Все вокруг было тихим и спокойным, даже проезжающие мимо машины не издавали такого гула, как раньше. Хотя… возможно я настолько погрузилась в собственные мысли, что просто перестала ощущать реальность, окружающую меня. Сидеть и смотреть вдаль, вот, в общем-то, и всё, что я могла делать сейчас. Не двигаться, не думать, а главное не вспоминать… ничего. Не было холодно, несмотря на минусовую температуру и расстегнутую куртку, под которой была лишь шелковая кофточка, даже сквозь тонкую подошву легких осенних ботинок не проступал холод. Он просто настолько заморозил все внутри, что физически я отказалась его воспринимать. Да мне, в общем-то, было все равно, замерзну я или нет. Возможно, это был бы выход… но и об этом мне тоже думать не хотелось. Все вообще потеряло для меня всякий смысл….
Я перевела отсутствующий взгляд на воду и посмотрела на свое отражение. Картинка на удивление была очень четкой, что могло бы показаться странным в любое другое время. Я сидела на парапете, прямо под фонарем, но четко видела себя в отражении… хотя возможно, это всего лишь была игра моего собственного воображения. Я не задумывалась. Я просто отстраненно рассматривала себя в ряби движущейся воды. Я будто раздвоилась и смотрела на все происходящее со стороны, не соприкасаясь, но и не желая уйти. В голове на секунду появилась мысль пойти домой. Появилась и тут же исчезла, потому что не было дома… никакого. Не было ни предмета, ни здания, ни человека, которого можно было бы назвать домом. Больше не было. Хотя возможно не было и никогда.
- Я дам тебе все…
Он не лгал. Он действительно дал мне все, что мог. Что считал возможным. И я даже заставила себя поверить, что это и есть все, что мне нужно от жизни. Я убедила себя, что золотая клетка и есть дом. Так и было… для него. Я научилась получать удовольствие от такой жизни, от непринятия решений, от постоянного контроля, от фальшивых улыбок, от существования в маленьком замкнутом мирке, принадлежащем ему. Стать красивым украшением в дорогой оправе стало для меня обычным. Я приучила себя не интересоваться тем, что происходит за пределами моей золотой тюрьмы, мне стало все равно… В конце концов, каждый видит жизнь по-своему, и живет исходя из своего мировоззрения… но я заставила себя забыть слово «своё». Здесь не было ничего моего, а я лишь была предметом обстановки, который когда-нибудь наскучит и придет время для его замены. Молчаливым питомцем, преданно глядящим на хозяина в ожидании похвалы. Но мне нравилось жить для него, делать так, как угодно ему, стать тенью его желаний и мыслей. Он ценил, ценил высоко все то, что я делала… или делал вид, но это уже меня не волновало. Я была просто счастлива, потеряв где-то недалеко в прошлом свои желания, мечты, потеряв себя и считая, что это и есть счастье. Им была его улыбка и благодарственный, чуть насмешливый взгляд голубых глаз…
До сегодняшнего дня.
Я не обратила внимания на слишком разгоряченное поведение гостей, принимая все как меня научили… как должное. Я не обратила внимание на горящие глаза и хитрые переглядывания, когда принесла в комнату поднос с закусками. Лишь легкое удивление промелькнуло в голове, когда он дал мне стакан шампанского и попросил выпить, ведь раньше меня запирали в комнате при таких вот вечеринках. «Чтобы лучше спалось» - сказал он, глядя мне в глаза и поглаживая руку. Я лишь успела улыбнуться в ответ и, сев на диван, к которому он меня подвел, провалилась в пустоту.
Первой мыслью, когда я проснулась в темной душной комнате, было желание закричать. Нет, даже завыть. Я вдруг поняла, как давят на меня незримые стены и запах… удушливый, терпкий запах. На четвереньках выбравшись из под горы подушек, одеял и каких-то предметов, все еще находясь в каком-то тумане, я доползла до коридора. Обернувшись и кинув взгляд в освещенный дверной проем, показавший часть комнаты, я в ужасе замерла. Меня затошнило и вырвало тут же на пол. Я отстраненно разглядывала лежащие друг на друге тела, раскрашенные и одетые в рваные тряпки, мебель, залитую неизвестно чем… и запах. Этот запах сводил с ума, вызывая головную боль и желание забиться в угол и начать скулить. Вдруг почувствовав жжение на руке, я медленно посмотрела на себя. Синяки и царапины были по всему телу, линии кровоподтеков на запястьях и лодыжках, заставили замереть и остервенело начать копаться в памяти, насмешливо отзывающейся лишь липкой, затягивающей в себя темнотой. В голове вдруг появились яркие вспышки, смех, даже хохот, улюлюканье какого-то женского голоса, знакомый шепот на ухо и резкая боль в руке. Закрыв глаза, я все сильнее погружалась в эту пучину сумасшествия, понимая, что обратно мне уже не вернуться. Резкая встряска за плечо вернула меня к реальности, и я поняла, что сидела все на том же месте, обхватив себя руками и раскачиваясь. Повернув голову, я увидела Андрея, водителя Димы. Он смотрел на меня с жалостью и страхом, сбросив его руку, я улыбнулась и встала, еще не до конца придя в себя, что заставило его попятиться в конец коридора.
- Хочешь уехать отсюда? – осторожно прошептал он, будто боясь вспугнуть. Я кивнула, все с той же улыбкой и отстраненным взглядом, смотря будто сквозь него. Посмотрев на меня в течение нескольких секунд и не увидев никакой реакции, он прошел в мою комнату, нечаянно задев меня кистью. Вдруг от этого прикосновения мне стало тошно и противно, и я вжалась в стену, закрыв глаза, пока не почувствовала, что он стоит рядом. Андрей был в метре от меня и протягивал мне мои вещи. «Прости, но ничего больше я не нашел». Оделась я тут же.
Он обещал не говорить Диме, что видел меня. Сказать, что меня уже не было, когда он пришел. Он говорил спокойно и отстраненно, будто не в первый раз видит последствия таких вот оргий. Я вскоре поняла, что он действительно на все это уже насмотрелся, ведь Дима нанял его несколько лет назад, а платил будто своему заместителю. «Все имеет свою цену» - вспомнилась фраза, как-то вскользь брошенная Димой. Но я почему-то ему поверила. Поверила, что он не расскажет. Что-то было в его глазах… какое-то странное понимание и сочувствие.
Это был последний человек, которому я доверилась. Но это я поняла уже потом, через несколько месяцев.
И вот теперь я сидела на набережной и ждала рассвета. Медленно учась жить в этой реальности с этими воспоминаниями, точнее без них, с пустотой и темнотой внутри себя. Я не собиралась кончать жизнь самоубийством, слишком сильно было желание жить и отрицание факта, что меня поломали. Поломали грубо, просто и качественно. За эти несколько часов я полностью подчинила себе свои собственные чувства, понимая, что не выживу по-другому, что собственный страх может затянуть так глубоко, что я больше не выберусь. Я не плакала. Люди, которые думают головой, полностью подчиняя эмоции мозгу, не имеют слез. Я сидела, ощущая, как отпускает эмоциональное напряжение, поселяя внутри пустоту, но появляется другое… недоверчивое, неспокойное, физически ощущаемое. Но я была согласна на это, лишь бы не чувствовать это отвращение… к самой себе.
Еще долго я буду оглядываться от чувства, что за мной следят, вздрагивать от отвращения при простом прикосновении чужой кожи… но время все лечит. Ощущения ослабнут, а панцирь добровольного заточения треснет.
Потому что я просто люблю жизнь.
Полную.
Пусть с другими мечтами, ожиданиями и желаниями, пусть с измененным взглядом, ощущением… но все-таки жизнь. Свою.