все деньги. Гипнотизеры- аферисты! Я вас выведу на чистую воду. А ну, прочь отсюда! Не смейте нарушать порядок!
Они стояли и просто смотрели на него. Он шел на них- прямо в пространство между ними. Воздух стал трепетать и расплываться потоками, стали явственно видны его истечения как из горячего костра. Две воронки словно бы сливались в одну. И гражданин шел в нее, словно в замедленной съемке, каждый шаг казался длинным и невозможно долгим.... Это было похоже на то, что его засасывают пылесосом. Беззвучно, мультипликационно вытянувшись в каплеобразную форму он исчез между ними.
-Не переживайте. Он где-то здесь рядом вылетел. Вам с ним не по пути, - сказала бабка.
-Хорошо, я подумаю, - сказала Лидия, хотя думать она ни о чем уже не могла.
Вернувшись назад на свое место, она с удивлением обнаружила, что поезд уже (так скоро) подъезжает к искомой станции. И вместе с тем было ощущение, что она год назад выехала из дома, а уж в садике так вообще она работала в прошлой жизни.
Подруга пришла встречать ее на вокзал. В руке у нее был пакет, в нем, видимо, коробка с тортом, она выпирала картонными уголками. Лидия спрыгнула на перрон:
-Привет, Саша...
-Привет, дорогая! Прекрасно выглядишь.
-Да? Странно... Я оделась, как попало, спешила к тебе. Это сейчас мне немного лучше. А, вообще, плохо дело со мной. Что-то с памятью, головой, ощущениями. Мне кажется, что я одновременно и здесь и не здесь.
Саша улыбнулась накрашенными губами:
-Ты не одна такая, хочу тебя успокоить. К нам недавно в клинику приезжали профессора, лекции читали. Синдром отвлеченности сознания - так это называется... И давно это у тебя?
-Кажется давно, или недавно. Я не помню, - сказала Лидия, наморщив лоб.- С тех пор как я начала видеть воронки.
-Ты видишь воронки?
-Ну, да. Я не столько их вижу, я ощущаю их вращение.
-Может быть, у тебя просто кружится голова?
-Может быть, Саня, я и правда не знаю. Вот сейчас мы идем с тобой, вроде бы все нормально. Но в поезде со мной странное было.
Лидия остановилась, схватив Сашу за рукав:
-Вон он.
-Кто?
- Мой попутчик. Вон он озирается. Мужчина в серых брюках и бежевой куртке.
-Лидия, он не озирается, тебе кажется.
-Он смотрит на меня, сейчас за мной побежит.
-Никуда он не побежит и на тебя он не смотрит.
-Ты думаешь, я схожу с ума? Саня, сделай что-нибудь. Ну, укол какой-то, ты же знаешь, наверняка. Это точно синдром отвлеченности?
-Да, похоже на то. Тебе надо отдохнуть, на природе побыть и поменьше с людьми общаться. Это происходит как раз в местах большого скопления людей. Это как-то их поля взаимодействуют. Вот на мне ты видишь воронку?
-Сейчас нет. Но мне кажется, что-то начинает искривляться... Ты боишься меня, Саня? Ты думаешь, это заразно? Говори честно, я не пойду тогда к тебе домой. И... Постой, подожди меня.- Лидия повернулась и пошла к мужчине, который стоял, напряженно вглядываясь в асфальт у себя под ногами.
-Простите? Вы ехали сегодня в электричке? – она спросила слишком громко, перебарывая свой страх.
-Кажется, да. Но я не помню.
-Вы пытались меня защитить.
-Вас? – он напряг свой лоб.
-Ну, помните двое таких- старушка и милиционер. Пирожки они продавали. Вы еще сказали, что они аферисты…
-Аферистов вокруг много. Это точно, - оживился мужчина.
-Вспомнили меня?
-Нет, девушка. Простите. У меня немного кружится голова. Мне надо побыть одному.
-Лида, не выдумывай всякого бреда, пойдем домой. Извините ее, - сказала подошедшая Саня.
В глазах Сани была тревога. Она, действительно, переживала за Лиду. Приезжий профессор читал им лекции по сходному состоянию. Еще даже газеты не забили тревогу, а профессоров из столицы уже разослали по городам. Кто-то наверху заметил, что не все ладно.
Синдром отвлеченного внимания состоял в том, что люди теряли способность к самостоятельным действиям, они как бы находились сознанием вне этого мира. Они словно бы спали на ходу и не могли принимать решения, просто исчезал побудительный мотив действий. По внешнему поведению они были похожи на наркоманов или на людей, поглощенных какой-то сверхважной внутренней проблемой. Профессор назвал эту болезнь урбанистической. Причины, по его мнению, крылись в загазованности городов и в большом скоплении людей на единицу площади. Характерным симптомом болезни было появление галлюцинаций и потеря памяти.
Саня всегда была мнительной. Учась в медицинском, она успела «переболеть» всеми изучаемыми болезнями. Вот и после этой лекции она несколько дней прислушивалась к себе, но к своей радости ничего необычного не нашла. Побудительный мотив действий у нее не исчезал. Каждое утро ей надо было вставать пораньше, готовить мужу завтрак. Он был чрезвычайно занятым человеком и зарабатывал много. Так что жизнь у Сани была вполне ясной и предсказуемой, а из-за лишних денег еще и приятной.
То что происходило с Лидией Сане было интересно с профессиональной точки зрения и в то же время вызывало неясную тревогу нового, неизведанного страха. Сейчас, повнимательней приглядевшись к Лидии, Саня заметила на ней внешние изменения. На щеках преддверие лихорадочного румянца, слегка заострены скулы. Лидия словно забыла о том, что такое просто жить, она никак не могла справиться с реальностью.
-Ты возбуждена, Лида. Пойдем ко мне домой. Я тебе дам выпить чаю на травах.
-А твой муж не будет ругаться?
-Нет, Лида, успокойся. Его нет дома, он в командировке.
-Ты уверена, что с миром все в порядке?
-Да, уверена. А что?
-Знаешь, такое ощущение, как будто происходит смена кадров или точнее даже самого фильма.
-Какого фильма, Лида?
-Такого! Вот все, что ты сейчас видишь - это как фильм, как иллюзия.
-Есть и такая точка зрения. Но если мир-иллюзия-то полная - и звуковая, и вкусовая. А если она полностью копирует реальность и ничем от нее не отличается, то не все ли равно в чем жить?
-Реальность не исчезает, а иллюзия исчезает, - упрямилась Лидия.
-Все в этом мире исчезает, ничто не вечно.
-А элементарные частицы? Это вечные точки.
-Но ты же не частица
-Я их совокупность. Если они изменят порядок совокупности, я изменюсь и мир тоже. У меня такое ощущение, что я могу измениться. И мир вокруг меня станет другим, хотя будет составлен из тех же самых элементов. Постой, Саня- воронки! Это похоже на песочные часы!
Все песчинки, переходя через точку в воронке, меняют свои координаты. Воронка-это перетекание мира из одной формы в другую
-Ну, пусть даже и перетекание. Но почему ты решила, что оно началось именно сейчас?
-Не знаю, Саня... Нас, людей, стало слишком много- песок накопился, и кто-то решил перевернуть песочные часы... И песчинки летят в воронку.
-Перевернуть, чтобы сначала все начать? Ты хочешь сказать, Лида, что в новой реальности у меня не будет такого прекрасного дома?- Саша улыбнулась, открывая дверь.
Лидия не успела удивиться даже тому, что они так быстро пришли.
-А почему так пусто?
-Не пусто, Лида. Смотри. Вот шкафы, зеркала.
Лидия мотнула головой. Ей, действительно, показалось, что коридор пустой, но Саня касалась руками пространства, и мебель возникала, проявляясь, выступая резкими очертаниями в пространстве. Смотреть на это было невыносимо, и Лидия прикрыла глаза.
-Тебе плохо? Давай, ложись, я сейчас тебе чаю зеленого заварю.
У Сани была шикарная квартира... Лидия и мечтать о такой не могла. Да и как она со своей зарплатой воспитательницы могла накопить на что-то подобное? Благо, что ей не надо было снимать жилье – этих расходов она бы не потянула. Ее собственная однокомнатная досталась ей после размена родительской квартиры, и ремонт в ней она сделала самый дешевый.
У Сани же было целых пять, прекрасно отделанных комнат! Две спальни, кабинет мужа, детская, зал. Еще к тому же кухня-столовая. Санин муж в состоянии был оплатить и мебель, и бытовую технику, и услуги дизайнера.
У Лидии мужа никогда не было, хотя иногда она мечтала о том, что он есть, и пыталась придумать жизнь с ним. Она даже могла его описать. Он представлялся ей высоким, светловолосым. Работал почему-то артистом, а не начальником как у Сани. Лидии нравилось представлять, что ее муж- артист. Она бывало ходила в театр на спектакли, там был подходящий на эту роль, симпатичный мужчина. Наверняка, он был женат, но Лидии было приятно смотреть на него и мечтать. Возможно, с ним она бы была счастлива даже в однокомнатной квартире.
Лидия мечтала иногда чуть-чуть о простом- она, и с ней рядом муж, сын или дочь... У Сани был сын, и Лидия ощущала иногда, что чувствует Саня, когда видит своего сына. Ощущения были приятными, но немного грустными. Как будто бы Саня далеко ушла от Лидии- не догнать.
Саша подкатила сервировочный столик к дивану, укутала Лидию пушистым пледом. На столике стоял фарфоровый чайник с зеленым чаем, тонкие чашки, вазочка с темно-красным вареньем из калины. Лидия, сделала несколько глотков и вдруг отчаянно захотела спать. Лицо Саши стало расплываться, поддергиваться дымкой сонного забытья...
-Ты поспи, поспи, ты ведь рано, наверное, сегодня встала. - Услышала она Сашин голос из невыразимого далеко.
Проснулась Лидия часа в два дня. Она лежала под пледом, а из кухни доносились запахи печеного теста. Вот так бы всегда просыпаться в светлой комнате с зеркальным паркетом и портьерами цвета кораллов. Включать плоский телевизор, занимающий по высоте половину стены, пить чай с пирожками. Она вспомнила про пирожки и про бабку с милиционером, и ей опять стало неуютно. Было такое ощущение, что, может быть, совсем скоро начнется землетрясение, и этот дом исчезнет, словно под порывом стихии из нереальности.
-Лида, вставай, будем есть пирожки, - сказала Саша, заглядывая в комнату.
-Ты сама напекла?
-Я купила полуфабрикаты, разогрела - мои любимые с печенкой и на сладкое с маком.
-Так у тебя в пакете был не торт?
-Сейчас торты невкусные, их с консервантами делают, чтобы дольше хранились. Я их уже давно не покупаю. Давай, поднимайся, мы будем пить чай, и я подробно расспрошу тебя о твоих видениях.
Лидия поднялась с дивана:
-Ты считаешь, что воронки не существуют? Что это просто видения? А если я попробую в них войти? Пройду между двумя людьми, у которых они вращаются в разные стороны, и исчезну, как тот мужчина. Саня, он ведь и вправду исчез, его как пылесосом затянуло в воронки.
-Но он же не исчез, Лида. Ты же его видела на вокзале.
-Да, это он, но и не совсем он. Саня... Песчинки меняются местами. Знаешь, я могу попасть в другие варианты своей жизни.
-А ты уверена, что там будет лучше?
-А ты думаешь, мне здесь так уж хорошо? И потом нам всем придется совершить переход.
-Тебе об этом кто-то сказал?- спросила Саша мягким, тихим голосом психиатра.
-Я это знаю. И я это сделаю. Вот завтра пойду на работу -построю детишек и пройду между ними, отдамся воронкам на съедение.
-И исчезнешь?
-Нет, вместо меня будет другая Лидия,- песчинки поменяются местами.
-Попробуй, - усмехнулась Саша, - но как ты узнаешь, получилось это у тебя или нет? Вошла ли ты в новый вариант жизни или нет? А вдруг, если ты войдешь в новый вариант, то возьмешь соответственно новую память, а, пришедшая вместо тебя другая Лидия, возьмет твою. Это что тогда получится? Просто обмен телами? Такое ведь тоже может случиться. Но, если тела у вас одинаковые- то как узнать было перемещение или нет ?
-Можно сделать метку на теле.
-А вдруг та, другая Лидия, тоже сделает метку на теле.
-Но у нас с ней будет разная память, на этом можно и сыграть. Ведь тот мужчина меня не вспомнил, значит, он был из другой реальности.
-Может, он никуда не переместился, а просто память потерял?
-Он исчез, Саня, я же видела!
Саша не решилась сказать Лидии, что, вероятней всего, у нее были галлюцинации
-Я напишу сама себе записку-напоминание, прямо на теле, на руке, о том, что я совершаю переход - не унималась Лидия.
-И та другая тоже напишет.
-Почему она должна полностью повторять меня?
-Не знаю, все может быть. Этого исключать нельзя.
-Хорошо. Тогда давай еще и договоримся о пароле. Ты мне завтра позвонишь, скажешь пароль, и если я не отзовусь, то, значит, я совершила переход и вместо меня другая Лидия. А для верности я напишу еще этот пароль и отзыв в своей записной книжке или даже нет, лучше в самом неожиданном месте. Например, я могу написать его на стене. Точно! Именно на обоях и под кроватью, чтобы не подглядеть случайно!
-Ну, давай, попробуем. Что выберем для пароля? – сейчас Саше было лучше всего согласиться с бредовыми Лидиными идеями.
- Ну хотя бы классический пароль разведчика-утюг,- Лидия улыбнулась,- Ты позвонишь мне завтра вечером и скажешь, что купила в магазине сто утюгов, а я отвечу, что я сожгла сто утюгов.
-Странный пароль.
-Чем страннее, тем лучше. Тем меньше вероятности, что она повторит это.
-Она…?- Саша решила не продолжать разговор.
Проще всего было позвонить Лидии на следующий день и… Все выяснить.
Как только Лидия приняла решение войти в воронку, она тотчас же повеселела, съела несколько пирожков, выпила две кружки чаю. Потом они еще посидели, поболтали немного, и Лидия засобиралась обратно.
В вечерней электричке было довольно много народу, но Лидия почти всю дорогу продремала и дома завалилась спать, не забыв написать на стене под кроватью черным фломастером
«я сожгла сто утюгов».
Утром она умылась как обычно, оглядела свою комнату словно в последний раз. Аккуратно расправила покрывало на кровати, заглянула под кровать. Надпись была на месте. Сейчас Лидию кольнула жалость по поводу будущей потери своей привычной жизни. Но отступать от задуманного она не хотела. Закатав высоко рукав блузки, она написала шариковой ручкой чуть повыше локтя печатными буквами «ПЕРЕХОД».
До детского сада она пошла пешком. Утро было необыкновенно теплым и ласковым. Оно вцепилось в Лидию жаркими, влажными лучами молодого солнца, боясь отпустить. Проходя мимо театра, Лидия увидела знакомый силуэт светловолосого артиста. Тот шел навстречу Лидии, и ее сердце забилось сильнее обычного. Проходя мимо него, она постаралась не опускать взгляд. Он улыбнулся, но Лидия поняла, что все это уловки ее сомнений и решительно ускорила шаги.
В детском саду было тихо, пахло подгоревшим молоком, только-только появились первые родители, ведущие детишек. Лидия уселась за воспитательский стол, украдкой наблюдая за малышами. Воронки не заставили себя ждать.
-Ну что ж, я сделаю это,- подбодрила сама себя Лидия.
Когда малыши закончили с завтраком, она затеяла с ними игру, поставив их парами. И самыми первыми она поставила мальчика и девочку с воронками, вращающимися в разные стороны.
Мальчик был худенький, с челкой, прилипшей ко лбу, а девочка плотная, взбитая, выше его на полголовы. Лидии вдруг показалось, что они все знают. Они стояли, державшись за руки, и словно бы говорили, ну мол, что ты медлишь, давай. Сердце Лидии затрепетало, и она разозлилась на свои сомнения. Набрав в грудь побольше воздуха, она сделала шаг вперед... Лидия прошла между детьми, разомкнув их руки, и остановилась в нерешительности.
Ничего не произошло. Дети смотрели на нее все так же выжидающе.
Паузу нарушил звонок сотового. Звонил муж, он сказал, что задержится после спектакля.
-У меня есть муж? – вдруг спросила она саму себя.
Лидия посмотрела на номер звонка:
-Странное такое взбрело в голову, будто его нет. Или сон такой мне приснился, что мы с ним даже не знакомы... Да и я совсем забыла, что к ужину у меня дома ничего нет...
Голова закружилась. Она вышла из зала, подошла к умывальнику, смочила пальцами виски. Сердце билось учащенно. Жарко… Она расстегнула верхнюю пуговицу блузки, закатала рукава.
Сверху локтя было написано слово «ПЕРЕХОД».
-Чушь какая-то…А вроде и не чушь…Что-то важное. Но надо смыть…Все-таки это чушь…
Она намылила руку, потерла ее губкой. Надпись исчезла, оставив лишь розоватый след и легкое жжение на коже. Лидия внимательно посмотрела на свое лицо в зеркале.
-Вот теперь вроде бы все в порядке.
Саша позвонила Лидии вечером, чтобы узнать, как та прошла через воронки.
-Воронки? Ах да, точно, вроде бы я тебе говорила. Ты говоришь, я через воронки хотела пройти? Наверное, я прошла. Хотя, постой, какие воронки? Что ты имеешь ввиду?
-Я купила сто утюгов, Лида
-Каких утюгов?
-Ты, правда, не помнишь, Лида?
-Ах, да. Что-то припоминаю. Зачем, Саня, тебе столько?
-Загляни под кровать. Там должен быть отзыв. Мы же с тобой договорились о пароле.
- Мы договаривались о пароле? Вроде бы да… Саня, я , наверное, забыла… Утюг и пароль. Вроде бы вспоминаю, но столько дел было, у меня все в голове перепуталось. Сейчас я посмотрю под кроватью… Там нет ничего… Хотя, постой, на стене что-то написано, не видно...
Саня слушала Лидию и не могла понять - это та самая Лидия или нет. Или она все-таки ушла, и на ее месте другая Лидия, или у прежней Лидии началось очередное расстройство памяти. Более всего Сашу устраивало последнее объяснение, и она не стала долго мучить подругу.
Доев вчерашние пирожки, Саня решила помыть посуду. Набрав в раковину воды и открыв сток, она как завороженная смотрела на водяную воронку. Вода уходила, закручиваясь в тугой поток, и Саша боялась посмотреть назад, почему-то ей казалось, что ее квартира существует только в ее воображении.