В густой тьме переплетенных башен мегаполиса уцелела крошечная осиновая роща, в глубине которой стояла скамейка, вплотную к гранитному валуну, размером с двухэтажный дом и блестевшего кварцевыми вкраплениями, переливающимися при свете Луны таинственными всполохами потустороннего бытия.
Всё это был Теплый Стан. То ещё местечко.
Стояла ночь. Соловьи не спали. Скворцы тоже, и даже подобие цикад верещало на всю рощу своими тревожными мелодиями.
Со скамейки была видна пара 24-этажных башен-многоэтажек с погасшими окнами, как глазами уснувшего дракона. Да так оно и было.
Сколько здесь, в Стане, этих многоглазых чудищ, несущих страх и беды тем, кто вне их нутра? Не счесть. И не стоит, они растут быстрей.
На скамейке сидело двое. Один из них был женщина. Вторая был мужчина. Они не спали. Но и крики соловьёв и прочих тварей их не интересовали.
Прижавшись спиной к гранитной глыбе, женщина сказала, всматриваясь в глубины близлежащей башни и обращаясь к мужчине. Что толкнуло её на подобный вопрос – неведомо. Скорее всего, внутренние размышления.
- Послушай, я тут кое о чём подумала и хотела бы тебе задать интимный вопрос.
- Валяй, задавай, пока не уснули.
- Ты хотел бы стать женщиной?
Она повернулась и стала смотреть в упор на своего напарника. Тот глядел на неё. Помолчал. Ответил:
- Странный вопрос, но я буду с тобой откровенен. Да. Да, я хочу стать женщиной, хотя по мне это вряд ли видно. Это моя мечта с молодости. Я не вязал никогда носки и не вышивал крестиком. Я бил морды одноклассникам и интересовался космосом.
- Странно.
- Что тут странного? Я люблю женщин. Я испытываю возбуждение, глядя на красивое женское тело и лицо. Как ты считаешь, это нормально?
- Вполне.
- Вот видишь. Что же странного в том, что я хочу уподобиться своей любви? Те, кто любит живопись, пытаются рисовать, если получается, и если любят по настоящему. Кто обожает музыку, - по настоящему, до мурашек на теле, - тот обязательно попытается научиться владеть ею, сочинять её, исполнять её.
А я люблю женщин. По настоящему, до мурашек на теле. Тебе ясно?
- Я люблю музыку, но мне никогда не приходила в голову мысль стать листом с нотами. Или толстой нотной книгой.
- Ноты это не музыка. Это даже не её тень. Ноты, это накарябанные на бумаге значки, не имеющие ничего общего с вибрацией, то есть звуком. Это сочинение интеллекта, а не души. Не путай сущность и атрибут.
- Ты ещё и философ?
- Нет, я не философ. Я с детства бандит, в некотором смысле, и даже мачо; ты можешь удивиться но, тем не менее, я, если была бы возможность, поменял бы пол.
- Ты трахался с мужчинами?
- Да. И что? Я не голубой. Я просто люблю женщин. Ты улавливаешь, что я ощущаю?
- Не вполне.
- Попытайся. Ты женщина?
- Да, я женщина. Ты это, наверное, заметил. Но я тебе вопрос задала не просто так. Я женщина, но… - Она некоторое время помолчала. Продолжила: - Я женщина, но хочу стать мужчиной. Мне нравятся мужчины точно так, как тебе женщины. Ты поразительно воспроизвёл ощущение, которое касается и меня тоже.
- Ты так шутишь?
- Нет, не думай, я не пародирую тебя. Просто ты попал, или я попала в точку этими вопросами. Но я не лесбиянка. Занимаясь сексом с женщинами, я всегда в активной роли. Я полна мужских сил! Но, тем не менее, я – женщина. Ты, возможно, заметил, что я не употребляю косметики?
- Да, но она тебе не нужна.
- Я не хочу быть размалёванной сучкой! Ты улавливаешь?
- Вполне. И не только это. Если ты женщина, хоть и желающая стать мужчиной, то ты понимаешь, что я ощущаю и каким образом становлюсь тобой, во время секса с мужчинами. Я не педераст. Я мужчина, меняющий пол во время секса с мужчинами.
Помолчали. Полная луна освещала рощу голубоватым светом. Кварц переливался серебристыми лучами.
- Тогда, получается, - сказала она, - что мы дегенераты?
- Почему? - спросил он.
- Но ты же знаешь признаки дегенерации?
- Знаю, - тихо ответил напарник.
- Мы попадаем под них, под эти признаки. Природа запрещает продлевать нам род. У тебя есть дети?
- Да.
- Кто?
- Сын.
- Ну, и как он?
- Что?
- Как он себя чувствует?
-Великолепно. Он программист и сейчас работает в Великобритании. Но что у него в голове, я не знаю. А у тебя дети есть?
- У меня нет. Я не могу родить. Мне 29 лет и это уже ясно окончательно. А как твоя жена?
- Что – моя жена?
- Как она относится к твоему однополому сексу?
- Она не знает, что я оборотень. С ней я мачо.
- А со мной ты кто?
- С тобой я коллега.
- Нет, я не о нашем деле. Я об отношении ко мне. Ты хотел бы стать мной?
Блондин внимательно посмотрел на собеседницу. Сказал:
- Ты мне нравишься.
- И всё?
- А разве этого мало? Ты хочешь, чтобы я любил тебя?
- Да.
- Я люблю только себя. Как и все. Просто я это признаю. Другие – нет.
- Ты меня не любишь, но хотел бы стать мной?
- Да, это так. Не удивляйся, но я же осознаю, что стать тобой невозможно.
- Но ты можешь заняться со мной сексом.
- Это интересная мысль.
В глубине ночи ухнул филин и неожиданно завизжали коты – наверное перед случкой, было начало июня, самое время размножаться даже котам.
Башни-драконы молча взирали потухшим взглядом на крошечную, чудом уцелевшую, рощицу, сверкающую своим украшением – бриллиантом гранитной глыбы, усыпанной кварцем. Звёзды рассыпались серебристой бесконечной бездной, окружая Луну, словно фата Вселенной.
Коты замолчали.
Он продолжал целовать её. Она всем телом прижималась к нему. Одежда лежала на траве. Цикады верещали, исполняя мелодию, неясно шевелящую что-то внутри и двигающую Вечность в направлении души.
Соловьи умолкли.
- Ты считаешь, что тебе надо стать женщиной? – спросила она, закурив сигарету. – А вот я так не думаю.
- Дело не в тебе. А что касается тебя, то согласись, ты хотела минуту назад быть мной. Разве не так?
- Так, - тихо ответила она.- Странно, но так.
- То же самое и со мной.
Она молча курила сигарету. Протянула ему пачку. Он отказался.
- Да, - прошептала она, - мы дегенераты. – И снова замолчала. Продолжила: - Наши предки были драконами! Но что-то произошло, и у этих драконов потухли глаза, как окна у этих башен. Мы дети слепых драконов, у нас нет будущего.
- По крайней мере, мы это понимаем, - ответил он. – Впрочем, закрываем тему, и даже закрой её в своей голове.
Он обнял её и поцеловал.
- Ты поцеловал себя?
- Нет, я поцеловал тебя. Но если у нас так всё перемешано, то можно предположить, что мы вообще одно целое. Как тебе эта мысль.
- Поцелуй меня ещё.
Он обнял её снова. Она прошептала:
- Я представила сейчас, что ты женщина.
- И что?
- Чер-те-что.
- Ну, и слава богу.
Он посмотрел на часы и сказал:
- Пора, три часа.
И они беззвучными шагами исчезли в зарослях осины, направляясь к ближайшей башне.
Опустевшая скамейка хранила тепло их тел.
23.06.2007.