Сайт Чернобыльской катастрофы. В общем, все ясно. По какой-то причине были убраны графитовые стержни и реактор был приведен на верхний уровень безопасности, после чего любое «случайное» событие, как-то небольшой всплеск цепной реакции, нарушение водоснабжения и так далее, привело к мгновенному перегреву реактора с деформацией расплавившихся внутренних структур, взрывному вскипанию воды…
И вдруг оказывается, что никакой записи о положении стержней нет. Минуточку, ведь это самое элементарное, чистая механика и поэтому самые простые и надежные датчики, которые выйдут из строя в последнюю очередь, после гибели контроля за температурой, радиацией и всего остального!
Для эксперимента с дурацким «выбегом» не нужно доводить реактор до верхнего уровня безопасности, значит, эксперимент был совсем ДРУГОЙ.
Понятным это станет если вспомнить, что Чернобыль производил не только электроэнергию. Желающие могут вспомнить рассуждения о реакторах- размножителях и о получении весьма ценных изотопов (типа полония 210).
В реактор опускали не только графитовые стержни. Увеличение плотности нейтронного и иных излучений могло серьезно увеличить, а в некоторых случаях вообще обеспечить выход этой «продукции».
Известно, что эксперимент дважды заканчивался неудачей. Не совсем понятно, как это могло произойти с экспериментом с «выбегом». Ведь там приемлем любой результат и ценным будет даже вывод, что в некоторых условиях использование «выбега» невозможно по таким-то и таким-то причинам.
А вот в описываемом мною эксперименте удача могла быть только в случае доведения реактора до запланированного уровня активности, чему решительно препятствовали многочисленные системы защиты! Потребовалась их перестройка с возможностью отключения и введения новых систем защиты с более высоким уровнем. Упоминания об этом имеются на сайте.
Из записи суда над персоналом Чернобыльской АЭС очевидно, что там вообще избегают говорить о цели эксперимента, хотя это едва ли не ключевой вопрос. Именно эксперимент вызвал катастрофу. Еще бы! Ведь никому не хочется получить срок за разглашение государственной тайны!
Забавно, что комментаторы дисциплинированно оставляют без внимания следующий эпизод. Прокурор грозно спрашивает: «Кому вы сообщили об аварии?» «Телефонистке…»,- жалобно пищит обвиняемый.
Прокурор успокаивается и больше не задает никаких вопросов об этом. Черт знает что такое! Последняя четверть XX века , даже в такой отсталой стране как СССР, уж автоматическая телефонная связь налажена и работает без особых проблем и вдруг, на новейшем предприятии, с высоким уровнем технологии какая-то телефонистка , легкомысленная девица со степлером в руках… В кабинете Брюханова наверняка стояли телефоны прямой связи с Академией Наук, Министерством Атомной Энергетики. Но он ими почему-то не пользуется, а звонит некоей телефонистке. Другие обвиняемые тоже звонят телефонистке (интересно, той же или другой?), делятся своей бедой и при этом совершенно не интересуясь , что же она будет делать с полученной информацией.
Надеюсь, вам ясно, что эта самая телефонистка- это КГБ?
Вот кто становится настоящим хозяином на станции, вот чьи инструкции должны беспрекословно выполняться всеми сотрудниками. И при этом не несет никакой ответственности за то, что происходит. Кстати, вполне вероятно, что эта должность действительно принадлежала какой-нибудь смазливой девице , чьей-нибудь дочери или племяннице…Должность-то не пыльная и особых способностей не требует.
Чтобы понять, что говорят телефонистке, приведу следующий пример: допустим , что вы- участковый врач и обнаруживаете, что у пришедшего к вам пациента- холера. В принципе, вы знаете, что надо сделать- например, вызвать наряд милиции, блокировать все выходы из больницы, вызвать спецтранспорт, сообщить властям и так далее. Если вы все это начнете делать, то можете считать, что вы уже потеряли свой диплом, а возможно и отправитесь надолго за решетку. Вместо всего вышеуказанного, вам необходимо позвонить в СЭС и сказать следующее: «Энтероколит, подлежащий госпитализации». Все. Никакого обсуждения деталей, никакого упоминания слова «холера» нет.
Объясняю в чем тут «фишка». Диагноз «энтероколит» уже требует обязательной госпитализации, напротив, всякие дополнения, типа аллергический, посттравматический и так далее, снимают необходимость госпитализации.
«Энтероколит, подлежащий госпитализации»- это условное название холеры.
Вы должны назвать его «кому следует», а дальше не выпускать больного из кабинета и самим не выходить и никого не впускать до приезда санитаров СЭС. Объясняйте свое поведение чем угодно, но только не холерой.
Телефонистке тоже говорят какое-то кодовое слово. Впрочем, видимо, можно догадаться какое. Во время суда есть момент ,когда кто-то бросает «общая авария». Тут же другие начинают повторять- я сообщил об общей аварии и так далее.
Зайчики вы несчастные! Боялись даже называть это ничего не значащее общее выражение!
Общая авария- это кодовое название разрушения реактора. Сообщить «куда надо» и ждать прибытия специальной бригады, которая возьмет в свои руки руководство. Никому и ничего. Даже если сам Горбачев позвонил бы и спросил о том, что же, наконец, происходит, то и ему, Генеральному секретарю СССР тоже бы повторили «общая авария, работаем над устранением и все под контролем». Вот так работала и работает система оповещения.
Разумеется, ему потом сообщили, но только те, кто «имеет право», право на информацию…
Ну и порядки развел Брюханов на АЭС! Ни одного дозиметра! То есть они, конечно, есть, но по инструкции заперты в каком-то сейфе, ключи от которого у какого-то человека, которого как раз сейчас нет на месте.
Позвольте, но причем здесь Брюханов? Разве он не следовал инструкции? Попробовал бы он ей не последовать… Да будь его воля, он бы их расположил в каждом кабинете, и ,уж во всяком случае, в своем собственном и у своих заместителей!
Когда, наконец, появляется дозиметрист, то он называет наибольшую цифру в 200 рентген , хотя всем ясно, что имеются участки, где эта цифра многократно превышается! Думаете, что у дозиметристов нет приборов с другим уровнем чувствительности? Да нет же. Просто это наибольшая цифра, которую он может назвать по инструкции! Но ведь он живой человек, ему хочется предупредить своих товарищей и он говорит, «прибор зашкаливает», намекая на то, что действительный уровень гораздо выше. Да всем своим видом, противогазом и прочим он ясно показывает: ребята, там смертельная опасность! Когда же ему задают дурацкий вопрос: « А что, приборы испортились?» Он отвечает невнятно: «Может быть…» А что еще прикажете ему ответить? «Телефонистке» он , конечно, сообщил правду, но также в закодированном виде.
Все это показывает, что персонал Чернобыльской АЭС был очень дисциплинирован и тщательно выполнял все инструкции. Брюханов был обязан верить разработчикам, что даже при разрушении реактора, графитовые стержни обязательно упадут в реактор и надежно заглушат его. Однако даже на нижнем уровне активности реактор выделяет какое-то тепло и его нужно отводить. Поэтому 50 пожарных отправляются поливать реактор. Если бы у Брюханова был дозиметр, он вряд ли бы стал это делать. Но он был обязан выполнять инструкции и 50 человек отправились на верную смерть , предварительно усилив многократно процесс выделения радиоактивной пыли (процесс, аналогичный получению растворимого кофе). Как только Брюханов понял истинные размеры катастрофы (еще до сообщения ему истинного уровня радиации), он моментально прекратил бессмысленное и вредное поливание водой реактора и принял меры к тому, чтобы максимально освободить территорию от людей. Закрыть станцию он не имел права- другие блоки работали.
Ужас был не в том, что к катастрофе были не готовы, самое страшное было в том, что наоборот, были разработаны инструкции, имевшие целью не допустить паники, скрыть от врагов и так далее.
Что ж, задачи эти были с успехом выполнены. Паники действительно сначала не было, а была даже Первомайская демонстрация с множеством народа…
А судебный процесс оказался великолепной иллюстрацией принципов, разработанных в 30е годы: подсудимые, у которых заткнут рот, адвокаты со связанными руками, судья с прокурором не желающие узнать истину…
Система показывала свою законченность: власти вовсе не «давили» на суд, те и так знали, что им надо делать и никто не болтал ничего лишнего.
Виноватые должны быть найдены, но это не могут быть власти, «органы», социальная система или инструкции. Оставалась халатность персонала и недостатки конструкции, но здесь вперед выступил ведомственный принцип- начальство не может быть виноватым, точнее Легасов выше Брюханова, значит, виноват Брюханов.
Искусство судьи, следователя и прокурора состояло в том, чтобы сочинить наиболее убедительное обвинение.
О правде речь вообще не шла.
Но скажите теперь честно- а нужна ли вам эта правда?
Вряд ли…