(отрывок из "80 процентов воды и немного духа")
Когда-то я был маленьким и верил в сказки. Говорю только за себя, потому что, если напишешь «мы были», обязательно сыщется несчастный, кто в сказки не верил, либо не читал их, либо и вовсе не был маленьким.
Так вот, когда я был совсем несмышлёным, я верил в чудодейственную силу волшебной палочки, неограниченные возможности скатерти-самобранки и реактивную тягу ковра-самолёта. В детском саду я страшно переживал за красавицу в коме и Алёнушку с рогатым братцем. Стойкого оловянного солдатика мне не было жалко, там чувствовался какой-то подвох с металлом.
В младших школьных классах я втихаря искал на карте молочные реки с кисельными берегами и вычислял размеры чуда-юда-рыбы-кит, проглотившей целую флотилию парусников. Тогда же я впервые попытался понять, где были мозги у Снегурочки, когда ей приспичило поиграть с огнём?
Немного повзрослев, я узнал, что «сказка – ложь, да в ней намёк», мол, реальная жизнь ещё страшнее и лучше не повторять ошибки сказочных героев. Присмотревшись вокруг, я понял, что сказка – не ложь, она стопроцентно взята из жизни и ничто не мешает мне верить, что где-то ещё квакает моя царевна-лягушка, что Машенька приживётся в медвежьей коммуналке, а бестолковая длинноногая Золушка, не без помощи тёти Феи, завоюет таки титул Мисс Невеста Принца.
Потом сказки стали сбываться и … забываться. В памяти осталась только вера в счастливый конец, светлое такое чувство – последняя ниточка, связывающая с далёким детством, в котором я был маленьким и верил в сказки. Говорю только за себя, потому что вера в счастливый конец – чувство сугубо личное и, подозреваю, даётся оно не каждому, далеко не каждому, а лишь тем, кто ищет это светлое чувство – последнюю ниточку, связывающую с далёким детством, в котором мы были маленькими и верили в сказки…