2.
Афанасий Семенович Покатило спешил в Днепровский суд.
Надо лично закольцевать тему, сулящую с завтрашнего дня почет, признание и - что самое важное - долгожданное продвижение по службе. Это самое важное.
А сегодня кайф был в том, чтоб триумфально, на глазах у благодарной общественности сопроводить злостного взяточника Савельева по месту... куда следует. Параллельно поработать, так сказать, на имидж.
Но, похоже, эффектный финал достанется тинейджеру-недоучке Севке Голубеву. По телеку покажут. Зачем ему? Ведь не унесёт же столько уважухи, надорвётся же, гад!
Да-ну... Сам себе подсуропил, шлёма. Не препираться с женой надо было, а отвезти ещё утром к теще, сейчас бы уже освободился и вкушал с чистой совестью плоды славы. Ну почему именно сегодня? Не вчера, не завтра, а именно когда некстати? Говорил же тыщу раз, давай куплю какой-нибудь Мини-Спарк, сама шоркаться будешь, делом займёшься...
О, телефон! Да где ж ты?.. Ага. Голубь.
- Ну? Что там?
- Порядок, Фанассемёнч. Пацаны кЕпюры переписывают. Работаем на месте, вы ж телевидение заказали, так надо, всё путём шоб было. Тока я не понял, вы ж вроде про пятьдесят штук зелени говорили, а тут червонец занюханный. Чё тако?
- Как, червонец заню?.. - Покатило похолодел. - Где агент? Синиченко где, спрашиваю? Как отпустил? Куда отпустил?!
Вот чувствовал же: нельзя доверять, прогавят. Так и есть. Всё самому, всё самому...
Зло вбил тормоз в пол, при развороте цепанул крылом задний фонарь прикорнувшего на парковке новенького Жигуля, разнес вдребезги. Ети-вашу, понаставили, быдлы, корыта свои!
Давввааааай!.. Сейчас на Заводскую, потом назад на проспект Маркса и до кинотеатра Спутник.
Перед перекрестком под колеса выкатился из кустов дэпээсник с жезлом в одной руке и радаром - в другой. Покатило, выполняя требование остановиться, вдавил педаль тормоза, но понял, что все равно вылетит на перекресток - скорость высокая. Отпустил педаль и проскочил уже на красный, едва не столкнувшись с такси. Остановился в двадцати метрах за перекрестком, вылез из машины. Он был космически зол.
Патрульный тем временем впрыгнул в свой автомобиль, заблаговременно спрятанный за поворотом, включил сирену и рванул в погоню за ретивым Крайслером.
Покатило дождался, пока даишник остановится, подошел, рванул дверцу, сунул в нос удостоверение.
- Ты что творишь, урод?! Что ты мне радар свой пихаешь? Какие сто двадцать в час? Где сто двадцать в час?
- Так вы же... Ну вот же, вот тут...
- Что я же? Я при исполнении! Я работаю, а не яйца мну в кустах! А ты... - Покатило угрожающе понизил голос до шепота. - А ты что тут делаешь? Выпрыгиваешь, как кузнечик, из кустов, водителей пугаешь, аварийную ситуацию создаешь. Провокации устраиваешь? Вымогательством занимаешься? А? Чё молчишь? В каком подразделении служишь? Доложу командиру. Фамилия командира подразделения? Фамилия, я сказал?!
Удостоверение прокуратуры выполнило свою роль, и Покатило на той же скорости поехал дальше, еще какое-то время продолжая в голос материть постового.
Тут налево... Дворами быстрее... Да что ж такое, понаразводили котов, вредители!.. Чёрный, падла. Брысь!.. Всё, приехали.
Метнулся на третий этаж, палец - в звонок. Тишина. Мертвая. Гробовая.
Чуть ли не стекая по двери от внезапно накрывшего бессилия, обнял прохладный дерматин обивки. Может, сучечка еще не добрела до своей конуры? Вот явится сейчас, как ангел с небес, и всё поправит, как было. Нет, ну кому доверился, а! Ну идиот же, да и всё тут!
Вышел на воздух. Ноги подкашиваются - нервы. Убил бы! Если б сейчас поймал, ей-богу, убил бы! Укрыл машину в зарослях акации в конце двора. Надо ждать.
Только с наступлением темноты понял, что вероломная агентка не так проста, как ему всё время казалось, поехал в прокуратуру, заперся в кабинете. Мозги плавились в тщетных попытках осмыслить свершившийся ляп. Потом голова сделалась пустая, мышцы обмякли, безразличие овладело им, и он забылся зыбким сном.
Очнулся от монотонного звука. Прислушался: льёт за окном. Ну вот, зонт в машине, машина в переулке, деньги вообще чёрт знает где теперь. Всё не как у людей. Придется пересидеть дождь. А пока... Так, так, так... Где этот злосчастный расходный ордер на пятьдесят тысяч зелени, по которому, как выясняется, слишком опрометчиво серьёзные финансы были доверены недобросовестной сотруднице на проведение ответственной операции? Ага, нашёл. А там... Что б вы думали? Издевательский крестик там вместо негодяйкиной подписи! Вот оно как! Вот же кукла анорексичная! Покатило икнул нервным смешком. Это что ж теперь, сорок тыщ из собственного кармана, что ли? Это вот такая награда, значит, за благородное рвение, за выявление махрового взяточника, за... за всё, что ли?.. Ж-жахнул кулаком по столу, отчего недовольно бряцнул дорогой канцелярский прибор, да прошелестела обиженно на пол пара протоколов.
Чувствую, настал момент прояснить ситуацию. Вернемся за этим немножко назад, мой читатель.
К сорокету без трёх лет Афанасий Семенович Покатило – начальник следственного отдела областной прокуратуры - успел обустроиться так, чтоб не жало в подмышках. Всё у него стеклось как надо, ровненько: дом в незагазованном пригороде, еще один загородный домик, двушка в центре на случай чего, счет в проверенном банке, очень непоследний автомобильчик. (Это только то, что автору известно! - авт.)
Тщеславию не хватало служебного роста. Не складывались отношения с собственной карьерой, не тянул он выше капитана, полученного восемь лет назад, да и то, если вдаться в подробности, не совсем честно полученного.
В то время нарабатывал трудовой мозоль опером в 6-м отделе УВД. По ошибке был включен в список на повышение званий опергруппе, вычислившей опасного бегуна из колонии. Разобрались, что он в операции не участвовал, а гулял свой недельный отпуск в Крыму, откровенно поздно: капитанские погоны уже повесили. Отобрать обратно - значит, признать свою же распорядительскую несостоятельность. Незаслуженная, но так удачно вписавшаяся в расклад награда существенно помогла при назначении в прокуратуру. Однако высокая должность, полученная авансом (увы!), требовала более убедительных подтверждений соответствия, и чин младшего советника юстиции, больше привычный бывшему оперу в милицейском эквиваленте "майор", превратился, натурально, в навязчивую идею, которую он предпочитал именовать делом чести.
За две недели до описанных выше событий Афанасий Семенович был вызван "на ковёр", где подвергся унизительной процедуре воспитания на предмет как повысить показатели раскрываемости.
Вернувшись после взбучки в свой просторный кабинет с высокими потолками, начальник следственного задумался над тем, кто виноват и что делать? После получасового размышления пришел к выводу, что безусловный виновник всех его бед - это непойманный преступник, которого следует отловить. И от души наказать. Благо, ими хоть пруд пруди, этими преступниками, в кого ни ткни пальцем, попадешь в скрытого нарушителя закона. Дело за малым: вскрыть нарыв и освободить общество от вредного элемента. Подумав еще немного и перебрав в памяти возможных кандидатов на отсидку, Покатило вызвал молодого, но оооччень оперативного работника Севу Голубева.
-Что у тебя с агентурой? - строго спросил. - Нужна пара толковых.
Коллеги погрузились в составление плана действий.
А назавтра Сева Голубев положил на стол перед капитаном пухлый том уголовного дела:
- Ваше, Фанассемёнч, как заказывали. Изъял в Семеновском суде как бы по устному запросу. Назначено на июль, у нас еще целый месяц есть.
-Объект?
-Адвокат.
-Агент?
- Старая знакомая. - Сева прыснул: сейчас будет «Ксива? Хаза?».
Но капитан надвинул брови на глаза и мрачно кивнул: к тебе поехали.
В коридоре ожидала блондинистая девица лет двадцати пяти. На смазливом личике с кулачок нарисованная алой помадой улыбка, на лбу вышедшие из моды бровки а-ля Марлен Дитрих. То и дело тоненькая ручка театрально, на зрителя поправляла пышную пергидрольную челку. Да, девочка, кудри у тебя заметные, факт. Жаль, оценить некому - в коридоре ни души.
Когда казённые часы на стене показали "пора", барышня поднялась с кресла и проследовала в кабинет оперативной группы.
Последние два года молодая особа трудилась в УВД секретным сотрудником, сексоткой, завербованной и подаренной сводному ведомству лично следователем Покатило. В память, так сказать, и в благодарность за полученную когда-то халявную награду. Родное имя – Наталья Синиченко, оперативное - Спица.
"Погорела" Спица на групповом разбое с убийством, за который, если верить кодексу, полагался червонец. На допросе в качестве подозреваемой начала флиртовать с Покатило. В середине допроса капитан выгнал оперов и остался с разбойницей тет-а-тет. Допрос длился еще два часа. С его окончанием из пропитавшегося сигаретным дымом и палеными духами "Клима" кабинета испарилась подозреваемая. А вместо нее следственная группа обзавелась ценным свидетелем, которых, как известно, всегда дефицит. Дело расследовалось около двух лет один бог знает, по каким причинам. Два подельника Спицы все это время отлёживали бока на нарах. Сама она как-то само собой - тут не понять, кто кого перехитрил - превратилась в тайного осведомителя органов правопорядка и постельную музу гражданина следователя. Наконец, дело было передано в Семеновский суд, где тянули резину еще полгода.
Одного из подельников Спицы по кличке Красавчик должен был защищать Олег Савельев.
Душным предгрозовым утром примерно за неделю до судьбоносного заседания в Семеновском суде и в злополучный день слушания дела Савельевского бизнесмена в Днепровском Спица отправилась в прокуратуру на заключительный, самый важный, самый-самый инструктаж.
Афанасий Семенович ждал ее с нетерпением - времени в обрез, надо еще домой заскочить, жена телефон оборвала.
Из окна проследил, как секретная сотрудница, игнорируя пустые парковочные карманы, примостила свою задрипанную “Ладу” рядом с его „Крайслером” и уже больше получаса кружит где-то по зданию.
Наконец, пришла.
Покатило повернул ключ в двери и, стараясь унять дрожь - доведет же, сучка сексапильная! - притиснул сексотку тут же. Дверь под натиском двух тел обреченно вздохнула и принялась ритмично покряхтывать, угрожая обнаружить для посетителей в коридоре тайну происходящего в кабинете. Пикантная перспектива быть раскрытыми ещё больше заводила любовников.
Напитавшись любовью, следователь ощутил прилив трудового энтузиазма. Заготовленные банкноты перекочевали из кабинетного сейфа в Спицыну сумочку, а аккуратно заполненные платёжки отправились в сейф.
- Отвечаешь за гроши головой, - наставлял Покатило агентку. - Пятьдесят тысяч долларов, ущучиваешь? Распишись тут. Все помнишь? Значит, просишь условное наказание, и за решение вопроса - вот эту вот сумму. Все помнишь, спрашиваю?
- Пускай пан начальник не хвилюется. – Спица внимательно прочитала все, что было написано на бланке печатно и прописью, свесила над столом свои эксклюзивные кудри и в графе “подпись” поставила крестик. Сейчас безобидная шутка обнаружится, ее пожурят матюком и заставят расписаться, как положено. Но начальник взял бланк, присовокупил к другим документам, даже не заглянув в него. Сотрудница призадумалась.
- Смотри, провалишь операцию - ухайдокаю на всю оставшуюся жизнь на шконку, ущучиваешь?
- Ухайдокать - это не уконтрапупить. У тебя дислексия.
- Ты где нахваталась умных слов?
Спица пожала плечами:
- Слова как слова. Мой племянник - дислексик. Походу, и ты...
- Но-но! Цыц мне! Тебя будут сопровождать мои люди до самого Днепровского суда. Там дождешься объекта, у него там слушания. Так что без фокусов, мм?
Покатило попробовал разглядеть, как наставления действуют на добровольную помощницу, но понял тщетность попытки и махнул рукой...
...Ну вот. Теперь понятно, откуда у нашего героя взялись основания впасть в состояние агрессивного уныния? Ну, тогда продолжим, помолясь.
3.
Мрак, замешанный на вонькой сырости, обступил Анну, как только она вошла в ветхое здание суда, и "отконвоировал" на второй этаж.
Не успела зайти в кабинет, как следом просочился небритый, подвыпивший мужичок в скатавшемся свитере на голое тело, мятых штанах по щиколотку и жизнерадостно-одутловатым лицом.
- Монтера вызывали?
В левом крыле второго этажа, где кабинет Анны, третьи сутки нет электричества. Здание, годами подмываемое канализационными водами из проржавевших труб, дало трещину аккуратно посередине и разъезжалось на две равные части. Проводка, понятное дело, не выдерживала и рвалась.
- А потрезвей никого там у вас не было?
Монтер щербато улыбнулся:
- Не грузись, хозяйка, это я еще вчера плотно зарядился. Давай, очерти мне фронт работ.
Волоком притащил дребезжащую на весь этаж металлическую лестницу, приставил к стене в зале заседаний, бухнул на пол матерчатую сумку с инструментами, и работа закипела.
- Эй, ты где? Подь сюда, добрая душа!
На полу валялись инструменты, куски провода, штукатурка. Похмельный кудесник стоял на третьей перекладине сомнительно устойчивой лестницы и возился в распределительном щитке.
- Тебе как, чтоб не видно или как везде? На-кось, подержи плоские.
Поймав момент, когда тремор рук был наименьшим, мастер соединил провода и сунул в щиток.
- Всё, зачехлил! С тебя рупь, хозяйка.
- Вы уверены?
- Про рупь-то? А как же! Зальем глотку самогоном, погуляем хучь разок!
Разгоняя сомнения, затрезвонили оба телефона сразу - и городской, от электричества, и местный, председательский. Последний в категоричной форме затребовал Анну к себе.
- Я был вчера в администрации президента, – председатель Степан Гаврилович Панасенко посмотрел строго из-под бровей: как тебе начало? - Об меня опять вытирали ноги из-за тебя. Твоя фамилия в администрации, все равно что красная тряпка для быка.
Анна молчала. Пока поднималась на третий этаж, перебрала в памяти назначенные на сегодня дела, мысленно «пробежала» каждое, стараясь угадать, какое из них вызвало интерес шефа. Обычно без церемоний: нужное дело без ее ведома изымается из канцелярии и по нему выносится решение. Об этой "услуге" она может не знать вплоть до его рассмотрения по своему графику, когда перепуганная секретарь Люда, сбившись с ног, разыскивает по всему суду «пропавшее» дело.
Если вызывают к себе, значит, по какой-то причине не рискуют забрать дело в свое производство, а будут просто помогать "правильно" применить закон.
- Когда у тебя утверждение на бессрочное судейство? Через два года? Ото ж! Ты ж понимаешь, не маленькая, что в администрации президента есть люди, которые не допустят, чтоб ты оставалась судьей бессрочно.
- Андреев, что ли?
- Аня, имей в виду, ты сломаешь себе шею. Что у тебя за дело о признании незаконным решения райисполкома? По улице Энгельса?
Ах, это! Ну так он наверняка уже поднял его в канцелярии и изучил от корки до корки. А еще раньше в той же администрации президента за рюмкой коньяка была обговорена суть этого дела и решена его судьба. Это плохо. Хотя и ожидался такой поворот с самого начала - почти все дела, где затронуты интересы исполкомов, рано или поздно попадают в поле зрения шефа. Как правило, жалобы на действия властей обоснованны. Поэтому такие дела Анна старалась рассмотреть побыстрее, пока наломавшая дров сторона не додумалась обратиться за помощью к председателю суда. Ну что ж, теперь позиция истца с улицы Энгельса несколько ослаблена, но не безнадежна. Просто теперь нужно больше осторожности и побыстрей рассмотреть дело, уложиться в одно заседание. Самое неприятное в том, что Анна не могла сделать то, о чем ее сейчас попросит шеф, а это чревато обострением и без того негладких отношений.
- Ты его назначила к слушанию через две недели. Не спеши. Пусть Иванов сначала рассмотрит дело о выселении по этому адресу. Здание принадлежит горсовету. Гор-со-ве-ту. Поняла?
- Да.
- Бажаю успiхiв... Постой! Вчера арестовали адвоката. Он твой друг?
- Вас беспокоит, что он мой друг или что его арестовали?
- Хоть ты мне и хамишь затасканными афоризмами, - обиделся председатель, - но я хочу тебя предостеречь: держись от него подальше. Я имею в виду факт ареста.