Меняю хорошие воспоминания
на новые впечатления
Жванецкий
**1.
День был суматошным. Мне пришлось побывать в нескольких местах. Чтобы не торчать в пробках, я оставил машину, «копейку» (кому она нужна!) около станции метро, и дальше передвигался уже подземкой. Пробки в городе, особенно в центре, создают массу проблем, изматывают нервную систему. А в метро можно не терять время.
Мне предстояла зарубежная командировка. Я решил вспомнить немного английский. Я старался думать на этом языке. Думать – это сказано слишком сильно. Я просто облекал в английские фразы то, что я вижу или о чем думаю. Конечно, с грамматикой было неважно. От школы мало что осталось. Но ведь если имеешь какой-то запас слов, можно объясниться. Поэтому в метро я проделывал, например, такие упражнения. “I am enter to metro, I am going down by escalator and now I am on the station”Что означает: я вошел в метро, спускаюсь на эскалаторе и теперь я на станции. Не так уж сложно – метро, эскалатор, станция. “The train gone away from tonal” Поезд вышел из тоннеля. И так в том же духе.
Впрочем, в метро заниматься английским оказалось не так просто. Все время отвлекают. Вот говорят, что красивые девчонки перемещаются по городу на иномарках и не ездят в метро. Еще как ездят! С наступлением лета они, эти девчонки щеголяют в вызывающих нарядах. Чуть ли не каждая вторая идет с обнаженным пупком, а то еще прицепит к нему жемчужинку. Мелькают обнаженные плечи, колышутся декольтированные груди. То одна идет впереди, крутит попкой, то в вагоне прижат к другой с глубоким декольте. Не обратить внимание нельзя. Невольно взгляд опускается в ложбинку. Какой уж тут английский!
Сейчас, вечером, час пик уже миновал. В метро было сравнительно просторно. Я думал о том, как “I shell go out from metro, I shell take place in my kopeika (Интересно, а как по ихнему «копейка». Может быть “one penny?”) “ My wife (жена) will meet (встретит) me and give me okroshka (не знают они, наверно, что это, нет у них такого слова) and meat on potatoes (young potatoes –уточнил я) (мясо с молодой картошкой) with cucumber , which was slight salted” (малосольный огурец, каково, а?)».
Когда я спустился на платформу, я невольно воскликнул:”O, my God!”.Взгляд мой приковала симпатичная попка, обтянутая нежно голубыми брючками. “ What a pretty popka!» А как это у них по англицки – попка? “It is beautiful , it is pretty!”. Зрелище было волшебным, если это определение можно отнести к столь прозаической…, нет, почему прозаической, части тела, - подумал я. Безупречная форма, ни одной складочки, и судя по всему (размечтался я) весьма упругая. Я остановился чуть поодаль и какое-то время, с минуту, наверное, продолжал любоваться.
Подошел состав, открылись двери, и вместе с обладательницей этого чуда я вошел в вагон. Оказались свободные места. Блондинка (она) села, а я расположился на сидении напротив. Теперь я смог рассмотреть ее. Сначала меня приятно удивила ее грудь весьма достойных размеров. В вырезе кофточки на фоне нежного загара блестел золотой кулончик, спускающийся вниз на тонкой золотой цепочке. Я впал в оцепенение. Это была ухоженная, как я отметил, молодая женщина лет двадцати семи. От ее лица, от всей ее позы веяло какой-то чистотой и нежностью Она излучала ее, эту нежность на все 360 градусов. Мысли мои моментально соскочили с английского. Я был повержен. Я сразу и безоговорочно влюбился в нее. Я понял, что стрелы женского обаяния, испускаемые ей, летят во все стороны. Но ранят не всех. Сосед мой уткнулся в книгу, и стрела его не задела. А в меня она попала, и я уже стал ее пленником. Я, старый и уже много повидавший чудак (на букву М, как я о себе подумал) почувствовал себя неловко. Потому что все -таки неудобно и стыдно пялиться на женщину. А не смотреть я не мог. Я поминутно демонстративно отворачивался, как будто разглядывал схему линий метро и какие-то рекламные плакатики, а потом как бы невзначай снова смотрел на нее
«Вот так, - подумал я,- живешь-живешь, и думаешь, что уже вышел в тираж, и уже знаешь жизнь и цену всем этим красоткам, всем этим женским прелестям. Четко представляешь, что значит макияж и косметика. И вдруг – на тебе: повержен. Вот сейчас на следующей станции встанет она и выйдет. И больше я не увижу ее! Никогда! И я не побегу за ней. Не стану приставать: девушка, у вас есть телефончик, а что вы сегодня делаете и т.п. И не потому не побегу, что мне уже 48, а ей, ну от силы 30, не потому, что я плохо смотрюсь, нет, молодые девчонки на работе как-то признались, что я, как это одна выразилась, «еще такой, на ком останавливают взгляд». Нет, я не побегу потому, что просто раздавлен своими комплексами. Вот всегда так. Я, в общем-то, коммуникабельный человек, легко вхожу в контакт с людьми. Но стоит какой-нибудь женщине приглянуться мне, и я уже начинаю думать о ней серьезно, и уже пропадает легкость в разговоре, и уже получаются корявые фразы. И я чуть ли не заикаюсь, смущаюсь. Я не умею, не знаю с чего начать, я боюсь спугнуть, испортить все .
Теперь, затаив дыхание, я вдыхал, ловил украдкой ее образ. До чего же хороша! «Принцесса! Нет – королева»,- мысленно назвал я ее. Куда же она едет? Может, это жрица любви и едет «на работу»? Нет, - тут же отверг я эту мысль, - этого быть не может. Кто же тот счастливец, кто обнимает ее, целует эти губы, щеки, глаза? Я представил себя на его месте и сразу вспотел.
На следующей остановке она не вышла. Какая-то толстая тетка попыталась сесть рядом с ней, но пространства ей явно не хватало. Моя королева пыталась подвинуться, и при этом как-то неловко двинула рукой, отчего ее маленькая сумочка, лежавшая на коленях, раскрылась, опрокинулась, и из нее выпало все содержимое – зеркальце, помада, щеточка, ключи, ну короче все, что может вместить в себя дамская сумочка. А вместить она может много. Преодолевая смущение, я поднял откатившееся круглое зеркальце, подобрал что-то еще, кажется помаду, и подал хозяйке.
-Спасибо. - Она одарила меня нейтрально вежливым взглядом, потом еще более внимательно посмотрела на меня, и стала укладывать свое имущество.
Я испытал, верите ли, чувство необычайной радости. Как когда-то, когда меня принимали в пионеры. Как тогда, когда мне вручали орден. Ее «спасибо» было такой же наградой.
Вышла она на той же остановке, где следовало выходить и мне. Я шагал чуть сзади, стараясь не отставать, удивляясь на то, что мне вот прямо ну очень хочется хоть еще на чуть - чуть продлить это мгновение, полюбоваться на это чудо природы. У меня пересохло во рту от, я не знаю, волнения, что ли. Стоя на эскалаторе на 3 ступеньки ниже ее, я мог беспрепятственно смотреть, смотреть и смотреть.
Злоключения королевы не кончились. Когда эскалатор поднял нас наверх, и королева сделала шаг вперед, каблук ее туфельки застрял между пластинками ступени, а затем уперся в гребенку. Королева выпала из туфельки, и , не удержав равновесия, упала вперед, коснувшись пола коленкой и своими нежными ладошками. Все это случилось прямо передо мной. Я успел наклониться и выхватить «хрустальный башмачок» из коварных зубов гребенки. И бросился поднимать королеву.
-Вы не ушиблись? Все цело? Руки, ноги?
Она поднялась, с сожалением посмотрела на коленку, где на безупречно голубой до этого ткани возникло серое пятно. На свои испачканные ладошки. Взяла из моих рук свою туфельку. И тут мы увидели, что каблук, этот тонкий изящный каблук уехал в сторону. Наверно, это больше всего расстроило ее в этот момент. Тут она снова взглянула на меня, и, уже, как будто узнав меня, прошептала: «Что же делать?»
- Как вы себя чувствуете? Нормально? Сильно ушиблись?
-Я – то ничего. А вот как я теперь пойду? Не босиком же в автобус лезть…
- Вот что, - сказал я. – Раз уж так случилось, что я дважды оказался рядом при ваших злоключениях, сама судьба распорядилась так, что я должен вам помочь. – Теперь я уже чувствовал себя героем, спасающим Красную Шапочку, Мальвину с голубыми волосами, каких еще там девочек надо спасать. – Можете дойти до машины – моя стоит тут у метро. Я вас доставлю, куда скажете. Можете идти? – Впрочем, я бы охотно донес ее на руках, но это было бы уж слишком. Размечтался! Я и так взмок весь от волнения, от такого, я бы сказал, подарка судьбы, от такого счастья, для меня только, конечно. И с замиранием сердца ждал ее согласия.
Она еще раз взглянула на меня, оценивая. Костюм, галстук, белая рубашка – все это было при мне, все было в порядке, все внушало доверие. Но, скорее всего доверие ей внушало мое глупое выражение лица, растерянность. Хотя я и старался придать убедительность тому, что предлагал. Я боялся переборщить и показаться назойливым.
- Спасибо, я согласна – промолвила королева. И голос у нее был волшебный. Какой-то аромат исходил от него. Аромат вина «Амаретто», решил я. - Только можно я буду хромать, опираясь на вашу руку?
-Ну, разумеется, - засуетился я. – Давайте, я понесу вашу туфельку.
-Нет-нет, я сама.
Проходя мимо старушки, торгующей цветами, я очень ловко, почти не останавливаясь, купил букетик незабудок.
- Это вам, - протянул я его королеве. – Чтобы вы почувствовали, что не все так плохо. Вам идет этот цвет.
Королева первый раз за все время улыбнулась: «Спасибо».
Мы добрались до моей копейки, я усадил королеву на заднее сиденье, закрыл ее дверь, обошел машину и уселся за руль. Теперь самое время, подумал я, сказать королеве какой-нибудь комплимент. Что бы сказать? Как не спугнуть птичку, залетевшую таким чудесным образом ко мне?
- Меня удивляет, - подумав, начал я, - что такие красивые девушки еще ездят в метро. Вам надлежит ездить в Мерседесе, или уж на худой конец в Ауди. Куда едем?
- Домой, куда же еще. Здесь всего 5 остановок. А потом пешком немного. Пока прямо, а потом я скажу, где повернуть.
Ехал я медленно. Я тянул, тянул это прекрасное мгновение. Я знал, что сейчас остановлюсь у ее подъезда, скажет она мне спасибо, и прощай моя мечта, моя королева.
- Вы едете так, как будто боитесь расплескать молоко, не прокиснет оно?
- «Помни, кого везешь!», - сказал я голосом Папанова из фильма «Серебряный рейс»
- Вот здесь направо, еще немного, да, вот к этому подъезду. Вот я и добралась. Спасибо.
- Знаете что, - неожиданно для себя предложил я. – Давайте я уж поднимусь с вами до квартиры. А то вдруг, раз уж такой неудачный день, ключ застрянет, или кто обидит в подъезде…
Королева немного подумала.
- Вообще – то, по правде сказать, вы заслужили чашечку кофе. Пойдемте.
От такого предложения у меня снова перехватило дыхание. – Да, да. С удовольствием.
Мы поднялись по лестнице. Никто не покушался на честь королевы. И ключ не застрял в замке. А то я бы !….
- Мы уже с вами общаемся 20 минут, а я до сих пор не знаю, как к вам обращаться. Как вас зовут?
- Ариадна.
Я немного опешил.
- Иван, - словно стесняясь своего простого имени, - пробормотал я.
- Прямо как в сказке, Иван царевич спасает…
- … Королеву, - добавил я. - На гречанку вы не похожи, а имя у вас…
- Все очень просто. Мои родители увлекались спелеологией. Они познакомились в какой-то пещере, и даже, как гласит семейная легенда, меня и зачали где-то под землей, в пещере. - Вот что, - сказала королева. - Я не могу пить кофе в таком виде. Вот вам турка, здесь кофе. Действуйте. А я пойду приведу себя в порядок.
С этими словами Ариадна скрылась в ванной. Я принялся за дело. Королева приказала сварить кофе! И ослушаться я не мог. Напротив, я был горд тем , что могу услужить ее величеству.
Ариадна снова возникла на кухне, когда кофе в турке был почти готов. На ней был нежно розовый халатик, из под которого выступали ослепительно красивые ноги, покрытые загаром.. Волосы, собранные до этого в пучок, теперь свободно рассыпались на плечи.
Я снова обомлел. Она была ошеломляюще красива. Кофе, конечно, не замедлил убежать. И от этого я еще больше смутился.
Ариадна, видимо, вполне осознавала свою силу и власть, которую давала ей красота.
- Ах, Ваня, Ваня, что ж ты Ваня…
-Ведь сам по проволоке идешь, – вдруг почему–то добавил я.
-Что за проволока?
- Да так, Окуджаву вспомнил.
Королева ловко подхватила турку, быстро вытерла плиту и разлила кофе в маленькие чашечки.
Я пил кофе мелкими глотками. Чашка была настолько мала, что ее можно было бы опустошить одним глотком. Но я делал вид, что обжигаюсь, пил медленно. Я тянул время. Я понимал, что кончится кофе и …я пойду.
- Ну вот, - сказала королева. – Кофе выпили. Вам спасибо, что спасли бедную девушку. А на сегодня это все!
-Да-да, конечно – бормотал я, не в силах подняться со стула, словно Ариадна опутала меня своими нитями.
-Вам пора.
-И нам пора с вентиляторным заводом заключать договора, - снова невпопад проговорил я. Я потянул за узел галстука. – Извините, глупо.
Наконец я встал и направился к двери. Она протянула мне руку для пожатия, а я неловко наклонился и приложился к ней губами. – Спасибо за кофе, ваше величество.
- Даже так?
И снова этот аромат «Амаретто».
- А хотите, ваше величество, - осмелел напоследок я, - хотите, я буду вашим личным шофером и буду утром подавать машину к подъезду. Я живу здесь недалеко. Когда прикажете. Чтобы не было таких приключений. Только прикажите.
- Ваничка, вам пора.
- А…
- «А» в другой раз, - и открыла передо мной дверь.
«В другой раз! В другой раз… Что бы это значило?!» - бормотал я, спускаясь по лестнице. Меня слегка пошатывало.
Но на всякий случай номер ее квартиры я запомнил.
Продолжение следует?
**2.
Следует, следует продолжение. Да как оно может не следовать, когда там осталась красивая женщина
Короче, я не сразу поехал домой, а еще посидел в машине, выкурив несколько сигарет. Да… А не подняться ли мне обратно? Нет, - сказал я сам себе, - это только позориться. Поехали.
Дома встретила жена. Она была как всегда в бигудях, потому что на работе в своей конторе она была первой леди, постоянно боролась с соперницами за это звание, и все свое домашнее время посвящала подготовке завтрашнему выходу на работу.
-Ты чего задержался, где ты был?
-Бегал
А почему рубашка сухая? – включилась в игру жена.
Высохла уже. – Я вспомнил, как обливался потом еще некоторое время назад.
- Окрошку будешь?
Есть не хотелось, но нужно была не показать вида, что со мной что-то не так.
-Буду. А , кстати, как по-английски окрошка?
Жена на секунду задумалась
- Я не знаю.
Я молча хлебал окрошку, стараясь не смотреть на жену, пряча глаза. Она, видимо, уловила что-то в моем поведении.
- Что- то ты странный. Неприятности на работе?
-Нет, все о кей. Подписали мне командировку, - сообщил я.
Зазвонил телефон. Я бросился к аппарату, как будто все время ждал, что мне сообщат, что я выиграл сто тысяч. Звонила Машка, дочь:
- Я буду поздно. Я у подруги. Мы читаем «Три мушкетера».
-Чтоб в десять была дома! Кстати, скажи, как по- английски будет окрошка?
Помолчав, Машка ответила:
- Я думаю, Обэби.
-Как это?
- Бэби – малютка, крошка. О! Крошка! О! бэби.
- Кто это?- спросила жена.
- Машка. У подруги. Придет поздно. Читают мушкетеров.
- Ты бы, как отец, поговорил с ней. Знаем мы этих мушкетеров. Которые ездят на мерседесах. Ей ведь только семнадцать. А этот Пашка вскружил ей голову. Знаем мы этих подруг. Пашке отец купил подержанный «Мерседес». И теперь он король. «Паша-мерседес».
- Маша! В десять дома, я сказал!
- Ну, па! – опять настаивала Машка.
- Хорошо. Но чтоб не позже одиннадцати! – строго сказал я и положил трубку.
- Все-таки, ты какой-то странный…
- Какой?
- Кислый какой-то.
- Это от окрошки, бэби.
Два дня я мучился, старался забыть, изучал жену и невольно сравнивал. В свои сорок два она была еще красива. Но увлечена тем, что на работе она первая леди. Поэтому дома он была всегда в бигудях, на лицо постоянно наносила крем или какую-то там огуречную маску. И так ходила весь вечер в старом халате. Смотри, мол , любимый и гордись какая я завтра буду свежая. А чтобы выглядеть всегда новой, постоянно что-то шила, перешивала, вязала. И конечно, уставала. И поэтому любовных ласк избегала. Проза.
А эта… Я представил: свежий ветер в парусах, соленые брызги, загорелая женщина на палубе. А я уверенно держу румпель. Добираю шкоты. Яхта кренится. Моя красавица испуганно хватается за мачту. Я улыбаюсь. И она, видя , что я спокоен, тоже улыбается и грациозно перебирается ко мне в кокпит. На ней голубой купальник. И капли воды, попавшие на плечи и шею, блестят на солнце и медленно стекают в ложбинку между грудей. Я с трудом удерживаю себя, чтобы не слизнуть эти капли. Я еще не имею на это право, но мечтаю, и думаю о том, что такой момент настанет…
Надо ей позвонить.. Пробить ее телефон, зная адрес, не составило труда. Я долго соображал, как построить разговор. А если она не станет говорить? Нет, по телефону ничего не добьешься. Надо ее где-то поймать.
Несколько раз утром я звонил по ее номеру. А когда она брала трубку и своим миндальным голосом говорила «Алло», я молчал и давал отбой. Спустя некоторое время я снова звонил, но никто не отвечал. Так я выяснил время, когда она покидает дом. И еще я убедился в том, что живет она одна.
В один из дней я решил осуществить дерзкий план. Днем, очень кстати, обещали дождь. Утром я подъехал к ее дому, но остановился не у самого подъезда, а чуть в стороне. Но так, чтобы видеть ее, когда она выйдет. Примерно полчаса я сидел, уставившись на дверь, курил. Сначала вышла женщина с собачкой, которая тут же задрала ногу на скамеечку. Потом вышла бабка и уселась на эту скамеечку, в ожидании подруги, с которой можно обсудить последние новости. Потом выходили еще люди..
Наконец я увидел свою королеву. Дождя не было, но тучи нависли над городом, грозя вот-вот обрушить на него потоки воды. Ариадна шла, изящно неся длинный зонтик, отстранив его от себя согнутой в локте рукой. Зонтик раскачивался в такт ее шагов. Ее походка меня сразу покорила. До этого я ведь не видел, как она ходит. Разве что хромая в одной туфельке. Где-то я читал, по-моему у Фейхтвангера, о женщине, не привлекательной с виду, но покорявшей всех мужчин, как только начинала идти. Все мужики прямо балдели и тащились. Тащились и балдели. Моя королева покорила меня еще до этого, но теперь у меня снова защемило в груди.
Она шла в направлении к моей машине. И когда до меня оставалось несколько шагов (этих волшебных, ни с чем не сравнимых шагов), я вышел из машины и перегородил ей дорогу.
- Ваничка? - Слегка удивилась она. - Ты как здесь оказался? – она как–то сразу перешла на «ты»
- Я подумал, что королеве потребуется карета, чтобы ехать по своим государственным делам. Вот –вот пойдет дождь.
- Это очень любезно с вашей стороны.- Она снова сказала «вы» - Но мне ехать далеко, в центр.
Я распахнул перед ней дверцу - Прошу!.
Ариадна ловко забралась на переднее сиденье. И мы поехали. Сначала больше молчали. Потом говорили на разные темы. О грибах, о музыке. Вспомнили Мадонну и Бритни Спирс. И еще почему-то Курникову.
В центре города парковаться негде. Здесь нельзя, а там, где можно – уже полно иномарок, сверкающих полированными боками.
Я остановился, где она велела. Но тут же гаишник начал меня прогонять.
- Ваничка, спасибо.- Она послала мне воздушный поцелуй и выпорхнула из машины. -Приезжай завтра к девяти, - крикнула она, прежде чем захлопнула дверь.
-Вот это да! – я испытывал легкое недоумение и восторг от этой перспективы.
На работу я, конечно, опоздал, появился позже обычного. Но никого это не рассердило. Начальник отсутствовал. Весь день я праздновал свой успех. Был весел, общителен. И это отметили наши девицы, которые вдруг сразу решили, что надо собраться отделом и отметить что-нибудь. Ну, например, день Военно-морского флота. Который, кстати, был две недели назад.
Я, конечно, не сказал Ариадне, что знаю ее телефон и несколько дней проверял, когда она выходит из дома.
Три дня я возил ее в центр на работу, хотя попытки узнать, что это за работа, не увенчались успехом. Да и вообще, королева разве должна работать?
На четвертый, в пятницу, Ариадна попросила заехать за ней вечером. С утра она была одета в строгий черный костюм и белую кружевную блузку. Выглядела великолепно, гордо и недоступно. Расставаясь с ней утром, я испытал ревность. Кто-то другой будет смотреть на нее, разговаривать с ней. Она будет им улыбаться. Не мне.
-Ну, старый, попал! - сказал я сам себе.
Вечером в назначенное время я заехал за ней. Она приказала отвезти ее домой.
У ее подъезда она жестом показала мне, чтобы я поднялся с ней в квартиру.
Мы вошли в комнату, где я еще не был.
- Вот моя пещера.
Я успел заметить, тахту, застеленную покрывалом в клеточку. На полу лежал белый пушистый палас, напоминающий шкуру белого медведя.
Ариадна приблизилась ко мне в упор. Я ощутил тонкий запах духов «Французские»,- решил я.
Глядя мне в глаза, Ариадна взялась за мой галстук и стащила его. Потом стащила пиджак. Я пытался пристроить его на спинку стула (пиджак был дорогой!), но он полетел в угол комнаты. Так же, но в разных направлениях полетели брюки, рубашка. И все остальное. Одновременно в общую кучу полетел строгий черный костюм королевы.
Мы оказались на белом ковре. Упругой (все-таки упругой!) попкой Ариадна села на меня верхом и руками обхватила мои щеки. При этом ее груди воинственно сошлись и нацелились мне в лицо своими розовыми сосками, как дула спаренного пулемета.
-Сопротивление бесполезно, - сообщила она мне.
А я и не думал сопротивляться.
Королева была неистощима на выдумки. И неутомима.
И во всем этом, что происходило прямо на полу, на шкуре белого медведя, было все. И брызги волн, и тугие паруса. И победа на финише, безумная скорость и крутые виражи Формулы -1 и головокружительный спуск с горы на лыжах. И запах «Амаретто» и нежность, и восторг, переходящий в стон.
До сих пор я считал себя «однополчанином». Оказалось это не так. Видимо, я себя недооценивал.
Потом мы долго лежали , испытывая блаженную слабость.
-Антонио, Оранту, …пить, - прошептала королева. Я выбрался из ее объятий и пошел на кухню искать в холодильнике. Нашелся апельсиновый сок.
Когда мы утолили жажду, я робко спросил: - Ваше величество, как это произошло, что все случилось так быстро?
- А ты недоволен? – и снова Амаретто. – Ну, как тебе твоя королева? – И помолчав, - Просто я люблю повелевать. А тут плод, который уже созрел. Как его не сорвать.
Домой я попал только в первом часу. Встретила жена. Она была без бигудей, потому что завтра суббота, и на работу идти и изображать первую леди не нужно. Из комнаты выглянула Машка и сразу исчезла.
Ты где был?
-Бегал.- опять хотел отшутиться я.
-А почему от тебя пахнет французскими духами?
Несмотря на то, что я тщательно мылся под душем, и на всякий случай испачкал руки моторным маслом, сочинять про то, что сломалась машина, заглох двигатель, засорился карбюратор, было бесполезно. Своими тонкими ноздрями она учуяла запах духов. Видимо от одежды, которая валялась в общей куче. Она учуяла запах женщины своими тонкими ноздрями. О! Как я ненавидел эти ноздри в этот момент. Ноздри, с которыми прожил двадцать лет.
- Все ясно. Я не сплю, волнуюсь. Голова раскалывается. Завтра поговорим. – С этими словами жена ушла в спальню, хлопнула дверью и заперлась изнутри.
- Ну и пусть, - решил я.
Я был полон другой.
**3.
Я долго ворочался на диване, вновь и вновь вспоминая то, что случилось. Потом как-то неожиданно заснул.
Ночью мне приснился партком. Обсуждали мое персональное дело.
Во главе стола сидел секретарь. Я сразу узнал его. Это был Юрий Петрович Агапов, бессменно возглавлявший партком в почтовом ящике, где я работал в 80-е годы. Он был небольшого роста, очень несимпатичный. И рот у него был на боку. «Все беды от маленьких мужиков и худых женщин», - почему-то вспомнил я.
Справа от него сидела женщина, которая вела протокол. Неожиданно я узнал в ней свою жену. Еще какие-то люди, смутно знакомые мне понуро сидели за столом и слушали гневную речь секретаря.
- Партия доверила тебе, Иван Петрович, ответственный участок работы. А ты, похоже, не оправдываешь. На лицо моральное разложение. Какой пример ты можешь показать своим товарищам? Когда вся страна в едином порыве строит, понимаешь, … - капитализм, - подсказал кто-то из сидящих за столом (кажется, это был мой сосед по гаражу. Он занимался частным извозом – «бомбил».) – Да, - продолжал секретарь, - передовое общество с устойчивой моралью…
В это время раздался телефонный звонок. Секретарь схватил трубку.
- Да, слушаю Леонид Ильич! – Агапов(секретарь) вскочил и замер по стойке смирно. – Да, по всей строгости, обязательно, Леонид Ильич. - Ему еще что-то говорили, потом Агапов нажал кнопку громкой связи и все услышали знакомый голос: «И позаботьтесь о том, чтобы никаких контактов с Халиной Леонидовной у него не было. Он может ее испортить. В моральном плане. Вы меня поняли?» - последнее прозвучало не как вопрос, а как приказ. Раздались короткие гудки. Связь закончилась.
Секретарь тыльной стороной ладони вытер пот со лба, положил трубку и несколько секунд молчал.
- Вопрос, товарищи приобрел исключительную окраску. Придется тебе, Иван Петрович положить на стол…
Он не успел сказать, что мне предстоит положить.
- Есть предложение направить его резидентом в одну из стран Европы, чтобы исключить контакты с Галиной Леонидовной – высказался другой член парткома, в котором я узнал соседа с первого этажа Борьку. Я давно уже заметил, что он неравнодушен к моей жене.
Жена подняла голову от протокола и бросила взгляд на Борьку.
- Нельзя его выпускать за рубеж , - осадил Борьку Агапов. – С его моральным обликом. Он непременно сразу окажется на улице Красных Фонарей и привезет оттуда венерическое заболевание или, что еще хуже, СПИД и наградит весь отдел. Вон у них в отделе сколько молодых кобылиц! Агапов криво усмехнулся. При этом его рот переместился вправо почти к самому уху.
- А мы пошлем его на длительный срок, то есть навсегда. И лучше в Южную Америку. – опять возник Борька. И никаких контактов. Только азбукой Морзе: точка , тире. И точка!
«Вот гад, - подумал я, - меня на край света, а он будет с моей женой развлекаться».
Жена моя слегка покраснела и еще усерднее принялась писать протокол.
- Кастрировать его! С занесением в личное дело! – предложил мой начальник, который ревновал меня ко всем девицам в отделе.
- Пусть он сам объяснит свое поведение, - предложила секретарша начальника, которой я всегда неизменно говорил комплименты. – Ведь вы же нечаянно? – обратилась она ко мне. Нет, не зря я рассыпался в комплиментах.
- Нечаянно! – подхватил я – Я действительно не чаял!
- Ведь вы больше не будете?
- Я больше не буду, - промямлил я. А в душе твердил «Буду, буду, буду!».
- Учитывая раскаяние Ивана, я предлагаю, - секретарь многозначительно помолчал, - ограничиться мерой наказания – снять с Доски Почета. Тогда Галина Леонидовна не сможет увидеть его. – Агапов сделал жест рукой, и сидевший слева от него мой начальник вскочил со стула и выскочил из комнаты. Через мгновение он принес мой портрет, висевший на Доске. Это была фотография размером тридцать на сорок, где я улыбался всеми своими 32 зубами, а глаза блестели. Было мне тогда 30 лет.
Агапов схватил фотографию и разорвал на несколько частей. - Так будет с каждым, кто нарушит моральный кодекс!…
…Чушь какая! – я проснулся, обнаружив себя, лежащим одетым на диване. Ведомый какой-то смутной неуверенностью, я подошел к письменному столу, где на дне ящика, завернутым в кальку, должен был лежать мой портрет, висевший когда-то на Доске Почета. Фотография продолжала лежать на месте, не разорванная, целая. Я по-прежнему улыбался с портрета. Только глаза , как будто, кто-то проткнул.
«Добрались все-таки до глаз!» - в сердцах подумал я. Но тут я окончательно проснулся и вспомнил, что фотограф, чтобы оживить портрет, острым скальпелем подковыривал зрачки, обнажая белую бумагу, и от этого в глазах появлялся блеск. Он сам мне показывал, как это делается.
Немного успокоившись, я пошел на кухню и сделал себе кофе.
Жена появилась на кухне с поджатыми губами. Не глядя на меня, она принялась искать что-то в шкафу.
В мои планы не входило ссориться с ней. Через некоторое время она с Машкой собиралась ехать в Крым, где у нас были знакомые. Они давно звали нас погостить у них. Этим летом я поехать не мог – предстояла загранкомандировка. Требовалась серьезная подготовка. Поэтому отпуск я не получил. А жена с Машкой решили ехать без меня. Билеты были куплены заранее. День отъезда приближался.
- Привет, - сказал я. - Что-то ты вчера на меня не по делу наехала. Видимо, у тебя расшатались нервы. Хорошо, что скоро отпуск. Отдохнешь. Расслабишься. И Борька не будет мозолить глаза, - вспомнив ночной сон , добавил я. Напрасно, конечно, я вспомнил про Борьку.
- Причем здесь Борька! – Жена метнула на меня гневный взгляд. – Муж приходит домой заполночь, от него разит французскими духами, а жена в чем-то виновата!
- Напрасно ты сложила в голове какую-то бредовую картину. Вчера провожали в отпуск Лиду из отдела. На работе расслабились немного. А Лидка набралась изрядно, стала объясняться в любви всем и стала всех мужиков «метить» своими духами. Прямо из флакона. Дескать, чтоб не забыли ее во время отпуска. Как собаки метят свою территорию. Только метят кобели. А тут сучка. Бредовая идея. Я еще хоть немного успел увернуться. – Я вошел в раж и стал сочинять новые подробности. – А потом пришлось везти ее домой. Я же не пил. А живет она в Выхино.
- Ага! - отреагировала жена. – И класть ее в койку. И ложиться рядом, чтоб успокоить и согреть!
- Да успокойся ты! Провожали мы вдвоем с Колькой. И никто не остался. Нужна она мне! Когда у меня жена такая красавица! Вон и Борька на тебя все время заглядывается, - зачем –то опять вспомнил я
- Да оставь ты наконец Борьку!. Вот прилип к языку! Есть и получше… - сорвалось у нее.
- Интересно, интересно. Ну-ка поподробнее на этом месте. - Я уже переходил в наступление.
- Да что привязался к слову! Никого нет! – жена решительно вышла из кухни.
Через некоторое время я услышал, как хлопнула входная дверь. Обидевшаяся жена гордо покинула меня.
Я решил отправиться в гараж. Наши гаражи стояли вдоль железной дороги. Когда-то эту территорию захватили автолюбители, настроили железных гаражей, потом все это оформили, наняли сторожей. Там и у меня был бокс, в котором стояла престижная семейная машина - Ауди. Не новая, правда, но вполне хорошая. А на копейке я ездил каждый день, и держал ее около дома.
Сосед-«бомбила» копался в двигателе своей «четверки». - Привет, Толян. Ты чего не бомбишь? – поздоровался я с ним.
- Суббота сегодня. Бомбить надо в будни с утра. А сегодня народ отдыхает.
- Толян, а какое общество мы строим? - все еще под впечатлением сна спросил я.
- Кто строит?
- Кто-кто. Народ наш русский, который сегодня отдыхает.
- Спроси полегче. Народ не строит, только ломает. Вон у Петра вскрыли гараж.
Мой гараж не тронули. Я открыл ворота. Красавица моя стояла, сверкая полированными крыльями. «Надо бы Ариадну прокатить на ней», - подумал я.
***4.
В понедельник я подъехал к дому Ариадны на Ауди. Она удивленно подняла брови, но ничего не сказала. Что-то в ней изменилось. На мои восторженные воспоминания о проведенном в пятницу вечере холодно заметила: «Тебе, наверно, это приснилось».
- Как приснилось? А разве я не видел у тебя на спине, чуть повыше попки маленькую тату в виде паучка? Ты будешь это отрицать?
На это королева только усмехнулась.
Вот это да! Значит… значит…Что же это значит?
Воспоминания были так ярки, и мое желание повторить все возбуждали меня все больше.
Несмотря на то, что она как бы провела невидимую черту в наших отношениях, я продолжал каждое утро заезжать за ней. Она не отказывалась от моих услуг, расставаясь, целовала меня в щеку, оставляя надежду на нечто большее.
Постепенно я узнал, что работает она секретарем-референтом в инофирме, знает французский язык, что работа ей не нравится. что начальник домогается ее, хоть уходи. Узнал я также, что живет она одна. Родители умерли. А первого мужа она выгнала.
- Я тоже знаю немного по-французки, - решил пошутить я, и стараясь грассировать, произнес: «гараж, паспорт, ремонт обуви, пермутасьон, шерше ля фам».
- Ну, и как, шерше?
- Да, -ответил я и посмотрел на Ариадну, - это вы.
В пятницу Ариадна вдруг высказала желание в выходные дни поехать на пикник. «Только поедем на старой машине».
- Куда?
- Об этом я скажу тебе позже. Постарайся одеться во что-нибудь старое, и возьми во что переодеться.
Мне пришлось придумать версию о том, что в гаражах назначили субботник по уборке территории.
- Опять напьетесь, - прокомментировала жена. – Я поеду к маме.
Я одел старые джинсы, старые кроссовки, взял термос с кофе, несколько бутербродов, японский транзистор. Ровно в 9 утра я прибыл к подъезду моей королевы.
На лавочке около подъезда сидел какой-то мужчина лет сорока. Мне показалось, что я его уже где-то видел.
Ариадна вышла с опозданием минут на десять. Одета скромно. Джинсы и куртка были явно не новыми. В руке у нее был небольшой рюкзачок.
Мужчина, сидевший на лавочке, быстро поднялся и шагнул к ней. И начал что-то быстро говорить. Он пытался взять ее за локоть. Ариадна взглянула на него с презрением и отвела его руку в сторону. И быстро направилась к машине. Уже открыв дверь, она бросила ему:
- Никаких дел я с тобой иметь не собираюсь! Оставь меня в покое. И больше здесь не показывайся!
- Поехали! – приказала она мне.
Когда я отъехал от дома, Ариадна пояснила
- Это мой бывший муж.
-Где-то я его уже видел.
-Мог видеть, когда высаживал меня у офиса. Это приятель моего шефа. Он –то и устроил меня на эту работу, будь она неладна.
-Что так?
-Шеф, паскуда, пристает. Да и вообще, подай кофе, принеси, унеси. Как прислуга. Еще норовит ущипнуть, прижать…
- А что муж?
-И этот все время достает. Ты думаешь, я ему нужна? Как бы не так! У него корыстные интересы.
- Что же он от тебя хочет? Деньги? Квартиру? Если не тебя… Ты сама есть величайшая драгоценность. А выходит что-то другое.
- Я расскажу тебе, может быть несколько позже. А сейчас не отвлекайся от дороги. Выезжай на Варшавское шоссе. Дальше я буду говорить тебе, где свернуть.
Шоссе было плотно забито машинами. Пользуясь хорошей погодой дачники двигались к своим шести соткам. Поэтому ехали мы не быстро.
Постепенно к Ариадне вернулось хорошее настроение. Я включил транзистор. «Ой,ой,ой,ой, это между нами любовь? – пела в транзисторе Глюкоза, звучало это с каким-то сомнением и иронией, - Ой,ой,ой,ой, это между нами любовь? – и сама отвечала: любовь, любовь.
- Я думаю, это нам не понадобится.
- Что, любовь?
- Нет, я имела ввиду приемник. Там, где мы будем, он будет бессилен.
- ?
- Я. Ваничка, хочу показать тебе одно место, куда мы с отцом неоднократно ездили. Это пещера.
- Так мы что, едем в Крым?
- А по-твоему ближайшая пещера есть только в Крыму? Ошибаешься. Под Москвой достаточно много подземелий.
- В самом деле? Вот не думал
- Да. Естественные и искусственные. Многие образовались на месте каменоломен. Когда строилась Москва Белокаменная, добывали камень. А оставшиеся пустоты стали пещерами. И пользуются популярностью у любителей экстремального. Мои родители были увлечены этим. Спелеология – это в своем роде синтез туризма, авантюризма и науки. Сама я небольшой любитель, хотя отец и пытался привить мне это. Но сегодня…
- И ты не боишься темноты?
- Против темноты есть средство. У нас есть фонарь и свечи.
- А мышей? Все женщины должны бояться мышей.
- Мыши не самое страшное в этом деле. Да и мышей практически нет. Что им делать в пещере…
- А летучие мыши? – не унимался я . – Мне кажется, что летучие мыши как раз в пещерах и живут. Висят там вниз головой разные упыри и вурдалаки.
- В здешних катакомбах летучих нет. Хотя рассказывали как-то про девушку, которую во сне искусала летучая мышь. Она спала в пещере. Укусы летучих мышей-вампиров совершенно безболезненны, зато кровь остановить не просто, – в слюне содержатся вещества, препятствующие свертыванию крови.
- Откуда же взялись эти твари?
- Много сейчас несознательных субъектов, которые стали ездить куда попало и привозить всякие диковины, кобры, например. Несколько мышей привезли из Южной Америки. А они оказались на свободе и прекрасно приспособились к нашим условиям.. Впрочем, может быть это чей-нибудь досужий вымысел. Зато есть более неприятное. Есть хулиганы, местная шпана. Им , видишь ли, не нравится, что посторонние залезают в их владения. И знаешь, что они придумали? Они устраивают задымление. Это называется волок. Дыму под землей деваться некуда. Так и выкуривают. Хорошо, если успеешь. А были случаи…
- Вот ведь мерзавцы!
- А еще можно заблудиться. Протяженность ходов достигает несколько километров. Туда, куда мы едем – пещера называется Силикаты. В ней как-то заблудились два школьника. И погибли. После этого местные власти завалили вход.
- Как же мы туда попадем? Или мы не полезем?
- Я знаю один лаз. Мне его отец показал незадолго до смерти. А как у тебя насчет клаустрофобии?
Я пожал плечами. – Вообще-то замкнутого пространства я не боюсь. Как-то застрял в лифте. И минут сорок висел. Душно только было. Но не страшно.
- Это потому, что ты знал, что помощь придет.
- Наверно.
- Я. кажется, тебя немного напугала. Сейчас будет поворот направо. Ты что, дрожишь?
- Я не дрожу.
- А что же скорость сбавил?
- Так ведь поворачивать будем. Или нет?
- Будем, будем. Все будет нормально. Я тебе наговорила всяких ужасов, но сам увидишь, что все просто.
Мы свернули с шоссе, поехали по асфальтовой дороге, потом Ариадна велела свернуть на проселок. Потом минут 20 мы ехали вообще без дороги по ухабам и кочкам . И наконец мы выехали к берегу реки.
- Это Десна, - пояснила Ариадна. Смотри–ка, как тут все изменилось. - Сказала как бы себе самой. – Понастроили коттеджей. Мы были здесь три года назад. Незадолго до смерти отца. Стоп. Дальше пешком. Не будем особенно светиться.
Запирая машину, я обратил внимание, что метрах в ста от нас остановилась «девятка». Никто из нее не выходил.
- Еще кто-то прибыл, - сообщил я своей спутнице, которая в этот момент нагнулась над своим рюкзаком.
Она взглянула в ту сторону, куда я указал: О, дьявол. И он приперся за нами!
- Кто он?
- Мой бывший. Это мне не нравится. Да, ладно. Пошли.
Еще метров пятьсот мы шли вдоль берега реки. Начались заросли кустов. Некоторое время мы пробирались через кусты
- Это здесь. – Ариадна осмотрелась и уверенно стала подниматься вверх, подтягиваясь за ветки .Я следовал за ней.
- Она обнаружила небольшое углубление, заросшее травой, крапивой, лопухами. Это был лаз. Несколько крупных камней, заваленных землей и опутанных корнями травы, преграждали и маскировали вход.
- Давай, Ваничка, аккуратно раздвинем эти камушки.
Мне не составило большого труда разобрать вход. Обнаружилось отверстие.
- Узковато будет, - в задумчивости проговорил я.
Ариадна между тем достала из рюкзачка большой фонарь и свечку.
- Я пойду вперед. – Сообщила она. – После этого позову тебя. Не бойся, здесь только в начале узко, а дальше нормально. Метра два. Дальше свободно. Ариадна поправила на голове косынку. – Ну, вперед!
Глядя на ее исчезающие в темноте ноги, я загрустил. Я вспомнил случай из детства. В нашем дворе стоял котел, в котором разогревают вар. Однажды во двор привезли доски и свалили их прямо на этот котел беспорядочной кучей. Куча была довольно большой. А мы – лет нам было по восемь – мы стали в этих досках искать ходы, по которым можно было добраться до котла. У котла образовался как бы грот, где можно было вдвоем-втроем усесться. И вот мы лазили туда. И тем же путем вылезали назад. А потом Толька, самый маленький из нас нашел второй путь от котла. И пролез по нему наружу. Вовка, его брат полез тоже, и тоже вылез. Не полезть я не мог Полез.. И застрял. Я был покрупнее их. Назад хода нет. Вперед – не могу. Состояние жуткое. До сих пор, как вспомню, мурашки по коже. Они-то вылезли и убежали играть в расшибалку. А я застрял. Минут десять я извивался под досками. Потом как-то извернулся, куда-то подлез, весь ободрался, но выбрался. Все это вспомнилось мне сейчас, как говорится, на уровне ощущений.
Признаться честно, лезть в эту дыру теперь мне совсем не хотелось. Но что мне оставалось делать? Если уж королева так решительна, мне ли праздновать труса?
Через какое-то время я увидел свет, исходящий из лаза и услышал глухой голос « Все нормально Давай.»
Я прошептал Отче Наш, перекрестился, и полез в дыру.
Ползти было неудобно. На голову сыпалась земля. Я сразу ощутил холод и сырость подземелья. В какой –то момент я почувствовал, что застрял. Меня охватил ужас. Назад хода не было. «Надо было снять куртку» –мелькнула мысль «Идиот» –ругал я себя «Как быть? Кто может помочь?» Но Ариадна подбадривала меня: «Давай, Ваничка, я здесь, твоя ласточка. Вот я уже сижу. Иди ко мне».
Каким –то непонятным движением мне удалось продвинуться чуть вперед, потом еще чуть, а потом пошло легче.
Когда я выбрался, наконец, в небольшой грот, вид у меня был, наверное, очень забавный – испуг, сменившийся надеждой на некоторую свободу. Во всяком случае, когда Ариадна осветила мое лицо фонарем. она расхохоталась. Я заставил себя тоже улыбнуться.
- Ну. И чем же мы тут займемся, - поинтересовался я . сидя на корточках.
- Мы сейчас продвинемся вон по тому штреку. –Ариадна посветила фонарем в сторону очередной дыры. Штрек, казалось, был попросторнее, но уходил вниз. – И попадем в зал, где и займемся делом.
С этими словами королева , «моя ласточка» полезла в штрек, приглашая меня следовать за собой.
-Ну, дела! – подумал я – Сказать бы кому, куда я забрался. Ведь кто поверит?
Метров пять,а может быть и все десять, кто ж разберет в темноте? – мы ползли. Ариадна впереди, освещая путь фонарем. Я за ней, почти касаясь руками ее кроссовок А что, если там тупик? Как пятиться? Да, нет .Вроде этот лаз попросторнее.
Наконец мы выбрались из тесного тоннеля и оказались в просторном гроте.
- Вот это зал, где раньше собирались фанаты подземных странствий. – Ариадна посветила фонарем. Высота зала была метра два, можно было встать в полный рост. По размерам зал напоминал комнату площадью метров тридцать. На условном полу видны были остатки костра.
Ариадна зажгла свечу и укрепила ее на камне, лежащем посреди грота. Пламя свечи слегка отклонилось в сторону траншеи, из которой мы вылезли.
- Видишь, - сказала Ариадна, - есть движение воздуха. Значит, будем дышать. А еще пламя показывает дорогу назад.
-Ариадна, а ты не взяла с собой свою спасательную нить?- спросил я, как бы шутя. И тут же подумал, что может быть нить-то нам действительно нужна.
-Нет, нить я не взяла. Мне здесь все знакомо. – Она снова включила фонарь и стала внимательно осматривать стены грота.
- Вот этот ход, - она показала на чернеющее отверстие, - как раз ведет туда, откуда был доступ с воли. Но его местные власти завалили, взорвали.
- -Зачем?
- Боялись, что здесь собираются инакомыслящие, или какие-нибудь секты. Это не нравилось властям.
-Посиди здесь , я сейчас вернусь. А ты пока подумай о вечном. – С этими словами она нырнула в какую-то дыру.
«О вечном… А что вечно? Вот сижу я под землей. Сам залез. А когда-нибудь наступит время, и меня не будет. И зароют меня в матушку землю навечно И будет мне (мне?) все равно. Будет это. Но пока… пока я жив. И рядом где-то в темноте красивая и желанная. И я хочу ее до безумия. Ради ее прихоти залез сюда, потеряв рассудок… Надо жить и радоваться каждому дню, каждому моменту. Ведь вся жизнь состоит из моментов Так ведь изо дня в день одно и то же – дом- работа, дом – работа. И вдруг что-то яркое. И это мгновение остается с тобой. Его ты помнишь. А как шел на работу вчера, позавчера – это все исчезает.
Через несколько минут, которые мне показались вечностью, Ариадна вернулась.
- Представляешь, Ваня, в этих катакомбах одиннадцать километров ходов. Там дальше целые галереи. Огромные пустоты. А наверху, вот ведь чудаки, над этими пустотами понастроили коттеджей. И никто не думает о том, что в один прекрасный момент все они, ну, не все конечно, рухнут под землю.
- При колеблющемся пламени свечи лицо моей королевы выглядело совсем не таким, каким я увидел его впервые в метро. А тоже ведь под землей это было. В ее лице теперь было что-то роковое, какая-то тайна блуждала вокруг нее.
Мне стало зябко. Холод подземелья проник до самых костей. Меня начала бить дрожь.
- Ну что, хозяйка медной горы, какие наши дальнейшие действия? Когда мы займемся делом?
- Все. Дело сделано.. Я вижу, тебе здесь не очень нравится Сейчас идем назад. На волю.
Это было лучшее, что можно было придумать.
Тем же путем, в такой же последовательности мы поползли к заветному выходу. Наконец и я увидел «свет в конце тоннеля», который мне загораживала попка ползущей впереди Ариадны.
Дневной свет ослепил меня. Я блаженно вытянулся на траве.
- Что? Страшно было? – королева склонилась надо мной.
- Признаться, не очень весело. Это не для меня. А ты испытала кайф? Зачем нам все это?
-Потом поймешь…
Что я потом пойму? Потом я сумею оценить божий свет, побывав в преисподней? Потом я оценю прелесть теплого дня, после того, как дрожал от холода и сырости в темноте? Почему потом? Я уже сейчас это оценил… Очень хотелось закурить но сигареты остались в машине.
Мы замаскировали лаз, завалив его камнями и присыпав землей, и спустились к реке.
В пещере было довольно сухо. Поэтому одежда наша пострадала не очень. Мы отряхнулись, насколько это удалось, и спустились к реке, чтобы умыться.
Пока мы умывались и старались привести в порядок свою одежду, какие-то два босоногих мальчишки лет тринадцати все вертелись поблизости от нас. Потом, выбрав момент, когда я держал умывающуюся Ариадну, чтобы она не упала в воду, один из них подбежал, схватил лежавший рюкзачок Ариадны и стремительно бросился наутек. Я бросился было за ним, но где мне было догнать его.
- Оставь их, - распорядилась Ариадна. – Там нет ничего. Вот только фонарь, да и тот доброго слова не стоит. Фонарь сильный, но горит он двадцать минут, а заряжать его надо сутки.
- А что, мы только двадцать минут были там? - Мне показалось, что прошло полдня.
Почему-то эта история с рюкзачком развеселила мою подругу.
- То-то он огорчится!
- Кто?
- Да муженек мой бывший! Это же по его заданию ребятки умыкнули рюкзачок. Он же приехал за нами. Ты же видел.
-А что ему нужно?
- Об этом несколько позже. А сейчас едем домой. Ужасно хочется в теплую ванну. И потом кофе.
Я предложил кофе из термоса и бутерброды. Отвергла.
- Домой. В горячую воду.
Как только мы сели в машину, меня уже задним числом охватил страх:
-А если бы мы застряли, кто бы стал нас спасать? –Я вспомнил те мгновения, когда в узком лазе меня охватило отчаяние.
-. Конечно, прошло какое-то время после того, как я пользовалась этим лазом. Могло что-то осыпаться, да мало ли что! Но ведь все обошлось. Но, миленький мой, спелеология – это кроме романтики еще и авантюризм! Правда я романтиком подземелий так и не стала…
Всю обратную дорогу ласточка молчала. На вопросы не отвечала. Сидела с открытыми глазами как-то отрешенно. Но и в этом застывшем состоянии она была прекрасна.
Дома, побросав грязную одежду в прихожей, королева устремилась в ванну.
Пока она отмокала и нежилась в теплой пене, я сварил кофе. На этот раз он у меня не убежал.
Королева вышла в том же розовом халатике, свежая, румяная, с огоньком в глазах.
- О! Кофе! – она сделала глоток. - А ты справился, кофе отличный. А теперь марш в ванну! Но не долго. А то я устану ждать.
Ванну наполнять я не стал. Скорее! Скорее! Королева ждет! Я, дрожа от нетерпения, быстро вымылся под душем и, не успев как следует вытереться, предстал пред светлые очи своей повелительницы.
Я упал в ее объятия и погрузился в сказку.
Теперь это была нежная сказка с добрым началом, неторопливым повествованием и ласковыми поворотами сюжета. Я снова был героем-первопроходцем. Покорителем полюса и морских глубин. Побеждал чудище о трех головах. Отгонял вампиров. Спасал прекрасную царевну, вырывал ее у злодея и нес на руках, а она поднимала ресницы и благодарно смотрела на спасителя . И улыбалась загадочной улыбкой.
****5
- Ты сегодня проявил себя достойно. – сказало ее величество, высунув носик из-под одеяла.. – Я имею ввиду не здесь. Здесь, кстати, тоже. Я же видела, как не хотелось тебе лезть в эту дыру. Сознайся, ведь страшно было? Правда, я не оставила тебе выбора.
- Конечно, страшно. Но и не всякая женщина отважится на это.
- Мне-то – что! Мне не впервой. Отец с 5 лет таскал меня по разным местам. Но так, правда, и не привил мне любви к этому. А во-вторых, я знала, куда лезу. А ты оказался крепким.
- Значит, ты хотела меня испытать?
- Да….-помолчала. – И не только…
- Что же еще?
Королева задумалась. Потом подняла голову с подушки, внимательно посмотрела мне в лицо.
- Ваня! Обещай мне, нет, лучше поклянись, что все, что я тебе сейчас скажу, ты никому… нет, не так…
- Как я должен поклясться? Сказать «честное пионерское»? Нет, лучше «Век свободы не видать!»
- Не ерничай. Я не шучу. Давай так. Присягни на верность своей королеве, Ты же ведь называешь меня своей королевой?
- Да, ваше величество! Я готов служит своей королеве верой и правдой!
- Я серьезно, не надо иронии.
- Ваше величество! Более подходящего момента для моей присяги быть не может. – Я все еще продолжал игру. Я вылез из-под одеяла и встал на колени, в чем был, т.е. ни в чем. – Клянусь, ваше величество, верой и правдой служить вам, хранить ваши тайны, оберегать от врагов и супостатов, быть вам верным слугой и защитником. – Я наклонился и поцеловал августейшую руку.
- Я посвящаю тебя в свои рыцари. – Ее величество нагнулось и поцеловало меня в лоб. – Это серьезно, мой рыцарь.
Конечно, это была игра, скорее всего игра. Но в этот момент я совсем не помнил, что я сейчас на субботнике в гараже, что дома сидит жена, вернувшаяся от мамы, что надо воспитывать Машку, которой уже 17 и у которой свищет ветер в голове. У меня у самого в голове гудело.
Королева выскользнула из постели и стремительно вышла из комнаты: «Подожди». Над ее прелестной попкой я снова увидел паучка. Спустя минуту она снова появилась и размеренным державным шагом подошла ко мне. Ах, как она была прекрасна в своей наготе! Глядя на нее, я подумал о том, что люди все, несмотря на их индивидуальность и непохожесть, созданы, все-таки, по одному шаблону, говоря языком техники, наштампованы в одной или нескольких прессформах. А эта женщина была штучной работы. Создатель здесь потрудился на славу, не пожалел ни времени, ни таланта, ни материала.
В зажатой руке Ариадна что-то держала.
- Вот, смотри, - Ариадна медленно протянула руку и разжала ладонь. Моему взору открылся большой изумруд. Я мало смыслю в драгоценных камнях, и тем не менее, размеры его меня поразили. В лучах вечернего солнца камень искрился весь, и казалось, что внутри у него горит огонь.
- Вот это мне передал отец, умирая. Я застала его в больнице, можно сказать, в последние минуты, перед тем, как он отошел.- Ариадна замолчала, видимо вспоминая эти минуты.
- Как в больнице? Что, он – я показал глазами на камень, - он был при нем? Да это же целое состояние. Это – хорошая иномарка, по крайней мере!
- Ах, что вы за мужики! Все мерите на автомобили! Нет, он был дома в тайнике. Отец успел сказать, где я его найду. И еще сказал, что таких или поменьше много. Он так и сказал "много". Только они в пещере. И я должна их достать.
- В какой пещере?
- Этого он сказать не успел. В палату как раз вошел Георгий...
- Это кто?
- Мой будущий муж. Вошел Георгий. Отец успел сказать только «Ищи у себя…» … и…ушел.
Ариадна снова забралась под одеяло. Я пристроился рядом.
- А теперь слушай. Отец умер в больнице в Перми. Он, как всегда полез в пещеру. На этот раз почему-то один. И там случилось несчастье. Он где-то сорвался, упал, расшибся. И три дня пролежал один. Хватились его только на третий день. Нашли.
- Как же узнали, что он там?
- Видишь ли, обычно у входа в пещеру или внутри лежит тетрадь, в которую записываются, когда заходят, а потом отмечают свой выход. Это элементарно. Хватились, когда увидели, что человек не вернулся. Кто-то видел, как он заходил. Он был жив, но состояние его, сам понимаешь, не оставляло никаких надежд. Доставили в Пермь. Кроме разных переломов, у него началась пневмония. Он приходил в сознание. Мне дали телеграмму, и я помчалась к нему. Но успела только к последним минутам. Может быть он ждал меня из последних сил, а когда я появилась и он увидел меня, и сказал, что хотел, силы оставили его. Он не успел договорить. Помешал Георгий. Сказал только «Ищи у себя…». Это и Георгий слышал. А где у себя?
- Я не очень верила в несметные богатства Алладина. – продолжала она. -Хотя отец иногда загадочно говорил: «Скоро ты, моя принцесса (он называл меня принцессой, он очень меня любил, как и я его), скоро ты будешь богата». Но когда я вернулась домой и нашла это –Ариадна снова разжала ладонь, и камень снова засверкал, – я подумала о том, что отец унес собой тайну клада.
- А ты не пробовала искать какие-нибудь записи его, может быть дневники?
- Искала. Перечитала все его письма, он часто уезжал и писал из экспедиций. Никакого намека! Ведь где-то они лежат! И я найду их!
- Мы сегодня тоже искали клад?
- Можно сказать, да. Хотя я просто проверила тайник, о котором знали только мы с отцом. Я слабо надеялась, что может быть там не клад, а какое-то указание, ключ к разгадке. Но там было пусто.
- А что Георгий?
- А Георгий уже тогда в больнице понял, что я владею тайной клада. И стал кружить вокруг меня. Все ждал, что я проговорюсь. Намекал, что он заботится обо мне, как о сироте. Мама –то моя умерла раньше. Я осталась одна. Он показывал, что принимает участие в моей судьбе. А потом начал ухаживать, дарить цветы, конфеты. Честно говоря, он мне не особенно нравился. Но настойчивость и длительная осада позволяют брать и не такие крепости… И я сдалась. Он сулил златые горы. А я была без работы. Жить было не на что. И одиноко.
Я почувствовал, или вернее меня вдруг охватило чувство ревности к этому бывшему мужу. И я как–то весь напрягся. Ариадна это почувствовала: «Ты что? Ревнуешь? Все уже позади, успокойся».
И продолжала:
-Стали мы жить здесь, в этой квартире, где и отец жил. С первых же дней Георгий сразу изменился. Он откровенно пытал меня о кладе, перерыл в доме все, сначала потихоньку, а потом и открыто. Сначала я обнаруживала, что вещи лежат и стоят, не так , как было до моего ухода. Муженек мой не добился от меня ничего. Хотя даже шантажировал меня. Да я и сама до сих пор ничего не знаю. Этот камушек я ему не показала. И он не сумел найти его. А как супруг он оказался никудышным. Уже позже я поняла, что у него была женщина. А я ему нужна была только для того. чтобы открыть секрет клада. Ну, не подонок ли? Короче, я его выгнала.
- И теперь он следит за тобой? Как же он узнал, что ты собираешься «на пикник»?
- Я болтанула, что еду на пикник, когда шеф пристал, чтобы я вышла в субботу на работу. Хотел меня «запрячь». Он-то и сообщил Георгию. Тот и решил меня выследить. И, как видишь, пожаловал и преследовал.
- Он что, решил, что ты собралась за кладом?
- Наверно.
- А шеф может быть тоже в доле?
- Этого уж я не знаю. Все может быть.
***6
С женой отношения наладились. Уезжая «на пикник», я все же позвонил сторожу в гараж и предупредил его, что у нас субботник. Так, на всякий случай, если вдруг жена позвонит туда, хотя я не уверен, знает ли она туда телефон. Обеспечил себе, так сказать, алиби. Конспирация есть конспирация.
Отъезд на юг моих женщин и подготовка к нему заняли все внимание и время. Купили Машке купальник, шортики.. Жене сумку, новые наряды. А как же! Там, в Крыму не может же она выглядеть не по-столичному! Купили подарки друзьям, согласившимся терпеть моих аж целый месяц.
В среду я повез их на Курский вокзал. На Ауди, конечно. Поехали с запасом, потому что, я знал, припарковаться там, у вокзала – это целая проблема. Так и получилось. Нашлось место довольно далеко. За парковку слупили с меня аж сто рублей! Но зато стой сколько хочешь. Хоть сутки! Купил три розы. «Странно, подумал я, а королеве я дарить цветы забывал. Если не считать того жалкого букетика незабудок в день знакомства».
Посадил в скорый поезд «Москва – Евпатория». - Не скучайте, поезд скорый, доедете быстро, - пообещал я, целуя своих.
- И какой же русский не любит быстрой езды, - продекламировала Машка. – «Когда жена уезжает» – мысленно добавил я. Впереди у меня был месяц холостяцкой жизни, месяц, на который я возлагал некие надежды. Мои мысли заполнены были королевой.
Случилось, однако, несколько по другому. Хотя я и встречался с ней почти ежедневно, близости Ариадна избегала. Под разными предлогами. То презентации, то критические дни, то головная боль, то деловые встречи. Короче, морочила мне голову. Но по-прежнему оставалась ласковой, не отталкивала, будто что-то обещала, но как-то неопределенно.
Только на пятый день, когда я встретил ее после работы с огромной розой (одной розой, но великолепной), Ариадна пригласила к себе.
***7
Это было мое третье посещение квартиры Ариадны. Я поймал себя на мысли, что кроме белого ковра в комнате и некоторых хозяйственных деталей на кухне в моем сознании ничего не запечатлелось. Все мое внимание было направлено на королеву. Она была как бы в фокусе, куда бы она не перемещалась. Все остальное было размыто, как на фотографии мастера, который, чтобы выделить главное, делает предметы фона с неясными очертаниями, расфокусированными. Я рассеянно обвел взглядом комнату, машинально отметив существование книжного шкафа, шкафа для одежды, маленького столика, на котором лежала, видимо, какая-то косметика. На стене булавкой была приколота цветная картинка, на которой, видимо, был изображен подземный грот.
Королева снова достала изумруд и не расставалась с ним все время, пока мы…ну, в общем, были вместе.
Ариадна повернулась на живот и вытянула вперед руки, в которых засверкал волшебным, колдовским светом изумруд.
Пока королева была очарована светом камня, меня привлекла татуировка.
Я молча приблизил свое лицо к рисунку. Это был вовсе не паучок, а , скорее, осьминог. Рисунок был довольно изящным. Осьминог развернул свои лапы, щупальцы, или, как их назвать, ноги, если это осьмиНОГ, в общем, конечности. Я попытался их сосчитать, но королева неожиданно пошевелилась:
- До чего же…завораживает этот свет. Я не могу оторваться!
- Подождите, ваше величество, не ворочайтесь. А я не могу оторваться от этого очарования, - и чмокнул попку. – Дайте мне полюбоваться этой прелестью. – Я снова начал целовать. _ Интересно, а сколько поцелуев может уместиться на вашей августейшей попке? Один, два, три… - я начал перемещать свои губы по волшебным холмикам …десять, одиннадцать, двенадцать…- На счете тринадцать королева резко перевернулась:
- Достаточно. Уместиться может много. Побереги свои поцелуи для других мест…
**8
Я вспомнил об осьминоге.
-Ваше величество, некоторое время назад я имел удовольствие любоваться рисунком на вашей августейшей спине. Что символизирует этот изящный рисунок?
Ариадна усмехнулась
- История не очень сложная. Лет пять назад – а я тогда была совсем другой, как бы это сказать, хипповала… Да, пожалуй лет пять прошло. Так вот, была у нас компания, парни, девчонки с особой претензией на свое. И модно было тату… Оно считалось, как знак особой принадлежности. Некоторые девчонки делали себе наколки на плече. Бабочка, например, или какой-нибудь конь с крылышками…
- Пегас.
- Ну да. Весьма изящно смотрелось. В этом был некоторый шарм.
- Мне эта мода всегда казалась чудной. Раньше, помнишь у Дюма, у Миледи была лилия на плече, так клеймили преступников. А теперь все иначе.
- Да, жизнь другая. Короче, мне тоже приспичило. А девушка я была с характером (такой и осталась, подумал я), если что захотела, обязательно своего добьюсь. Хотела как-то предупредить отца. Вот, мол, хочу сделать себе тату. Что ты! Чуть ли не до драки., так он возмутился. Как же! Его любимая дочь будет с клеймом! Но он понимал, что все равно ему меня не убедить, не запретить. И надо искать компромисс. Сошлись на том, что это будет на том месте, где ты его нашел. И еще. Отец поставил условие, что он сам выберет рисунок и проследит за его воплощением. Вот так и появился паучок-осьминог.
- Весьма симпатичный. У отца был вкус. Дай-ка я еще полюбуюсь.
- Вот еще! Здесь не картинная галерея, и не музей изобразительных искусств, и не выставочный зал!
Тем не менее, она снова повернулась на живот.
- Да, это скорее осьминог. – Я вгляделся повнимательней. - Только почему у него семь ног? Или конечностей? Если осьминог, должно быть восемь. И в одной ноге он держит какой-то топорик. Держит в ноге? В руке? В конечности.
- -Это он грозит моим обидчикам.
- Кто же посмеет тебя обидеть? Твой Георгий? Обижал?
- Обижал. Только картинку он не видел. Или не разглядывал. Во всяком случае, не восторгался, как «некоторые».
- Однако! – подумал я. – Ну и что, этот рисунок повысил твой статус в компании?
- Да, нет. Я же делала это не для общего обозрения. Так, для себя. Как способ самоутверждения. Никому я не демонстрировала. Так, мелькнет иногда летом из-под одежды. Факт, что есть. А подробно изучаешь его ты первый. Сама в зеркало рассматривала, вроде общее представление меня устраивало. А потом привыкла и почти забыла. А компания наша хипповая как-то распалась. Или, вернее, мне она надоела.
- Может быть и наркоту пробовала?
- Нет. До этого, к счастью не дошло. Но вообще-то, компания у нас была что надо! Уже позже я поняла, что ходить чумазой и нечесаной не лучший способ самоутверждения.
Лучше быть ухоженной и красивой, чем нечесаной и неумытой. Не так ли, мой рыцарь?
Я горячо согласился.
****9
- Ваничка, - обратилась ко мне Ариадна, - давай съездим в субботу, навестим мою тетю. Она живет в деревне, в Тверской области. Я ее не видела сто лет. Это всего двести километров. Что тебе стоит? Ты же ведь асс! Утречком выедем, а к вечеру вернемся. Я куплю гостинцев.
- Кем она тебе приходится?
- Это родная сестра моей бабушки. Старшая. Ей уже лет семьдесят пять. Живет одна. А я, негодница, была у нее год назад.
В настоящий момент я был как вольная птица. Не надо никому врать. Отчего бы не съездить? - подумал я.
Утром в субботу я подрулил к дому королевы. К дворцу! Разве может королева жить в доме? Там где она – это дворец! Дворец, правда, располагался на 4 этаже хрущевки, и попасть в него можно было только через пахнущий кошками обшарпанный подъезд. Ох уж этот русский варварский менталитет!
Ариадна увидела мою машину в окно и крикнула, что уже готова, что сейчас спустится, чтобы я не поднимался.
-Давай заедем в супермаркет, купим бабе Тоне гостинцев. Нельзя же с пустыми руками.
- А вы, ваше величество, дорогу – то знаете? – Я по-прежнему обращался к ней только таким образом. Имя Ариадна было почему-то трудным в произношении, а придумать какое-то ласковое сокращение я не мог. А в этом обращении было все и уважительность, и ирония, и какой-то намек на нашу общую игру.
- А как же! Деревня Семеновка.
Поехали. Пока заехали в магазин, пока нагрузились пакетами, время шло. На выезде из Москвы возникла пробка. В результате неровного и медленного движения копейка моя перегрелась, заглохла. Пришлось дать ей отдохнуть. Короче говоря, когда мы достигли нужного поворота, времени было уже много.
Деревня производила убогое впечатление. Мы проехали несколько домов с покосившимися заборами. Над некоторыми домами, надо отметить, торчали телевизионные антенны. Эти дома выглядели наиболее приличными. У одного из таких домов, пятого по счету, стояла женщина, скрестив на груди руки.
- Стой. Это здесь. – Скомандовала Ариадна. Едва только я остановился, она выскочила из машины и подошла к женщине. Были произнесены какие-то слова, которых я не слышал, но только видел , как Ариадна на какое-то мгновенье развела руки в стороны – жест, означающий «что делать? Так получилось». После чего бросилась обнимать женщину и тискать ее в своих объятиях.
Я заглушил двигатель и не спеша вышел из машины.
- Это баба Тоня, - представила Ариадна мне женщину. И снова к ней : -Баба Тоня, ты совсем не изменилась. Сколько я тебя не видела? Год? Полтора? Ну, как ты тут? Здорова ли? А мы тебе гостинцев привезли! Ваничка, - мне, - доставай!
- Иван, - представился я пожилой женщине.
- Здравствуйте, - слегка поклонилась баба Тоня. – Антониной Дмитриевной меня зовут. – И, обратившись к моей спутнице, - Кто ж он тебе? Муж что ли?
- Приятель, баба Тоня, друг. Вот попросила я его свозить меня к тебе, и он согласился. –Ариадна бросила на меня благодарный взгляд.
- Что ж, гости дорогие, проходите в дом. Сейчас я вас угощу, чем бог послал.
Нагруженный пакетами с продуктами я последовал за женщинами в дом.
В комнате, или в зале, как ее называла баба Тоня, стоял стол, накрытый скатертью, по краям которой были вышиты цветы.
- Ой! И скатерть моя любимая, - стала восторгаться Ариадна. – И все у тебя здесь, как и раньше! И ходики тикают…
Баба Тоня стала выставлять на стол закуску: соленые и свежие огурчики, помидорчики, лучок. – Вот и картошечка сварилась. – На газовой плите стояла кастрюля довольно большого размера. И как мне показалось, полная вареной картошки. Меня слегка удивило , что картошки для одинокой женщины было много. Может быть она ждала кого-то, может быть нас?
- Вы, как-то предупредили бабу Тоню о своем приезде? –шепнул я ее величеству.
-А как? Нет, конечно.
- А я, как чувствовала, сердце мне говорило, что ты приедешь, - проговорила женщина, выставляя на стол бутылку с самогоном.
- Правда, что ль? Ах, да! Баба Тоня у нас ясновидящая, - пояснила мне Ариадна. – Баба Тоня, а ты мне погадаешь? А, баба Тоня?
- Ну, вот еще, надумала. Чтой-то тебе гадать. У тебя все и так складно. Нет. Апосля самогону гадать не пристало.
- Ну, баба Тоня, ну завтра утречком. А?
- Ну, давай, друг Ваня, наливай, поухаживай за женщинами.
- Мне чуть-чуть, я вообще-то не пью. Так, чтобы не обидеть хозяйку.
-А себе что? Аль ты не мужик?
- Да я, собственно, за рулем. Нам ехать надо обратно.
- Чтой-то? Завтра поедите. Куды на ночь глядя? Ишь, че удумали!
- Ваничка, а давай останемся, а? – Ариадна положила голову мне на плечо. – Ну, давай, что тебе стоит? Проведем «месяц в деревне», маленький такой месяц – одну ноченьку.
«А что, в самом деле, подумал я. – Меня ничто не держит.»
- А ночевать – то где? У Антонины Дмитриевны поди и места нет.
-Раз приглашает, значит есть где.
-Где, где? Вон девоньку положу в светелке. А ты, дружок, пойдешь на сеновал. Эх, и сладко спать будешь! Очень уж там духовито!
- У вас и сено есть? А для кого ж вы сено держите?
-Для Дуськи. Коза у меня Дуська. Ну, давай, с приездом, что ли.
Баба Тоня опрокинула самогон. – Хорош, зараза. Лучше всякой казенной. У нас в деревне теперь тоже магазин богатый, что хошь можно купить. И столичную, и заграничную. Только наш лучше.
Действительно, самогон оказался неплохим. Мне захорошело. Все стало каким-то розовым, светлым. И этот дом, и ветки яблони перед окном с уже наливающимися плодами. И баба Тоня была молодая, и как будто я давно уже ее знал. А главное – я сидел рядом с королевой и держал ее за талию.
Потом я , как обычно, поднял тост за женщин.
- Баба Тоня, а мы же арбуз привезли и забыли в машине. Тащи его, Ваничка, сюда.
Я пошел в машину за арбузом. «Заодно и покурю», решил я. Странное дело, голова была абсолютно ясной, а ноги почему-то стали меня плохо слушаться. В сенях я покачнулся, но вовремя оперся о косяк двери. Дальше я стал контролировать каждый свой шаг пока шел к машине, и когда возвращался с арбузом.
Уже в сенях мне почудилась какая-то музыка. Моцарт, решил я. Марш Турецкого. Нет, Турецкого марш. Меня опять качнуло и бросило в сторону. Марш-бросок Турецкого, -решил я. Это у моего начальника так мобила играет. Он что, тоже здесь? Я вошел, напевая мелодию.
- Где-то звонила мобила, - сообщил я заплетающимся языком. У меня сроду не было. Ваше величество, это у вас?
- Что ты, родненький, ты же знаешь, у меня нет сотового.
- Тогда я не знаю, - пробормотал я. Язык совсем не ворочался.
- Давай, Ваничка, режь арбуз. Сейчас я его только помою.
Я взял со стола длинный кухонный нож. Странное желание охватило меня. Мне хотелось взять его в зубы и начать отплясывать лезгинку. «Асса!» -сказал я, но плясать передумал.
- Вот что, дружок, - баба Тоня вышла из светелки. –Ты, я вижу, устал с дороги. Пойдем-ка я тебя провожу на сеновал. А девоньке твоей я постелила в светелке. На-ка вот одеялку, подстелишь, укроешься. И отдохнешь.
- Вше вличство, меня отправляют к козе. Я не хочу с козой. Я буду ждать вас с првликим нетерпением.
Самое интересное, что я отчетливо сознавал, что пьян. Но это состояние мне почему-то нравилось.
- Антнина Дмирте…, - выговорить мне не удавалось, - ба Тоня, я удаляюсь. Не првжайте, не првжайте, я сам. Не обьжайте мою кролеву.
Баба Тоня , тем не менее, повела меня во двор, подвела к сарайчику, где тихо лежала коза.
-Дуська, привет! – поздоровался я с козой. Коза мне не ответила и продолжала мирно что-то жевать.
- Полезай, милок, на верх. Там сено. Отдохни.
По зыбкой стремянке я кое-как вскарабкался на сеновал и тут же рухнул в душистую траву. Не успев воспользоваться одеялом, я отключился.
Проснулся я, когда было уже темно. Как ни странно, голова была абсолютно ясной. Я сразу же вспомнил, где нахожусь. «Чудеса» - подумал я - Как это я так быстро набрался?»
Хотелось курить. Но здесь, среди сена, я это четко понимал, курить нельзя.
Я осторожно спустился вниз, стараясь не свалиться с шатающейся стремянки. Было тихо. Машина моя так и стояла за забором, там, где я остановился. Я вспомнил, что даже не успел запереть ее.
В доме горел свет. Я подошел к окну и сквозь неплотно закрытую занавеску увидел Ариадну, которая что-то горячо говорила бабе Тоне. При этом она то и дело клала руку на плечо собеседницы.
Я отошел в темный угол, справил нужду. Потом подошел к машине, подумал немного, стоит ли ее переставить поближе к забору. Но решил, что я уже способен ехать, и с этой мыслью вошел в дом.
- Ну что, Ваничка, как дела? Вздремнул немного?
- Я отлично выспался, трезв как стеклышко. Сколько же сейчас времени?
-Да уж второй час доходит, - взглянув на ходики , отозвалась баба Тоня.
_ Стало быть, я часов шесть проспал? Вот это да! А я уж решил, что могу ехать. Как, ваше величество, может быть пора?
- Да что ты! Куды это в ночь-то? Што у тебя там семеро по лавкам бегают?
- Ваничка, завтра поедем. Попьем с утра молочка парного и двинемся. А еще баба Тоня обещала мне погадать. Сейчас нельзя. А вот утром баба Тоня мне все и расскажет, что ей карты поведают.
- Давай-ка и ты , красавица, иди ложись в светелке. Вон уж сколько мы с тобой переговорили. Ложись. А то завтра приятель твой тебя не узнает. Иди. Иди.
Ариадна сделала мне прощальный жест рукой и направилась в светелку. Я приблизился к ней и прошептал в самое ухо: «Жду вас на сеновале. Там, ваше величество, обалденно».
Сам я вышел во двор, походил-походил да и полез на сеновал. Там я аккуратно расстелил байковое одеяло, которым меня снабдила заботливая хозяйка, и лег на спину в ожидании королевы. Пахло сеном. В просвете крыши одиноко мерцала звездочка. Я лежал, закинув руки за голову. Во рту из угла в угол перегонял сухую травинку. «Как это у поэта, - вспомнил я, - «в темном небе звезду шевелю травинкой…». Здорово он сказал!
Я довольно долго лежал, ожидая Ариадну. Но она не шла.
Тогда я снова спустился вниз. Подошел к окну. В доме было темно. Мне показалось неудобным заходить внутрь. Я представил себе, как я буду греметь ведрами в темноте, натыкаться на разные предметы. А если Ариадна уже спит, придется ее будить и уговаривать лезть со мной на сеновал. Вряд ли я добьюсь успеха.
Я решил немного пройтись по деревне. Вышел за калитку и побрел вдоль домов. Стало уже светать. Я шел наобум по узкой тропинке. Трава, которая уже покрылась росой, хлестала по ногам. В результате брюки мои стали мокрыми и неприятно холодили ноги. «Пожалуй, надо идти назад», - решил я и вернулся. На сеновале я снял брюки, повесил их на какую-то жердь, аккуратно расправил одеяло и снова лег. Незаметно я уснул.
Проснулся я от того, что услышал снизу голос Ариадны:
-Эй, мой рыцарь, вставай! Королева уже давно бодрствует. И приглашает пить парное молоко. Баба Тоня уже подоила козу.
Я мгновенно прогнал остатки сна. Протер глаза и взглянул на часы. Было 8 утра. Вот это я поспал! Я поспешно надел брюки и спустился вниз.
Ариадна стояла на крыльце. Утреннее солнце светилось в ее волосах, и от этого сама она была, как солнце, ослепительно прекрасна.
Я приблизился к ней и хотел было поцеловать ее.
- Иди сначала умойся, мой рыцарь. – Она взъерошила мои волосы и вытащила из них соломинку. – Ты, я смотрю, вооружился копьем. – Она засмеялась. – Вода вон там, - показала она соломинкой в направлении бочки. – И вот тебе полотенце.
Раздевшись по пояс, я долго плескался у бочки. Потом обтерся полотенцем. Освеженный прохладной водой, я надел рубашку.
Великолепное августовское утро, яблочки, которые начали розоветь, золотые шары у калитки, капли росы, еще блестевшие на траве в тех местах, куда не доставало солнце и … женщина, наблюдавшая за мной, пока я плескался, так же стояла на крыльце и улыбалась. Улыбалась всем, что у нее было: ртом, глазами, руками (так разве бывает?), всей своей позой, всем-всем, даже пальчиками ног, выглядывавшими из босоножек.
- Пошли пить молоко, Ваничка. – И снова этот голос с привкусом миндаля. Ароматный, горьковато-сладкий.
Баба Тоня встретила нас в зале. На столе стояла глиняная кринка с молоком и две фаянсовые кружки. Это были уже много повидавшие на своем веку кружки с почти стершимися рисунками, с трещинками. Но вполне пригодные для молока.
- Наливай, наливай, дружок. Справишься ли наливать из кринки? – Кринка была полной.
Стараясь не опозориться и не разлить молоко на скатерть, я налил Ариадне и себе.
Молоко было теплым и пахло козой, Дуськой.
- Как ты спал-то? Там на сеновале.
- Спал отлично, только скучновато одному было. – Я выразительно посмотрел на Ариадну.
-Как же одному-то? А Дуська? – съехидничала баба Тоня.
-Дуська внизу была. А что мне до нее.
- Баба Тоня, ну, погадай мне, - попросила Ариадна, допивая молоко. –Ты же обещала!
- Обещала, значит погадаю. Только ведь дружок-то твой пусть отойдет. Нельзя ему рядом. Опять скучать будет.- Баба Тоня усмехнулась.
- Пусть он вон там посидит в светелке, а, баба Тонь?
-Ну, пусть. Вот тебе газета, почитай пока. – Баба Тоня сунула мне в руки старую газету. Иди, сядь вот тут. А я уж девоньке раскину карты.
Я расположился в светелке на диване, на котором, по всей видимости, спала Ариадна. В комнатке еще сохранился тонкий аромат ее духов. Я огляделся. На окне стояла герань. На стене висел коврик с изображением двух лебедей, выполненных в лубочном стиле. Настоящая деревенская идиллия. Газета оказалась за прошлую неделю. Я повертел ее и отложил в сторону.
- Карты эти еще моя бабка пользовала, - донеслось до меня – Много они чего знают.
Я невольно стал прислушиваться. Мне было, не скрою, любопытно, что же будет говорить баба Тоня.
Некоторое время она молчала. Видимо, раскладывала карты. Потом она произнесла:
-Ой, девонька, не знаю, сказать ли. Много тут…
- Да говори, говори, баба Тоня. Что-нибудь плохое? –забеспокоилась моя подруга.
- Плохое ли, хорошее, мне неведомо. Только вот ждет тебя , милок, богатство. Большое богатство. Но его надо найти.
- Я найду?
- Искать надо, милок. Тут вокруг темно, а оно сверкает. Глазам больно.
- Где искать-то? Как искать?
- Вот видишь король. Он тебе поспособствует. Светлый он. А вот этот черный мешать будет. Скоро это будет. Найдешь.
- А где? Где?
- Гляди сюда. Вот она, дама эта все показывает на восток. Второй раз уже. Опять темно. В земле-матушке твое лежит. И что-то вот семерка какая-то все идет. Семь дорог. Семь шагов. Все семь.
- Каких ходов, баба Тонь? –нетерпеливо спрашивала Ариадна.
-Дай погляжу. Карты сказали, что могли. Сейчас иначе. Дай-ка руку.
Мне стало любопытно, и я слегка высунулся из приоткрытой двери. Ариадна сидела ко мне спиной, баба Тоня напротив меня. Глаза ее были закрыты. Своей рукой она накрыла руку Ариадны.
- Вижу свечу. Идешь ты со свечой в темноте. И друг твой рядом. У него тоже свеча. Камни кругом. Холодно, холодно. Где это? – гадалка забормотала какие-то непонятные слова. Замолчала, прислушиваясь. Потом медленно открыла глаза. Я поспешно убрал свою голову.
- На Урале это, девонька. В пещере. Большая зала, в ней семь ходов. В седьмом ходе семь шагов. Справа глубокий карман. Там и есть то, что сверкает. Глазам больно. Тебя ждет.
- А когда я там буду? – снова проявила нетерпение королева.
_ А это тебе знак будет. Скоро уже.
- Какой знак?
-Это инее неведомо. Дружок твой тебе скажет. Жди.
«Дружок, это я что ли?- мелькнуло у меня. – Знак я подать ей должен? Мистика какая-то».
-Все, милок. Больше не вижу. –Баба Тоня собрала карты. Сеанс, как говориться, закончен. Земля-матушка отдаст тебе. Ты только жадность свою умерь. Не давай ей, жадности-то тобой вертеть. Не все твое. Поделишься.
-С кем?
- Это узнаешь потом. Иди, зови дружка своего. Поди он опять уснул.
Я поспешно взял в руки газету и сделал вид, что углубился в чтение. В двери показалась Ариадна.
- Все, Ваничка, вот и я. Сеанс закончен. Вставай. Пойдем прогуляемся да и поедем.
Мы вышли за калитку.
-Что же ждет тебя? – изображая полное незнание, спросил я.
-Ой. Да все это туманно. Ждет меня богатство, а где, когда… жди, мол, сигнала. Хотя, баба Тоня многим правду предсказала. Так говорят.
Еще когда мы вышли за калитку, я обратил внимание на отпечатавшиеся на влажной земле следы протектора. Видимо, приезжал кто-то на джипе. Это были не мои следы, не моей машины, то есть. Джип останавливался у дома бабы Тони.
- Смотри, сказал я Ариадне, - кто-то здесь был. Какая-то большая машина. И недавно. Как раз после дождя. После дождичка в четверг.
Ариадна слегка напряглась.
-Вполне возможно, что приезжал кто-нибудь гадать. Слава идет о бабе Тоне как о ясновидящей. Вот и ходят к ней. И приезжают издалека.
Мы немного прошлись по деревне.
- Удивляюсь я. Как тут люди живут? Два десятка домов. А где магазин-то? Скучно, наверно. И трудно. Особенно старым людям. И одиноким. Сколько же лет бабе Тоне? Ты говорила, что это старшая сестра твоей бабушки. Я бы не дал ей75 лет. Лет 60, ну, максимум 65.
- Она крепкая. А в деревне живут долго. Свежий воздух, никаких стрессов, козье молочко, - стала оправдывать возраст женщины Ариадна. – Ладно, - вдруг прервала она себя. – Мне уже хочется обратно. Поехали, а? А то к вечеру будут опять пробки.
Я согласился.
Мы вернулись к дому хозяйки. Наскоро попрощались. Ариадна уже не проявляла той нежности, которую демонстрировала при встрече вчера. Довольно холодные объятия, какие-то слова типа «Береги себя». Я пожал руку женщине, сказал спасибо. С иронией, чтобы как-то компенсировать холодное прощание Ариадны (что меня удивило) попросил передать привет Дуське и поблагодарить ее за вкусное молоко.
Сели в машину и укатили.
Я не очень придавал значение гаданию и не задавал соседке вопросов об этом.
Она сама завела разговор на эту тему.
-Представляешь, Ваничка, баба Тоня нагадала мне богатство. Искать надо его в пещере.
-И где же эта пещера? – прикинулся я Незнайкой.
-На Урале. И ты мне поможешь.
-Я?
-Ну, да! А кто же? Светлый король, сказала баба Тоня. Ты же светлый?
- Я хоть и светлый, но не король. Я рыцарь!
-Но если ты с королевой…спал…
- Не спал я. Я с королевой был занят другим!
- Ну, пусть по другому. Если ты с королевой делил ложе, значит – король, - сделала вывод Ариадна. – Выходит так! – Она засмеялась. – Рыцарь может быть королем. По совместительству.
- Если так стремительно меня будут повышать по иерархической лестнице, я скоро стану императором.
- А что? Богатство, которое мы добудем, тебя и сделает могущественным.
- Ты полагаешь, что баба Тоня сообщила тебе, где его искать? Что это те самые камушки, что оставил тебе отец?
-Конечно. Все сходится. На Урале в пещере. Он ведь был где-то недалеко от Перми. А Пермь – это ведь Урал. Там и искать надо. Ведь есть же там какие-нибудь пещеры?
-Какие-нибудь – это слишком неопределенно А поточнее баба Тоня не сказала?
-Нет. Велела ждать сигнала. И причем скоро. Она только все твердила про какую-то цифру 7. Семь ходов, семь шагов.
Про семерку я и сам слышал. Но в том, что слышал, не признался. Было неловко, что я подслушивал.
-Какие семь ходов? Значит, - размышлял я вслух, -надо найти какое-то место под землей, где из общего грота расходится семь ходов. Найти из этих семи один. Ты представляешь, что эта задачка с большой неопределенностью?
- Да, задачка не из простых. Но , может быть, будет какой-то сигнал?
- Конечно, - с иронией согласился я, - тебе пришлют подробную карту нужной местности. – Я помолчал. Какая-то смутная догадка вдруг мелькнула в голове. – Стоп. А может быть этот паучок, что у тебя на спине, - это и есть схема? Надо бы посмотреть повнимательней. Срочно едем к тебе.
Ариадна сразу согласилась.
*10
Осьминог оказался, как я и раньше заметил, с семью конечностями. В одной из них, второй сверху слева он держал топорик. Но только теперь я отчетливо понял, что это не топорик, а цифра семь. А глаза его, вернее то, что я принял прошлый раз за глаза, оказались вовсе не глаза, а буква К.
О результатах своих исследований я доложил королеве.
-Значит цифра 7. Не зря баба Тоня несколько раз называла ее. Семь ходов и еще семь шагов.
Не трудно догадаться, чем закончились мои исследования.
**11
В понедельник утром меня вызвал, или точнее, пригласил, а еще точнее, попросил зайти мой начальник. Начальником у меня был Ванька Шпилев, мой однокашник. В школе мы с ним не очень дружили. А спустя много лет, когда началась перестройка, когда, как грибы вырастали малые предприятия, разные ООО и АОЗТ, я случайно встретил его на улице. Разговорились. Выпили по кружечке пивка. Тут за пивом и родилась идея создать свое дело. У него уже были конкретные предложения, были и некоторые деньги, необходимые для того, чтобы начать. Так возникло наше ЗАО. Название фирмы «Сварог» предложил я. Сварог по легенде – языческое божество, сто-то аналогичное Гермесу у греков. Сварог, якобы, занимался кузнечными делами там на небесах. Но однажды уронил на землю кузнечные клещи, а древние славяне подобрали их и наконец занялись делом, а до этого просто слонялись по просторам и не знали, чем заняться. Сварог, между прочим, был по совместительству покровителем любви, семьи, и выполнял еще какие-то обязанности.
Название понравилось, поскольку предполагалось сделать фирму многопрофильной, в том числе в сферу деятельности входило и кузнечное дело.
Я, как один из основателей нашего ЗАО много вложил своих сил при решении различных вопросов, связанных с получением различных разрешений, лицензии, товарного знака. Я также обеспечил фирму клиентами, разместившими у нас крупный заказ, что на первых шагах было весьма важно. Неизвестно, как бы пошли дела, если бы не эти транспортеры для Китая., которые мы делали на одном потерявшем заказы заводе. Я был своего рода закваской в фирме. У Ивана были деньги, необходимые для «раскрутки». А ведь известно. Кто платит, тот и музыку заказывает. Поэтому он и стал директором. А я довольствовался ролью заместителя.
Я выполнял функции начальника техотдела. Контролировал работу производственных участков, расположенных в разных местах Москвы и области. Дела шли неплохо. И это позволяло мне получать достойную зарплату, не дрожать над каждым рублем. Купил Ауди. С квартирой у меня было вроде бы все в порядке.
Зарплату-то я получал, но о финансовых делах фирмы представление имел слабое. Иван уединялся с Тамарой, доверенным своим лицом, и вместе они считали деньги фирмы. Зарплату сотрудникам, а их у нас набралось около 20 человек, выдавали индивидуально, на западный манер. Считалось неприличным знать, сколько получает твой коллега, сидящий за соседним столом. Тамара, выполнявшая роль бухгалтера и кассира одновременно, приглашала всех по очереди в свой закуток и выдавала деньги, прикрывая ведомость с фамилиями других листком бумаги.
Мы с Иваном были «на ты», но власть портит людей. Хочешь проверить человека – дай ему власть. Власть, как лакмусовая бумажка покажет все его нутро. Иван стал заносчивым, возражений не терпел. Деньги распределял он, кадры подбирал лично. Окружил себя подхалимами.
Но в один прекрасный день, когда стало ясно, что дела идут неплохо, что фирме жить, у нас появился Ванькин сын, молодой парень, Борька. До этого Борис, студент 4 курса какого-то несерьезного института, занимался извозом, то ли бомбил, то ли возил постоянного клиента или обслуживал фирму на своем автомобиле. А тут, когда дела у нас пошли, и стало ясно, что можно работать, и возник Борька. Сначала он слонялся без дела, уходил и приходил, вроде как навещал отца, выполнял какие-то поручения. Но потом вдруг выяснилось, что Иван решил сделать его своим заместителем. Мне об этом он не сказал, не спросил моего мнения. Я узнал об этом самым неожиданным образом от самого Бориса. Как-то между делом, когда я закончил переговоры с клиентом, представившись ему заместителем директора, Борька заметил: «Не хотел вас огорчать, но заместитель директора – это я».
Я не бросился к Ивану выяснять ситуацию, не стал топать ногами. Возмущаться и выяснять отношения. Заметил только:
- Что ж это получается? Был зам, а теперь… кто я?
- Ты понимаешь, - в дружеской форме пытался сгладить этот постыдный ход Иван, – ему это важно. А тебе-то все равно. Были бы деньги… Я же плачу тебе.
Так и пошло. И уже 10 лет я – главный менеджер, или, по старому – главный инженер, называй, как хочешь. На визитке написано «Главный менеджер», и это главное, что есть слово «главный». Работа была. Зарплату получал. Сколько оседало у директора и его зама – допытываться не хотелось. Да и зачем?
Борька оказался на редкость противным типом. То ли он чувствовал, что занял место не по праву, то ли натура была такая. Но от него все время надо было ждать какой-нибудь гадости. Гадости он говорил тихим вежливым голосом. «Не хотел вас расстраивать, - говорил он, - скажу очередную гадость. Иван Борисович просил вас задержаться после работы». Или сообщал сотрудникам: «Сегодня зарплаты не будет». Это значило, что курс обмена доллара сегодня плохой, подождите, мол, пару дней,.
Я даже вспомнил сказку , в которой волшебница злого мальчика наказала способностью – как только он открывал рот, чтобы что-то сказать, у него изо рта выпрыгивала жаба. Что это за сказка – убей, не помню. Но у Борьки было именно так. Внешне это был вполне симпатичный, вежливый юноша. Там, где ему было нужно, он выглядел ягненком. А мне, и не только мне, постоянно хамил.
Его положение замдиректора вселяло в него, как это у Чехова, «административный восторг». Он очень любил переставлять мебель в офисе, пересаживать сотрудников, отдавать распоряжения по поводу распорядка работы. И при этом хамил. Не грубил, а именно хамил.
Однажды я застал сцену, когда Борис тихим голосом высказывал что-то уже немолодой, засидевшейся в девках Лидке. Он был чем-то недоволен. Начала его речи я не слышал. Я вошел в комнату. Он стоял ко мне спиной и не видел меня. Я услышал примерно следующее: «Что ты так вырядилась, здесь тебе не ресторан, чтобы вываливать свои сиськи на всеобщее обозрение. Наверно для Ивана Петровича стараешься.». У Лидки действительно была красивая грудь, и она не стеснялась носить одежду с достаточно большим декольте.
Услышав такое, Лидия вся зарделась. Я видел, как на глазах у нее наворачиваются слезы. А когда она увидела меня за спиной Бориса, совсем разрыдалась.
Борька обернулся. На его лице я не заметил какого-либо раскаяния или смущения по поводу его хамства, свидетелем которого я стал. Он злорадно ухмыльнулся и хотел уйти.
Не знаю, что взыграло во мне. То ли жалость к несчастной женщине, то ли накопившаяся неприязнь к этому типу, позволявшему вести себя нагло и бесцеремонно. Я молча двинул ему кулаком, что называется, поддых, вложив в этот удар все презрение. Ударил я не до смерти. Я умел соизмерять силу. Когда-то я достаточно много занимался восточным единоборством, имел даже пояс, не черный, правда. Занятия эти мне пришлось прервать, но, тем не менее, кое-чему я успел научиться. И это давало мне уверенность в жизни. Никто о моих спортивных успехах не знал, я никогда не афишировал этого, не хвастался. Я понимал, что бить ниже пояса не принято. Ведь нормой восточных единоборств является уважение к противнику. Но в данном случае никакого уважения я не испытывал. Надо было проучить хама, и проучить так, чтобы он почувствовал, кто есть кто, согнулся бы от боли, обнаружив свое публичное поражение и позор. Борька действительно согнулся, получив удар. Глаза его налились злостью. Хотел ли он мне ответить? Вероятно, хотел. Но не успел.
- Никогда не хами женщинам –проговорил я , пока он корчился. И ушел.
Случай этот произошел лет 5 назад. Естественно. Он стал всеобщим достоянием, известен всем. Лидка, конечно, не могла не поведать об этой истории другим женщинам, которые также тихо ненавидели Бориса, но, дорожа работой, тихо сносили обиды.
С этого дня я для Бориса стал злейшим недругом. Он не пытался отвечать мне физической расправой (хотя однажды, вскоре после этого случая мне пришлось пережить маленькую историю, когда на меня на улице напали двое, но я сумел проучить обидчиков, и как –то не связывал это с Борькой), Но постоянные подставы, которые он организовывал мне, достаточно ясно давали мне понять, что он помнит все. То у меня со стола пропадет нужная и важная бумага, и я потом нахожу ее в корзине, то обнаружится, что колеса моей «копейки» спущены.
Но я знал, что главная пакость впереди. Он явно хотел выжить меня из фирмы. По этому поводу у меня был разговор с Иваном. Нашу взаимную нелюбовь он видел.
-Что делать? – размышлял Иван.- Он – сын, ты – друг. Как вас развести? По разным комнатам? И по направлениям?
Так и жили.
Дела у нас шли неплохо. Мы благополучно пережили дефолт. Иван проявлял изворотливость, влез в сферу оборонной промышленности, завязал отношения с инофирмами. Короче, процветали.
Я вошел к нему в кабинет, по пути сказав Татьяне, секретарше комплимент. Это была уже немолодая и непривлекательная женщина. Иван держал ее исключительно за умение работать и брать на себя решение многих вопросов, освобождая его от мелочей. Я неизменно говорил ей приятные слова и подсовывал шоколадки, которые она, смущаясь, сразу убирала в стол.
Иван сидел за столом и разговаривал по телефону. Он кивнул мне и указал глазами на кресло. Я сел.
- Слушай, старик, - закончив разговор по телефону, обратился он ко мне. – Надо тебе смотаться в командировку. На день, максимум два. Забрать документацию и привезти сюда.
- А что, у нас нет курьеров?
- Да, нет, курьеры-то есть. Дело не хитрое, но доверить могу только тебе. Понимаешь, с этими бумагами ты поедешь в Европу. Но перед этим мы внесем кое-какие изменения. Надо, чтобы об этом никто не знал. Бумаги эти, сам понимаешь, связаны с оборонкой. Действовать будешь, как дипкурьер.
- Как товарищ Нетто?
- Ну, это ты хватил!
- Не хватает только, чтобы меня постигла его участь. Много бумаг-то?
- Да нет. Небольшая папочка. Но весьма дорогая. Надо лететь самолетом. Тебя там встретят и обратно проводят до самолета.
- Послал бы ты своего Бориса. Все равно ведь мается без дела. Я надеюсь, ему-то ты доверяешь?
- Борька сейчас ехать не может. Он вот-вот отцом станет, а меня сделает дедом, - Иван засмеялся.
- Вот те раз! Когда же они успели-то?
- Успели. Дело не хитрое.
- Слушай, - не сдавался я. Уж больно не хотелось мне тратить свои «холостятские» дни на эту поездку. – А, может быть, Арчибальд съездит?
Арчибальдом мы между собой прозвали нашего инженера, Виктора Яковлевича. Арчи был чуть постарше нас, но был какой-то чрезвычайно несовременный. Ходил в старомодной шляпе, говорил в заискивающем тоне с какими-то смягчающими нотками. Но инженером был весьма толковым, и работу знал.
- Ты что! – возразил Иван, - Арчи мужик толковый, дело знает. Но вот представить его на бабе – не могу!- Иван опять засмеялся.
-При чем здесь баба?
-Да это так, образно. Нет, здесь нужен крепкий мужик. Так что, тебе ехать.
- Скажи хоть, куда?
- Да недалеко. Всего лишь в Пермь, туда и обратно. Одна нога здесь, другая там. Татьяна тебе уже билет заказала.
Я вышел от Ивана. В приемной у стола Татьяны стояла незнакомая девушка, очевидно новенькая, и что-то возбужденно ей рассказывала. Увидев меня, она замолкла.
- Иван Петрович, - Татьяна обратилась ко мне, – Вы мне нужны. А ты, милая. иди. Потом договорим. - Девица стрельнула в меня взглядом и поспешно удалилась.
- Это наша новенькая. На Бориса жалуется. Если бы только она. А я все выслушиваю. Хам он и есть хам. Ну, ладно. Иван Борисович дал мне задание забронировать вам билет в Пермь. На завтра билетов нет, я забронировала на среду. Вот номер брони, а билет вы получите в авиакассе, здесь у нас внизу. Нужен ваш паспорт. Вот ваше командировочное удостоверение, а за деньгами зайдите к Тамаре.
- Иван Петрович, - перешла на шепот Татьяна, - я вчера, ой, в пятницу, случайно слышала разговор Ивана Борисовича с Борисом по поводу этой командировки. Борька настаивал на том, чтобы ехать вам. Это его затея, как я поняла. Иван-то Борисович спрашивал все, почему так срочно, и что это за тайны «мадридского двора». Борька что-то лепетал. Я не расслышала – дверь сначала была приоткрыта, а потом Борис встал и закрыл ее плотно. Что-то он затеял подозрительное.
Татьяна симпатизировала мне и поведала об этом разговоре из дружеских чувств.
- Только почему авиабилет в одну сторону? – удивился я.
-Так велено было. Обратно вы всегда сами купите. Домой ведь. А дорога домой всегда легче и быстрее, - подытожила Татьяна. – Да, вот еще. Мобильный телефон вам велено передать, я вот купила на свой, правда паспорт. Но это неважно.
Я взял телефон, зашел к Тамаре за деньгами и отправился в кассу за билетом.
**12
- Вот видишь, это знак! – воскликнула Ариадна, когда я проговорился, что на пару дней уеду в командировку, и не куда-нибудь, а в Пермь, на Урал. Хоть мне и сказано было, что о моей поездке не должен знать никто, какая-то сила вытянула из меня это. Разговор этот случился в кафе, где я угощал королеву мороженым и бокалом мартини. Глядя в светлые глаза королевы, я меньше всего думал о том, что эта тайна, да какая там тайна! – просто информация о моей поездке не должна была стать достоянием сотрудников фирмы, а эта девочка с ясными голубыми глазами, какое отношение имеет к этим делам? Я и сказал-то так, между прочим. Нет, что касается моего отъезда в ближайшие дни, и даже, возможно, завтра, я сказал вполне определенно. А вот куда еду, – это вырвалось как-то само собой. После этого я приложил палец к губам и прошептал: «Тсс. Это государственная тайна. Об этом знаем только мы: моя королева и я». Я как бы обернул это в шутку.
- Глаза королевы загорелись. – Ну, Ваничка, как же ты не понимаешь, что это знак? Баба Тоня говорила, что мне будет сигнал. И вот он. Пермь. Да ведь это туда ездил отец за камушками! Там они! Все! Я еду с тобой!. И ты – светлый король – поможешь мне. Нет! Мы вместе – ты и я! Я уже вижу их. Мы их найдем. Зеленые камушки.
- А потом получим за них зеленые бумажки. Так что ли?
- Да, да, - горячо отозвалась Ариадна. – Представляешь, я смогу бросить эту ненавистную работу, брошу в наглую физиономию босса заявление об уходе. Представляю, как вытянется его лицо. О, я уже заранее испытываю кайф!
Глядя на эту размечтавшуюся женщину, я подумал о том, что никакие богатства мира не могут перевесить ее на чаше весов. Ни тонны золота, ни груды драгоценных камней не нужны мне. Вот истинная ценность жизни. Вот так сидеть, смотреть на это чудо природы, чувствовать себя в фокусе ее внимания и ловить каждое движение ее губ, даже не слыша, о чем она говорит, сознавать, что можно протянуть руку через столик и дотронуться до нее, до ее пальчиков, все время чувствовать эту возможность дотронуться. Но не делать этого. Потому что, как только я коснусь ее, уйдет это состояние ожидания. Это будет уже сделано. Рука моя так и хотела дотянуться до королевы, но я сдерживал себя. Наслаждаясь и томясь.
- Ты совсем не слушаешь меня, Ваничка! О чем ты мечтаешь? О том, как мы будем богаты? И независимы? Когда мы едем?
Я очнулся и поймал последние слова Ариадны. Тут до меня стал доходить смысл всего, что в последние дни случилось.
Итак. В Перми или где-то рядом, в пещере отец Ариадны спрятал кучу изумрудов. Или каких-то других драгоценных камней. Один из них у Ариадны. Я его видел. Отец собрался их достать, поехал в Пермь, полез в пещеру. Полез один. Но там сорвался и … умер. Умер, так до конца не раскрыв тайну. За этой тайной охотится некий Георгий, ставший ради этого мужем Ариадны. Этот глупый Георгий, который так и не оценил всей прелести своей жены. Отец оставил на спине Ариадны в виде тату некую схему. Странный способ. Но я же сам видел этого осьминога. И цифру 7. И баба Тоня все твердила о семерке. И эта неожиданная командировка в Пермь.
Все смешалось в какой-то клубок, все сплелось, все было значимо и правдоподобно. Правдоподобно? Подобно правде? И эта женщина с горящими глазами. Я, выросший в условиях господствующей марксистско-ленинской идеологии, отрицающей всякие чудеса, мистику, вдруг поверил? Да, поверил. Сомнения терзали меня. Но эта женщина! Я как бы сбросил наваждение и посмотрел на королеву. Это была последняя капля, нет, не капля. Поток, водопад, который хлынул в чашу моего сомнения.
- Видишь ли, солнце мое, у меня будет весьма деликатное задание, и вряд ли я смогу уделить твоей проблеме время. – Я подчеркнул слово твоей.- Я уже имею билет на самолет. Улетаю в среду утром.
- Давай что-нибудь придумаем. Прежде всего, это не моя, а наша проблема. Неужели тебя не интересуют эти камушки? Ты что, не хочешь стать богатым? - Ариадна явно вовлекала меня в свои дела. - Я сама куплю билет на самолет, и если не на тот же рейс, ты же меня сможешь встретить там? И мы слазим в эту пещеру.
- В какую? Ты хоть представляешь, где это? «Где эта улица, где этот дом…» И как с работой?
-С работой не проблема. Скажу, что заболела. Два-три дня могу же я , в самом деле, заболеть. А насчет пещеры надо подумать. Там, на месте что-то должно проясниться. Видишь, все идет так, как сказала баба Тоня. Значит, и там мы все узнаем. Есть же и в Перми спелеологи. – Ариадна посмотрела на меня. Ну, же! Ваничка! – в голосе опять « Амаретто». – решайся!
-Хорошо, - подумав, сказал я. – Я лечу в среду, делаю свои дела, а в четверг встречаю тебя в аэропорту «Савино». Кстати, у меня уже есть мобильный телефон, и ты сможешь позвонить мне и уточнить время своего прибытия. Запиши номер.
Откровенно говоря, у меня никогда не было мобильного телефона. В нем как-то не было необходимости. Иметь при себе телефон, это значило постоянно находиться под контролем: где ты, когда придешь, почему задерживаешься, купи по дороге хлеба, и прочее и прочее. Поэтому я отвергал неоднократные попытки со стороны жены подарить мне мобилу, мотивируя тем, что это дорого, хлопотно, и вообще не нужно.
Но сейчас, направляя меня в командировку с деликатным заданием, Иван решил, что сотовый телефон мне просто необходим. И дал задание Татьяне купить его для меня.
- Да, вот еще что, - вспомнил я,- я думаю, что если нам предстоит лазить по пещерам, то нужно иметь какое-то снаряжение: фонари, веревки, свечи и, я не знаю, что еще…
-Об этом я позабочусь, - отозвалась Ариадна. – У отца снаряжение было, кое что осталось. Да и нужно немного. Ты только позаботься об одежде. Не полезешь же ты в таком костюме! Прихвати джинсы, свитер, кроссовки.
Позже я с удивлением думал о том, как быстро я сдался на уговоры Ариадны.
*13
В среду утром я отправился в Домодедово. Рейс был ранний, поэтому я не стал звонить Ариадне из дома, а собирался сделать это с мобильного телефона из аэропорта. Накануне, во вторник я целый день провел в загородной командировке. Мне пришлось ехать на завод, где мы разместили заказы. Но на заводе возникли проблемы, и мне пришлось улаживать недоразумения, вносить исправления в чертежи. Потом ругаться с главным инженером. Короче, домой я попал только к 10 вечера.
Телефон Ариадны не отвечал и вечером. Я решил, что она, вероятно. Опять на какой-нибудь презентации.
Сборы мои в командировку много времени не отняли. Я бросил в дипломат зубную щетку, мыло. Бритву, прихватил на всякий случай небольшое полотенце. Вспомнив о намерении посетить пещеру, я вытащил из ящика гардероба свитер, достал кроссовки. Потом решил, что на этот случай хорошо бы взять куртку, джинсы. В дипломат все это не влезало. Пришлось достать с антресолей спортивную сумку, давно уже лежавшую там без дела. Сумка когда-то была предметом моей гордости. Большими красными буквами по синим бокам сумки было написано USSR и СССР. С ней я ходил в те славные времена на занятия карате.
Прибыв в Домодедово, я набрал номер телефона, но кроме длинных гудков я снова ничего не услышал. Ариадна не отвечала. Странно, подумал я. Самое время ей сейчас собираться на работу. Может быть, она принимает утренний душ и не может ответить? Я выждал еще 10 минут и снова позвонил. Тот же результат.
Недоумевая по поводу ее отсутствия, я прошел регистрацию и, проведя некоторое время в накопителе, где снова пытался соединиться с королевой, зашел вместе с остальными пассажирами в самолет.
Каково же было мое удивление, когда, сидя уже в кресле и листая газету, которую мне удалось ухватить при входе в лайнер, я увидел свою королеву, двигающуюся по проходу между креслами. Увидев меня, она одарила меня лучезарной улыбкой. И мне показалось, что именно в этот момент утреннее солнце, наконец, выбилось из-за облаков и проникло в иллюминаторы.
Мой сосед, молодой парень с красным лицом, которого я сразу почему-то для себя окрестил лесорубом, увидев Ариадну, тут же с головы до ног облизал ее взглядом. Да и не только он. Есть еще среди авиапассажиров почитатели женской красоты.
- Привет, Ваничка! Не ожидал? А мне удалось достать билет на этот рейс. Летим вместе.
Несколько комплиментов стюардессе оказались достаточными, чтобы организовать нам места рядом. Да и лесоруб не мог отказать королеве.
Одета она была прекрасно и изыскано. Вещей у нее не было, кроме маленькой сумочки, знакомой мне уже по случаю в метро.
- Ты что, так налегке и едешь?
- Нет, дорогой, я решила сдать свою сумку в багаж. Она достаточно громоздка и неуклюжа. С ней я выгляжу совсем иначе. А там у меня теплые вещи и спецобувь для осуществления нашего предприятия.
Самолет вылетел вовремя, уверенно набрал положенную высоту и ровно парил над облаками. Откровенно говоря, я люблю летать. Какая бы ни была на земле погода, пробив облака, самолет попадает в чистое небо. Здесь всегда светит солнце (если, конечно, это не ночь). Вот внизу там пасмурно, хмуро. Идет дождь. А сейчас мы вырвались наверх. И солнце немного назойливо лезет в иллюминаторы. Кое-кто задернул занавески. Но все равно, светло и радостно. И лица у пассажиров становятся светлее и добрее. Может быть, оттого, что взлет прошел удачно, и первая тревога миновала.
Сегодня мне было особенно радостно. Потому что рядом сидела красивая элегантная женщина. Мне хотелось шутить. Я рассказал ей о своем первом полете, о том, как мой сосед, лицо явно не кавказской национальности, прежде чем занять свое место долго искал, где же лежат парашюты. Я ему объяснил, что в пассажирских самолетах парашютов не полагается, потому что невозможно эвакуировать 150 пассажиров, пока самолет падает, что никто выпрыгнуть не сумеет. В ответ на это он сказал:
- Таки я бы успел выпрыгнуть.
Потом я пытался пристегнуть королеву и себя вместе, соединив пряжки своего и ее кресельных ремней. Но это мне не удалось. Выяснилось, что можно поднять подлокотник кресла, расположенный между нами. И мы оказались совсем рядом. Ее величество положило свою голову мне на плечо, а я полуобнял ее. И так в блаженной близости мы промолчали оставшееся до посадки время полета.
В аэропорту Большое Савино мы довольно долго ждали получения багажа. Я решил, что поеду на завод за пакетом завтра, и чтобы меня не ждали сегодня, позвонил туда.
Пока я размышлял на эту тему и звонил, Ариадна успела очаровать какого-то служащего аэропорта, может быть дежурного, щеголявшего в синей форме, и тот рассказал ей, где находится Кунгурская пещера и как туда доехать с железнодорожного вокзала.
-Ваничка, - сообщила она мне, все узнав. – Надо ехать в Кунгур на электричке. Ехать часа два. Это примерно сто километров от Перми. Поехали за твоим пакетом, а потом сразу в Кунгур. Там и заночуем. Наверное есть там какая-нибудь гостиница. Пусть не пять звезд. А утром пойдем на поиски.
-Нет, ваше величество, сделаем по-другому. Я успел позвонить на завод и отложил встречу на завтра. Едем сразу в этот Кунгур. Я уже договорился, что приеду за пакетом завтра. Я же не буду таскать его с собой и ползать с ним по подземным штрекам, штольням, или, как они называются, шкуродерам, кажется.
Ариадна на мгновение задумалась. Что-то в этом предложении ее смутило.
.Потом она просияла своей голливудской улыбкой и с восторгом согласилась.
- Конечно, Ваничка. Я только подумала о том, что когда мы достанем ИХ, нам нужно будет ИХ оберегать больше, чем твои бумажки.
Наконец багаж был получен. Сумка Ариадны была не такая уж большая. По сравнению с моей.
-Что там у тебя?
-Как что? Свитер, куртка, джинсы, кроссовки, фонарь, веревка, свечка. Вот и все.
Мы подрядили частника довезти нас до железнодорожного вокзала. Запросил он не мало, но все равно это было меньше, чем берут в Москве в Шереметьево.
Почему-то Ариадна уверовала в то, что изумруды находятся именно там, в Кунгуре, в этой прославленной пещере.
Дома, в Москве, я успел отыскать в Интернете кое-какую информацию об этой пещере. Она пользуется популярностью у любителей приключений. Ежегодно ее посещает несколько тысяч человек. По всей вероятности она обустроена, освещена, оборудована ступеньками там, где нужно, ограждениями и прочими мерами безопасности.
Когда мы садились в вагон, я обратил внимание на двух парней, которые шли по платформе и о чем–то разговаривали. Мне показались их лица знакомыми. Где же я их видел? В самолете, - вспомнил я. Они вошли последними и заняли места в хвосте.
-Смотри, - сказал я, - вон те парни летели с нами в самолете. – И надо же, какое совпадение, тоже едут в эту сторону. – Вещей у них не было. Парни мне сразу как-то не понравились. Где-то на уровне собачьего чутья я испытал к ним неприязнь и почувствовал исходящую от них опасность.
Чушь, - подумал я. – Мало ли что почудится. Я посмотрел на Ариадну. –видела ли она их. Они прошли мимо окна вагона, и Ариадна несомненно не могла не видеть их. Но лицо ее было невозмутимо.
- А ты не боишься, что кто-то знает о нашей поездке и будет пытаться выследить нас? Чтобы отнять камушки?
- Следить? Нет, не думаю. Я никому ничего не говорила.
- А Георгий?
- Что Георгий?
-Он не может выследить? Связать твое отсутствие на работе и дома с попыткой найти клад?
- Да нет! Георгия сейчас в Москве нет. Он уехал в Анталию. Отдыхать.
- Откуда ты знаешь?
- - Он сам мне сказал. Я видела его у нас в офисе. Заходил к боссу. А потом подошел ко мне и похвастал, что едет, мол, в Турцию на две недели.
- А знаете ли вы, ваше величество, что Кунгур, куда мы сейчас едем, это последний европейский город на границе с Азией.
- Значит первый, если возвращаться из Сибири?.
- Значит так.
- Сидевший напротив нас интеллигентный старичок поинтересовался:
- В Кунгуре никогда не были?
- Нет, едем в первый раз.
- Что же вас туда влечет?
- Да вот хотим пещеру посмотреть.
- В пещеру многие едут. Но и сам город интересен.
Вообще-то Кунгур когда-то был одним из самых больших городов Урала. Через него проходил Большой Сибирский тракт. И это превратило его в важнейший пункт транзитной торговли.
-Вы наверняка знаете много о городе, - решил я польстить старику. – Расскажите.
- Возник город в 17 веке еще при царе Алексее Михайловиче, который велел построить здесь крепость. Кстати, интересно, что Емельян Пугачев безуспешно пытался взять эту крепость. Любопытно также, что в честь защитников Кунгура от пугачевских войск в 1874 году был возведен обелиск в честь столетия избавления Кунгура от пугачевцев. А в 1930 году взрывали церкви и соборы, а площадь эту, где стоял обелиск, переименовали в площадь имени Пугачева. Вот вам и превратности истории!
- Это все идеология, - вмешался я.
– Верно, идеология.- согласился дедок. - А вот как дошли до жизни такой, что если раньше здесь собирали невиданные урожаи озимой ржи, самый дешевый хлеб в России, то теперь все завозят из Европы. Прямо как в анекдоте:
Встречаются два мужика:
- Иван, а что это у вас пшаница не растеть?
- Дык не содим ведь!
- А че не содите?
- Дык не растеть!
В это время по проходу между сиденьями деловой походкой прошли те два парня, которых я заметил на перроне. Ариадна снова не обратила на них внимания, а у меня опять что-то екнуло внутри.
Между тем сосед продолжал:
- Окружавшие город земли давали невиданные урожаи. Выращивали пшеницу, ячмень, гречиху, горох. По Сылве, Чусовой и Каме тысячи пудов зерна, круп и муки отправляли отсюда в Пермь, Соликамск, Чердынь. На Высочайше утвержденном в 1783 году гербе Кунгура изображен “рог изобилия с сыплющимися из него колосьями разного хлеба, означающие плодоносие вокруг онаго города”.
- Что же случилось?
- Случилось много чего. В начале 18 века здесь началась горнозаводческая история. Однако, посланец Петра Первого Татищев сначала в Кунгуре основал горную канцелярию, а потом передумал и перенес свою ставку в другое место – туда, где сейчас Екатеринбург.
- Меня озимая рожь и даже герб города волнуют мало. Мне не дает покоя пещера.- вздохнула Ариадна.
- Пещерой вы будете довольны. Это одна из красивейших в нашей стране.
Электричка благополучно довезла нас до Кунгура
Совсем рядом с пещерой находится гостиница «Сталагмит». Когда мы сунулись туда, нам вежливо объяснили, что «местов нет», потому как желающих много. Сейчас лето, самый разгар пещерного сезона. Много иностранцев.
Выяснили, что в городе есть еще гостиница «Ирень». Нам дали номер телефона. И мы узнали, что места есть. Правда «Ирень» находится в городе, в самом центре. Но что делать? Где-то надо было обосноваться, переодеться и просто отдохнуть.
«Ирень» представляла собой обычную общагу. Удобства оказались на этаже.
-У нас дорогие коммунальные услуги, объяснила нам коридорная, открывая номер. В номере стоял черно-белый телевизор, который показывал, как выяснилось, всего один канал, да и то плохо. Хотя в счет за номер за пользование телевизором была указана плата 10 рублей в день. Впрочем, телевизор нас мало интересовал.
Нужно было где-то перекусить. В кафе при гостинице есть оказалось нечего. Более приличное заведение обнаружилось совсем рядом с гостиницей и называлось оно «Ермак». Впрочем, и там еда нас особенно не порадовала, хотя цены нс, прямо скажем, разочаровали.
Время уже близилось к трем часам. Поэтому мы, облачившись в соответствующую одежду, поехали к пещере.
Эта жемчужина Урала находится на правом берегу реки Сылва. Река очень красивая.
У входа в пещеру местные жители торговали сувенирами. Открытками с видами подземных сводов. Предлагали напрокат телогрейки, которые здесь называются фуфайками.
Войти в пещеру можно только с организованной экскурсией. Обычно эти экскурсии начинаются с утра, а сейчас желающих набралось человек 10. А для полной экскурсии надо 20. Немного поторговавшись с кассиршей, мы договорились, что заплатим еще за 5 человек, и тогда экскурсия состоится.
Экскурсоводом оказалась довольно симпатичная девушка, окающая и говорящая на сибирский лад. Еще не войдя в пещеру, она слегка охрипшим голосом сообщила нам, что общая длина изученной части составляет 6 километров, но полагают, что неисследованные ходы как минимум в два раза длиннее. Узнали мы, что первый план пещеры был составлен еще посланцем Петра Первого – картографом Семеном Ремизовым, и что еще раньше в этой пещере останавливался Ермак со своим отрядом по пути в Сибирь.
В пещере 58 гротов и около 60 озер, сообщила нам наша руководительница. Я поинтересовался, как ее зовут. «Лена», -призналась она.
Лена проинструктировала нас, как вести себя там под землей. Мы не должны были отставать, кричать, трогать руками что-либо, не пытаться отколоть кусок породы на сувенир.
-Кунгурская пещера, - сообщила нам Лена, - образовалась не в известняках, как большинство пещер, а в мягком гипсе. И поэтому многие наклонные ходы, отполированные тысячами ног, стали скользкими. Поэтому в некоторых местах пришлось вырубить ступени и сделать поручни.
- Что-то я сомневаюсь, что в этом цивилизованном подземелье, где проходят тысячи, мы что-нибудь сумеем найти, - сказал я Ариадне.
- Все равно, это шанс.
- Ну, да. Остап сколько стульев перепортил, но так и не нашел драгоценности. А пещер гораздо больше, чем стульев.
С поверхности, с воли, с дневного света по тоннелю, длиной около 40 метров мы двинулись в недра Ледяной горы.
- Это первый грот. Называется Бриллиантовый, - сообщила Лена. Зрелище было великолепным. Каменные своды грота сверху донизу были украшены какими-то занавесями из снежных кристаллов. Чуть дальше гирляндами свисали сосульки-сталактиты, а навстречу им снизу торчали белыми свечками ледяные сталагмиты. Невидимые прожекторы подсвечивали все это великолепие оранжевыми, желтыми, зелеными лучами.
Я буквально остолбенел. Только что мы стояли на прогретом солнцем склоне зеленой долины, и вдруг через две минуты очутились в царстве Снежной Королевы. Дохнуло настоящим холодом.
- Ой, как красиво! – Ариадна с восторгом прижалась ко мне.
- Вам не холодно, ваше величество?
- Пока нет.
Но самым холодным оказался грот под названием Полярный. В него мы попали, пройдя метров 20. Нас встретили огромные ледяные глыбы причудливой формы. За огромным ледяным столбом со скалистого уступа сползал вниз ледяной водопад.
Наша проводница явно спешила. То ли маленькая группа и меньше денег, то ли устала, провела уже с утра 3 группы. Поэтому мы почти бегом проследовали гроты Данте, Склеп, крестовый.
- Я пока не вижу грота, из которого 7 ходов.
-Да, я тоже. Правда некоторые ходы заделаны решетками от несанкционированного доступа любопытных. Но с 7 ходами нет.
Далее мы прошли грот Руины Помпеи, Скульптурный и Метеорный. В центре его находилась большая осыпь из опавших камней.
- Смотри, действительно как будто падающий метеорит!
- Этот эффект достигается особой подсветкой, - пояснила Лена. – Пожалуйста, я вас просила, не пытайтесь ничего отковыривать, снова сделала замечание, заметив, как один из туристов все-таки, несмотря на полученную инструкцию, пытается отколупнуть от скалы сувенир.
- Впереди нас ждет главная достопримечательность Кунгурской пещеры – Титанический грот!
Когда мы, пройдя еще два грота, попали в него, нас поразило огромное подземное озеро. Словно заколдованное в своей неподвижности оно тускло поблескивало.
-Глубина этого озера достигает 3 метров, а его площадь 1100 квадратных метров, температура воды 5 градусов, - сообщила Лена.
Казалось, что лестница просто висит в воздухе, а под ней пустое пространство. Не сразу стало ясно, что это отражение сводов в гладкой поверхности озера.
- Все это интересно, но где же 7 ходов, 7 шагов, ваше величество?
- Я в недоумении.
Наша экскурсия завершалась. По искусственному, как нам сообщили, 18 метровому тоннелю мы попали в грот Хлебниковых, оттуда, минуя еще два, я уже не стал запоминать их названия, мы вышли снова в грот Данте, расположенный недалеко от выхода из пещеры .Все наше путешествие заняло час с небольшим. Туристы продрогли и уже сами стремились поскорее выйти на солнечный свет.
- А нет ли здесь грота, у которого в разные стороны, как лучи расходятся 7 ходов? – решил попытать я проводницу. – Мне говорили, прикинулся я шлангом, что самое фантастическое зрелище именно там.
- Я здесь работаю недавно, - простуженным голосом ответила Лена. – Возможно, я не все знаю. Вы видели, кое где некоторые походы заделаны решетками. Может быть, где-то и есть. Но в эти ходы проникать категорически запрещено. Тот путь, по которому мы прошли, совершенно безопасен, расчищен, укреплен и освещен. А те ходы, доступ в которые затруднен из-за обвалов и осыпей, в них нельзя. Чтобы попасть туда требуется специальное разрешение и соответствующая квалификация.
**14
Мы вышли на солнечный свет. Солнце уже клонилось к закату.
-Как быстро пролетел день, я устала, замерзла и хочу спать.
- Это потому, что встать сегодня пришлось рано. А еще учти разницу во времени. В Москве только 4, а здесь уже 6.
-Знаешь что, Ваничка. Давай не будем жить в этой гнусной «Ирени», а вернемся в Пермь. Может быть, там есть гостиница с удобствами. Я не хочу бегать по коридору в нижнем белье, чтобы принять душ. Там, глядишь, и воды–то горячей нет.
- А как же с поисками? Ведь мы так ничего и не выяснили.
- Я поняла, что эти надо заниматься серьезно и обстоятельно. В другой раз.
Меня, признаться, удивило такое равнодушие со стороны Ариадны. Еще совсем недавно она грезила этим богатством, а теперь вдруг ее отношение к нему резко изменилось. «Видимо, сказывается усталость», решил я. Лично у меня отношение к нашим поискам было двояким. С одной стороны, мне хотелось, чтобы мечта этой женщины сбылась, и при этом, чтобы я оказался активно способствующим этому. С другой стороны, я не очень верил в успех нашего предприятия. Искать в темной комнате, как говорится, кошку, которой там нет. Но сам процесс с участием такого партнера придавал всей этой истории романтический налет. Ведь когда покупаешь лотерейный билет, знаешь, что не выиграешь, уверен на 100 процентов, а все-таки на что-то надеешься. Я всегда покупаю не более одного билета. Если суждено счастью мне улыбнуться, оно найдет меня и по единственному номеру. Но оно мне никогда не улыбалось. И сейчас это посещение пещеры было тем единственным номером, на который не выпало ничего, кроме… Кроме, конечно, этих красот, которые я увидел, и которых, может быть, не будь этой безумной затеи, я бы никогда не собрался посмотреть. А рядом со мной была королева. Ее глаза сверкали там не менее ярко, чем те ледяные глыбы, мимо которых мы проходили. Я будто пригласил даму на торжественный прием в зале, где много света, золота. И пусть моя дама была не в вечернем платье с декольте, не увешана сверкающими драгоценностями, сверкающими в празднично освещенном зале приемов, ощущение праздника осталось со мной.
- Ну что ж, ваше величество. Ваше желание – закон. Поехали. Осмотр города отменяется, или так: переносится на следующий раз. Может быть, нам стоит навести справки о других пещерах, ходах, лазах. Наверняка местные жители знают что-то, что пригодилось бы нам.
- Нет, я совершенно выбилась из сил и не способна на подвиги. Отвези меня скорее.
Частников, готовых отвезти нас в город, около пещеры уже не было. Я с трудом уговорил владельца «Тойоты» подбросить нас в город. Ему с женой и ребенком нужно было ехать в Екатеринбург. Поэтому он торопился, но, увидев красивую обессиленную женщины, неожиданно согласился. Что ни говори, красота великая сила!
В «Ирени» мы выяснили расписание электричек. Оказалось, что времени в обрез. Поэтому переодеваться не стали, быстро расплатились за неиспользованные хоромы, засунули в сумки аккуратно развешанные парадные одежды (Это же все теперь потеряет вид, помнется!- сокрушалась Ариадна), и устремились на станцию. Нам повезло. Мы быстро нашли машину, и через пять минут уже сидели в вагоне.
Поскольку наши наряды потеряли и свежесть и прелесть, и, как нам казалось, настоятельно просили утюга, мы, так и не переодевшись, не рискнули искать самую престижную гостиницу. А выбрали поскромнее.
Ариадна приняла душ, отказалась от ужина, и легла спать, отвернувшись к стенке.
Утром мы приняли такой план: я еду на завод за документами, Ариадна приводит в порядок свой костюм, затем отправляется в авиакассу и берет билеты на вечерний самолет. Так как для приобретения билета требуется документ, я сделал ксерокопию своего паспорта у администратора гостиницы. Сам паспорт мне был необходим для прохода на завод.
На заводе, или вернее в ОКБ (не буду его называть), мне открылась серьезность моей миссии. Документы, которые мне предстояло доставить в Москву, были не что иное, как технические характеристики самых последних разработок авиационных двигателей, содержащие ноу-хау. Эти сведения, по замыслу Ивана, должны были привлечь французов, с которыми мы хотели заключить контракт на участие в разработке этих двигателей, или даже на их поставку. Сведения эти представляли собой тайну, охраняемую грифом «Совершенно секретно». По существу, предоставил их нам агент Ивана, получивший от него хорошие деньги. Он, агент, предупредил меня, что за этими документами охотятся и конкуренты. И высказал удивление, что миссию курьера доверили мне одному.
-У вас хоть есть оружие?
-Нет, а зачем? Меня встретят, я лечу на самолете. Но мне Иван не сообщил, что именно я должен везти.
- Это лучше. Видимо он решил, меньше знаешь, крепче спишь. Но теперь, когда вы в курсе, спать особенно вам не советую. И мое имя нигде не должно фигурировать, я надеюсь, вы меня понимаете.
«Ничего себе,- подумал я, - куда Иван замахнулся! И хоть бы слово мне сказал! Ну, гусь!»
Я вернулся в гостиницу. Ариадны не было.
Я решил спрятать пакет. Куда? Положить в сумку – рискованно. Тогда я попытался засунуть его под ремень брюк под рубашку. Получилось нескладно. В конце концов я поместил его у себя за спиной, и обмотал себя вместе с ним скотчем. Надел пиджак. Повертелся перед зеркалом. Вроде, не заметно, неудобно только.
Только я успел завершить свои манипуляции, пришла Ариадна. Она была по-прежнему элегантна, свежа, и источала знакомый мне аромат французских духов. Все-таки эти французы большие доки в области ароматов. Умеют вплести в букет возбуждающие мужчин запахи.
- Ну, как, Ваничка, все вопросы решил? А я не смогла взять на самолет, билетов на сегодня нет. Я купила билеты на вечерний поезд. Зато в вагоне СВ. Представляешь, будем ехать в купе вдвоем. Ты и я. И больше никого.
- И сколько времени нам ехать?
- Почти 30 часов.
-Это долго, - я поднял руку и почесал в голове. Пакет на спине сразу напомнил о себе.
- Ты думаешь, я успею тебе надоесть?
Я представил себе, что целых 30 часов буду в обществе королевы. Надоест ли она мне? Нет, конечно. Вообще-то ехать в поезде бывает утомительно. Последнее время я невзлюбил поезда. Нельзя же всю дорогу спать. Да и читать надоедает. И тесно. Раздражают пассажиры, которые все время что-то едят. Но сейчас предстояло ехать в вагоне СВ. И компания – лучше не бывает. Я уже успел соскучиться по нежной коже на животе у королевы. Ведь за все время нашего путешествия мы были рядом, но не вместе.
- Ты не сердишься?
-Отнюдь. Я готов быть с тобой, но только не так, как тогда у бабы Тони на сеновале.
- Ах, ты вредный! Рыцарь не должен обижаться на свою королеву.
*15
Поскольку ехать предстояло долго, мы отправились в ближайший магазин, чтобы запастись едой в дорогу. Ближайшим оказался супермаркет, где мы купили курицу-гриль вакуумной упаковке, еще какой-то еды по выбору Ариадны (чтобы не вылезать из купе и не искать вагон-ресторан). Немного поколебавшись я взял маленькую плоскую бутылочку коньяку, а Ариадна попросила мартини.
В вагоне нас встретила приветливая проводница. На лацкане фирменной тужурки я прочитал ее имя «Татьяна». В купе постели были уже заправлены. На столике, накрытом фирменной салфеткой, в вазочке лежали печенье, сахар. Из динамика доносилась приятная музыка.
Поезд плавно тронулся. Ариадна снова облачилась в дорожную одежду, бережно развесив свои наряды на плечики. Пока она переодевалась, я по ее просьбе вышел из купе. Что ж, у женщин всегда есть тайна. И посягать на нее не стоит.
Потом она открыла дверь купе:
-Заходи, располагайся, а я пойду умоюсь
Я остался один, и это было мне на руку. Я долго не знал, что делать с пакетом. Он шуршал на спине, создавал неудобства. Да и вообще, как я буду …в постели? Я отклеил скотч и, повертев пакет в руках (а в нем было страниц 200, так на вскидку), сунул его под матрас.
Ариадна пришла со стаканом чая в руке.
- Я тебе, Ваничка, взяла у проводницы чай. Сейчас она принесет и мне. Будем пить чай. – она поставила стакан на столик с моей стороны.
- А мартини пить будем?
- И мартини тоже.
Постучалась и вошла проводница с еще одним стаканом чая.
- Танечка, - обратился я к ней. – Можно вас попросить еще две посудины для вина.
- Хрусталя у нас нет, а чистые стаканы я вам дам. Устроят?
- Да, это будет замечательно.
Когда она принесла еще два стакана, и я ставил их на стол, я как-то нечаянно (подчеркиваю, совсем без задней мысли) перепутал стаканы с чаем. Стаканы были совершенно одинаковые. Ариадна тоже не заметила, что тот чай, который она принесла для меня, оказался ближе к ней.
- Позвольте, ваше величество предложить вам мартини, это напиток королей. – Я налил вино в пустые стаканы.
- Спасибо, Но мне очень хочется пить. Давай сначала выпьем чай, пока он не остыл. Остынет, и пить его не станешь. Обычно, в поездах чай не отличается хорошим вкусом. Но пока он горячий, его еще можно пить. Потом он станет, - Ариадна поморщилась, - кА помои. Тебе положить сахар? Сколько?
- Спасибо. Мне достаточно одной упаковки. Я справлюсь, -я разорвал бумагу на брусочке с двумя кусочками сахара.
- А вам сколько?
-Да, мне тоже два кусочка.
Ариадна выпила свой чай и как-то сразу раскисла. – Спать, - только и вымолвила она и уронила голову на столик.
Я уложил ее на постель поверх одеяла, только снял с нее кроссовки, и заботливо укрыл своим одеялом.
- Странно, - стал размышлять я. – Отключилась моментально. Что- то здесь было не так. Теперь я точно вспомнил, что я переставил стаканы, и чай, который она выпила предназначался мне. Я понюхал стакан. Никакого запаха. Где-то на уровне собачьего чутья я почувствовал опасность. Что это – клауфелин? Сам я никогда не имел дела с этим добром, но где-то в романах читал, что совершенно безвкусное это зелье вызывает сонливость. – Откуда он? Проводница? Но ведь я тоже пил, а у меня ничего.
Я посмотрел на безмятежно спящую женщину. Она? Да нет. Видимо просто устала.
Я попробовал разбудить ее. Глухо.
Вместо ожидаемых бурных объятий, у меня в купе женщина, спящая мертвым сном. Беспокойство не проходило. – Значит, идет охота.
Я пощупал - пакет на месте. Я решил вновь примотать его к телу. Но скотча не было. То, чем я обмотался в первый раз, теперь представляло собой слипшийся комок. Тогда я засунул пакет под рубаху спереди и притянул его к животу ремнем брюк. «Пусть лучше он будет при мне», -решил я.
Потом я выглянул в коридор. В коридоре было пусто. Я прошел в туалет.
Проводница в своем отсеке читала какой-то роман.
- Как дела, Таня?- поинтересовался я.
-Все нормально. Пассажиры спят.
- А много их у вас нынче?
- Три купе свободны. А в остальных едут.
- Какая следующая станция будет?
Она назвала.
Я зашел в купе. Все было, как и раньше. Уходя, я привязал к двери платок Ариадны, и если бы кто-то попытался войти, платок упал бы. Платок упал к моим ногам. Значит, никто не входил. Ариадна спала в той же позе. Лицо ее было по-прежнему прекрасно, но как будто какая-то мысль тревожила ее. Брови сдвинуты. Волосы раскинулись по подушке.
Я запер дверь изнутри, предусмотрительно подняв упорную защелку, позволяющую только приоткрыть дверь. Лег и стал ждать.
Когда я занимался карате, нас учили развивать в себе чувство опасности. Одним из основных моментов тренировки в школах восточных единоборств является развитие «харагэй» или «чувства опасности». Оно позволяет владеющему им предупреждать неожиданное нападение или вовсе избежать его.
Я погасил дежурный свет в купе и снова лег. Лежал я на спине, потому что размещенные на животе пакет требовал только такого положения моего напряженного тела.
Я задремал, но сон был беспокойный. Я периодически просыпался, открывал глаза, прислушивался. Один раз я зажег дежурный свет и посмотрел на спящую королеву. Сон ее был каким-то тяжелым.
На столике стояло нетронутое мартини, разлитое по стаканам. Машинально я взял стакан и одним глотком его осушил. Немного постояв, я выпил мартини и из второго стакана.
- Надо поспать, - решил я. – Утро вечера мудренее. В конце-то концов, дверь заперта, что мне может грозить?
Не раздеваясь, я снова лег, и незаметно задремал.
**16.
Проснулся я, почувствовав какое-то шевеление в купе. Дверь была приоткрыта настолько, насколько позволял упор, предусмотрительно поднятый мной. Кто-то со стороны коридора открыл замок, отодвинул дверь и теперь пытался просунуть руку, чтобы опустить упор. Руки явно не хватало. Тогда злоумышленник оставил эту затею. Видимо отправился искать какой-то инструмент. Наверняка у проводника должно быть какое-то устройство для проникновения в купе в подобных случаях.
Я лежал неподвижно и весь обратился в слух. По-видимому, злоумышленников было двое. Они о чем-то пошептались, и один из них ушел. В щель опять просунулась рука. Эта наглая рука дотянулась до ноги спящей Ариадны и пыталась ее растормошить. Спутница моя продолжала безмятежно спать.
Все это время я лихорадочно пытался разобраться во всем происходящем. То, что это охота за моим пакетом, у меня не вызывало сомнения. Но кто они? И какова во всей этой истории роль Ариадны? Если снотворное – это ее рук дело, значит она враг? Как мне себя вести? Куда спрятать пакет? Справлюсь ли я один, ведь их там двое? Все эти вопросы теснились в голове, и ни на один из них я не находил ответа. Поднять шум? А что может сделать щупленькая проводница Таня против двух бандитов? А мне еще надо, как ни крути, охранять эту спящую женщину.
В коридоре снова мелькнула тень, и спустя минуту в дверь просунулся рычаг, при помощи которого упор был опущен. Я продолжал лежать, смежив веки, демонстрируя крепкий сон.
В купе вошел только один. Он огляделся, обнаружил спящую Ариадну, и начал осторожно ее будить. Королева что-то промычала и снова погрузилась в сон.
- Ирина, где это? Ирка, проснись! Вот стерва, дрыхнет, - шепотом пожаловался он своему напарнику, остававшемуся в коридоре. Потом он приподнял голову спящей и залепил ей две хорошие пощечины.
Этого я уже вынести не мог. Одним движением я вскочил с дивана, левой рукой захлопнул дверь купе и повернул замок. Правой рукой я схватил не ожидавшего нападения подонка за руку, вывернул ее за спину и крутанул. Бандит вскрикнул от боли и повернул голову в мою сторону. Я еще сильнее крутанул руку - этот прием я освоил хорошо, и знал, что сопротивление человека в таком положении невозможно. Я перехватил его руку своей левой, чтобы освободить правую, и ребром ладони рубанул ему по шее. Он обмяк.
Продолжая удерживать его вывернутую руку, я включил свет. Это оказался один из тех, кого я за текущие сутки видел уже дважды. Второй, видимо сообразив, что в купе события разворачиваются не так, как рассчитывали, робко стучал в дверь, очевидно, не желая привлекать внимания других пассажиров, и шептал: «Коля, открой, Коля».
Какое-то время Коля был в отключке. Мне удалось связать ему руки за спиной его же брючным ремнем. Ноги я ему связал тоже, но для этого мне пришлось снять с себя и свой ремень.
После того, как преступник оказался обезвреженным, я мог уделить внимание Ариадне. Получив хорошие пощечины, она проснулась. Приподнялась на постели и смотрела на все происходящее как-то безучастно и равнодушно. По всей вероятности она проснулась не окончательно и все это воспринимала как продолжение сна. Это только в кино после такого шока, который я нанес бандиту, человек вскакивает и продолжает сражаться, как ни в чем не бывало. Может быть это оправдано тем, что ожидание удара позволяет крутому бойцу собраться и подготовить место удара, сделав его твердым. В моем случае мой противник не ожидал нападения, не был готов, да, может быть, и вообще не был бойцом, а был просто бандитом.
**17
Я выглянул в коридор. Никого. Второй злоумышленник исчез. В купе мой противник лежал на полу без признаков жизни. Ничего, очухается. А пока надо звать подмогу. Я бросился к проводнице. Она так же мирно сидела в своем отсеке, с увлечением дочитывая любовный роман: на обложке я заметил целующуюся пару.
-Татьяна! - в возбуждении достаточно громко взываю я ,- на нас напали! Срочно вызывайте милицию! Есть в поезде милиция?
Татьяна оторвала свой взор от книги и с недоумением посмотрела на меня.
-Кто, где?
-Да только что. Их было двое. Одного я выключил, а второй скрылся. Да, действуйте, в конце концов!
Проводница взяла трубку: «Наряд в седьмой вагон, да, нападение».
-Сейчас будут, - мне.
Я вернулся в купе. Ариадна сидела, опершись спиной на подушку. Кофточка на ней была разорвана, и моему взору предстала обнаженная грудь. Грудь, которая даже в этой экстремальной ситуации снова вызвала мое восхищение.
-Он хотел меня изнасиловать, - всхлипнула Ариадна. Лежащий на полу бандит пошевелился и с трудом приоткрыл глаза.
- Ну, ты, блин, мне ответишь, по запросу пробормотал он, глядя на меня. – Я тебя урою, сто пудов.
-Молчать! - скомандовал я и пнул его ногой. Впрочем, этого делать не стоило. Лежачего не бьют, - таково было правило у нас еще в школе.
В коридоре послышались шаги.
- Что происходит? – заглянул в купе сержант милиции. Из-за его спины выглядывала испуганная проводница.
- Он хотел меня изнасиловать, - снова пожаловалась милиционеру Ариадна и стала старательно прикрывать грудь, демонстрируя при этом, что кофточка порвана.
-Так! - в голосе милиционера прозвучала решительность и властность. - Поднимайтесь. Встать, я сказал!
-Развяжи, паскуда, – прохрипел снизу злоумышленник.
-Можно развязать? – поинтересовался я. – Он опасен.
-Ничего, у меня есть средство. - Сержант похлопал ладонью по кобуре.
- Что ж, ноги связаны моим ремнем. Он мне еще пригодится – Я нагнулся и развязал ремень. Это было рискованно, потому что бандит, почувствовав ноги свободными, пытался садануть мне в лицо. Но я во время увернулся.
-Встать! - снова скомандовал сержант. Преступник медленно поднялся. Сержант мгновенно ощупал его карманы и из одного извлек кастет.
- Это ваше?
- Нет.
- А почему он у вас в кармане? Свидетели, - мент обратился к проводнице, - этот предмет был извлечен из кармана гражданина. Вы видели это?
-Да.
- Пройдемте в служебное помещение. А вы, гражданка потерпевшая, побудьте здесь. Позже я задам вам вопросы.
Сержант увел бандита. Я задержался.
- Ваничка, он хотел меня … Этот ублюдок разорвал на мне кофту. Если бы не ты!
-Успокойтесь, ваше величество. Я же обещал охранять свою королеву. Вот и довелось. Полежи здесь. Я сейчас вернусь. Выпей вот глоток мартини. – Я налил и протянул ей стакан. Она взяла, руки у нее слегка дрожали, но мартини она выпила.
Я подошел к служебному помещению. Дверь была закрыта. Прислушался.
-Ну. Понравилась мне баба, запал я на нее еще на вокзале. Хотел, это, ну, поиметь ее, пока хмырь кимарит. Слышь, старшина, ты же мужик тоже, пойми, дело житейское. Давай по-хорошему. Ты меня не видел, я тебя не знаю. Вот в кармане возьми сколько надо, и я пойду. Без протоколов.
**18
Я застыл на месте и весь обратился в слух.
-Так, стало быть ты хотел навестить знакомую, но ошибся дверью. В темноте ты не сообразил, что это не то купе, и стал ее будить. Так было дело? – Это сержант излагал свою версию происшедшего. – В этот момент ты получил удар сзади и потерял сознание. Очнулся на полу. Руки и ноги были связаны ремнем. В этом положении тебя и обнаружил представитель власти, вызванный проводником. Пожалуй, здесь никакого с твоей стороны злого умысла не было. Так было дело?
- Ну, знамо, так. Я ошибся дверью.
-Так и запишем. А эту штуку ты нашел в тамбуре. –Скорее всего речь шла о кастете.
Наступила пауза. Видимо, сержант писал протокол. А может быть считал деньги. Я стоял в недоумении, не решаясь войти. Выходит, что никакого злого умысла не было, а я… я же буду виноват, что превысил необходимые, как это, средства обороны.
Ситуация оказалась двусмысленной. Проучить наглеца . конечно, стоило, но мне совершенно не нужно было в моем положении с этим пакетом, который давил мне на живот, вступать в какие-либо отношения с властями. Я подумал немного и воротился в свое купе.
- Ну, как ты тут? Успокоилась?
- Что? Как? – Ариадна смотрела на меня с ожиданием.
- Все нормально. Милиция разбирается. Если надо, позовут. И так все ясно. А нам лучше делать вид, что ничего не случилось. Мало ли что бывает. Может быть, он ошибся дверью.
- Пусть так. Только жалко разорванной кофточки. Она от Версачи.
- Не переживай. – Я уже взял себя в руки и пытался пошутить. – Ты цела, твоя королевская честь не подверглась поруганию. Давай отдыхать, скоро утро.
Заперев дверь, я поднял еще и упор, не позволяющий отодвинуть дверь, и прилег на диван.
Уснуть не удавалось. Я начал снова размышлять о происходящем. А может быть, это действительно так. Бандит, или насильник, или жулик, который хотел обворовать спящих.. Но тогда зачем он стал будить ее. И почему он назвал ее Ириной, кажется. Или мне почудилось? Застращали меня. Вот я и вообразил невесть что. Но ведь это случилось! За кем охота: за пакетом или за женщиной?
Надо бы выяснить, кто такой этот парень. А ведь их было двое!
Никто нас больше не беспокоил. Сержант, который собирался опросить нас, так и не пришел. Скорее всего, он отпустил парня, получив, так сказать, отступные. А если это так, то мне следовало быть на чеку.
Утром я попытался воспользоваться мобильным телефоном и позвонить Ивану. Я хотел попросить его прислать к поезду пару человек, чтобы они встретили меня. Но когда я включил телефон, на дисплее появилась надпись, что мой номер заблокирован.. Это меня удивило. Быть может, я нахожусь пока не в зоне приема?
Практически весь день до прибытия поезда в Москву Ариадна спала. Я разбудил ее, чтобы позавтракать. Она выпила стакан чая. Съела одно печенье, и снова улеглась, сообщив, что чувствует вялость, и у нее болит голова. Выглядела она, действительно , неважно.
Я пытался выяснить у проводницы, чем завершилась беседа милиционера с нападавшим.
- Я не знаю. Он увел его в свой вагон. Сказал, что будет с ним разбираться там. Я эе не могу работать, когда здесь посторонний.
- А где он размещается?
- Кто?
- Да, милиционер. Где у него место?
- А. В 9 вагоне. Это через один. Вагон–ресторан, потом восьмой, и следующий девятый.
Идти искать милиционера я не решился. Не хотел оставлять Ариадну одну.
Уже подъезжая к Москве, я снова пытался позвонить, но телефон по-прежнему был заблокирован.
Перед Москвой Ариадна не стала надевать свой эксклюзивный наряд, облачилась в «пещерную» одежду, а костюм запихала в сумку. И сделала это как-то равнодушно.
Я решил, что в толпе среди пассажиров, выходящих на перрон, вряд ли злоумышленники будут нападать. Поэтому, подхватив обе сумки, я двинулся вслед за Ариадной на выход.
Поймать на вокзале такси оказалось не сложно. На мое счастье машин оказалось много.
Я решил сначала завести злосчастный пакет в офис, избавиться, наконец, от него. А уже потом отвезти королеву домой.
Когда мы подъехали к нашему офису, я предложил Ариадне выйти из такси и подождать меня в холле, но она попросилась подождать меня в машине, сославшись на усталость.
- Ты же ведь недолго?
Водитель обещал подождать. Он не вызывал у меня подозрений. И я согласился.
Рабочий день только что закончился, но Иван всегда задерживался на час-другой, и я вполне был уверен, что он на месте. Так и оказалось. Он сидел в своем кабинете и что-то считал.
С чувством облегчения я вытащил «из себя» пакет и молча протянул Ивану.
-А. Прибыл. – Иван взял пакет и бросил его под стол, даже не взглянув. – Садись. Есть разговор.
- Меня внизу ждет такси. Я не собирался здесь быть долго.
- Такси отпусти. Вопрос серьезный.
Я спустился вниз и к своему удивлению Ариадны в такси не обнаружил.
- А где моя дама? – задал я вопрос водителю.
-Она взяла сумку и сказала, что не может ждать. Вот, даже оставила деньги, чтоб у меня не было сомнений, что меня не кидают. А вторая сумка здесь. Я уж забеспокоился, не бомба ли в ней. Всяко бывает.
Я огляделся по сторонам. Отсутствовал я не более 5 минут . Ариадны нигде не было видно.
Я рассчитался с водителем, забрал сумку и поднялся к Ивану.
- Садись, кури. - Сам Иван расхаживал по кабинету и был взволнован, видимо, предстоящим разговором.
- Что-нибудь случилось?
- Случилось. – Сделал паузу. -А случилось вот что: этот пакет, который ты привез – пустышка
- - ?
- В нем чистая бумага.
- Стоило ли за ней ехать?
**.19
- Видишь ли, мне стало известно, что пакет, который ты должен привезти, у тебя собираются похитить. И тогда я позвонил нашему человеку туда, с кем ты встречался , и попросил его дать тебе пустой пакет. Слишком ценная информация, чтобы ей рисковать.
- А почему бы тебе не сказать ему, чтобы он мне вообще ничего не давал?
- Нужно было проверить, будет ли попытка изъять его у тебя.
- Ничего себе! – возмутился я. – Информация для тебя оказалась важнее, чем я! А если бы меня убили?
- Не горячись. Я тебе объясню. Тут, Ваня, понимаешь, как бы это сказать, и меня касается. Связано это с Борькой. Я-то ведь давно знаю, что вы с ним недруги. Вот он и решил тебя подставить. И стал участником этой аферы. Продался, короче, конкурентам. Хотел двух зайцев убить: и тебя опозорить и деньжат срубить. Проиграл он крупную сумму в казино. На этом и попался. Конкурент не дремлет. То, что мы с Пермью задумали, стало им известно. А перейти дорогу нам они не сумели. И задумали завладеть информацией иным путем. Я-то сам поехать не мог: слишком я примелькался, а ты вполне мог не привлекая внимания привезти эти бумаги. И Борька, стервец, меня уговорил, что лучше тебя никому с этим не справиться. Только я не предполагал, что он способен на такое. Продался . И ведь получил от них ерунду, несоизмеримую с тем, что нам обещает этот проект. – Иван с досадой ударил кулаком в стену.
- Что же ты узнал, как?
- Когда ты улетел, заявился Борька пьяный, хоть выжми. «Все, - говорит , - твой Иван Петрович сгорел. Больше он здесь работать не будет.» «Что ты мелешь, - говорю».» А то и мелю, что бумаги он не привезет. Украдут у него. Шерше ля фам, как говорят твои французы». Короче, - Иван опять занервничал, - расколол я его пьяного. И узнал, что под тебя, извини за грубость, подложили бабу, и она-то и должна была тихо и без шума выкрасть у тебя документы. И подсунули ее заранее. А ты, потерявший голову от ее ласк, расслабился. И все было бы тихо, и все довольны: Борька с деньгами, конкуренты с документом, ты – живой и невредимый, только опозоренный и, как следствие, изгнанный из компании. Я бы не стал держать тебя после такого провала.
- И кто же это такие, конкуренты -то?
- Французская фирма, называется «Пермутасьон ЛТД». Левая фирма. Занимается воровством идей.
От услышанного я сидел в шоке.
- Меня, - продолжал Иван, - такой расклад не устраивал. Поэтому я и принял надлежащие меры. Извини. Что тебя не сумел предупредить. Почему-то твой1 телефон оказался заблокированным.
- Да, телефон не работал.
-Так все-таки, ты пакет привез, а что-нибудь ты заметил, были какие-то попытки?
- Какие-то были! - взорвался я. – Не «какие-то», а такие, что я до сих пор в себя не могу прийти. Пришлось повоевать в поезде. Двое пытались проникнуть в купе, и конечно, теперь–то я уж точно знаю, что приходили за пакетом. С одним я справился, а второй убежал.
Я вкратце рассказал Ивану о своих ночных приключениях, при этом стараясь избегать упоминаний о женщине.
Помолчали.
- Что же ты теперь, как с Борисом будешь?
- Вот именно, как? Он же мне сын, но пороть его я уже опоздал. Не знаю…
- Ничего посоветовать тебе не могу. Хотя лично я и до этого терпеть его не мог, а теперь и подавно…
- Ладно, поговорили. Ты на меня зла не держи, мне сейчас самому тошно, хоть вешайся. С Пермью мы решим. А там подумаем.
**21
То, что я услышал от Ивана, привело меня в смятение. Я поехал домой, по дороге купил бутылку коньяка. Бросив в прихожей сумку, я, не раздеваясь, отправился на кухню, налил полстакана коньяка и жадно выпил. После того, как по моему телу пробежала теплая волна, а в голове произошло какое-то размягчение, я решил последовательно восстановить в памяти события последнего времени.
Меня очень задели слова Ивана «подложили бабу». Как подложили? Разве я не сам подобрал ее, когда она упала, сходя с эскалатора. Разве не я зацепился за нее взглядом еще в вагоне метро? Нет, даже еще на платформе? Она, что? Искала со мной встреч, подкарауливала меня? Нет, это я тащился за ней.
Я снова налил в стакан из бутылки. Выпил. Память переместила меня в ее квартиру, на белый мохнатый палас. В голове снова пронесся тот шквал, который бушевал на этом ковре. Пожалуй, здесь инициатором был не я. А дальше?
Я снова глотнул коньяка. Сказки про алмазные россыпи. Мне с самого начала было это странно. Эта история с завещанием в виде тату выглядела теперь по-другому. Стоп! В первый раз я видел осьминога-паука, и никакой буквы на нем не было. Иначе я бы удивился. А потом я вдруг заметил букву.
А что было перед этим? Конечно, поездка в деревню к бабе Тоне. И там мне ненавязчиво внушили, что надо ехать в Пермь. Нет, я сам догадался, пришел к этому выводу И в этом-то вся убедительность и состояла.
Я опять приложился к коньяку, отметив машинально, что в бутылке оставалось уже меньше трети.
-Да, нет, - решил я. – Если так, то во всей этой цепочке и баба Тоня тоже агент, резидент, или как там еще? В общем, человек на службе у злоумышленников. Получила заранее инструкции, и они с Ариадной разыграли передо мной спектакль. Как это – театр одного актера. Нет, театр одного зрителя и двух актеров, если не считать козу Дуську, а если считать, то трех актеров. Мне стало смешно от этой шутки.
После этого я стал разговаривать вслух.
- А все-таки, куда же подевалась Ариадна? И как бы произнеся ее имя, удивился, А почему тот наглец назвал ее Ириной? Обознался? Обознатушки – перепрятушки.
- А, собственно, может быть, ее так и зовут? Это мне она откреко…, открекондова…, отрекомендоалась (наконец одолел) как Ариадна. Язык уже заплетался, но я продолжал рассуждать вслух.
Я даже ведь не знаю ее фамилии. -А правда, как ее фамилия? А у королевы бывает фамилия? Бывает, - ответил я сам себе. – Вот были Романовы, были разные там Валуа. А я даже паспорта ее не видел. -Я вспомнил, что в гостинице она долго рылась в сумке, пытаясь найти паспорт. Найти ей его не удавалось, и тогда нас любезно поселили по моему паспорту. А на поезд билеты брала она. Я их даже в руках не держал.
Моя беспечность по поводу незнания ее фамилии меня сильно расстроила. -Так, надо немедленно все выяснить. -Я решительно взялся за телефон.
Номер Ариадны не отвечал. Сделав еще две попытки дозвониться, я допил коньяк и осознал, что нужно ехать к ней. И прямо сейчас.
Я встал со стула и направился к двери. Меня здорово шатало.
-Надо немножко полежать, - решил я. Пять минут. «Пять минут, пять минут» – пропел я и с этими словами рухнул на диван…
**22
… Я снова оказался в вагоне метро.
По старой студенческой привычке я стал читать надписи задом наперед.
места
для инвалидов, лиц
пожилого возраста и
пассажиров с детьми
«Вор и жассап». Кто такой жассап? Чушь! Зато слово «пожилого» дало неожиданный результат. А если так: «У пожилого», что будет наоборот? То-то. «У пожилого оголи жопу». Это, наверно, про меня.
Под этой замечательной надписью сидели они.
Толстая тетка, толкнувшая Ариадну, подмигнула мне. Потом она повернулась к Ариадне и назидательно произнесла: «Подсекла рыбку? Не спеши тащить. Поводи ее подольше. Пусть поплавает». Ариадна кивнула. Но это была уже не Ариадна, а какая-то цыганка, а в толстой тетке я узнал бабу Тоню. Она снова подмигнула мне и на чистейшем французском языке произнесла: «Шерше ля фам», а потом по-русски: «Ну, что, нашел?».
Проснулся я только утром. В голове…Нет, это была не голова, а железнодорожный вагон. И колеса ритмично стучали на стыках рельс, от чего весь вагон содрогался. «Уважаемые пассажиры, - говорил голос из динамика, - наш поезд прибывает в столицу нашей родины – Москву. Покидая вагон, не забывайте секретные документы в поезде. О случайно забытых и бесхозных секретных документах сообщайте машинисту по связи». И далее: «Если вы потеряли любимую женщину, встречайте ее у справочной вокзала в зале ожидания. Приехали!» - сообщил динамик.
С этими словами я окончательно проснулся и посмотрел на часы. Было 9 утра.
Я вспомнил о своем намерении найти Ариадну, но для этого следовало сначала прийти в себя. Оказалось, что я спал не раздеваясь. Даже пиджак я снять не удосужился. И теперь он представлял собой жалкое зрелище. Организм требовал подкрепления.
Я порылся в домашней аптечке в поисках каких-нибудь таблеток. Вообще-то, я практически не пользуюсь лекарствами. Этим делом заведует у меня жена. Нашел таблетки анальгина. Из холодильника, в котором было так же холодно и пусто, как на полюсе, когда оттуда забрали Папанина, я достал бутылку с минеральной водой. Она стояла там давно, еще до встречи с Ариадной. Газ весь выдохся. Тем не менее я запил таблетку холодной водой и стал ждать, когда полегчает.
Вскоре колеса в голове перестали стучать по рельсам, но слабость осталась. «Надо подкрепиться» – подумал я. Вспомнил о курице, купленной еще в Перми. Она так и лежала в сумке. Я достал ее, оторвал ногу и стал ее глодать.
Я снова набрал номер Ариадны, но телефон не отвечал.
Немного спустя, я поплелся на работу, забыв, что суббота.
**.22
Только в метро, удивляясь тому, что пассажиров было мало, и выглядели они по дачному, я сообразил, что сегодня суббота, и, следовательно, на работе делать нечего. Я вылез из вагона и поехал обратно. Но только не домой. Я решил найти Ариадну, и направился к ней.
Когда я поднялся на четвертый этаж, на звонок мне открыла дверь пожилая женщина.
- Вы хотите снять квартиру? Вы по объявлению?
- Нет. Мне нужна Ариадна, - вежливо поздоровавшись, попросил я.
-Это кто ж такая? Может быть Ирина? Так ее нет, съехала она.
- Как съехала?
- Забрала свои вещи. Приезжал за ней мужчина. Все забрал. А что забирать-то. Ковер вот ее был, да картинка на стене. Вот и все.
- Так это не ее квартира7
- Сдавала я ей. Недолго жила, месяц всего. А вчера вечером позвонила, я то у сына живу, а квартиру сдаю, позвонила вчера, и сказала, что утром съезжает. Вот я и приехала. Заплатила исправно. И сама чистюля, ничего не могу сказать плохого.
- А… - я опять растерялся, - а значит это не ее квартира.
- Так я ж и говорю, сдавала я ей.
- Может быть, вы говорите про кого-то другого. Я ищу Ариадну.
-Не знаю я никакой Ариадны. Ирина жила.
- А как ее фамилия?
- Фамилия? Сейчас посмотрю. У меня записано. – Женщина достала из кармана фартука бумажку.- Вот, Мельникова ее фамилия. Ирина Анатольевна.
- Можно я войду в квартиру. Мне надо убедиться, что я не ошибся. Я был у нее в квартире.
- Что ж, зайди. Может, сынок, ты сам хочешь снять квартиру? Я не дорого беру.
-Спасибо, мне не нужно. – Я вошел в комнату. Все оставалось таким, как и было. Не было только ковра на полу, да и картинка на стене тоже отсутствовала.
- Спасибо, мамаша.
Я медленно спустился вниз. Все ясно. Меня здорово провели. Значит, все было подстроено с самого начала. И что? Все это дело рук Борьки? Нет, одному такое не сделать. Значит, действительно его купили.
Ладно, разберемся.
**23
Вечером принесли телеграмму, в которой жена извещала, что приезжают они в понедельник. Весь следующий день я готовился к приезду моих курортниц. Сходил в магазин и накупил всяческой еды, потом пропылесосил все в квартире. Пока я занимался уборкой, время от времени я прикладывался к маленькой плоской бутылочке с коньяком, и от этого все мои хлопоты по дому не казались мне мучительными.
Утром в понедельник я позвонил Ивану, предупредил, что встречаю жену с дочерью.
Потом я купил пять красивых роз, и водрузил вазу с цветами на стол.
Поезд пришел вовремя. В окне вагона я увидел загорелую Машку, потом к ней присоединилась жена, они улыбались и махали мне рукой.
- Ты знаешь, Ваня, нам уже надоело там. Я ужасно соскучилась по тебе.
- И я тоже,- пропела Машка.
- Знаем мы, о ком ты скучаешь, - отреагировала жена.
Мы благополучно и без приключений доехали до дома. Пока жена восторгалась порядком в квартире и букетом роз, Машка уже звонила по телефону. Потом с воплем: «Чур, я первая!» устремилась в ванную комнату, чтобы смыть с себя дорожную пыль.
Через некоторое время у нашего подъезда затормозил «Паша-Мерседес».
- Ну, я пошла, - объявила дочь, торопливо надевая босоножки.
- Ты бы хоть поела.
- Не хочу. Мне надо худеть.
- Ишь, глиста в корсете, а еще худеть собралась, - прокомментировала жена, когда дверь за Машкой захлопнулась.- Ваня, я так по тебе соскучилась. – Она обняла меня за шею и приникла ко мне своим телом. От нее исходил запах земляники. - Давай, я пойду приму душ, а ты пока постели.
… Супруга моя проявила необыкновенную нежность в постели. Я с упоением целовал ее крымский загар и думал о том, что жена у меня самая красивая, что ни у кого нет таких жен, и не зря ее считают первой леди в коллективе.