Меня пятнадцатилетнюю девчонку утягивало как-то постепенно в глубины романа. Сначала как просто мир слов и стиля, не особенно погружаясь я впадала в умиление уже лишь от фразы: « ..за мной, читатель… я покажу тебе тааакуую любовь!..» Мир слов - условен и их задача только задать направление.
О это знание человеческой природы и проникновение в неё: низость и благородство, мягкость снисхождения и гордость. Ловила себя на мысли – ну, нет, не должен быть Иешуа таким слабым и неуверенным. Не отличала еще внутреннюю силу от внешней.. Тогда я понимала, что истина должна выступать только на белом коне и всегда(!) победителем, преобразующем все вокруг – йо-хо! и все враги сокрушены и смяты! Зачем была допущена смерть Иешуа? Сука, этот Булгаков.. Как же так?! Как же так?
Грусть-печаль на сердце, непонятная горечь, и таки смешливый блеск в глазах на «..сдавайте валюту..», «..линия этого опуса видна мне насквозь..», «..тогда я буду молчаливой галлюцинацией..», «..королева в восхищении!!!.."
Став немного старше, мне думалось о безусловности наказания и ответственности за поступки и даже мысли... но это потом. Еще о любви и жертвенности во имя ее. О полном взаимном принятии друг другом. О достоинстве, когда всё вокруг пытается унасекомить тебя, когда все можно оправдать – любую пошлость и предательство.. А эта «коллективная совесть» убивающая душу?
Позже, осознание – что по мере веры да воздастся. Страдание – как обязательное условие для последующей трансформации..
Ах, этот соблазн Мих.Аф. – остаться горделиво равнодушным, пройти не касаясь, не запятнав себя.. «Мир не уловил меня, не запрятал!..» Столько лет этот домик увитый виноградной лозой (плющом?) был для меня пределом мечтатний! Одиночество, спасающее от разрушительных миазмов внешнего мира, уход или выход из него. Выход из мира неминуемо ведет к входу в миры иные.. Это дорога домой. А там, дома, сидеть у ног любимого человека – однокровки у камина, в котором тихо и уютно потрескивают дрова..