Много неприятностей своим поведением причиняла мне Оля. Она заканчивала школу и намеревалась поступать в Московский Университет, но совсем перестала учиться и не готовилась к экзаменам, со своими школьными подругами рассорилась, нашла себе новых, куда-то уходила, возвращалась поздно, дома вместо занятий включала магнитофон и часами с новой подругой слушала современную музыку, которая раздражала меня.
Все мои наставления и упреки не достигали цели, и я, рассердившись, написал ее родителям суровое письмо, в котором писал: "Недоволен я Олей. Уж очень она любит гулять и не думает о будущем. Я не сомневаюсь, что школьные выпускные экзамены она сдаст и школу окончит хорошо, но очень сомневаюсь, что поступит в ВУЗ. Ведь прочных знаний у нее нет, она училась больше для отметок. С поступлением в МГУ - пустая затея. В этот период надо забыть все эти гуляния и серьезно взяться за подготовку к экзаменам, особенно по математике.
Если она не поступит, придется ей опять ехать к вам в тундру. Почти каждый вечер она, принарядившись, куда-то уходит и возвращается поздно, часов в одиннадцать, где бывает - не говорит. Я тревожусь, беспокоюсь, сержусь, ругаюсь, говорю по-хорошему; но все это бесполезно. Она отвечает : "Не беспокойтесь, дедушка, ничего со мной не случится", и поступает по-своему. А случиться может. Недавно погиб сын директора часового завода - студент первокурсник. Его выбросили из окна с восьмого этажа.
У Петра в семье тоже драма…. Поэтому я не могу быть спокоен за Олю. Кроме того, она обманывает меня, говорит, что идет на полчаса за учебником к подруге, но уходит куда-то в другое место и возвращается через три. Вчера вернулся с дачи часов в семь вечера и нашел записку: " Дедушка, я гуляю, приду в десять". В одиннадцать я начал беспокоиться, в половине двенадцатого вышел на крыльцо, вскоре появилась парочка, держась за руки. "Дедушка, это Сережа Мамонов - мой школьный товарищ". Может быть, это не так страшно. Но я хочу Оле добра. Она - умная, способная, развитая девушка; но если бы к этому она была еще скромной, правдивой и серьезно относилась к учебе и жизни, ею можно было бы гордиться. А теперь гордиться ею нельзя. Так, пока не поздно, будем вместе бороться за ее нравственный облик, потому что нет большего счастья для родителей, чем иметь хороших детей, и не бывает более тяжкого горя, чем иметь детей плохих".
Это письмо перед отправкой я прочитал Оле, думал, что она будет оправдываться, или возражать; но она отнеслась к нему совершенно равнодушно, впрочем, как и ее родители, которые мне даже не ответили.