Зимние праздники выдались, что надо - с водкой и под закусь.
В предновогодний рабочий день гуляли всем жэком, как в последний раз, со злостью и непримиримостью к себе и окружаюшим. Народ галдел и некультурно развлекался. Некоторые даже по второму кругу.
В какой-то момент круг замкнулся, внезапно образовав ромб.
- Митька, ты чего фигней маешься? Бросай Люську, ставь стакан, пошли проводку чинить!
Конопатый Митька перестал лапать ошалевшую от женского счастья секретаршу Люсинду и изумленно глянул на собутыльника.
- Михалыч, упились что ль, вчистую? Какая проводка, нахрен - Новый Год же на носу! Гуляем!
Тот упрямо качнул головой, побагровел шеей в вырезе сероватой сорочки, душисто икнул. И поднял вверх правую руку.
- Щас говорить будет, - шепнул Митька на ухо своей барышне. - Тост созрел у человека.
- Товарищи! - гаркнул - внимание! Фёдор Михалыч слово скажет!
Сотрудники упрямо веселились, не обращая внимание на горячий призыв, зато тёзка Достоевского среагировал на провокацию - бойко цапнул Дмитрия за плечо, насильно приблизил к себе. Многолитровым глубинным перегаром несло от обоих, так что дискомфорту никто не испытал, наоборот - радость узнавания.
- Слышь, паря, чё говорю? Ииик! Пошли чинить! Немедля, для, бл@, жильцов дома, на улице, на... Забыл, как её. Тут рядом..иик.. Новый Год, как ты верно заметил, на носе - а они без свету сидять.
- Дык пущай посидять, не усохнут. У нас рабочий день закончен!
- Ты кто есть такой? - Михалыч мутным взором окинул крепенького подчинённого.
- И упился же ж, сволота, - пробурчал Митрий еле слышно под нос, проводив сумрачным взглядом заскучавшую Люсю. А вслух сказал обреченно. - Дмитрий я, подручный ваш. А в руке у меня стакан с водкой. А водки много пить вредно.
- Ты есть мой друг, товарищ и брат, ибо все мы, человеки, братья на Земле! - пояснил непонятливому старый электрик. - А как друг, товарищ, и тем более, как братуха - ты обязан мне помочь, выполнить,тыскзыть, семейный долг. Пойти чинить проводку. Вместе пойдём. Не робей, сдюжим. До Нового года ещё целых полсуток, считай.
- Не пойду я никуды, - жалобно заныл "друг, товарищ и брат". - Мамка домой ждёт, надо ей помочь, мясо для отбивных отбить...
- А папка на что?!
- Он свое уже отбил..
- Ну сама справится, не убудет с неё. Наше дело святое - людям свету дать в праздник. Ух зададим мы светууу!
Фёдор обвел побелевшими глазами желтые до рвоты стены, сделал над собой усилие и встал. Побрел к выходу.
Поднялся следом за ним и Митька, которому было уже все равно, что делать: чинить, домать, отбивать...Тоска накатила на него внезапно и рубанула горечью по буйной рыжей головушке. Глаза предательски заслезились, из пальцев кокетливо выскальзывала сволочь-сигарета.
- Миииить! Куда? А танцы? - тоненько пропела зазноба, вывернувшись из "дружеских братских объятий" зам зама по хозяйственной части.
- Иди ты!...танцы...люди без свету сидят, а тебе одни гоцалки на уме!
- Ну как знаешь! - надула обиженно свеженапомаженные пухлые губы.
А он никак не знал.
Просто шёл следом за Фёдором Михайловичем на соседнюю улицу, спотыкался, елозил нетвердыми ногами в снежных кашах - и имел на то право, даже будучи дрожащей тварью.
Последнего, впрочем, утверждать с полной уверенностью мы не можем. Поскольку сами того...хороши, да?
Люди без света сидят, ну не здесь, так где-нибудь точно.
А мы...
25.06.07