ИГОРЬ ЛЕВАДА
Я ждал их на веранде. Уже увидев, как Лера поднимается по ступенькам, сердито сказал:
-Я уж думал, вас там всех закрыли.
Она смутилась:
-Ой, Игорь, как здорово, что ты здесь! Так получилось, что пришлось задержаться…
От крыльца кашлянули, и мы увидели, что навстречу, вместе с Анатолием, поднимаются Вадик и Алексей.
Лера пригласила их к столу, вскипятила чай и подвинула блюдо с пирожками.
Алексей откусил, с уважением посмотрел на нее и покивал:
-Вкусно!
Вадик вздохнул:
-Загостились мы тут у вас. Ну, да вроде все необходимое сделали, завтра будут готовы результаты экспертизы. Думаю, что Сергея сразу и отпустят.
Лера повернулась к ним:
-А что, вы уже знаете, кто стрелял во Владимира Георгиевича?
-Нет. Но перед нами такая задача просто не ставилась.
Они переглянулись, и Алексей авторитетно подтвердил:
-Самодеятельностью мы не занимаемся. – Он покосился на расстроенное лицо Леры и сказал, чуть помедлив: - И тебе не советуем. Знаешь, эти семейные дела – такое болото, иногда такое нароешь, что никто не рад. Тут, знаешь, не всегда главное установить истину.
Она выпрямилась:
-Неправда, истина всегда нужна. Иначе как можно жить вместе и сомневаться всю жизнь в человеке, который рядом.
Вадик хмыкнул:
-Ага, ты как раз сама была не слишком откровенна с нами в первую нашу встречу.
Лера покраснела.
Алексей заметил это, усмехнулся и сказал:
-Есть вещи, которые лучше не знать. Поверь моему опыту.
Анатолий вздохнул и протянул им билеты:
-Это ваши. Завтра за вами заедут мои ребята. Спасибо вам и от меня, и от Сергея.
Неожиданно в дверях появилась заспанная Саша с копной светлых кудрей на голове. Щурясь от света, спросила:
-Папа не приехал?
Лера шагнула к ней:
-Нет, милая, пока не приехал. Но вот Вадик и Алексей обещают, что завтра он будет с нами. Потерпим?
Саша кивнула:
-Потерпим.
Я посмотрел на прозрачное лицо девочки, вздохнул:
-Екатерина Даниловна жаловалась, что она сегодня ничего не ела.
Лера предложила:
-Давай я сделаю тебе какао с булкой?
Саша кивнула. Мне показалось, что ей просто не хочется идти спать. Я неуверенно спросил:
-Уже первый час. Не поздновато ли для ужина?
Лера пожала плечами.
Она прошла в кухню, налила молоко в ковшик, поставила его на плиту. Достала большую жестяную банку с какао, сахар.
Саша забралась с ногами на стул. Спросила:
-А можно я пока пирожок съем?
Лера отозвалась обрадовано:
-Конечно, можно, милая.
Лера занялась приготовлением какао. Я с трудом отвел взгляд от нее и заметил, что Вадик это увидел. Я полез в карман за сигаретами, спустился с крыльца.
К калитке, разделяющей участки, подошли оба брата Тобольцевы. Жена старшего из них с подругой стояли чуть в стороне. Кажется, они только что откуда-то пришли.
Старший, Андрей, устало пояснил:
-Прогулялись к морю. В доме просто невозможно находиться, можно сойти с ума. Завтра панихида, опять будут люди.
Гоша спросил:
-Что там Сергей? Ребята что-нибудь выяснили?
Присоединившийся к нам Анатолий уверенно сказал:
-Они, скажем так, ускорили проведение экспертизы. Завтра Сергей будет дома.
Братья переглянулись.
-Видимо, у Земцова других версий просто нет. Во всяком случае, он очень нажимает на то, что Сергей в курсе всего произошедшего, и уверяет, что, если его поспрашивать, как следует…
На веранде появилась Лера с большой чашкой в бело-красный горох. Она поставила ее перед Сашей и повернулась к нам:
-Не годится разговаривать в дверях. Поднимайтесь сюда.
Братья кивнули. Я думал, что женщины отговорятся поздним временем или усталостью, но они тоже поднялись на веранду. Алла сразу закурила, а Ксения устроилась в кресле.
Лера принесла тяжелые стаканы, достала виски, лед.
Андрей хмуро смотрел в свой стакан, слегка покачивая его.
Лера сказала грустно:
-Ребята завтра улетают. – Она искоса посмотрела на Алексея: - Почему-то мне кажется, вы знаете, что Сергей делал в доме той ночью.
Алексей вкрадчиво сказал:
-Лера, я ведь говорил тебе, что бывают секреты, которые лучше не пытаться узнать. Поверь, к несчастью, случившемуся с хозяином дома, это не имеет отношения!
Лера сердито сказала:
-Не хотите говорить, не надо. – Она принесла ковшик из кухни, и наливала в Сашину чашку какао. – Хотя, конечно, это странно, что Сергей молчит, как партизан. С кем он мог там разговаривать в такое позднее время?
Саша слизнула джем с ладошки и спокойно сказала:
-Я знаю, с кем он разговаривал. И догадываюсь, почему молчит. Он встречался с моей мамой.
Рука Леры дернулась от неожиданности, и какао разлилось на стол.
-О, Господи, Саша!
Девочка подняла на нее глаза и сказала:
-Лера, ты не волнуйся так. Я давно знаю, что моя мама ни в какую Америку не уехала. Папа ей посылает деньги, я слышала, как он говорил об этом с Виктором Аркадьевичем. Он почему-то думает, что я сильно расстроюсь, если узнаю про нее всю правду. А мне это просто неинтересно.
Лера присела перед ней.
-Ты уверена в том, что …
Она важно кивнула.
-Конечно. Стала бы я просто так говорить. Я ее живьем раньше не видела, но мы недавно переезжали, и в одной из коробок я случайно нашла свадебную фотографию в рамочке. Так что я вас, Ксения, сразу узнала. Еще в ресторане.
Вадик и Алексей переглянулись, Алексей поморщился и покрутил головой.
Гоша, сидевший на ручке кресла, в котором устроилась Ксения, с тревогой посмотрел на нее:
-Я не понял… Это, что, правда? Саша – твоя дочь?
Ксения тяжело молчала.
Лера, ни на кого не обращая внимания, сжала ладошки Саши в руках:
-И ты два дня ходишь с этим? Почему ты не рассказала все мне или папе?!
Та пожала плечами:
-Ну, у вас все так хорошо было. И я боялась, что вы опять друг другу станете просто соседями. А потом подумала, что признаюсь папе потом, когда мы уже будем дома.
Лера спохватилась, вытерла лужу на столе и подсела к Саше, обняв ее плечики.
-Пей. Ты все правильно сделала. Я тобой горжусь.
Саша вздохнула:
-Я уже хотела во всем признаться, когда папу арестовали, но потом подумала, что у него может быть причина скрывать это от всех, и ни за что не проговорилась бы.
Ксения спросила сквозь зубы:
-А сейчас почему надумала признаться?
Саша подняла голову к Лере:
-Из-за Леры. Я ее знаю, она будет мучаться, как выручить папу, и все равно потом дознается. Так что даже хуже получится. Будет думать, что он скрыл ваше знакомство, потому что надеялся, что ты к нам вернешься.
Повисло неловкое молчание.
Вадик и Алексей, не сговариваясь, поднялись:
-Нам, наверное, пора.
Они попрощались и, уже спускаясь по ступеням, Вадик повернулся и задумчиво сказал:
-Рады были познакомиться! – и оба отсалютовали сидящим на одном стуле Саше и Лере.
Гоша пересел на перила веранды, и Ксения поморщилась:
-Вот только не надо устраивать демонстраций! Я и так понимаю, что жениться на мне ты окончательно раздумал, так что уж теперь? Мы можем расстаться, как современные люди, без сцен и трагедий. Ничего ведь не произошло?
Андрей поднял голову от стакана с виски. В наступившей тишине было слышно, как звякнула льдинка о стекло.
Он медленно сказал:
-И действительно, ничего не произошло.
Увидев его белые от боли глаза, дрогнула даже Ксения:
-Андрей, я не имела в виду смерть твоего отца. Извини, если сказала что-то не так. Поверь, я тогда совсем не знала, что ночь может так страшно кончится. Я была занята только своими переживаниями и рухнувшими надеждами.
Игорь прервал ее:
-Про переживания и надежды расскажешь потом. Ты видела отца после того, как спустилась в библиотеку?
Она кивнула.
Я вмешался.
-Игорь, подожди. Не надо никого торопить. Мы внимательно выслушаем вашу историю с самого начала. Вы с Сергеем договорились встретиться, когда в доме все улягутся, еще в ресторане, я правильно понял?
Заметив, что она не прикоснулась к бокалу вина, предложенному Лерой, я налил ей виски в стакан и, не разбавляя, протянул. Ксения благодарно подняла на меня глаза.
-Сергей сказал, что ему надо поговорить со мной. Он попросил меня спуститься к двери библиотеки. Я сразу согласилась, потому что рассчитывала на возобновление отношений. Мы с ним до сих пор, хотя и разведены официально, не урегулировали вопрос общения с дочерью. Я всегда знала, как он дорожит ей, и знала, что для меня это вполне действенный способ держать его на крючке. Вы можете не верить, но он был со мной жесток: я уж не говорю, что он выкинул меня из дома практически в одном белье, он не хотел выслушать меня, не разрешал видеться с дочерью. Да, он давал мне деньги, но что это были за деньги? Просто подачки. И причем он не раз угрожал, что, если я попытаюсь увидеть дочь, он прекратит мне давать даже эти крохи. Нет, поймите, я не иждивенка какая-то, я по образованию психолог, у меня практика. У меня есть и свои доходы, хотя и не очень большие. Просто я считаю, что, если он лишает меня общения с собственным ребенком, он должен это как-то компенсировать.
Саша с сожалением сказала:
-Зря он мне не рассказал все, как есть. И тратиться не пришлось бы.
Ксения скорбно поджала губы:
-Вот, видите, в каком духе он ее воспитал? Впрочем, я на нее не сержусь: чего другого можно ожидать от ребенка, у которого няни сменялись чуть ли не раз в месяц? О каком воспитании может идти речь?
Тут Лера, которая, кажется, пришла в себя, строго спросила:
-Саша, ты закончила с какао? Пойдем, я провожу тебя в спальню.
Александра хотела, было, заупрямиться, но Лера так спокойно и твердо взяла ее за руку, что Саша молча слезла со стула, повернувшись к нам, вежливо попрощалась, и Лера увела ее наверх.
Ксения проводила их взглядом. Она отхлебнула из стакана и храбро продолжила:
-Ни я, ни Сергей не имели никакого отношения к смерти Владимира Георгиевича. Когда Сергей ушел, я еще некоторое время пыталась прийти в себя. Разговор у нас с ним получился непростым, и мне хотелось обдумать все как следует. И тут из кабинета вышел ваш отец. Он слышал весь разговор, и мне не имело смысла представлять ему что-либо по-другому. Он очень вежливо выразился в том смысле, что мне нет никаких резонов тратить свое время на его младшего сына. Я тоже так считала, поэтому, не сказав ни слова, обошла его и поднялась в свою спальню. Алла может подтвердить это, я зашла по дороге к ней. Она уже улеглась. Мы поболтали несколько минут, она еще похвасталась новым гарнитуром с вышивкой, который привезла из очередной поездки, и разошлись. Я собиралась утром уехать в аэропорт, но проснулась, когда в доме уже была кутерьма. Игорь о моем ночном разговоре ничего не знал. И мы с Аллой решили подождать некоторое время, посмотреть, как будут развиваться события.
Она повертела в руках пустой стакан, поставила его на стол.
На веранду вышла Лера. Она присела рядом со мной, и я взглядом спросил ее: «Как ты?» Она молча кивнула.
Ксения сказала:
-Если надо, я подтвержу, что видела Владимира Георгиевича живым и здоровым после ухода Сергея. Кстати, уходя, он действительно поранил руку о какой-то штырь, я предложила ему помощь, но он отказался. В это время дождь лил, просто как из ведра, но его было уже не остановить. Второпях он и забыл там свою зажигалку.
Андрей тихо спросил:
-Значит, ты последней видела отца живым.
Ксения обеспокоилась:
-Нет, не последней! Уже поднимаясь по лестнице, я слышала, как он заговорил с кем-то. Кстати, довольно сердито и на повышенных тонах.
-С кем? – поднял голову Андрей.
Она пожала плечами:
-Знаете, тогда меня это интересовало меньше всего. Впрочем, как и сейчас. Я не имею привычки лезть в чужие дела.
Анатолий посмотрел на замученное лицо Леры и сказал:
-У тебя сегодня плохой день. Наверное, всем надо расходиться. Завтра похороны, будет много народа.
Лера благодарно посмотрела на него, поднялась:
-Как подумаю, что они все, участники той давней истории, будут теперь навсегда похоронены так недалеко друг от друга…
Впервые за вечер Алла, жена Андрея, подала голос. Она поднялась и сказала:
-Если спросить мое мнение, так я считаю это совершенно лишним.
На что Андрей сразу же откликнулся:
-Так это если спрашивать…
Она вспыхнула:
-Ты считаешь возможным вести себя так со мной в присутствии… - она запнулась, подбирая слово.
-Продолжай, что же ты? – не глядя на нее, сказал Андрей.
Видимо, ей удалось совладать со своими чувствами, только она сказала:
-В самом деле, пора идти. Не только у Леры, у нас всех сегодня был трудный день. Боюсь, мы все наговорили здесь лишнего.
Все разошлись. Лера села на ступени веранды и прислонилась к столбику.
-Как ты думаешь, твой Сергей не убьет нас за самодеятельность? Все-таки мужики не слишком любят, когда копаются в их тайнах.
Она вздохнула:
-Как ты не понимаешь? Он просто хотел скрыть от Саши, какая ее мать крыса.
Она зябко передернула плечами и поднялась.
-Нет, но Сашка-то какова? Замечательная девчонка. Я, знаешь, тут на днях кое-какие новости о своей собственной матери узнала, так рыдала полночи. А тут такое…
-Знаешь, Лера, дети сейчас другие. И потом, Саша догадывалась, что с ее матерью не все ладно. – Я нахмурился. – А вот почему Сергей в свое время не прошел все необходимые процедуры, не понимаю. Наверное, есть и еще какие-то факты, о которых мы не знаем, но которые хорошо известны Ксении. Я думаю, если он захочет, то расскажет тебе сам.
Я поднялся по лестнице за Лерой, по дороге выключая свет.
На пороге своей комнаты она приостановилась, повернулась ко мне и неуверенно сказала:
-Знаешь, а ведь мне всегда казалось, что Жанна немного тебя ко мне ревнует. Как же она тебя отпустила?
Я засмеялся.
-Попробовала бы она поступить по-другому! Ленка позвонила, когда я был в душе. Она подняла такой крик по телефону, так путано все объясняла, что, к тому времени, как я вышел, перепуганная насмерть Жанна уже собирала мне вещи и документы в дорогу.
-Ты ей уже позвонил, как приехал?
-Конечно.
Лера на мгновение замерла, а потом тихо сказала:
-Ты хотя бы сказал ей, что я здесь не одна?
-Да я сам толком еще ничего не знал. Ты же у нас великий конспиратор. Может, зря я сюда мчался, и ты меня не захочешь знакомить со своим приятелем? Ты боишься, что он превратно поймет наши отношения?
-Я обязательно тебя с ним познакомлю. И даю слово, что он тебе понравится. Он – настоящий.
Я спокойно посмотрел на нее:
-Просто тебе давно следовало влюбиться. А вдруг этот парень просто оказался в нужное время рядом? Все так скоропалительно произошло. Это совсем не похоже на тебя.
Она хмыкнула:
-Странно, а Сергей вовсе не считает, что скоропалительно.- И вздохнула: - Нет, я думаю, что в этот раз я не ошиблась, и он – именно тот, кто мне нужен.
-Да почему ты так уверена в этом?
И услышал потрясающий ответ:
-Он похож на тебя.
Дверь закрылась.
Я постоял еще немного, и пошел к себе.
Прошлой ночью мне вовсе спать не пришлось, поэтому я провалился в крепкий сон, едва коснувшись подушки.
Я спустился в кухню на запах кофе.
Лера с чашечкой в руках, поджав под себя босые ноги, сидела на подоконнике. Она задумчиво поглаживала колючую лапу голубой ели, росшей прямо рядом с окном. Оглянулась на мои шаги:
-Ты проснулся? Сейчас сварю тебе кофе.
Она легко поднялась, босиком прошлепала по плиточному полу.
Я с неудовольствием буркнул:
-Простудишься ведь!
Она грустно улыбнулась:
-Пол не холодный. Ужасно люблю вот так, по утрам, пока еще никто не встал, побродить по дому.
Она поставила передо мной чашечку, достала сыр из холодильника, присела рядом.
Я посмотрел на ее мордаху, не выдержал:
-Хватит тебе кваситься! Хоть бы скорее Сергея отпустили, сил нет смотреть на тебя.
-Я не из-за Сережи. - Она опустила глаза. – Понимаешь, у меня всегда был замечательный дед. Я даже не могу представить, как сложилась бы моя жизнь, если бы не он. Я даже теплотехникой занялась, потому что это было интересно ему. А вот Данька… Я сейчас сидела и думала, каким хорошим дедом Владимир Георгиевич мог быть для него. Он сейчас еще недостаточно взрослый, чтобы даже пытаться ему все объяснить. Я вообще надеюсь, что смогу оттянуть этот момент подольше. Конечно, со временем у него неизбежно возникнут вопросы. Надеюсь, что тогда мне легче будет дать на них вразумительный ответ.
Я предложил:
-Послушай, давай поднимем детей и увезем куда-нибудь. Например, в ботанический сад, или поедем понырять куда-нибудь подальше. Или закажем морскую прогулку, им понравится. Заодно и ты развеешься.
Она покачала головой:
-Андрей говорил, отца будут отпевать в церкви, а потом панихида в актовом зале местной администрации. Я думаю, нам с Данилой надо обязательно попрощаться. Он вырастет, и я не смогу ему объяснить, почему не дала им проститься. Вдруг это окажется для него почему-то важным, и ничего уже нельзя будет изменить.
Я отставил чашку:
-Как знаешь. Только я тебя одну не отпущу. Неизвестно, что еще выкинут члены этой полоумной семейки.
Лера покосилась на меня:
-Можешь мне не поверить, но долгие годы и я, и все остальные считали Тобольцевых чуть ли не образцовой семьей.
Лера отошла к окну. Неожиданно она повернулась ко мне, позвала.
Из-за ее плеча я увидел такси, в которое усаживалась Ксения. Следом за ней выбежала Алла. Кажется, она пыталась удержать ее, но Ксения уселась в машину, громко хлопнув дверцей. Алла, придерживая разлетающиеся на ходу полы голубого утреннего халатика, вернулась в дом.
Я кивнул в их сторону:
-Вот, уехала и никаких комплексов по этому поводу не испытывает.
Лера укоризненно посмотрела на меня:
-Об этом говорить просто бесполезно. Ты же знаешь, я не смогу так поступить.
Площадь перед зданием администрации была запружена людьми, машинами, цветами и венками. Ожидался с минуты на минуту приезд не то губернатора, не то министра.
Узнавшая Леру организатор, прижимая к груди какие-то списки и едва оторвавшись от сотового телефона, велела нам ехать к церкви:
-Просили, чтобы туда подъехали только самые близкие. У нас тут просто столпотворение.
Церковь оказалась крошечной. Судя по толщине стен и незамысловатой архитектуре, она была построена очень давно.
Около входа нас остановила охрана, невесть откуда взявшаяся. Я уже собирался дать необходимые объяснения старшему из них, но на церковном крыльце появился Михаил Исаакович. Он подхватил нас с Лерой и провел внутрь.
Внутри церкви было много света, пробивавшегося в узкие оконца, и квадратами ложившегося на чисто вымытые дощатые полы. Горели, чуть потрескивая и шипя, свечи возле иконостаса, украшенного по-деревенски накрахмаленными и расшитыми рушниками. Здесь было прохладно, несмотря на то, что солнце стояло высоко и на улице уже пекло вовсю.
Обряд уже начался. Лера с детьми подошла ближе, а я остался стоять рядом с Михаилом Исааковичем. Мы стояли молча.
Когда все положенные слова были сказаны, молодой священник щедро окропил всех святой водой. Люди потянулись к выходу. Я заметил на лице Аллы Тобольцевой брезгливую гримасу. Она достала из сумки платочек и аккуратно вытерла несколько капель воды.
Уже на крыльце, пропустив Леру вперед, я вышел за ней. Мы молча усаживались в машину, когда ко мне подошел Михаил Исаакович и негромко сказал:
-Игорь! Завтра в десять часов утра я, в качестве близкого друга и нотариуса покойного, собираю всех, чтобы огласить его последнюю волю. Поскольку Валерия Николаевна и ее сын Даниил непосредственно упомянуты в документе, необходимо их присутствие. Я хотел бы, чтобы вы тоже присутствовали там. Хотя бы в качестве доверенного лица Леры. Я думаю, что мне может понадобиться ваша помощь.
Лера сердито сказала:
-Я считала, что той ночью дала исчерпывающие объяснения. Простите, я очень плохо переношу сейчас общество людей, и хотела бы, чтобы меня оставили в покое. Тем более, не хотела бы привлекать к этому мероприятию ребенка.
Он строго посмотрел на нее и сказал:
-Учитывая те обстоятельства дела, которые мне известны, я вполне адекватно оцениваю вашу реакцию на мое предложение. – Он пожевал сухими губами и неожиданно просто и по-человечески сказал: - Володя был моим другом в течение многих лет. Мы вместе хоронили моего сына, умершего от рака в тридцать лет. Я чувствую себя обязанным сделать то, о чем он меня просил. И я даю вам слово, что не буду уговаривать вас, вы вольны поступить так, как сочтете нужным. Я только могу просить вас не поступать необдуманно. Если он причинил вам боль каким-то своим поступком, думаю, он ни в коем случае этого не хотел.
Он поклонился и отошел.
Лера подняла голову и звенящим голосом сказала ему вдогонку:
-Мы придем.
Уже в машине она повернулась ко мне и закрыла глаза:
-О, Господи, дай силы пережить и это.
Я завел машину и сказал:
-Если хочешь, я пойду завтра туда сам.
Она промолчала, но отрицательно мотнула головой:
-Нет. Мы с Данилой будем там.
Проводить Тобольцева-старшего собралось так много людей, что для нас необходимость оставаться на поминки, кажется, отпала.
Мы посовещались и решили ехать в дельфинарий, везде висели рекламные плакаты с графитно-черными улыбающимися мордами. Данька с Сашей, наконец, оживились.
Заехали домой, Лера решила переодеться во что-то, больше подходящее для развлекательной прогулки.
Она спустилась по лестнице в полотняном платье с простыми кружевами, свежая и прохладная. Плетеные сабо на высокой подошве и подходящая соломенная сумка с полотняными вставками придавали ее облику законченный дачный вид.
-Я готова! – торжественно объявила она.
Стукнула входная калитка, и мы обернулись.
По плиточной дорожке к нам шел Анатолий и высокий темноволосый парень, лицо которого мне показалось смутно знакомым. Оба улыбались.
Парень сдвинул темные очки на волосы и присел, широко расставив руки. Сашка и Данил с разбегу запрыгнули на него, вопя и гримасничая, как два индейца. Захватив их одной рукой, вторую он протянул мне:
-Сергей Чайка.
Я коротко кивнул:
-Игорь.
Лера молчала, и я оглянулся на нее.
Вот это да! Если можно сказать, что она светилась, то это ничего не сказать. Глаза сияли, чуть скуластые щеки покрылись румянцем, губы… Впрочем, губы, как губы. Куда это меня занесло?
Сергей шагнул к ней, взял за руку и поцеловал в ладошку:
-Видишь, я обещал, и я вернулся.
Лера пришла в себя, молча кинулась ему на шею. Он осторожно попытался отстранить ее, засмеялся:
-Ты, прямо как с фронта, встречаешь!
Лера пробормотала ему в шею:
-Представь, мы чуть не уехали в дельфинарий. Почему не позвонили?
Анатолий сказал:
-Да я и сам не знал, что все так быстро получится. Брат приехал и прекратил весь этот балаган. Единственное, вам с Сергеем пока нельзя уезжать отсюда, но, я думаю, пару дней – и мы утрясем и этот вопрос.
Лера, наконец, оторвалась от Сергея. Она встревожено спросила:
-Вы, наверное, голодные все?
Данька с Сашей переглянулись, и мордочки у них вытянулись. Ясное дело, перспектива посмотреть на дельфинов откладывалась на неопределенный срок.
Анатолий предложил:
-Давайте так: мы забираем детей, и едем в дельфинарий. Обещаем не спускать с них глаз. А ты приведешь себя в порядок, и подъедете с Лерой, на ее машине, к нам. Заодно и поужинаем, и пообедаем. Как вам такой план?
Лера неожиданно покраснела, а Сергей почесал переносицу.
-На мой взгляд, план просто замечательный.
Мы усадили детей в джип Анатолия, и, посигналив, отъехали.
По дороге я рассказал ему о предстоящем завтра чтении завещания. Мы с ним сошлись во мнении, что Леру ни за что нельзя туда отпускать одну. Одна Алла чего стоит, а там еще и Лидия Петровна. Впрочем, решил я, она, наверное, при чтении присутствовать не будет. Я наблюдал за ней в церкви, она очень плохо выглядела.
Сашка с Данькой сзади резвились, как кролики. После возвращения Сергея они оба повеселели.
Оба услышали наш разговор о завещании. Неожиданно над моим плечом появилась темноглазая Данькина мордаха:
-А правда, что там, в соседнем доме, наследство?
Я вздохнул:
-Данька, ты себе как представляешь, что такое наследство?
Он забавно скосил глаза:
-Ну, золото там всякое, бриллианты. А, еще картины! Знаете, в таких больших рамах. Наверное, из-за всего этого и убили Милкиного деда.
Я повернулся:
-Давай только с мамой ты своими догадками делиться не будешь, а то она и так вся на нервах.
Данил возмутился:
-Да что я, совсем без понятия, что ли?!
Если честно, представление мне понравилось. Обычно животные в цирках выглядят как-то принужденно, но только не дельфины. Кажется, они от своего актерства получают истинное удовольствие.
Окатив нас тучей брызг, они выплыли за сетчатый барьер. Анатолий договорился со служителем, и детям разрешили покормить дельфинов и сфотографироваться с ними.
Анатолий, оставшийся рядом со мной, оперся о барьер обеими руками и вздохнул:
-Скучаю по своим матрешкам. У меня две дочки, Лера и Маша. Старшая чуть младше Александры, а Машке скоро два исполнится. Замечательная девица! Отправил их с женой к ее родне, теперь холостяком живу. А у тебя дети есть?
Я кивнул.
-Есть, тоже дочка. Только она взрослая совсем, замужем, живет в Германии. Они с Лерой – подруги.
Анатолий достал из кармана сигареты, протянул мне.
-Ты извини, я, как тебя увидел, подумал, что вы с Лерой… Ну, то, что ты женат, это сразу видно. И решил, что начальник, голову девчонке морочишь. Мужик ты видный, при деньгах, бабам такие нравятся.
Я усмехнулся.
-Да заметил я, как ты на меня глазами сверкал. Я Леру люблю, и жизнь ей портить ни за что бы не стал. – И неожиданно для себя, рассказал: - Когда мы с ней познакомились, у меня жизнь под откос летела. За три года до того моя жена с дочерью попали в аварию. У Жанны одна сторона лица долго в шрамах была, а Лена… В общем, она передвигается в коляске. В той аварии она сильно повредила позвоночник.
-Погоди, ты же говорил, что она замужем?
-Ну да, Лера и Данька ее с женихом и познакомили. А потом и Жанна отошла, сделала пластику лица, работает, общается с людьми. Вот только в автомобиле ездить не любит. Можно сказать, Лера вернула мне не только семью, но и жизнь. Я ей по гроб теперь должен, понимаешь?
Дети вернулись к нам, полные впечатлений, и мы покинули дельфинарий.
На стоянке около касс стояла машина Леры. Мы покрутили головами, отыскивая их. Первыми их заметил Данька. Сергей с Лерой стояли около ограждения набережной, и Лера ему что-то рассказывала. Сергей наклонил голову и, кажется, был зол на весь свет.
Сашка, кажется, догадалась, о чем они говорят. Она подбежала к отцу и обняла его. Сергей присел перед ней, улыбнулся. Уже подойдя ближе, я услышал слова Леры:
-И вовсе ты на нее не похожа. Разве что совсем чуточку. Просто ты не видишь, а у тебя улыбка – точно, как у твоего отца. Самая замечательная улыбка на свете.
Данька насмешливо сказал:
-Нашла о чем переживать. Я вот и вовсе ни на кого не похож – что ж с того?
Сашка дернула плечом и покосилась на Данила. Хотела что-то сказать, но подняла взгляд на Леру, запнулась и сердито сказала:
-Ну их, все эти тайны! От них одни неприятности. Пойдем, съедим что-нибудь? Ужасно хочется пообедать.
Данька быстро вставил, умильно поглядывая на Леру:
-Лучше поужинать. А то еще суп придется есть. Или, еще того хуже, борщ!
Он скорчил такую рожицу, что мы засмеялись. Я давно знал за Данькой нелюбовь к первым блюдам. А Анатолий наставительно сказал ему:
-Это ты, брат Данька, зря: в супе самая сила!
Сергей прекратил прения.
-Нет, мы идем отмечать мое освобождение, так что сегодня никакого супа. Веди нас в лучший ресторан, будем гулять.
Ужинали мы на открытой веранде. Дети, как всегда, быстро наелись. Они покончили с десертом, и мы отправили их смотреть аквариумы с рыбками, во множестве расставленные в зале. Официант зажег над столом стилизованный под старинный газовый фонарь светильник. Вообще, мне здесь понравилось: музыка была ненавязчиво тихой, еда вкусной, с моря дул легкий ветерок. Пользуясь полумраком, я с удовольствием разглядывал Леру. Она рассеянно улыбалась и пару раз ответила невпопад. Сергей положил ладонь на ее руку, и она благодарно на него глянула.
Я подумал, что он, и в самом деле, мне нравится. Наверное, старею, раз стал способен испытывать радость от того, что женщина, которая мне нравится, счастлива с другим. Раньше я за собой этого не замечал.
Мы вышли из ресторана, и Анатолий распрощался с нами, отговорившись делами, сочувственно подмигнув мне в сторону Сергея и Леры.
В доме Тобольцевых окна, несмотря на позднее время, были ярко освещены.
Лера ушла наверх, укладывать детей. Мы с Сергеем уселись на веранде. Он принес сигареты и машинально полез в карман за зажигалкой:
-Вот черт, никак не куплю новую. Моя-то у Земцова осталась!
Мы молча сидели в плетеных креслах, слушая неумолчный стрекот цикад.
Через некоторое время Лера спустилась к нам. Она, видимо, была в душе, потому что кончики волос у нее были мокрыми, и косметику она смыла. Лера принадлежит к тому редкому типу женщин, кого отсутствие косметики на лице не портит.
Она устроилась на низкой скамеечке у кресла Сергея. Я хотел было подыскать благовидный предлог и пойти к себе.
Сергей недовольно спросил:
-Кого это несет в гости, на ночь глядя?
И действительно, у ворот стояли Илья и незнакомая мне девушка. Лера грустно обрадовалась:
-Лиза! Я и не знала, что ты здесь!
Молодые люди прошли к нам. В руках у Ильи была какая-то большая папка, что-то вроде планшета.
Он увидел Сергея и смутился. Лиза твердо на него посмотрела и сказала:
-Илья, ты же обещал.
Илья прикусил губу и протянул Лере свою папку. Она неуверенно взяла ее:
-Что это?
Планшет оказался большим альбомом, в половину формата листа ватмана. Лера поднялась и включила свет. Мы раскрыли альбом.
Все его страницы были заняты карандашными эскизами. Лера внимательно всмотрелась и вдруг ахнула, прижав руки к груди:
-Да это же я! – Она всмотрелась и тихо сказала: - Только в жизни я не совсем такая. Ты меня прямо красавицей тут представил.
Она перевернула еще несколько листов, внимательно всмотрелась и засмеялась:
-Вот это, конечно, я за пианино, а вот у этой девушки глаза и линия бровей мне отчетливо напоминают кого-то другого! – и она покосилась на Лизу.
Та с недоверием повернула альбом к себе, присмотрелась к рисунку и, слегка покраснев, сказала:
-Мы, собственно, пришли не из-за этого. Илья, не тяни!
Он посмотрел с высоты своего почти двухметрового роста на нее и вздохнул:
-Сергея уже выпустили, какая необходимость в моих рассказах? Тем более, что ничего особенного я не видел!
Лиза сердито глянула на него, и Илья послушно кивнул.
Он раскрыл одну из последних страниц альбома. На ней Лера была нарисована в очень открытом вечернем платье, она полулежала или даже спала на низком диване, свесив одну руку. Полуразвившиеся локоны прически разметались по подушке, из-под вечернего платья выглядывали босые ножки. Портрет был не закончен, но лицо и фигура спящей девушки были вполне узнаваемы.
Сергей поднял глаза на Илью:
-Я понял. Той ночью ты тоже выходил из дома?
Илья кивнул.
-Я не мог уснуть. Была сильная гроза, уже начался дождь. Я выглянул в окно, и увидел, как ты прошел через калитку. Мне стало любопытно, и я спустился вниз, просто спрыгнув с балкона. Я понял, что ты с кем-то разговариваешь в библиотеке. Еще в ресторане я заметил, что Ксения поглядывает в твою сторону, и подумал, что вы с ней… А потом я решил, что мне нужно увидеть Леру. Я поднялся на веранду и в свете молний нашел ее спящей на веранде. Я не могу этого объяснить, но я не смог уйти. Кроме всего прочего, обратная дорога была закрыта, вы с Ксенией еще были в библиотеке. Потом я увидел, что Лера проснулась, тут же вернулся и ты. Я видел, что ты стал ее обхаживать, и мне было противно, что ты то с ней, то с этой Барби. И за Гошку было обидно. Я тогда разозлился ужасно, решил, что пойду в дом, возьму ружье и выстрелю в окно. Не знаю, почему эта идиотская мысль пришла мне в голову, но только я влетел, весь мокрый, в дом, схватил первое попавшееся ружье, и тут наткнулся на деда. Уж не знаю, как это ему пришло в голову, только он решил, что я хочу застрелить кого-то. Себя, или Леру, я даже не знаю. Он отобрал у меня ружье и был так сердит, что я мгновенно пришел в себя. Я пытался ему объяснить, но он, кажется, не слышал меня. Я решил, что будет лучше, если я объяснюсь с ним завтра. А завтра уже не было, ну, то есть, объяснить я ничего не смог.
Он оглянулся на Лизу, она ободряюще кивнула ему.
Илья виновато глянул на Сергея:
-Вечером я узнал, что тебя закрыли, и хотел пойти признаться. Только тогда пришлось бы рассказывать этому придурку, что я, вроде, подглядывал за Лерой. Мне этого ужасно не хотелось. А еще я услышал, как Ксения говорила Алле, что ты не такой дурак и не позволишь себя арестовать просто так. Вроде, она узнала кого-то из парней, что занимались твоим делом. И я подумал, что могу промолчать.
Я спросил Илью:
-Когда вы с дедом расстались, где ты оставил ружье?
Илья мрачно сказал:
-Оно просто осталось в кабинете на столе. Он был так сердит, что я предпочел убраться.
-И больше ты никого не видел?
-Нет. Я поднялся к себе. Злость улеглась, но уснуть я не мог. Зажег свет, сел рисовать. А утром уже и не закончил, все так сошлось.
Лиза попросила Сергея:
-Вы не сердитесь на него. Он мучался очень. А потом я приехала, и он мне все выложил. Мы уже приходили сегодня, только вас дома не было.
Сергей потер лицо.
-Я не сержусь.
Илья вздохнул и сказал:
-Если надо, я все повторю в милиции.
-Не надо. Пусть сами шевелятся.
-Но что-то я должен сделать? Я так не могу.
Сергей засмеялся и потер переносицу:
-Знаешь, подари мне свой рисунок.
Илья смутился.
-Нет, тебе и в самом деле понравилось, или ты, чтобы меня утешить?
-Правда.
Илья кивнул, раскрыл замок папки и протянул рисунок Сергею.
Лера поцеловала Лизу, а потом приподнялась на носочки и прижалась к щеке Ильи.
-Спасибо вам, надеюсь, что это как-то поможет разобраться в этом деле.
Лиза печально кивнула:
-Мы, пожалуй, пойдем. А то мама меня и так уже поедом ест. Скоро тебе, как честному человеку, придется на мне жениться!
Мы проводили парочку к калитке, девушки прошли вперед, а Сергей придержал Илью за руку:
-Ты никому в доме не рассказывал об этом?
-Нет. Хотел рассказать отцу, но не стал. А что?
-Да так. Ты, наверное, пока помолчи, ладно? Мне тут кое-что прикинуть надо, не хочу, чтоб мешали.
Илья кивнул, и уже повернулся, чтобы пойти к Лизе, но Сергей ему на прощанье тихо сказал:
-А к Лизе присмотрись получше. Хорошая девчонка!
Илья буркнул:
-Сам вижу! – и торопливо прошел вперед, прижимая к боку папку с рисунками.
Не знаю, как провели ночь Лера с Сергеем, но, надеюсь, лучше, чем я. В голову лезли дурацкие мысли. А тут еще это наследство! И с работы звонили уже почти беспрерывно, уехал-то я неожиданно. Я вздохнул. В конце концов, Лера теперь не одна, на Сергея вполне можно положиться. Да и Анатолий обещал, что через пару дней им можно будет уехать. Решено: сегодня я присмотрюсь к Тобольцевым, разберусь с завещанием убиенного отца семейства, и рвану обратно в Питер. Да, надо взять с Сергея слово, что он не позволит Лере затевать какие бы то ни было расследования, и с нее глаз не спустит все оставшееся время. Я хмыкнул про себя: кажется, вторая часть просьбы ему очень даже понравится.
В результате под утро я уснул и проспал до девяти часов, чего со мной давно не было.
Спустился в кухню, когда все уже завтракали.
Лера напекла стопку лепешек с сыром, и лоснящиеся мордочки Саши и Даньки подтверждали, что они отдали дань ее кулинарным талантам.
Я подсел к столу, Лера налила мне кофе. Уселась рядом, смеющимися глазами покосилась на детей.
-Хороши! Марш умываться!
Данька заканючил:
-Как, опять?! Только что умывались, вроде?
Лера сделала сердитое лицо, собрав брови:
-Данил! Тобой сейчас хорошо сапоги чистить. Чтоб блестели.
Он уныло поплелся в ванную.
Лера притихла.
Я вздохнул:
-Переживаешь?
Она кивнула.
Сергей притянул ее к себе и сказал сердито:
-Давай плюнем на все и закатимся куда-нибудь!
Лера аккуратно высвободилась, строго посмотрела на него:
-Сережа! Говорили ведь уже. - Она поднялась.- Пойду собираться. Что одеть, не имею представления?
Я съязвил:
-Ну, это, конечно, самое важное в этой ситуации.
Она сердито посмотрела на меня и сказала:
-Как ты не понимаешь? Вроде, траур в семье, но и демонстрировать это мне не хотелось бы. Ладно, что-нибудь придумаю.
Я покосился на Сергея.
-Я буду с ней, так что не переживай особо.
Вниз спустился Данил в чистой тенниске и с пробором в темных, еще мокрых волосах.
Я подвел глаза:
-О, выглядишь настоящим джентльменом! Только галстука-бабочки не хватает.
Данька перепугался:
-Вот только маме про это не говори, а то, как пить дать, принарядит меня!
Лера спустилась к нам в строгом серо-голубом платье совсем простого покроя. Я ехидно подумал, что простота эта обманчива: платье очень ловко демонстрировало все достоинства ее фигуры. Я привык на работе видеть ее в классических лодочках, но, видимо, сюда она подобную обувь не брала, поэтому обула вчерашние плетеные сабо. Она на ходу бросила в сумку помаду, пудреницу и солнцезащитные очки и сказала:
-Я готова.
Мы с Сергеем переглянулись, и я одобрительно показал ей большой палец.
На дорожке, ведущей к дому, нас встретил Михаил Исаакович. Он доброжелательно поздоровался с нами, пропустил Леру вперед, и мы поднялись на веранду, откуда прошли в большую, видимо, парадную гостиную.
Когда мы вошли, Андрей и Игорь разом поднялись. Я отметил искру недовольства в глазах Аллы, но она промолчала.
Все чинно расселись. Лера устроилась в большом кресле, усадив рядом с собой Данила. Я заметил, что она плотно сжала губы, и ее тонкие ноздри чуть подрагивают, это верный признак, что она здорово волнуется. Я привлек ее внимание и показал ей кольцо из сомкнутых пальцев правой руки. На языке переговорщиков всего мира это значило: «Все хорошо, расслабься!» Она чуть откинулась в кресле и слегка улыбнулась.
Я огляделся и увидел, что в комнате нет вдовы и сестры покойного. Остальных я уже видел на отпевании и новых лиц не заметил.
Михаил Исаакович поднялся:
-Уважаемые господа! Мы все собрались здесь для того, чтобы узнать последнюю волю…
Михаил Исаакович за много лет прекрасно изучил процедуру подобных мероприятий, речь его лилась плавно и напоминала полноводную реку.
Я посмотрел на Данила. Лицо его приобрело хорошо знакомое мне выражение скуки, которое появлялось на его физиономии, когда он был вынужден заниматься чем-то скучным: читать вслух, например.
Нотариус повысил голос, и я вернул свое внимание.
-…прискорбный случай, имевший место в ночь с субботы на воскресенье, не позволил ему в установленном законом порядке оформить изменения, которые он желал внести в свое прежнее замечание. Однако прошу вас обратить внимание на следующие обстоятельства: днем, до начала презентации последней книги Володи, я имел с ним длительную беседу, и он передал мне собственноручно написанные изменения, которые он просил внести в завещание. Даже больше того, мы с ним просмотрели эти изменения, и, по моему настоянию, Володя изменил одно из распоряжений, также собственноручно. В тот же вечер, он посчитал необходимым огласить эти изменения и уведомил об этом всех заинтересованных лиц. Как все знают, ночью случилось несчастье, которое не позволило ему завершить свои земные дела, и изменения, которые он желал внести, остались оформленными не до конца. Однако, исходя из ряда обстоятельств, как то: воля покойного выражена достаточно ясно, изменения написаны им собственноручно, оглашены вслух в присутствии группы лиц, среди которых присутствовали, по меньшей мере, двое, не являющихся родственниками и непосредственно в завещании не упомянутых, и, следовательно, по букве закона могущих свидетельствовать о намерениях завещателя, - исходя из этих обстоятельств я считаю, что в завещание, хранящееся в сейфе покойного и в помещении нотариальной конторы должны быть внесены все изменения, о которых нам известно, и которые покойный мой друг передал мне в тот день.
В торжественном молчании нотариус развернул бумагу.
Михаил Исаакович закончил читать текст завещания и перешел к тексту изменений.
Я подумал о том, что покойный действительно был предусмотрительным человеком. Впрочем, ему было, что делить. Я, как Данил, практически убаюкался описанием квартир, дач и земельных участков покойного. В числе прочего упоминались библиотека, коллекция оружия, ценные подарки и я подумал, что Данил был прав, по крайней мере, ценностей в семье хватало.
Жене оставалась московская квартира, эта дача, деньги на их общем счете и авторские доходы. Я удивился тому, что довольно большую сумму он оставил Ольге Алексеевне, их домработнице. Впрочем, за много лет она, наверное, тоже стала частью его семейной жизни. Все остальное он распределил между сыновьями и членами семьи, в число которых включил и Леру с Даниилом.
Михаил Исаакович сложил бумаги назад в папку и закрыл ее. Он поднялся и сказал:
-Для решения о принятии наследства существует установленный законом шестимесячный срок, поэтому у всех будет время для того, чтобы обдумать все без спешки и лишних эмоций.
С чувством исполненного долга он сказал:
-Собственно, это все, что я хотел вам сказать.
Я только подумал про себя, что, возможно, предвзято относился к семье Тобольцевых, и смерть отца, действительно непоправимая утрата, пригасила все разногласия, ранее имевшие место. В этот момент Алла Тобольцева довольно громко спросила:
-Может быть, еще кто-нибудь из членов семьи имеет мысли по поводу документов, которые мы сегодня обсуждали?
Михаил Исаакович спросил ее приторно вежливым голосом:
-Алла, если вам что-то неясно, я готов дать необходимые пояснения.
Андрей недовольно посмотрел на жену и негромко спросил:
-Ты хорошо все обдумала?
Она холодно посмотрела на него и не ответила. Зато, повернувшись к нотариусу, спросила:
-Я хотела бы знать, как обстоят дела с выделением супружеской доли Лидии Петровны. Я ей не чужой человек, и, поскольку она по состоянию здоровья присутствовать не может, готова отстаивать ее интересы. Разумеется, не сама. Для этого есть квалифицированные юристы, и я готова к ним обратиться, если не получу разъяснений, которые меня полностью устроят.
Он вынул из папки какой-то листок и сказал:
-Лидия Петровна еще раньше четко дала мне понять, что не будет настаивать на выделении супружеской доли. В этом нет никакой необходимости: отношения с сыновьями у нее прекрасные; доходы, которые остаются ей, гораздо больше, чем то, что она тратит обычно, то есть она сможет распорядиться ими по своему усмотрению; воля покойного для нее не просто важна, она полностью согласна с намерениями покойного мужа, в том числе и с теми, которые он огласил в тот роковой вечер.
Я всегда замечал за стариком некоторую театральность, но сегодня его обороты речи меня уже начали утомлять, а уж Аллу, кажется, так просто приводили в бешенство.
-Несмотря на все ваши доводы, завещание не может быть признано иначе, чем в установленном порядке. Любые отклонения от этого порядка – и оно может быть обжаловано в суде, что, поверьте, и будет сделано.
Михаил Исаакович стал еще приторнее:
-Милочка! Квалифицированный юрист, который, несомненно, вас консультировал, должен был вас предупредить, что в суде завещание оспорить можно, но только по иску заинтересованных лиц, тех, которые считают свои права ущемленными. А вы, насколько я помню текст, в нем не упомянуты. И, как мне кажется, другие наследники вас не поддержат.
Алла попыталась смягчить свои слова:
-Вы, нотариус с таким стажем и опытом, и хотите, чтобы в завещание, хорошо обдуманное и выверенное, были внесены изменения, написанные необдуманно, сгоряча, под впечатлением случайной встречи, да еще на листке бумаги с помарками?! Ведь есть же правила, законы, например, о нотариате, гражданский кодекс, наконец! Да ни один нормальный юрист не стал бы поступать так, как вы! Я думала, ваш возраст…
Нотариус перебил ее. Даже лысина у него покраснела от гнева, но голос оставался спокойным:
-Для нотариуса самое главное – понять правильно волю покойного и принять все меры к тому, чтобы она была исполнена. Покойный был моим близким другом, кому не знать его намерений лучше… А если вы намекаете, что у меня старческое слабоумие, то это на вашей совести.
Андрей поднялся с места, где сидел, с таким выражением лица, что Алла забормотала:
-Я не говорила о слабоумии, вы неправильно меня поняли. Я имела в виду, что ваш возраст должен предохранять вас от необдуманных поступков, только и всего.
В протяжение всей этой напряженной беседы Лера сидела молча, только выпрямила спину и подняла подбородок.
Я вмешался:
-Михаил Исаакович, как доверенное лицо Валерии Николаевны, могу я поинтересоваться, какую поправку вы внесли в текст, переданный вам покойным? Это действительно важный момент, или, может быть, это незначительное уточнение?
Он пожал плечами:
-Конечно, незначительное уточнение. Володя, все-таки, не был юристом. Он написал, что передает часть своей коллекции оружия мальчику, сыну Валерии. Я не был знаком с молодым человеком ранее, поэтому я поинтересовался, сколько ему лет. Дело в том, что вопросы наследования оружия, тем более не музейных экземпляров, а настоящего действующего оружия, эти вопросы смыкаются с требованиями другого закона. Короче говоря, оружие имеет ограниченный оборот, и может быть унаследовано только лицом, которое имеет соответствующие разрешения. До получения этих разрешений оно должно быть либо передано куда-то на ответственное хранение, либо реализовано с выплатой денег наследнику. Ни тот, ни другой случай Володю не устроили, и мы вписали Андрею завещательное распоряжение передать это оружие Даниилу по достижении совершеннолетия. Это и есть та помарка, которая имеется в тексте.
Данил насторожился и громко спросил Леру:
-Я понял так, что оружие мне пока не отдадут? А можно, я тогда пока возьму почитать ту книгу, которую дедушка Милы мне показывал? Честное слово, я аккуратно буду с ней обращаться, - он умоляюще сложил ладони, и глаза его превратились в щелочки.
Андрей поднялся:
-Михаил Исаакович, приношу вам свои извинения за более чем странное поведение моей жены. Хочу добавить, что мнение ее является частным, и не выражает точку зрения всей семьи.
Гоша тоже поднялся, подошел к Даньке, взял его за руку и сказал:
- Пойдем, я найду тебе эту книгу. Я знаю, что дед был бы рад подарить тебе ее.
Они покинули комнату. Лера, оставшись без Данила, поднялась и подошла ко мне.
Алла горько сказала:
-А ведь кое-кто утверждал, что акций ему никаких не надо. И вообще, настаивал на отсутствии родства с Тобольцевыми. Кровного родства, я имею в виду.
Я взял Леру за руку, притянул к себе.
-Вам придется иметь дело со мной, - твердо ответил я. – Валерия Николаевна о своем решении известит вас письменно.
Михаил Исаакович одобрительно посмотрел на нас, и кивнул:
-Оно и правильно. А вам, Алла, я посоветовал бы тоже поговорить с мужем, посоветоваться с отцом. Насколько я помню, он был компаньоном Володи, и даже дружил с ним какое-то время.
Алла огрызнулась:
-Вы прекрасно знаете, что я не поддерживаю с отцом никаких отношений, после того, как он оставил маму ради своей любовницы.
Он вздохнул:
-Вот вам и прекрасный повод возобновить родственные связи. Впрочем, это я так, по-стариковски. А маму вашу я прекрасно помню, замечательной красоты женщина была. Передавайте ей привет от меня, когда-то мы знались довольно близко.
Мне показалось, Алла жалеет, что не сдержалась и наговорила лишнего. Только поэтому я допустил, чтобы она подошла к Лере:
-Я хочу просить у вас прощения, вы ведь здесь тоже в пострадавших числитесь, как я понимаю. Я тоже знаю, как неприятно узнать, что у твоей матери был любовник. Да и с вами все так неоднозначно. В этом мире так все сложно, что и детей, рожденных в законном браке, могут лишить всех прав, а ребенка, прижитого любовницей чуть ли не в детском возрасте, вознести до небес, только потому, что он – мальчик, и по капризу природы похож на своего отца. Но это все ненадолго, так что вы не привыкайте особенно, ладно?
Лера отшатнулась от нее:
-Алла, вы с ума сошли? Вы хоть сами понимаете, что говорите?
Кажется, вечер перестал быть томным!
Я решительно подхватил Леру под руку, на ходу повернулся к Алле и сказал, пожимая плечами:
-О, Господи, и как вас только без намордника держат?
В ярости она сломала очки, которые вертела в руках, и зашвырнула их в угол.
На выходе из комнаты мы налетели на остолбеневших Андрея и Гошу. Лера выхватила Даньку, который вцепился в какой-то огромный фолиант, и буквально утащила его.
В открытые окна было слышно, как Андрей гневно спросил Аллу:
-Что ты ей наговорила? Что?
И холодный ответ Аллы:
-Я твоей принцессе ничего, кроме правды, не сказала.
-Ты еще большая дрянь, чем я думал!
-Нет, просто тебе правда не нравится!
В комнате явно назревал незамысловатый скандал.
Гоша выскочил следом за нами.
-Лера, да что случилось-то?!
Лера промчалась к себе в комнату, дверь за ней захлопнулась.
Мы остались на веранде. Сергей недобро посмотрел на Игоря и пошел наверх.
Спустился он расстроенный.
-Не пускает. Говорит, ей надо побыть одной. Что там у вас произошло?
Игорь потоптался и ушел:
-Алла очень удачно выбрала время для скандала. Пойду, а то он ее убьет, как раз Земцову на майорские погоны.
Сергей еще два раза поднимался к Лере, но она его не пускала. Притихшие дети уселись на садовую скамью в тени дерева.
Я побросал вещи в сумку, подошел к двери, тихо поскребся.
-Лера, я уезжаю. Давай простимся, что ли?
Дверь немедленно открылась, и появилась зареванная Лера. Она прижалась ко мне и сказала:
-Ты даже не знаешь, как я тебе благодарна! Я думала, что умру.
Она с тревогой на меня посмотрела:
-Подожди, ты же не обедал сегодня!
Я махнул рукой:
-По дороге перекушу где-нибудь. Не хочется тебя оставлять в этом гадюшнике, но надеюсь на Сергея. И, как начальник, приказываю: как только вам разрешат уехать, двигайте домой. Мне тут, на югах, что-то разонравилось отдыхать. И вам не советую.
Мы спустились к Сереге, и Лера немедленно перешла в его руки.
-Могли бы и не целоваться, пока я не уехал, - недовольно сказал я.
Сергей прижал голову Леры и сказал:
-В том-то и дело, что не можем. Видишь, не получается! – он наклонился к ней и поцеловал в висок.
Я протянул руку Сергею.
В этот момент рядом с нами возникла озабоченная мордаха Даньки.
-Мама, тут тебе письмо, кажется.
Лера взяла листок в руки и встревожено спросила:
-Где ты его взял?
-Он в книге был.
Мы склонились над листком.
Ровным, аккуратным почерком вверху было написано:
«Милая Лера! Я понимаю, как страшно виноват перед тобой и перед Андреем. За свои поступки я привык отвечать сам. И объяснить все должен сам. Я всегда был для Андрея непререкаемым авторитетом. Когда я понял, что он серьезно увлечен тобой, я рассказал ему о том, что ты – моя дочь. Андрей не отдалился от меня, но, я знаю, он никогда не был счастлив. И вот, спустя почти десять лет, я узнаю правду. Мало того, что я разрушил счастье сына, я еще и лишил себя радости общения с внуком. Я прошу тебя только об одном: не надо больше громоздить ложь. Пусть он знает, кто его отец. Так получилось, что я узнал правду, когда жить мне осталось всего ничего. И теперь я огорчен только тем, что у меня уже нет времени на то, чтобы стать ему достойным, любящим дедом. И еще одна просьба: я уйду спокойным, зная, что будущее моего внука обеспечено. Пусть деньги, которые я оставлю тебе, пойдут на его обучение, помогут ему определиться с жизненным выбором. В конце концов, так должно было быть, если бы я тогда не вмешался. В свое оправдание могу только сказать, что не знал, насколько глубоко зашли ваши с Андреем отношения. Я не хочу и не могу жить…»
Письмо обрывалось на этих словах. Видимо, кто-то прервал пишущего или помешал, сбил с мысли. Он отложил его, а дописать не успел.
Мы с Сергеем переглянулись:
-Надо звать Андрея. Как ты думаешь, что он имел в виду? Не могу и не хочу жить? Что же, это – самоубийство?
Сергей покрутил головой.
-Знаешь, он сильный мужик, у него оставались неоконченные, но очень важные для него дела – не мог он вот так запросто взять и застрелиться.
Лера вздохнула:
-А может, он хотел сказать: «Я не хочу и не могу жить во лжи» или что-то в этом роде?
Сергей сказал:
-Теперь мы никогда наверняка ничего не узнаем.
Лера поморщилась:
-Зато Земцов обрадуется. Может, не показывать его никому? Оно все-таки мне написано. И, замечу, очень личное.
Я покрутил головой.
-Знаешь, я согласен с Владимиром Георгиевичем, ложь редко бывает во благо. Кого сейчас удивишь историей супружеской измены тридцатилетней давности?
Лера оскорблено сказала:
-Двадцатипятилетней, положим.
Я примирительно сказал:
-Ну, извини, ошибся.
Я кивнул Сергею:
-Отдайте письмо Земцову, только с Андреем предварительно, все-таки, посоветуйтесь.
Лера помчалась в дом, чтобы собрать мне еду в дорогу, а я тихо попросил Сергея:
-Если честно, я тоже не верю, что это было самоубийство. Поэтому прошу: с Леры и детей глаз не спускай. И не расслабляйся. Ну, давай!
Я забросил сумку с вещами на заднее сидение, обнял на прощанье детей, поцеловал Леру, забрал у нее пакет с едой и, посигналив, отъехал.