Когда последние комья земли упали на крышку гроба и могильщики начали заваливать яму, сухонькая старушка больно ухватила Александра Сергеевича за локоть сильными костистыми пальчиками и потащила его от могилы.
-Я ведь Антонина Степановна, тетка я Андрюшина. Тетка покойного. Это я Вам третьего дня позвонила…
Тот звонок перед ужином резко переменил все в жизни благополучного бизнесмена Суханова. Словно снаряд упал рядом. Первый звоночек - Оттуда … Андрюша-Андрюша, голубоглазый шатен с сильными нежными руками и таким горячим, чуть влажным, как смазанным маслом телом … Сердце сразу защемило, заворочалось в груди.
-Вот скажите Вы мне, Александр … как Вас по батюшке то …?
-Сергеевич …
-Александр Сергеевич, как могло такое случиться? Ума я не приложу.
-Но …, - Суханов не мог вспомнить только что названные имя-отчество его собеседницы, - знаете, ведь я с Вашим племянником давно не встречался.
-Зато я тебя, Саша, хорошо помню. Чистенький такой, аккуратненький ты был, прямо как девочка. Бабка моя все говорила, что ты на барчонка похож. Она ж девкой то когда была, еще до революции, кухаркой служила в генеральской семье.
Александр Сергеевич не знал, что говорить. Просто чекистка какая-то, бар недобитых рыщет. Сердце снова зажило в груди своей отдельной от него тревожной жизнью.
Толпа провожающих уныло замерла у свежего могильного холмика, который землекопы охлопывали лопатами. Родственники … Сынок – копия Андрюши в юности. Тоже удар ниже пояса. Александр Сергеевич когда его увидел - обалдел. Старался не смотреть, но глаза как магнитом тянуло к матовому голубоглазому лицу.
-Вы подумайте, Александр Сергеевич, ведь у Андрея все в жизни было не хуже, чем у других. Даже лучше. С женой жили дружно, дочка Машенька закончила институт, замуж вышла, ребеночка родила. Сын в военной академии учится. И, главное, ведь Андрей всю жизнь на заводе работал. Там его ценили, два года назад замначальника цеха поставили. Это ведь главное – стабильность. Дача, машина, квартира. В Таиланд с Леночкой прошлой осенью ездили …
Старуха крепко держала Суханова за правую руку
-А тут выпил, крепко выпил, - вообще то за ним это не водилось, ну, разве что по праздникам и по субботам, дело святое, - тетка настырно бубнила, словно раздувая тлеющий костер, - так вот выпил он, и когда я его спать то укладывала, вдруг расплакался как мальчишка и все твердил: Месяц после школы.
Александр Сергеевич пошарил левой рукой в левом кармане, но там валидола не было. А правую руку сжимала фурия. Он попробовал дотянуться левой до другого кармана, но рука бессильно скользнула по отвороту пиджака.
-Знаете, что он нам, своим родным, оставил? Как предсмертное письмо. Листок из календаря за 25 июня 1976 года! Вот, смотри!
-Я помню этот день. Закончились экзамены. Мы пошли в гараж. И там …, - Суханов выхватил заветный листок слабеющей рукой.
-Он ведь и повесился там, в гараже. Из-за тебя повесился!
«Ишь, какая догадливая. А, впрочем, теперь все равно. У меня ведь был тот месяц после школы … И мой Андрюша … »
Сердце так перенапряглось, что треснуло.
Инстинктивно хватаясь немеющими пальцами за вершину шершавого бетонного креста, Александр Сергеевич вспомнил с неожиданной предсмертной яркостью, как «Мене, текел, фарес», слова своего друга Андрея, которые тот прошептал ему в ухо 25 июня 1976 года, когда их голые, утомленные, влажные тела лежали, прижавшись друг к другу, на выцветшей пляжной подстилке в душном полумраке гаража: «Мы будем жить долго и счастливо, и умрем в один день…».