Воскресенье.
В поселке Гаджиево погожее летнее утро, каким только оно может быть на Кольском полуострове в средине июля.
Подводные лодки, привалившись черными боками к пирсам, лениво греются на солнце у своих причалов.
В субботу прошел парко-хозяйственный день и умиротворенность от чистоты, отсутствия забот царит во всем. Обычной ежедневной суеты нет.
Корабли, береговая стенка - сегодня почти безлюдны.
Лишь на одном из пирсов группа офицеров провожает корабль в море. Командир дивизии перед выходом корабля в море дает последние напутствия и инструктажи. Никому ненужная формальность. Все уже неоднократно говорено-переговорено, всем – все ясно.
Присутствующие оживлены, но за неестественной, как бы нарочитой, веселостью лиц скрывается нервное напряжение. Так всегда бывает перед дальним походом.
Светлые лица перед туманной перспективой трехмесячной неизвестности.
Только командир подводной лодки хмуро разглядывает под ногами ржавую плешь пирса, пробившуюся сквозь красноту свинцового сурика. Он недоволен действиями старпома. Тот не выполнил его указания и не убрал дополнительные швартовые концы.
Признак серости, низкой морской культуры.
Позор перед штабом.
На корпусе корабля в неподвижном ожидании застыли швартовые команды, одинаково одетые в яркие оранжевые спасательные жилеты. Матросы на носу и на корме подводной лодки, зажав в ладонях фалы Военно-Морского Флага и Гюйса, изготовились выполнить команду: "Гюйс спустить! Флаг перенести!"
Нос атомной субмарины от скалистого берега отделяет всего несколько метров темно-зеленой водной поверхности в радужных мазутных разводах.
Реакторы выведены на мощность, обеспечивающую необходимые минимальные параметры для дачи хода под турбинами.
Все готово к выходу.
Внезапно за кормой корабля вспенилась и закипела водная гладь, как будто кто сунул в залив гигантский кипятильник.
В мгновенье ока лодка, боднув тупым покатым лбом, словно дикий норовистый мустанг, всей мощью своих нескольких десятков тысяч лошадиных сил лихо устремляется на скалу, рванув вожжи стальных канатов. Загудели, завибрировали,натянутые как струны, швартовые концы. За кормой уже не бурун, а огромный вал воды от работы двух винтов в режиме "Полный вперед".
Стальные нервы провожающих, наоборот, размякли.
Оживление на их физиономиях улетучилось, враз сменившись на растерянность.
Предугадать возможные последствия резвого старта им, профессионалам, не составляет труда: вот-вот оборвутся швартовы, не удержав в узде взбесившегося железного зверя, и обе швартовые команды будут просто сметены за борт чудовищной пращой.
Вдруг атмосферу сотрясает рёв воздуха вторгающегося в цистерны главного балласта. По бортам корабля вырастает пузырь. На глазах пузырь увеличивается, достигает громадных размеров и …лопается. Столб воды через кингстоны продутых цистерн поднимается под давлением сжатого воздуха на несколько метров вверх.
Фонтаны Петергофа да и только!
Трап, соединяющий пирс и корабль отброшен в сторону, как пушинка.
Ослепительное полярное солнце, так и не коснувшись на протяжении суток линии горизонта, весело окунается в импровизированный фонтан, сияет всеми цветами радуги в распыленных на фоне синего неба капельках соленой влаги.
На пирсе вопли, крики.
Многотонные массы воды обрушились с огромной высоты вниз – на лодку. Ледяным душем обдали личный состав, находящийся на корпусе и на мостике атомохода. Игриво шурша по пирсу, нежно лизнули отполированные ботинки штабистов и яловые сапоги командира. Умиротворенно вздохнув, скатились назад – в залив.
Корабль… неожиданно осел, присмирел и замер.
После оглушительной, но непродолжительной паузы на пирсе забрезжили признаки осмысленной оценки происшедшего. Первым их проявил комдив. Он швырнул под ноги свою шитую золотом адмиральскую фуражку и стал яростно топтать ее ногами. Старший помощник начальника штаба, низкорослый капитан второго ранга предпринял несколько верноподданнических, но безуспешных попыток уберечь от гибели самый главный на дивизии форменный головной убор. Наконец, ему это удалось.
И адмирал, лишившись объекта прямой агрессии, обрел дар речи. Прядь волос комдива длиною около тридцати сантиметров, всегда аккуратно уложенная вокруг умной лысины, теперь ничем незащищенная, полоскалась на легком бризе, как флагманский вымпел перед сражением.
О, какая это была речь!
Те, кто обладает хотя бы скромными познаниями в области ненормативной лексики и легкой фантазией, не напрягаясь, могут воспроизвести для себя звуковой ряд к картине, напоминающей съемки двадцатиминутного видеоролика под названием «Проводы атомохода в океан».
Монолог был впечатляющим, образным, эмоциональным и доходчивым
Нельзя сказать, что он был богат и многообразен по составу выражений, но доступен для понимания. Самыми безобидными из них были несколько существительных - «сперматозоиды», «уши», «пидоры», «кнехт», «конец», «рыло», «рот», «брови», «яйца», «аборт», «гондон», «раком», «матка», «краба», «жертвы», «кранцы».
Сдобренные прилагательными «штопанный», «ракообразные», «трипперные», «недоделанные», «сушеные», «вонючие», «бестолковые», «недосоленные», «мохнатые», «дохлого» они придавали неповторимую окраску и экзотичность.
Частое использование таких понятий, как «родина», «мама», «папа», «бога», «вероятный противник», «квакеры» и местоимения «вашу», «вас», «вами», «всех», подчеркивающие персональную направленность речи, наполняло души и сердца слушателей чувством гордости за выбранную профессию и вызывали острый приступ патриотизма .
Вдохновляли, придавая речи динамичность, глаголы довольно активной формы «оторву», «натяну», «засунуть», «сгною», «выверну», «покажу», «соскоблю», «сосать», «высушу», «научу».
Прожорливые бакланы, забыв о голоде, кинулись врассыпную подальше, к боновым воротам. Верхние вахтенные других подводных лодок предусмотрительно, на всякий случай, забились за рубочные надстройки.
Только серые заполярные сопки, покрытые кое-где скудной зеленью, позволяли себе эхом откликаться на спич комдива:
- А-аааа!
- У-уууу!
…ааас! О-о-ооо!
* * *
…Корабль - умное живое существо. Его таким сделали люди. Много сотен умных специалистов вложили в субмарину последние достижения научно-технического прогресса и человеческий интеллект.
Вот тут-то они и столкнулись, интеллекты: человеческий, но железный по своей сути, и искусственный, заложенный в металл.
Есть такая система на подводной лодке, которая без участия личного состава, на автомате обеспечивает ее аварийное всплытие при поступлении воды внутрь прочного корпуса. Согласно всем инструкциям эта система должна проверяться в море, исходя из того, что люди-то существа неглупые. Но молодому лейтенанту пришло в голову сменить датчик в первом отсеке при нахождении у пирса. Датчик благополучно «коротнул», система отработала команду: "Поступление воды внутрь прочного корпуса». Горизонтальные рули переложились на всплытие, реакторы, приняв команду от автоматики, подняли мощность до полной. Послушные турбины дали максимальные обороты на винты, а система продула цистерны главного балласта, обеспечивая аварийное всплытие корабля.
Благо, вахтенный инженер-механик на пульте ГЭУ (главная энергетическая установка) вовремя среагировал на ситуацию и сбросил аварийную защиту обоих ядерных реакторов. Турбины, лишившись пара, остановились. Прекратилось и поступление ВВД (воздуха высокого давления) в цистерны, так как баллоны опустошились.
Выход на боевую службу пришлось отложить на несколько часов – требовалось время на пополнение запасов ВВД, истраченного на предупреждение ЧП.
Старпом чувствовал себя героем, во всяком случае, было ясно – предполагаемая взбучка отменяется.
Не прояви он разгильдяйства, распорядись убрать дополнительные швартовы – беды бы не миновать.
А подводная лодка была чрезвычайно довольна собой: она слегка покачивала округлыми тугими боками, походившими на бедра кокетки, обтянутые лоснящимися черными колготками - она сделала то, что положено.
Умница.