Я позвонила Оле:
- Ну, что, когда приезжаешь?
- Ой, не знаю. Месяца через два, не раньше. Я уже подала заявление на увольнение.
Олю я знала почти всю свою жизнь, со второго класса школы. После школы мы переписывались, созванивались и иногда встречались - когда случайные дороги приводили нас в одно и то же время в одно и то же место. Последний раз мы виделись в какие-то незапамятные времена, в каком-то другом, сейчас не существующем мире. Оля привела меня тогда на концерт классической музыки.
Идти я никуда не хотела. Свои Дни рождения я не люблю и, как ни пыталась их праздновать, ничего хорошего из этого не вышло. Не повезло мне с этими днями. Может, дата не та – начало февраля. Холодно, бураны заметают окна рассыпчатым снегом. Под обындивевшими кустами можно найти замерзших воробьев, принести домой. Иногда удается их обогреть, иногда нет. Темнеет рано. Фонарь желтого света мотается на ветру. Жестяной абажур его, качаясь, вырезает аккуратный конус теплого на вид света. В свете мельтешит, струится снег и не тает. В комнате темно.
Оля повела меня на концерт. Мои отговорки: у меня болит голова; я не люблю провинциальные концерты; я уже давно сплю – не возымели действия. Я замоталась в шарф и шубу и мы канули в буран.
Струнный квартет Бородина. Места во втором ряду. Я кашлянула с мороза, и усаживающийся на филармонический стул скрипач неодобрительно посмотрел на меня.
Когда-то у меня умерла собака. Умирала она долго, мучительно. Я вставала по ночам колоть ей обезболивающее, когда меня будили ее стоны. Уже и не-по собачьи, уже страшно, безнадежно раздавался в ночи ее полустон, полукрик. Я вскакивала спросонья, стараясь не натолкнуться в темноте на стулья, шаря рукой по стене, включала свет. Сердце колотилось оглушительно, высоко, где-то в горле – оно так и не привыкло к ночным кошмарам. Я делала укол собаке, и она забывалась тяжелым сном на пороге смерти.
В эти ночи я поняла темную тайну скрипки: эту щемящую любовь человека к тонкому ее плачу. Все изменяется в мире. Только не этот звук. Раненое животное скулит в предсмертной тоске. Боль и безысходность в преддверии страшной, безобразной смерти.