Погожим сентябрьским утром Ларины, кроме Риты и Ани, уехали к двоюродному брату Светланы. Рита собиралась на дачу. Аня мыла машину на улице. Покончив с этим, она поднялась домой, чтобы переодеться.
- Рита, ты готова? – спросила она собравшись.
- Да.
Загрузили вещи в багажник, сели. Но Аня не спешила заводить мотор.
- Рита, я должна кое-что тебе рассказать.
Рита заинтересованно посмотрела на кузину.
- Только обещай, что будешь держать язык за зубами. – продолжала Аня.
- Обещаю, - ответила Рита, немного удивлённая тоном Ани.
- Пять лет назад, - начала та, - родители отправили меня отдыхать на Кавказ, к маминой бабушке. Но бабушка куда-то уехала, оставив со мной соседку – старую тётку, к тому же больную. Предполагалось, что она будет присматривать за мной, но всё вышла наоборот – я водила её гулять, ходила в магазин за покупками, готовила, стирала. Это длилось полторы недели. Скоро должна была вернуться бабушка. И вот, на кануне её приезда, ночью, соседка позвала меня к себе. Она была бледна, вся осунулась, губы запали. Она сказала, что умирает. Дальнейшие её слова врезались мне в память, как выжженные огнём. Земля грубее человеческого тела. Ухо не слышит землю. Но земля не молчит. Мёртвые не молчат. Я слышу мёртвых, а ты хочешь их слышать?” тогда я приняла её слова за бред, но она не успокаивалась. Она говорила, что не сможет спокойно умереть, если я ей не дам ответ. И я сказала “да”. Хриплым старушечьим голосом она произнесла: “ Я завещаю свой дар тебе!” и умерла. Но потом произошло нечто. Сердце старухи не билось, кровь застывала, губы не шевелились, но Я СЛЫШАЛА ЕЁ ГОЛОС. Она рассказывала про этот дар – способность слышать и чувствовать мертвецов, научила меня пользоваться им.
Это было тяжело. Мне пришлось полностью перестроиться. Родители ничего не знали, и сейчас не знают. Тогда я сделала вид, что подалась к готам, так было легче оттачивать свои навыки.
Рита смотрела на Аню широко раскрытыми глазами. Аня смотрела в никуда.
- Что ты умеешь? – спросила Рита.
- Я слышу голоса мертвецов, когда бываю на кладбище. Если могила пуста, я чувствую это, и, приложив руки к ней, обычно выясняю, где тело человека, чьё имя написано на кресте.
- Значит, вот что ты имела в виду… “Натальи нигде нет”… - Рита замолчала. – А кто-нибудь ещё знает про тебя?
- Неважно. Поехали.
Аня завела машину. Всю дорогу ни она, ни Рита не проронили ни слова. Приехав на дачу, Рита отыскала дневник и дала его Ане. Та, не глядя, убрала дневник в сумку.
- Что мы будем делать? – осторожно спросила Рита.
- Ты сделаешь уроки, а я съезжу в Подьячево. Мне надо в усадьбу. И никаких возражений.
От обиды Рита чуть не заплакала. Но она знала – просить Аню было бесполезно. Кузина уехала.
Сначала Рита ходила по комнате туда-сюда чтобы успокоиться. Потом села и за полчаса сделала всё, что было задано. Прислал сообщение Вовка – он был здесь. Рита пошла в деревню.
- Привет, Ритка! – крикнул Вовка, выходя со двора.
- Здорово.
- Как жизнь?
- Так себе. Меня оставили делать уроки, а сами поехали приключения искать.
- Это кто так с тобой?
- Сестра.
- Витка что ли?
- Нет. Двоюродная. Аня.
- А-а-а, - Вовка помолчал. – Слушай, мы тут с Ежом по Арбату гуляли, твой портрет видели.
- Что ещё за портрет?
- Чувак какой-то продавал. В очках и с длинными волосами.
- Я в очках?
- Нет, чувак в очках. А ты в юбке по “минус колено” и кофте а-ля Елизавета Петровна, ещё с шпионом в руке.
- Что-о? – недоумённо спросила Рита.
- “Минус колено” – что она длинная очень, Елизавета Петровна, дорогая моя, дочь Петра I, а шпион – это цветок такой.
Рита молчала, вникая в первую фразу.
- Ты шутишь, - сказала она после.
- Нет, правда! Натурально ты! Ну или очень похожа.
- Похожа, говоришь…
“Это была Наташа”, - сообразила Рита.
- Не знаешь кто это? – спросил Вовка.
- Нет, - бросила Рита, чтобы не вдаваться в подробности.
Вскоре вышла Лена.
- Ты Серого не видела? – спросила она у Риты.
- Не-а. А что?
- Так спрашиваю.
Друзья сходили к пруду, посидели там. С одной стороны, Рита хотела поскорее вернуться домой, с другой – она знала, что всё равно там никого нет. В конце концов, не выдержала и ушла, причём коротким путём: проходя мимо дома бабы Ксении услышала голоса, близко от себя, остановилась.
- А её тогда правда не нашли? – спрашивала какая-то старуха.
- Ну да. Мать сказывала, убили её – мать этого, парня молодого – убила. Стукнула сковородой по голове – много ли беременной девке надо? – отвечала баба Ксеня.
- А я то слышала – пропала она, сказали – утопла. Гроб-то на похоронах, когда закапывали, не открывали.
- А чавой-то ты вспомнила? Кажись, не наше это дело!
- Серенька мой спрашивал.
- Та! Им молодым, всё чешется в одном месте, беды на свой зад выискивают… лучше скажи, много у тебя картошки уродилось?
Рита послушала ещё пару минут, но разговор был только об огороде. Она побежала домой.
“Это она про Наталью. Она была беременна. Она пропала без вести. Значит, её стукнули сковородкой по голове… Но она не должна была умереть. И гроб не открывали. Значит, 26-го июля 1915 года она не умерла, а пропала. Исчезла совсем, как говорит Аня”.
Чёрная “десятка” вернулась только вечером.
- Нет никаких сомнений, что твоя новая одноклассница – та самая Наташа Апраксина, родившаяся 13 марта 1899 года, - с ходу сказала Аня.
- А что такое?
Вместо ответа девушка раскрыла дневник в синей обложке и положила его перед сестрой. Посмотрев в него, Рита вздрогнула. Под последней надписью от 26-го июля были новые строчки, написанные как будто через копирку. Почерк был тот же, что и в предыдущих записях.
29 августа 2004
Снова начинаю вести дневник. О том, что произошло, и длилось так долго, писать не буду – вдруг кто прочитает.
Первого пойду в школу, в 11-й класс. Сейчас живу у Апраксина М.С.
- Не утруждай себя дальнейшим чтением, - сказала Аня. – Это она. Дневник - её. Здесь и про тебя написано.
- Но как? – вскрикнула Рита. – Ведь если это она… почему она выглядит как я? если это она, то ей должно быть 105 лет! Откуда она взялась?
- Думаю, Рита, ответ на этот вопрос можешь найти только ты. В своём подсознании.
Рита издала протяжный звук, похожий на стон раненного медведя – она думала, что Аня сможет ей ответить.
- И ещё, - продолжала Аня, - Завтра мы сходим в Ольгино – в усадьбу.
- Зачем?
- Может, что-нибудь найдём. Наташа будет там, где-то рядом. Вот это, - Аня подняла дневник, - может хорошо нам помочь.
- Как найти ответ в подсознании? – заговорила Рита на более насущную тему. – Кстати, я слышала разговор… ну деревенских бабуль. Думаю они имели в виду Наталью.
Рита пересказала то, что узнала и то, до чего додумалась.
- Значит, удар по голове. И тебя тоже кто-то ударил в том доме… Скажи, когда ты там была?
- Угадай с трёх раз! 26-го июля!
- Знаешь, когда ляжешь спать, попытайся вспомнить всё в подробностях. Может, поможет.
Это не утешило Риту. Она перехотела ложиться спать. Аню перестала расспрашивать, чтобы снова не напороться на какой-нибудь подводный камень. Она просто сидела у камина и смотрела на огонь. Аня, как ни в чём не бывало, достала карты и стала раскладывать пасьянс.
За окном было темно. Монотонно тикали часы. Весело потрескивали дрова в камине. Жар от огня распространялся по всей комнате, деревянные стены нагревались. Восковые свечи, стоявшие на камине, плавились и прислонялись к нагретому кирпичу. Пахло воском и сушеными грибами, разложенными на подоконнике. Мягко ложились на стол игральные карты.
Веки Риты тяжелели и наконец сомкнулись в некрепком сне…
Рита договаривается с Ваней… Рита идёт к старому дому… Рита пробирается сквозь заросли люпинов… Рита залезает в окно “Бум!”. Это свалившиеся доски? Нет, это просто Аня подбросила в огонь дров, и Рита проснулась.
Потом снова Ваня, дом, люпины, окно… Рита идёт в гостиную с полосатыми обоями и зеркалом… зеркало… Вдруг из действующего лица Рита превращается в наблюдателя. Она видит себя со стороны. Рита одевает белую одежду… Вдруг наступила кромешная темнота – Аня погасила верхний свет.
И всё заново – только начиная с камышей. Приготовления, Ваня, мобильный, дом с провалившейся крышей, торчащие стебли с семенами, окружённые листьями-зонтиками, окно, гнилые доски, гостиная, Рита переодевается… Наступает другой сон, где Рита с детства живёт с близнецом Витой… Но вот она снова наблюдатель.
Рита смотрит в зеркало и – это правда, отражение мигает ей. А потом Рита-наблюдатель видит, что сзади неё – той, у зеркала – появляется призрачная старуха, как будто из киселя. Рита смотрит внимательно. На старухе чёрная юбка с грязным фартуком, белая кофта с засученными рукавами, поверх кофты жилетка на меху. Из-под платка выбились поседевшие волосы, глаза её налиты кровью, нижняя губа дрожит. В руке старуха держит сковородку. Она замахивается ей и… наступает другой сон. Наташу – такую как на фотографии, кладут в гигантский холодильник. Посиневшая, с покрытыми инеем волосами, она лежит там девять десятков лет и постепенно превращается в Риту, потому что… Рита видит этот сон. Глаза Наташи открываются… старуха с невиданной силой бьёт Риту по голове, и та падает на пол. Старуха постепенно исчезает. Вдруг Рита смотрит в зеркало. Отражение в нём осталось! Подобрав белую длинную юбку, она поднимает ногу и… делает шаг из зеркала. Вот, девушка, похожая на Риту, как сестра-близнец стоит в комнате и рассматривает свои руки! Заходят знакомые мальчики и, при виде её, с криком бросаются её улицу. Настоящую Риту не замечают.
Отражение берёт Ритину помаду и чертит на зеркале крест. Затем бережно переодевает, складывает её вещи в пакет и полувыносит-полувыводит её в комнату с досками, сажает под них… Сон прерывается.
2004