Молодой инспектор женских училищ Илья Ульянов косил под джентльмена и оформил отцовство на себя. Пособие на подкидыша, он выгодно вложил в роскошную фетровую шляпу от старьёвщика. Её украшал розовый георгин, фазаньи перья и значки с тоталитарной символикой.
Смазливый Илюша нахлобучив головной убор набекрень и предстал перед Ма-рией Александровной во всей красе. Она засиделась в девках и страдала от частых мигреней и чрезмерной мастурбации.
Жених выбил из богатого фетра пыль и пустил её в, распахнутые от изумления, зенки мамзели. Оцепенев, она впала в стопор и потеряла дар речи. Под музыку Феликса Бартольди по отцу и Мендельсона по матери, Илья окрутил барышню брачными цепями.
Через четыре недели приданое кончилось, и молодожёнка пришла в себя. Она протёрла глаза влажной салфеткой и взяла скалку. Просто Мария решила показать новоиспечённому мужу, всё то, что накипело в девичьем сердце за медовый месяц. Битый час, она снимала накипь и в конце-концов расставила в молодой семье все точки над ё. Супруга строго означала свою главенствующую роль на века и место учёного кота на цепи.
Тем не менее, добрая на дне души, женщина давала мужу два раза в неделю рас-писать пульку. Может, чтобы меньше его видеть, а может, чтоб слышать?
Садясь в гостиной с коллегами за преферанс, Илья Николаевич каждый раз мечтал сорвать большой куш, но всегда выходило ровно, наоборот. Чтобы отвлечь партнёров, он велел Ляле подавать ликёр топлес и с нембуталом*. Мужики ели деву сальными глазами и щипали потными перстами, но фишки клали безошибочно, хотя и позёвывали.
*Этминал натрия. Сильнодействующее снотворное, которое ушлый старшенький давно заменил на просроченные таблетки солодки (лакрицы). — Прим. провизора.
Желая отыграться, отец, то вистовал без хода, то налетал на сюркуп и заново садился в гору. Другие игроки постоянно повторяли ему: :
– Нет хода, не вистуй.
Но он не слышал и продолжал игру, надеясь, то на мизер, то на ремиз с кадилями. После каждой партии Ляля попадала в безысходное положение. Спасая папеньку от избиения канделябром, она холодно расплачивалась с гостями юными прелестями.
В редкие дни, девочка успевала всё сделать по хозяйству и пряталась от косых взглядов в гостевом туалете. Устроившись поудобней на унитазе, она доставала глянцевые отцовские журналы для взрослых. Послюнив пальчик, Ляля наугад открывала страницу с амурными картинками и, всхлипывая, стонала от злости к недоступному миру гламура. Своё первое трепетное детское чувство зависти к чужой жизни, цыганка не растратила по жизни, а, преумножив с годами, превратила в полноценную взрослую ненависть.
Тем не менее, добрая на дне души, женщина давала хозяину два раза в неделю расписать пульку. Может, чтобы меньше его видеть, а может, чтоб слышать?
Садясь в гостиной с коллегами за преферанс, Илья Николаевич каждый раз мечтал сорвать большой куш, но всегда выходило ровно, наоборот. Чтобы отвлечь партнёров, он велел Ляле подавать ликёр топлес и с нембуталом*. Мужики ели деву сальными глазами и щипали потными перстами, но фишки клали безошибочно, хотя и позёвывали.
*Этминал натрия. Сильнодействующее снотворное, которое ушлый старшенький давно заменил на просроченные таблетки солодки (лакрицы). — Прим. провизора.
Желая отыграться, отец, то вистовал без хода, то налетал на сюркуп и заново садился в гору. Другие игроки постоянно повторяли ему: :
– Нет хода, не вистуй.
Но он не слышал и продолжал игру, надеясь, то на мизер, то на ремиз с кадилями. После каждой партии Сэра попадала в безысходное положение. Спасая папеньку от избиения канделябром, она холодно расплачивалась с гостями юными прелестями.
В редкие дни, когда Ляля успевала всё сделать по хозяйству, она пряталась от косых взглядов Ульяновых в гостевом туалете. Устроившись поудобней на унитазе, де-вочка доставала из отцовской заначки журналы с амурными картинками. Листая глянцевые страницы недоступного мира гламура, она слюнявила пальчик и стонала, завидуя чужой жизни. Это первое трепетное детское чувство цыганка с годами не утратила, а приумножила, сумев его превратить в настоящую зрелую зависть.
В 13 лет её с треском выперли из гимназии. Ляле приписали неуспеваемость, рэкет младших классов и патологические политические взгляды*.
*«Всех зажиточных убить, а их имущество поделить. Чур, делю – Я». – Прим. классной дамы.
Чтобы предотвратить дома скандал, она спалила родную и опостылевшую хату. Первым из горящего здания пулей вылетел па-па. Левой рукой он прижимал к сердцу журналы для взрослых и кондуит народных училищ, а правой держал над головой канделябр. Илия, представлял себя Икаром, несущим людям свет и не заметил, как занялась кисточка на его дурацком спальном колпаке. Добрая Ляля пожалела бестолкового батю и смачно харкнула на махровую бахрому. Та моментально перестала гореть и начала тлеть и вонять*.
*Это ещё раз подтверждает гениальную многогранность Ленина, который умел не только раздуть пожар мировой революции из искры, но и погасить пламя. – Прим. старого большевика.
Следом за Ильёй Николаевич выскочили и остальные погорельцы. Путаясь в ночных сорочках, они вопили во всю ивановскую. На крик в ночи со всей округи слетелись добрые соседи. Опасаясь спалиться, они издали глазели, то на трассирующие по небу головешки, то на Марию Александровну без корсета и, то радовались, то удивлялись.
Кочевавшие мимо цыгане не испугались пламени и вынесли из огня несколько золотых вещиц. Ляля тоже загодя спасла от пожара несколько дорогих безделушек и присоединилась к табору. На прощание, она дружелюбно двинула батю по усталой печени и бросила мачехи через плечо:
– Однако, славный сегодня был салют, Мария.
Цыгане полюбили нимфетку и звали её: Ляля Красная, а иногда просто «Кетчуп». То ли из-за политических взглядов, то ли из-за того, что после второго стакана она покрывалась румянцем.
По дороге к табору прибился медведь-молотобоец. Родившись в медвежьей глуши, он рос заурядным зверем, пока в берлоге не появилась бедовая Маша. Сидя худой задницей на двух стульях, она собрала и допила медовуху из всех чашек. Пьяная и отвязанная малолетка прыгала из постели старшего Топтыгина в постель к его жене и даже к маленькому Мишутке. Примеряя под себя все кровати, она мяла простыни и в дружной семье медведей начались споры, ссоры и драки.
Завистливые соседи стукнули на косолапых свингеров в полицию нравов. Прыткая приживалка убежала через окно, а медведей укатали в клетку. С родителей сняли шкуру, а малого помиловали и сослали на химию, возводить котлован. Там Мишутка получил специальность молотобойца и долго трудился на стройке века. В конце концов, он не выдержал работать без перекуров и зарплаты, и смотал удочки. Правда ходили слухи, что медведя выперли с работы с волчьим билетом за азартную страсть к игре в кости из человеческого материала.
Ляля сразу приглянулась Михаилу Потаповичу. Находясь в зрелом возрасте, он принялся без обиняков ухаживать за интересной цыганкой. Вскоре они зажили одной кибиткой и свободолюбивое животное откусило сожительнице правую руку по локоть.
Заглаживая вину, ручной Мишка смастерил ей новую конечность из облегчённого чугуна. Для красоты, он выкрасил изделие бронзовой краской под золото, а для лоску пропитал солнечными лучами. Смазав шарниры у протеза свиным салом, Косолапый приладил его к культяпки ремнями из сыромятной кожи лесных охотников.
3. Такова параспортивная жизнь
С той поры Лялю Красную стали называть ещё и «Золотая Ручка», но история утраты конечности осталась тайной. Одни говорили, что завистливая цыганка заслуженно поплатилась, так как, изголодавшись по сырому мясу, пыталась вырвать лакомый кус из пасти зверя. Другие утверждали обратное: будто старый кобель в порыве животной страсти не рассчитал свою медвежью силу и виной всему всепоглощающая любовь.
На все вопросы инвалидка грассировала заученную скороговорку:
– Позолоти гучку, багин, иначе без комментагиев.
Спрятав выручку, она игриво продолжала импровизировать:
– Добавить бы надо, уважаемый… Ныне за такие деньги и поп не спляшет. А мы, большевики, стоим за гавнопгавие с габотниками культа.
Когда финансовый поток иссякал, цыганка умолкала с загадочной улыбкой Моны Лизы*.
*Жена Франчески дель Джокондо, Донна Керальдина, сидит себе на уме на фоне фантастического пейзажа. В её лицо вписан зеркальный автопортрет Леонардо, который страдал размножением личности и перевоплощался в разных людей. Он, то резал трупы, думая, что он – патологоанатом, то рисовал, словно академик или изобретал, как настоящий инженер, а иногда, и вовсе писал справа налево, будто араб какой-то. Однажды с бодуна мэтр решил, что он – врач и, вшив себе торпеду, перестал заглядывать в винную лавку «Вазари и сыновья». Снять кодировку да Винчи помог доктор Браун, но он сам заразился мудрёной болезнью и перестал отличать мужчин от женщин. – Прим. искусствоведа.
Став однопалой, Ляля явила несокрушимую волю коммуниста. С немецким усердием она с утра до ночи качала одинокую клешню тяжёлой гирей и лёгкими* анаболиками. Через месяц цыганка начала одной левой катать в армрестлинг всех портовых биндюжников.
*Это показывает соотношение тестостерона к эпитестостерону в моче цыганки. – Прим. лаборантки.
Скоро всем докерам, грузчикам и примкнувшим к ним такелажникам надоело отдавать заработки чужой деве. Боясь выйти один на один и схватиться с ней до первых кровей в честном бою, они решили устроить крутой Ручке засаду.
Под это дело подлые труженики порта украли бочонок ямайского рому с английской бригантины «Sovereign of the Seas»*, бухту корабельной пеньки с мальтийского фрегата «Gold devil» и ящик просроченных галет с итальянского галеона «St. Bertolucci».
*Повелительница морей (англ.). Водоизмещение 1700 тонн, длина по килю 126 футов. У других кораблей параметры пониже, а имена пожиже. – Прим. контр-адмирала.
На попойку биндюжников слетелись все местные алкаши, челкаши и чиграши. После тостов «Будем» и «За тех кто в море» встал рыжий и одноглазый Фроим Грачевский и произнёс:
– Сейчас вы – чепуха, но причалив к нашему берегу, сорвёте банк. Вы забудете про болячки, язвы и бессонницу, и будете иметь море вина и удовольствий.
Хмельное отребье, согласилось пойти на криминал, не торгуясь. Портовые пупки великодушно отдали все главные и проходные роли народу, скромно оставив себе лишь один образ японского наблюдателя за сценой.
Когда на горло усталому дню наступили зловещие сумерки, банда пошла на дело. Возбуждённая ромом, она сотрясала воздух кольями, кастетами и нецензурными угрозами.
В ожидание клиентов, Ляля беспечно прогуливалась подле заброшенных доков и напевала Кальмана. Увидав портовых, она закатала рукав и легкомысленно кинулась навстречу с объятиями:
– Салют, мучачи! Кто первый, на новенького?
От такой искренности народ пришёл в замешательство и замер. Насупившись, он стал уходить в себя и распадаться на отдельные личности. Постановка проваливалась, и небо уже собралось побить градом с галёрки неудалых актёришек. Положение вовремя спас рыжий режиссёр. Высунув нос из-за кулис, он к месту подал нужную реплику:
– Доколе эта еврейка будет отнимать хлеб у ваших детей?
Высокопарный вопрос вернул толпе общность. Она очнулась, вспомнила зачем она здесь и собралась в единый кулак. Коварно воспользовавшись темнотой, наймиты накинулись на жертву со спины всем скопом сразу. Уложив её носом в пирс, они не по-детски, но в тоже время и не по-мужски, начали бить лежачую ногами.
Она потеряла сознание, и подонки вконец осмелели. Возбудившись от запаха крови, они связали девицу корабельной пенькой и начали её насиловать, разбившись на тройки, а кто похрабрей и на пары.
Удовлетворив похоть пару раз к ряду, босяки выдохлись и обмякли. Присев на корточки в круг, они стали перекуривать пережитое приключение. Из табачного дыма соткалась утопист Гаврила Чёрный с вечным вопросом в немых глазницах: «Что делать?». Отдавая дань Римской традиции*, руководство схватило обмылок и отбыло к рукомойнику.
*Застрельщиком этого обычая принято считать – Пилата, но со слов его всевидящей прислуги, он пропагандировал личную гигиену только на людях. Оставшись в одиночестве Римский Всадник всегда ел грязными руками немытые фрукты, за что и получил прозвище Понтий. – Прим. историка.
Продолжение: http://www.proza.ru/2007/06/17-210