От заката до рассвета

 


 Константин, когда в одном из своих последних писем ты любезно предостерёг меня в отношении балетмейстера Тыминского, я, признаюсь, не придал этому сколько-нибудь существенного значения. Ты замечательно описал два-три известных тебе случая, когда некие джентльмены (их фамилии по понятным причинам я называть не буду), находившиеся в непосредственной близости от пидараса, необдуманно оставляли его у себя за спиной. Что за этим следовало — может предположить любой культурный или хотя бы мало-мальски образованный человек. Впрочем, я воспринимал эти замечательные истории, как яркий пример твоего, Константин, бесспорного литературного дарования, но уж никак не скрупулёзного воспроизведения реальных событий.
 Напомню, что знаменитое прозвище Тыминского «Пидарас» было мною официально зарегистрировано, как товарный знак, и получено соответствующее свидетельство в Роспатенте, в котором чёрным по белому было сказано, что «…юридический термин «пидарас» характеризует исключительно деловые и моральные качества фигуранта, но не его сексуальную ориентацию, вообще не являющуюся предметом данного исследования».
 Каково же было моё удивление и, я бы сказал, изумление, когда моя неистощимая творческая фантазия по придумыванию разных экзотических прозвищ вдруг обрела столь гнусные реалистические очертания…
 Насколько мне помнится, балетмейстер Тыминский всегда был закоренелым гетеросексуалом. Проявлялось это как в классических соитиях с лицами противоположного пола, так и в подглядываниях, ощупываниях, фетишизме и прочих, по выражению Фрейда, либидонозных возбуждениях.
 Типичный пример, даже не достойный детального освидетельствования. Разве что, по городу ходили упорные слухи, дескать, балетмейстер Тыминский перетрахал всю прекрасную половину человечества. Впрочем, такие же точно слухи (абсолютно беспочвенные!) ходили и обо мне. Распускал их, между прочим, никто иной, как господин Тыминский. Но кто ж поверит пидарасу?!
 И вот в один, далеко не самый солнечный день, сижу это я в кресле, размышляю о психопатологии обыденной жизни, как вдруг — после пяти отрывистых звонков — я лицезрею перед собой господина балетмейстера собственной персоной. Откровенно говоря, хотелось спросить: «Чем обязан?», но вместо этого я зачем-то предложил чай… «Лучше кофе!» — нахально заявил балетмейстер, стибрил со стола шоколадный рулет, умял его, после чего, испив кофия, потребовал армянского коньяка. Изрядно нализавшись, пидарас посмотрел по телевизору программу «Угадай мелодию» и заявил, что именно здесь, вместе со мной, намерен дожидаться «Утренней почты».
 Не успел я пережить шоковое потрясение, не успел нарочно испортить окаянный телевизор, не успел даже подсыпать балетмейстеру в стакан изрядную дозу успокоительного, — а он уже бесстыдно балансировал посреди комнаты без трусов, помахивая своим толстым шлангом. Шланг Тыминского напоминал шлагбаум после прохождения поезда: то ли поднимающийся, то ли нет, словно выясняющий, не проедет ли сейчас по противоположной ветке ещё один товарняк…
 Я понял, что ещё минута-другая, — и я буду опущен без вазелина.
 В этот момент раздался звонок в дверь.
 О, спасительный звонок! Кто бы это мог быть? Светочка! Милейшее создание! Чистое, светлое, непорочное! Она спасла меня. Можно сказать, в последнюю минуту вырвала из когтистых лап мерзкого пидараса.
 Как ей это удалось?
 Памятуя гетеросексуальное прошлое господина балетмейстера, я быстро предложил ему разложить Светочку на двоих. Моя хитроумная идея, как ни странно, пришлась ему очень по вкусу. Он даже предложил мне начать первым. Не учуяв никакого подвоха, я согласился, и тут же взял старт с первой позиции. Увлёкшись процессом, я не заметил, как пидарас, подкравшись сзади, внезапно укусил меня за пятку. Только быстрота реакции позволила мне одновременно выскользнуть как из пасти злостного гомосека, так и из лона сердобольной Светочки.
 Впрочем, настоящее потрясение ждало меня впереди. Дело вовсе не в том, что стареющий балетмейстер долго не мог кончить в женское начало. Я обратил внимание, куда был направлен его взгляд, когда он, лёжа, пыхтел на Светочке. Отнюдь не на её вполне заслуживающие внимания прелести. Пидарас неотрывно смотрел в одну точку — туда, где на стене висел мой портрет работы художника Спиридоновой. Поскольку на портрете я был изображён по пояс, то изощрённейший развратник разглядывал именно тот кусочек обоев, который находился чуть ниже рамки, обрамлявшей произведение искусства… Фантастический пример абстрактного художественного мышления!
 Сославшись на мигрень, я закрылся в ванной и не выходил оттуда до самой «Утренней почты». Как мне потом объяснил протрезвевший господин Тыминский, приславший по факсу записку с вялыми извинениями, если бы не художник Спиридонова, он бы на полном серьёзе оконфузился перед Светочкой. ·


фильм:  http://www.youtube.com/watch?v=ZFKCm7WBLL4