Здоровенькi були!
Кристин, я не ожидал вызвать такой эмоционально-язвительной реакции на свои субъективные мысли по поводу объективных течений в христианстве, о самой их возможности. Хотя эмоциональность с привкусом язвы тебе характерна. Это, например, даже в том видно, что через понятие «лингвистический анализ» ты как-то «препарируешь» мой текст. По формальным стилистическим признакам (длина предложения, метод афоризма и т.п.) пассажи про Киру Найтли и про христианские течения – идентичны. Выходит, что как лингвист ты всё же остаёшься протестантом (человеком с той или иной религиозной окрашенностью), а защищать свою веру наукой отличной от богословия – это слабый приём («Физики доказали, что Бог есть; это подтверждает теория информации и наблюдение торсионов в вакууме», – я что-то вроде этого имею ввиду). Анализ языка и чужого суждения – это не монополия лингвистики, это приём логики и герменевтики ничуть не меньше. Да и просто не хорошо переходить на следующую ступень анализа (языка или сознания), когда ты кого-то оспариваешь в частном (публичном – тем более) диалоге, ведь тогда мы меняем тему спора, то есть нечто остаётся не освященным речью и словом, аргументом.
Сложно сказать, точнее я боюсь говорить с уверенностью, что в иррациональном мире религий есть «объективная реальность». Когда ты говоришь изнутри религии, то тебя меньше всего волнует «объективная реальность». Но в том-то и дело, что я старался быть сухим, научным, но не без энтузиазма, вдохновлённости («благодатности») – обычным религиоведом. И я говорил о том, как действительно считаю, не опираясь на гипотезы и расхожие мнения о протестантах. Одним словом, говорил то, что сам как-то где-то через что-то видел-чувствовал.
Я не убедителен в вопросе о православии, потому что:
- писал наспех,
- я не богослов,
- я и не старался убедить, просто выражал свою позицию,
- не ссылался на Евангелие и другие источники всех христиан.
Моя речь далеко не была фанатичной, а цели Реконкисты – отвоевания исконных позиций у иноверцев и чужестранцев – вполне для меня благородны. Фанатик он всегда одним махом погружается в свою идеологию, в этом нет никаких антропологических, личностных, социальных причин – человек случайно и одномоментно («от фонаря») остановится адептом религии или идеологии. Прочитал, например, «Бхагавадгиту», которую случайно купил в книжной лавке, увлёкся образами, и трах-тибидох-тибидох – стал кришнаитом, при этом до этого не имея ни друзей-кришнаитов, ни родственников-кришнаитов или хотя бы как-то связанных с Индией, ни испытав мистического опыта наподобие опыта Арджуны, который якобы узрел тысячеликую ипостась Кришны.
Напротив, я всю жизнь – от факта рождения в РСФСР до сего дня – медленно приближался к Православию. Не оно меня нашло, не оно во мне нуждается, а я в нём, я его ищу, пытаюсь понять, влезть в него. При этом рука Бога меня здесь ведёт и поддерживает. Если я иду правильным путём, то Он мистически ниспосылает мне необыкновенную удачу по жизни (на экзаменах, при покупках книг и в более серьёзных вещах), Он вознаграждает меня за приближение к Православной Церкви.
Наша семья, которую бы следовало высмеять в сатирической комедии нравов и положений под названием «Гендины: сто лет одиночества», потому, на мой взгляд, так порочна, хаотична, развратна и рассеянна, заставляет стороннего наблюдателя плакать или смеяться, что это совсем не православная семья. Я вижу другие вполне обычные, нормальные, не фанатичные православные семьи и там не нахожу этого полового беспорядка, этой безответственности перед супругами и детьми. Напротив, я вижу, что если в доме какой-то угол сплошь состоит из русских православных икон, то это с необходимостью означает, что в этой семье все дети одного поколения (в известном смысле) родились от одной супружеской четы, – согласись, что это так странно и необычно для Гендиных, это так им не характерно, – там дети и взрослые счастливы, тогда как в нашей безбожной семье судьба каждого чада – трагедия, мужчины – метаются из стороны в сторону, из дома в дом, не находя себе места, не умея создать НАДЁЖНЫЙ семейный очаг, женщины – ждут и ничего важного не предпринимают (бегут от проблем – в Москву ли, в одиночество ли и одинокое воспитание ребёнка). Такого развала и бардака нет почему-то в православных семьях. И детей много в православных семьях, и не скучно им всем вместе, и живут, радостно живут, хоть и «ртов много». Православный человек (хотя, наверное и любой христианин во всех уголках мира) более счастлив в любви. Мой бывший одноклассник, сын священника, мой ровесник, кстати, уже женился, уже у него родился сын, и так ничтожно и так жалко выглядит всё моё – невоцерковлённое – по сравнению с ним. Фёдор, правда, взял академический отпуск в вузе, чтобы содержать малютку Мишу, но на кой чёрт мне, например, всё это образование и культура, если я несчастен в личной жизни? Православие – залог семейного успеха. И в этой фразе нет никакого фанатизма. Тем более, что я медленно, мало-помалу прихожу в Церковь, в храм, мерными глотками впитываю эту традицию, эту религию, этого Бога. У меня нет духовного самодовольства от православия, но мне нужно, необходимо, вместить что-то, я жажду духовноё полноты. Вот, например, у меня появилась некая физическая боль, что ж взял молитвослов, а молитва от хворости предписывает каждый день читать главу из Евангелия. Вот и читаю, – а издание у меня 1914 года, досталось нам от прадеда по маминой линии. И эта книга – тоже я, тоже мои корни, моя история. Написано не только с «ятем» и буквой «Ъ» в конце каждого слова с согласной на конце, но и дан древнерусский – «славянский» – эквивалент текста. И тут нет ничего смешного, такое написание благородно, потому как большевистская «реформа русского языка» (1918) обгрызла, изнасиловала его. Набоков, кстати, как эмигрант всю жизнь так и писал, не принимая «новых правил». Я бы с удовольствием прослушал бы курс навыка письма «на старый манер», внёс бы потерянные буквы в русский алфавит (хотя бы этой программы и этой клавиатуры).
Какая-то машина времени, какая-то вечность исходит от этой (священной) книги.
Как видишь, я смешал в этом письме личной и «идеологическое», потому как религия выше идеи; – религия, быть может, интимнее и интереснее, чем даже эротические (в мирском смысле) чувства. Молитва, икона, Бог, храм – всё это интимно, это от самых глубин, но тем паче всё это может быть достоянием каждого человека.
Да, ты сама понимаешь ограниченность твоих же взглядов на православие и его историю, и здесь я, признаться, не далеко от тебя ушёл. Раз уж зашла речь – отвечу.
Водка – изобретение Менделеева или по крайней мере науки, а не религии. Водка не употребляется официальными церковными иерархами как «священный напиток». А вот в языческой Индии, говорю тебе для общего развития, пили психотропный напиток СОМУ, чтобы встретиться со своим божеством, а иначе – никак. Повторяю: такого в православии нет.
Гомосексуализм среди православных священников – сомнителен как информация. Нет фактов, у тебя нет данных, которым бы можно было доверять, я более, чем в этом уверен. Это домыслы. Даже СМИ не могут ничего выдумать. Напротив же, про католиков и протестантов очень часто пишут и говорят, что их монахи – развратны (об этом уже Гюго писал: образ Клода Фроло). Православные монахи – принципиально иные, целомудрие для них – основное. А вот в протестантских Англии и Голландии – легализованы гомосексуальные и лейсбиянские «браки» (бредовое словосочетание, полный бред с точки зрения не только здравой логики и этики, но и Евангелия, Книги Бытия!). И ещё. Запад в целом, и Великобритания в особенности – это рассадник не только ничтожных гомосексуалистов, но и педафилов. Количество педафилов на душу населения там явно больше, чем у нас. Им, им Набоков писал свою «Лолиту», их, их он предостерегал, что излишнее баловство Фрейдом и его мнимыми уловками – породит такое чудовище как Гумберт Гумберт – в каждом мужчине, кто читал англоязычные переводы Фрейда или имел отношение к сексуальной революции. Порнография в целом и детская порнография в частности – пришла с Запада. Как следствие – этими же дорожками – пришёл СПИД и развал семьи. Презервативы, – плевать на утилитаризм, на шаблонную и лицемерную формулу «планирование семьи», – это прямая дорога к разврату. Презерватив в массовом производстве – это признак морально-половой деградации, упадка ценностей, упадка любви и нежности, упадка ласки и красоты. Нет ничего более уродливого и безнравственного из материальных вещей, чем презерватив. Формула «планирование семьи» лицемерна, потому что семью не надо планировать: она или есть или её нет (никто и не планирует никогда). Воздерживаться до брака – нужно и необходимо в силу объективных законов бытия, а не планировать-спекулировать в браке. Это в Госплане СССР всё планировали и поэтому всё развалили. Планировать рождение, планировать этот сакральный момент, наполненный причастности Бога к твоей судьбе, – скучно, буржуазно, бессмысленно. Рождать нужно пока сами рождаются. Иначе – Запад и Россия демографически вымрут и на смену им придут китайцы, индийцы, арабы и негры (с собственными культурными традициями, и не нужны тогда будут ни западная наука, ни философия, ни религия, ни даже искусство).
Русь не крестили насильственно. Просто все думающие и культурные люди у нас уже к тому времени осознали, что дальше по старому жить нельзя. Язычество уже всех откровенно достало: «око за око», вот и остались без глаз все местечки и племена, возомнившие себя княжествами. Как мы сейчас перенимаем с Запада технологии, научные и практические достижения, политику, экономику, так тогда – всё хорошее шло из Византии. Тем более, что Константинополь тогда был самым красивой и процветающей столицей. Русские люди любят всё Прекрасное, вот людей, кто бывал в Царьграде, и «задела» его храмовая архитектура, мозаичное и иконическое искусство, литература. Византия была благороднее, духовное там было более проявлено. Русь взяли не оружием или утилитарными изобретениями, а сердечным – нравственным и эстетическим – чувством русских людей. Задолго до Владимира – Св. Ольга (так, что будучи в язычестве громила Древлян, осуществляя месть за убитого мужа) приняла крещение у византийского императора и начала «продвигать» христианство на Русь: строить храмы и т.п.. Сам Владимир всё больше осознавал необходимость монотеизма на Руси. До официального крещения всей Руси он пытался систематизировать языческих идолов, свести их в один пантеон (а то каждое племя было себе на уме со своим божком), что не удалось (в Греции и Риме на это ушло более тысячи лет, времени на Руси не оставалось). Тем более, что Владимир принимал не православие в современном смысле, а ещё пока единый вариант классического (ортодоксального) христианства. Крещение Руси – 988, раскол на католиков и православных (эгоистический сепаратизм Рима) – 1054.
Ответил на то, что и так должно быть тебе очевидно: просто хотелось в очередной раз поупражняться в острословии.
Письма, надо сказать – это самое стильное, литературное, философское и удачное из того, что я пишу. Мои трактаты – рассеянны, мои рассказы – грустны и безумны. В письмах я достигаю своего писательского совершенства. И это не удивительно, ибо пишу всегда ЖИВОМУ ЧЕЛОВЕКУ, который по тем или иным причинам – мне ДОРОГ (в идеале, по одной их христианских заповедей, должны быть дороги все: «возлюби ближнего как самого себя», только вот этот ближний должен быть конкретен). В письмах и наедине с самим собой («в своей голове») – я самый сильный оратор.
Продолжим?!
В идеале Церковь Христова Едина, но вот лично у меня как православного человека нет НИЧЕГО ОБЩЕГО с Церковью «ЕХБ», – название какое-то матершинное, – хотя вроде «Евангельские Христиане баптисты». Церковь не едина фактически. Для меня домик «ЕХБ» – не храм, для меня надпись белой краской нам сером камне «Дом Божий» – ровным счётом ничего не означает. Эта ЕХаБе для меня совершенно иное вероучение и вероисповедание. Баптистских пасторов и проповедников я считаю невменяемыми психопатами, которые продают Христа не за 30 серебряников, но гораздо дороже, потому что так выгоднее. При том я совершенно веротерпим, потому что до сих пор не сжёг избушку этих сатанистов, которые расположились прямо в санатории среди леса около МОЕГО дома. Веротерпимость – это всего лишь ненасилие по отношению к иноверцам. Скорее меня можно охарактеризовать как противника сближения всех конфессий и религий по формальному принципу («в одну кучу», в «кашу»). Если ты веришь в объединение всех религий – то это тоже какая-то религия (муниты, например, которые позволяют себе такие кощунственные заявления в адрес Девы Марии, что даже подумать стыдно). Если кто-то мне скажет, что Дева Мария родила не от Святого Духа, и не в браке с Иосифом, то мне с тем человеком не по пути. Если ты запретишь мне читать Евангелие в синодальном переводе, то такие действия я расценю как ересь. Что ещё? Ну, излишняя эмоциональность в отношении к Христу – тоже уже Его предательство, Он не суперзвезда.
Все читают по разному? Но во-первых есть традиция прочтения, есть обширные философские и богословские комментарии классических авторов, порою более мудрых, чем современники. У Церкви есть история и не надо прерывать ход её развития заявлениями типа: «А вот, блин, мы тут прочитали всё внимательно и решили, что самое главное – это то, что мы называемся свидетелями Иеговы, а всё остальное – туфта». Во-вторых в любом тексте есть своя логика, композиция, свой строй и тон, буквы в конце концов для всех – одни. Всегда есть более адекватные тексту и менее адекватные тексту прочтения. Например, фрейдистское прочтение любого текста – априори неадекватное. Что для тебя даже фрейдистская или марксистская трактовки текстов Евангелия являются приемлемыми? Могу сейчас быстренько тебе написать эти трактовочки, только вот боюсь задеть твои религиозные чувства, потому как есть КОЩУНСТВЕННОЕ прочтение любого текста («Онегин колося и пил водку в Татьянин день», «Печорин – наркоман, импотент и мазохист», «Наташа Ростова – инфантильная дура с комплексом Электры, приехавшая в Москву с Ростова, чтобы увидеть своего кумира – зажигательного и сексапильного бас-гитариста Наполеона», «Анна Каренина – загорала topless на железнодорожных путях, поэтому машинист отвлекся и не успел нажать на тормоз», «Раскольников – герой нашего времени и забавный шутник, массовик-затейник и продвинутый сторонник эвтаназии, знаменитый коллекционер антикварных топоров», «Князь Мышкин – девственник, самоудовлетворяющийся своей девственностью, и зоофил, специализирующийся на семействе грызунов, – отсюда его прозвище – Мышкин, т.е. сексуальный партнёр какой-то Мышки – не исключено, что Мышки-рокера»). Про Христа тоже много разного можно придумать, если очень захочется. Но нельзя же откровенно бредить. Я сам читаю Евангелие и сам от этого становлюсь именно православным христианином. Православие – это прежде всего свобода и порядок в голове.
За сим оканчиваю свою «проповедь». Отвёл душу, пофилософствовал, поегозил, пошутил. Сменим тему.
Да, экзамены и всякие ЕГЭ («Раньше вот Бабой Ягой детей пугали, а теперь для этого придумали ЕГЭ», автор шутки не я) – это всегда страшно и совсем не полезно. Оценка почти никогда не бывает заслуженной: завышают, занижают. Хотя у меня чувство, что очень часто завышают, – может, у меня низкая самооценка? Для меня уже давно оценка ничего не значит, однако, я от этого лишь сильнее и ответственнее учусь (для себя, не для преподаватели и ЕГО оценки моего учения). Плюю на программу, тем не менее следуя основным её вехам и находя что-то своё, любимое. Как ты знаешь, я понимаю любовь абсолютно. Поэтому чем сильнее я люблю предмет, то и оценка по нему выше, если я предмет ненавижу, то получаю – три бала. Искусство хорошо учиться в том и заключается, чтобы в короткие сроки влюбиться в предмет и его тематику, без остатка отдавшись ему. В этом семестре я был ко всем предметам одинаково равнодушен с перевесом в сторону «чего-то интересненького», поэтому мне все преподаватели как один ставят «хорошо». Сегодня сдал теорию и историю мировых культур – был как выжатый лимон.
Дела любовные. Что-то сейчас никого в известном смысле не люблю. Кире Найтли отписал и забыл, хотя всё ещё улыбается она мне на «рабочем столе» компьютерного монитора. Факультет дал мне путёвку на Чёрное море, поэтому настраиваю себя на куртуазный курортный роман с продолжением в Москве или другом городе.
Ах, любовь, любовь. Может это глупо, но у меня есть такая мечта. Когда я стану Президентом («Председателем», я дословно перевожу) России и соответственно спасу страну от разрухи и культурно-духовной деградации, то я возьму себе в жены девушку из простого народа, и венчать нас по православному обряду будет сам Патриарх Московский и Всея Руси, и причём не где-нибудь, а в храме Св. Софии в Константинополе, для чего мы дипломатическими средствами надавим на Турцию и вынудим их правительство на один день сделать из мечети обратно храм Св. Софии. На нашу свадьбу мы позовём лидеров всех стран и религий, конфликтующие стороны возможных межэтнических столкновений, приехав в мою свадьбу увидят, что миром правит любовь и прекратят свои стычки. Я и моя невеста возьмём самолёт и ближе к ночи полетим куда только нам захочется, а мировые лидеры останутся на саммите, где осознают общечеловеческое единство и ценности любви, свободы, веры и культуры, святости и добра. Это будет помпезная церемония, эстетически оформленная и уважающая все культуры, интересная всем. Экономика и военная стратегия – слишком скучное занятие для Лидера (т.е. по Платону мудрейшего). Культура и Дух – вот, что интересно.
Просто у меня тут время уже вечернее, – настроение соответственное, – и я уже плавно через эти мечтания перехожу ко сну.
Ладно. Удачи и наидобрейшие пожелания всевозможных свершений и подвигов! Пока, Крис, всегда рад твоим письмам, какими бы они не были ехидными. Ты как летом, часом у нас не задержижся никак?
Митя, Ваш добрый дядюшка.
.