Пусть парни, которым надоели заплесневелые истории, заткнут уши: останутся брательники, которые верят человеку...
л.первиз
(Из цыкла Катастрофики)
I
... Все спрашивал на бегу: ну что за дело у тебя в церкви, с кем ходила: может ты скрытая христианка: и почему ты упала в церкви: другой мужчина тоже (знай правду, отец!) так же говорил бы: что за дело у тебя там-то, почему то сделала, да почему сё: сама рассказывает: тонкими, длинными, с выступающими поперёк костяшками, продолговатыми пальцами жёстко бил её по лицу: а она пыталась выше держать голову, хотела поднять подбородок, но тут же шаталась и падала: это падание дрянная штука - тебя бьют, на тебя нападают, брат, узнаешь, когда сам упадёшь: тоненькие, как собранный в пучок хворост, как будто сломаются, если притронешься - тонкие кости гнулись, не поддерживали её и всё, что случалось с ней, случалось из-за неустойчивости костей: сама рассказывает то, что сам знаю (неустойчивость костей, брат, возникает из-за таких вещей - но на самом деле это называется неустойчивостью мозгов: испугавшись пощёчин, захочет спрятать в голове что-то, то место прикроется, брат, останется таким закрытым, что по мере твоего взросления загниет изнутри: снаружи есть, а изнутри останется пустым. Споткнёшься - крышка откроется, за что-то потянешь для равновесия, голова тебя кинет, твоя голова окажется кидалой, брат...): если б только знали, как спрашивать, как стать близким с девушкой... да не о той близости базар: станете, тогда поймёте, что значит мусульманке упасть на ступеньках церкви и разбить руки-ноги в кровь: хоть за волосы таскай - на виду у всей улицы, хоть намотай косы сзади к машине и волочи - на виду у всего города: она уже прошла то, что прошла... ну а что мне делать с такой девушкой: взял за руку, перевёл через широкую дорогу - не обратил внимания на машины, ночь, около двенадцати, они со скрежетом обгоняют, кто смотрит, что видит в свете фар - мне до фени, прислонил её к стене Сальянской казармы, приподнял на себя, прижал... нет, не то говорю, перейду к другому, еще до этого встали на ступеньках, нас ждали - ворота закрыть, каждый держится за одну створку, на нас смотрели: к чёрту, пусть смотрят - нет базара: что-то сказали, уже выходя, вернулась вымыть руки, я стал ждать на первой ступеньке, сказали: подмазывались, сунул деньги, сказал спасибо, благослови Бог и вас, с чего бы ему благословлять: вышла, взял её за талию, прислонил подбородок к плечу, поднялись по ступенькам, они смотрели - к чёрту, пусть смотрят, бетонные ступеньки шириной в два метра с выпуклым покрытием, справа туалет, сауна: да не оттуда я выходил, брательник, клянусь, слева высокий забор, снизу как из-под земли поднимаешься, но это не подземелье, вроде подъёма, под ним понастроили всего: вышли, сначала обвились, не постеснявшись, поцеловались, прошагали, миновали арбузную горку, а потом я обернулся, посмотрел, была ещё и дынная горка, подумал, что это я не заметил дыни, был бы один, вернулся бы ещё раз посмотреть их, пощупать - дыни ли, при деле ли: не обернулся, прошли квартал, на перекрёстке перешли с этой дороги на обочину большой дороги, теперь я взял её на руки, со скрежетом проносятся машины, светят, один вообще понтовый, просигналил, она у меня на руках сказала, отпусти, у меня всё видно: я сказал к чёрту видно, или же она так сказала несколько дней тому назад, когда впервые взял её на руки, тогда я не сказал к чёрту, это сейчас подумал к чёрту... сел задом на землю: в моих объятиях погладила меня по голове, встала, одёрнула платье, утешила (как тут не сдвинуться?) тогда я смекнул, что нахожусь рядом с другой арбузной горкой, кто-то из-за горки... да, какой-то деревенский на нас смотрит, из автолавки, сидит выше арбузов, из темноты в темноту глядит: к чёрту, пусть смотрит, потом взял за руку, перевёл через дорогу: нет, до этого сказал по-русски из «Однажды в Америке»: я подскользнулся, Лапша, взял за руку, перевёл через дорогу, притиснул к стене, хотел усадить на стене, на чём (кайф, брат!) - на себе: сжал, прижал до самых её костей, отпустил, что-то говорила: нутром, или же сказать хотелось, всхлипывала. Хотела сказать, да я сказал:
-- Телефон забыли!
-- Побежали!
Как тут не сдвинуться?!
Бежим туда, откуда пришли - по другой дороге. Я бы ещё быстрей побежал, это она сказала бежим, но будто бы я сказал. Я перевожу её через разные мелкие пропасти: какие там пропасти, это я сейчас так говорю, ямы это: справа пятиэтажка, слева девятиэтажка, между ними рыдваны, после августовского ливня лужи, песчаная грязь, недоконченные стройки, развороченные люки, сломанные железки (днём дети не напарываются на них, не помирают, знают, как обращаться со всем, что сломано и торчит, размеры, высоту их знают, знают откуда куда притереться: через всё это я должен пройти: в этом смысле, брательник, жизнь не асфальт, надо научиться перешагивать через множество преград, уметь миновать них...):
...а до этого мы говорили об усатом рыжем, разве могут быть усы у рыжего, если и будут, то противные, от них тошнит, сказали мы: а этот рыжий лох, как назло, в тот день позвонил ей, сказал, разговор есть, она говорит, есть - говори, рыжий отвечает, это не телефонный разговор, а она говорит, по телефону всё можно сказать, хорошо, тогда пришли сообщение... рассмеялись (исхлестал бы по щекам, отчего не шевельнулся? у неё слёзы набежали, не из тех она, чтобы в другие объятия прыгать, отвернулась, локон свернулся калачиком на щеке); а рыжий в конце-концов не вытерпел, объявил ей, что любит. А она мне рассказывает, обещает, я сказал, если ещё один такой звонок будет, рёбра переломаю... ещё посмеялись... я был выпивший, пшеничная водка на голодный желудок, она получила моё сообщение, приехала: приспичит, пусть едет: сама же сказала, приспичит тебе - приеду, буду телефоном под рукой, примчусь по твоему заказу (а раньше, брат, чего скрывать, я умолял); я ослабший, башка не варит, а август вдруг холодный: пиво пить не могу, пусть будет водка: пусть несут, почему нет: первая тема, самая первая, как только сели пить, была о рыжем: я долго говорил о других вещах, но обоим по душе был разговор о рыжем: я сказал, усатого ры...жего терпеть не могу... а она сказала, что в Сибири выросла, терпеть не может усатых рыжых, у рыжего не может быть усов: бежим, по дороге заметил лужу, свернул, её тоже за собой потянул, сказала, какой ты видящий, волк что ли: сказал, что волк, сказал, что в детстве заплутал, в Шамахе, клянусь, брательник, меня в снег вырвали у волков, как тебе - окружили меня, обнюхали, волчица да детёныши: я вырвался от них, выжил... прибежали, закрыто: трижды пнула дверь, выругалась: хотели не хлять, сейчас выбежим отсюда на асфальт, на открытое пространство, под лунный свет, побежали туда, рванули. Взялись за руки, чтобы бежать: я увидел её на земле, глаза смотрели на меня: как быстро перевела глаза: то есть жива, упала - а нипочём: как быстро посмотрела снизу-вверх прямо на меня: у этого человека мозгов нет, брат, вдруг дошло, что упала, а я тут растерянный: её глаза смотрят на меня снизу, думает, будто всегда лежачая, упавшая была, брат: девушка может всегда быть упавшей, на боку: чуть не плачу, брат, девушка упадёт и останется лежать: скажешь, будто еще в утробе упавшая была: человек может всё время быть упавшим: ходит, танцует, говорит: а сам упавший, и никто об этом не знает. Пусть слышат знающие человека, брат, в глаза посмотришь, скажешь, куриные мозги: теперь говорит, что кожу содрала, разбилась в кровь: губа растрескалась. Колени целы: лицом упала, повисла у меня на шее, поднялась, но в глазах - куриные мозги, что-то говорит, будто крышка открывается: внутри пусто... я просто так болтать не стану, брат!
II
Каждый даёт кошке по пинку. Жди, пока ей, наконец, найдут какой-нибудь угол...
л.первиз
Котёнок тоже мил своей маме, брат: ты своей маме мил, он своей: видишь талышку*, который месяц прихожу в это кафе, часами пиво глушу, эта баба кормит кошек, теперь наступают холода, а та нарожала - берёт детёнышей в зубы и входит в магазин: смотри, пинок за пинком: если бы знал, брат, что раз и навсегда прогонит кошку, сказал бы, да, прогонит, изобьёт, накажет, за свой пинок ответит (а кошка-то её знает - ещё придёт): а талышке это опостылело, вишь, как мимо проходит - молнией: со зла она, клянусь, брательник, даже кости из тарелки не даёт, раньше сама подзывала: «кис-кис», отводила в сторону, чтобы людям не надоедала: а теперь не скажет ведь: ты, мусульманин, взрослый мужичище, дай же ей угол: вчера обложила семиэтажным матом – будто бы кошку, а на самом деле здешних: говорит, летом кошка нужна была, теперь наступают холода - не нужна, сказала, была бы я мужчиной, разрубила бы тебя на куски, и ты бы отмаялась, или же так заблудила бы, отучила от кафе - ни слуху твоего не было бы, ни духу...
Нельзя кошке быть кисой первого встречного, брат!
Прохожу здесь ночью мимо казармы, вижу, сидит какой-то брательник, перед ним железная чаша, подошёл, посмотрел - медная, внутри наши узоры, что-то вроде растений, а голову-то не поднимает, надел куклусклановский балахон, с непривычки подумаешь женщина, чаршаб накинула, кончик колпака острый... а мне что делать, девушка под руку держит, говорит - нечисто тут, пройди в эту сторону, чуть ли не в ноги бросается, а я чуть не послушал ее, чуть не послушался (в голове промелькнуло - нечего таять), что-то ударило в голову, сунул руку в карман, бросил деньги, оставил девушку чёрт знает где - позади, обернулся, пощупал взглядом - где она, взгляд напоролся на чашу, вижу, бабки превратились в две большие игральные кости: крутятся в чаше, подпрыгивают: а этот козел, брат, даже голову не поднимет, даже не пошевелится, чтобы пнуть его по хайлу, сказать, что за фокусы, брат: ещё раз полез в карман, чтобы снова подать, опять подаю, брат, опять превращается в четыре игральные кости: с такими большими выемками на чёрном, измена взяла, брат, без балды, вернулся искать локоть девушки, а она всегда готова – по голове гладит, знает ведь, знает, что там что-то эдакое есть, тянет меня в свои объятия, брат, бок о бок шли, шли, шли, опять в одном из переулков - на повороте к алатавинским** домам, в тёмном углу, в месте, нагоняющем страх, брат, там, где собаки воют, повернули там, где собаки воют, перед этим видим - этот козёл в чаршабе идёт за нами, на плече коса, бежит к нам, ближе, ближе, а мы бежим, наконец спускаемся к забору, подбегаем к стоянке машин в переулке, а он уж нагоняет, в затылок дышит, бросил что-то, гляжу - игральные кости, две игральные кости, упали на землю, вижу - граната, брат, взорвалась...
... а я проснулся, брат, бросился к ней сосаться ...
III
Когда рукой подать, чтобы пососаться, брат - и веру поменяешь. Пососёшься, и что тебе остаётся: узнаешь - насытишься, и дотянешься до каждого подола.
л.первиз
Когда её бил отец, я не дотянулся: и когда в церковь пошла, и когда одна осталась: девушка, брат, что твой райский уголок: классно, брат, когда в голове пусто, тогда Богу ещё больше места... балдеет от меня, расскажешь сон - до неё не доходит, всё, что ни скажешь, всё в голову берёт, глаза на мокром месте, не знаю почему не говорит, но знаю, что меня оплакивает, а что оплакивает, чертовка - мне не узнать: нужно, чтобы оплакивали человека: чтобы было кому тебя оплакать: спросил, какого ты делала в церкви, говорит, в таких местах будто угол нахожу: всего лишь: наша вера далека от показухи, брат, не дотянемся, не можем достать, нас другая влечет: наша не видная, она для тех, кто внутри размышляет - но у человека ведь глаза есть, чтобы видеть: когда-то видели свою веру: я родился в этой вере, брат, у меня волосы дыбом встают, не смогу сменить свою веру-рубашку: но если девушка идёт, брат, есть причина: говорит, потом, когда впервые услышала азан, всё перевернулось, снова вернулась, стала совершать намаз, на ухо воздействует или на что другое у неё: перед церковью зацепилась полой пальто, сама себя затоптала... это когда возвращалась: когда шла, шла спокойно, внутри пусто, сухо, прошлась, к свечам в церкви притрагивалась, на Иисуса смотрела, на Марию, дурманилась запахом, спокойно, выбросила из головы глаза, от вытаращенности которых устала, в другие холодные глаза посмотрела, посмотрела, покружила, пошла рассказать, что на сердце, с собой не разговаривает, с собой говорить устала, заговорила с занавесью, ведь занавесь между хороша, зажмуришь глаза, знаешь, что тебя есть кому услышать, но переговариваешься, ты говоришь, он говорит, говорит так, будто поглаживает, ловишь его поглаживание, держишься за него, как за бабушкину ласку, не отпускаешь, по волосам бабушкиным взбираешься, да, брат, да, в волосах бабушкиных остаешься, да, брат: поймут те, у кого была бабушка: там, где перст веры, есть спрятавшаяся бабушка: бабушки так же хитры, как и веры: подошла к попу, брат, поп говорит, ты должна стать христианкой, хладно говорит, а под этим красноречие, чтобы крестилась, а как сказал крещение, её страх взял, поёжилась, растерялась, у самой глаза распахнулись, унесла свою голову, развернулась да ушла, в голове и на сердце - всё пусто... покачнулась, когда возвращалась по ступенькам церкви, подол пальто остался под ногами: а по мне, так головой покачнулась, брат.
IV
Жду её отца, брат, должен вернуться с сезона, как приедет, защемлю ему пальцы, а она не узнает...
*Талышка - женщина, представительница национального меньшинства в Азербайджане
*Алатава - поселкового типа район в центре Баку
7 ноября 2001