Тяжела жизнь подростка первые 40 лет
Иван Фёдорович Крузенштерн
Потом полегче будет али как? Проверяли? Ой врут эти классики, чует моё сердце врут. Оно зараза как припустит как льнет, да как шарахнет, застилает глазаньки- то, не видать ни зги, тьма тьмущая. Средства укрытия да повыломает, да зонты и дворники првыкорчевывает, до нитки вымочит, страхи страшные повыпустит, как и не было никогда солнышка- то, ни неба сине- веселого, ни капучины горячего, ни смеха до коликов. Всё смыло. Ужасы одни и расстройства без просвета. Гром и молния. Страшно как в удмуртии какой неизвестной. Закроешься руками и сидишь, апокалипсиса ждешь. Потом, стук что- то в голову. Поднимешь глаза. А ничего вроде. Развиднелось и капает звонко и солнышко уже близко, до капучины далеко еще, но варево какое безкофеиновое найдется, дымок лёгкий и хвоя мытая поблескивает и щегол заливается шубертом каким романтическим и ничего. И потихонечку. Кружит земля эта махонькая, сто миллионов раз живностью своей проклятая и воспетая, жизнь эта страшно- сказочная, веселая, слезами и кровушкой залитая, сном детским спокойным возрожденная. А мы что? Мы ничего. Мы тут тихонько. Дождики, ураганы смотирим рождаемся, умираем. Мыслишки свои воплощаем. Мы ничего. Спасибочки.