Запор
Сегодня у меня тренировка. Буду жать лежа, буду жать ногами в станке под углом. Килограммов сто сорок на ноги - для кого-то это ерунда, тем более под углом сорок пять градусов, умножаем на косинус сорока пяти градусов, что есть ноль целых семь десятых, получается около сотни килограммов чистого веса. При моих семидесяти двух килограммов собственного веса достаточно взять на плечи еще тридцать и присесть, вот и все. Но не все так просто. В этом тренажере работают только ноги с жопой, спина практически не задействована, чего не скажешь о приседаниях со штангой. Выходит гораздо чище, а главное - безопаснее. Моя поясница заслуживает бережного обращения. То же относится и к моим бедным коленкам - узким, слабым, с трудом удерживающим вместе длинные рычаги голеней и бедер. От моих ножек - прямых и длинных, не отказалась бы иная фотомодель. Побрить волосы, сильнее позагорать, спрятать здоровые ляжки под юбочку, а потом их выставлять аппетитно. У меня другие проблемы. Ни в коем случае не сгибать колени сильнее, чем под девяносто градусов. Было время, что от боли в коленях я даже не мог толком приседать. Сейчас, в принципе, могу - очень медленно, аккуратно, после обязательной разминки, и приседания как упражнение в мою программу не входит. Буду жать ногами, пыхтеть, упираться, сто сорок килограммов на мои согнутые колени, между них из станка выглядывает страховочный штырь, похожий на толстый надежный член. Когда я опускаю вес чуть глубже, перекладина рушится на штырь с железным лязгом, вес вздрагивает от удара, останавливает падение и остается мелко трепетать возле точки равновесия в унисон с напряженными мышцами, колени спасены. Вес в нижней точке, напряг, сильные ягодицы начинают выдавливать вес наверх, мускулистые ляжки продолжают движение, приятное чувство борьбы и победы, работы моих сильных мышц, сто сорок килограмм высоко вверх на всю длину распрямленных ног, смешные пляжные тапочки уверенно держат толстую стальную платформу.
Чтобы все было так хорошо, я должен разгрузиться и хорошенько посрать. Тем более, уже немного хочется. До конца рабочего дня полчаса, делать нефиг, сейчас пойду в туалет. Собака завхоз, разве можно делать такие дешевые толчки в такой солидной конторе! Ты же, вы****ок развалившегося советского завода, принят в солидную иностранную фирму, у нас респектабельные зарубежные акционеры, никаких местных олигархов, так разве можно так наябывать этих честных людей, дающих нам возможность так же честно и немало заработать, даже не столько их, сколько нас, твоих коллег, ****ый ворюга! Что за толчки! Каждый вздох, каждый плюх страждущего ясно слышен всей четверке заседателей. А зачем ставить писсуары напротив входа? Для фетишистов удобно. Помню игривый взгляд одного уважаемого руководителя, когда он мочился, а я входил в туалет. Не хотел ли он, чтобы я посмотрел? Или надеялся, что его увидят из коридора, метров пять, но все же…
Скорей прыгнуть в кабинку неопознанным, сейчас я начну срать, могу пернуть, из меня будет плюхаться кал, в этом процессе нет ничего противоестественного, но я просто не смогу расслабиться, мне необходима анонимность, не могу допустить, что кто-то наблюдает за мной срущим, вслушивается в мое кряхтение, я чувствую себя совершенно незащищенным, а ведь кто-нибудь может встать на стульчак и заглянуть через эту жиденькую перегородку, увидеть сразу все - синяя рубашка задрана, голая задница сияет, одна рука ухватила галстук и штаны, другая уперлась в стенку - ишь расщеперился, птенчик, а на стульчак садиться брезгует, интеллигентный…
Меня никто не заметил. Отлично. Унитаз, конечно, со следами дерьма. Эти уроды, ведь в такой конторе работают, деньги получают, а дерьмо до конца не вычистить. Нужно было влезть в соседнюю кабинку, но там, обычно, засрано еще хуже. Видимо потому, что стенка имеет выступ, в который удобно упираться выставленной назад рукой. Хотя, откуда мне знать, каким способом люди гадят? Был случай, когда наш вороватый энергичный завхоз не поленился дернуть дверь кабинки - закрыта, наклониться под перегородку - ага, а ноги где! - и поймал-таки орла, торчащего на унитазе в физиологически оптимальной, но запрещенной руководством позе.
Здесь, в этой кабинке, рукой нужно тянуться далеко. Вероятно, моя техника не подходит для маленьких, короткоруких и тяжелых. Это значит, они отсидели своими вонючими задами весь стульчак. Тужусь - черт, кто это так стукает дверью, баран, хамло, здесь люди сосредоточенны и погружены в себя, эти чахлые перегородки не обеспечивают благородного состояния privacy, беда русского человека в том, что он живет среди таких же хамов, как и он сам, у нас даже и слова такого нет.
Тужусь - черт, не идет. Твердый кусок высунулся из моего напряженного сфинктера, но так и ушел назад, проехал внутри, мучительно, но и довольно приятно, так вот и становятся пидорасами, это еще называют массажом предстательной железы. Еще и еще - нет, не получается. Ужасно. Тренировка пойдет к черту, день испорчен.
Со мной такого не было никогда. Неужели это возраст, скоро уже тридцать пять? Что у меня там, черт, надо было посрать вчера, я, наверное, пропустил денек, так вот, что это такое - запор. Тужусь до белых мух в глазах, нет, не идет, не устать бы еще до тренировки, блять, придется сесть на этот засиженный стульчак и спокойно выждать. Как бы вот так сесть безопаснее… Обложу бумажкой стульчак, какие длинные куски, ничего, бумага казенная, вот только стульчак широкий, есть незакрытые полоски, еще бумажки, ну, почти хорошо, аккуратнее, точнее прицелиться в бумагу, не хватает еще вляпаться в остатки от чужой грязной жопы, глисты там всякие… вот, хорошо. Сейчас посижу, подумаю о чем-нибудь позитивном… Например, о бабах. Хорошо бы кого-нибудь трахнуть, вот хотя бы ту пышечку с толстыми губами. А если бы она не дала мне, то Игорьку-то уж наверняка. Он так бы ее отхуячил, ха, раза в два ее тяжелее, налег бы, засадил, так бы вжарил, она бы лежала вкусные ляжки врозь и попискивала, радостная…
Нет, мне не расслабиться, эти бараны так все и грохочут по сортиру. Как неприятно. Блять, а что у меня там, вообще говоря? Натужусь, потрогаю пальцем - ага, наружный кусок вылезает, если подцепить - нет, не идет, отковырнул только немножко, а если пальцем поглубже, *** с ним запачкаюсь, лишь бы все это закончилось - нет, проход забит, кожа растянута, так я себе сам и жопу порву. ****ы в рот. Придется втянуть в себя все это поглубже и тащиться на тренировку.
Интересно, что под весом я уже и забыл про неудачное сидение.
Вечером дома я уже воссел рассудительно, подумал о сексе, о надежности своего имущественного положения, о неспешной и спокойной карьере, о перспективах дальнейшего ведения европейской политики в моей любимой стратегической компьютерной игре, потом не выдержал и все-таки поднатужился, эх, только идиоты ходят в лобовые атаки, мудрый полководец ищет победы в маневрах и обходах, ну, давить, давить, больно, как будто коряга, но уже сейчас, покончить с этим и все, вроде получается, давить - о, пошло, слава богу, … Что у меня там внутри, неужели какой-нибудь геморрой, крайне болезненная, говорят, первая послеоперационная дефекация. Говорят, сейчас что-то лазером делают…
Жопа ныла всю ночь, как будто в ней оставался небольшой, но важный кусочек. Хотелось проверить его пальцем, вообще подняться с кровати, пойти и доделать все уже до победного конца, но нет, скорее всего, это неприятная иллюзия, последствия безумной атаки, боевые раны победителя. Не забывать срать каждый вечер, это не менее важно, чем дрочить.
Мои годы пришли. Теперь я знаю причину тяжелого беззвучия за туалетной дверцей.
Мани-Хани
Там сильно накурено, грохочет рок-самодеятельность, мало свободных женщин. Какие-то ребята без возраста лихо отплясывают с ловкими прокуренными девками, выглядит почти профессионально. Один лохматый даже крутанул партнершу в воздухе - такое я видел разве что по телику.
Подсели к трем свободным бабам. Одна - тридцатилетняя плюшка, откровенно прыгала на нашего огромного Игорька. Симпатичная брюнетка держалась отстраненно, как я ни улыбался, единственная из трех она еще не была пьяна. Третья казалась настоящей ****ью - крашенная в белый цвет, развязная, с дырками и разрезами в шмотках. Выглядела она лет на двадцать пять, но не постеснялась заявить, что ей тридцать. Пыталась доказать, что очень крута. Жила где-то за бугром несколько лет – работала проституткой, наверное. Вытащила майку, заявила, что это Версаче (одеть? - ага), сняла рубашечку, продемонстрировала неплохие сиськи в белом лифчике, не спеша натянула творение итальянских пидоров.
- Хочу, чтобы меня изнасиловали… - заявила она между делом чуть позже.
Обращалась ко мне, но лишь как к собеседнику, насилию, вероятно, она хотела подвергнуться под Игорьком. К сожалению, тот напился и растерялся между разными компаниями девок. Все мои требования немедленно объявить плюшке со шлюхой, что они с нами едут ко мне ****ься, встречали его уверенные комментарии под аккомпанемент самодеятельности:
- Они согласны ехать, Лешик, все отлично, мы им понравились!
- Хорошо, просто скажи толстой, что мы едем прямо сейчас!
- Все отлично, они согласны, все зависит от нас! - Игорькова голова болталась в дыму где-то в вышине под закопченным деревянным потолком.
Затем он полностью исчез, и в течение тридцати минут я забавлял трех баб, которым хотелось с ним ****ься. Впрочем, брюнеточка, может быть, и вообще ничего не хотела. Поняв, что от Игорька толку не дождешься, я заторопился домой: завтра рабочий день, от пассивного курения болит голова, скоро разведут мосты и мне каюк.
Со мной увязалась одна из Игорьковых девок, глупая брюнетка. Совершенно трезвая, сучка, ее тачка стоит в паре кварталов. У нее нет горячей воды, она с удовольствием заедет ко мне помыться.
Приехали ко мне на двух машинах, по дороге она все старалась меня обогнать, я ее пропускал. Сидит на кресле, ляжки в черных брюках расставлены. Несет какую-то чушь. Сидит в Интернете, иногда ездит тусоваться со знакомыми по чатам. Сейчас я ее трахну. Иногда касаюсь ее ноги. Сама она юрист, у нее ребенок, а муж объелся груш. То, что надо. Не будем тянуть, уже поздно и ей захочется спать.
- Пошли вместе, спинку потру.
- Нет, предпочитаю мыться одна.
Ничего, подожду. Конечно, мыться будет долго. Захожу в туалет, ссу. Слушаю шум воды из ванной. Между ванной и туалетом три прорези, если встать на стульчак, можно будет за ней подглядывать. Хорошая мысль. А если засечет? А пускай. Делаю что хочу.
Я стою на стульчаке уже минут десять. Это неудобно, но хуже всего то, что мне ничего не видно. Занавеска дергается иногда, высовывается рука, берет очередной флакон и утаскивает. Увы, похоже, я ничего так и не увижу. Тем более, она может испугаться эдаких штучек и не дать. Лучше слезу. Выложу гондоны на стол, чтобы она видела мои серьезные намерения.
Она выходит еще минут через десять в моей майке до половины голой жопы. Неужели она без трусов!
- Где я буду спать?
- Здесь, - кровать узковата, но уж с бабой можно поместиться где угодно.
- А ты где будешь?
- Тоже здесь.
- Нет, не пойдет, и вот это со стола убери!
Черт подери, не нужно было резину класть напоказ. Думал, она нормальная давалка, так может, все еще и сложится, поломается и даст, чего бы она бегала с голой жопой без трусов. Снимаю джинсы, под ними ничего нет. Пусть смотрит, сука.
- Пойду тоже помоюсь. Потри мне спинку.
- Нет.
Она взглянула на меня как-то странно. Колеблется?
- Ну пожалуйста.
- Нет, у меня уже и руки кремом намазаны.
Ладно, все не так плохо, спереди, где кончается майка, чернеет ее ****енка! И совсем не стесняется, развратная дрянь! Выебу!
Возвращаюсь из ванной к ней на кровать.
- Нет, вот этого мне совсем не нужно! Я хочу спать! Если ты не уйдешь, я сама уйду в другую комнату! Если не можешь уснуть, пойди подрочи! Меня от этого всего просто тошнит!
И все это гнусным пронзительным голосом, сука не кокетничает. Очень плохо. Дура ****ая.
Понятно, почему ее муж предпочитал груши. Я ушел в другую комнату, отдрочил, но все равно долго не мог заснуть. Проспал часа три, блять, на работу идти. *** снова стоит. Она спит, можно присунуть ей сзади. Классная мысль, сердце бьется сильно. Юрист меня опередила, с грохотом открыла мою дверь:
- А сколько сейчас времени? - дуре тоже на работу с утра.
- Пол-седьмого.
- А, хорошо, - дверь закрылась.
Что ж, шансов мало, но пойти попробовать стоит. Захожу к ней и лезу под одеяло. Оказывается, на ней трусы. Черные и узкие. Она не была голая в футболке. То, что мне казалось черной мохнаткой, было просто маленькими трусиками. Увы, ничего не получится.
Сука юрист долго возмущалась моим поведением.
- Начинающий плейбой! Не умеешь с девушками обращаться!
- Скорее, плейбой на пенсии. Мне уже все равно, так, привычка.
Удача возвращается
Скоро мои праздники закончатся. Вернется жена с доченькой. Начнутся суровые будни. Буду исполнять супружеские обязанности. Будут и удовольствия – дочь посюсюкать. И все.
Так что сегодня я должен кого-нибудь отодрать. Просто обязан.
Езжу взад-вперед.
У метро крупная девица вышагивает неторопливо, как будто не вполне знает, куда же ей идти. Знакомимся. Пьет мое пиво. Учится на искусствоведа где-то в Челябинске, в общем, на Урале. Полдня бегала по городу, любовалась красотами города. Говорит, что ей нужно домой к подружке, где она остановилась. Ко мне не хочет ни в какую. Везу ее к подружке, в магазине рядом покупаю еще пивка, джин-тоник для подружки, черешни и персиков.
- Так ведь их нужно мыть.
- Можем дома у нее подождать, думаю джин-тонику после работы она обрадуется…
Только уже у самой парадной выясняется, что кроме подружки в квартире еще ее какие-то родственники. Облом. Прощаемся, дура запоминает адрес моей электронной почты, который и сам-то я помню с трудом. Пакет с черешней, персиками, джин-тоником и пивом я ей не отдам, ясное дело.
Еду назад к Ломоносовской. Внутренняя борьба. Голос астеничного Стареющего Онаниста шепчет: только набегаешься зря, черешню с персиками и самому можно сожрать неплохо, телик посмотреть, поваляться. Голос Бородавчатой Жабы возражает: килограмм черешни с килограммом персиков при необходимости сожрать можно, но кто будет пить джин и пиво? Голос Старого Самурая воодушевляет: нет ничего важнее победы над собственным малодушием, в бой до конца! Редкое единство Жабы и Самурая - теперь у меня уже нет другого выхода, как кого-нибудь поймать.
Девушка с голыми плечами в черной кофточке на тонких лямках и черных же штанах. На голом плече татуировка. Обгоню ее и встану на пути. Блять, этого не хватало. Там рядом пасется мой одноклассник - в свои тридцать пять уже наверняка конченный алкоголик. Вот еще нужно с ним здороваться, все сорвет баран. Проеду чуть дальше, кажется, у этого неудачника плохое зрение.
Выхожу из машины, жду девку. Симпатичная морда, сама такая аппетитная, грудь декольтирована довольно вызывающе. В руке бутылка пива, марку не знаю, но форма бутылки необычная.
- Добрый день. У Вас хороший вкус к пивку.
- На самом деле?
Реакция сдержанно-положительная. Зовут ее Таня. Идет на встречу с подружкой, чтобы посмотреть какой-то видеофильм.
- Можно объединить наши усилия и посмотреть все это вместе. У меня есть пиво, черешня и персики (спасибо дуре с Урала).
- К сожалению, у нее есть ребенок, все не просто. А вот и подружка.
Навстречу катит коляску стройная мамашка с коляской, из тех, что не толстеют, а худеют после родов. Довольно симпатичная, на вид слегка уставшая. С ней поджарый парень лет двадцати пяти и пожилая алкоголичка, видимо чья-то мать, тянут какое-то барахло. Социальные низы. Моя подружка работает кондитером, все же не люмпен, ну ладно. Едем с ней за видеокассетой. Берем какую-то ерунду. В следующую ездку помогаю новому другу Вите отвезти большое подержанное зеркало. Витя родился в эстонском городе Нарве, а сейчас живет и перебивается в Питере, не только без прописки, но и без гражданства. Соглашаюсь с ним в том, что здесь можно найти работу, лишь бы хотелось. Тем не менее, в настоящее время он не работает. Нехорошо. Хотя парень на вид именно из тех упорных и жилистых, на которых все держится. Подходят наши дамы с коляской, Света смотрится неплохо, ее мать - просто ужасно.
Я им помог, теперь они просто обязаны пригласить меня в гости. Таня тихонько предупреждает:
- Только имей в виду, многие знакомые впадают в шок, когда оказываются у них в гостях.
Это правда. Такого я давно не видел. Это похоже на квартиру сильно пьющих людей советских времен. Там нечисто, все требует ремонта. Что это за стук, о боже мой - старушка в тряпье толкает перед собой стул, видимо, хочет в туалет, а костылей нормальных ей не купили - какой ужас, вот откуда эта затхлость, она почти лежачая, и здесь же ребенок, молодые родители, алкоголичка, все в двух тесных комнатах, смерть придет в этот дом как избавление.
Половина крохотной кухни завалена барахлом. Садиться своими чистыми голубыми джинсами на их табуретки не хочется. Объявляю себя большим знатоком по части истребления мух - классическая деревенская методика. Только городские лохи пытаются прихлопнуть муху ладонью сверху. Ей всегда удается взлететь быстрее. Лох просто зря отбивает себе ладонь. К тому же, данный способ требует ровной надежной поверхности. Деревенские классицисты, истинные славянофилы и почвенники, как и я, их воспитанник, мыслят и действуют совсем по-другому. В основе метода лежат вековые наблюдения за жизнью мух и людей. Главное - понять, что муха стартует головой вперед. А еще - признать, что она все-таки быстрее и деревенского мудреца. Слабость мухи равняет ее с городским лохом - она глупа и суетлива. Деревенский мудрец спокойно подносит и ставит большие грубые ладони по обе стороны от предполагаемой траектории взлета мухи. Я, внимательный городской последователь, нервно и старательно подражаю запавшим в память благородным движениям мастера. Теперь хлопок! Раскрываю ладони - вот она, муха! Где-то на самом краю моей узкой интеллигентской ладошки, но она не ушла, я приебал ее! Теперь контрольный выстрел - муха скатывается в черный комочек и, элегантным движением победителя - отправляется в последний полет, в мусорное ведерко по строгой параболической траектории. Самое забавное - если бы она сидела спокойно на месте, не суетясь, с ней бы ничего не случилось, роковой оглушительный удар прошел бы спереди и поверх нее. Но муха всегда стартует к своей гибели, словно не ожидает мудрости и наблюдательности от простого городского балбеса.
Прошло минут пять захватывающей охоты, и количество мух на кухне уменьшилось на полтора десятка. А мой боевой дух заметно вырос - от уверенного steady до благородно-отважного impetuous. Таня попросила закончить с мухами и пойти смотреть фильм. Света пошла с нами. Витя с мамой исчезли. Таня спросила Свету, какие новости о муже. Света стала было что-то отвечать. Но я перебил:
- Пардон, так а Витя - это твой муж?
- Нет, я с мужем не живу, хочу развестись, но ребенку еще год не исполнился.
- Секунду, а кто тогда Витя?
- Ну, - Света с Таней заулыбались, - он с моей мамой.
У меня отвисла челюсть. Маме лет сорок пять по паспорту, лет тридцать она регулярно спиртует свой организм. Вите двадцать пять, у него две руки и две ноги, он уверен в себе и жилист.
- Я, наверное, чего-то не понимаю. И как они, э… вот так вот и живут вместе?
Девчонки кивнули. Таня, кажется, немного ухмыльнулась и обещала потом без Светы мне рассказать подробнее.
Девчонки промыли косточки своей юной соседке. Наивная бедняжка. Все подружки во дворе последнее время спрашивали друг дружку при встрече: "Тебе Женька, хи-хи, уже рассказывала?" - "Нет, а что?" - "Значит, подожди, хи-хи, сама расскажет". Женька только что лишилась девственности и взахлеб делилась своими впечатлениями с кем только ни встречалась: "…и тут у меня что-то чпокнуло…". Девки слушали, качали головой и изо всех сил старались не заржать.
Мы с Таней рядом на диване. Она сидит по-турецки, мне видна ее голая спина, колено касается моей ноги. В следующий час я глажу ее по спине, по ляжкам, по шее, ушкам. Целую в плечо. Целую в губы, неудобно изгибаюсь, вот бы шею не вывихнуть.
- Тебя не смущает, что мы только сегодня познакомились?
Как бы эдак лучше ответить…
- Я просто делаю то, что мне нравится.
Я уже забыл, что нужно говорить в этих случаях, поэтому сказал правду. И это прозвучало неплохо.
Целуемся взасос, когда Света по требованию бабушки выходит к ребеночку. Слегка прихватываю за грудь. В ответ она кладет мне руку на внутреннюю поверхность бедра. И гладит, перебирает пальчиками. Предплечье ерзает по выпирающему из джинсов члену. Руки у нее небольшие, но сильные - работает кондитером. Звонит по телефону:
- Мама, я, наверное, сегодня не приду.
Здорово!
Пьем пиво. Когда Таня выходит поссать, Света начинает мне что-то говорить, я смотрю на нее одобрительно и киваю. Хорошо бы ее трахнуть - мужа нет, ****ься хочет.
Умирающая бабушка смотрела фильм вместе с нами. Кроме всего, она еще следила за правнуком и требовала от внучки немедленно успокоить, если он плачет. Соображала она вполне четко, смеялась проделкам забавного ниггера из фильма. Девки огрызались на старушку, как будто она уже надоела им более всего на свете.
- Светочка, включи телевизор…
- Зачем тебе телевизор? Лежи спокойно!
- Включи, я посмотрю…
- Отстань, надоела!
Я не удержался и зашептал на ухо Свете: «Ей уже немного осталось потом будешь чувствовать себя виноватой делай чтобы ей было хорошо».
- Знаешь, какая она… Все-то ей нужно.
Когда ее полугодовалый, нездорово полный от искусственного вскармливания сынок заснул, Света предложила выйти прогуляться. О кей. На Свете джинсы в обтяжку.
- А что, пошли ко мне?
- Конечно, - подхватила Таня.
Света тоже обрадовалась. Купили еще пивка с голубой этикеткой для нас и Red Devils для Светы.
У меня на диване сидим втроем, пьем, смотрим идиотскую комедию.
Глажу Таню, уже чуть-чуть и за грудь, похоже, особенно ей нравятся прикосновения моих рук к шее, она явно возбуждена. Снова эта рука проверяет возбуждение моего члена, ****ы в рот.
- Пошли в другую комнату.
- Нет…
Глажу снова. Что же делать? Ах черт, совсем забыл. Нужно же ее просто взять и отнести!
Медленно собираю Таню в удобный комочек и поднимаю на руки. Света молчит и не двигается. Таня призывает меня к осторожности:
- Главное, не удариться о дверь.
Верное замечание. Таня совершенно права, вероятно, она не раз бывала на руках пьяных кавалеров.
Медленно и аккуратно отношу ее в другую комнату, кладу на кровать. Пусть дверь будет открыта, Света услышит и ей сильнее захочется. Расстегиваю рубашку.
- Хотя бы дверь закрыл.
Увы.
- У тебя есть презервативы?
- Да.
Они у меня в кармане, но я отхожу к столу и делаю вид, что нахожу их там.
- Хорошо.
Таня быстро раздевается, я быстро раздеваюсь, одеваю гондон, ложусь на нее. Глажу, привстаю, трусь стоящим ***м, она тащится, ложусь на нее плотнее, о, она сама берет вставлять член, опа, кажется, вошел, да, вошел, раз-два, раз-два, вот бы не кончить сразу, эта фигуристая Светка в соседней комнате, хорошо бы ее тоже выебать, раз-два, классно я сегодня поработал, молодец старый самурай, нужно сменить позу. Извлекаю гудящий член. Таня понимает правильно, но зачем переворачиваться боком, я же кончу, взваливаю ее на себя, она торчком на мне сверху, снова сама вставляет член. Со стонами и охами прыгает на мне. Шлепаю по жопе, хватаю за сиськи. Что, кончила? Похоже, да.
- Я устала, - сообщает Таня и ложится в ту же свою любимую позу на боку, спиной ко мне.
Деру ее дергаю за жопу, быстрее, быстрее, черт, уже поздно, я устал, неужели не кончу, быстрее хорошо я ее выебал кончаю классно.
- Ты не обидишься, если я скажу… у тебя сколько женщины не было?
- Ну недели две…
- Понятно.
- А что, слишком быстро?
- Я бы не сказала, но… быстрее, чем я.
- Я думал, что ты кончила, ты ведь сказала, что устала, я и подумал…
- Я устала потому, что не привыкла сверху. Ладно, не бери в голову.
Брошенная Света смотрит телевизор. ОК, теперь моя рубашка расстегнута. Пусть смотрит.
Таня требует, чтобы я пригласил какого-нибудь друга для Светы. Звоню. Один отказывается, у другого отключена трубка. Света, впрочем, уверяет, что секс ей не нужен, а хочет она просто поболтать. Хотя до этого по дороге ко мне требовала от Тани найти ей любовника. Боже мой, я и сам для нее могу все сделать, только вот как бы к этому перейти?
Девки трогают мой живот. Таня заявляет, что если сверху у меня нормально, то вот это - мамон! У меня просто такая конституция живота, внизу действительно выпирает. Но это не мамон, какого хрена я худел на пять килограммов? Вот, смотрите, у меня пресс, а это не мамон, а самый минимум, что же мне, вообще от истощения сдохнуть? Света тоже трогает, это хороший знак. Таня устала после работы и ебли, идет спать. Это просто здорово.
Мы с Светой вдвоем.
- Сколько ты весишь?
- Пятьдесят. Но хочу похудеть до сорока четырех с половиной.
- Сорок четыре с половиной? Это мало. Ну-ка встань.
Как у нее классно ноги растут из жопы, это пространство между ног, там у нее ****а, ноги чуть расставлены я смотрю прямо туда.
- Думаю, пятьдесят - это как раз твой вес.
- Нет, сорок четыре, все будет просто идеально.
- А где, собственно, ты хочешь похудеть? Талия (поднимаю рубашечку трогаю неуверенными жадными пальцами талию светлый животик) или здесь (мой нос на уровне ее пупка ладони охватывают ляжку мнут ее сжимают чуть ниже повыше как же у нее прекрасно расставлены ноги просвет медленно сужается от колена вверх вот самое узкое место и вновь чудесное расширение к самой письке туда ее ебут), но нет, вряд ли стоит, все нормально (ладони мнут ее ляжку спускаются на икру какие ноги она стоит как ни в чем ни бывало снова мну ляжку), нет, пятьдесят кило - это твой вес.
- Когда я худею, у меня уходит вот здесь (показывает рукой на попу, ну-ка, жму указанное место) и ноги вот так вниз тоже уходят (показывает как сужается внешняя сторона бедра, ага, вот как).
- Но смотри, если худеть, то и грудь уйдет, сними-ка это… (долой рубашечку она в лифчике светлая кожица как же стоит *** вроде она не против жму грудь расстегиваю лифчик).
- Нет, грудь у меня никогда не уходит, нет, вот лифчик снимать не надо, все, ты уже посмотрел, - вот черт подери!
- Но в лифчике ничего не понятно!
- Ну и ничего, блин, теперь не застегнуть…
Лифчик застегнут, рубашечка надета. Нога закинута на ногу. Поглаживаю спину, талию, плечики. Света нарушает молчание.
- Ты зря на что-то надеешься. У тебя был выбор: Таня и я, ты выбрал, и со мной у тебя ничего не будет.
- ОК, тогда, чтобы понравиться твоему сыну, я подарю ему ботиночки "первый шаг".
На тренировке по переговорам учили, что нужно обязательно продемонстрировать живые деньги, это действует. Вынимаю из кармана помятую пятисотку. Она молчит. Зацепило! Ей нужны бабки, она думает над этим! Что она ответит?
- Конечно, мне нужны деньги. Но ты не стал бы мне их предлагать, если бы не хотел со мной. А я не такая. Это уже проституция.
- Да какая же проституция?! Я делаю подарок твоему сыну, ты начинаешь ко мне лучше относится, все нормально!
- Нет-нет, вот если бы просто так, ни за что ты бы мне дал денег, потом бы мы еще месяц просто так встречались, ну вот тогда что-то могло произойти.
Неужели не даст? Черт подери, эти предрассудки, ей же нужны бабки! Ладно, если не выебу, так хоть покажу...
- А вот, что у меня есть еще, - снимаю джинсы.
- Что, там полметра, что ли?
- Нет, не полметра, просто вот…
Я голый, у меня, конечно, не полметра, нет, ничего особенного, но это настоящий мужской член в полустойке перед соломенной вдовушкой, вот он здесь и сейчас! Рубикон перейден, я предлагаю ей близость прямо и явственно!
- Нет, я не такая, - она ломается, член ей прекрасно виден. - За деньги, вот так…
- Хорошо, увеличим ставки.
Кладу на стол еще одну пятисотку. Любой чайник скажет, что это ошибка, слишком быстрое увеличение цены, слишком серьезное - в два раза! Только идиот может такое ляпнуть, но кто не идиот, когда *** упирается в джинсы и баба вот-вот согласится!
- Нет, вот так сразу за деньги!
Обнимаю ее за талию.
- Я вот тут на тебя смотрел тебя трогал меня всего разобрало так очень захотелось если бы не трогал то не так а то вот прямо очень…
Похоже, она прибалдела, ей ведь тоже очень хочется! Света взяла короткую паузу и заявила:
- Я стою гораздо больше. Я бы подумала, если бы здесь было в два раза больше, твой презерватив, я курю сигарету прямо в этой комнате.
Выворачиваю карманы.
- У меня 1650 руб., оставлю жетончик на метро купить. Вот презерватив. Что ж, кури. - Она улыбается и достает сигарету. - Только курить ты будешь голая.
- Но ты не будешь мне мешать.
- Хорошо.
Она в трусах без лифчика сидит на кровати и курит. Грудь небольшая, ребенок ее почти не испортил. Говорит, молоко пропало через две недели. Трогаю членом ее соски. *** ноет. Похоже, это ее тоже заводит. Как все это долго.
- У меня не такой опыт, как у Тани.
- Подумаешь, опыт - не главное.
Сигарета закончилась. Тушит ее в банке.
- Встань.
Залезает на кровать, но не ложится, а стоит на ней. Надеваю гондон стягиваю с нее трусики. Встает спиной к стенке. Лезу к ней прижимаю к стене получится ли я ведь выше чуть приседаю одну ее ногу вбок она тоже хочет так заправляю вот… вошел да поехали. Чуть неудобно на присогнутых коленях вверх-вниз у нее нежная светлая кожица это здорово. Все, теперь ложимся, вот так лучше, можно приналечь… Блять как же скрипит диван та дурочка может проснуться еще заявится помешает.
- А а поцелуй меня...
Что это еще за просьбы, ты, ****ь!
- Не люблю целоваться люблю ****ься
- Да да трахни меня милый
- Я тебя выебу да вот какие у тебя ноги хорошо ебешься ты мне дала я тебя выебал тебе это нравится?
- А а как ты думаешь?
- Думаю тебе нравится ****ься вот я тебя сейчас ебу вот этого я и хотел а ты дала.
- Давай солнышко о какой же ты мужик давай трахни меня давай.
- Я хотел тебя раком выебать какая у тебя жопа вот так тебя раком ебу.
- Давай милый давай.
Сжимаю ее жопу кончаю. Ох-хо, ой-ей-ей!
Как же я устал... Пойду помоюсь.
По возвращении слышу вопрос:
- А с кем тебе больше понравилось, со мной или с Таней?
- Кто спрашивает, тому и отвечаю - конечно, с тобой.
- Нет, серьезно!
- Ну разумеется.
- У меня ведь нет опыта.
- Странно, если женщина замужем, у нее должен быть большой опыт.
- Да, но не с моим мужем.
Муж у нее славный парень. Один раз она бегала в милицию "снимать побои". Из милиции ее послали в больницу. Оттуда - в другую, подотчетность у них сменилась. Наконец, побои были "сняты".
- Дайте подтверждение в милицию.
- А кто тебя избил?
- Муж.
- А, муж! Нет, по бытовому мы справок не даем.
- Так что же делать?
- Иди в милицию, пусть они вышлют запрос.
А в милиции не хотят заводить дела, пока не будет справки из больницы. ****ец.
Теперь они живут отдельно, а муж иногда развлекается тем, что приходит в гости ломать ее дверь. Среднее время подъезда милиции составляет два с половиной часа.
- Хочешь верь, хочешь - нет, но я только второй раз мужу изменила. И полтора месяца у меня мужчины не было. И замуж я целкой вышла.
С удовольствием смотрю на ее бедра, туда, где они чуть расходятся у ****ы. Сводит их вместе.
- Ты смотришь на меня как на проститутку, которой только что денег заплатил.
- Да нет, просто мне нравится, как ты выглядишь.
Провожаю ее свежим ранним утром, по дороге прихватываю ее и еще хлопаю, да, ночка удалась. Гляжу на ее замечательный просвет между ног и хлопаю по жопе.
- Что ты смеешься?
- Вот прикол, ты сейчас идешь со всеми моими деньгами, а у меня вообще одни железки остались.
- Ну, это твои проблемы.
- Да, все правильно, мы договорились (it's a deal!).
Хорошо бы еще заявить, что я ее выебал, но язык у меня не повернулся. Светло как-то, солнышко светит, люди на работу спешат, как такое скажешь.
- Да, и всем хорошо.
Учитывая, как она торгуется, следует признать, что она совсем не глупа.
- Мне понравилось.
Возьму ее за жопу подержать.
- Я бы и так согласилась.
Вот это новости! Ни хрена себе, что же, придурок, зря выбросил полсотни евро! - взбесилась Жаба. - Может и да, а может, и нет, - успокоил Старый Самурай. - Живи здесь и сейчас. - О да!
Самое интересное - что там у ее алкоголички с молодым парнем? Света говорит, что ее мама вообще испортила Витю, в том смысле, что она была его первой женщиной. На мой взгляд, маму в ее нынешнем состоянии вообще трудновато называть женщиной. Разве что мерзкой пропитой старухой. Витя спит с бабой-ягой. Силен.
- А к тебе он не приставал?
- Нет, что ты. Он даже на меня и не смотрит.
- А мне показалось, смотрит.
- Нет, вот раз мы даже в одной кровати спали, мама нас нашла - так ничего и не было.
- Вот это потенция у парня, надо же, она ведь намного старше! - не обидеть бы ее маму.
- Нет, ничего особенного, мама говорит, он так себе.
- Ну, это понятно (на его месте я получил бы звание абсолютного импотента. Но я никогда бы не оказался бы на его месте, ****ы в рот!).
- Он до нее даже и целоваться не умел.
Витя целуется с бабой-ягой. Меня стошнит.
По версии Тани, Витя все-таки ухаживал за Светой, она не согласилась, тогда он, настоящий мужик, переадресовал свою любовь ее мамаше. Видимо, очень хотел устроиться в Питере. Но какая потенция!
Почему он не вернется в Эстонию, не станет европейцем, будет деньги зарабатывать в ЕЭС? Ему нельзя вернуться. Как-то раз они в Нарве с друзьями, гуляя вечерком в парке, наткнулись на девчонку, которая одному из них была должна денег.
- Ну, что нам с тобой делать?!
Четыре ядреных парня в справедливом негодовании, юная испуганная девушка, хитрая и милая, в парке тихо и безлюдно, к вечеру прохладно, скоро будет совсем темно.
- Ладно, овца, раком становись!
И она покорно спустила джинсы и оперлась на руки и колени о влажную траву, вот так попала, еще запачкаюсь. А они драли ее по очереди.
- Эй, Витек, иди, трахни ее! Что? Не хочешь? Ну и дурак. Поехали, пацаны, по второму кругу.
Через часик ребята успокоились, овце была прочитана нотация, все, свободна, пусть знает как деньги не отдавать, поняла, бля?! Легко отделалась, скорее прочь, теперь быстрее к папе -работнику прокуратуры.
- Доча, наконец-то! Ты где была?
- Меня изнасиловали.
- Что, как ты себя чувствуешь?
- Нормально.
- Запомнила козла?
- Всех четверых.
- ****ец убью козлов!
- Лучше ты их посади.
- Конечно деточка не плачь всех козлов моя хорошая посажу всех.
Самое любопытное в том, что прокурорская экспертиза ДНК спермы в ее молодой свежей упругой в меру натертой письке официальнейше подтвердила вторжение не только троих молодцов, но и четвертого уклониста Витьки-неудачника, девственника, виноватого без вины. А нечего было морду кривить, ****ь нужно было, а не пялиться. Теперь в бега, в Питер - ебать пожилую алкоголичку, жить без документов, а кому сейчас легко?
Сестрички
Ее загорелые коленки светились, когда я проезжал мимо на своем велосипеде. Она заметила мой взгляд и заулыбалась. С расстояния в тридцать метров она выглядела старшеклассницей.
Подъехал, познакомился. Она с меня ростом, здоровая, с талией и жопой, одета в легкое длинное платьице, в разрезы выглядывают длинные ноги, трусы просвечивают. С ней мелкая пожилая сестра. Они далеко не школьницы. Здоровую зовут Вера, выглядит немного за двадцать, хотя ей двадцать семь, а сестре стукнуло все тридцать пять.
Погуляли, выпили пивка, Вера - джин, вообще пьет слабо. Потащились на Неву прямо пешком, хватаю Верку сперва за талию, затем все ниже и основательнее. Зашли в игровые автоматы, по какому-то недоразумению выиграли четыреста тридцать четыре рубля, из которых сестры получили по двести, а чаевые достались девке - автоматчице.
В конце концов оказались у меня дома, Верка потребовала не хватать ее руками, я переключился на сестру, благо под пивко и бабулю можно. Невзначай прижал ее на балконе, обнял сзади, несколько раз хорошо проехался по жопе снизу вверх стоящим в штанах ***м. Но Верка не дала идиллии получить развитие и утащила сестру домой.
Я их было отвез, привез сестру назад, но ко мне она уже не пошла, а начала выебываться, требовать прогулки под луной и поездки рысью.
Заявила, что мужиков нужно поддразнивать. Прошедший вечер она описывала так:
- Ты сперва вот к Вере подошел, но потом ты понял, что я очень привлекательна, у меня отличная, просто идеальная фигура, ты и стал ко мне приставать, и я тебя не отталкивала, позволяла все это, но это не значит, что я должна с тобой прямо так переспать.
Дура блять. От Верки я отстал лишь после ее ультиматума "руками вот не надо меня трогать!". А к этой бабке на четвертом десятке пристал только потому, что в темноте бы и она сгодилась. Пошла на ***, в общем.
- Ну что ж, очень жаль, было приятно пообщаться.
Собственно говоря, я нисколько не преувеличиваю, когда называю женщину тридцати пяти лет "бабкой". Даже состояние организма здесь ни при чем. Просто к этому возрасту уже вполне можно успеть обзавестись внучкой. Арифметика проста: 17 (бабушка поверила негодяю) +17 (дочка неудачно отметила день рождения) +1,5 (срок двух беременностей) =35,5.
Неологизмы Миши.
Погода распогаживается. Вы просрачиваете заказ.
Повышение рождаемости
Пора спасать Россию. Вот, например, отличное решение: за каждого третьего рожденного ребенка бюджет платит папе с мамой реальные бабки, пятьдесят тонн баксов. За первого и второго ни хрена не платить.
Возражение первое: сразу понятно, кто будет пользоваться этой льготой. Улучшение проекта: платить только за белого ребенка. И никакой дискриминации, смуглых детей у нас и так вполне достаточно. Ой, это же расизм? Расизм - это иностранный, чуждый термин, а в России это называется словом "патриотизм". Ладно, цвет кожи – дело мутное. Тогда эти реальные бабки должны выдаваться через православную церковь по факту крещения младенца. Разворуют же, стукачи чекистские! Нет, денег им давать нельзя, бабки должны идти из бюджета напрямую папе с мамой. Из церкви только справка, что крестили. Тогда ведь попы справками начнут торговать! Ох, ну и проблемы с этой Россией.
Возражение второе: сразу понятно, кто будет пользоваться этой льготой. Алкоголики и дебилы. Ну что же теперь сделаешь, если народ наш спился да повыродился. Авось ничаво будет, да на худой конец еще детдомов понастроим, пусть добрые американцы наших деток-инвалидов усыновляют.
Примерный семьянин
Я так люблю свою жену, что мне похуй, кого ****ь.
Я стою у окна нашей квартиры. Эти панельные дома совсем плохо строят. Если смотреть с улицы, видно как из стыков и углов кое-где торчат куски желтой теплоизоляции. При этом они довольно высокие. Рукой я опираюсь на раму и боюсь, что она сломается и я выпаду со смертельной высоты. Но зрелище слишком притягивает меня. Уже ночь, но мне видно происходящее. Я даже понимаю причину. Местная преступная группировка наказывает непослушных. Те построены неподвижной шеренгой и ждут своей очереди. Среди них мой отец. Я не могу узнать его, все-таки довольно темно. Хоть бы с ним ничего не случилось. Члены группировки двигаются вдоль шеренги, принимаясь избивать очередного. Их меньше, чем жертв, у них нет оружия, но что-то удерживает избиваемых от сопротивления. Они покорно ждут, когда к ним подойдут, ударят в живот, собьют с ног, будут пинать в сплетение и по почкам, потом решат, что достаточно и перейдут к следующему. Сверху из окна видно, что шеренга неподвижна и становится все короче - это она ломается с края, когда упавший человек корчится на земле под ударами бандитов. Избитые кое-как поднимаются и уходят.
Дело доходит до девушки со светлыми волосами. На ней укреплен какой-то плакат, может быть, политический. Бандиты вдруг обливают ее бензином и поджигают. Странно, с другими они так не делали. Она останется жива, но будет изуродована. За что ее так?
Полуденный сон
Актерская любительская труппа. Собрались случайно, договорились о репетиции.
Она была молода и хороша собой. Не взглянув, ответила на его приветствие. День был дождлив и скучен. Дик наудачу предложил пойти куда-нибудь, чтобы согреться. Сюзанна согласилась и мельком взглянула на него. В этом городе оба были проездом. Она недавно пережила разрыв с близким человеком, он признался, что уже давно не может найти себе места. Сюзанна сказала, что на днях получила письмо от своего знакомого. Он пишет, что все прекрасно, новый дом хорош, он любит ее и ждет, любит и ждет.
Да, - сказал Дик, - они делают это с обычной для них жестокостью.
Что? – в голосе девушки послышались боль и удивление.
- … с обычной для них жестокостью, - эхом самого себя ответил ее спутник.
- Обними меня, - попросила она.
В пустом зале театра их ласки были чуть жарче, чем у влюбленных.
Она оказалась сверху, ее колени сжали его тело, а он стал читать детский стишок про город и орехи, спрашивать, как же зовут эту девочку, самую тяжелую в его жизни, Сюзанна отвечала, а он спрашивал снова и снова, и ее имя стало забавно искажаться, когда его пальцы легли на ее горло, пока не стало легким как ее тело свистом.
Когда все закончилось, он поднялся и пошел к выходу. Почувствовал, что так просто уйти не сможет. В стылом оцепенении встал и оглянулся. В одном из рядов спиной к нему сидела девушка, ее голова откинулась на спинку кресла. Ей могло быть неудобно и жестко, в обнаженных плечах и шее оставалось столько молодой силы и изящества, что хотелось дождаться, чтобы увидеть, как она проснется, потянется, встанет и взойдет на сцену или отвернется, поправит волосы и уйдет прочь. Он вернулся, чтобы заглянуть ей в лицо. Глаза неподвижно и внимательно смотрели в сторону, тонкий нос сломан набок, выражение лица немного удивленное, словно незаслуженной болью, почти равнодушное. И кто-то спокойно наблюдал за ними.
Смерть Толика
Толик старался бросить, но это было сильнее. В его записной книжке дядя Слава, его отец, прочитал понравившиеся ему строчки и часто, смеясь, цитировал их: «В моей жизни есть только один большой плюс – крест на моей могиле.» Многие боялись, что он сошел с ума. Записная книжка сына была полезной и с другой точки зрения – можно было поискать женщину, родившей от Толика ребенка. Если, например, она раньше не заявляла о себе, но вот если узнать и позвонить ей, то могла бы признаться: «Да, я родила ребенка от вашего сына, просто раньше немного стеснялась сказать, точнее, двух детей – мальчика и девочку, и они очень на вас похожи». А если в записной книжке не окажется телефона, можно дать объявление в газету, например: «Разыскивается девушка Толика, телефон и адрес указан, просьба позвонить по поводу рождения ребенка, мальчика или девочки.» Соседка Людмила Васильевна с трудом отговорила его от этих поисков. «Может появиться пятьдесят или даже сто пятьдесят женщин с детьми, и никто не сможет найти в этой куче настоящих детей Толика.»
Дядя Слава первый увидел сына, когда зашел на кухню. Позвонил жене, мы зовем ее тетя Таня. Затем позвонил в скорую помощь. Затем сел в своё кресло и стал гладить здоровую овчарку по имени Рекс. Терпеть не могу собак и чужих детей, особенно собак. Но Рекс произвел на меня хорошее впечатление, когда раз на моих глазах он охотился на шуструю уличную кошку. Все решили доли секунды. Мощный рывок, стремительно ускользавшая кошка теряет равновесие, ее туловище уже между зубов пса, челюсти вот-вот схлопнутся, шикарно, кошка летит кубарем – и, что же такое за ерунда – выскакивает из пасти и тут же оказывается на дереве. Все равно, Рекс молодец - рывок был хорош. Кошка уже не контролировала ситуацию, ее спасительное сальто было чистой удачей.
Тетя Таня приехала раньше, чем скорая. Дядя Слава все так и сидел в кресле. Рекс нервничал, ему было нужно гулять. Тетя Таня надела на собаку поводок и повела вниз. Намордник не взяла, у нас это не принято. У нас много чего не принято.
(Как-то раз тетя Нина, врач-терапевт из Москвы, пришла к очередному больному по вызову. За дверью ее встретил хозяин и рядом с ним его собака – рычащий клыкастый зверь. Хозяин вежливо приглашал доктора проходить. Тетя Нина очень спокойно попросила его: «Уберите, пожалуйста, собаку». Хозяин обиделся: «Моя собака не кусается и вообще намного умнее Вас». Тогда обиделась и тетя Нина: «Вот тогда и лечитесь у своей собаки». И ушла. Хорошая женщина, вот только детей у нее не было.)
Внизу в подъезде тетя Таня, у которой сын в тот день умер, и которая приехала раньше скорой, точнее, скорая не приехала, потому что уже было не нужно, внизу в подъезде тетя Таня встретилась с мужчинами в белых халатах.
- Вы за трупом?
- Угу.
- Это на четвертом этаже, квартира налево, там на кухне у помойного ведра, легко найти.
- Вы так все подробно объясняете, а... м-м-м?
- Я его мать, мне нужно гулять с собакой.
Толик, наверное, слишком долго пролежал в тепле. Когда на кладбище в последний раз открыли гроб, было видно, что Толика гадко раздуло, а изо рта почему-то сочилась кровь, хотя последнее странно и, скорее всего, показалось. Тетя Таня, мать Толика, сказала его друзьям, не тем, которые бритые и здоровые, а другим, которые худые и наоборот, чаще всего небритые, стояли в сторонке:
- Вот, смотрите, так и с вами скоро будет.
Среди них, действительно, за последние два года умерло шестеро, они это хорошо знали и с тетей Таней не спорили. Мне одинаково, нет, по-разному, но очень противны и те, и другие, да и сам Толик мне был всегда противен, хотя я с ним почти и не общался, пусть Сережа и говорит, что он был хороший. Мне грустно оттого, что по соседству с его большим могильным плюсом темнело надгробие с фотографией юной прекрасной девушки. Дядя Слава сказал, что она тоже умерла от наркотиков.
Светочка
На моей свадьбе эта восемнадцатилетняя девушка, Светочка, была среди самых грустных. Возглавляла группу страдальцев моя новообретенная теща, утирающая помятые щеки - наверняка в слезах полно спирта. Между нами всего лет шесть разницы, но я молодой интересный мужчина, а она через три месяца будет официально провозглашена бабкой. Довольно того, что она приводила домой мужиков и давала им в присутствии едва ли спящих детей. Еще неизвестно, кто виноват в распаде ее семьи - алкоголик тесть или про***** теща, кто свернул с дороги раньше - яйца или курица? Теща на моей свадьбе поплакивала, но сильнее страдала ее младшая подруга, Оля, жиреющая девушка на выданье, жертва несчастных любовей и безнадежных связей с женатыми. Когда она наклонилась над новобрачными и прохлюпала искреннее пожелание счастья, ее короткая юбка задралась таким лихим манером, что и бывалые мужики позади нее в смущении отвели взгляды. Светочка грустила не так отчаянно, а как-то по-птичьи робко, устремляла на красавца чужого мужа - меня любимого - печальные глаза и нежно улыбалась. В этом читалось такое стремление стать жертвой, что у меня и *** бы встал, если б я не волновался, все же это моя первая свадьба за три с лишним десятка лет бедовой жизни.
Из последующих разговоров с женой мне открылось, что Светочку расстраивали не только нахлынувшие соленой волной дружеские чувства к новобрачной, но и ее прискорбная восемнадцатилетняя черт возьми девственность, еще не позор, пока только повод призадуматься. Будь я свободен или нагл, или хотя бы по-прежнему упорен в борьбе со своей трусостью, отодрал бы всех присутствовавших дам, ****ы в рот, даже сорокалетнюю пропитую и проебанную до жил тещу, даже жопястую Олю стоило загнуть и еще на пол-пальца задрать короткую юбчонку, тем более печальную Светочку с ее овечьей кротостью отхуячил бы во все дыры. Хотя в большей степени мне все же нравятся плохие девчонки.
Миновало уже года полтора моей счастливой семейной жизни, когда жена рассказала мне о звонке своей старой подруги. Светочка порадовала ее, что она благополучно рассталась со своей невинностью, более того, недавно совершила замечательную поездку в Турцию, где познакомилась с интересным молодым человеком.
- Что, спала?
- Да, но только с одним.
- Ну, нормально. Интересно же получается - люди едут отдыхать в чужую страну и там находят друг друга.
- А он не русский, он турок.
- Что, не понял, турок?
- Ну да.
- Что, черный что ли?
- Ну как черный, нет, симпатичный, молодой, двадцать два года, из Стамбула, богатый.
- Понятное дело, вот и про***** твоя подруга, турку давать.
- Так у них роман красивый был, он за ней ухаживал, две недели каждый день встречались.
- Ну ясный пень, драл ее дуру каждый день.
- А она мне еще сказала, что мужчина в сексе должен быть, это… изысканным.
- Изысканным? Ха-ха-ха!
- Ну да, вот, смеяться будешь, ну чтобы она не лежала просто, а вот по-разному?
- Это как это по-разному?
- Ну вот как мы с тобой… ну с извращениями всякими…
- Не понял, это чтобы ее били что ли?
- Ну нет, ну это чтобы и так, и на коленях постояла… Камасутра, в общем.
- И сверху приседания поделала, понятно.
- Он ей сказал, что у нее есть все данные для работы в сфере обслуживания. Приглашал на работу.
- Проституткой?
- Нет, говорил в обслуживании. Может, обманывал?
- Таким только проститутками и работать. Турку давала! Этого добра и здесь у нас полно, вон азербонов сколько! Ха! Он же хачик! Светка хачику давала! Хачу! Будешь с ней общаться, станет она хвастаться, можешь ей ответить "ну что, Светка, все с хачами трахаешься?", она удивится, а ты добавишь "ты бы еще негру дала".
- Это ты потому так говоришь, что тебе за русских мужиков обидно.
- Ну правильно, конечно обидно. Правда с турком наверняка лучше, чем с русским алкашом.
- Светка рассказывала, что немки туда специально за этим едут.
- Чтобы туркам давать? Правильно, этим зверям любая баба понравится.
- Немцев там на пляже сразу видно: жирные, белесые, дряблые.
- А туркам все по фиг.
Светка про*****. Люблю таких девок. Жена никогда бы не простила.
Выборы в Государственную Думу
Политическая реклама вовсю эксплуатирует ненавистный мне образ. В роликах по радио нарочито хамский голос рубит правду-матку. Возможно, именно этот типаж признан наиболее удачным эталоном для идентификации большинства избирателей. Это все из того же фильма "Особенности национальной охоты", который я уже и не помню, но образ хама въелся мне в память. "Ну вы блин даете", - главное в этом комментарии - бесшабашное удальство, гордость от собственной дури. Салтыков-Щедрин называл этот народ "головотяпы", это точно. Как начнут головами тяпаться. Вот почему у нас так опасно ездить по дорогам, так неприятно вступать в вынужденный контакт с народом - всегда чувствуешь агрессивное давление тех, кто не любит ждать. И не любит думать. Собственно говоря, фразу "ну вы блин даете" произносит не кто иной, как Булгаковский пес Шариков, но ведь как он изменился, как вырос в глазах зрителей, теперь он явно положительный герой, любимец публики, с экрана телевизора он смачно рекомендует к употреблению пивко с водочкой и зовет голосовать за какую-то политическую шайку, и все это - с присущим ему жизнеутверждающим обаянием скотины, с бараньей радостью от веселого звона своей пустой башки.
Письмо Букеровскому лауреату Рубену Гонсалесу Гальего
Ваша внешность необыкновенно выразительна. Где же вы прячете свой волшебный палец, так точно попадающий в нужную клавишу? Тот единственный, который способен двигаться? У меня же полный набор из десятка ловких пальцев, я владею слепым методом печатания, при этом я не лучший писатель, чем посредственная секретутка, что грезит о ***х и допускает стыдные опечатки. Вы управляете своей инвалидной коляской о пяти передачах черт знает чем, вот этим Вашим загнутым кистевым суставом, застывшим в напряжении излома, словно на выходе из теплой мамы его схватил морозец судьбы. А я довольно ловко вожу автомобиль и недавно совершил увеселительную поездку по немецким автобанам, скорость - вот только чуть-чуть меньше двухсот километров в час, больше было никак не выжать. В Вашей любимой Испании тоже бывал, и это резон для осторожности водителей инвалидных колясок - автомобилем может управлять российский турист, а ждать окончания корявых маневров уродца-заморыша ему впадлу. Вы читали книги из-под кровати, ползали помочиться в замерзающий туалет и стучали головой в дверь к жизнерадостным нянечкам, а я учился в физмат школе и любил прокатиться в набитом автобусе между крепких сисек и попок своих однокашниц. К числу моих хобби в прошлом и настоящем я бы отнес, безусловно, следующие: футбол, теннис, шахматы - это, кстати, тоже требует ловкости и координации движений, попробуй, попади по кнопке часов, если играешь в блиц и на ход тратишь меньше секунды; прыгал с парашютом за спиной прямо в километровую пустоту обжигающего зимнего воздуха, занимался карате, немного боксом, изредка с веселой злобой дрался на улице, ходил на танцульки знакомиться с бабами. Кстати о бабах: я отодрал их поболее двухсот, среди них были классные девки - модели, спортсменки, победительницы конкурсов мисс школа, в общем, под таких дрочат старшеклассники и инвалиды, если работает хотя бы одна рука. Мы с женой с удивлением прочли про Вашу полигамность, и она, молодая красивая женщина, весело смеялась, когда я с присущим мне тонким чувством юмора изобразил в краткой пантомиме Ваш чудовищный сустав как удобное приспособление для захвата головы очередной временной супруги при исполнении супружеских обязанностей. Ваш пиетет перед святым таинством науки кажется мне забавным проявлением инфантильности, я закончил два с половиной института и с уверенностью могу сообщить, что в научной деятельности, ей богу, нет ничего сексуального, лишь тоска от вынужденной гиподинамии и геморрой. С Вашим завистливым скрипом в отношении зарплат московских программистов я вполне согласен, но отмечу, что мой труд оплачивается пусть и не так шикарно, но тоже весьма достойно, при всех возможностях лениться, а главное - никаких кодов и алгоритмов! Вроде бы, все здорово. Если бы не одно, что не дает мне уснуть - меня ждет неминучая смерть, и страдая на прощальном одре, сочась зеленым гноем, мне нечем будет утешить свой пылающий от боли мозг, не на что надеяться, пусть же это случится попозже, я слежу за здоровьем, правильно питаюсь, регулярно занимаюсь физическими упражнениями, три раза в неделю часа по полтора-два в тренажерном зале, я даже завел ребеночка и заведу еще, но и это меня не утешает, от ужаса полного исчезновения можно спрятаться лишь за чем-то сравнимым по величине - но я не верю, и если даже и пытаюсь, то уж не лучше, чем сам Христос, что усомнился в отце на последнем пороге, выхода нет - остается только писать. Я шутливо сравниваю себя с Кафкой, принципиально не желавшим становиться профессионалом, графомания для меня - это лишь хобби, но от него зависит решительно все. Я начал еще школьником, все годы думал только о том, что буду писать и писать, и что теперь, мне уже тридцать пять, а я еще ничего не сделал, и сумею ли когда-нибудь? Ваш угловатый лаконический стиль напомнил мне свой собственный, писать размашисто мне мешает лень, писать точно - трусость; кстати говоря, вспомните, насколько гуманны были спартанцы в своем отношении к дебилам - тем, кто не может ходить.
У меня есть все для преуспеяния, даже слишком много, нет лишь воли делать главное, я как легкий яркий мотылек, что пьет изо всех цветов, да и гадит в них же. Случись мне оказаться в инвалидном кресле, дай мне господь шанс лишиться всех иных возможностей, кто знает, что бы могло выйти из меня?
В общем, я посредственность, и, как графоман к писателю, не испытываю к Вам ничего, кроме зависти. Пляшите, мой дорогой, Вы - баловень судьбы!
Предновогоднее 2003-2004
Гулкими декабрьскими ночами быдло проверяет свою пиротехнику. Да, народец стал жить получше, вона как ебнуло! Скоро новый год, и от каждой стайки разновозрастных подонков стоит держаться в стороне, у беременной женщины может быть выкидыш от резкого взрыва, но почему они так виновато улыбаются в ответ на брошенную под ноги бомбу? От этой милой склонности к ночному хамству до закладки гексогена в жилой дом - не так уж далеко. Я бы с удовольствием сломал ноги этим саперам-любителям.
Пирожок террориста
Японцы собираются повесить террориста, отравителя метро. Старая этическая проблема. Коллеги по работе, мирные обыватели, все высказываются за смертную казнь. Заявляю в ответ, что я, хоть и не являюсь сторонником ее отмены, но предлагаю вместо средневекового повешения разумную ограничительную меру - пожизненное заключение.
- Что же, на этого убийцу еще и деньги тратить? Да он ведь еще посидит, да потом и выйдет, у него такие адвокаты найдутся!
- Хорошо, хорошо, вот тогда любимый аргумент противников смертной казни: а кто будет приводить этот приговор в исполнение?
Смех в ответ.
- Ну уж на это желающих сколько хочешь найдется. Вон, есть такие, кто человека и съесть готовы.
- Так если мы будем потакать их людоедским желаниям, тем самым сделаем наше общество более жестоким!
Впрочем, мало кто из нас хотя бы когда-нибудь в юности да не ел у метро вкусных и горячих советских пирожков с мясом.
О собачках и кошечках
Мне омерзительны все эти истории сослуживцев и знакомых про их домашнюю скотину. Их котики, знаете ли, отличаются необыкновенным интеллектом, смешным коварством и великолепными навыками манипулирования. Даже ссут по углам или рвут обои эти животные как-то особенно элегантно. А их славные песики, уж как строго они относятся к случайным прохожим и к чужим беспородным шавкам! Милые бойцовые собачки!
Меня все подмывает рассказать какому-нибудь псолюбивому доброхоту, как я однажды не жалея ботинок ****ил по рычащей оскаленной морде привязанную запуганной хозяйкой только что напавшую на меня овчарку.
Да прыснул перцовой настойки в нос охранявшему автомобильному стоянку глупому кудлатому увальню, то ли пуделю, то ли еще кому, но собака большая, бля, я плачу им пятьсот рублей в месяц и не хочу, чтобы меня здесь кусали.
Да еще в последнюю секунду инстинктивно ебнул и попал локтем в челюсть целившему мне в горло здоровому черному догу - я неосторожно совершал по парку оздоровительную пробежку.
Да еще в нежном возрасте плакал от угрозы мудрой овчарки, решившей понятно объяснить мне, что она хочет спокойно поглодать свою кость без моего любования. Собака взяла мою тоненькую щиколотку в пасть и аккуратно подержала, нет, никакой боли, я даже не ревел те несколько секунд, пока она меня не выпустила.
Но я говорю только, что вместо кошечки и собачки у меня есть дочь, тоже неплохо. Ей полтора года. Вчера, уже уложенная было спать в свою кроватку, она вдруг заплакала. Что, доченьке приснился кошмар? Дочь стояла в кроватке и топала ножками. Нет, кошмар не приснился ей, кошмар пришел наяву ко мне. Она обосралась так страшно, как только может обосраться крупный, хорошо питающийся ребенок, достаточно взрослый, чтобы проситься на горшок, но еще слишком маленький, чтобы делать это всегда. В складках смятого одеяльца темнели жирные колобахи говна. Пока я на вытянутых руках и с пугливо отставленным задом (черт, нужно было снять свитер) нес девчонку на санитарную обработку, она обиженно ревела и трясла ножками, пыталась сбросить остатки налипшей коричневой массы. В ванной я просто не знал, как ее держать - засраным было все вокруг, а она продолжала реветь и тянула к моему свитеру запачканные ручки. Самое время позвать на помощь жену. Но говно в нашей семье - это по моей части.
Блокада
Недавно город отмечал очередной блокадный юбилей.
У женщины было четверо детей. К зиме сорок первого стало ясно, что по карточным нормам не выжить. Умные люди посоветовали кормить только двоих. Мать решила, что если смерть, то всем поровну. Уже слабеющая, решилась вломиться в комнату соседа, ушедшего на фронт. В углу нашла мешок. В нем сушеные фрукты. Спасение.
Где-то читал, что основную массу грузов в блокадный Ленинград составляли комплектующие для оборонных заводов. А к Жданову и главным товарищам летали самолетики, полные жратвы.
Детская поликлиника
Покупайте чай Плантекс - ваш ребенок будет всегда веселым и бодрым.
На кабинете надпись: "Врач комнаты здорового ребенка". Кто этот здоровый ребенок? Хорошо, что у его комнаты есть врач. Он очень занят, и повредить здоровью ребенка ему некогда. Ходит ли этот здоровый ребенок в свою комнату? Наверное, нет. Надеемся, что врач никогда так и не вылечит комнату.
У здорового ребенка есть даже собственный вход, так и написано: "вход здорового ребенка". Вернется ли он в мир на своих ножках, или его вывезут в гремучем железном тазике с красным подтеком из-под крышки?
Преимущества грудного вскармливания неоспоримы. Вот только почему дети на плакате такие взрослые. Разве они не знают, что новорожденный похож на задохлого динозаврика гораздо больше, чем на щекастого здоровяка, которого они так любят изображать. Этот битюг уже мог бы ходить в школу, зачем ему сиська. Что же на самом деле они делают с новорожденными?
Ультразвуковое исследование
Под серьезной шапкой медицинского института с титулом длиной в три строки и орластым двухголовым гербом приводятся результаты ультразвукового исследования плода, то есть моей доченьки. ФИО больной заполняется от руки. Когда была последняя менструация?
В полости матки определяется: (один, два, несколько), (живой мертвый) плод - ненужное зачеркнуть).
Сюсю
Дочь в хорошем настроении. Иногда она проявляет характер, сердито покрикивает и не хочет общаться ни на каких условиях, даже кататься на папе – игриво ржущей и цокающей лошадке. Но сейчас она сидит у меня на руках, обнимает за шею, позволяет нюхать волосики, подставляет щечку для сюсю и жизнерадостно проговаривает новое слово уже из трех слогов: "папока". Слезы счастья закипают в моих глазах.
Москвички
Переезжаю в Москву. Здесь больше платят. И климат гораздо лучше. А в Питер буду на экскурсии приезжать иногда. И в командировки.
Москва сверкает богатством. А какие здесь девки! Роскошные. Какая-то новая порода. Самые красивые бабы и самые энергичные мужики все последние десятилетия стремились в Москву. Их дочки выглядят сногсшибательно. Высокие, наглые, очень часто – блондинки, с длинными ногами и волосами, с гибкими талиями и маленькими попками – для красоты, не для материнства. Настоящие стервы. На кривой козе к ним особенно не подъедешь. Это задумчивую петербурженку еще можно охмурить своим интеллигентским обаянием. Главная ценность для москвички - это успех. Их общая мечта - найти богатого любовника. Хотя бы одного. Кто он - неважно. Лучший вариант – приехавший на высокооплачиваемую должность европеец. Какой-нибудь немецкий менеджер, боявшийся у себя во Франкфурте и посмотреть на кого-нибудь ниже спины, здесь, в Москве, чувствует себя офицером армии-победительницы. Курка, яйки, млеко! Раздягайт! И московские девки рады этой властной арийской длани на их упругом бедре. При удачных обстоятельствах можно ведь и замуж выйти. Впрочем, сойдет и местный – но обязательно крутой. Московские мужики, кстати, бездарно используют свою элитную генетику. Москвич изо всех сил бьется, чтобы добиться успеха и растолстеть, стать наконец похожим на жирную свинью, здоровую, самодовольную, наглую. Так и должен выглядеть достойный любовник высокой холеной красотки. Но таких преуспевающих кабанов на всех красоток не хватает. Что ж, на худой конец сойдет и заезжий ниггер, и подозрительный хачик из местных, были бы у него бабки. "Кого волнует, с кем я сплю?" - игриво улыбаются москвички.
Самое худшее для них - почувствовать себя грязной дешевой проституткой. Единственное обидное слово из трех - "дешевая". Словосочетание "грязная дорогая проститутка" в Москве не употребляется. Если "дорогая", то при чем здесь "проститутка"? Просто женщина сумела хорошо устроиться. "Грязная" - уж совсем не к месту, у москвички всегда найдутся средства на уход за телом и гардеробом как до, так и после, ну, придется слегка потерпеть, но ведь не бесплатно, отнюдь, отнюдь не бесплатно. А кто бы отказался?
Город желтого дьявола. Что ж, нужно соответствовать.
Задний ход
В тридцать пять лет возраст уже дает о себе знать, особенно если последние шесть удалось провести в таком удобном кресле, что и вставать из него неохота. Первые симптомы почувствовал еще года три-четыре назад. На рабочем центре пипифакса, в высшей точке очистительного напряжения объявилась маленькая и гадкая красная клякса. Ерунда, потужился чересчур сильно, трещинка какая-нибудь маленькая. Эти трещинки в жопе плохо заживают. Гром грянет - мужик не перекрестится. Но мой судный день настал.
Сегодня вечером тренировка, неплохо бы прочистить трубы. Пойду в наш офисный туалет. Его особенности удручают изнеженного гедониста. Это явно эконом, а не бизнес-класс. Четыре посадочных места отделены довольно хлипкими фанерными перегородочками. Каждый вздох ожидания и грусти, каждый стон наслаждения и боли слышны братьям-орлам в соседних кабинках. Туда не зарастет народная тропа, просто в трудный час идти больше некуда. Есть и еще одно сугубо национальное обстоятельство. Этот народ невозможно победить. После обеда трудно найти незагаженный унитаз. Что там унитаз, ведь эти сверхчеловеки, преодолевшие рабскую зависимость от добра и зла, гадят очень мимо, просто куда только можно себе представить, подобную свободу могли чувствовать, пожалуй, только умирающие от рака кишечника в концлагерном лазарете жидо-цыгане и славянские недочеловеки. Если заглянуть в особенно уделанную кабинку, останется только дать задний ход и плотно закрыть дверцу, будто бы это остановит химическую атаку. Но и в лучшей из кабинок после обеда приходится ступать осторожно, как по минному полю, благо, все мины хорошо видны. Но мне нужно. Утверждаюсь на чистом месте и упираюсь рукой в стенку. Не дай бог, если в одно время со мной здесь окажется еще один страждущий, вот не хватало еще слушать его крях-пых-плюх-ахх, мне же будет не сосредоточиться на своем. А сосредоточиться необходимо. Желательно подумать о чем-нибудь умеренно позитивном, благостном, но не вызывающим сильный эмоциональный всплеск. Например, о том, что я неплохо поиграл в прошлый четверг в футбол, не блестяще, но довольно крепко, в общем, отрабатывал в защите, да, в атаку подключался, эдакий работяга на футбольном поле, конечно, пару раз вышло с дриблингом, один разок неплохо ебнул и забил, да, так, в общем, нормально поиграл. Нус-с. Теперь можно потужиться. Решительно. Воздуха набрать, и зажать его, и животом вниз, хорошо, что я пресс много качал, и надавить, бля, не получается, перехватить еще глоток воздуха, надавить, еще, ну… Блять. Все очень плохо.
Возможно, я несколько переоценил свои возможности. Принял желаемое за действительное. Срать действительно хочется. В жопе стоит кол говна, его нужно только выдавить. Но это никак. ****ы в рот, вот ведь еще кто-то лезет, скотина, хлопает, кашляет, звенит пряжкой, вот ведь свинья офисная. Надеюсь, он ненадолго, парень, по звукам, хваткий и энергичный. Подождем. Уходить нельзя. Продавить бумажкой торчащее говно - путь неудачника. Пока сосед вершит процесс, я подготовлюсь к битве. Вытру стульчак, проложу его пипифаксом и устроюсь капитально. Присяду. Снова задумаюсь. Футбол - дело хорошее. А вот еще хорошее дело - бабы. Неплохо бы кого-нибудь выебать. Кого? А, кого угодно. Какую-нибудь бабу. С жопой, они сейчас ходят в джинсах в обтяжку, вот блять раком поставить и отхуярить, у них джинсы обтягивают жопу и промежность между ляжками, они ебутся на *** с кем попало, теперь снова потужиться… блять, мне уже просто больно. Торчащий кусок отковыриваю пальцами. Тужиться еще уже не представляется возможным. Отложу до вечера, дома посижу обстоятельнее. Геморрой требует осмысленности в каждом напряге.
Уже в интимной домашней обстановке, кряхтя от натуги, с мучительной болью в жопе и пульсирующими в окружении меня бесцветными червяками все-таки выдавливаю из себя какашку - жалкую и тощую. Похоже, эффективное сечение моей прямой кишки существенно уменьшилось. Как мне теперь с этим жить?
У доктора-проктолога мне не очень понравились: его кавказская фамилия на грязном расписании, гнусный советский лежак с холодным полиэтиленом, собственная растерянность с брюками в руках – их совершенно некуда повесить.
Впрочем, негативные впечатления можно воспринимать как забавные. Очаровательная кровать со ступенькой и подставками под колени на манер гинекологического кресла.
Слева на зыбкой подставке накрытые полотенцем склянки, что-то краснеет, использованная вата или что-то.
Белый пластмассовый ящик с выдавленными буквами КРОНТ и рукописной надписью «Чистые зонды». В сущности, крот по своим функциям – это тоже зонд, только грязный.
Лежак с подколенниками, один из них повернут вокруг своей оси с небрежностью, нет, больше, с разнузданностью. Здесь ничто не ограничивает свободу хирурга.
На баке такая же надпись от руки «Дестил. вода». Ошибка или намеренная небрежность, да, высшее образование не обязательно для посвященных.
- Оденьте брюки отверстием назад и сверху бахилы.
Эти брюки – порождение уголовной фантазии. Зона ревела бы от восторга, пройдись по ней 8 марта педрила в таких штанишках, думаю, на закрытой вечеринке гомосексуалистов они тоже могли бы заинтересовать эстетов. Штанишки похожи на обычные пижамные, за исключением хорошо обшитой дыры во всю жопу.
Доктор ловко мажет мою жопу вазелином. Нехороший знак.
Боль, когда доктор делает крутую профессиональную клизьму. Уже потом я всматривался в аппарат – обыкновенный ящик из советского прошлого, такой мог бы использоваться и в системе управления ракетным пуском, но здесь шкалы амперметров размечены градусами Цельсия и мегапаскалями.
Доктор ворочает в жопе взад-вперед чем-то твердым.
- Расслабьтесь.
Больно.
- Встаньте на локти и колени.
На кушетку с холодным полиэтиленом, что ли?
- Нет, сюда.
Забираюсь на знакомый стояк, утверждаюсь раком. Не сразу догадываюсь, что локти тоже нужно согнуть. Передо мной открытое окно в сад, он шумит со сдержанной тревогой летнего вечера, как в детстве на даче, когда ни одна из игр не может отвлечь от тягостного ожидания чего-то неизвестного, опасного. Снова эти смазывания моей дырки, вслед за которыми обязательно следует боль.
- Прогните спину.
Что-то твердое снова лезет мне в зад. Больно. Подаюсь вперед. Издаю стон.
- Максимально прогните спину.
Что-то безжалостное въезжает мне глубоко в утробу. Так, что я с судорожным выдохом подаюсь к окну.
- О-О, доктр, бльно очень.
- Ну все, все уже.
Слава богу, похоже, он не обманывает. В жопе теперь пусто, остается только глухая, немного саднящая боль. Стыдно, мои ужимки под напором жопоскопа были достойны не сурового бывалого ебыря, а наивной девственницы. Все соблюдено: трепетность ожидания, стыдливость прогибания, робость уклонений, нежность стонов, радость облегчения и легкость разочарования.
Доктор остался доволен увиденным в моей жопе. Предложил мне сделать прижигание моих узлов прямо счас. Нет, сегодня я этого уже не перенесу. Отложим на несколько дней, мне нужно прийти в себя.
В назначенный срок прихожу на экзекуцию. Доктор занят.
Есть время посмотреть по сторонам.
Женщина бальзаковского возраста проходит по коридору деревянной походкой, лицо бесстрастное, в руке ножницы. Заходит в операционную. Выходит. На лице улыбка, медленная как слизняк.
В дальней комнате кто-то невидимый сильно гремит железными тазами.
Кругленькая невысокая тетка средних лет проносит поднос. Под белым полотенцем много инструментов, в частности торчат какие-то металлические ножницы.
- Это вы на операцию?
- Ну я, вообще-то на электрокоагуляцию.
Не отвечая, уходит. Что это значит? Что обещанная мне щадящая электрокоагуляция и есть самая что ни на есть операция?
Наконец меня приглашают в операционную. Раздеваюсь.
Ложусь на пыточный стол. Гляжу по сторонам. Вижу хороший штырь весь окровавленный стеклянный прозрачный с такой интересной насадочкой для подачи жидкости, весь в крови, весь. Что тут до меня было?
Кругленькая просит приподняться. Это легко. Заводит под меня стальную пластину. Будут пытать током. А вот и доктор.
- Ложитесь, немного поближе, нет, голову опускайте.
Успеваю посмотреть на свои гинекологически раздвинутые колени и внимательные глаза доктора, устремленные в мой задний проход.
- Сейчас йодом смажу.
Хорошое что-то такое в жопу, здоровое, и с проворотом, очень больно, с проворотом, я сам готов провернуться вместе с этим проворотом внутри, это как мясорубка, только внутри. У меня в жопе.
Четыре укола в прямую кишку – по одному уколу на каждую сторону света. Пронзающая боль.
Зато все деревенеет. Ничего не чувствую. А если девственницам перед дефлорацией делать такие укольчики прямо в малые губешки?
Возня в одеревеневшей заднице, чувствую лишь толчки. Что-то запихивают, наверное.
Вроде бы щелкнул какой-то тумблер, очень знакомый звук, словно с лабораторной по физике. Сколько же тут ампер.
- Доктор, а что, процесс уже пошел?
Голос кругленькой, она неожиданно коммуникабельна:
- Да, все уже делается.
- Здорово, и не больно совсем.
Ладно, так можно жить. Чуть-чуть больно становиться лишь немного позднее, хотя, в сущности, ни с чем предшествующим это не сравнить.
Все заканчивается неожиданно быстро.
- Все.
- Все? Не может быть!?
- Да, все, доктор закончил, - с готовностью отзывается кругленькая.
- Какой приятный сюрприз!
Меня спрашивают о самочувствии. Приподнимаюсь. В обморок я не падал никогда. Но сейчас у меня явные проблемы с удержанием равновесия. С чрезвычайной аккуратностью, очень медленно одеваю брюки. Одна рука обязательно упирается в лежак. Не хватало еще повалиться на пол, увлекая вместе с собой гулкие железные тазики, безжалостно отточенные кровавые железяки, тянучие провода и жилы катетеров, использованные перчатки и звонкие склянки с микстурами.
Снова интересуются о самочувствии. Боятся, что я грохнусь? Предлагают полежать. Слава богу что не здесь, а в другой комнате, рядом с инструментами я чувствую себя коровой под разделку. Аккуратно укладываюсь на бок. Очень хорошо, что все уже кончилось. Можно позвонить жене и друзьям, похвастаться. Один раз - еще не пидорас. Два раза - еще не привычка. Отдыхаю.
Похоже, начинает отходить местный наркоз. Что-то такое там внутри начинает тихо жечь. Может быть, именно поэтому меня спрашивали, как я себя чувствую. Что же будет?
Не могу сказать, что отходняк был приятным. Задумчиво вертел в руке склянку с обезболивающими таблеточками. Но все же смог перетерпеть.
Зато какать стало легче.
Прошивка вен
Если уж венами заниматься, то как следует. Варикозное расширение вен нижних конечностей углядел даже мой проктолог. На вопрос, мог ли он бы этим заняться, ответил задумчиво:
- В принципе можно. Сделать два разреза и концами электродов.
Понятно. Спасибо, пытка током внутривенно - это не то, о чем я всегда мечтал. Придется обратиться к специалистам.
Их лавочка носит успокаивающее название - отделение лазерной хирургии. Это для простаков и дилетантов.
Жутковатые картинки на стенах. От таких вены сразу начинают ныть. Усиливается обратный поток крови, вены раздуваются, клапаны не справляются, кожный покров деградирует, появляются язвы. В общем, нужно лечить.
Доктор шутлив и бодр, несмотря на солидный возраст. В коридоре пробовал защипать обаятельную медсестру. Еле успокоившись, приглашает меня в кабинет.
- Варикозная болезнь так же неотвратима, как старость. Но приходит раньше.
- Доктор, сейчас, говорят, есть малотравматичные способы лечения - в вену делают укол и она слипается.
- Да, есть такой метод, есть и другие. Вена - это вообще очень слабенькая вещь. Вот артерия - это да, на ней можно собаку повесить. А вена - ерунда. Она разрушается даже от быстрого ввода хлористого кальция, чего уж говорить. У нас тоже передовая методика - турбофлебодеструкция, убираем вену турбовоздействием.
- А долго восстанавливаться?
- Нет, быстро, после операции полчаса полежите - и своими ногами домой. Разрезы маленькие, только чтобы к вене подобраться. Сантиметр, не больше. .
- И раствор вводите?
- И раствор, у нас своя, авторская методика. Вены слегка прошьем, раствор, турбофлебодеструкция, все как нужно сделаем.
Они прошьют мне вены. Иголкой и ниткой прямо в тело под кожей. Может, бежать отсюда?
Молодящаяся ухоженная дама в белом халате делает мне ультразвуковое обследование. В трусах стою перед ней на кушетке. Ее подтянутое лицо на одном уровне с моим членом. Похоже, я ей нравлюсь. Спросить, не хочет ли отсосать? Ладно, не буду, мне нужно лечить свои больные вены.
В назначенный день с тренировочными штанами, тапками, бинтами и булавкой в полиэтиленовом мешке я прибываю в лазерную хирургию. Мне рады - страховая компания заплатит им за операцию. Но я здесь не один такой.
- Куда его положить?
- Во вторую.
- Там занято все.
- Да? Ну ладно, тогда прямо сюда. Проходите.
Белая дверь, такая же, как и все другие в этом широком коридоре. Но на ней табличка. Операционная. Здесь меня будут резать. Мои худые венозные ноги.
Появляется фигура в белом халате. Пожилой мужчина, но для своих лет в хорошей форме. Меня всегда удивляло, как это дедушки в семьдесят лет берутся за сложные операции и бравируют этим. А если маразм вдруг накатит волной - ой, а кто я, и чего это я тут стою, ого, крови-то сколько, а чего это за ножик у меня в руке? Они правы: сколько бы им не оставалось, у больного всегда меньше шансов. Режь, пока не сдохнешь, больных на твой век хватит.
Мой доктор улыбчив и серьезен. Бережно поддерживает меня за локоть сильными пальцами. На шее у него какие-то старческие пятна.
- Как себя чувствуете?
- Так, ничего.
Наверное, он проверяет, не обрублюсь ли я прямо здесь, в предбаннике операционной. Но нет, во-первых, я к обморокам не склонен, а во-вторых, доктор несомненно обладает харизмой. Под его внимательным взглядом я физически ощущаю, чувствую, как он принимает на себя ответственность за все, что должно и что будет, словно перед ним его малолетний сынок, растерявшийся так беспомощно, что вот-вот описается.
- Брюки снимайте и проходите, да-да, вот сюда, смелее.
Рука доктора на локте. Мне очень неловко в операционной. Я полуголый и болезненный. Девушкам до первого выхода в свет обучали многие годы - как говорить, как танцевать. Я же не знаю здешних правил. Могу чего-нибудь зацепить, свалить какой-нибудь прибор. Доктор останавливает меня посередине.
- Давайте посмотрим… Вены куда-то спрятались.
Это от страха. Мне очень страшно.
- Постойте здесь немного, пока вены покажутся.
Доктор не торопится. Я стою перед ним на небольшой приступке, рукой придерживаюсь за лежак. Скоро меня положат на него и взрежут ногу. Хорошо, что только одну. Скорее бы.
- Ага, хорошо.
Доктор склоняется к моей обреченной ноге и синим фломастером принимается рисовать на коже вену, стараясь повторять все изгибы оригинала. Чуть пониже колена на внутренней стороне ноги ставит игривый крестик. Он мог бы стать художником или, по крайней мере, чертежником. А почему бы и нет - глазомер, твердая рука. Или мясником. Но он называется хирург и сейчас, уже, наверное, совсем скоро будет меня резать.
Аккуратно залезаю на лежак. Доктор сопровождает меня сильной рукой. Наверное, не однажды пациенты теряли сознание именно в этот момент, срывались с узкой поверхности тушей больной плоти.
- Головой чуть повыше. Хорошо.
На потолке светится белым светом широкий плафон. В туалетах дискотек в последние годы дневные лампы мажут красной краской - говорят, чтобы наркоманам было труднее искать вены. Здешний мертвенный свет поможет доктору лучше видеть мою кровь.
Кроме доктора, судя по всему, участие в разделке будет принимать медсестра - средних лет статная тетка, та самая, чью жопу хирурги любят щипать мимоходом, стоит лишь им снять их резиновые перчатки.
Слева к лежаку приделана металлическая рогатка. Мою пятку устанавливают на ленту между ее зубьями, теперь нога поднята выше уровня сердца на треть метра. Понятно, это чтобы кровь не брызгала. Неустойчивое положение, лента не фиксирует, а лишь поддерживает - вся нога болтается. К тому же коленный сустав нагружается на излом. А колени у меня не новые.
Пошлая русопятская музычка, которую я бы немедленно выключил в любой иной ситуации, теперь кажется мне вполне приемлемой. Лишь бы резалось под нее лучше.
- Больно не будет. Только немного, когда наркоз будем вводить.
Да уж, догадываюсь. После уколов в прямую кишку я лишен иллюзий. Без боли эти выродки не могут. Как только очередной случайно выживший пациент изобретает новое обезболивающее средство, врачи моментально разрабатывают инструкцию по наиболее мучительному способу его применения.
Можно представить себе рассказ старого хирурга молодым коллегам.
- Вот раньше были времена. Хлороформом его надуешь - и твори свободно, режь как хочешь. А если девочка ничего себе такая, ну, это кому как, кому-то и мальчишки интересней, ну так пока не проснется, всей бригадой по два раза пройтись можно, хе-хе, да и стажеров позвать молодых, хе-хе-хе, хоть ушивай ей потом. Теперь не то. Местный наркоз им подавай, на общий мало кто соглашается. Ну так что же, ладно, хочешь местный наркоз - вот тебе иголочку побольше, да в местечко почувствительнее, в следующий раз чтоб знал, да и другим рассказывал. Глядишь, кто-то и на общий согласится.
Мой доктор вышел из палаты, наверное, рассказывает что-нибудь коллегам. Я наедине с медсестрой. Она быстро мажет холодным йодом мою бритую тощую венозную голень. И пятку.
- Вы что, щекотки боитесь?
- Да, немного.
Даже страх не может заморозить этот рефлекс. Нога теперь желтая и почти уже не моя. Но все равно ее почему-то жалко.
- Сейчас уколю немножко, потерпите.
Ай, больно. Какого размера у нее игла?
Анестезирующая жидкость содержится в большой, несколько литров, прозрачной полиэтиленовой емкости и льется через длинный шланг с иголкой на конце.
Это напоминает заправку бензином, только вместо горловины бака - дырка в моей ноге.
Похоже, жидкость не экономят. Ткани в месте дырки-горловины словно начинает распирать под ее напором. Больно. Что-то прохладное льется по ноге, не кровь. Лишняя жидкость.
Медсестра вынимает иглу и втыкает ее в другое место. Быстро и ловко, как будто у них соревнование по скорости заправки пациента наркозом. Нога постепенно немеет. И еще один укол. Неприятно. В моей ноге ковыряются. Когда наркоз наливают в нижнюю часть голени, похоже, что нерв чувствует это и боль отдается в мизинце.
- А-А, о, больно, больно!
- Да, здесь немного больно, - это добрый хирург снова появился в операционной.
Нет, много, слишком много для меня, это же черт знает, игла впилась мне вроде как сзади в голень, а боль стреляет в мизинец, сука блять, вдруг она мне в нерв засадила, ой-ей-ей, зачем я сюда вообще пошел…
Игла выдернута, перевожу дыхание. Нога немеет. Жду. Хирург с пугающей ловкостью натягивает резиновые перчатки. И даже хлопает ими, чтобы я тоже улыбнулся. Кто самый остроумный человек на свете? Конечно, режущий хирург. У него самая отзывчивая аудитория.
Медсестра вносит какую-то особенную, необычно белую даже в этой обстановке простыню. Очень зловещий предмет. Как она ее несет - быстро, аккуратно, отстраненно, и как пристраивает под мою ногу. Это стерильная простыня. Для операции.
- Вот так, засекайте двадцать минут, - заявляет харизматичный хирург.
- И все?
- Да, и все, - голос хирурга по-отечески теплый и уверенный.
Хорошая новость. Мне говорили про целый час. Терпеть резню и разделку собственного тела шестьдесят минут - это просто трудно себе представить. Двадцать минут еще можно надеяться пережить.
Похоже, началось. Чувствую прикосновения. Или мне кажется, что чувствую. Но задранная на рогатку нога трясется, когда хирург склоняется над ней. В нижнем поле зрения я угадываю его шапочку.
Создается ощущение, что я краем глаза могу посмотреть. Но не хочу. Боюсь увидеть что-то превышающее мои силы. Тем более, что иногда по ноге скупо льется что-то жидкое и медсестра сразу это жидкое вытирает. Крови я вроде бы не боюсь, но сознание того, что кто-то забрался мне под кожу, полез ковыряться в моих сосудах - это слишком. Даже обычный анализ крови из вены мне тяжел, это же мои, мои вены, никто не должен туда лезть. Прошивать. Хирург старается, тянет и трясет, похоже, операция требует хороших физических кондиций. Откуда появилось выражение "тянуть жилы"? Из медицинской практики в древности, в средневековье и в годы советского ренессанса, когда врачи совмещали и должности следователей.
Гнусная музычонка из приемника радует меня, сейчас в моей жизни нет иного удовольствия. Особенно если учесть, что даже самая паскудная запись не может тянуться дольше обычных попсовых четырех минут. Это значит, что мне нужно вытерпеть пять-шесть песенок. Стараюсь подсчитывать, но забываю. Уже, наверное, скоро. Мышцы левого бедра устали от напряжения в стараниях уберечь коленный сустав от лишней нагрузки. Почему они ничем не подпирают ногу снизу? Чтобы ничто не мешало жилы тянуть?
Легкое удивление хирурга, замешательство, быстро преодоленное. Вполголоса медсестре:
- Здесь двоится, нужно еще вот тут…
Моя анатомия имеет особенности даже в мелочах! Я избранный!
Воистину, местный наркоз – это для любознательных. Хочу все знать.
Хирург закончил с моим уникальным раздвоением, полез выше и стал рвать ногу лишь чуть ниже колена.
- А, а, доктор, больно!
- Больно?
Я не чувствую, что он смущен. Чужую боль можно перенести, тем паче, с его-то опытом.
- Да, больно… Но вроде терпеть можно.
- Хорошо, еще немного осталось, сильной боли не должно быть.
Удивительно, хирург прав – эту боль можно терпеть. Хотя он рвет ногу так, что она ходит ходуном. Черт те что творится.
Только когда все закончилось, и ногу готовы были бинтовать, я первый раз посмотрел на нее. Она была голая, без единого волоска, желтая от йода, глубоко порезанная чем-то острым в двух местах и как будто даже и не моя, а чужой промороженный кусок мяса с костями, третий сорт, девяносто рублей за килограмм.
Сестра энергично набрасывается на меня с бинтами. Что ж, лучше на эту ногу и не смотреть. Бинты туго охватывают раненую плоть. Нога холодеет от недостатка крови. Наверное, так надо.
Нога болит тупой болью. Мне холодно. На следующий день боль не ослабевает. Мне говорили, что уже на следующий день я смогу ходить потихоньку. Но что-то мне так не кажется. Наступать больно. И чем дальше, тем больнее. Терплю. Нужно дожить до перевязки. Это еще через день. Но как мне туда добраться? Хорошо, до больницы меня подвезет дружище. А потом, по коридорам? Позвать двух друзей, чтобы меня несли? Нет, лучше по-другому. Тем более, у меня есть инвалидный опыт.
В назначенный день прихожу на перевязку, бодро стуча костылями. Хм. Меня встречают с удивлением и тревогой.
- Что это с вами?
- Нога болит.
- Что, так болит, что ходить не можете?
- Да, наступать больно. Еще первый день так себе, а потом вообще стало невозможно.
- Проходите скорее. Первый раз такое вижу.
Когда они размотали, стало ясно, что причина моей жуткой боли – слишком туго перетянутый бинт. Это постаралась озабоченная тварь в белом колпаке. Раскаяния не чувствует.
- Что же вы не ослабили? Взяли бы и сделали как вам удобнее!
- Откуда я знал, с какой силой нужно заматывать?
- Мне тоже операцию недавно делали, я уже через день бегала.
Сумасшедшая медсестра демонстрирует мне собственные свежепрооперированные икры.
- Вот здесь! И здесь, смотрите, на другой ноге. И ничего, уже работаю!
Позднее я обнаружил, что нога была порезана не в двух, а в четырех местах. Вот почему хирург тогда бубнил про вену, которая раздваивается. Хороший повод сделать лишнюю пару разрезов.
Злючка
Я в командировке. Хороший момент оторваться. Кого бы трахнуть? Уже поздно, нужно проверить злачные места. Вот кафе. Три девки болтают друг с дружкой. Как бы это к ним подвалить?
- Девушки, какое пиво вы могли бы мне посоветовать?
- То, что дороже, - решительно отвечает симпатичная брюнетка.
Улыбаюсь и благодарю. Взяв пиво, сажусь за соседний от них столик. Пью, ловлю удачный момент.
- Вы абсолютно правы. Действительно неплохо. Хорошо идет!
- Мы же вам говорили! – радуются хмельные девки.
Когда две их них выходят покурить, завожу беседу с оставшейся и подсаживаюсь к ней. Их столик уставлен пустыми бутылками. Знакомимся. Ира. Так себе, полновата, но зато хорошо нажралась, вполне употребима. Вот и две курильщицы возвращаются. Надя - с обручальным кольцом, симпатичная брюнетка. Она здесь главная, ей позволено хмуриться. Учит подружек жить и командует выходами на перекур. Таня белесая и жирная. Долго ей в невестах ходить. Ира замужем. Приехала к подружкам из другого города. Пива набралась больше всех. Сидит со мной рядом и не отстраняется, если я прижимаюсь к ней коленями. Ловлю момент во время следующего перекура. Часто курят, сучки.
- Ира. Пойдем ко мне. Сюда, в гостиницу.
- Нет, не могу, я у дедушки на похоронах была.
Черт. Мне как-то даже неловко. Дедушка умер, а я на нее влезть собираюсь. Отбой. Но Ира прибавляет:
- И брат меня ждет.
Какой еще брат? Этот олух, что звонит ей каждые десять минут? Так значит, дедушка уже не главный!
- Ну так и подождет.
- Ага, он мне такое устроит...
Хм. Отвечает довольно твердо. Выясним обстановку.
- Замужем давно?
- Три года уже.
- А ты от мужа часто налево ходишь?
- Нет, все не получается.
- Так пошли?
- Я бы пошла, но не могу. Брат дома ждет, говорит, чтобы я ехала скорее.
С этой не вышло. Жаль. Вариант казался верным. Я наверняка ей понравился. Так что же, идти в номер спать? Ну уж нет. Тогда кого? У Нади тяжелый характер. Ругает весь мир вокруг. И мужа, с которым живет, и институт, который бросила, и сестру, которая очень красивая. Интересно, какая же у нее сестра? И сама ведь очень даже симпатичная. Говорит, что Надя - наполовину татарка. Это и плохо, и хорошо – у нее должен быть не только характер, но и темперамент. А какие у меня варианты? Таню я просто не хочу. А татарка очень даже ничего себе. Глаза карие щурит от злости. Когда мы уже собираемся расставаться и болтаемся у входа в метро, я подхожу к ней вплотную. Говорю твердо:
- Надя. Я хочу провести с тобой ночь.
Татарка смотрит на меня в упор горячими злыми глазами.
- Что? Это ты, женатый мужчина, говоришь замужней женщине?
- Да. Я женат, ты замужем, все нормально.
Пауза.
- Мне нужно поговорить с подругами.
Неужели? Вот так! Она же замужем! ****ина!
Татарка подходит к подружкам.
- Девчонки, вот этот мужчина предлагает мне переспать с ним!
- Да? Прямо так?
- Прямо так. Я и не знаю, что мне делать. Соглашаться?
- Соглашайся, конечно!
- А если он там не один?
- Если даже десять из тумбочки выскочат, главное – расслабиться и получить удовольствие. Верно, молодой человек?
Я только улыбаюсь.
Татарка затягивается и снова обжигает меня взглядом.
- А презервативами ты пользуешься?
- Да, конечно.
Неужели я скоро ей вставлю!
- Давно у меня такого не было, - произносит татарка Надя задумчиво.
Вставлю! По яйца!
Раскланиваемся с подружками. Бедняжки. Как они завидуют красивой и удачливой Наде! Таня наверняка страдает, что у подруги есть муж, и все к ней лезут. А Ира жалеет, что она, дура, отказалась, а Надька, стерва, пошла.
В гостинице «Москва» охранники совершенно незаметны. Вплоть до той секунды, когда они замечают возможность срубить бабла. Жирный негодяй вырастает из-под земли, называет меня «молодой человек» и обращает мое внимание, что по правилам гостиницы, посещения гостей после двадцати трех запрещены. Но можно договориться. За полторы тысячи.
Даю вымогателю тысячу. Куда деваться. Хочу ****ь.
В номере обнимаю Надю и прижимаю к себе. Но она вдруг отстраняется. И говорит про себя.
- Что я тут делаю?
Странно. Ну ладно, послушаем, что она там будет ****еть. Куда она от меня уйдет в час ночи.
Надя принимается рассуждать, что она не знает, спать со мной или нет. Заодно хвастается.
- У меня узкая талия.
- Ну да, есть какая-то талия.
- Что? У меня какая-то талия?! Вот у меня какая талия!
- Да, хорошая талия.
- Хорошая? У меня отличная талия!
- Ну да, такая ничего.
- И бедра у меня широкие. Вот.
- Ну-ка. Не шире, чем у меня.
- У меня бедра намного шире твоих.
- Ну-ка. Ну, может быть, немного пошире.
Я ее щупаю, *** стоит, она злобно отталкивает мои руки, но, похоже, у нее уже и джинсы промокли, так ей охота. Делает перекур в моей комнате. ****ина. Делает еще один перекур. Наверное, сигареты помогают ей успокоиться. Не нравится мне это все.
Требует, чтобы я пошел еще за пивом. Это уже совсем плохо. Ставит ультиматум, что немедленно уйдет, если я не пойду. По всем законам, нужно открыть ей дверь. Но, с другой стороны, если ей хочется пивка, почему бы и нет? Я бы мог предложить ей сходить самой, но тогда ее заберут охранники и начнут требовать еще денег, с них станется.
Бегу за пивом, возвращаюсь – ее настроение уже совсем никакое. Не даст. Вот блять!
- Давай сюда пиво. Я решила с тобой не спать. Сейчас за мной приедет Ирка. Она с кем-то познакомилась и сейчас они за мной заедут на машине.
Вот облом! И моя тысяча!
- Ты с ними будешь трахаться?
- Нет, не буду.
Кто знает. Скорее всего, тем двум халявщикам здорово повезет. Две бабы в хорошем подпитии, мужья в отъезде, испытали немало сексуальных переживаний в результате моих авансов и реверансов. Бля! Они отъебут их и так, и сяк, и еще поменяются!
- Мне не больно-то и хотелось.
- И ты это мне говоришь? А ты подумал, что я еще могла бы остаться?
Злобная татарка села передо мной на диван и посмотрела на меня вверх. Наверное, это ****еж.
Ссучка. Повыебывалась насчет свободы воли, в том смысле, что хочет – останется, не хочет – уйдет. Затем встала и пошла к двери.
Нет-нет, силой я удерживать ее не буду. Это все же гостиница, еще попаду в историю, у этой сучки хватит наглости пойти на открытое противостояние. Хотя, может быть, она только и ждала, когда я на нее наброшусь и выебу, как настоящий мужик? Ну уж нет, прошли времена, когда я был готов рисковать.
Попробую по-другому. Встаю перед ней на колени и умоляю не уходить. Жаль, похоже, ей только того и нужно. Чтобы потом рассказывать подружкам. Уходит. На прощание успеваю сообщить ей приятнейшую новость:
- Знаешь ли, Надя, что я сперва предлагал пойти ко мне твоей подружке Ире?
Это задело ее всерьез.
- Ты врешь. Все мужики сперва просят меня. Я их посылаю. Они идут к Ирке. Она их тоже посылает. Тогда они уже идут к Таньке, а она уже с ними спит. Она у нас добрая.
Хм. Жаль, что я не пригласил к себе эту добрую Таньку. Впрочем, тогда бы я сожалел об упущенной возможности трахнуть Надю. Что ж, справедливость требует признаться:
- Так вот, Надя, я тебе честно скажу – первую я позвал Иру. Сама можешь у нее спросить.
Возмущенная татарка сваливает, проклиная меня на чем свет стоит. Жаль. Страшный облом, да и денег жалко. Тысяча – хорошая сумма, на нее можно девушку вполне шикарно развлечь, если добрая. Облом. Дрочить и спать.
Маша
Мне всегда казалось, что культурным девушкам всегда было трудно передо мной устоять. Наверное, потому, что я представляю собой довольно редкий тип мужика: злобный ебырь под личиной интеллигента.
Я в командировке в Питере. Жены нет, я свободен. Нужно кого-нибудь выебать. Бегаю у метро Садовая. Одиноких девок нет, пристаю к группам. К двум, к трем. Посылают несколько раз.
Вот еще три девки. Подхожу, знакомлюсь. Одна высокая, тощая, непонятно какой национальности, на вид темпераментаная и бесстыжая. Обладание яркой необычной внешностью портит характер. С ней будет непросто. Другая пухленькая, ко мне относится приветливо. Но пухловата. Третья – небольшая, белобрысая, совсем без косметики. Хм. Пока не буду определять свои предпочтения, хотя лучше всего было бы трахнуть бесстыжую. Откуда она взялась? Скорее всего, это девчонка-вы****ок от русской бабы и черт знает чего. Кожа темнее, чем у славян, лицо более плоское, но для тайки слишком высокий рост. Похожа на какую-нибудь индианку из Южной Америки. Пьем пивко. Общаемся. Девки совершенно разные. Индианка и пухленькая – обычные дуры. Чего не скажешь о белобрысой. Она, к моему удивлению, оказывается весьма интеллигентной девушкой. Мама у нее работает в издательстве, да и сама она учится в институте культуры. Похоже, я ей нравлюсь. Легко нравится, когда так много общего. Прихватив ее в темном парке на скамейке, когда ее подружки спрятались в кусты поссать, жму за крепенькую ляжку, целую и зову ее к себе в гостиницу. Отказывается. Говорит, что они с подружками уже решили идти на дискотеку. Провожаю их до входа. Целую белобрысую. Записываю телефон. Она в волнении:
- А ты мне точно позвонишь?
Как это трогательно.
- Да, конечно.
- Точно?
- Да.
Видать, я хорошо ее зацепил!
В следующую командировку в некогда родной Питер звоню Маше. Она сразу откликается и говорит, что готова. Вот это я понимаю!
Тащить ее к себе в гостиницу? Опасно. Может отказаться, пусть и формально, потом будет уже труднее найти хороший повод вести ее снова.
Гуляем по центру города. Пьем пивко. Дело хорошее.
Сидя на скамейке перед Михайловским замком, начал активно озираться.
- Черт. Как-то здесь нехорошо...
Маша заулыбалась. Наверное, ей тоже хочется ссать.
Позвать ее в гостиницу? А почему бы и нет? Ведь хороший предлог же, а?
- Черт, дело плохо... Слушай, я вот предлагаю план: сейчас ловим машину и едем ко мне.
Маша молчит и не говорит ни да, ни нет. Отлично. Но колеблется все же. Нужен сильный аргумент.
Обнимаю за плечи, смотрю в глаза, очень медленно приближаюсь к ее губам, увлекаю на поцелуй и хорошо ее засасываю.
Маша уплыла, но тут же вынырнула и спросила с подозрением:
- Почему у тебя глаза не закрыты?
Ответил спокойно и со знанием дела:
- Мужики глаз не закрывают. Нет такого рефлекса. Нужно за хищником следить.
Маша успокоилась. Долгий поцелуй. Еще пара таких же, и я точно обоссусь.
Поймали машину, доехали до гостиницы, бросились в туалет. Сперва я. Потом она. Когда Маша вышла из туалета, я ждал ее на кровати и смотрел телевизор. Похлопал по кровати рядом. Села. Не спеша обнял ее за талию. Поцеловал. Очень медленно стал раздевать. Пальцы ехали по веревке ее лифчика целую минуту.
Когда я, совершенно обнаженный, надел гондон и встал перед ней, сидящей на кровати, тоже голой, и положил руку на ее голову с ясным намеком на миньет, девка не нашла ничего лучшего, как тоже подняться на ноги. Дура. Что ж. Буду проще.
Завалил, засадил, стал дрючить.
Когда понял, что вот-вот кончу, перевалился на спину и заявил:
- Я тебя выебал, теперь ты меня выеби!
А когда Машка залезла на меня, потребовал, шлепая по жопе:
- Быстрее! Schnell! Schnell!
Она прыснула и ускорила движения.
Вели мы себя довольно шумно – возились, пыхтели, во время переворотов на узкой кровати стукали локтями или коленями по стенке. После очередного акробатического этюда кто-то сильно долбанул из соседнего номера нам в ответ. Мы ему мешали спать. Неудивительно, судя по звуку от удара, стенка была из фанеры. Пришлось вести себя потише. И вообще, зачем мне такое сопровождение? От таких стуков и *** может опасть.
Пора кончать. Матом я больше не ругался. Поставил ее раком. Потом завалил лицом вниз. Машка почувствовала, что я вот-вот кончу и, умница, сдвинула ноги. Так я и кончил – сзади, долбя ее в писю, сжимая ее крепкие ляжки. Отдуваясь, пошел в душ. Вернувшись, обнаружил, что она теснится на половинке узенькой кровати. Пришлось девушку слегка разочаровать:
- В моем возрасте два раза не трахают.
Похоже, она не обиделась. И даже не спросила, сколько же мне лет. Спали на двух кроватках в метре друг от друга. Ее виртуально близкое присутствие стимулировало меня, отчасти компенсируя острый недостаток сна и тяжелую усталость. Спал с эрекцией.
Утром она бегала передо мной голая, нимало не стесняясь. Не знала в своей фигуре ничего такого, что нужно прятать? Двадцать лет, небольшая и ладная. Я бы ее снова трахнул, но чувствую себя до такой степени вымотанным, что голая девка будет полезнее для меня вприглядку.
Вместо ответа на какой-то вопрос стал ерошить ее светлые волосы:
- Ты лучше объясни, почему *** не стала сосать!
Она промолчала, пряча улыбочку. Молодец, свалила быстро, провожать не потребовала. Хорошо – ведь мне уже и на работу пора.
Эпилог
Я счастливый человек. Представитель среднего класса. Новоиспеченный москвич, по роду деятельности - офисная крыса, по уровню доходов - жирная свинья. Бабло, квартира, машина, все дела, но главное - у меня двое детей, и я не собираюсь останавливаться, дай бог уговорить жену годика через три-четыре снова выдержать тяготы беременности и муки родов. За прошлые заслуги и будущие достижения я дрючу ее раз в неделю – мог бы и чаще, но она устает и не высыпается, наши бодрые детишки имеют ее круглые сутки.
Зато этот один раз в неделю проходит небезынтересно. Удивительно, я все еще нахожу жену привлекательной. А ведь она сильно изменилась за эти четыре года, за наши две волнующие беременности. Где ее девичья грудь стояком? Теперь это больше похоже на сучье вымя. А что это за растяжки на жопе и бедрах? Некрасиво, черт возьми. Куда делась юная пневматичность? Все обмякло и обвисло, бедняжка два раза серьезно набирала вес и два раза его теряла. Зачем эти расширенные вены на ногах? Увы, ей приходилось таскать лишних пятнадцать кило плюс старшую дочь, когда та сильно капризничала. И тем не менее! Нет, это не только чувство вечной благодарности той, кто подарила мне счастье быть отцом. За это счастье всего лишь платят алименты. Нет, я действительно с охоткой деру свою женушку.
Она приходит ко мне вечером по пятницам, заморив детишек спать тихо и не просыпаться хотя бы полчасика. И начинается. Времени мало – нужно по-быстрому! Лизня, сосание, поворот, переворот, вот так, вот так, чтоб знала, кто в доме хозяин! ****ь! Ебать! Я тебе покажу! Шнель! Супружеский долг исполняйт! Не всякая проститутка согласится на то, к чему я принуждаю скромную домохозяйку, мать двоих детей. И Гумберт, женившийся на Лолитиной мамаше, отмечал забавные привычки своего предшественника. Все несчастные семьи похожи друг на друга, все счастливые супруги резвятся по-своему.
Замученная наслаждением, жена лежит со мной в обнимку, пока в соседней комнате не раздастся встревоженное хныканье. Наша младшенькая хочет сиську. Не обязательно пососать, но хотя бы почмокать – это так важно для ребеночка. Мама должна быть рядом, большая, теплая, готовая защитить и накормить. Жена с трудом поднимается и, ойкая и жалуясь, что у нее после всего только что пережитого ножки отнимаются, бредет к нашему сосуночку.
Идиллия. Детишки подрастают. Чертовски быстро. Ездил в командировку всего на два дня. Вернулся. Звоню. За дверью слышу радостный топот старшей дочери, ее веселый, но осторожный вопрос: «Кто там?» С трудом удерживаюсь, чтобы не ответить волчьей песенкой: «Ваша мать пришла, молочка принесла» - дети впечатлительны, для них это не шутка. «Солнышко, это папа!» Дочь с легкостью открывает мне дверь, позволяет себя чмокнуть и уносится рассказывать обо всем маме, визжа и прыгая. А вот и младшая подоспела. Глядит на меня круглыми светлыми глазками. Произносит с нежданной уверенностью: «Па! Па!» Видит, что я в счастливом потрясении, гордо повторяет: «Па! Па!», и немедленно ставит победную точку: «Па!» Чем я заслужил все это?
Впрочем, надеюсь, на следующее лето удастся отправить семью на дачу – нужно и для себя находить свободные минуты. А к семье буду по выходным заезжать. До пенсии далеко, черт возьми, я еще всех выебу!
О российском величии
Бесспорные утверждения как правило звучат спокойно и с ленцой, например: «Россия обладает наибольшей в мире территорией». О чем тут спорить?
А вот фразы о величии России почему-то всегда произносятся с надрывом. «Россия – великая страна!» И ровно тот же треснувший от натуги баритон требует от российской команды победы на чемпионате мира по футболу.
Наголовник
Мне не нравится, когда женщина носит платок. Он может быть полезен, по моему мнению, для сокрытия физического недостатка, к примеру – горба или лысины. Как символ любви к жениху небесному платок действует охлаждающе на земного хвата. Вспоминаю Аню, стройную блондинку с длинными волосами. Мы были в церкви, пламя свечей тянулось к ее непокрытой голове. Христовы старушки шипели на нас тихо и злобно.
Приложение 1
Я уже год никого не ****. Целый год. Не считая жены, разумеется, но жена и не в счет. Жену я мог бы трахать хоть два раза в день, если бы захотел. Уверен, она бы ничего против не имела. Но мне это тяжело даже физически. Мешают дети, усталость, тяжелые мысли. Получается раз-два в неделю. Остальные пять-шесть раз, необходимых моей репродуктивной системе для поддержания ее в тонусе, восполняет онанизм. Это даже как-то повеселее. Когда исполняю супружеские обязанности, довольно трудно представить себе, что я ебу другую бабу. Слишком много зрительных, слуховых и тактильных ощущений, каждое из которых решительно возвращает меня из блудных грез в суровый мир супружеской обыденности. Дрочить гораздо интереснее. Ничего, что бы отвлекало от моих горячих воспоминаний. Как тогда, целый год назад я ***рил ту студенточку, как шлепал ее по жопке, мял сиськи, как приказывал ей на грязном немецком: Schneller! Schneller! От воздержания можно свихнуться. Я уже стал ловить себя на том, что мне, в мои рассудительные тридцать семь, опять интересно толкаться в переполненных вагонах метро. Двадцать лет спустя. Жалкое развлечение. Но что будет дальше?
Уэльбек в только что прочитанных «Элементарных частицах» рисует мрачные перспективы стареющему самцу, так и не достигшему славы или богатства. Увы мне.
Впрочем, не все так плохо, особенно с деньгами. За пять неполных лет знакомства с моей любимой женой я успел дешево купить трехкомнатную квартиру в строящемся доме в Питере, что-то отложить, на самом дне рынка вложиться в ПИФ акций, выйти из него хотя и до начала сумасшедшего бума осени 2005 года, но с прибылью, и, главное, снова хорошо вложиться в строительство. Еще года не прошло, а моя строящаяся квартирка в московском пригороде стоит уже в два, два с половиной раза больше! Йох-хо!
Да-да, теперь я свежеиспеченный москвич. Имею здесь непыльную внутриофисную работу, оплачиваемую гораздо лучше пыльной внеофисной. Слишком вежливый для суровых реалий столичной подземки. Учусь толкаться и никого вперед не пропускать. Только девок. Какие здесь девки! Роскошные.
С моей зарплатой в Питере я чувствовал бы себя победителем-разбойником не хуже Батыя и Ивана Калиты. Всех бы ****. Но здесь, в столице, такими деньгами никого не удивишь. Кругом навороченные тачки, по всем окрестностям дворцы с бассейнами. И мои физические данные здесь никак не котируются. Московиты - народ отборный, наглый, сытый, рослый и здоровый. И роскошные девки гордо проходят мимо, задрав к вершинам сталинских высоток незадешево сделанные носики.
Эпизод 1
Жена, однако, уехала в Питер. У меня два месяца свободы. Йох-хо!
Пошел посмотреть на строящийся дом, где будет и моя квартирка. Не то, чтобы полностью моя. Есть же еще и жена, и дети. Был бы я холостяком, ездил бы на джипе. А так приходится каждую копейку считать. Жмот я, это точно.
Девка идет навстречу. Высокая, стройная. Лицо симпатичное. Улыбнусь-ка ей. О! И она улыбается! Проходит мимо, идет быстро, торопится. Что, повернуться, догнать? Эх, была не была.
- Добрый день!
- Добрый день!
- Какая хорошая улыбка!
- Спасибо.
Ей немного за двадцать. Брюнетка, волосы средней длины. Горячие карие глаза. Идет на работу. Что она там делает? Секретутка? Нет, говорит, что рабочая. И сейчас как раз торопится на ночную смену. Ну и дура. Заявляю, что с ее красотой ей нужно заниматься чем-то другим, например, в кино сниматься. Прихватываю за голый локоть. Чуть-чуть, не хватаю, а лишь немного прикасаюсь. Жарко сегодня было весь день.
- А вы женатый?
Я не такой идиот, чтобы сразу лишить себя всех шансов.
- Теперь нет.
- Я вас где-то видела. В магазине, что-ли?
Хреново. В ближайший магазин я мог заходить только с ребенком за ручку и вторым ребенком на плечах.
- В кино, я в фильмах снимаюсь, Том Круз, знаете?
Смеется, дура.
- А вы смелый.
- Почему?
- Подошли ко мне так.
- А что было еще делать, всю жизнь жалеть, что ли?
Она довольна. Невзначай перехожу на «ты». Несколько раз трогаю голый локоток. Только волнуюсь, прикосновения неуверенные получаются. Так даже лучше.
Диктует мне телефон и убегает. Я нервничал и слишком быстро тыкал в кнопки. Что-то не так. Последней цифры не хватает. Какая же? Ага, вроде вспомнил. Бля, что это она? Раза два, если не три оглянулась и рукой мне махала. Что? Воздушный поцелуй? Ерунда какая-то. Отвечаю взмахом руки с зажатым в ней телефоном. Надеюсь, правильно записал. Проверить не могу - это телефон с рабочей симкой. Не дай бог позвонит мне домой, когда жена будет. И чего мне, мычать и блеять, пока жена будет подозрительно на меня коситься? Лучше заведу вторую симку и второй телефон. Для дур.
План прост. Чтобы выебать в следующий раз, в ближайшую встречу нужно добиться максимального уровня телесной близости. Типа можно все, кроме древней китайской игры сунь-вынь. На прощание должны быть долгие французские поцелуи с хватанием за все места. Для того сперва при встрече немедленно поцелуй. Короткий, желательно в губы. Если не даст в губы, тогда поцелую в плечо или в шею.
Она подошла ко мне быстрым шагом. И первый же поцелуй едва не стал французским. Я сам тормознул с ним. Это было бы как-то уже не по плану - с разбегу стукнуться лбами и лобками и сосаться. Я ее трахну.
Шел дождь. Я предложил купить ей зонтик. Магазинчик оказался закрыт. А девка-то алчная. Намекнула, что у нее нет купальника. Тысяча рублей. Ни *** себе. Хорошо, что рынок сейчас закрыт, а потом как-нибудь отвертимся.
Предложила пойти в кафе. Триста пятьдесят рублей плюс тридцать рублей чаевых. Бля. В ближайшем магазине купила сок, модный журнал и жвачку. За мой счет. Бля.
Зато весь вечер мы с ней целовались, мялись, обжимались, терлись, сосались взасос. Невозможно. *** стоит, и одну руку мне по-любому нужно держать в кармане. Жуть какая-то. Говорит, что у нее с собой набор для макияжа. На случай, если ее кто-нибудь украдет.
- Только вот никто меня не ворует.
Что? Странно. Выходит, она уже готова, чтобы я ее к себе утащил и трахнул? Хочет, это точно. Но, с другой стороны, вроде как распространяется, что ей нужно быть дома до половины одиннадцатого. Пожалуй, лучше сегодня не горячиться.
Как же она кусается при поцелуях! И норовит нижнюю губу захватить, словно бы я баба, а она мужик. Нимфоманка.
- Ты уже сколько раз замужем была?
- Ни разу.
- Это понятно, здесь, в Москве вообще никто не женится.
Нисколько не преувеличиваю. В моем офисе половина девок в невестах сохнет.
- Поедем как-нибудь купаться.
- А у тебя машина есть?
- Да.
- Какая?
- Хреновая, но ездит. Девятка.
- Девятка - это не хреновая. А я раньше ездила на Субару-Форестер.
Ни фига себе! Дорогая шлюха, что ли? Но почему такая дура? Сама наивность... Может, это ее способ такой.
- И каким образом у тебя оказалась Субару-Форестер?
Долго подбирает слова. Вроде бы как хочет произнести «бой-френд», но боится. Что я там про нее подумаю?
- У меня был... друг, он на меня доверенность написал.
Крутой дружок. Похоже, она о нем жалеет.
- Он для меня уже квартиру ремонтировал, у него одна была, это он вторую строил. И погиб.
- Как?
- В автомобильной аварии.
Да, жаль бандюгу. Ничего, дорогой товарищ, спи спокойно, о твоей шлюшке я позабочусь. Трахну ее в ****у по самые яйца.
Говорю, что она очень горячая.
- Ты когда последний раз была с каким-нибудь другом?
Вздыхает.
- Уже не помню, давно.
Ага, давно. Целый день не отдыхала.
Беседуем. Она говорит:
- Чай с мятой вреден для потенции.
- Да? Здорово, надо чаще пить.
- Так он же потенцию ослабляет!
- Ага, это очень хорошо.
Тонкая шутка, ей очень нравится. Зачем-то пускается в откровения. Дура, что ли?
Боялась, что я ей не позвоню. Говорила, что очень волновалась. Рада, что тогда, в день нашего знакомства она опаздывала на работу. Благодаря этому мы и познакомились.
Рядом с местным отделением конторы по энергоснабжению. Энерджайзер.
Наполовину молдаванка. Вот почему она такая знойная. Говорит, что понимает по-итальянски. Зарплата восемь тысяч рублей. Ей двадцать лет, закончила что-то дурацкое, какой-то колледж. Высшего образования нет, и не предвидится.
Трогаю ее за голую талию. Другую руку держу в кармане джинсов. Иначе никак.
- Тебе сколько раз в неделю хотелось бы сексом заниматься?
- Мне? Раз двадцать.
- Ни фига себе! Это три раза в день.
- Ну да.
- Это не просто. Да, конечно, если это медовый месяц, то это еще возможно. Если не работать, отдыхать целый день, ну, тогда еще ничего.
- Да?
- А ты кончаешь?
- Если мне человек нравится, то да.
- Ладно, ты меня успокоила. А то есть такие женщины, что не кончают, им все мало, еще, еще - жуть.
Не могу удержаться от нескромного предложения.
- А тебе точно нужно к одиннадцати домой? А то я мог бы тебя украсть прямо сегодня...
- Мне брат ****юлей навешает, если опоздаю. А сколько времени?
- Пол-одиннадцатого. Да, за полчаса мы друг друга не порвем. Это ерунда какая-то получится.
- Да, точно, ерунда. Полчаса - смешно.
На прощание долго сидели на скамеечке. Сначала рядом, потом она залезла ко мне на колени. Ужас. У меня будет простатит или геморрой, или и то, и другое сразу. Скорее домой и дрочить.
Говорила, что я ей очень нравлюсь. Дура. Не было бы с ней проблем. ****ь хочу.
Дошло до того, что я залез ей под маечку, под лифчик, трогал сосок, просунул руку между затянутых джинсиками стройных бедер и массировал ей промежность самым волнующим способом - вибрируя. И только на это она, наконец, сказала:
- Перестань.
Хорошо, а то я и сам уже почти готов кончить.
- Ты сейчас домой пойдешь, а я тут еще посижу.
Смеется.
Договорились встретиться завтра. Неужели сорвется?
Отвезу ее на тачке куда-нибудь в лесок и там отдеру. На заднем сиденье не получится. Это только кажется, что заднее сиденье большое. Как шутят: «Нет более жуткого извращения, чем секс на заднем сиденье фольксвагена». А девятка не больше гольфа. Завалю ее на переднем сиденье. Плохо только, что спереди стекла не затонированы. Нужно искать укромное местечко. Изучаю карту. Ни хрена не понятно, масштаб крупный. ****ь, это мне придется рыскать в поисках стоянки в чужом регионе с девкой, которую еще не драл. Напряг. А что делать?
Опоздала на встречу на условленном месте. Позвонил ей. Сказала, что наводит красоту. Пошел навстречу, но она пришла другим путем. И звонила мне в смятении:
- Где ты?
- Я сейчас!
Хорошо, что ты так нервничаешь.
При встрече целовались взасос, она на мне вся повисла. Нужно ее разогреть, чтоб потом в машине была уже готова. Хотя мне страшновато. Городишко маленький, все должны уже друг друга хорошо знать. Ходят местные парубки, меж собой здороваются. Моя интеллигентная рожа здесь уже примелькалась. И с женой меня наверняка видели, и с детьми за обе руки. Ох, попаду. Вчера в кафе какая-то пара на нас оглядывалась. Неужели мамашка, что с моей женой гуляет? Бля, ну а что мне теперь, вешаться? Или вторую квартиру снимать? Бабло тоже считать нужно. Жене буду врать до последнего.
Веду девку в машину, сажаю.
- Куда поедем?
- На природу.
Классно, она ничего возражает. Еще бы!
Целуемся через каждую минуту. Ловлю себя на том, что очень плохо и невнимательно веду машину. Я так задавлю кого-нибудь. Осторожнее!
Эта алчная шлюшка требует водички. Бутылка кока-колы и какой-то коржик в придачу. Шестьдесят два рубля. Ну ладно, это не так обидно.
Но она еще хочет заехать на ближайшую распродажку! Ни *** себе! Отрицательно качаю головой:
- Нет, место встречи изменить нельзя.
- Ну, тогда в следующий раз заедем, ладно?
- О Кей.
Я тебя сейчас трахну, а там посмотрим. Хотя, если она умная, то вряд ли даст сейчас, до основательной раскрутки. Как бы ей ни хотелось члена, а новой маечки и купальника со стрингами ей хочется больше.
Но мы уже выехали за пределы городка, и я вовсю ищу местечко для поебки. Черт. Справа от дороги немало съездов, но они, похоже, все ведут к дорогим коттеджам. Подмосковье, ****ы в рот! Какие бабки со страны ****ят!
А девка молодец, понимает, чего я ищу. Я разок свернул не туда, развернулся, снова поехал - ни разу не спросила.
О, кажется, эта дорожка ведет прямо в чащу. Бля, здесь только на танке можно проехать. Эх, была не была. Аккуратно выруливаю с довольно крутого съезда. Назад-то выберусь? Глубокая колея, да здесь только Субару Форестеры и ездили. И грузовики. Осторожно пробираюсь по гребешкам.
- Осторожно, справа пенек.
Молодец, девчонка. Ух, проехали. Далеко в лес не еду, от дороги метров тридцать, машину хотя и видно, но у меня задние стекла затонированы. Стоп.
Обнимаю девку. В таком месте она могла бы вести себя осторожнее, но на поцелуй отвечает со страстью. Кручу шарнир, опускаю ее кресло. Теперь она лежит, откинувшись, только ноги задрать. Веду ей руку под кружевную маечку - она без лифчика. Ух. Трогаю маленькую грудь, целую в сосок. Целую животик.
- О, какой у тебя хитрый ремешок.
- Не трогай.
- Что, прямо так снимается?
- Нет, не трогай, не нужно снимать.
Все это слишком неуверенно, девушка. Расстегиваю главную кнопку на ее джинсах. Лезу рукой в трусики, тереблю шерстку. Целую в губы, языком в рот. Начинаю раздеваться сам.
- Блин, тесно-то как. Нужно джип покупать.
Снимаю ботинки, швыряю футболку на заднее сиденье. Кряхтя, освобождаюсь от джинсов. Колени утыкаются в руль. Выпустите меня отсюда! ****ская малолитражка. Швыряю свои трусы на заднее сиденье. *** торчит. Целую ее и спрашиваю:
- Надеюсь, ты за безопасный секс?
- Да, конечно.
Накатываю гондон. Ничего против не имеет.
- Приподними попочку...
- Сейчас, я сама...
Да, эти джинсы в обтяжку без ее помощи мне было бы не содрать.
- Только я в трусиках...
- О Кей...
Трусики у нее символические, довольно игривые, розовенькие. Сдвигаю их одним пальцем. Наваливаюсь сверху. Бля, как же тесно! Ноги некуда девать. Прошу ее:
- Чуть повыше...
Она послушно двигает крепкую попку. Лежу на ней сверху, правой рукой вставляю ***. Есть!
- Ну что, ты моя?
- Да.
- Тебе нравится?
- Нравится.
- Скажи я твоя.
- Я твоя.
- Ты чувствуешь мой член?
- Да, чувствую.
Я въезжаю в нее глубоко и размеренно, а она пялится на меня мутными глазами. Любуется, что ли? Дура. Представляю, какая у меня сейчас рожа.
- Я тебя взял я хотел и я тебя трахнул я вошел в тебя скажи я твоя я твоя.
- Я твоя навсегда.
- Ты моя пока я тебя трахаю. Я тебя ***м в ****у ебу.
Ее глаза проясняются. Обиделась? Ладно, помолчу немного. Если ее просто ****ь, она закрывает глаза и начинает тяжело дышать, а руками меня тискает. Шлепаю ее по крепкой жопке.
- Ты сука блять ты мне дала я тебя поимел я тебя выебал скажи ты меня выебал.
- Не скажу.
Если она проявляет недовольство или мне просто хочется, я придавливаю ее сверху и сильнее закидываю наверх ее ногу. И по жопе шлепаю.
- Не ложись на меня сильно, больно спине.
Дурацкая машина. Сиденья не могут сделать нормальные. Не поебаться людям. Сильнее облокачиваюсь на руки. В принципе, ****ься так довольно удобно. Есть опора для ног, а теснота оборачивается изобилием точек для опоры. Для меня это второй случай секса в машине. Первый раз лет пять назад я драл здесь какую-то мерзкую уличную шлюху. Даже кончить не сумел, зато мандавошек подцепил.
- У тебя такая хорошая ****енка вкусная так приятно ****ь.
****а действительно хороша. Небольшая, хваткая. Внимательно смотрю, как *** входит и выходит из нее, вороша складочки распахнутых губ. Милое зрелище. Дурочка, пытаясь меня отвлечь, требует:
- Поцелуй меня.
- Когда захочу, тогда поцелую.
Вынимаю *** полностью и сразу же снова вставляю. Если зеркально отразить мои собственные переживания, то при этом маневре женщина станет грезить, будто мужик ее берет вновь и вновь, каждую секунду берет заново. Или даже новый мужик, вот каждую секунду ее сокровенностью овладевает новый мужик. Жене нравится, этой тоже. Зажмурилась, задышала.
- Блять, я тебя выебу. В жопу дашь?
- Нет.
- *** сосать будешь?
- Нет.
- Сука блять, я тебя на *** выебу!
Это все пустая риторика. Анальный секс труден с технической точки зрения. У меня нет специальной смазки для гондона, а без смазки, на одних слюнях я вряд ли смогу ей в жопу засадить. А миньет? Да нафиг он мне вообще нужен.
- Сейчас кончу.
- Что же так долго?
- Когда захочу, тогда и кончу. Я тебя поимел. Скажи я, скажи ты меня поимел.
- Не скажу.
Вот-вот кончу. Уже точно, уже все, сейчас. Обильно сплевываю ей на рожу. Слюни растекаются по ее щеке. Дурочка распахивает глаза.
- Что это? Зачем, зачем ты на меня плюнул?
Она явно недовольна, но мой оргазм уже не остановить. Я кончаю. Кайф!
Дура продолжает выяснять отношения:
- Зачем ты на меня плюнул?
- Чтобы кончить.
Хорошее объяснение. Не придерешься. Вопросов больше нет.
Опускаю водительское сиденье и валюсь на него голый, абсолютно промокший от пота. Какая жара. Лежим, болтаем. Еще одуревший от кайфа и плохо соображающий, требую, чтобы она сказала:
- Скажи «ты меня отымела», тьфу, не так, скажи, что я тебя отымел.
- Я тебя отымела!
Смеется.
- Тебя никто за язык не тянул, сам попросил. Я тебя трахнула!
- Это неправильно. Я тебя трахнул, а ты мне дала.
Через некоторое время, проведенное в содержательной беседе, предлагаю ей встать раком.
- Нет, ты меня замучил.
- Замучил? Ты же не кончила?
- Я кончила, ты обломался, я по-тихому кончила, а ты не заметил.
Да, был момент, когда мне что-то такое показалось, но она не орала, только немного как-то напряглась, уверенности никакой не было. Это только маркиз де Сад пишет: «она пролила свое семя». Какое еще на хрен семя. Или переводчик облажался, или маркиз действительно полагал, будто для зачатия необходим женский оргазм? Странно.
Говорю ей, что у нее отличная грудь, пусть и маленькая, зато она держится. Большая грудь - это плохо, она отвисает. А у нее грудь вполне соответствует ее изящному телосложению. И ноги длинные, шикарные. И стройная она. И ****енка у нее отличная. Приятно ****ь.
На следующую встречу притащил ее к себе. Очень боялся, что дворовые мамашки с колясками заметят меня и не преминут поведать жене. Поэтому мы подходили к двери врозь, как бы незнакомые. Интеллигентный мужчина открывает замок и пропускает вперед молодую стройную брюнетку. Мамашкам не будет видно, что уже на лестнице я грубо возьму ее за жопу и буду мять все пять этажей до моей съемной квартиры.
****ься на кровати гораздо удобнее. Дура почему-то не хочет снимать трусики. Странно.
- У тебя что, мандавошки?
- Дурак, ничего у меня нет.
- А почему ты трусики не снимаешь?
- Не хочу.
Повертев ее на хую так и сяк, черт, а ****енка отлично держит, засунул руку ей в трусы и внимательно обследовал писю. Что ж, пожалуй, губы и клитор существенно превышают средние размеры, приличествующие скромной девушке. Много разных складок, все большое, мокрое, ебучее. И что, она этого стесняется? Дура.
- Снимай трусы.
- Не хочу.
- Да я уже все там потрогал, у тебя там все нормально. Снимай на фиг.
Сняла. Продолжили ****ься. Вертел ее так и сяк, а она причитала:
- Сделай, чтоб я кончила... сделай, чтоб я кончила.
Я только и мог ответить:
- Молчи, когда тебя ебут.
Дура не унималась:
- Ну сделай... ты мужчина или нет?
- Мне по ***, кончишь ты или нет.
Дура обижалась, но требований не оставляла. Что ж, я бросил ее вертеть, налег на ее большой клитор и стал давить его лобком. Ей понравилось, но к оргазму это не привело. А когда я ускорился, чтобы кончить самому, дура вновь нарушила складное пыхтение.
- Поменяй резинку, порвется.
Эта перспектива для меня наихудшая. Пожалуй, она права - ****ся мы долго, смазка уже стерлась, нагрузка возросла. У меня за всю жизнь никогда гондоны не рвались, но безопасности никогда не бывает слишком много, особенно для женатого человека и отличного семьянина в стране с эпидемией СПИДа. Останавливаюсь, снимаю высохший, противно скрипучий гондон, одеваю новый, когда понимаю, что мне уже не кончить. Устал, пропустил максимум возбуждения, подумал об опасности заразиться. Ладно, отдохну.
- Ты не стесняйся, потрогай себя, ты же сама дома это делаешь?
- Что ты мне предлагаешь, онанизмом заниматься?
- Ну да.
- При тебе я не смогу.
- Да ладно, фигня какая. Онанизм - это когда человек в одиночку дрочит. А если рядом другой - то это уже не онанизм, а разновидность секса.
- Да ну?
- Конечно. Давай, вперед.
- Только ты не смотри.
- Не буду.
Девка протянула руку к ****е и вся затряслась.
- Не смотри. Ты не смотришь?
- Нет, не смотрю.
Девка тряслась и пыхтела, а другой рукой прикрывала мне глаза. Стыдливая, сука. Кончила.
- Хорошо.
- Что, полегчало?
- Да. Вот бы всегда было так круто.
- Вот видишь.
- А ты, эх ты, не смог сделать, чтоб я кончила. Разве ты мужчина?
- Нельзя так говорить! И вообще, ты себя чувствуешь лучше, чем до нашей встречи?
- Конечно.
- Ну вот, а раз тебе стало лучше, значит, я все сделал хорошо.
- Наверное.
На прощание растолковал дурочке, что ей нужно вести себя тихо и не отвлекать меня, пока я ее трахаю. А все, что мне от нее будет нужно, я ей сам прикажу.
Мне пришлось отдрочить уже после ее ухода. При ней у меня бы точно не получилось. Стесняюсь.
Третий раз привел ее после работы, голодную.
- Сперва покушать или сразу трахнемся?
- Покушать.
Поставил вариться картошку, помыл ей помидорчик, отрезал хлебушка. Картошку еще нужно подождать. Чем бы заняться? Предложу.
- Пойдем перепихнемся по-быстрому?
- Ага.
Веду ее, раздеваю, требую и добиваюсь снятия трусов, кладу лицом вниз на кровати, вхожу сзади. ****ю. Кусаю спину. Она просит:
- Давай ты сверху.
Понимаю. Клитор нуждается в стимуляции. ОК. Наваливаюсь на нее сверху, ***рю, бью лобком в клитор прижимаю ее руки жестом грубого насилия, картошка скоро доварится, добавляю темп, хуярю быстро и грубо, отлично, я кончаю. Да... Класс! Несмотря на ее бездарную реплику «теперь ты мой!», что за хуйня, я же ей объяснял.
Она зачем-то спрашивает:
- Тебе хорошо со мной?
- Да.
- Я тебя удовлетворила?
- Да.
- Я тоже кончила.
- Когда это?
- Ты не заметил. Я теперь знаю, что с тобой нужно все делать по-тихому.
Молодец, однако. Впрочем, она не совсем точно меня поняла. Кончать можно и громко, отвлекать разной ***ней меня не нужно. Оргазм - дело понятное.
Эпизод 2
Заходя в поезд, стараюсь найти хорошую девку и сесть напротив. Если не поболтать, то, по крайней мере, сделать ей глазки. А потом, на перроне, можно и подвалить.
Вот хорошая девка. Блондинка, короткая юбка, загорелое колено переброшено наверх, ноги длинные. И как раз место свободное напротив ее. Сажусь. Блондинка двигает ножку, чтобы меня не задеть. На меня не смотрит, продолжает читать свою книжку. Что это у нее? А, это же модный бестселлер «Духless»! Я его только что читал, одолжив у коллеги по работе. Принципиально не покупаю модные русские книжонки. Пустая трата денег. Качаю на халяву из интернета. А если вещица свежая и в интернете еще не появилась, стараюсь взять у кого-нибудь почитать.
Девка читает, улыбается. Глаза у нее голубые, черты лица мелкие, косметики практически нет. Одета во все белое. Чистюля. Надо бы мне, кстати, джинсы постирать, что ли. Делаю ей глазки. Нет, не замечает. Хотя этого не может быть, девки всегда все замечают. И эта тоже. Иногда она все-таки отрывается от книжки, и бросает взгляд в окно. А один раз смотрит прямо мне в глаза, не очень долго, но за эту секунду заметно напрягается. Ага, я ей интересен!
У меня *** стоит. Какие хорошие загорелые коленки. Я ее трахну! Я буду ее пердолить!
- Я эту же книжку недавно читал. Хорошо, смешно написано. Вам какие моменты больше понравились?
Блондинка глядит на меня, улыбается и после короткой паузы отвечает. Мы оба работаем в офисах, у нас много общего, в сущности, мы люди одного профессионального круга. Общаться легко. Тем более, что зарабатываю я все-таки существенно больше. Пора расходиться. Мы уже на «ты».
- С удовольствием с тобой встречусь.
Она не только декламирует мне номер, но и требует, чтобы я прозвонил. Бля. С одной стороны, это хорошо, получается, я ее сильно зацепил. С другой стороны, я планировал звонить ей не с рабочего, а со своего второго телефона. Ну ладно, до возвращения жены еще два месяца, наши отношения столько не протянут.
При встрече сразу обнимаю ее и целую куда-то в щеку, понимая, что в губы она не пропустит. И вообще она как-то напряжена. Даже за руку ее не взять, прямо деревянная и отдергивается нервически. Во как. Тогда не стараюсь ее удержать, но прикасаюсь при каждой возможности и сразу отпускаю.
Веду ее в ресторанчик, где был за день до этого и внимательно изучал ценник. Вполне божеский, особенно Москва. Ее потребности весьма скромны. Едим два салатика, выпиваем по сто грамм белого сухого, по ее выбору. Она что, всегда предпочитает белое?
Честно признаюсь, что я провинциал, едем смотреть Кремль. Держимся за руки, я жму ее ладонь, часто меняю хват, играю пальчиками, иногда проезжаюсь по голому плечу и охватываю талию. Что ж, отдергиваться у нее нет никаких причин, а такими невинными прикосновениями девку можно завести так, что у нее трусики сперва вымокнут, затем высохнут и задымятся. Дела идут неплохо.
По дороге предлагаю ей выпить пивка. Отказывается. Заявляю, что я не алкоголик. Смеется.
На эскалаторе метро прижимаю ее к себе, горячо обнимаю и целую в шею.
- Как приятно, - смеется она.
Это провокация? Выпускаю ее из объятий, тут же хватаю снова и пробую вломиться языком ей в рот. Но целоваться она не хочет, держит губы сомкнутыми, и, если бы я не придерживал ее голову, могла бы и отвернуться. Хм. Стесняется. Но для первого свидания все равно неплохо.
Вторая встреча. С ходу ее обнимаю. Бля, опять как деревянная. Но ничего, сейчас я ее немножко разогрею. Предлагает мне сходить на выставку фотографий. Как же круто здесь в Москве - постоянно что-то происходит, какие-то концерты-шмонцерты, театры-шмеатры, жизнь культурная бурлит. Интересно, а сколько стоит билетик? Вряд ли очень дорого.
- Хорошо, с тобой я готов пойти и на фотовыставку.
Вход бесплатный. Фотографии выставлены на стендах под открытым небом. Вот это да, вот это культура! На халяву!
Ходим, мнемся, целуемся уже взасос. Блондиночка млеет, позволяет себя обнимать, а иногда доверчиво кладет голову мне на грудь. *** у меня стоит так, что, вероятно, посетители обращают внимание уже и не на фото, а на мои попытки скрыть эрекцию. Вот это шоу. А девки кругом тоже ничего такие. Ух, всех бы выебал!
Как следует наобнимавшись, едим в итальянской пиццерии. Увы, полтыщи, однако. Ладно, ничего, в следующий раз я ее уже оприходую.
На всех эскалаторах сосемся как пионеры. Все идет неплохо. Пожалуй, следующей степенью интимности является уже постель. На прощание заявляю:
- В следующий раз прокачу тебя на своей машине.
Она улыбается и говорит:
- А ты знаешь места, где кататься?
Ни *** себе! Что это значит? Она все понимает? И готова дать мне в тачке? Класс!
Третья встреча. Она даже чуть пораньше ушла с работы. И мы едем в мой подмосковный городок, где припаркована моя тачка, в которой я буду ее трахать! Как ту предыдущую девку! Отвалю сиденье и выебу ***м в ****у!
По дороге мну ее, тискаю, целую взасос. Хороший признак - ей хочется целоваться гораздо сильнее, чем мне. Она готова.
Машина на блондиночку впечатления не произвела. Бля, нужно глушитель менять. Тарахтит, будто кукурузник на взлете.
- Мы едем куда-то целенаправленно?
Хреновый вопрос. Мы ведь уже в прошлый раз договорились, что она дает мне в машине?
- Здесь вокруг много хороших мест. Будешь штурманом. Ищи удобный съезд с шоссе.
- А поехали на озеро.
****ы в рот! Какое еще озеро! Там народные гуляния не стихают! Вблизи Москвы действительно очень мало водоемов, тем более, приятных для купания. Любая лужа окружена толпой страждущих. Это не окрестности Питера, где можно легко найти местечко для купания голышом. Она не хочет мне давать! С другой стороны, отказываться напрямую - глупо. Если не хочет, заставить ее трудно. Ладно, еще не вечер, для начала пусть будет озеро.
На пляже веселятся жизнерадостные московиты. Хамское быдло. Проезжаю мимо:
- Народу много, давай поищем местечко получше.
В итоге мы объехали озеро и оказались в лесу с другой стороны от пляжа. Никого. Завалить ее в машине? Нет, она хочет к озеру. Ладно, прогуляемся по лесу.
По дороге ее хватал, наконец, завидев удобное место, предложил отдохнуть. Сел на бревно, усадил блондиночку на колени, стал мять, целовать, задрал лифчик, полизал небольшую сиську, нагладил ляжки, благо она в юбочке пришла, полез в трусики. Но нет, дура стала вырываться.
- Что с тобой?
- Ничего.
- Давай поговорим об этом. Что тебе мешает.
- Не знаю.
Вожу ее по лесу, веду душеспасительную беседу. До того измучился эрекцией и кажущейся близостью победы, что ляпнул совершенно излишнее:
- Я хочу тебя трахнуть.
- Спасибо.
Ответила саркастически. Эх, зря я это сказанул. Не нужно было свою очевидную похоть еще и заключать в словесную форму. Тем более, столь грубую.
- Расскажи, в чем твои проблемы?
- У меня нет проблем.
- Тогда давай...
- Нет.
Не хочет никак выходить на откровенный разговор. Ничего, в моей жизни это случалось не однажды.
- Ты что, думаешь, что все слишком быстро?
- Да.
- Нам с тобой уже пора. У нас такая динамика отношений, что сегодня - в самый раз. Вот в прошлый раз было, пожалуй, немного рановато. А сегодня - как раз.
- Не думаю.
- Если ты будешь рассказывать подруге...
- Я не буду рассказывать подруге.
- Неважно, но вот если ты решишь рассказать, но все будет звучать очень благопристойно. «Мы с ним познакомились, мы с ним сходили туда, потом туда, потом гуляли, потом, ну, потом у нас это и произошло». Все очень благопристойно! Все приличия соблюдены! Подруга ответит: «Хм, ну, как-то это даже скучно».
Я сказал все, что мог. Затем свернул прогулку и отвез ее на станцию. Несмотря на появившееся в отношениях напряжение, она несколько раз оглядывалась и махала рукой. Хорошо.
Звоню ей на следующий день.
- Какие планы?
- Я хотела пойти в спортзал. А у тебя есть предложения?
- Поедем ко мне?
- Нет, к тебе не поеду.
- Тогда лучше спортзал.
- Что?
- Лучше спортзал. Девушка, Вы когда созреете, Вы мне позвоните. Ладно? Пока.
- Пока.
Прошло четыре дня. Очень много, если судить по ее готовности к ежедневным свиданиям. По-моему, это все. Ну и *** с ней.
Неожиданный звонок блондиночки:
- Ты что, совсем сдулся?
Сдулся - это про член! Ха-ха. Правильная терминология.
- Нет, я не сдулся. Все нормально.
- А чего на звонки не отвечаешь?
- Как не отвечаю?
- Я тебе звонила позавчера, ты не ответил.
- Я не слышал никакого звонка.
Это чистая правда. Ну что ж, тогда выступлю с дельным предложением.
- Давай встретимся и поговорим.
- Давай.
- Как обычно.
- Хорошо.
Зря я это про разговор. Еще подумает, что я отказался от своего ультиматума.
- И разговор будет решительным. Готовься.
- Ох-ох, решительным. Посмотрим.
Ее ответ прозвучал иронически и провокационно. Как будто она сомневалась, что я хочу ее трахнуть, что я по-мужски состоятелен.
Проверяю список входящих звонков. Действительно! Она звонила, я не ответил! Как это классно получилось - жестко не ответил на звонок! Ее твердость разбилась о холодную стену моего молчания! Нарочно так бы я не смог.
Встречаемся. Без обсуждения планов сразу веду ее на поезд - в мой пригород. Идет! По дороге хватаю ее не слишком плотно. Успею разогреть непосредственно перед употреблением. Выходим из поезда. А на улице, между тем, холодно.
- Оденьте свитер, девушка.
- Не хочу.
- Оденьте. А то простудитесь, а Вы мне нужна здоровая.
- Ты уверен?
- Да-да. Здоровье Вам очень понадобится.
- Не пугай меня.
Болтая несусветную чушь, веду ее к себе. Но не забываю спросить:
- То, что ты в джинсах, надеюсь, не значит, что у тебя менструация?
Вопрос очень логичный - до этого она всегда приходила в юбочках. Ответ меня порадовал:
- Нет.
Но больше мне понравилось то, что вопрос ее не удивил. Она идет ко мне отдаваться! Только у подъезда блондиночка вдруг спрашивает:
- Может, погуляем?
- Погуляем, только попозже.
- Когда попозже?
- Часика через два.
Начинаю целовать перед дверью, еще не открыв замок.
- Это у тебя такой ритуал?
В прихожей, закрыв дверь, но не включая свет, предлагаю ей помощь в снятии ботинок. Она садится на нижнюю полочку, я встаю перед ней на колени и, отрываясь для жадных поцелуев и объятий, развязываю ее шнурки.
Расстегиваю на джинсах ремень, обнажаю член. У нее не должно оставаться шанса на отступление. Блондиночка делает вид, что никакого члена нет. Ха-ха. Он есть, и еще как есть! Может быть, мой фаллос и не самый шишковатый на свете, но он здесь и сейчас, он мощно ярится красным раскаленным дулом прямо в нее, и ей никак не уйти от его залпа.
Расстегиваю ремень на ее джинсах. Слабые возражения. Очень слабые. Между поцелуями взасос хватаю ее руку и притягиваю к своему члену. Робко прикасается. Все еще стоя перед ней на коленях, заставляю ее встать и стягиваю джинсы с попки. Это главное. Все, теперь, с джинсами на коленях, она уже не сможет ничего предпринять. Хватаю ее, эффектно поднимаю из положения приседа. Спасибо моим силовым тренировкам, впрочем, ее пятьдесят с небольшим килограммов для возбужденного самца в любом случае не вес. Она что-то пищит, наверное, как и все девки на руках, боится, что уроню. Но я не поддатый ухарь, а бывалый ебырь, я несу ее на кровать и аккуратно опускаю. Молниеносно раздеваюсь донага. Теперь гондон. Отхожу к шкафу, распечатываю и быстро накатываю.
- Смотри, я подготовился к твоему визиту.
Она наблюдает за моими действиями, а сама что-то пищит и старается подтянуть джинсы на попу. Кокетка. Ну уж нет. Стягиваю джинсы, лезу на нее, она сжимает колени, ха, ну-ну, пробую спустить трусики, она возражает, фиг с ним, засажу и так, но ее колени сжаты, ладно, тогда продолжу с трусиками, она что-то возражает, держится обеими руками, ничего, пара поцелуев, еще немного борьбы, и я все-таки снимаю с нее трусы. Блондиночка лежит поперек кровати в голубеньком свитере, писька прикрыта ладошками, коленки вместе, о, сейчас я ее возьму.
Наваливаюсь сверху, она держит коленки, вертится и даже пробует спихнуть меня вбок. Азартная возня. Не слишком ли много скромности?
- Если так будешь себя вести, я сейчас кончу.
Это некоторое преувеличение, но припугнуть кокетку не помешает. Все-таки запихиваю колено между ее бедер, тяжело прижимаю всем весом. Отлично. Правая рука занята борьбой, обычно я заправляю правой. Ничего, левой тоже хорошо будет. Направляю член в писю, надавливаю - вошел? Нет, проскользнул вниз и мимо. Еще раз - бля, снова проскользнул. А ***ли она ручонками мне в бедра уперлась? А хуйли ерзает? Хуйли отползает?
- Мне больно.
Это уже ***ня какая-то. Что это за театр? Дура, я женат, у меня двое детей! Правой заправляю, давлю - не лезет. Толкаю ее в угол кровати, пусть головой упрется - посмотрим, как тогда из-под меня выползать будет.
- Мне больно, мне больно...
- Что значит больно? Как ты себя ведешь?
Давлю, давлю - не лезет. Впрочем, направление, кажется, верное, но головка во что-то уперлась, на полшишки вошел, не больше. Бля, на *** она ручонками упирается, сучка?! Хорошо, что отползать ей больше некуда.
- Мне больно, мне больно...
- Как ты себя ведешь? Да что за ***ня? Ты что, хочешь сказать, что в первый раз?
- Да, в первый.
Не сдерживаю ни раздражения, ни презрения:
- Сколько тебе лет?
- Двадцать три...
- Так, веди себя, как следует! Руками меня обними. Вот так!
- Мне больно...
Вроде, уже вошел!
- Теперь я в тебе!
- Нет.
Бля, как же нет? Полшишки уже точно есть, теперь взад-вперед, по чуть-чуть. Входит!
- Мне больно, мне больно...
- Терпи. Что, неужели в первый раз?
- Да.
- Что бы там ни было, но сейчас ты женщина, и я тебя ебу.
Задышала. Но ныть не перестала.
- Мне больно, мне больно...
Я уже ***рю ее по яйца. Немного сдерживаю частоту и скорость толчков.
- Мне больно.
- Так, потерпи, тогда я скоро кончу и тебя отпущу.
***рю! Я ее трахнул! Во круто! Немножко посильнее, почаще, эх, хорошо ****енка держит, хорошо!
- Мне больно...
А мне похуй, больно тебе или нет, особенно теперь, когда головка *** уже пульсирует от наслаждения. Вот, вот, еще, еще...
- Ахр, ахр, да, о, о, уф-ф-ф, о-о-о...
Забавно, но она вдруг сильнее обнимает меня, эякулирующего. В точности так, как это делают все женщины. Читала в книжке, слушала от подружек, что нужно вести себя именно так? Или мой кайф пробился к ней сквозь боль? Да, мужской оргазм - могущественный артефакт.
Валюсь на кровать со стонами:
- Инфаркт...
Да, сердце бьется не слабо. Ничего, я в хорошей форме. Почти час пешей ходьбы каждый день - это лучшая тренировка. За сердце я почти не боюсь. Зато она боится:
- Инфаркт?
- Ага.
Блондиночка уходит в ванную. Осматриваю кровать. Нет, никакой крови нет. Одно из двух - или у нее такое строение письки, или она уже раньше еблась, но делала это достаточно давно, и ее целка успела сократиться. Ладно, как бы там ни было, но трахнул я ее классно.
В ванной она сидит очень долго. Я успеваю поджарить яичницу и покривляться в голом виде перед большим зеркалом в коридоре. Прошу ее скорее выходить. Она чего-то тормозит. Наконец, появляется.
- А чего ты вся оделась-то? Мы еще не все сделали.
- С меня хватит.
- Как это? Ну ладно, я чего-нибудь еще придумаю...
В ванной я мылся недолго, но она успела смыться. Ни *** себе! Звоню:
- Ты где?
- Я гуляю.
- Не понял. Возвращайся!
- Я хочу гулять.
- Ладно, гуляй, я тогда буду ужинать, приходи, когда погуляешь.
Так и не пришла. Позвонил ей попозже, она уже успела доехать к себе домой. Велел позвонить, когда будет настроение.
Звонит на следующий день. После общих фраз начинает на меня жаловаться.
- Ты грубый.
- Все мужики грубые.
- Нет, не все.
- Ты матом ругался.
- Га-га. Ну да, я так себя чувствую. Мне это нужно. Я только в постели ругаюсь, в другое время от меня плохого слова не услышишь.
- Ты эгоист.
- Ну да, конечно.
Звонит через день.
- Привет.
- Привет. Как дела?
- Хорошо. А у тебя как дела?
- Отлично. Перепихнемся сегодня?
- Нет.
- Мы еще только начали большую программу.
- Думаю, мы ее уже закончили.
- Девушка, Вы чего хотите?
- Чего я хочу? А ты чего хочешь?
- Перепихнуться.
- Вот как.
- А Вы, девушка, хотите перепихнуться?
- Нет.
- А чего же Вы, девушка, хотите?
- Не знаю.
- Я Вас не понимаю.
- А я тебя не понимаю.
- О, у меня трубка садится. Девушка, позвоните, когда поймете, чего Вы хотите.
Отбой. Да, трубка у меня сработала отлично. Жаль одного - я так и не подумал рассмотреть цвет волос на ее ****енке. Была ли она чистой блондинкой, для меня осталось тайной.
Эпизод 3
Этих девок я заметил еще в поезде Москва-Питер. Одна ростом с меня, не меньше метра восьмидесяти, с отличными длинными ногами. Вот бы их на плечи. Мордочка у нее, правда, как у птички - с носиком торчащим, глазками невыразительными, ротиком узким, ладно, с такими ногами это простительно. И подружка ничего такая - блондинка типа Мальвина, лицо симпатичное, телосложение нормальное, но уж как-то она мелковата, на голову ниже, и ноги ей так не вытянуть. Обе в джинсах, жаль, я бы с удовольствием поглазел на их бикини. Подвалить? Нет, хрен с ними. Все равно я их трахнуть в Питере не смогу, жена меня не отпустит.
Но когда я увидел их на перроне у своего же вагона поезда Питер-Москва, сомнений у меня не осталось.
- Добрый вечер. А что, девушки, я смотрю, мы с вами туда-обратно только и ездим!
Они меня вспомнили. Хорошо.
- Вы, кстати, питерские или москвички? Да, что это я, если второй поезд в Москву, значит, москвички.
Так оно и оказалось. Не очень хорошо, что обе сучки курят. Терпеть не могу. Впрочем, если встать с наветренной стороны, то общению это не помешает.
По их рассказу, они ездили в Питер для осмотра достопримечательностей. Даже в Эрмитаже были и в Петергоф заехали. Мальвина заявила, что в питерском метро невозможно ориентироваться. Сложные переходы, нечто невразумительное вместо четких указателей, в вагонах - суровое «осторожно, двери закрываются» и не мене суровое молчание после их закрытия, в лучшем случае - кашель старого динамика, не дающий и слабого намека о названии следующей станции. В Москве под землей наворочено не в пример больше, но и подписано все как следует, и каждая ветка свой цвет имеет, и станции объявляют, как следует. Подружки заблудились так сильно, что были вынуждены звонить своим друзьям, и те за ними приехали на машине. Да, сучкам не позавидуешь. Две ночи из трех - в поезде, а между ними - ночка с друзьями.
Мальвина явно напрашивалась на знакомство. Сделала все, чтобы мы лишний раз встретились на перроне. Ну что ж, раз сама так хочет, я ее трахну. Взял телефон.
Позвонил.
- Встретимся после работы?
- Да, конечно. Только я после работы очень кушать хочу. Давай сходим куда-нибудь.
- О Кей.
Как говорил здоровый пахан-ниггер из «Криминального чтива», после того, как полицейский Зет отымел его в жопу: “No, I’m not OK. I’m pretty fucking not OK”. Во что это мне выльется? Ладно, какие-то траты все равно неизбежны.
Привела меня в итальянскую пиццерию. Расходы неприятные, но не губительные. Восемьсот. Мальвина пыталась заплатить за себя половину - не дал. На прощание гуляли по парку и сосались. Неплохое начало. Выебу.
Сама она веселая и общительная. Любит говорить «пипец». Работает где-то в рекламном агенстве, менеджером по работе с важными клиентами. Дает им, наверняка. Получает, вероятно, неплохо. Смела же купить себе Hyundai Getz, которого называет «Малышом» и очень любит. Впрочем, при нынешнем кредитном безумии люди покупают себе и более дорогие машины. На что надеются? Что нефть всегда будет стоить семьдесят баксов за баррель? Что у них всегда будет работа? Я не такой. На *** эти кредиты. Придет кризис, и я буду скупать на аукционах по дешевке квартиры и тачки этих оптимистов.
Другое свидание обошлось мне всего в триста. Половину сняли с ее какой-то карточки. Неплохо. При этом она еще и удивлялась, что я мало оставляю на чай. Как это мало? Пять процентов, как в цивилизованной Европе. А она сколько хотела? Десять? Это уже азиатчина. Ладно, оставлю где-то семь.
Во время прогулки по темному вечернему парку едва не дала в кустах. Будь у меня рядом машина, я бы отвез ее ****ься. Но: это москвичка. Название пригорода, где я живу, звучит для нее смешно. Тем смешнее этой столичной сучке ехать ко мне отдаваться. Кто я? Провинциал! Я, разумеется, не преминул сообщить ей, что у меня две квартиры - трехкомнатная в Питере и двухкомнатная в Подмосковье, еще не построенная, но в неплохом доме. Но она-то живет на северо-западе Москвы, рядом с водой, около Москвы-реки, там, где деревья, яхтенные причалы, в незначительном удалении от того московского острова, где скрываются за крепостными валами в зеленых парках сакли кавказских авторитетов. И пускай ее домик - никакая не сакля, а всего лишь типовая панелька, но квартира в ней, после недавнего галопа цен, стоит и по пять штук за кв. метр, если не больше.
Москвичка ко мне не поехала. И прямо отказалась ехать ко мне на следующий раз. И отменила решительное свидание. Бля. Что ж, в этом есть и плюсы: лишние расходы мне не нужны. Звонить не буду.
Эпизод 4
Я подошел к ней сзади, поравнялся, дождался, когда она на меня посмотрит, и в следующее мгновение сказал прямо и четко:
- Добрый день. Отличная спина.
Она заулыбалась.
- Я знаю.
Лицо у нее довольно приятное, даже очки его не портят. Брюнетка. На вид темпераментная, лет тридцати. Легкая добыча. То, что мне сейчас нужно, чтобы вновь поверить в себя после недавнего облома. Завязывается ни к чему не обязывающая беседа. И что же она мне заявляет?
- А вы смелый молодой человек.
Это уже капитуляция! Она заранее благодарит меня за предоставленную возможность отдаться! Беру телефон.
Звоню. Назначаю встречу на месте нашего знакомства. Что удобно - она живет неподалеку. Было бы славно оказаться у нее дома. Хотя, в первую встречу она может и не дать. Ладно, первый раз погуляем.
При встрече притягиваю к себе и целую куда-то рядом с губами. Хм, она не выдирается. Хорошо, никуда «покушать» меня не тащат. Экономия. Идем, я держу ее за руку, прихватываю за талию, иногда обнимаю за плечо - черт, дело идет на лад! *** стоит, не заметила бы, свободную руку в карман засуну как бы невзначай.
Она родом с Украины, но с восточной, так что родной язык - русский. В Москве лет семь. Мелкий частный предприниматель. Торгует оптом развивающими игрушками для детей. Хм. Сказать ей, что у меня двое чудесных деток? Нет, сперва трахну.
Ей звонит подруга. И сообщает, что скоро к ней приедет. Хм. Интересно, как она? Было бы неплохо их обеих натянуть. Да.
Пользуясь случаем, предлагаю совместно покушать арбуз и выпить винца. Соглашается. Обходится мне все это в три сотни. Недорого, и вино хорошее. Наконец-то этот рукотворный дефицит подходит к концу. Впрочем, все говорили, что импортеры неизбежно должны будут повысить цены, чтобы компенсировать свои убытки. В ценах на вино я совершенно не разбираюсь. Неплохой сушнячок не должен, как бы то ни было, стоить больше двухсот рублей.
Сидим у хохлушки в гостях, едим арбуз. Увы, подруга так себе. Толстовата, морда не особенно. Но она замужем! У нее есть огромный муж, который может выпить шесть бутылок пива! Я бы ее так отодрал!
Разговор заходит о детях, и я, приняв решение на ходу, признаюсь в существовании жены и детей, уточнив, что живем мы отдельно. Чистая правда, однако. О том, что причина не личная, а формальная, я, разумеется, умолчал. Жене, как и любой домохозяйке, срочно захотелось водить машину, а в нашем бюрократическом государстве сдавать на права нужно по месту прописки, то есть, в Питере. Дальнейшие расспросы удалось остановить, сделав задумчивое лицо. Да, я такой, я любил и страдал, я хотел быть хорошим семьянином, но вот что-то такое случилось, и я очень переживаю.
Когда подруга выходит позвонить, я заставляю хохлушку выпить на брудершафт и целую ее, отпускаю, снова хватаю и целую, взасос. Ха. Переведя дыхание, она заявляет:
- Не нужно торопить события.
Остаток вечера я мну под столом ее ляжку. На прощание грубо сосемся. Для этого она даже вышла ко мне на лестничную площадку. Показать дорогу к метро. Вот и показала - я ее обслюнявил и облапал. Просит не торопиться. Вот зануда.
В наших отношениях возникает небольшая пауза - на выходных я еду в Питер, к жене и деткам. Жену нужно трахнуть как следует, деток понянчить. И назад, в столицу. Что же касается хохлушки, то ей полезно будет немножко поскучать. Вряд ли у нее кто-то есть, слишком горячо реагирует на мои заигрывания.
Звоню после возвращения и предлагаю ей совершить ответный визит. Ко мне.
- Нет, я к тебе не поеду, - отвечает она. Вот сука!
- Твои предложения?
- Можно просто погулять.
Хорошо. Это значит, что она хочет от меня практически того же, что и я от нее. С поправкой на половые различия. Как спонсор я не рассматриваюсь. Экономия, однако. Но у меня не очень много времени! Скоро приедет жена с детьми, и мой оттяг закончится. Я должен все успеть!
- Погулять? Это не лучший вариант.
- Почему? - она явно встревожена.
- Ладно, встретимся, обсудим, - заявляю я.
Едва она подходит, я хорошо ее обнимаю и целую в угол рта. Могла бы помады и поменьше намазать. Сообщаю, что поездка за талоном техосмотра прошла успешно, и теперь я могу покатать ее на своей машине, которая стоит рядышком с моей железнодорожной станцией.
И она идет! Она ведется! Я ее трахну!
Я влеку хохлушку к кассе, беру билет (шестьдесят рублей), направляю к поезду. Двери еще закрыты, мы стоим на перроне, прилипнув друг к другу, я держу ее за плечо, она гладит мою талию, напрягшийся член прижимается к ее бедру, и эта интимность вполне адекватна степени развития наших отношений, я поминутно хватаю ее затылок, и мы жарко, взасос целуемся. Если бы не ее занудные просьбы «не торопиться», я бы и не сомневался в скором успехе.
Поезд шел полчаса, в течение которых мы продолжали обниматься. Хохлушка что-то спрашивала про мою семью и детей. Вроде бы, пыталась разведать, насколько у нас хорошие отношения с женой. Намекнул, что могли бы быть и лучше, и зависит это не только от меня. Чистая правда. Есть ли какие-нибудь отношения, которые не могли бы стать лучше? Или зависели бы только от одного из супругов? Я вообще не люблю врать.
Сев в машину, спросила:
- И куда мы поедем? Ты знаешь здесь все красивые места?
Хм. Прямо сейчас заявить, что мы поедем ко мне домой, значит, нарваться на сопротивление. Никаких лобовых атак, я не маршал Жуков, у меня нет десяти миллионов на убой. Сделаю обходной маневр.
- Поехали смотреть, как мой дом строится.
Согласна. Вообще говоря, хорошая мысль ко мне пришла. Созерцание возводимой недвижимости повысит в ее глазах мой социальный статус. Одно дело - говорить о какой-то квартире, и совсем другое - вместе искать ее в торчащем скелете монолитной громады, щурясь, разглядывать теплые от вечернего солнышка кирпичные стены, вновь пересчитывать этажи, рассматривать окрестности и представлять, как здесь будет замечательно уже совсем скоро, после завершения стройки.
Может быть, данная конкретная хохлушка больше думает о моем прыгучем члене, чем о неких социально-экономических материях. Но все ж, не помешает. И, главное, у меня и самого настроение улучшается, еще бы, домик-то строится!
Идем вокруг дома, когда я говорю:
- Ты сколько весишь?
- Много. Я точно не знаю.
- Хочешь, я угадаю?
Это старый, проверенный трюк. Поднимаю ее за жопу, некоторое время держу в воздухе, слегка потряхивая. Тяжеленькая, но не очень. Хм. Сколько же она? Шестьдесят кило с небольшим? Нет, это прозвучит грубо. Скажу по-другому.
- Пятьдесят девять.
- Может быть.
- А мы проверим. У меня весы с точностью до ста грамм.
Отличный повод заехать в гости. Только мы еще не у меня.
Я почти угадал ее рост. Оценил его в 174 см вместо 173. Неплохое попадание. Что, мне сегодня везет?
- Кстати, у меня с балкона видно, как самолеты взлетают.
И веду ее к машине, и везу ее к себе. И она спрашивает, куда мы приехали, только когда я уже выключаю двигатель. Вопрос риторический. Тем не менее, ответ нужно дать.
- Ко мне. Проверим вес, посмотрим на самолеты.
- Только ненадолго.
Это знакомая отговорка. Так говорят, когда не хотят дать под предлогом отсутствия времени. Что, даже и пяти минуток не найдется? Да я и за три минуты тебя успею!
Иду к подъезду, она следом. По тропинке вдоль стеночки, прикрываясь кустами. Не дай бог, заметят соседки. Настучат ведь жене, как пить дать. Или будут с ней разговаривать с кривыми усмешечками, что еще хуже - она сперва начнет подозревать, затем выяснять, начнутся допросы, жена заметит напряжение в моих ответах - бля, что будет потом, я и не знаю. Ну так и что теперь, и не ****ь никого? Сразу прямиком на пенсию, на заслуженный отдых?
В подъезде сразу обнимаю ее. Мы сосемся и жмемся, охуевшие от похоти, как подростки. Рукой я уже залезаю ей между ног и мну писю под джинсами. Ладонь упирается в ее лобковую кость.
- Зачем мы к тебе приехали?
Молча продолжаю хватать ее за все места. Поднимаемся на этаж выше.
- Девушка, соберитесь с силами. Нам на пятый.
Поддерживаю ее за талию. Схватил бы за жопу, но женщины этого не любят, особенно такие зануды. Останавливаемся на третьем, снова сливаемся в объятиях.
- Ты не будешь ко мне приставать? Что ты молчишь? Не будешь приставать?
На этот раз от ответа не уйти.
- Если только немножко.
Поднимаемся выше. У моей запертой двери едва не начинаем ****ься. Когда я все-таки решаю отпустить хохлушку и отпереть, не сразу попадаю замком в ключ, то есть, наоборот, ключом в замок. В писю бы попал гораздо легче.
Закрываю дверь, разуваюсь. Делаю то, что мне нравится - встаю перед ней на колени и снимаю с нее туфельки. Ей нравится. Мну ее за ноги, за жопу, целую в животик. Встаю, прижимаю к стене, она, кажется, тоже задыхается от похоти. Сосемся взасос. Между делом снимаю с нее очки. Важный момент. Это меняет ее восприятие мира от зрительных ощущений к тактильным. Добираюсь до ее лифчика. Сдвигаю в сторону, лижу сосок. Грудь небольшая, довольно плотная. Неплохо для ее возраста. И живот плоский. Молодец, баба. Вот, что значит - не рожавшая. Дура.
Немножко возражает против моей руки на ремне ее джинсов... Все, ремень подался, она согласна. Быстро сбрасываю с себя все - пусть смотрит на мой стоячий ***. И не только смотрит, я еще прижмусь хуем к ее животику. Вот так. Раздеваю ее донага. Стягиваю джинсы. Целую в бедро. И вообще куда попало. Ищу гондон в кармане брошенных штанов. Это не тот карман. Блять. Или тот? Все, нашел!
Мы оба голые в полутьме коридора. Снова прижимаю ее к стене, развожу бедра. Задираю ее ногу вверх, или это она задирает, поняв, что я буду иметь ее прямо здесь, стоя! У нее мокрая, очень мокрая ****а. Вставляю ***, она дергается, постанывает, помогает резкими движениями, я подхватываю ее за жопу, хуй вошел! Да блять!
Ебу ее, стукая об стену, что-то не так с ритмом, это она старается помочь, хватаю ее на руки, теперь она не имеет опоры, ебу ее на руках, стукаю об стену, да блять, я ее все-таки взял!
Не вынимая ***, несу в комнату. Жаль, чтобы опустить ее на кровать, приходится разъединиться. Можно было бы, конечно, рухнуть вместе, но хрен у меня не казенный, нафиг такие эксперименты. Бросаюсь на нее сверху, ебу.
У нее мокрая, не маленькая, но и не огромная ****а, небольшая грудь, плоский живот, тренированная жопа, крепкие, но не толстые ляжки, такие же крепкие икры, да, она же говорила, что любит ездить на велосипеде. К недостаткам можно отнести дурацкую привычку целоваться во время ебли. На хрена мне ее поцелуи, когда я хочу смотреть, как *** в ****у входит и выходит? Что я и делаю.
Ебу сверху, меняю разновидности поз, частоту и силу толчков, хватаю ее за все места, эх, хорошо! Вынимаю, ложусь на спину, теперь она на мне, прыгает старательно, я шлепаю ее по жопе, щиплю за соски, жму за ляжки и икры. О, что-то у нее хорошо получается! Не может быть! Я, похоже, сейчас кончу! Снизу! Фантастика? Нет, точно! Мне все лучше и лучше! Она слышит мое усиливающееся кряхтение, продолжает свои отменно ритмичные и ловкие прыжки, бля, как здорово! Это даже как-то интереснее - я не управляю приближением своего оргазма, он полностью зависит от нее, я раб ее ритма, rhythm is a dancer. И она справляется! Кончаю, ух, ух, кончаю с жалобными стонами, все, вот это здорово, вот классно. Она сразу останавливается и ложится мне на грудь, слегка влажная от пота. Хорошо.
Самое интересное, что после совместного принятия душа я снова воспламенился и полез на нее делать вторую палку. ****, вертел, ебал, чего только не делал. *** не заставил сосать. Хотя предлагал. Отказалась, буркнула, что ей это не нравится. Сука. Ебал, вертел. Что это она не кончает?
- У тебя какой оргазм, клиторный или влагалищный?
- Клиторный, - с готовностью ответила хохлушка.
- Тогда давай пальчиком, а я буду тебя вот так брать.
Раньше у меня такого не было. Она теребит клитор рукой, а я рассудительно, не спеша, не глубоко вхожу ***м в ее щель. Забавно. Еще и рассматриваю происходящее с нашими гениталиями.
Все наши выкрутасы так ни к чему и не привели. Ни я, ни она не смогли кончить. Я, правда, хотел отдрочить, даже снял гондон, но вовремя одумался. Руки у меня все в ее смазке, если возьмусь за *** - быть беде. Никакого риска! Ладно, теперь время поговорить.
- Ты такой страстный и хитрый! Соблазнил меня. Такого со мной не было.
- А если бы я полностью отдал тебе инициативу, когда бы ты решила со мной переспать?
- Где-нибудь через неделю.
Что ж, пожалуй, разумно. Только на *** мне было ждать эту неделю, верно? Это ведь еще минимум две, а то и три встречи!
- Ты такой разный! Ты нежный и жесткий. Приятно жесткий.
Признаюсь в своей неутолимой тяге к распутству. Объявляю, что поимел более двух сотен женщин.
- Я тут недавно одну девственницу трахнул. Сказала, что я грубый.
Вряд ли она очень рада подобным заявлениям. Но расстройства не показывает. Еще раз говорит, что я не грубый, а приятно жесткий. И повторяет, что с такими страстными мужчинами никогда не встречалась.
Предлагаю ей родить от меня ребенка. За эту идею не хватается.
- А кто его будет воспитывать?
Заявляю, что люблю групповики. Предлагаю ей организовать вечеринку с моим другом, с ее подружкой, или вчетвером. Яростно меняясь партнерами.
- Нет, для меня это совершенно недопустимо.
Ну и дура. Бесперспективный вариант. Как и я для нее. Но ****ся хорошо. Может быть, трахну еще как-нибудь под настроение.
Эпизод 5
В этот вечер я поеду в клуб на дискотеку. Я так решил, хотя мне слегка не по себе. В дорогой клуб меня не пускает жаба. А в дешевом, по предостережению моего московского приятеля, мне могут и ****юлей навалять. Туда ходят все свои, местные гопники, осатанелые подростки, они нажираются пива и начинают искать приключений. Исход с ****юлями кажется еще более вероятным, если учесть, зачем я туда собираюсь. Девки. Я хочу снять девку и трахнуть ее. Вряд ли местные гопники будут ко мне особенно снисходительны. А какая у меня альтернатива? Сидеть дома, смотреть телик, дрочить *** и бояться? Ну, уж нет. Вперед, к приключениям!
В клуб я прибываю к часу. Торможу за последней машиной. Вообще говоря, о клубе можно судить по тому, что происходит около его входа. Какие здесь тачки? Нормальные тачки, есть пара неплохих иномарок, остальное - так, ерунда. Моя девятка в любом случае рядом с ними не смотрится, время, когда она еще могла произвести на девок впечатление, закончилось лет пять назад. Но и в худшую сторону сильно не выделяется. Нормально. О кей, а что здесь за народ? Не очень хороший народ. В подавляющем большинстве, похоже, молодежь, больше парней, все курят и общаются. М-да, если они здесь все друг друга знают, то мне вообще ничего не светит. И кто-то очень большой и здоровый. А, это охранник. Ладно, ему положено. Это даже лучше, что охранник здоровый. Кто еще сможет защитить меня от своры подростков?
Сижу в машине, набираюсь храбрости. Вряд ли мне здесь что-нибудь светит. Один, в чужой тусовке, старый, не очень хорошо одетый, не очень хорошо танцующий, не склонный тратить деньги, на отстойной машине, придирчивый к женской внешности. Могу прямо сейчас взять и уехать. Просто так. И что? Домой, *** дрочить? Один раз живем! Вперед! Если никого не сниму, так на девок насмотрюсь, по крайней мере. Увы мне, эта готовность подменить секс его жалким суррогатом - явный признак старости. Вперед! Сдохнуть на скаку!
Под взглядами гопников, стараясь выглядеть уверенно, подхожу к охраннику. Билетик стоит всего сто пятьдесят рублей. Для Москвы это все равно, что даром. И вот оно, то, зачем я здесь. Девки. Бля. Я не зря сюда приехал. Молодые. Красивые. Ух-х. Я бы их всех. Иду на грохот музыки. Да, здесь шумновато. У этих придурков, вероятно, слух портится. Вспоминаю, как еще в молодости пришел к выводу, что на дискотеки и на концерты следует ходить с тампонами в ушах.
Нужно обследовать место. Главное - где туалет, где бар. Какие цены. Может, дернуть стаканчик яблочного сока? Что? Восемьдесят рублей? На ***, пейте сами за такие деньги. И однако, если мне придется угощать какую-нибудь сучку, то средняя выпивка обойдется в сотню. А на халяву нажраться они любят. Такого следует избегать.
Понемногу начинаю чувствовать себя более-менее комфортно, занимаю местечко около стеночки и принимаюсь ритмично дергаться. Половина гопников уже достаточно пьяны, сильно машут руками, активно стараются показать, какие они крутые, и мне нужно быть внимательным, чтобы не заехали в глаз ненароком. Да еще и свет мигает по-дурацки, с большими задержками, так что фигуры выглядят застывшими фотографиями, и быстро двигающийся предмет возникает из ниоткуда.
Ладно, все нормально. Где девки? Вот и они. Высокая яркая брюнетка, весьма претенциозно одетая, другая - пухленькая блондинка. С ними один парень. Но почему-то они явно им не интересуются. А он старается удержать обеих, хватает их, что-то говорит. Нет, им нужно что-то другое. Может быть, я? И действительно, мы вчетвером оказываемся в одном квадрате. Парень хочет показать, что он крутой, и сильно выпендривается. Ладно, хрен с ним, пускай. Веду себя сдержанно, я здесь один. Девки отходят к бару. Спрашиваю парня, его ли это девушки, и могу ли я присоединиться к их компании. Гопник навеселе, но по его бормотанию мне становится ясно, что девки эти онюдь не его, а совершенно общие. Двигаюсь к ним.
Улыбаюсь, говорю привет. Блондинка что-то отвечает. Этот грохот имеет свои преимущества. Чтобы расслышать хоть слово, нужно приблизиться к собеседнику. Войти в его интимное пространство. Ненароком прикоснуться. Кричать на ухо и подставлять свое ухо для ответа. Забавная игра.
Оказывается, блондинка хочет мне сообщить, что у них украли сигареты.
Отвечаю, что не курю. Показываю это знаками. Она что, рассчитывает, что я брошусь покупать им новую пачку? Как бы не так. Брюнетка нравится мне больше. Горячая штучка. Увы, она что-то вертит носом.
- Что? Как, говоришь, тебя зовут? Галя?
Ее ответ не имеет второго смысла.
- Я не представлялась.
- А, вот как? О кей.
Пойду дальше. Собственно говоря, я рассчитывал на изобилие девок. Вход для них до полуночи бесплатный, почему бы им не набиться сюда поплотнее? Однако, реальность выглядит мрачнее. Увы, сто пятьдесят рублей для московского гопника - это то же самое, что и бесплатный вход. Ну да, бомжей они отсекают, но любой школьник, любой студент-двоечник может собрать эту сумму. Девок не больше. Их меньше. Даже если не принимать во внимание юных несчастных визионеров, прилипших к сиденьям в темных углах зала, которые не участвуют в разделе женского мяса, активных деятелей в клубе вполне достаточно, чтобы лишить меня какого-либо свободного выбора. Конкуренция жесткая. Вот, например, паренек довольно плотного телосложения, неплохо танцующий, с приятной улыбкой на лице, ему нравятся в точности те же девки, что и мне, и он не стесняется проявить свой интерес, приближается и заигрывает. Я делаю примерно то же самое, но мне лет на пятнадцать больше, одет я похуже, лихие выкрутасы делать не умею, бля, это труба. И, что еще хуже, даже у этого парня ничего дельного не получается. Девки не ведутся. Хреново. Ладно, еще не вечер. Всего два часа ночи.
Какая милая сучка! Приятное личико, хорошо сложена, легко и изящно танцует, улыбаясь при этом весьма загадочно. Ух! Парни обращают на нее внимание, начинают вытанцовывать, но интереса не вызывают и растворяются в толпе. Начать выделываться рядом с ней? Нет, это не вариант. Я не танцор диско, не Джон Траволта, я должен быть хитрее. Она курит. Здесь все курят. Это ужасно. Многие смолят прямо в зале, иногда выходят на улицу. Вот и она, покурив среди танцующих, вышла покурить на свежий воздух. Улучив момент, когда она возвращается, ловлю ее в коридоре.
- Вот она, королева вечера! Принцесса! На минутку, можно?
Да, грубая лесть действует. Она останавливается. Послушать, что еще приятного скажет этот обходительный дядечка.
- Меня зовут Алексей.
- Алена.
Ура. Она представилась! Но это еще ничего не значит.
- Вы здесь одна или с кем-то?
- О, я здесь с подружками и друзьями, нас целая компания.
- Жаль. Вы очаровательны. Хочу встретиться при первой возможности.
- У меня есть парень, я почти замужем.
Знаем мы это московское «почти замужем». Это значит, что он трахает ее каждый раз, когда не подвернулось других вариантов, а она дает посторонним только по сильной пьяни. Или, по крайней мере, они делают вид, что смогли друг друга в этом убедить. Любовь! Московское «замужем» означает, что они живут вместе. В гражданском браке, так сказать. И, разумеется, так счастливы, что нет времени поставить штамп в паспорте. И зачем? Любовь!
- Ничего, я тоже женат. Созвонимся?
Упоминание о своем статусе никогда не помогало. Но что еще отвечать?
- О, я однолюбка. Извините.
И уходит. Ах, как жаль.
А вот довольно миленькая блондиночка. Миниатюрная, худенькая. С колечком в пупочке. Сучка. С ней какая-то страшненькая, но такая же молоденькая подруга. И парней вокруг не видно. Что ж, подвалю. Вот они, как раз кстати, отходят передохнуть к своим сумочкам. Подхожу. Вижу, как в полумраке горят завистью глаза несчастных визионеров.
Говорю привет, называю себя. Блондиночку зовут Оля. Стараюсь завести союзника и знакомлюсь еще и с ее подругой. Говорю, что мы могли бы выйти поболтать, где не так шумно. Аккуратно придерживаю худенькую спинку блондиночки прохладными пальцами. Да, я не чувствую себя вполне уверенно.
- Я готова пообщаться, все что угодно, только потом, мы недавно пришли, хотим как следует оттянуться, потанцевать.
Понимаю. Не нужно висеть на девчонках. Они хотят подрыгаться, пофлиртовать. Мы уже знакомы, я поймаю их позднее. Хочу занять место на танцполе рядом с ними, но они на это не очень настроены. Ладно, я на время исчезну. И появлюсь рядом с ними через полчасика.
- Привет! Давно не виделись.
- Привет, - отвечает неконфликтная Оленька. Но очень мерзко дергает локотком, как раз так, чтобы мои пальцы не легли на ее талию.
Очень хреново.
- Я могу вас подвезти.
- Мы еще не уходим, мы хотим до конца оттянуться.
- О кей, не сейчас, я понимаю.
И снова исчезаю. Да, дела идут не очень хорошо. И девок-то, главное, не вижу свободных. С тоски снова налетаю на блондинку с брюнеткой, с ними их третья подруга.
- Привет! Как дела?
- Отстой.
Да, третья сука вообще мерзкая, полная негатива и, к тому же, отвечает за всех.
- Ничего, все будет хорошо.
- А вы, молодой человек, зачем к нам подошли?
- Зачем?
- Да, зачем?
- У меня... личные намерения, да.
- Личные намерения? А у нас нет никаких намерений!
- Да? О кей.
Хладнокровно ухожу. Но где же девки?
С моей стороны было жестом абсолютного отчаяния через какое-то время снова вступить в контакт с этой злобной троицей. И услышать даже от блондинки, самой из них позитивной, что, оказывается, она мне «не представлялась». Вот так, бля? О кей.
Ладно, у меня есть еще шанс подобрать заблудившихся овечек после дискотеки. Может быть, даже худенькую Оленьку с колечком в пупочке. Так, но как я их повезу? Она сказала что-то про свой микрорайон, но его название мне ничего не говорит. Пойду в машину, посмотрю на карту. Постараюсь выглядеть уверенно, пусть и не догадаются сразу, что я жалкая провинциальная муха в паутине московских дорог.
У машины вижу троих, двух мужиков и одну женщину. Ее уговаривают:
- Ты куда в таком состоянии, тебе домой нужно...
Она что-то отвечает, неразборчиво, но уверенно. Смотрит на меня пьяными восточными глазками в очках. Слегка приближается и начинает рассказывать, что ей нужно найти сестру. Она высокая, крупная, лет тридцати или побольше. Изрядно навеселе. Хм. Слушаю ее, киваю головой. Мужики куда-то отходят. Хм. Любопытно.
- Меня зовут Алексей.
- Меня - Таня. Сестра меня подставила. Нужно ее найти.
- А, вот как.
- Да. Мы с ней в кафе сидели, она меня подставила.
- Как она тебя подставила?
- Кинула она меня.
Слушаю, киваю головой. Вижу, что произвел неплохое впечатление. Увы, ей лет на пятнадцать больше, чем любой из девок в клубе. На мой вкус, она еще и толстовата. Я бы никогда не подошел к ней знакомиться. Мне бы и по улице с ней пройтись было бы стыдно. Хотя мне уже мало что бывает стыдно.
- Ну что, Таня? Поехали прокатимся?
Да, черт возьми! Она машет рукой и идет к двери. Садится. Я так взволнован, что сдал задним ходом не глядя и слегка долбанул стоящую за мной девятку. Заорала сигнализация. Что делать? Останавливаться, ждать хозяина, вести с ним неприятный диалог, торговаться? Или съебать с пьяной бабой? Съебать!
Даю газ и бодро уезжаю. М-да, горяч я еще в свои тридцать семь. Который раз себе говорю, что баба в машине - источник повышенной опасности. Спокойнее нужно, не отвлекаться, за дорогой следить. Мало мне того случая, когда из-за гусарского стиля вождения я чуть не угробил и себя, и дочку коллеги по работе.
Едем. Эта Таня не успокаивается.
- Нужно сестру найти.
- И где мы ее будем искать?
- Она меня подставила.
- Как она тебя подставила?
- Она кидает. Она мужиков кидает.
- Как она их кидает?
Диалог с ней довольно забавный. На вопросы она не отвечает, несет какую-то чушь, как вдруг заявляет:
- Только трахаться не будем.
Хорошее словечко прозвучало!
- Да? Трахаться?
- Трахаться не будем. Мне сестру нужно найти. Ты меня в Медведково довезешь?
- Может, лучше покатаемся? Посмотрим, как самолеты взлетают?
- Видела я как они взлетают. В Медведково меня довези.
По ходу разговора Таня объявляет, что ей тридцать два, у нее муж и пара детей. Замужняя баба! Это возбуждает.
- А ты мужу часто изменяешь?
- Никогда не изменяю.
Странно. Врет, по-моему. И тут же добавляет:
- Я минет не умею делать. Муж, козел, меня не научил.
- Ай-яй-яй. Давай я тебя научу.
- Я эту гадость не могу в рот брать.
- А. Ну, можно просто потрахаться. Остановимся где-нибудь. Чтобы вечер зря не пропадал.
- А у тебя презерватив есть?
Этот вопрос мне очень понравился.
- Да, есть.
- А откуда он у тебя?
- Я же на дискотеку пошел!
Отвечает, как обычно, невпопад:
- Довези меня до Медведково.
Что это значит? Она просто хочет домой? Но она не отказалась прямо! Она не сказала, что эту гадость не может брать в ****у! И спросила про гондон! Едем дальше. Выходим на МКАД. Вижу на указателе это Медведково. До него всего несколько километров. Едем. Нужно найти где-нибудь хорошее местечко для траха. О, кстати. Замечательный съезд, тихий, машину носом уткну - и вперед.
- У меня хорошо получается трахаться, скорее всего, ты кончишь.
- Я кончаю только с мужем. А что ты здесь тормозишь?
- Хорошее местечко. Потрахаемся - и поедем.
- Нет, здесь я не буду трахаться! Это кладбище!
Какая мне разница, кладбище или нет. Я же не мертвых ****ь приехал. Но Таня, хоть и пьяная, четко понимает мои опасения.
- Не бойся, я тебе дам. Я тебе обещала, я тебе дам. У меня все твердо. Ты меня только до Медведково довези.
Звучит это очень убедительно. О кей. Едем!
А вот и Медведково.
В Питере не так легко найдешь местечко поебаться - светло! А здесь я спокойно заезжаю в первый попавшийся двор и останавливаюсь позади другой машины. Вокруг тишина, сумрак, ночь. Кладу презик на приборную панель.
- Вот резинка.
Кручу рукоять, опускаю сиденье. Таня кокетливо мычит:
- Ты еще должен меня раздеть.
- О кей.
Расстегиваю ее ремень. Да, похудеть бы ей не мешало. Джинсы с жопы не съезжают. Однако! Неплохая жопа! Упругая! Вот, что значит - восточная женщина! Пусть и старая, и толстая, а жопа - как новая!
- Какая у тебя жопа хорошая!
Стянув ее джинсы до колен, берусь за кроссовки. А эта дрянь мычит и ногами дергает. Что такое? Снова мычит, кроссовки снять не дает. Вместо этого залезает на сиденье коленями. Выглядит неплохо. На жопе узенькие трусики, бедра голые, хм, у нее все не так плохо, как могло бы оказаться. Говорит в направлении заднего стекла:
- Только раком.
- А получится? Машина маленькая.
- Да, только раком.
Интересно, как я смогу поместиться между ее выставленной жопой и крышей моей тесной девятки? Так же спустив джинсы до колен, и накатив гондон, лезу на нее.
- Сумеешь с трусами?
- Попробую.
Хорошая жопа! Так, трусы сдвинуть - не проблема. А вот найти ****у... Где же она... Вот это что, жопа или ****а? Вроде большая, наверное, ****а... Хотя сухая, так что, может, и жопа... Я счас вообще кончу, даже не вставив, нужно ****у искать скорее... У старушек за тридцать с выделением смазки не всегда бывает хорошо, так что, скорее всего, это ****а... Что-то тяжело пихать... Еще пальцем нужно проверить... Вот-вот кончу, в головке уже щекочет... Счас запихаю...
- Ты не сможешь мне засунуть. Только пальцем сможешь.
- Счас... Все правильно? Входит?
- Еще не вошел...
- А счас?
- Входит, еще не вошел...
Бля, да куда ей еще пихать, до самого горла, что ли? Вошел, блять, весь как есть вошел! И только почувствовав толчок моих ляжек, Танька вдруг разъярилась. И затряслась, стала извиваться и насаживаться, сильно, энергично задвигала своей резиновой жопой, бля, вот не люблю, когда так ***рят. Еще с ритма меня собьет, а я уже сейчас кончу...
- Не дергайся.
- Я не могу не двигаться.
- Тише, тише.
- Нет у меня времени на тебя.
- Тише, не дергайся.
Я вот-вот кончу, если она не будет возиться. Тяжело налегаю рукой на ее неугомонную спину, о, вроде все стало лучше, теперь ей не подрыгаться. Задав нужный себе ритм, властно ебу ее раком. Счас, счас...
- Ты в презервативе?
- Да, конечно.
- Что-то не похоже.
- Почему не похоже?
- Слишком приятно. Ты точно в презервативе?
- Да, точно. Не дергайся. Вот... ух, не дер... ух, а-а, а, вот, вот, так, у-у-ф... да.
- Ты точно в презервативе?
- Да. Вот, смотри.
Как последний негодяй, выкидываю использованный гондон прямо в окошко. И пустую обертку в другое окошко. У-ф-ф, красота. Приятный расслабон. Танька натягивает свои джинсы, как вдруг замечает что-то через лобовое стекло.
- Там ребята над тобой смеются.
- Какие ребята?
- Вон те.
И действительно! То ли я не разобрал в темноте, то ли они подошли вскоре после того, как я перестал оглядываться по сторонам, но целая компания парней действительно сидит на лавочке в десяти метрах от места парковки моего сексмобиля. Они могли увидеть в лобовое стекло мою дергающуюся жопу. Неясные очертания сопрягающихся тел. Да, неслабое переживание для молодых пацанов. Смешно. Ладно, пора ехать.
- Говори мне, куда поворачивать.
- Да, поезжай.
- Ты москвичка?
- Я здесь родилась.
- А я не отсюда, я из Питера.
- А мне все равно, что ты питерский. Ты человек!
- И ты тоже человек.
Дура ты и ****ь.
По дороге дура и ****ь продолжает бубнить о наболевшем. Как-то не очень понятно.
- Сестра сволочь. Зато денег заработаю.
Наконец она машет рукой к обочине.
- Здесь останови.
Это какая-то автобусная остановка. Но рядом только низенькие домики, промышленная застройка. Непохоже на спальный квартал.
- Ты здесь живешь?
- Домой мне нельзя. Муж спросит, где деньги, что я скажу? Сестра - кидала ****ая. Я ей устрою! Она не знает, где я работаю.
- А где ты работаешь?
- Какая тебе разница?
Танька закуривает и произносит философически:
- Жизнь - говно.
- Все будет хорошо.
- Нет, в этой жизни ничего не будет хорошо.
Я уехал, она осталась на остановке.
Любопытное происшествие. Лишь через несколько километров ночной московской дороги в моей голове начал складываться более-менее правдоподобный ряд событий ночи.
Примерно следующий.
Таня с сестрой пошли в кафе, познакомились там с мужиками, нажрались. Стали договариваться о сексе, достигли приемлемого результата. Сестра получила с них предоплату за сексуальные услуги в размере тысячи рублей и ловко свалила. Таня оказала им требуемые услуги, и, в отсутствие сестры, была вынуждена признать отсутствие критически важного в компании мальчик-девочка-мальчик умения делать минет. Пьяная, поебанная и без денег, пошла искать сестру, по дороге встретилась со мной. Те двое мужиков, что убеждали ее идти домой, судя по их легкому исчезновению, как раз и были получателями ее услуг. Таня воспользовалась мною как бомбилой, стараясь не терять времени, расплатилась натурой. И осталась ночью на остановке с целью продолжить бизнес. И наконец-то заработать денег.
В общем, похоже, что я налетел на профессиональную, в лучшем случае, полупрофессиональную уличную шлюху. Легкость отдачи, разговоры о деньгах, умелое дерганье жопой, смелая высадка на ночной улице, непонятное место работы, угрозы сестре, муж, который терпит ее ночное отсутствие... Ай-яй-яй! Где моя башка? Чем я думаю, когда хочу ****ься? Впрочем, как же это шлюха не умеет делать минет? И почему напивается на работе? И как же это у шлюхи нет гондонов? Или они есть, но мало, поэтому она воспользовалась моим? И она говорила, что в гондоне слишком приятно, ей было с чем сравнивать. Что, она с мужем в гондоне ебется? Ой-ей-ей...
Ладно, как бы то ни было, я был в гондоне, **** раком, в трусах. Мандавошки, конечно, могли прыгнуть. Если не успею их поймать, навру жене, что подцепил с бельем в поезде. Лажа полная, но деваться будет некуда.
Спокойнее нужно. С девочками хорошими, молоденькими. Вернусь в клуб. Да, точно. Сейчас вернусь и с кем-нибудь познакомлюсь.
Возвращаюсь. Хорошо идти на дискотеку с ощущением приятной пустоты в чреслах. Славно я оттянулся в темном московском дворике. Меня не было где-то часа полтора. Какие изменения здесь произошли? Где моя Оленька? А вот и она. Но что это значит?
Блондиночка Оля с голым животиком танцует рядом с каким-то юношей в темных очках. Ну и ну. На дискотеке и так темно, на хрена этому вы****ку еще и очки? Может быть, он одноглазый наркоман? А блондиночка так ему рада, что иногда останавливается и обнимает его за шею! А от моей руки защищалась острым локотком! Сучка! А его сама обнимает, этот безглазый юнец к ней даже не прикоснулся, все она сама! Про*****! Разве что сосаться к нему не лезет, но улыбается, обнимает, на ухо что-то кричит! Увы мне, старому дураку.
И девок нет подходящих вокруг. Если бы не московский дворик, я бы чувствовал себя проигравшим. А теперь я победитель. Кто из присутствующих танцоров успел сегодня поебаться? Ладно, нужно подождать до самого окончания и подобрать каких-нибудь девок. Может, и Оленьку. Тот юнец в своих темных очках по-любому их не повезет - дорогу не увидит.
Шесть утра. Наконец-то. Вот и Оленька, прощается со своим инвалидом по зрению. Обнимается, но взасос не сосется. Хорошо хоть так. Машет ручкой и с подружкой отходит от клуба. Встаю перед ней.
- Привет! Давно не виделись!
- Привет, - вяло отвечает вежливая Оленька. Ничего, ничего, я тебя еще трахну.
У стоящего рядом глазастого мерседеса вдруг распахивается задняя дверца. И улыбающийся москвич лет тридцати жестом приглашает девушек присесть. Бля! Похоже, он тоже с ними знаком. Не лучше, чем я. Но у него мерседес. Я не очень разбираюсь в моделях, быть может, этой железяке уже лет десять. А, может быть, и год. Выглядит тачка, в любом случае, великолепно. Серебристый цвет, тонировка задних стекол. Там только и ****ься. Оленька с подругой останавливаются. Подходят к мерседесу. Стоят, беседуют с москвичом. И не обращают на меня никакого внимания. У этого вальяжного автовладельца, кроме мерседеса и поддатого напарника на переднем сиденье, есть и парочка других баб, с которыми их, по-видимому, связывает некое знакомство. Они замечают, что вместо них могут увезти других, начинают дуться, выяснять отношения, лезть в мерседес, всячески отстаивать свои права снятых на прошлой дискотеке. Меня как будто нет. Все девки хотят ехать в мерседесе. Хозяин снисходительно посмеивается и не возражает, когда на заднее сиденье, в конце концов, влезают четыре ненавидящие друг друга особы. В том числе и Оленька. Про*****! Зашла потанцевать, обнималась с юнцом, уехала на мерсе. Получила от всех, что ей нужно!
Ладно. Вот еще две девки ловят машину. Подхожу.
- Вам куда, девушки?
- Нам недалеко! За сто пятьдесят поедете?
- Девушки, что вы, какие деньги! Бесплатно!
- Но мы не одни, с нами друг.
Бля. А вот и друг. Он не крупнее меня, но с очень серьезным выражением лица.
- Друг? Ах, как жаль. Впрочем, поехали все равно. Но за двести.
- Нет, за двести дорого, - твердо отвечает друг.
- Ладно, поехали за сто пятьдесят.
Хоть отобью стоимость входного билета, и то ладно. По дороге ненавязчиво вступаю в их беседу. Заявляю, что в их возрасте все красивые. Что я был бы счастлив, если бы у меня была такая тетя, как одна из собеседниц. Им это нравится.
- Мужчина, как вам не стыдно от жены налево ходить? Вам стыдно?
- Стыдно? Нет, не стыдно. Впрочем, если стыдно - это же гораздо лучше, верно? А почему вы подумали, что я женат?
- А вы женаты? У вас была жена?
- Да, у меня была жена. Чужая.
После такого обмена комплиментами одна из девиц заявляет, что не хочет домой. Эх! Но серьезный парень заявляет со всей решительностью, словно вратарь футбольной команды командует защитниками при подаче углового:
- Ты едешь домой! Поняла? Ты едешь домой!
Если бы я был пошустрее на голову, я бы выскочил из машины вместе с ней под тем предлогом, что у меня дверь плохо закрывается, да успел бы невзначай получить ее телефон, а через пятнадцать минут, довезя вратаря с его девкой, позвонить тоскующей и выебать ее. Но эта идея пришла в мою неторопливую башку лишь тогда, когда я уже получил свои деньги и отъехал. Домой, спать.
Эпизод 6
Девка фактурная. Жопа в джинсах, ноги. Подхожу, обгоняю. Морда приятная.
- Привет!
- Привет.
Знакомству рада, улыбается. Она уверена в себе и строит большие планы. В этом году она закончит колледж, поступит в институт сразу на третий курс. Помимо учебы, она еще и работает - кассиром в клубе игровых автоматов. Прямо по ночам. Заканчивает ночью и идет спать к живущей по соседству подруге. К охраннику, что ли? Нет, вроде бы, действительно, к подруге.
В следующий раз замечаем друг друга утром на станции. Плохо, все-таки, городишко маленький. Опасно здесь ****ь. А что делать? Она смотрит на меня с интересом. Что, в костюме я выгляжу лучше, чем в джинсах с футболкой? Скорее всего. Костюм предполагает более высокий статус, черт возьми. А джинсы я беру свободные. Было бы здорово носить джинсы в обтяжку на моей довольно симпатичной, накачанной и круглой жопе. Но я терпеть не могу, когда жмет. Да, с моими привычками лучше костюм.
Я так сразил ее своей элегантностью, что она позвонила мне сама. Договорились, что встретимся вечером. Подъезжаю на машине к ее дому. Тачка у меня так себе, но, похоже, эта девочка не очень избалована. С кем она ****ся? Со своими сверстниками, голодными студентами?
Едем смотреть, как взлетают самолеты. Выходим на обочине шоссе. Она стоит рядом со мной. Я чувствую, что ее тело ждет моих рук. Так явственно. В принципе, можно было бы попробовать трахнуть ее прямо здесь. Но нет, одного желания, даже обоюдного, здесь недостаточно. Это девушка с характером. Она может подумать, что это слишком быстро, и отношения будут под угрозой. Тихонько прикасаюсь к ее талии, чуть глажу по плечу. Да, она хочет этого. Поцелуй? Нет, еще чуть рано.
Едем погулять по ночной Москве. Охуенный городище. Дождь загоняет нас под крышу павильончика в парке. Ее тело ждет. Совершаю вокруг нее змеиный танец - то подхожу, то чуть отодвигаюсь, то немного приобнимаю... Властно приближаюсь и целую. Она отвечает со всей страстью. Жарко сосемся и обжимаемся. Мой затвердевший член толкается в ее крепкую ляжку. Интересная прогулка. Неплохо для первого свидания.
Да, режим у девки напряженный. Засыпает в машине. Просыпается, только когда мы уже приезжаем в свой городишко. Пригласить ее к себе? Лучше бы не нужно. Эх, была не была!
- Поехали ко мне. Места много. Обещаю, дам выспаться!
- Нет. Как-нибудь, в другой раз, ладно?
- Ага.
Судя по ее реакции, этот другой раз будет очень скоро. Собственно говоря, «другой» - это непосредственно следующий за «одним». Сосемся на прощание. Жму ее крупные сиськи. Не протестует. Хватаю ляжки. Останавливает мою руку, лишь когда я дохожу до ее промежности. Да, черт возьми, у нас неплохие отношения.
Наши следующие встречи не были свиданиями. Мы просто ездим в Москву на одном поезде. В метро на эскалаторе я крепко ее обнимаю, целую, запускаю руку под футболку, глажу по нежной талии и животику. Она чувствует бедром мою эрекцию и требует:
- Хватит тащиться!
Я только улыбаюсь.
За неделю мы виделись четыре раза, и все случайно. Ей нужно работать над своим дипломом, спит она урывками, иногда проваливается в сон от полного изнеможения. Но вот сегодня, кажется, у нее будет свободный вечер.
Жду ее на том же месте, что и в первый раз. Под ее ненавязчивую болтовню веду девку к машине, сажаю и везу. У нее может быть много вопросов. Какие у нас на сегодня планы. Куда мы едем. Почему мы остановились в этом месте около незнакомого ей ничем не примечательного дома. Почему я выключаю мотор. Зачем выхожу из машины. Нужно ли ей тоже выходить, или она может подождать меня внутри. Куда ведет эта дорожка. Что это за подъезд, и кто здесь живет. Зачем нам подниматься на самый верхний этаж. Что ждет ее за этой дверью.
Ни единого вопроса не прозвучало. Она продолжала незамысловато чирикать, как легкомысленная птичка, я доброжелательно буркал, словно мирный лесной зверек. Не могу даже на секунду усомниться в скорой победе.
Пока она рассматривает мебель, я снимаю пиджак, брюки, носки, рубашку, галстук.
- Переодеваешься?
- Ага.
Нужно сделать что-нибудь грязное. Что-нибудь эдакое. Перед встречей со мной она уже мылась. А я нет.
- Давай кто быстрее - ты разденешься или я приму душ.
- Что?
- Кто быстрее, ты раздеваешься, а я иду душ принимать.
- А, хорошо.
Неужели действительно так хорошо? Моюсь под душем, *** уже почти полон. Неужели она разденется сама? У нее большие сиськи. Если она так покорна, я возьму ее очень грязно. И не сразу. У нее большие сиськи - захвачу с собой баллончик с кремом для бритья.
Вхожу в комнату голый, с эрекцией и баллончиком. Она сидит на моей кровати в трусиках и маечке, поглощенная снятием носочков.
- Ага, я первый!
- Я не могу быстро раздеваться.
Кладу рядом с подушкой пару гондонов. Лезу к ней помогать. Сам стягиваю трусики. О да, она согласна на все. Она тоже голая. Свет из коридора проникает в открытую дверь комнаты. У нее бледная кожа, светлые волосы средней длины, большие глупые глаза и небольшой ротик. Кукла ****ская. Лежит на спине, хочет, чтобы я ее взял. Но нет, я сделаю это после. Сжимаю ее грудь. Большая, молодая, упругая. Ух.
- Классные сиськи. Не могу отказать себе в удовольствии...
- А что это?
- Крем для бритья.
- А зачем?
- Сейчас узнаешь... Вот так. И руками вот так сожми...
- А, поняла.
Оседлав верхом ее крепкое тело, вожу ***м между ее грудей, а она покорно их придерживает и смотрит на меня. Хорошо бы кончить прямо от этого. Как господин. Использовать ее. Так, как мне хочется. Только в сиськи. И кончить. Вообще не ****ь ни в ****у, ни в рот, ни в жопу. Вот так бля. Круто. Мне приятно. Крем скользкий. Сиськи гладкие. Но кончу я вряд ли. Все же стоит нормально поебаться. Только сперва...
- Так, так, вот сюда, ага...
Она стоит раком, явно не понимая, что мне теперь нужно. А вот что. Пробравшись сквозь препятствия рук и коленей, ложусь лицом между ее расставленных бедер.
- Теперь пониже, вот, да...
Она пригибается к моей промежности, я вожу ***м между ее сисек и смотрю на ее ****у. Хорошая. Охота пососать. Но нет, это опасно. Не дай бог, еще подцеплю чего-нибудь. Твердый шанкр на губе - что может быть хуже. Сдержавшись, жадно целую ее ляжки, сную хуем между сисек и аккуратно присовываю ей в ****у большой палец. Нужно было ногти подстричь и обточить, бля, вот не подумал. Неужели я так до конца и не надеялся на сегодняшний успех? Наверное, надеялся, но старался защитить свою деликатную и нервную натуру. Сколько раз в моей жизни случалось, что я оказывался посреди своей долго и тщательно убранной квартиры в лучшем своем одеянии с идеально промытым благоухающим членом и отполированными ногтями, но с чувством ужасного поражения.
Ай да славно! *** надулся от возбуждения, между сисек ему хорошо, если я потру еще, то, вероятно, смогу кончить. Хотя ладно. Я сделал что хотел. Теперь буду просто ****ь. Выползаю из-под блондиночки.
- Что, прикольно?
- Да, ничего. На мне теперь везде этот крем.
- Сейчас я полотенце принесу.
Ухожу в ванную. Как я спокоен и выдержан! А ведь девка еще не отъебана! Она может отказаться в любой момент! Я сейчас приду, а она будет уже одетая!
Возвращаюсь не спеша. Она голая и ждет. Вытираю крем. Целуемся. Она лежит на спине, хочет отдаться. Но я властно ставлю ее раком. Да, сучка, я войду в тебя именно так.
Вхож-жу в ее мокрое, плотное влагалище - опа! Да! Я знал, что так будет!
- Ты моя. Скажи, что ты моя.
Трахаю раком. Тяну за бедра, обнимаю за талию, иногда наклоняюсь к ней, целую и лижу спинку, жму груди, но трахать и одновременно держаться за сиськи неудобно, а жаль. От сильных толчков она начинает тихонько постанывать. Ты что, ****ь, плюс-позит хочешь поиметь?
Обильно сплевываю ей на жопу. Плюю еще. Размазываю слюну по анусу. Сейчас я ей в зад впердолю. Во все дыры суку на *** поимею. Хуем. Но она дергается:
- Нет! Даже не думай.
- Я аккуратно...
- Нет! Я сказала нет!
Вот сука блять! Ладно, ссориться еще рано.
- Давай, теперь ты меня выеби.
Валюсь на спину, блондиночка прыгает на мне сверху. Не слишком уж ловко, но заметно, что она этим занималась. Какие сиськи!
- Какие сиськи... И жопа... И ножки... Тебя так хорошо... ****ь. Ты моя? Скажи, что ты моя... Я тебя хотел трахнуть, сразу хотел трахнуть... А ты хотела меня трахнуть? Сразу хотела? Скажи, что ты хотела меня трахнуть.
Она ни разу ничего не ответила. Вот наглая про*****. Когда она притомилась, я повалил ее на спину и поимел как следует.
- У тебя сиськи... и ноги... и жопа. Тебя только ****ь. Вот так, вот так, бля...
Иногда она стонала, но, по-моему, так и не кончила. Зато кончил я. Уф-ф-ф, о...
- Вот так, уф, у людей, уф, и случается инфаркт.
- Почему?
Пульс я не считал, но он был бешеный. Я долго лежал рядом с ней весь мокрый и отдувался. Вроде, жив. Что ж, теперь нужно поговорить.
- Ну, давай, расскажи мне о своей личной жизни.
- Не знаю, что рассказывать.
- Сколько тебе было лет, когда ты лишилась девственности, и кто это был?
- Мне было семнадцать, это был мой парень, с кем мы три года встречались.
- Почему вы расстались?
- Из-за его друга.
- Тебе понравился его друг?
- Нет.
- Его друг познакомил его с другой девушкой?
- Нет. Он про меня наговорил всякого, а этот, лопух, поверил. Потом со мной хотел помириться, но уже поздно. А друг его, он сначала про меня наговорил, а потом хотел меня изнасиловать.
- И что, изнасиловал?
- Нет.
- А ты всех своих мужчин помнишь?
- Да, конечно.
- И пересчитать их можешь?
- Могу.
Посчитала на пальцах.
- Пять.
- Ты меня еще добавь, шестым. Занеси в список.
- Я списков не веду.
- Ты хорошая, умница... А тебе сейчас лет... Девятнадцать?
- Ты чего такие вопросы задаешь?
- Да ладно, чего там.
- Двадцать. Ко мне еще малолетки разные пристают. Думают, мне пятнадцать. Особенно когда я в спортивном костюме. Хочу выглядеть постарше.
- А что у тебя было интересненького? Групповички, два мальчика, две девочки...
Засмеялась.
- Я со своей подружкой сексом занималась.
- Как это произошло?
- Я была никакая, выпила много. А эти ничего, почти трезвые. Сначала был секс втроем, потом Юлька со мной. Парень этот, как узнал, что Юлька на зоне была, сразу сказал, что они после зоны уже все лесбиянки, даже если срок маленький. А Юлька ответила, что да, она меня очень любит.
- А за что у нее был срок?
- За наркотики.
- Что, хранила?
- Да. Ее парень уговорил. У него отец строгий, он ему ****юлей давал, если находил. Она и согласилась.
- А сама она употребляла?
- Нет.
- А на СПИД проверялась?
- Да, конечно. У нас в колледже строго, лаборатория рядом, мы там ДНК все сдаем, все анализы.
- И чего вы с Юлькой делали?
- Я с ней ничего не делала. Я бухая лежала.
- А она что, тебе лизала?
- Ну, а что же она еще мне могла делать?
- Пальчиками могла тебя дрючить.
- Не люблю, когда пальцами туда лезут.
- Это из-за ногтей, наверное.
- Нет, просто не люблю.
- Ты все с молодыми ребятами трахалась. И как они, быстро кончали?
- Сережа - он быстро кончал. Потом, правда, снова начинал. А Владик - он мог часа два, три.
- Что, кончить не мог?
- Мог, просто это для него нормально - часа два, три. Зато уж кончал, так кончал.
- Понимаю: ух, ах, ох... Как давно у тебя был секс последний раз?
- В конце августа.
- Это где-то две недели назад... У тебя писька такая хорошая, плотная.
- Я вообще еще девочка. У меня целка не порвалась.
- Это часто бывает.
- Я когда со своим парнем месяц не встречалась, он такой на меня покатил, ему даже больно стало.
- А ты сколько можешь раз в неделю трахнуться?
- Сколько угодно. Говорят, женщины даже выглядеть начинают лучше, когда секса у них много.
Под эти разговоры я снова начал ее приобнимать, у меня напрягся член, при полном одобрении блондиночки я взял ее снова. **** долго. В частности, открыл для себя новый способ ебли. Это в тридцать восемь-то лет! После двадцати лет и двухсот баб я еще что-то узнаю!
Способ интересный. Она лежит на спине с поднятыми и раздвинутыми бедрами. Я же держу корпус вертикально и быстро двигаю жопой. Очень быстро двигаю жопой. Плюс в том, что мне не нужно поднимать свой вес, я могу развить охуенную частоту. Тот же принцип, что используют львы, когда ебут своих кошек, сидя на корточках. Отличие в том, что львицы всегда лежат мордой вниз, впрочем, стоит попробовать. Частота охуенная. Похоже, смазки у нее в писе становится меньше, еще бы, сколько уже мы ****ся, гондон высыхает и начинает чуть застревать. Бля, это опасно, так он и порваться может. Да и я уже сильно устал. Все, хватит на сегодня.
На следующий день она сама напросилась на встречу. Привел домой.
- А ты умеешь гондон ртом одевать?
И неожиданно услышал:
- Да.
И она действительно сделала это, довольно ловко, впрочем, сравнивать мне не с кем, не помню, чтобы кто-либо из моих двух сотен баб напяливал гондон ртом. Приятно, я даже простонал. Тем не менее, дело это ответственное, нужно проверить. Хм, основание *** осталось голым. С виноватым видом блондиночка произнесла:
- Дальше не могу. В рот не помещается.
Потрепал ее по волосам, поцеловал в губы.
- Умница.
Драл ее долго и жестоко. И говорил, говорил... все, что хотел:
- Я тебя ебу... У тебя ноги, жопа, сиськи, жопа... Блять... Сиськи... Я тебя выебал... Я тебя натяну на ***... Я тебя хуем в ****у ебу ****ь... Ты чувствуешь мой хуй у тебя в ****е? Скажи, что ты чувствуешь... У тебя сиськи ***** тебя только ****ь хуем в ****у... Ты мне дала *****... Ты другим давала и мне дала ***** я тебя в ****у хуем ебу я тебя выебу на хуй сука *****...Ножки *****... У тебя такая ****а классная, ебать я тебя хуем в ****у ебу... раком ебу... Ты мне раком дала ****а *****... У тебя в ****е другие хуи были а теперь мой хуй у тебя в ****е ты сука *****...
Снял гондон, отдрочил и направил брызжущий спермой *** ей в морду. Она вскрикнула и прикрылась ладонью.
- Нет! Ну что такое, зачем прямо в лицо... На грудь еще ладно... Черт, у меня и на волосах теперь... Бегом за полотенцем, пока не засохло!
Покорно бегу за полотецем. Вытирается.
- Только попробуй еще раз такое сделать!
Одеваемся. Мы оба мало спим, даже полежать после ебли времени нет.
- Бедная, что тебе пришлось пережить - тебя и ебут, и ругают последними словами... Не обиделась?
- Мне все равно, что говорят. Я знаю, какая я.
Охуенная уверенность в себе. Да, эта девчонка не пропадет в жизни.
Эпизод 7
Просматривал вагон пригородного поезда в поисках свежего мясца, когда заметил ее взгляд. Брюнетка не первой молодости, но еще довольно красивая. Одета хорошо и, на мой непрофессиональный взгляд, недешево. Что еще за сука навороченная? Жена бандита, чиновника? Чья-то ****ь? Но ведь посмотрела, это точно. Ловлю ее на выходе, иду следом, догоняю.
- Где же Ваш шофер, девушка?
- Шофер?
- Да. У такой роскошной девушки должен быть шофер. Не два шофера, всего один.
- Мне пешком идти две минуты.
- Отлично. Может, в таком случае, Вас подвезти?
- Спасибо, вот уже скоро мой дом.
- А, кстати... меня зовут Алексей.
- А меня Леной назвали.
- Как? Яной?
- Нет, Леной.
Что-то я хреново стал людей понимать. Неужели слух садится? Ничего, если это действительно так - поставлю себе усилители на уши и снова буду адекватен.
Но одно несомненно и для глухого - она чего-то хочет.
- Приятно познакомиться.
- Взаимно.
Бля, а ведь нужно быть решительным.
- Можно продолжить вечер вдвоем. Что Вы пьете? Водку, пиво, вино?
- Только чай и кофе.
- Отлично. Пойдем выпьем кофе?
- Меня ждут дома. Может быть, в другой раз...
- А Вы замужем? Наверное, нет. А если замужем, то или давно, или неинтересно.
- И как Вы сделали такой вывод?
- Интуиция.
- Ваша интуиция Вас обманывает.
- Ничего страшного. Зато она обещает мне всегда самое лучшее, может быть, поэтому мне везет. Да, кстати... чтобы встретиться, можно созвониться.
Она останавливается и дважды повторяет свой номер. Набираю его на телефоне, но не прозваниваю. Демонстрирую уверенность.
- Завтра обязательно позвоню. Обещаю.
Лена улыбается на прощание. Да, начало очень неплохое.
На следующий вечер звоню ей, мы сразу договариваемся о встрече. Предлагаю ей поехать смотреть, как самолеты взлетают. Оказывается, она знает отличное место. Едем туда.
- Ты когда уезжаешь?
-
Шоссе проходит между ориентирующими огнями и забором аэродрома. С десяток автомобилей любителей авиации стоит на обочине. Паркуюсь носом к забору. На всякий случай, чтобы можно ее было прямо в машине трахнуть.
Первый самолет встречаем стоя рядышком. Затем я начинаю ее обнимать, целую в шею, посадка второго самолета ознаменовывается воровским поцелуем в губы, перед третьим успевают встретиться и наши языки, и мой холодный мизинец норовит залезть ей под ремень джинсов. Лена прерывает поцелуи и отстраняется лишь на последних рубежах, но ей сильно, очень сильно охота.
- Поехали ко мне. Выпьем, отметим наше знакомство. Красное вино любишь?
- Вино люблю... но, Леша, знаешь... я к этому еще не готова...
Да, пожалуй, сегодня лучше не форсировать. Но как продолжать вечер?
- Поехали на озеро. Мы должны осмотреть все достопримечательности.
Ей нравится эта идея. Каждый раз, когда машина останавливается, я лезу к ней целоваться. Настойчиво, властно, жадно, но, при всем при том, очень слежу, чтобы поцелуй заканчивал я сам. Чтоб поняла, что ей хочется больше. А я хозяин положения.
По дороге спрашивает, сколько мне лет. Это тот случай, когда я могу не скрывать свой истинный возраст.
- А сколько ты мне дашь?
- Когда ты подошел в темноте, я подумала, что ты намного меня младше. А теперь я думаю, что тебе где-то тридцать два.
- Я старше тебя лет на пять... даже побольше. Тебе лет тридцать, а мне тридцать восемь.
- Мне тридцать? Пусть будет так. Мне тридцать четыре.
Бля, у нее скоро внуки будут. Но выглядит здорово.
Трудно подъехать к озеру в темноте. Она боится местных негодяев. Ей что-то понарассказывали страшное. Заверяю ее в безопасности, но Лена все равно беспокоится.
- Мы повстречались со стихией воздуха, встретились со стихией воды...
- А какая следующая стихия? Огонь? Где мы разведем костер?
- Я знаю такое место. Для разведения огня нам потребуется красное вино.
Везу ее к магазинчику неподалеку от моего дома.
- А ты философ.
- Я философ, но не зануда.
- Я не говорила, что ты зануда.
- Хорошо. Я, к сожалению, многое прочитал. Это ведь не делает жизнь легче, только сложнее. С людьми труднее общаться.
- Мы вместе всего два часа, а у меня такое ощущение, что я тебя уже давно знаю.
Глажу ее раскрытую ладонь. Мои руки уже теплые. Почему? Неужели я настолько успокоился?
- В каком доме ты живешь?
- Там я жила несколько лет... и муж мой там сейчас живет.
- Куда?
- На пятый этаж. Для тех, кто не боится высоты.
На третьем этаже лестнице она останавливается.
- Я не должна была к тебе ехать.
Я не тяну ее вверх. Она не рвется вниз. Мои руки бродят по ее телу, губы прижимаются к шее. Лена думает. И через полминуты вдруг роняет:
- Пойдем, чего стоять...
И делает шаг вверх по лестнице. Целуемся перед дверью. Помогаю ей снять ее дорогую непрактичную курточку, в которой летом должно быть жарко, а осенью холодно.
- Я угадаю, сколько ты весишь.
- А, вот ты как угадываешь...
Подхватил ее за жопу и покачиваю, и кружу.
- Пятьдесят семь.
- Не угадал.
И действительно, она тянет всего на пятьдесят пять. Большая ошибка.
- Кстати, а есть ли у меня штопор? Нет. Жаль. Не будем мучиться, вилкой открывать?
Она стоит в коридоре, прижавшись к стенке.
- Леша... Я хочу тебе сказать...
Если сейчас начать ее слушать, все может осложниться. Ей охота, но она все еще колеблется. Хватаю ее за жопу и несу в спальню. Она что-то вяло бормочет. Властно толкаю ее на постель. Наползаю сверху и глубоко целую. Да, это подчиненное положение ее заводит, Лена отвечает на поцелуй. Расстегиваю кофточку. Целую животик.
- А можно задать неделикатный вопрос...
- Резинка?
- Да.
- Конечно... Сейчас, нужно найти...
Как будто я не знаю, где найти резинку! У меня в шкафу четыре штуки, что остались от предыдущих телок, да в кармане куртки еще один - обязательно!
Какие у нее сиськи! Трусь ***м между грудей, но она возражает:
- Не нужно...
Наверное, она подумала, что я хочу выдать ей в пасть. Ладно, пора ****ь.
Деру ее сверху, потом снизу. Такая баба! Я ее трахнул!
- Ты такая баба! Я тебя трахнул!
Когда я сую палец ей в жопу, она содрогается в оргазме. Переворачиваю ее раком и кончаю сам.
После ебли становится сентиментальной.
- Зачем заводить эти отношения, если ты уезжаешь. Конечно, для вас мужчин это все по-другому, это просто разок перепихнуться.
Перевожу разговор на более понятные темы.
- Ты кончила?
- Да.
- Сколько раз? Два, три?
- Два.
- Я это почувствовал. И я тоже кончил. Ты это почувствовала?
- Да.
Я им еще покажу.